Крадущаяся тень Страуд Джонатан

– Сегодня состоится только предварительная встреча. Если мы… то есть «Локвуд и компания» возьмутся за это дело, я вернусь и заберу тебя. Может быть.

– Ну и пожалуйста, – после некоторой паузы сказал череп. – Не очень-то и хотелось. И вообще, оставь меня в покое.

– Да с удовольствием.

– В конце концов, не больно ты мне и нужна. Без тебя обойдусь. А поговорить могу и с другими людьми.

– С кем это, например? – хмыкнула я. Ох, и достал же он меня, этот череп!

– Я же сказал, с людьми.

– Чушь. С кем кроме меня ты когда-нибудь разговаривал? Ну, с тех пор, как стал черепом, я имею в виду. Ни с кем.

– Ошибаешься, – проскрипел череп. – Однажды я разговаривал с самой Мариссой Фиттис. Так что знай, ты не одна такая на свете, мисс Всезнайка-Зазнайка.

– В самом деле? – удивилась я. – Не знала. И когда же это было?

– У меня что, часы и календарь здесь есть? Не знаю. Давно это было. Когда меня нашли в канализационном коллекторе в Ламбете, то отмыли и принесли ей. Она задала мне несколько вопросов, а потом запихнула в эту банку.

– А в канализационный коллектор в Ламбете ты как попал?

– Лучше и не спрашивай, – скривился череп. – Жизнь я кончил плохо.

– Догадываюсь, – я посмотрела на череп. За многие месяцы споров, раздраженного обмена репликами и пустой болтовни он впервые приоткрыл мне завесу над своим прошлым. Он, если не врет, разговаривал с самой Мариссой Фиттис, легендарной основательницей самого первого агентства пара-психологических расследований. С Мариссой Фиттис, которая оставалась до меня единственной, кто мог общаться с призраками. А еще она была бабушкой нынешней хозяйки агентства – той самой женщины, с которой у меня на сегодня назначена встреча. С Мариссой Фиттис, нашей национальной героиней. Круто. Я закончила вертеться перед зеркалом, принялась искать глазами, куда я бросила свою кофту. – И какой же она была, Марисса Фиттис?

– Страшная, ужасная женщина, – снова поморщился череп. – Волевая и бессердечная. При желании такое жалкое агентство, как «Локвуд и компания», она могла бы проглотить в один миг, даже без запивки. Если ее внучка такая же, то вы отправляетесь прямо тигру в пасть. Идиоты.

– Так, значит, она действительно могла разговаривать с призраками.

– Само собой. Она вообще много чего могла. Ты младенец по сравнению с ней, Люси. Как много вопросов ты сегодня задаешь, дорогая, – продолжил череп. – Знаешь, я столько всякого еще мог бы тебе порассказать… но при условии, что ты бросишь эту свою затею с Локвудом.

– Звучит заманчиво, – согласилась я, – но сегодня утром тебе придется поболтать с самим собой. Я ушла, пока.

Разговор с черепом задержал меня, но я опоздала бы и без этого. Прошлой ночью в туннеле на Северной линии появился Спектр, и там до сих пор работали бригады, засыпая все солью. Сама эта ветка метро оказалась, естественно, закрыта. Короче говоря, на Черинг-Кросс я приехала с пятиминутным опозданием и, пыхтя и ругаясь себе под нос, бросилась бегом вверх по Стрэнду к Дому Фиттис, перед которым уткнулась в толпу людей, пришедших к агентству, чтобы обратиться за помощью. В основном это были жители домов, в которых появились призраки, или просто отчаявшиеся горожане, и такая толпа, в принципе, собиралась здесь почти постоянно. Еще пять минут я энергично протискивалась ко входу, там мне пришлось объясняться с медлительным хмурым швейцаром. Все это напоминало полосу препятствий, которую в сказках должен преодолеть герой перед тем, как добраться до своей принцессы. К этому времени я опаздывала уже на пятнадцать минут. Можете представить, мне даже после сонного швейцара не повезло – зажало вращающимися дверями край куртки, и пришлось сделать два круга, прежде чем я сумела освободиться.

После этого я, наконец, ввалилась в вестибюль. Здесь меня поджидало новое испытание – длинная стойка, за которой выстроились в ряд аккуратно одетые, неотличимые друг от друга портье с прилизанными, блестящими от бриолина волосами. Один из них посмотрел на меня пустыми глазами, растянул губы в дежурной улыбке.

Я одернула свою юбку, отбросила назад волосы, промокнула – совершенно безуспешно! – вспотевший висок рукавом куртки и начала:

– Доброе утро! Я…

Меня перебил портье, стоявший рядом с первым.

– Доброе утро, мисс Карлайл. Если угодно, пройдите, пожалуйста, вот сюда, по коридору, в конференц-зал. Ваши коллеги уже там. Мисс Фиттис примет вас с минуты на минуту.

– Благодарю вас, – облегченно вздохнула я. Кончились колдовские чары. – Дорогу я знаю.

В вестибюле я прошагала мимо железного бюста старой знакомой моего черепа, Мариссы Фиттис. Прошла, грохоча по холодному мрамору своими подкованными тяжелыми башмаками, через дубовые с позолотой двери. Вошла в конференц-зал с высокими, выходящими на оживленный сейчас Стрэнд, окнами. Сквозь них проникал яркий солнечный свет, рассыпал свои блики на стеклянных колоннах, внутри которых хранились экспонаты из коллекции Фиттис. Вот они, надежно спрятанные за толстым серебряным стеклом – девять легендарных парапсихологических предметов, найденных еще в первые годы работы основательницей прославленного агентства. Маленький гробик с Фрэнк-стрит. Металлическая рука Гёделя. Кости Верзилы Хью Хенретти. Жуткий зазубренный нож Мясника из Клэпхэма… По ночам загнанные под стекло призраки светились и плавали внутри колонн; сейчас все выглядело черно-белым и оставалось неподвижным.

