Драконова Академия. Книга 2 Эльденберт Марина

Глава 23

В столовой после выходных было меньше адептов, но и я заглянула туда в самый последний момент. Мне всего-то нужно было поймать Ярда перед занятиями, чтобы спросить, можно ли тайком стащить книгу у Валентайна Альгора. Правда, у кого я собираюсь ее стащить, я говорить не собиралась, мне бы узнать на тему маскирующих заклинаний или заклинаний копирования. Знаю, что это не очень хорошо, но вряд ли в библиотеке Академии завалялся экземплярчик-другой о том, как работать с воскрешением.

— Ленор! — заметив меня, друг помахал рукой. — Ты что так поздно? Завтрак уже закончился, даже еду больше не выдают.

— Брата отвозили в школу и застряли на дороге.

— Сочувствую, — он вздохнул.

— Ерунда. Слушай, мне нужно с тобой поговорить, — я оперлась кончиками пальцев о стол. — Можем уже по дороге в аудиторию.

Ярд кивнул, подхватил свой поднос и поднос Даны и отнес их в приемник, после чего вернулся к нам.

— Все, я готов. Слушаю.

Мы вместе вышли в коридор и повернули направо.

— В общем, мне надо скопировать книгу. Но так, чтобы ее владелец этого не заметил. Скопировать или создать какое-то маскирующее заклинание — вроде как она стоит на месте, а на самом деле ее нет.

— Хм-м-м. — В глазах Ярда тут же загорелся интерес. — На самом деле, с последним я бы на твоем месте не связывался. Если, конечно, книга нужна тебе не на два часа.

— Не на два. И даже не на два дня.

— Тогда точно не связывайся. Если этот кто-нибудь сунется почитать, все равно все вскроется, ну и да, по созданию магического контура тебя сразу же отследят.

Да Валентайну Альгору и магический контур отслеживать не надо будет, он сразу поймет, кто книгу стащил и зачем.

— Вообще этот вариант был запасной, — призналась я. — На случай, если с копированием не получится.

— С копированием как раз может получиться, — сказал Ярд. — Но там есть определенного рода сложности. Короче, одно время все развлекались тем, что копировали всяко-разное и для разных целей. Ну вот с помощью магии как раз. А пару столетий назад, когда фаворитка верховного архимага Лугора написала картину, и ее кто-то скопировал и выдал за свою, разразился грандиозный скандал. Короче, теперь все произведения искусства, в том числе книги защищены специальными заклинаниями. Которые мало того что при копировании срабатывают самыми невероятными способами, так еще и все скопированное — если удалось взломать защиту, превращается в нечто неудобоваримое. Но. Тебе повезло, у тебя есть я, а я люблю сложные задачи.

Да. Их бы систему в наш мир, проблемы с авторским правом решили бы считанные секунды. Ну или нет. Потому что в нашем мире тоже есть те, кто любит сложные задачи.

— В общем, я подумаю, что можно сделать. А что за книга-то хоть? — поинтересовался Ярд.

«Воскрешение. Обряды, ритуалы и их последствия».

Я не стала говорить это вслух.

— Так. Кое-что личное.

— М-м-м… ну ладно, — мне показалось, что парень немного обиделся, но правда тут точно будет лишней. Сеанс откровенности с Максом у меня уже был, и с меня на сегодня хватит. Да и втягивать Ярда во все это я точно не собираюсь. Пусть подумает над вариантами, подскажет, в каком направлении двигаться, а дальше я уже сама. В случае чего и ответственность вся тоже будет на мне, и только на мне.

— Что нового с утра произошло? — спросила у Даны, которая на ходу смотрелась в зеркальце.

— Нового? Ну… Драконова больше не дружит с Лузанской. У них теперь два лагеря. — Она пожевала губы. — Вроде как. Правда у Лузанской лагерь хилый, девчонки из свиты мечутся и понять не могут что делать, но в основном выбирают Софию.

Мне бы их проблемы. А хотя нет, не надо мне их проблем. Мне своих хватает, вот с ними разберусь — а там и лагерь можно выбирать.

— Еще пошел слух, что Драгоны из-за нее сцепились, но сегодня пока никто не видел ни Люциана, ни Сезара, поэтому правда или нет — остается только догадываться. — Девушка убрала зеркальце и перекинула сумку через плечо.

Люциан и Сезар сцепились… из-за Софии?

