Скажи, что любишь меня Бейли Ники

Глава 13. Лекси Рид.

Мимо проносился густой лес, прикрытый белым мехом. Редкие снежные хлопья бились о лобовое стекло, вылетая из-под колёс несущегося впереди внедорожника, и оседали где-то среди деревьев в лесной чаще. Метель прекратилась около часа назад. Тучи рассеялись, оставив после себя лишь облака, окрашенные в розовые оттенки заходящим солнцем.

Почему Ник изменил своё отношение ко мне? Я не питала иллюзий на тему любви. И, конечно, не верила, что его неприязнь вдруг сменилась трогательной нежностью. Скука? Дружеская симпатия? Сексуальное влечение? Или же до банального пошлая жалость?

Для дружеских посиделок у него были Эванс и О’Брайан. А ещё была Мелани Крамер. И в Рождество, вместо того, чтобы проводить время со мной на ярмарке, а теперь ехать в это «особенное место», он вполне мог провести пару часов с черноволосой красивой девушкой, которая явно была бы не прочь исполнить его самые пошлые желания.

Значит, скука либо жалость. А возможно и то и другое.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – печальным тоном поинтересовалась я.

– А что ты хочешь услышать?

– Я видела твои глаза там, на ярмарке. Ты волновался за меня, не смей отрицать, – ответила я. – А теперь увозишь, и я даже не знаю куда. Тебе настолько нечем заняться или ты просто жалеешь меня? – тихо спросила я, взглянув на него и всем своим существом моля не отвечать «да».

– Ты же знаешь, что слова, любые слова – это только плохой перевод с оригинала. Всё происходит на языке, которого нет,13 – пафосно изрёк Ник.

– Читаешь Шишкина? – усмехнулась я.

– Видимо, ты удивлена, что я вообще читаю, да, Рид? – ответил Блэк, и я услышала в его голосе насмешливые нотки.

Не скажу же я ему, что я в жизни не узнала бы о существовании Шишкина, если бы не приходила несколько раз в его спальню, постыдно изнывая от тоски, когда он уехал. И явно не стоило сообщать ему о том, что я рылась у него в комнате, когда он только переехал. Иначе братец сочтёт меня умалишённой сталкершей.

– Смотри на дорогу, скользко, – проигнорировав его вопрос, начала поучать я. – И пристегнись, чёрт возьми.

Ник усмехнулся. Мягко, легко, добродушно. Непривычно.

Спустя несколько минут мы остановились у обочины возле заснеженных еловых макушек.

– У нас ровно пятнадцать минут до пяти. Пошли, иначе пропустишь всё зрелище, – он подал мне руку, помогая выбраться из автомобиля, и потянул вглубь леса.

Буквально через несколько секунд, спустившись с небольшого пригорка, мы вышли к устью реки Кларк-Форк.

Солнце, словно огненный полыхающий шар, нависло над водой, окрашивая не только небо в невероятные цвета, но и отражаясь в воде оранжево-красной дорожкой.

– Нравится? – я оторвала взгляд от прекрасного вида и посмотрела Ника.

От его улыбки и мягкого тона на сердце сразу стало теплее, и напряжение сегодняшнего вечера разом отступило.

– Как красиво, – призналась я, ответив искоркам смеха в его глазах. Он улыбнулся и провёл ладонью по моей щеке. Ласково. Убирал назад прядь волос. – Побудем тут ещё немного? Не хочется домой.

Блэк фыркнул, отвесив насмешливый полупоклон:

– Как скажете, моя королева.

Я вновь заглянула в его глаза: самые любимые, самые родные, беззаботно приподняв уголки рта.

Зимнее солнце медленно скрылось за горизонтом, успев оставить теплоту в наших сердцах. И счастливые улыбки на губах.

Быстро смеркалось, стало холоднее. Я поплотнее закуталась в пальто, на котором красовались тёмные кофейные пятна – «подарок» от Райли на Рождество.

– Идём, Рид, – сказал Ник. – В машине есть плед и термос с чаем, если тебе уж так хочется продолжать стоять на морозе.

Мы взобрались на заснеженный холмик. Блэк завёл двигатель, включил радио, достал плед и накинул его мне на плечи. Сам встал рядом, отпив из термоса чай. Повеяло мятой, самым уютным и самым любимым ароматом, ведь так пах сам Ник. Из приоткрытого окна послышалась знакомая мелодия – «На прошедшее Рождество».14 Я улыбнулась, покачивая в такт музыке головой. Вдалеке журчала река, на небе засияли звёзды.

– Леди Рид, разрешите пригласить вас на танец? – Блэк лукаво подмигнул и подал мне ладонь, которую я с готовностью приняла.

Ник, плавно проведя по руке вверх, привычно притянул меня к себе за талию. Я обняла его за плечи, и он начал вести. Блэк умело направлял меня, покачиваясь в такт мелодии и увлекая за собой, раскручивал, а впоследствии вовсе отрывал от земли, закружив. Я искренне засмеялась, запрокинув голову к небу, чувствуя настоящий восторг. А потом мелодия закончилась, сменившись нудным голосом диктора, поздравляющего американцев с праздником.