Рядом с колонной, посвященной нашествию призраков на поместье Камберленд, стояли три человека и изучали выставленную за стеклом окровавленную ночную рубашку. Вот теперь, когда я увидела их, у меня по-настоящему загрохотало сердце в груди и по-настоящему сдали нервы. Сейчас я чувствовала себя намного хуже, чем две ночи тому назад, когда охотилась с зеркальцем в руке за призраком Эммы Марчмент.

Каким бы опасным ни оказалось дело, которое собиралась поручить нам Пенелопа Фиттис, именно этот момент был ужаснее всего. Именно этот момент моей первой встречи со своими бывшими коллегами – Локвудом, Джорджем и Холли Манро.

Я выдавила на своем лице то, что должно было изображать беззаботную, спокойную улыбку. Услышав мои шаги, все трое обернулись. Я подошла к ним.

Ну, с Локвудом я вчера уже виделась, конечно, однако сегодня все стало иначе.

Вчера он был гостем в моем доме, гостем, пришедшим просить о помощи, и чувствовал себя так же стесненно, как и я сама. Сегодня я была посторонней, а он, как всегда, лидером в своей компании. Теперь неловко чувствовала себя только я. Пока я приближалась, Локвуд выглядел спокойным и даже слегка расслабленным, и я была очень благодарна ему за это. Он дружелюбно улыбнулся и сказал:

– А вот и она! Очень рад видеть тебя, Люси.

На Локвуде был знакомый мне узкий темный костюм. Волосы на голове Локвуда были зачесаны назад и, как мне показалось, слегка блестели от бриолина. Этого я раньше за Локвудом не замечала. Похоже, к сегодняшней встрече он готовился тщательнее, чем обычно.

Для меня, что ли, старался? Как бы не так! Для Пенелопы Фиттис, для кого же еще!

– Привет, Локвуд, – сказала я, а затем повернулась к Джорджу.

В последний раз я видела его четыре месяца назад. Джордж Каббинс, второй после Локвуда человек в команде. Ученый-самоучка, исследователь экстраординарных парапсихологических явлений и знаменитый неряха. Вот и сегодня на нем была видавшая виды футболка с какими-то подозрительными пятнами и обвисшие потертые джинсы, бросавшие вызов хорошему вкусу и законам земного притяжения. В элегантном интерьере Дома Фиттис он смотрелся как попавшая в салат сосновая шишка. Что ж, приятно узнать, что есть вещи, которые никогда не меняются.

Вещи не меняются, это да, зато люди… Джордж выглядел похудевшим и изможденным. И постаревшим даже, потому что у него в уголках глаз появились морщинки. До чего же сильно он изменился всего за каких-то четыре месяца! Да, конечно, нам, агентам, приходится постоянно ходить по тонкой грани между жизнью и смертью, мы прожигаем свою юность, каждую ночь сражаясь с выходцами с того света. Но чтобы так сильно и так быстро? При виде Джорджа мое сердце пронзила острая боль.

– Привет, Джордж, – сказала я.

– Привет, Люси.

Пока Джордж произносил эти два коротких слова, я внимательно следила за его лицом. Нет, улыбки я не ждала. Этого от Джорджа никогда не дождешься. Его лицо, как всегда, по форме, цвету и фактуре напоминало молочный пудинг. Много ли эмоций может отразиться на поверхности пудинга? О настроении и чувствах Джорджа можно было – и то с известной долей вероятности – догадаться, лишь внимательно изучая изгиб его губ, по выражению глаз, спрятанных за толстыми стеклами очков. О том, что Джордж в хорошем расположении духа, говорил, например, и характерный жест, которым он поправлял эти очки на своем широком носу.

Ничего, что говорило бы о том, что Джордж в хорошем расположении духа, сегодня на его лице не читалось. Ничего.

«Твой уход буквально подкосил его», – вспомнились мне слова Локвуда, которые он произнес вчера.

– Рада видеть тебя, – сказала я. – Давненько не виделись.

– Рада? Неужели? – спросил Джордж.

– Забавно, но все мы только что как раз говорили о том, как будем рады видеть тебя, Люси. Правда, старина? – И он хлопнул Джорджа по плечу.

– Да, – сказал Джордж. – Говорили.

– И Холли тоже ждала этой встречи, – продолжил Локвуд. – Она много слышала о твоей работе фрилансером. Где ты работала, с кем. Ведь ты и с агентством «Ротвелл» часто пересекалась, не так ли, Люси? Надеюсь, потом расскажешь нам обо всем этом поподробнее.

Говоря о Холли, Локвуд повел рукой в ее сторону. Я тоже повернула туда голову.

В отличие от Джорджа, Холли нисколько не изменилась. Все с таким же прелестным кукольным личиком, все так же безукоризненно одетая. Даже похорошела, пожалуй. Ну, это, вероятно, потому так кажется, что она очень тщательно готовилась к этой встрече. Не со мной, ясное дело, а с Пенелопой Фиттис.

Сегодня на Холли было такое облегающее платье, в котором не только ходить – дышать страшно. На мне оно разлезлось бы по швам в две секунды, стоило лишь разок плечами повести. Вздумай я надеть его на себя, оно достало бы краем подола только до середины моего топика, а поднятые руки так и остались бы склеенными над головой, и тыкайся потом, как дура слепая, полуголая во все стенки. Вот такого сорта платье. Хорошее. Для любителей знать все подробности могу добавить, что голубое.