В сердце снова кольнуло, но я решила не придавать этому значения. Пусть цепляется с кем хочет из-за кого хочет, это вообще не моя тема. Люциан мне никто. Никто. Никто. Никто.

Между нами все кончено, и чем раньше я это пойму, тем лучше.

Хотя сдается мне, понять-то я это уже давно поняла. А вот принять не могу. Не принимается. От слова совсем.

Дурацкие мысли пришли не вовремя, и я буквально на ходу выпала из реальности, а очнулась, уже когда мы заходили в аудиторию. Первой парой нам влепили историю, практику, и к ней я на этот раз была более чем готова. Правда, когда мы вошли и расселись по местам, обнаружила, что место рядом с Софией пустует, и вот к этому я оказалась не готова. Клавдию оттуда вытеснила не их ссора, а Люциан, он на всех практических занятиях садился рядом с ней, сейчас же его не было. Не появился он и на занятии, и я не могла перестать об этом думать.

Об этом и о том, что происходит между ним и Софией.

Правда ли, что они с Сезаром сцепились из-за нее?

Невс, Милли и Дас были, и они сели отдельно от Драконовой, с ней сидели только ее девочки, оставив почетное место для Люциана по правую руку от королевы. Что касается левой, слева был проход, по которому королева спускалась и поднималась. Судя по всему, София терпеть не могла, когда кто-то ходит мимо нее во время занятий, потому что, когда одна из девушек попросилась выйти ближе к концу первой части пары, пробираться она начала в другую сторону, через десять мест. Хотя через Софию было бы два и гораздо быстрее.

Сама Драконова была, кажется, очень далеко и даже не сразу услышала, когда магистр Оллихард назвал ее имя и попросил рассказать про алтарь Горрахона.

— Адептка Драконова! — повторил он. — Вы собираетесь возвращаться к нам, или древние времена Эрда поглотили вас окончательно?

София вскинула голову.

— Что?

Раздался смешок. Почему-то я даже не удивилась, оглянувшись на прячущую усмешку Клаву.

— Повторю еще раз, — седой магистр взглянул на Софию в упор. — Жду вас, чтобы послушать, вместе со всеми собравшимися, про алтарь Горрахона.

— Простите, магистр. Я не готова.

По аудитории пронесся гул, да что там, я сама подумала, что ослышалась. Кажется, и магистр Оллихард тоже, он даже приподнял густые, такие же седые как волосы, брови, а после только руками развел и повернулся в нашу сторону. Пробежался взглядом по собравшимся в аудитории, сверху вниз. Зацепился за Дану, которая почему-то вздрогнула и решила сползти под стол, но потом перепрыгнул через Ярда на меня.

— В таком случае слово вам, адептка Ларо.

Видимо, магистру Оллихарду понравилось мое заявление про алтарь Горбачева в прошлый раз, потому что сейчас он вцепился в меня взглядом и явно не намерен был отпускать.

— Смелее, смелее, адептка. Не стесняйтесь. Спускайтесь к нам и расскажите, почему алтарь Горрахона занимает такое значимое место в истории, а главное, не только в истории, но и по сей день.

Я поднялась, почему-то обернувшись на Драконову. Сама не поняла, почему, обычно мы так переглядывались с Соней, когда кого-то из нас спрашивали, это был вроде как наш ритуал на удачу у доски. Тем не менее Драконова была так же далека от моей Сони, как алтарь Горрахона от столицы Даррании, поэтому я просто передернула плечами и спустилась к доске. Магистр Оллихард посторонился, уступая мне место и предлагая начать.

— Алтарь Горрахона считается знаковой точкой в истории Даррании. Во всех смыслах. Он был первым правителем Мертвых или Темных земель…

— Алтарь? — ядовито поинтересовалась Клава, за что заработала пристальный взгляд магистра Оллихарда.

— Вы хотите помочь, адептка Лузанская?

Клава скривилась и заткнулась (надеюсь, что надолго), а я продолжила:

— Годы его правления были ознаменованы четким определением границ Мертвых земель, хотя до этого светлые и темные не делили земли Эрда границами. Каждый раз, когда Горрахон отнимал чью-то жизнь, он забирал жизненную силу человека себе. В момент, когда происходило жертвоприношение, выделялось очень большое количество энергии и силы, подпитывающей его темную магию благодаря особому ритуалу. Из-за этого он не старел и становился сильнее с каждым убийством. Его мощь росла, замок Горрахона и раскинувшийся вокруг него город стал средоточием темной магии, ужаса, страха и боли. Правители Светлых драконов не вмешивались, поскольку считали, что это их не касается. В те годы миры драконов и людей были разделены, людям доставались самые неплодородные земли, самые невыгодные условия. От произвола темных их не защищал никто, человеческая жизнь ничего не стоила.