Сводный брат опустил меня на землю, но не разомкнул объятий. Я смотрела на него долгим расфокусированным взглядом. Внезапно начало казаться, что вся эта магия происходила не со мной. Он не ухмылялся и не говорил гадости, не смотрел высокомерным взглядом. Это было бы привычно, поддавалось логике и правилам нашей обычной игры, наших отношений. Но нет. Вместо этого он улыбнулся и ровным голосом произнёс:

– Премного благодарен тебе за оказанную честь быть с тобой в этом лесу и разделить со мной танец.

Я понимала, что вся эта магия была кратковременной. Рождественские праздники обладали скверной привычкой пускать пыль в глаза и зарождать в душах людей непозволительную роскошь – надежду. Вот и я, стоя в этом лесу, на заснеженной поляне, в окружении густых елей, чувствовала тепло и близость счастья. Надежду.

Вздохнув, дрожащими руками чуть ли ни невесомо провела вверх по его плечам, шее, очертив контур лица, и дотронулась до мягких волос. Ник аккуратно перехватил мою ладонь и еле заметно коснулся губами запястья.

– Да к чёрту, – прошептала я, приподнявшись на цыпочки и схватив его за ворот куртки.

Но он первый коснулся моих губ: напористо, без права вырваться или воспротивиться. Я целовала его лицо, широкие скулы, высокий лоб, вечно изогнутые губы – везде, где смогла дотянуться. Кончиками пальцев вырисовывала порождённые фантазией узоры в его волосах. Когда его зубы мягко ухватили мою нижнюю губу, дыхание сбилось почти мгновенно, а желание, жгущее изнутри, такое дикое, почти первобытное, накрыло с головой.

– Нужно ехать домой, иначе мать будет ворчать целый вечер, – сказала я с грустной улыбкой, когда прервала поцелуй.

Прислонилась своим лбом к его и почувствовала бегущую по щеке слезинку. Опустила голову Нику на грудь, прикрыв глаза, в надежде хоть немного скрыть истинную силу своих чувств и продлить этот волшебный момент.

– Счастливого Рождества, неподражаемый Ник Блэк, – пробормотала я и, наконец, подняла взгляд на него.

– Пожелай мне счастливого Рождества в полночь, изумительная Лекси Рид, – ответил Блэк, немного дерзко ухмыльнувшись.

Я отвернулась, снова глупо улыбнувшись, и направилась к машине. Он последовал за мной, положив руку на спину и галантно открыв дверь.

Глава 14. Лекси Рид.

Дома с порога чувствовался прекрасный аромат запечённой утки. Много лет назад нашими предками на Рождество традиционно готовилась индейка. Однако постепенно правила менялись, и индейка повсеместно стала символом Дня благодарения. А на Рождество чаще стали готовить другие виды мяса: свинину, говядину, курицу или утку.

Мать в изумительном изумрудного цвета платье, что лёгкой тканью струилось до щиколоток, оглядела меня скрупулёзным взглядом, явно подметив испорченное пальто. Но, видимо, дух Рождества смягчил её строгость, и Джоан не произнесла ни слова на эту тему. Лишь отправила скорее переодеваться к ужину, возмутившись нам вслед о том, что негоже опаздывать, когда взрослые ждут. Поднявшись на второй этаж, я уже направилась в сторону своей спальни, когда Ник остановил меня, ухватив за руку. Достал из-за спины тот самый серебристый пакет, что был при нём у ёлки на праздничной ярмарке, протянул его мне.

– Иначе потом забуду.

– Ты купил мне подарок? – удивлённо спросила я.

– Сегодня же Рождество, глупая, – Блэк улыбнулся, смотря мягким взглядом, наполненным весельем, и я на мгновение утонула в нереальности его спокойствия.

Дрожащими от волнения руками взяла пакет и достала кованую серебряную шкатулку с позолоченными узорами на ней.

– Открой её, – сказал он, наблюдая за моей реакцией.

И я открыла. Заиграла протяжная, немного грустная, но немыслимо-волшебная мелодия. Две серебряные фигурки внутри закружились в танце, почти так же, как мы с Блэком в заснеженном лесу. Я ахнула, попытавшись обуздать восторг.

– Нравится?

– Ты как эта шкатулка. Снаружи холодный, грубый. А внутри настоящая магия, – завороженно ответила я, подумав, что он и есть моя музыкальная шкатулка, но не решилась сказать это вслух.

– Прекрати быть такой невероятно сентиментальной, моя милая Рид. Это всего лишь кусок железа, – он стоял, высокомерно засунув руки в карманы, насмешливо смотря на меня.

– Ты можешь просто заткнуться и поцеловать меня, поздравив с Рождеством? – с издёвкой произнесла я, по привычке вздёрнув носик.

– Ты такая банальная, моя ненаглядная Рид! – усмехнувшись ответил на это Ник.

– А ты настоящий придурок, мой чёрствый, бездушный, бесчувственный, бессердечный Блэк! – обиженно фыркнула я, развернувшись и скрывшись в своей спальне, громко хлопнув дверью перед его носом.