Если четырехмесячная разлука с Локвудом и Джорджем показалась мне целой вечностью, то по Холли Манро я за это время ничуть не соскучилась. Отчасти, быть может, потому, что уж слишком часто видела ее очаровательную мордашку на газетных фотографиях. А возможно, и потому, что всю зиму Холли постоянно присутствовала в моем мозгу в качестве черной полыньи, в которую я сваливала все свои мрачные мысли. Скорее всего, я слишком долго просидела, словно эскимос, на краю этой полыньи, вглядываясь в нее.

– Привет, Холли, – сказала я. – Как поживаешь?

– У меня все прекрасно, Люси. Очень рада вновь тебя видеть.

– Я тоже. Великолепно выглядишь.

– Спасибо, ты тоже. Фриланс явно пошел тебе на пользу. Я постоянно слежу за твоими успехами. Очень много хорошего слышала о тебе. Думаю, что ты в полном порядке.

В свое время подобный разговор привел бы меня в тихое бешенство, потому что каждое слово в нем было ложью. За моими успехами она следит, как же! Они интересуют ее не больше, чем марка зубной пасты, которой я пользуюсь. Даже еще меньше, поскольку свою зубную пасту она давно выбрала – вон как сияют у нее зубы, когда она улыбается! Сказала, что я хорошо выгляжу? Тоже ложь. Не выгляжу я хорошо, совсем не выгляжу, сама знаю. Особенно сейчас – с растрепавшимися волосами, вспотевшая от волнения. Распаренная, раскрасневшаяся, разобранная и внутри и снаружи.

Но не вступать же мне с пол-оборота в конфликт с Холли? Нет, конечно. Проще сделать вид, что принимаешь ее ложь за чистую монету.

– Да, у меня все отлично, спасибо, – сказала я. – Только вот вид у меня… Не догадалась платье надеть, а надо было.

– Можешь вот это примерить, – мрачно предложил Джордж, постукивая ногтями по стеклянной колонне, внутри которой хранилась окровавленная ночная рубашка наследницы поместья Камберленд. Она была на ней в ту ночь, когда в ее спальню вошел убийца.

Локвуд рассмеялся. Холли рассмеялась. Принимая во внимание свое положение, заставила себя рассмеяться и я.

Вообще-то говоря, Джордж шутит крайне редко. У него улучшилось настроение? Я внимательно взглянула на его лицо. Нет, не похоже.

Наш смех отзвучал, оборвался, и повисла неловкая тишина, которую прервал Локвуд.

– Интересно, долго еще нас будут здесь мариновать? – не обращаясь ни к кому конкретно, спросил он.

Снова пауза, потом в нашу оживленную беседу вступила я.

– По-прежнему неизвестно, что от нас хочет мисс Фиттис?

– Еще нет.

– А до этого вы на нее уже работали?

– Лично на нее – нет, и сейчас тоже, кстати, – пояснил Локвуд. – Просто время от времени она сводит нас с выгодными клиентами, вот и все.

– Ясненько.

– Сколько ты зарабатываешь? – неожиданно спросил Джордж, безучастно уставившись куда-то в пустоту между колоннами. – Фриланс – выгодное занятие?

– Я? – слегка оторопев, переспросила я и тут же вспомнила о том, что до сих пор не отправила Фарнаби счет за свою последнюю работу. А пока я этого не сделаю, мне не заплатят. – Почему ты спросил? Это имеет какое-то значение?

– Нет. Просто на те деньги, которые мне платит Локвуд, прожить невозможно, вот я и подумал, что твои-то доходы, наверное, выросли.

– Ну, да, пожалуй. Да, выросли. С деньгами у меня все в порядке.

– Так сколько же ты зарабатываешь?

Я открыла рот и тут же закрыла его, заметив, как нахмурился Локвуд. Ему наш с Джорджем разговор был явно не по душе. По счастью, отвечать на вопрос мне не пришлось, потому что как раз в эту секунду в конференц-зале появился слуга и объявил о том, что мисс Пенелопа Фиттис готова нас принять.

Лидерами в войне с возникшей в стране Проблемой были два крупнейших агентства парапсихологических расследований. Если агентство «Ротвелл» славилось своими новаторскими идеями и изобретениями, то агентство «Фиттис» считалось старейшим, крупнейшим, слегка старомодным и самым престижным. Его глава, Пенелопа Фиттис, обладала огромным влиянием и весом, но при этом крайне редко появлялась на публике, особенно после покушения на ее жизнь прошлой осенью, и редко покидала Дом Фиттис. Промышленники, политики и прочие знаменитости сами приходили сюда, чтобы встретиться с ней, а для простых людей Пенелопа Фиттис была скорее не живой женщиной, а неким символом, знаковой фигурой. Быть приглашенным на встречу с ней считалось высоким признанием с ее стороны и большой редкостью.

Личные апартаменты хозяйки агентства располагались на верхнем этаже здания, но для того чтобы встретиться с нами, она решила спуститься в комнату для приемов, расположенную неподалеку от вестибюля, так что идти пришлось недалеко. Комната для приемов была выдержана в коричневых и золотых тонах. Стоявший в дальнем углу, возле выходившего на Стрэнд окна, массивный стол делал ее похожей на кабинет какого-нибудь министра. Кроме стола в комнате стояли удобные стулья, мягкие диванчики и другая старинная мебель. На стенах виднелись многочисленные фотографии в застекленных рамках, здесь же висела коллекция древних рапир. В нагретой солнцем комнате пахло мастикой для пола и дорогим мебельным лаком.