— Верно, — магистр Оллихард перехватил запястье одной руки пальцами второй. — Что же стало переломным моментом?

— Переломным моментом стала любовь человеческой девушки и светлого принца.

Клавдия снова хихикнула, но на этот раз магистр посмотрел на нее так, что улыбка собрала вещички и свинтила с ее противной физиономии куда подальше.

— В те годы это казалось невероятным, тем не менее это исторический факт. Наследный принц Коммелан полюбил девушку Мариту Хеллер…

— Это и сейчас кажется невероятным, — шепнул Дас, но шепнул так, чтобы все услышали. — А тогда у принца просто поехала крыша.

— Вас я обязательно вызову, чтобы побеседовать на следующую не менее важную тему, — с недоброй улыбкой заявил магистр Оллихард. — И, если меня не устроит ваш ответ, я с удовольствием назначу вам отработку для более углубленного изучения материала. Продолжайте, пожалуйста, адептка Ларо.

После этого желающих комментировать мой рассказ больше не нашлось, и я беспрепятственно могла закончить.

— У Мариты был старший брат, Холингер, и однажды, вернувшись домой, она узнала, что его забрал Горрахон. Точнее, воины Горрахона, которые собирали человеческую дань, а в обмен на это не трогали город. Она обратилась к своему возлюбленному за помощью, и тот в обход отца лично отправился к Горрахону. Горрахон согласился отпустить парня, но никто не был готов к тому, что произошло дальше. В тот день в первый и в последний раз на алтаре Горрахона пролилась королевская кровь светлых драконов. Выброс силы был такой мощный, что оставил вокруг выжженные темной магией земли, на которых нет ничего живого и по сей день.

Я вздохнула и продолжила:

— День смерти Коммелана стал началом долгой кровопролитной войны. Историки до сих пор спорят, был ли Холингер провокацией темных: одни склоняются к тому, что да, потому что он был братом Мариты, другие — к тому, что нет, потому что проще было похитить Мариту, за ней бы Коммелан пошел наверняка. Первые апеллируют тем, что на Марите была защита светлых, и за помощью ради нее принц бы пошел к отцу, но, как бы там ни было, факт остается фактом. Горрахон, обезумевший от силы и безнаказанности, развязал войну, которая унесла миллионы жизней драконов и людей. Он считал, что способен растянуть Мертвые земли по всему Эрду и сделать темную магию изначальной и господствующей.

— Что ж, все верно, — произнес магистр, выдержав паузу после того, как я замолчала. — Вижу, что вы очень хорошо изучили материал, адептка. Остался всего один вопрос, и я вас отпущу. Современность. Почему алтарь Горрахона считается знаковым в современности.

— Место, где отняли столько жизней, еще до убийства Коммелана хранило мощный отпечаток темной силы. Гибель светлого дракона разорвало тонкую грань бытия и небытия, но сила магии такова, что Загранье не может существовать открытым в живом мире. Магия сама запечатала рану, но именно в этом месте грань настолько хрупка, что это чувствуется на физическом уровне, стоит любому живому существу ступить на те земли. Поэтому там нет ни животных, ни птиц, поэтому не может возродиться природа. Что еще важно, алтарь Горрахона находится в современной Даррании, а не на Мертвых землях, в Даррании же, но чуть в другой стороне, находятся обломки замка Горрахона.

Сначала я не поняла, почему все смотрят мне за спину, а когда поняла, обернулась. Я уже видела эту картинку, когда просила Эвиль показать мне это жуткое место, только сейчас «оно» было растянуто на всю доску. Массивный камень с бурыми, въевшимися в него потеками, серое пятно, вырастающее из темной, неживой земли. Пустошь — куда хватает взгляда. Тяжесть свинцовых туч и вдали черные горы.