Кажется, я снова проиграла спор. Поддалась эмоциям, хоть и клятвенно пообещала себе обыграть Ника с холодной головой. А он, понятное дело, специально меня спровоцировал. Чего ещё можно было ожидать от Блэка?

Расстроилась ли я? Однозначно. Ведь так надеялась на помощь Ника с Хлои и Хэппи, а теперь придётся всё разгребать самой. К тому же совершенно неизвестно, что за желание изволит загадать мне Блэк. От этого становилось слегка некомфортно.

Я присела на кровать. Всё тело как-то сразу заболело и заныло. Виски пульсировали от вызванной напряжением начинающейся головной боли. Но я знала, что, несмотря на усталость, мне нужно провести ещё несколько часов за праздничным ужином, прежде чем я смогу лечь и спокойно уснуть. Поднялась, прошла к гардеробной, сняла с вешалки заботливо подготовленное матерью нежно-голубое платье с рукавами-колоколами, доходившее до середины бедра, надела и вышла в коридор.

– С возвращением, моя дорогая проигравшая Рид! – весело прозвучало сзади.

Ник что, ждал меня? Я повернулась к источнику столь знакомого голоса и оглядела сводного брата снизу до верху. Он как всегда был прекрасен в этом сером свитере, сидевшем как влитой на безупречном торсе.

– Ты же не обиделась? Спор есть спор, – прошептал он мне на ухо, и от его низкого шёпота стало так тепло, так хорошо.

– Ты спровоцировал меня! – уязвлённо упрекнула я.

– Прости меня, Рид, за то, что я был таким засранцем, – с деланной серьёзностью вымолвил он.

– Я подумаю.

– Мир? – спросил юноша, смотря на меня своими серыми, как дождливое небо, глазами. Протянул руку для рукопожатия. – Но ты всё равно должна мне желание, – ехидно произнёс Ник.

Я понимающе улыбнулась, взялась за всё ещё протянутую руку Блэка и крепко её пожала.

– Знаю.

И я вмиг ощутила воодушевление и эйфорию Рождества, как когда-то раньше, когда, ещё будучи маленькой, ходила по магазинам за подарками вместе с отцом. Буквально неделю назад мне казалось, что счастье невозможно. Однако в ту секунду хотелось просто улыбаться, позабыв обо всех проблемах и заботах. Даже головная боль будто прошла сама собой.

Я была благодарна Блэку за это чувство, ведь только рядом с ним хотелось самозабвенно наслаждаться каждой минутой, ведь судьба так изменчива, а счастье зыбко.

Джоан и Дейв уже ждали нас за украшенным в светлых тонах столом. Совершенно белая скатерть, свежие еловые ветки и шишки, красиво разложенные посреди праздничного стола, с пропущенной через них тоненькой гирляндой, с лампочками в форме звёздочек. Белые свечи и подсвечники, стоявшие посреди веток. Всё это создавало впечатление уюта и не вызывало ощущения нагромождённости. Мать, впрочем, как и всегда, постаралась на славу. Я аккуратно уселась на стул, разложила салфетку на коленях и принялась ковырять вилкой кусок фаршированной трюфельным пюре утки, вглядевшись в пылавший в камине огонь. Перевела взгляд на висевшие над камином белоснежные с золотыми снежинками носки и задумалась, как подступиться к Джоан со своей просьбой.

– Дети, а вы знаете, откуда пошла традиция вешать носки на камин? – торжественно спросил старший Блэк, заметив мой задумчивый взгляд. – Обычай вешать носки для подарков пришёл к нам из Англии. В одной деревне умирал бедняк, оставляя трёх дочерей без куска хлеба. Святой Николай услышал, как сельчане толкуют о незавидной судьбе девушек, и решил помочь бедной семье, сделав это втайне. По одной из версий легенды, Святой Николай бросил в трубу дымохода три кусочка золота, которые попали в чулки девушек, развешанные над камином для просушки, – почти-отчим улыбнулся, взял за руку Джоан, нежно погладив её пальцы, налил себе вишнёвого глинтвейна и с хитрым прищуром взглянул на Ника. – Мой сын всегда первым делом бежал именно к камину, будучи маленьким, на утро после Рождества.

Я засмеялась и уставилась на Ника, который, закатив глаза, предпочёл игнорировать любое упоминание о его детстве.

– Александрина никогда не любила сюрпризы. Да, дочь? – я обернулась к Джоан и кивнула. – Помнится, как она в пять лет написала свой первый список подарков, где чётко указала, кто и что должен ей подарить, – мать мягко улыбнулась. – Ах, Рождество, чудесный праздник!

– Мам? – смущённо начала я, смотря в свою тарелку с десертом и сделав вид, что марципановое парфе самое интересное, что можно было лицезреть на праздничном ужине. – Сегодня Рождество. Добрый праздник, когда должны сбываться мечты, так?

– Всё так, Александрина. К чему ты клонишь?