А еще здесь пахло кофе – на столе дымился кофейник, возле которого выстроились в кружок чашки. Сама Пенелопа Фиттис уже была на месте, за столом, а за ее спиной маячила помятая, слегка сгорбленная фигура инспектора Монтегю Барнса из ДЕПИК – государственного департамента парапсихологических исследований и контроля.

Мисс Фиттис вежливо, но довольно сдержанно поприветствовала нас и, пожав нам руки, жестом предложила присаживаться на стулья. Как всегда (а я до этого уже имела возможность пару раз видеть ее), Пенелопа Фиттис была роскошно одета, прекрасно причесана и отлично вписывалась в элегантный интерьер. Это была поразительно красивая женщина с длинными темными волосами, к которым так шло ее розовато-лиловое бархатное платье, но при этом красота ее была настолько необычной, что скорее тревожила, чем завораживала. Причудливый изгиб не тронутых помадой губ, безупречно чистая кожа, четко очерченные высокие скулы и огромные, черные как ночь глаза – притягивающие к себе как магнит и одновременно внушающие страх.

Они с Локвудом обменялись обычными в таких случаях любезностями, затем мисс Пенелопа Фиттис одарила каждого из нас своей улыбкой и сказала:

– Спасибо вам за то, что пришли. У нас с мистером Барнсом вскоре назначена еще одна встреча, так что давайте сразу перейдем к делу. Как я уже сказала тебе по телефону, Энтони, есть одно интересное дельце, которое я собираюсь поручить «Локвуду и компании». О нем меня поставил в известность ДЕПИК, и я подумала, что оно прямо для вас.

– Благодарю вас, мадам, – кивнул Локвуд. – Мы польщены вашим вниманием.

Я взглянула на Локвуда. Он лучезарно улыбался и был весь внимание. Обычно Локвуд никому не разрешает называть себя по имени, это было позволено только его покойным родителям, покойной сестре и больше никому. За исключением, как выясняется, Пенелопы Фиттис, которая изящно, как кошка, выгнула спину и потянулась в своем кресле. Локвуд смотрел на нее не моргая.

– Соломон Гаппи, – сказала она. – Кто-нибудь из вас слышал о нем?

Мы переглянулись. Лично для меня это имя было пустым звуком.

– Убийца, кажется, – сказал Локвуд. – Это было лет тридцать назад. А разве его не повесили тогда?

– Убийца, совершенно верно, – улыбнулась мисс Фиттис, показав на секунду свои белоснежные зубы. – И его действительно повесили. Одним из последних перед тем, как в Англии был принят закон об отмене смертной казни. Считалось, что этот закон предотвратит появление новых призраков и поможет решению Проблемы… Хм… Кстати, принятие этого закона отложили тогда на месяц только для того, чтобы увидеть, как Гаппи болтается на виселице. Дело в том, что он был не только и не просто убийцей. Он был еще и каннибалом.

– Ничего себе, – сказала я.

– Да-да, верно, – щелкнул пальцами Локвуд. – Припоминаю. Он убил и съел своего соседа. Или двоих?

– Вы можете просветить нас по этому поводу, мистер Барнс? – спросила хозяйка агентства, обращаясь к инспектору. Стоявший в своем потертом плаще за спинкой ее кресла инспектор с помятым лицом и обвислыми усами выглядел здесь, пожалуй, еще более чужеродным телом, чем я.

– Наверняка нам известно, что он съел одного своего соседа, – сказал Барнс. – Пригласил его однажды зайти на чашку чая. Тот пришел и даже принес с собой фруктовый торт. Этот торт нашли неделю спустя, он стоял в неразвязанной коробке на столе в кухне Гаппи. Единственная вещь, оставшаяся несъеденной.

– Да, маху дал тот сосед, – покачал головой Джордж.

– Согласна, – негромко рассмеялась Пенелопа Фиттис. – Но ему и в голову не пришло, что он сам может оказаться и чаем, и обедом и ужином, причем на несколько дней вперед.

– Я хорошо помню тот случай, – сказал Барнс, – хотя сам был тогда еще стажером. Два офицера, которые производили арест, вскоре уволились из-за того, что им довелось увидеть, когда они проникли в дом. Многие детали того дела были засекречены и не оглашались даже на суде. Тем не менее в своем последнем слове Соломон Гаппи признался, что готовил из соседа самые разные блюда – жаркое, отбивные, фрикасе, карри и даже мясные салаты. Гурман-экспериментатор.

– Крякнулся? – поинтересовалась я.

– Крекеры? – не расслышал меня Барнс. – Может быть, и крекеры тоже, этого я точно не скажу, не знаю.

– Да нет же, я хотела спросить, этот Гаппи, он что – крякнулся? Сбрендил? С ума свихнулся? Ну, как еще сказать…

– А, в этом смысле, – уныло покачал головой Барнс.

– Да, он сошел с ума, – перебила его Пенелопа Фиттис. – И стал буйным. Потребовалось шесть полисменов, чтобы скрутить Гаппи, учитывая его габариты и дикую ярость. Тем не менее его арестовали, судили, повесили, кремировали, похоронили пепел на тюремном дворе, после чего засыпали весь двор солью. Одним словом, были приняты все меры предосторожности, однако каким-то образом дух Гаппи – а может быть, его съеденного соседа – вернулся на место преступления, – она откинулась на спинку кресла и элегантно перекинула ногу на ногу. – Продолжайте, мистер Барнс.

– Преступление было совершено в маленьком доме в Илинге, это западный пригород Лондона. Улица называется Лиз. Дом Гаппи под номером семь. С момента совершения преступления дом пустует, разумеется, но по соседству живут люди. До недавнего времени все было тихо, но сейчас появились сообщения о каких-то странных звуках, которые доносятся из заброшенного дома, об ощущении ужаса, охватившего всю округу. Мы посылали экстрасенсов – следы ведут к дому номер семь.