— Здесь не идут дожди, — сказал магистр Оллихард, — а небо застыло. Застыло таким же, как в день смерти Коммелана. Нам с вами предстоит посетить это место, чтобы вы могли почувствовать все, о чем вам сегодня рассказала адептка Ларо, но это уже во втором полугодии. И совместно с преподавателем по магии защитных полей, потому что оказаться там, не будучи закрытым — сомнительное удовольствие. Вы свободны, адептка Ларо. А мы продолжаем…

«Мы продолжали», потом продолжали на других парах, на которых Люциан так же не появился. Это мне не нравилось, но еще больше мне не нравилось то, что мне это не нравится — пусть вон Драконова о нем беспокоится! Увы, разум говорил одно, а сердце другое, поэтому, вернувшись к себе, я раздумывала, у кого бы незаметно спросить о Люциане перед тем, как пойду на занятие к Валентайну.

Спрашивать не пришлось: я только-только немного привела себя в порядок после физподготовки и перекусила запасной булкой с местным джемом, когда в дверь взволнованно заколотили. Я едва успела к ней подойти и открыть, как в комнату смерчем влетела Дана и выпалила:

— Ленор! Люциана перевели на военный факультет!

— На военный? — я вскинула брови.

— Да! Можно войти?

Дана просочилась ко мне и, едва оказавшись в комнате, огляделась.

— Ничего себе… как у тебя тут! — В ее голосе слышались завистливые нотки, а про Люциана она мигом забыла. — Мне говорили, что здесь очень крутые комнаты, но я как-то даже не представляла, что настолько. Тебе тут одной не скучно? Мы вот с девочками втроем живем.

— Люциан, Дана, — напомнила я. — Ты хотела мне что-то рассказать.

— А, да, — девушка пригладила светлые пряди. — Так вот, сегодня он весь день не появлялся, потому что учился, только на другом факультете. У них там даже практику по истории ведет не Оллихард, а кто-то другой. На лекциях мы опять соберемся вместе, но пока так. В общем, видеть мы его будем гораздо реже, чем раньше. Как и Драконова.

Последнее она добавила мстительно, явно рассчитывая меня поддержать, но я вдруг поняла, что не испытываю по этому поводу ни малейшего злорадства. От того, что Люциана перевели на другой факультет, от того, что Драконова будет реже его видеть, а он ее. Удивительно, но в этот момент во мне поселилось какое-то странное чувство пустоты, понять которое сразу я не смогла. Да если честно, не очень-то и хотела.

А вот что я на самом деле хотела знать, так это…

— Почему? — спросила я.

— Что — почему?

— Почему его перевели?

Дана пожала плечами.

— Не представляю. Говорят, что это на выходных произошло. Эстре как-то мгновенно, сегодня утром подписала приказ.

Ну все понятно.

Привет, Валентайн. Кто еще будет на выходных дергать ректора, чтобы перевести адепта на другой факультет? А главное, для кого еще ректор так быстро все это сделает? Интересно, что он ей сказал?

— Дана, спасибо, но мне пора, — сказала я. Получилось резче, чем я рассчитывала, и, хотя эта резкость к Дане никак не относилась, я все равно подхватила сумку.

— Вот и приходи к тебе с новостями, — обиделась девушка. — Я, между прочим, для тебя старалась. Бежала чуть ли не через весь корпус, а ты даже присесть не предложила. Куда уж там, нам простым адептам перед женщинами темного архимага!

Выпалив это все, она развернулась и убежала, а я подавила вспыхнувшее внутри раздражение и поспешно вышла следом. Захлопнула дверь. Так, что эхо от грохота заметалось по всему коридору, как перепуганный заяц.

Нет, кажется, раздражение осталось со мной. Потому что с каждым шагом я заводилась все больше и больше. Какого, спрашивается, надо было это делать? Мы с Люцианом и так уже не вместе, но нет, Альгору надо окончательно все разрушить, распихать нас по разным факультетам, рассовать на разные этажи и сделать так, чтобы мы вообще никогда не виделись!

Я старалась справиться с эмоциями, даже дышала глубоко, пока шла через парк. Если бодрая трусца поддается под определение «шла». Глубокое дыхание сейчас тоже отказывалось подчиняться и получалось через раз, в результате в кабинет Валентайна я влетела взъерошенная, раскрасневшаяся и злая.

— Зачем?! — крикнула прямо на ходу, швыряя сумку на стол. — Зачем тебе потребовалось переводить Люциана на военный факультет?

Валентайн оторвался от изучения каких-то бумаг и посмотрел на меня. В упор.

— И тебе доброго дня, Лена.

— А я не говорила, что он добрый.

— С таким характером у тебя он точно добрым не будет. Причем не только этот, но и все остальные.

Что-о-о?! Вот тут я почувствовала, что закипаю.