– Давайзаведёмсобак, – словно скороговорку, тихо проговорила я на одном дыхании и уставилась на мать. Сидевший напротив Ник прыснул со смеху.

– Что? Собак? Каких ещё собак? – переспросила Рид-старшая, вскинув от удивления брови.

– Ну, знаешь, одна такая маленькая и миленькая, а другая такая большая и красивая? – Джоан посмотрела на меня как на сумасшедшую. – Ладно, если серьёзно, то я хочу забрать двух собак из приюта. Чихуахуа и золотистый ретривер, – уже деловым тоном объяснила я, упрямо посмотрев на мать. – Им правда очень нужен дом!

– Александрина, никаких собак в моём доме не будет, – непоколебимо произнесла она, подняв руку и жестом показывая, что дальнейший разговор не имел смысла.

– Но, мам, пожалуйста! Я буду сама о них заботиться, обещаю! – взмолилась я, почувствовав себя маленькой девочкой, которая слёзно выпрашивала леденец у прилавка.

– Ты за собой следить не можешь! Какие собаки? Хоть раз убралась бы в комнате сама! – я ощутила новый приступ головной боли и, отвернувшись к окну, гордо сложила руки на груди, надув губу для убедительности. – Нет, Александрина, даже не проси. С ними нужно гулять, играть, заниматься.

– А если я буду помогать Лекси? – спокойно произнёс Ник.

Я обернулась к нему, с удивлением всмотревшись в его расслабленное выражение лица. Он ведь выиграл спор и не должен был мне помогать. Так почему же он это делал?

– Джоан, обещаю, что прослежу за тем, чтобы Лекси исполнила всё, что пообещала.

– Нет, я не согласна, – отрезала мать. – Ник, дорогой, я, конечно, тебе доверяю, но собаки в доме – это всегда шерсть, грязные отпечатки лап на ковре и постоянный лай.

– Но мам!

– Я всё сказала. А если собака заболеет? Или разгрызёт всю нашу обувь? Нет, нет, дочь. Отучишься, купишь себе дом и делай, что хочешь.

– Любимая, – звучно возразил молчавший до сих пор Дейв. – Дай детям шанс, особенно Лекси, – мужчина с тёмно-карими глазами взглянул на меня, подмигнув, и перевёл взгляд обратно на Джоан. – Твоя дочь уже взрослая, и собаки – прекрасная возможность научится ответственности и дисциплине. Места у нас хватит всем, ты их даже не заметишь. Тем более, я давным-давно предлагал тебе нанять домработницу.

– Посторонних людей в нашем доме точно не будет, – старшая Рид обессиленно вздохнула, поняв, что она проиграла эту битву. – Ладно, я согласна.

Это было настолько неожиданно, что я сначала не поверила своим ушам. Подумала, что ослышалась или не поняла вовсе.

– Правда?

– Правда, – ответила мама. – С двумя условиями. Во-первых, вы, дети, – Джоан выразительно посмотрела на меня и Ника. – Каждое утро и вечер будете выводить собак на прогулку, несмотря на дождь, снег, лёд и апокалипсис. Никаких отговорок. Убирать за животными, кормить и лечить – тоже ваша обязанность. Во-вторых, – мать продолжила перечислять, загибая пальцы. – Заберёте их только после Нового года.

– Почему?

– Потому что у нас для вас есть сюрприз, – бодро поведал Дейв Блэк и принялся излагать суть: оказалось, что взрослые запланировали путешествие в Пасадину, что находится в штате Калифорния, через несколько дней.

Уже более ста тридцати лет первого января в Пасадине ежегодно проходил «Парад роз» на который старшая Рид всегда хотела попасть. Уже вечером того же дня Джоан с Дейвом должны будут сесть на борт самолёта в аэропорту Лос-Анджелеса и через два с небольшим часа приземлиться в крошечном аэропорту Аспена в штате Колорадо. Джоан сняла домик на семь дней, до третьего января. Самым интересным было то, что уже через два дня мы с Ником должны были улететь в Аспен вдвоём.

– Что-то я совсем ничего не понял. Зачем было снимать шале на неделю, если вы прилетаете в Аспен только на три дня? – озадачено спросил младший Блэк.

Я также ничего не понимала. Переглянувшись со сводным братом, сделала глоток горячего чая и почувствовала заметную боль в горле.

– Это обратная сторона медали, вероятно, – улыбнулся отчим. – Я старался, чтобы Джоан ничего не заподозрила и купил билеты в Пасадину. Джоан же решила устроить семейную поездку в горы, на наш с тобой любимый курорт. Естественно, так же в виде сюрприза на Рождество.

– Поэтому, дети, шале в вашем распоряжении на четыре дня и Новый год. Позовите свих друзей, чтобы вам вдвоём не было скучно, – серьёзно сказала мать. – Лекси, я уже поговорила с Брианной Абрамсон, и она отпустила Тессу с вами. Жаль, что Нейт заболел и, скорее всего, не сможет полететь. Но ты не расстраивайся, дочка.