– При этом феномены проявляются очень слабо, – добавила Пенелопа Фиттис. – Никаких явлений. Звуки. По всем сообщениям – только звуки.

Она подняла на меня свои темные бездонные глаза. Если судить только по тону ее голоса, можно было подумать, что Слух – это обычный, заурядный парапсихологический Дар. Но по ее взгляду читалось, что это важнейшая, ценнейшая вещь на свете.

Выдающимся Слухачом была бабушка нынешней хозяйки агентства. Впрочем, об этом и без меня знает каждый, кто прочитал «Воспоминания» Мариссы Фиттис. Много-много лет тому назад она разговаривала с призраками, и они отвечали ей. Ну, и о моей репутации Пенелопа Фиттис тоже, конечно же, знала, иначе не стала бы на меня так смотреть.

– А что за звуки? – спросил Локвуд.

– Звуки, которые производил бывший жилец этого дома, – ответил Барнс.

– Мистер Барнс попросил меня провести расследование, – сказала Пенелопа Фиттис, – и я согласилась. Однако у моего агентства осталась масса незаконченных еще с зимы дел, и практически все мои лучшие оперативники по-прежнему плотно загружены работой. И тогда я подумала о том, что есть одно маленькое лондонское агентство, которому можно было бы поручить это дело, – улыбнулась она. – Что вы на это скажете? Если вы успешно справитесь с этим расследованием, то в дальнейшем я буду регулярно нагружать вас работой.

– Разумеется, мы готовы помочь вам, – сказал Локвуд.

– Рада слышать это, Энтони. Ты знаешь, как я восхищаюсь твоим агентством и верю, что нам предстоят еще большие совместные дела в будущем. Я считаю, что это расследование укрепит связь между нашими компаниями, и пошлю представителя агентства «Фиттис» сопровождать вас.

– Естественно, в свое время в доме проводились поиски Источника, – сказал Барнс. – Дом был осмотрен, тщательно очищен и обработан, однако, судя по всему, что-то было упущено. Мы хотим знать, что именно.

– Если на этом все, я передам вас своему секретарю для заключения договора, – сказала мисс Фиттис. – Дом пуст. Если хотите, можете приступить к расследованию прямо сегодня ночью.

Она плавным, легким движением поднялась с кресла. Это было сигналом для нас, и все мы тоже дружно встали со своих стульев.

Пока проходила традиционная церемония прощания, я ждала, стоя у бокового столика. Его поверхность покрывали фотографии, они почему-то напомнили мне могильные плиты. Со снимков смотрели лица знаменитых агентов и исследовательских команд, все они позировали, стоя в каком-то роскошном зале под большим баннером с изображением единорога – это был талисман агентства. Все агенты, разумеется, были юными, они широко улыбались, и, как один, одеты в фирменные серебристо-серые куртки. Если на фотографии встречались взрослые, они всегда стояли чуть в стороне, с краешка. На некоторых снимках присутствовала также пожилая женщина – вся в черном, с зачесанными наверх волосами. Это была Марисса Фиттис, легендарная основательница агентства.

Одна фотография отличалась от остальных, и это сразу привлекло мое внимание. Снимок был черно-белым, выцветшим от времени, и на нем была изображена худая темноволосая женщина, сидящая в кресле с высокой спинкой. Комната, в которой происходила съемка, была заполнена тенями. Женщина смотрела не в объектив камеры, а в сторону, повернув голову к свету. Выглядела женщина грустной, исхудавшей и болезненной.

– Это моя мать, она рано умерла, – я обернулась на голос. Все остальные уже выходили за дверь, но Пенелопа Фиттис задержалась, стояла сейчас у меня за плечом и улыбалась. От хозяйки агентства тонко и приятно пахло очень дорогими духами.

– Очень печально об этом слышать, – сказала я.

– Не надо печалиться. Я почти не помню ее. Все наше хозяйство вела бабушка Марисса, это она научила меня всему, что я знаю, – ответила мисс Фиттис, указывая кивком головы на пожилую женщину в черном на других фотографиях. – Милая бабушка, это она сделала меня такой, какая я есть. Все, что вы видите вокруг, – это ее, – Пенелопа Фиттис коснулась моей руки и добавила: – Знаешь, Люси, я особо просила привлечь к этому расследованию именно тебя.

– Я этого не знала, мисс Фиттис, – удивленно заморгала я.

– Да, это так. Когда мы с Энтони впервые обсуждали участие его агентства в этом расследовании, он сказал мне, что ты с ним больше не работаешь. Это очень огорчило меня, потому что – только это между нами, Люси, хорошо? – потому что агентством «Локвуд и компания» я заинтересовалась исключительно из-за Энтони и тебя, – мисс Фиттис мелодично рассмеялась, в ее глазах загорелись огоньки. – Он прекрасный агент, но и твоей работой я тоже давно уже восхищаюсь. Так вот, я сказала Энтони, что если он хочет получить это расследование, пусть вернет тебя в свою команду.

– О, вот как? Правда? Так это была ваша идея – привлечь меня? Это… очень мило с вашей стороны.

– Он обещал мне, что попытается. Очень рада, что ему это удалось, Люси. Мне приятно, что ты согласилась вернуться в агентство.