— Кто бы говорил про характер! Я задала тебе вопрос, Валентайн.

Он приподнял брови: в своем излюбленном стиле, при этом умудрившись лицо оставить каменной маской.

— Значит, чтобы ты называла меня по имени, всего-то и нужно было перевести этого никчемного золотого мальчишку на военный? — Прежде чем я успела выпасть в нерастворимый осадок, Валентайн поднялся и обошел стол, оказавшись недопустимо близко ко мне. — Учту этот момент на будущее, и, если мне захочется услышать свое имя в твоем исполнении, придумаю что-нибудь еще.

После этого заявления я поперхнулась воздухом, не позволившим мне сказать все, что я о нем думаю, а Валентайн резким движением перехватил мои запястья и подтянул к себе. Так плотно, что удар о его грудь выбил из меня остатки дыхания, растекаясь по телу обжигающе-дурной слабостью, которая совершенно не к месту, и которой не должно было быть. Уж точно не в то время, когда его губы раскрыли мои в глубоком и совершенно собственническом поцелуе.

В довершение всего его рука легла на мою талию, не оставляя ни малейшей возможности отстраниться, а вторая скользнула по рассыпавшимся по плечам прядям, вплетаясь в них. Все это произошло так резко, так быстро и обезоруживающе, что я попросту растерялась. А когда нашлась, поняла, что поцелуй стал уже гораздо более глубоким и на удивление нежным — несмотря на его властную силу. Я вдруг почувствовала, что соскальзываю в него, как в пропасть, и растворяюсь, чтобы стать совершенно другой. Подаюсь вперед, чтобы ответить, прижимаюсь всем телом, касаюсь пальцами резко очерченных мужских скул, впитывая горьковато-терпкий, с нотками шоколада, вкус его губ.

Джмерг он, что ли, только что пил…

Я целуюсь с Валентайном Альгором!

И как!..

Осознание обрушивается на меня с силой девятого вала — привет Айвазовскому — и ладонь на моей талии начинает ощущаться стальной пластиной, а пальцы, касающиеся моих волос, становятся обжигающими, как чистое пламя.

Что-то внутри отчаянно стремится к этому мужчине, а мысли врезаются в это что-то, и внутри меня бабахает так, что я не понимаю, это сердце, или в меня опять запустили огненным шаром, который взорвался рядом.

«Ну и ладно, Люциан вон тоже с Драконовой целовался», — мелькает очередная мысль, а в следующий миг Валентайн так резко разрывает поцелуй, что колючий, внезапно ставший холодным, воздух впивается в мои губы тысячами игл. В глазах Валентайна — абсолютная тьма, миг — и его радужка снова становится человеческой.

— Ты… — выдыхаю. — Ты нарушил наше соглашение!

Лицо его каменеет, пальцы Альгора сжимаются уже на моих запястьях. Раньше, чем успеваю пискнуть, раздается щелчок, браслеты падают на пол, а с моих ладоней срываются темные искры.

Ой, мама!

— Золотой мальчишка для упоминания моего имени, — холодно произносит он. — Поцелуй — для активации темной магии. Уверен, что это гораздо лучший выход, Лена, чем подвергать твою жизнь опасности для ее пробуждения.

Я хлопаю глазами на черные искорки над ладонью, которые тают, а Валентайн кладет руку мне на плечо. Кабинет стремительно теряет краски, становясь бледным подобием, тенью того, что я только что видела. Здесь все настолько странное, неживое, застывшее, будто меня перебросило к алтарю Горрахона. Только я осталась на месте.

— Что это? — здесь даже голос мой звучит иначе.

Суше. Как если бы из него выпили все эмоции, да и я чувствую себя другой. Такой же, как мой голос.

— Это — первый слой Тьмы, — Валентайн произносит это спокойно, неестественно-холодно, хотя теперь я уже не уверена, этот холод в голосе, это его привычное ледяное, отстраненное выражение лица — они его, или все так из-за сути его магии? — На нем отчетливее ощущаешь темную силу, которая в тебе сейчас пытается скрыться. Послушай.

Я «слушаю»: искры, которые почти погасли там, в цветном кабинете, сейчас разгораются с новой силой, ладони словно становятся источниками холода.

— Почувствуй и запомни эти ощущения. Так будет проще обращаться к ней во время наших занятий.