Мать взяла меня за руку и сжала пальцы, видимо желая поддержать и успокоить. Кажется, она сильно расстроилась «болезнью», конечно же, выдуманной старшим Абрамсоном. Пришлось подыграть. И, вмиг помрачнев, я нахмурила брови и опечаленно, как можно громче вздохнула.

– Ах, как жаль, что придётся встретить Новый год без моего любимого парня. Но ничего не поделать. Простуда так подла и коварна, – как можно трагичнее обронила я, заметив, как Блэк всеми силами пытался сдержать рвавшийся наружу смех.

Джоан сочувственно погладила меня по плечу и завела высокопарную тираду о том, что разлука только укрепляет любовь.

Всей семьёй мы ещё несколько часов обсуждали предстоящую поездку. Дейв рассказывал про их вылазки на горнолыжные курорты, когда Ник был маленький. А мать мечтательно поведала, что не прочь слетать в тёплые края, к океану. После, взглянув на часы, старшая Рид неукоснительным тоном потребовала разойтись по спальням и посоветовала сразу лечь спать. Мать даже в праздники была педантична до ужаса, считая, что режим нужно соблюдать, несмотря ни на что. Я не спорила. Вопреки тому, что стрелки часов показывали всего лишь половину двенадцатого, меня жутко клонило в сон.

Но, совершенно противореча логике и собственному желанию как можно быстрее оказаться под тёплым одеялом, я старалась хоть немного оттянуть момент, когда мне нужно будет расстаться с Ником в коридоре и отправиться в спальню в гордом одиночестве. Признаться честно, я ждала, чтобы Блэк сам заговорил со мной. Возможно, попросил остаться с ним. Но сводный брат молча поднимался за мной по лестнице и так же молчаливой тенью ступал по коридору, не проронив ни слова. Кажется, мой лимит счастья на сегодня исчерпан. Я обуздала желание обернуться и заглянуть в его глаза. Дошла до своей двери, потянулась к ручке.

– Рид, – раздался над самым ухом тихий шёпот Ника Блэка. Тёплое дыхание приятно защекотало кожу. – Ты знала, что спишь на ходу?

– Я просто устала, – всё же обернувшись, сдержанно пробормотала я. Он подошёл ко мне вплотную и приложил ладонь к моему лбу. Его пальцы казались ледяными.

– По-моему, ты заболела.

Я автоматически кивнула, сжав руками виски и прислушавшись к ощущениям. Буквально затылком чувствовала, что высокая температура не заставит себя долго ждать. Горло саднило, а после прохладной ладони Блэка и голова почему-то стала ужасно тяжёлой, словно к ней добавили пару кусков железа.

– Как твою мать, ты умудрилась заболеть, Рид? – его глаза едва заметно замерцали металлическим блеском. Я рассеянно пожала плечами в ответ.

– Мы с Тессой играли в снежки и валялись в сугробе, – снова ощутив себя маленьким ребёнком, начала оправдываться я. – Но после отогрелись в кофейне, – поспешила добавить, наблюдая за приобретающим раздражённое выражение лицом Ника. Наверное, если бы взглядом можно было убивать от меня осталась лишь горстка пепла.

– Ты. Валялась. В сугробе? – иронично, выделив каждое слово, отчеканил он. – А вслед за этим простояла час на ярмарке, а потом в лесу, – ядовито констатировал он очевидное, мне оставалось лишь кивнуть. – Ты богиня идиотизма, Рид. Я уже говорил тебе об этом?

– Я, конечно, понимаю, что тебе, вероятно, скучно, но давай поругаемся завтра? У меня голова болит, – с укором произнесла я.

Вышло как-то жалобно. Ник ещё на несколько секунд задержался на мне недовольным взглядом, после чего резко подхватил на руки и отнёс в свою спальню. Аккуратно уложил на кровать, накрыл шерстяным пледом.

– Эй, я собиралась лечь спать в своей комнате! – с наигранным возмущением воскликнула я.

– Ну уж нет, Рид. Твоя мать права. Ты безответственная и за тобой постоянно нужно следить. Так что сегодня спишь здесь, – категорично отрезал Блэк. – И не смей со мной спорить, – добавил Ник, прежде чем скрыться за дверью.

Просто замечательно! Он притащил меня к себе в кровать, а сам что, пошёл спать ко мне? Я вздохнула, откинувшись на подушки. Много раз я втайне мечтала о том, чтобы он сам пригласил меня в свою комнату, однако обстоятельства, при которых это желание сбылось, были крайне унизительны. Я собиралась встать и гордо уйти в свою спальню, но, чуть приподнявшись на локтях, почувствовала сильное головокружение. Чёртова температура.

Дверь бесшумно отворилась, и в спальню зашёл Блэк. Ну надо же, вернулся.

– Выпей, – Ник протянул мне кружку с тёплой жидкостью. – Не смотри на меня, а пей. Это лекарство, Рид, а не яд.

Я немного подула на сомнительного вида желтоватую жидкость, после чего, зажмурившись, выпила жутко неприятный напиток залпом. Скривилась, чем вызвала усмешку Блэка. Он передал мне мою же пижаму и направился в душ. Я тем временем, переодевшись, легла под покрывало, накрылась и, обняв подушку, уткнулась в неё лицом. Подушка чертовски приятно, одуряюще пахла Ником.