– Но я, знаете ли, на самом деле не вернулась…

– Ладно, давай сначала посмотрим, как ты справишься с этим расследованием, – сказала Пенелопа Фиттис. – Я нисколько не сомневаюсь в способностях всех остальных членов команды, но уверена, что успех будет в первую очередь зависеть от тебя. Для расследования в доме Гаппи просто необходим высококлассный Слухач. Энтони знает, что если все пройдет удачно, «Локвуд и компания» окажется в очень большом выигрыше. А теперь поторопись, твои друзья уже тебя заждались, – она легким жестом руки попрощалась со мной, и я направилась к двери, унося с собой аромат духов Пенелопы Фиттис.

7

В некотором роде все, что происходило дальше, напоминало прежние дни. Мы получили заказ, переговорили с клиентом, и теперь пришло время готовиться к работе. Если мы собираемся начать в Илинге прямо сегодня, времени на раскачку у нас не было, поэтому Локвуд взялся за дело сразу же, как только мы покинули Дом Фиттис. Стоя прямо посреди запруженного людьми тротуара, он скоренько распределил задания. Они с Холли отправляются за дополнительными запасами соли и железных опилок, Джордж, как всегда, отправляется в Национальный архив искать информацию по каннибалу Гаппи, а я…

А что делать мне? Меня-то куда приткнуть? Оказалось, что некуда.

– С тобой мы встретимся в кафе «Ройял» на площади Пикадилли, – сказал мне Локвуд. – Оттуда возьмем такси и все вместе отправимся в Илинг. В четыре часа, договорились? Надеюсь, тебе хватит времени, чтобы собраться?

– Разумеется, – ответила я.

Я все еще размышляла над тем, что сказала мне Пенелопа Фиттис каких-то пару минут назад. Оказывается, это была ее идея привлечь меня к этому расследованию. И вчера во время разговора у меня на квартире Локвуд не просто опустил эту важную деталь, но еще и разыграл все так, будто действует по собственному наитию.

– Отлично, тогда увидимся позже, как договорились. Отличное дело нам предложили, верно? И я очень рад, что ты будешь с нами.

– Да-да…

По правде сказать, обижаться мне, пожалуй, было не на что. В конце концов, какая разница, кому пришла в голову идея пригласить меня? Пригласили и пригласили, и хорошо. И потом, ведь я сама ушла из агентства «Локвуд и компания», а не они меня прогнали.

Так что все по делу.

– Вообще-то четыре – это поздновато, – заметила я. – Пока доберемся до Илинга, сумерки опустятся. Было бы лучше оказаться там раньше, чтобы успеть и осмотреться, и цепи спокойно разложить. Температуру заранее измерить, посмотреть как следует по всем щелям и углам, которые в темноте вообще можно не заметить. Так что я предлагаю встретиться не в четыре, а в два, – я холодно улыбнулась ему и добавила: – Договорились?

Локвуд склонил голову набок. Даже если он и оторопел слегка от моих слов, вида не подал, молодец.

– Я в принципе согласен с тобой, но у Джорджа останется очень мало времени, чтобы…

– Я считаю, что Люси все правильно предлагает, – неожиданно подала голос Холли. – А ты что скажешь, Джордж?

Джордж поправил на носу очки и ответил:

– Попасть в лапы этому чуваку-людоеду мне вовсе не улыбается. Даже если он теперь уже не чувак, а просто призрак. Дополнительные меры предосторожности не повредят, это точно. Ладно, постараюсь управиться в архиве к двум. Встретимся раньше, как предлагает Люси.

Локвуд пожал плечами и с напускным безразличием согласился:

– Ты, наверное, права, Люси. Хорошо, в два так в два. До встречи.

– Тебе что-нибудь прихватить в магазине у Маллета? – спросила Холли Манро.

– Нет, спасибо, у меня все есть, – ответила я. – До скорого.

Я первой развернулась и пошла прочь, сразу же смешавшись с уличной толпой, проталкиваясь среди встречных прохожих. Отойдя достаточно далеко, чтобы скрыться с глаз, я свернула в боковую улочку, ведущую вниз, к набережной Темзы. Здесь, под каменными арками моста Хангерфорд-бридж находились лавчонки, торгующие по дешевке солью и железом. Дело в том, что я сказала Холли неправду. Припасы мои были почти на нуле.

Впрочем, за эту свою ложь мне было не стыдно. С какой стати агентство должно тратиться на припасы для какого-то приглашенного фрилансера?

Было время отлива, под стеной набережной блестела полоса обнажившейся мокрой гальки. Высоко над водой кружили чайки. На дороге было большое движение. Я пересекла ее и двинулась вверх по течению реки, к мосту. На каждом шагу в глаза бросались яркие плакаты гигантского агентства «Ротвелл». На одном из них талисман агентства, симпатичный рисованный лев по имени Роджер, гнался, растопырив свои мощные лапы, за удирающим от него в страхе призраком – тоже рисованным. На другом плакате Роджер с улыбкой демонстрировал какой-то новейший Домашний оберег, который разработали инженеры из Ротвелловского института. Теперь благодаря их партнерам из корпорации Санрайз этот прибор мог приобрести любой желающий – по очень сходной цене, разумеется. На третьем плакате тоже был лев. Он опирался своей пухлой лапой на могучее плечо владельца агентства, Стива Ротвелла, изо рта которого выдувался белый пузырь с написанными внутри него словами: «Мы боремся за то, чтобы ваша ночь прошла спокойно». Зубы Стива Ротвелла сверкали, его зеленые глаза ярко блестели, подбородок гордо выдавался вперед, словно форштевень боевого корабля, отчего владелец агентства выглядел даже мужественнее и сильнее, чем мультяшный лев. Лицо Стива Ротвелла излучало уверенность в том, что решение Проблемы не за горами – именно эта уверенность делала его популярнейшей личностью во всем Лондоне.