– Ты уже засыпаешь.

Совершенно не заметила, когда Блэк успел вернуться из ванной. От его голоса я встрепенулась и, не отняв лица от подушки, сонно прошептала:

– Почти.

– Спи, – мягким голосом тихо произнёс Блэк, забравшись под одеяло.

Я развернулась к нему. Спустя секунду Ник и вовсе обняв меня одной рукой, прижал к себе, тем самым заставив положить голову ему на плечо.

– Не хочу, – пробормотала я, пододвинувшись ещё ближе к нему.

«Главное не заснуть», – подумала я, желая как можно дольше продлить этот упоительный момент. Но от Блэка исходило такое умиротворение, что меня разморило ещё больше.

– Хочешь, почитаю вслух? – прошептал сводный брат мне на ухо.

– Давай, – так же тихо ответила я, бессознательно выводя пальцами узоры на его животе.

– Есть предпочтения?

Он не спеша накрыл мою руку своей, нежно погладил её и положил себе на грудь. Моя ладонь так и осталась лежать неподвижно, чувствуя размеренное биение его сердца.

– Только не депрессивную трагедию, – невольно смутившись, попросила я.

Он выбрал «Белый Клык». Книгу, пронизанную удивительной дружбой и бесконечной преданностью.

Книгу с неизбежно счастливым концом.

Для Белого Клыка любовь была дороже жизни.

Но, к сожалению, такое случалось только в сказке.

Я закрыла глаза, прислушиваясь к низкому голосу Ника, и почувствовала, как провалилась в благодатный сон.

Глава 15. Ник Блэк.

Утренний свет проник в комнату и сразу же стёр таинственный мистический флёр, наполнявший её.

Лекси Рид беззаботно спала. Шоколадные локоны разметались по подушкам, ресницы роняли тень на её нежные щёки с проступившим румянцем. Дыхание равномерное и спокойное. Она спала, положив голову мне на грудь, прижавшись всем телом доверчиво, словно ребёнок. Я осторожно провёл рукой по её волосам, боясь разбудить.

Кто мы теперь друг другу? Любовники? Друзья? Просто сводные родственники?

У неё красивые брови: широкие, густые, немного изогнутые к уголку. Расслабленные во сне. И мне так не хочется, чтобы они хмурились из-за меня, эти красивые брови, но, увы.

Она до сих пор не доверяла мне. Что ж, я бы тоже не доверял себе, будь я Лекси Рид. Даже сейчас, после всего того, что было между нами. Особенно сейчас, когда она так ранима. Когда влюблена. Я это знал, чувствовал, понял это, наверное, ещё тогда, когда Рид сама ещё не осознала.

Мне нравилось смотреть, как она спала, украдкой наблюдать за ней, пока она не видела. Может потому, что это случалось крайне редко, а может, потому, что вчера, в ночь Рождества, просто мучительно захотелось проснуться с ней в одной постели.

Почему я каждый раз оказывался рядом с ней? Что так болезненно притягивало меня к Рид? Так безудержно манило, что больно ныло сердце от одной только мысли воспротивиться этому? А главный вопрос: что саму Лекси Рид так привлекало во мне?

Я никогда не пытался произвести впечатление, выглядеть лучше, чем был на самом деле. Всегда оставался собой со своими недостатками и дерьмовым характером. Зачастую старался вести себя даже хуже, чтобы оттолкнуть, дабы она не влюбилась. Но Рид, видимо, презирала существование логики и упорно старалась узнать меня лучше, проникнуть в душу.

Она понимала меня, да. Не пыталась изменить или подстроить под свои стандарты, как зачастую поступали другие женщины.

И как же это чертовски приятно: знать, что я общался с той, кто меня понимал. Даже когда мы жарко спорили или же с упоением ругались, мне хотелось продлить этот момент, дабы просто побыть рядом как можно дольше.

Так почему же я так отчаянно боялся показать ей свои чувства, принять её любовь?

Потому что я знал, что эти отношения не принесут ей счастья. Возможно, не сразу, но Лекси Рид будет страдать. Я обязательно сделаю её несчастной, как моя мать сделала несчастным моего отца. Я такой же, как она, сын Евы Блэк. В битве психопата за место под солнцем всегда будут жертвы.

Мне вспомнился день, когда мы с отцом улетели в Чикаго. Признаться честно, я не горел желанием улетать почти на месяц, оставлять Рид после случившегося между нами на День благодарения. Но позволить отцу одному вернуться в город, который, можно сказать, разрушил наши жизни, я не мог. И хоть старший Блэк уверял меня, что он в порядке, я помнил о нескольких годах посещения психотерапевта. Только после них Дейв пришёл в себя, вернулся к нормальной жизни. Эти приёмы сыграли важную роль в нашей судьбе, когда, оставив жизнь в Чикаго, мы с отцом после смерти матери бежали как можно дальше, в место, где будет спокойно. Миссула и стала таким пристанищем. Маленький тихий городок, в котором у нас не было прошлого, но был шанс на будущее.