Я хмуро косилась на эти плакаты, продолжая без остановки идти вперед. На меня обещания Стива Ротвелла впечатления не производили, как и его внешность сказочного героя. Однажды я видела, как этот герой хладнокровно проткнул своей рапирой грудь человеку, и с тех пор тихо возненавидела Стива Ротвелла.

Я побывала у торговцев солью и железом, купила все, что мне было нужно, и снова выбралась на набережную. За рекламными щитами, украшавшими низкий парапет набережной, прятались спускающиеся к реке каменные ступени, а рядом с ними, возле самого парапета, я рассмотрела сидящую на корточках сгорбленную девушку и лежащий возле нее драный холщовый мешок. Девушка сосредоточенно счищала налипшую грязь со своих разложенных на мокрой гальке инструментов. По замызганной стеганой куртке, соломенной шляпке, покрытым густым слоем тины тяжелым башмакам и валяющимся на берегу без чувств – очевидно, одуревшим от невыносимой вони – птицам я сразу же узнала Фло Боунс, свою знакомую девушку-старьевщицу. Фло прочесывала берег Темзы, выуживала из тины и грязи всякие предметы, которые могли иметь какое-то отношение к экстрасенсорным явлениям, промывала этот мусор, а потом старалась продать его на черном рынке, чем, собственно, и зарабатывала себе на жизнь. Несколько раз она помогала «Локвуду и компании» и была приличной, даже милой девушкой – если, конечно, соблюдать осторожность и разговаривать с ней, стоя с подветренной стороны и дыша через рот.

Когда я спустилась вниз и подошла ближе, Фло сдирала грязь с какого-то странного предмета, напоминающего широкое кольцо с короткой трубкой на конце. Увидев меня, она улыбнулась и швырнула через парапет увесистый комок мокрой грязи.

– Смотрите-ка, кого мне принесло приливом, – сказала она.

– Порядок, Фло, – по ее меркам, мы очень даже мило поприветствовали друг друга. И грязь она в прохожих на набережной вышвырнула, а не в меня, верно? – Вижу, ты занята. Как улов?

– Кучу мусора нашла. Двух утонувших крыс, свиную голову, а теперь вот еще и тебя.

Шутка.

Я усмехнулась и присела на стенку рядом с Фло. С подветренной стороны, разумеется.

– Небогатый улов. Что так?

– Видишь ли, я полночи провела на сходке старьевщиков, так что времени на работу почти не осталось. Из стоящего нашла только пару костей со слабой аурой да ржавый свисток со следами экстрасенсорной энергии, тоже хилыми. И все.

– Ну, хоть что-то кроме дохлых крыс, и то хорошо. Как думаешь, удастся продать свисток и кости?

Фло сдвинула на затылок свою соломенную шляпку, задумчиво почесала лоб и ответила:

– Вряд ли. Надо что-то делать. Сейчас на черном рынке чего только нет, всего полно. Хорошие вещи уходят задорого, а такой мусор, как у меня, – кому он нужен? Говорят, в городе появился новый крупный покупатель, теперь все лучшие вещи несут ему. – Фло оглянулась через плечо и, понизив голос, добавила: – Угадай, кто был вчера на сходке и скупил все лучшие вещицы?.. Винкман.

– Джулиус Винкман?

Это был крупный перекупщик экстрасенсорных предметов, которому агентство «Локвуд и компания» помогло в прошлом году перебраться с черного рынка в тюрьму.

– Нет. Этот все еще за решеткой. Его жена. Сынок тоже с ней был, но скупала все Аделаида. Все подряд мела, все странные прибамбасы и все Источники, которые только предлагали вчера ночью. Проклятую картину, окровавленную перчатку, мумифицированную голову, римский шлем… – Фло повернула голову и залихватски сплюнула через стенку. – По-моему, половина из этого барахла была самым настоящим мусором, подделкой, но Леопольд, ее сынок, обнюхал их и признал подходящими. А потом старая мамочка Винкман все скупила. Теперь вещи отправятся прямиком к новому покупателю. На следующую сходку нам велели снова принести все лучшее, что удастся найти. Отдраю этот свисток и попробую его загнать, хотя не уверена, что мне это удастся, – Фло постучала о стенку своей странной штуковиной. – А ты куда запропастилась, Карлайл? Целую вечность тебя не видела. Даже соскучилась.

– Работала.

– Но не на Локвуда.

– Нет… – я указала взглядом на инструмент, которым Фло колотила о стенку, и спросила: – А это что за фигня?

– Фланец. Из городской канализации. Трубы соединять.

– А… Да, я работала сама по себе. Хотя так получилось, что сейчас снова собираюсь провернуть одно дельце вместе с Локвудом. Но это разовая работа, я к ним не возвращаюсь.

– Это само собой, – Фло бросила фланец и взяла с гальки новую штуковину, покрытую таким толстым слоем грязи, что сказать, на что она похожа, было уж вовсе невозможно. – А что, эта Холли Манро, она все еще с ними?

Я помолчала немного, потом сухо ответила:

– Я ушла от них вовсе не из-за Холли.

– Ну да, ну да, – проворчала Фло, ловко счищая грязь, из-под которой начало проглядывать что-то вроде трезубой вилки.

– У меня были на то другие причины.

– Ну да, ну да.

– Ты мне не веришь?

– Можешь подержать эту вилку? – спросила Фло. – На минуточку.

– Э… – заколебалась я, но то, что Фло называла вилкой, уже оказалось у меня в руке.

– Мне нужно руки помыть, испачкались, – пояснила Фло. Она спустилась к реке, сполоснула в ней руки, а затем вытерла их прямо о свою куртку. – Ну, вот, теперь порядок. Рада была повидать тебя, Карлайл. А теперь мне пора идти. В закусочной в Уопинге меня тепленький шашлычок уже заждался.