Только через полтора года после переезда отец смог вернуться к работе, снова летать в Чикаго и Нью-Йорк, спокойно появляться в наших филиалах и продолжать вести дела клиентов.

Через шесть лет в Миссуле он встретил Джоан в холле ожидания перед приёмом психолога. Так и началась их история. Сначала они просто общались, но сошлись достаточно быстро, и я был рад наконец-то видеть его счастливую улыбку. Джоан оказалась полной противоположностью моей матери. Впрочем, это уже совершенно другая история.

Чикаго, штат Иллинойс. Город на берегах озера Мичиган. Один из самых крупных городов в Штатах, город ветров, хранивший предания индейцев, истории об Аль-Капоне, родина «Chicago Bears»,15 второй по значимости финансовый центр страны. Перечислять достоинства родного города можно ещё очень долго. Первое время в Монтане я безумно скучал по его ритму, огням и вездесущим небоскрёбам, безумно красивой архитектуре. В своё время я любил встретиться с друзьями в Миллениум-парке или возле Букингемского фонтана. Летом провести время на пляже в Оук-стрит, а после на закате прогуляться по Нэви Пиер. Когда-то у нас был дом на Юг-Вудлон Авеню в районе Кенвуд, но в тот раз приходилось довольствоваться просторным номером в отеле.

Две недели упорно работая с одним из самых крупных наших клиентов, мы с отцом готовились к суду.

В то утро субботы, за день до дня рождения Рид, я ощущал максимальную ярость на всё окружающее. Зимнее солнце раздражало, согревая лицо своим теплом. И даже это мне не нравилось. Оно было слишком ослепляющим и обманчивым, морочило головы простодушных глупцов, заставляя поверить, что за окном вовсе не морозно. Когда я откинул одеяло и встал босыми ногами на жёсткий пол, остро почувствовал, как холод полз по коже. Раздражала зима, зябкость, Чикаго и Нейт Абрамсон, мистер «говорящий Кен», который потащился с Рид в Сиэтл.

Надел штаны и футболку, прошёл в гостиную своего номера. Взгляд привлекла черноволосая девушка, сидевшая на диване и накручивавшая на палец длинную чёрную прядь. Она облизала меня взглядом от кончиков пальцев на ногах до тёмных волос и похотливо улыбнулась.

– Сюрприз! – ангельским голоском пропела Мелани Крамер.

– Какого хера ты тут делаешь? – прямо спросил я. – И кто пустил тебя в мой номер?

– Ник, милый, ты совсем не скучал? – как обычно мерзко надула слишком блестящие губы Мелани. – Твой отец дал мне ключ.

За прошедшие недели я уже и отвык от её повадок. Злость молниеносно начала вскипать во мне: что за самовольство? Разве я не ясно дал понять этой девушке, что не желал её видеть? Преодолев в себе потребность в ту же секунду выставить её из номера, я постарался оставаться как можно более спокойным и равнодушным.

– Ты такой красавчик, – игривым тоном проворковала Крамер, стараясь привлечь моё внимание.

Я закатил глаза. Потому как питал отвращение к людям, которые считали необходимым констатировать очевидное.

– Не помню, чтобы приглашал тебя в Чикаго, – прошёл мимо неё к окну, сдерживаясь из последних сил, ощущая, как трахни-меня-взгляд касался спины.

– Милый, ты всё ещё злишься на меня из-за Дня благодарения? Я дала тебе время остыть. Почему ты мне не рад? – обиженно протянула она и попыталась обнять меня сзади, но я не позволил, скинув её руки. – Ах так значит? Всё из-за этой тупой малолетки, да? – взвизгнула Мелани, и я обернулся.

Бросил на неё скучающий взгляд, а затем направился к дивану, прокручивая в голове впечатляющий перечень непристойностей. Крамер последовала за мной.

– Если закончила, ты знаешь, где дверь, – равнодушно пожал плечами, хмуро вглядевшись в её лицо.

– Ну уж нет! Я не уйду! Да как ты смеешь? Я не позволю тебе так со мной обращаться! – закричала Мелани, обвиняющее указав пальцем на меня.

– Мелани, – сладким голосом произнёс я.

И, поднявшись, упёрся руками в подлокотники кресла, в которое деловито уселась девушка по обе стороны от неё, и, наклонив голову, стал пристально всматриваться в её глаза.

Я чувствовал исходившую от Мел скованность из-за того, что я нарушил её комфортную зону, и теперь наблюдал за реакцией. Крамер замерла в недоумении и, вздохнув, задержала дыхание. Она смотрела своими расширившимися от удивления глазами и совершенно точно не знала, чего ожидать дальше. От злости Крамер, похоже, не осталось и следа, а во взгляде появились игривые нотки. Мелани, будто под гипнозом, немного подалась вперёд и облизнула губы. О нет, дорогая, не сегодня и даже не завтра. Скорее всего, вообще ни-ко-гда.