– Прелестно. Послушай, Фло, – спросила я, глядя на то, как она засовывает свои инструменты за пояс под курткой. – Ты сказала про мумифицированную голову… Как она выглядела?

– Как, как… Откуда я знаю, как? Голова и голова. Глаза, уши, рот, нос – все как у всех. А почему ты спросила?

– А больше ты ничего не заметила? Понимаешь, пару ночей назад мне довелось иметь дело именно с мумифицированной головой.

Фло подняла с гальки свой холщовый мешок, прислонилась к невысокой стенке набережной, посмотрела куда-то вдоль берега с покрытым тиной краем.

– В ближайший час прилив еще не начнется, можно будет здесь пройти. Голова, ты говоришь? Трудно что-то наверняка сказать, она вся паутиной была затянута. Но мужская голова, это точно, потому что сквозь паутину выступала небольшая бородка. Остренькая, клинышком. Черная. Да я, если, честно, особенно и не приглядывалась. В серебряном ящике ее принесли. Кто-то вроде говорил, что к этой голове какой-то мощный Спектр привязан – может, правда, может, врут. Мамаша Винкман тут же ухватила ее. Большие деньги отвалила, я думаю.

– А кто принес эту голову на продажу, ты не знаешь случаем? – нахмурившись, спросила я, но Фло Боунс уже исчезла, удалялась вдоль берега в сторону Стрэнда.

Широкие зеркальные стекла витрины кафе «Ройял» выходили на западную сторону площади Пикадилли, а над витриной был натянут коричнево-белый полосатый тент с расставленными под ним столиками.

Вокруг столиков прямо в асфальте были прорезаны маленькие, обложенные кирпичом канавки с проточной водой. Как известно, призраки боятся проточной воды и шарахаются от нее. Ближе к вечеру по обеим сторонам входной двери дополнительно ставили жаровни с дымящимися в них веточками сушеной лаванды. Это кафе пользовалось популярностью даже после наступления темноты, а сейчас, посреди яркого, хотя и довольно холодного дня, было переполнено. Стекла витрины запотели изнутри. Протиснувшись в дверь со своим мешком и рюкзаком, в котором была спрятана банка с говорящим черепом, я сразу же увидела сидящую за столиком Холли Манро. Она читала «Таймс», а на столе перед ней дымилась чашечка чая.

– Слышала последнюю новость? – спросила она, когда я подсела к ней за столик. – В Лондоне появилась шайка подростков-мошенников. Они работают по вечерам или в сумрачные дни. Подходят к взрослым и говорят, что за теми по пятам гонится призрак. Какая-то фигура в белом. В руках подростки держат железные прутья, которые они выламывают из оград. Ну, и предлагают взрослому проводить его до дома или куда еще он там идет. За деньги, само собой. Все это, конечно, басни, но подростки целые спектакли закатывают. «Отгоняют» несуществующих призраков и все такое. Дело-то беспроигрышное, взрослые все равно ничего доказать не могут.

Я скинула куртку. В кафе было душно, а я и так вспотела, пока сюда дошла.

– Зарабатывают на жизнь ребятишки, – сказала я, пожимая плечами. – Их тоже можно понять, бедняков сейчас пруд пруди. Не могут же все стать агентами, правда?

– Знаю, – ответила Холли. – Нам с тобой крупно повезло, Люси. Я, пожалуй, закажу еще сразу три чая. Мальчики должны появиться с минуты на минуту. Локвуд везет рабочие сумки с Портленд-Роу, да и Джордж, наверное, закончил в своем архиве.

Холли принялась махать рукой, подзывая официантку, а я тем временем разглядывала ее, откинувшись на спинку стула. Меня всегда поражала кожа Холли – светло-ореховая, без единого прыщика, гладенькая. И черты лица тоже – все на месте, все как надо. Было время, когда совершенство Холли буквально сводило меня с ума, думаю, что и ее бесила моя внешность – но только не совершенством, конечно. Я же знаю, что не красавица. Вечно вспотевшая, со всклокоченными волосами… Кошмар! Соглашусь, что с самой первой минуты нашей встречи сегодня утром Холли относилась ко мне внимательно, с уважением, тут ее упрекнуть не в чем, однако сквозило в этом что-то такое… Ну, представьте себе ученого, который держит в руке колбу с какими-нибудь бациллами. Он ведь тоже к ним внимательно относится, может, даже и с уважением, верно? Ну, вы понимаете, что я хочу сказать.

– Как тебе работается в одиночку? – спросила Холли, когда ей удалось, наконец, заказать чай.

– Нормально, – ответила я. – Сама теперь хозяйка и своего времени, и своей работы. Получаю приглашения от самых разных агентств. Зарабатываю неплохо, на жизнь хватает.

– Ты такая смелая, – сказала Холли. – Так все круто поменять. Это же очень рискованно.

– Мне кажется, этот риск был оправданным. Зато я узнала много нового о своем Даре, научилась лучше общаться с людьми, даже с теми, кто меня раздражает.

Холли коротко рассмеялась. Ах, этот ее смех-колокольчик! Вот уж что всегда заставляло меня стискивать зубы и поднимало дыбом мои нервы!

Холли умолкла, и безо всякого перехода сказала:

– А знаешь, кое-кто на Портленд-Роу очень скучает по тебе.

– Я тоже по всем вам скучаю, – ответила я, следя за тем, чтобы мой голос не дрогнул. – И кто же это?

– Кто по тебе особенно скучает? – переспросила Холли и снова рассмеялась. – А сама не догадываешься?

До чего же жарко в этом кафе! У меня под свитером потекли струйки пота.

– Нет.

– Я.