– Разве я не сказал, когда улетал, что не хочу больше тебя видеть? – медовым тоном проворковал я. – Или ты не понимаешь с первого раза? Так я повторю, – уже с ледяной интонацией произнёс.

– Я думала, ты пошутил… Ты не можешь меня бросить! – в её голосе проступили истеричные нотки. – У нас было всё! Никто не сможет заменить меня, тем более твоя малолетка!

– Разве я когда-либо обещал тебе что-то? – спокойно спросил я.

Крамер молчала. Молчала, потому что ей нечего было ответить. Я всегда был предельно честен с ней. Из раза в раз повторял, что кроме секса и уговора с отцом нас ничего не связывает. Она знала, что решение только за мной, и в День благодарения я его почти принял, только всё ещё не решился поговорить со старшим Блэком.

– Видишь, тебе нечего сказать. Уходи, Мелани.

– Ты влюбился в неё, да? – прокричала она. Её грудь вздымалась от частого дыхания. – Или ты просто трахаешь её, как раньше меня? Твоя Лекси не сможет дать тебе то же, что я! Ты приползёшь обратно! А эта мерзкая тварь поплатится!

– Выйди вон, иначе пожалеешь, – прошипел я, стиснув зубы, и едва не задел кончик её носа своим, когда резко подался назад, развернулся и, отойдя от Мелани, присел напротив, сложив руки на груди и прожигая девушку взглядом.

– Ну-ну, малыш, прости, я просто погорячилась, – промурлыкала она, видимо, решив сменить тактику.

Её проворные пальчики тотчас добрались до круглого выреза на платье и игриво потянули его вниз, открыв вид на декольте и красное кружево бюстгальтера.

– Сколько раз ты так же злился на меня? А потом мы страстно мирились. Почему бы не поступить так снова?

– Потрахаться? Серьёзно? Ты за этим пришла? – протянул я медленно, насмешливым тоном, полным сарказма. – Найди себе для этого кого-то другого. Чикаго – большой город. Поиски не займут много времени.

– Да как ты смеешь? – Крамер округлила глаза, однако не решилась вновь повысить голос. – Я же не шлюха…

Я усмехнулся. Ведь она не считала себя таковой. Вот только всё её поведение говорило об обратном. Мелани Крамер не интересовало абсолютно ничего на свете. Она лишь превосходно умела пошире раздвигать ноги.

– О, просто замолчи. И убирайся, – равнодушно бросил я и отвернулся.

Она больше не кричала, не спорила. Молча встала и направилась к входной двери. Только возле неё обернувшись и тихо бросив:

– Я знаю, ты сейчас зол, поэтому я подожду. Ты наиграешься с ней и ещё вернешься ко мне. А я, как мудрая женщина, прощу тебя, дам шанс снова. Мы будем вместе, я знаю. Потому что ты мой, а я твоя, – Мелани отворила дверь. – Буду ждать, Ник Блэк.

И удалилась восвояси.

Глава 16. Ник Блэк.

Воскресным утром в день рождения Рид будильник прозвенел до тошноты предсказуемо и необычайно противно. Если с чем и можно было сравнить эти звуки, так с шумом бормашины в кабинете стоматолога. Когда лежишь беспомощный, мышцы напряжены, по спине пробегает холодок, волосы встают дыбом и появляется ужасное ощущение во рту, похожее на оскомину, а бормашина любовно ввинчивается в зубы. Не самые лучшие мысли для пробуждения. Что ж, это воскресенье, это декабрь и это абсолютно естественно для любого человека. Особенно после испорченного вчера настроения.

Каждый новый декабрь был похож на предыдущий. Особенно его окончание – предрождественское время и сам праздник, который так обожали дети всех возрастов. И будем честными, большая часть взрослых.

Я же таким не был. Меня распирало уже хроническое раздражение на всю эту праздничную суету, дурацкие счастливые улыбки людей. Как же сильно я ненавидел чёртовы праздники.

Во вторник нас ждало тяжёлое и трудоёмкое судебное заседание, поэтому, впопыхах позавтракав куриным бургером в кафе на первом этаже, выпив стакан колд брю, я отправился в номер к отцу, дабы вместе с ним подготовиться и помочь. Наш клиент являлся владельцем крупной торговой сети, и отец с его командой юристов не единожды брались за трудовые дела в его компании. Но в тот раз всё было гораздо интереснее. Жена подзащитного подала на развод, пытаясь доказать его измену. Клиент же клялся, что все её доказательства – подлог. Соответственно, никакой компенсации по брачному договору он не должен был. Нам пришлось подключать частного сыщика, чтобы предоставить в суде доказательства его невиновности и подать встречный иск за клевету. Тем самым теперь мы должны были добиться от супруги выплаты компенсации за моральный ущерб нашего клиента.

– Сын, – поприветствовал меня старший Блэк, оторвав взгляд от ноутбука. – В последние дни у тебя скверное настроение. Это из-за Мелани?

– Нет, – устало вздохнув, ответил я и присел напротив отца. – Давай не будем сейчас говорить о ней, ладно?