Я чувствую — впитываю каждую странность, которая со мной происходит, а потом вдруг понимаю, что это не кажется мне странным. Ни разгорающийся на кончиках пальцев холод, ни тишина, ни поблекшие краски. Напротив — все это настолько манящее, настолько зовущее, насколько и стоящий рядом мужчина. Странные чувства-не чувства захватывают меня, увлекают в свои объятия, и я уже совершенно иначе смотрю на Альгора. На изгиб жестких, только что подчинявших мои, губ. На вырез расстегнутой на пару пуговиц рубашки, на ладонь, касающуюся моего плеча.

Самое правильное, что я могу сейчас сделать — это наклонить голову и потереться о руку Валентайна щекой. Прищурившись, соблазнительно улыбнуться…

Цвета неожиданно возвращаются. Вслед за ним меня оглушает жизнью, которая здесь повсюду: наверное, я никогда раньше не чувствовала ее настолько остро.

Что это только что было?!

— Чувствуй темную магию, но не позволяй ей почувствовать тебя, — комментирует Валентайн.

— Что это значит?!

— Это значит, что твоя сила способна завладеть тобой и полностью изменить твою личность. Мы еще будем повторять, чтобы ты уловила суть, а пока сосредоточимся на насущном. То есть на теории.

— На теории? — вырвалось у меня. — Но ты же сам говорил, что мне нужна практика!

— Тебе недостаточно? — Валентайн вскинул бровь. — Не волнуйся, Лена. Теперь я знаю уже два способа вытащить темную магию из тебя.

Скотина! Какая же он скотина!

— Ты. Нарушил. Соглашение, — процедила я.

— А ты меня оскорбила, — это было сказано ровно тем тоном, которым в светской беседе принято обсуждать приятный цвет занавесок. — Несмотря на это, я не отказываюсь от твоего обучения. Что будешь делать ты — решать тебе.

Я его оскорбила?!

— Чем именно? — уточнила я. — Не раскланялась, когда вошла в кабинет?

— Предположением, что мне есть дело до Люциана Драгона. И уж тем более тем, что я занимался его переводом на другой факультет. Поверь, в моей жизни существуют гораздо более приятные занятия.

Он произнес последнее так, что я живо представила, какие именно, а следом — так же живо подумала о том, что с ректором Эстре ему гораздо приятнее делать что-то другое, чем обсуждать приказы о переводах. Правда, он недавно заявил, что между ними ничего нет, но верить Альгору — такое себе. Особенно после того, что он сегодня вытворил! Не Эстре, так какая-нибудь другая… драконесса! Жаждущая острых впечатлений.

Вот почему, спрашивается, когда я рядом с ним, все с ног на голову?! Какое мне дело до его драконесс? Да в принципе до его женщин!

— Если не ты — тогда кто? — спросила я.

— Подумай в сторону Фергана. Он обладает достаточной властью, чтобы шевелением пальца не только перекинуть сына на другой факультет, но и закрыть Академию. Мне надоело говорить о Драгонах, — последнее прозвучало резко. — Садись. И начнем.

Это уже больше напоминало приказ, а если учесть, что наше соглашение было расторгнуто, и что мне только что намекнули, что я могу уйти, если пожелаю, велико было искушение это сделать. Очень велико.

Но в шкафу, за стеклом стояло то, что мне очень нужно, и это что-то сейчас было для меня гораздо большим стимулом, чем собственная безопасность и планы Адергайна Ниихтарна. Поэтому я просто резко вдохнула, подошла и плюхнулась на предложенное мне место. Не без раздражения наблюдая за тем, как Валентайн с непробиваемым спокойствием садится за стол напротив меня.

Глава 24

Не смотреть на Люциана и Драконову. Не смотреть на Люциана и Драконову. Не смотреть на Люциана и Драконову.

Именно под таким лозунгом проходило мое утро, потому что, несмотря на то, что вчера Люциан не появлялся ни на завтраке, ни на обеде, ни на ужине (на ужин, кстати, Драконова тоже не пришла, так что не исключено, что они ужинали вместе), сегодня он появился одним из первых. Ввалился в столовую в обнимку с Софией, которая тоже обнимала его за талию, а после они устроились вместе двойной компанией. Даже Клава снова подсела к ним и, кажется, больше не торопилась сыпать насмешками в сторону «подруги».

Единственное, что отличало Люциана теперь — горящий синим, а не пламенным огнем дракончик-значок, в остальном это был тот же старый-добрый Драгон: он улыбался направо и налево, девчонки на него глазели, кажется, с еще большим восхищением: военный факультет же, обалдеть! Поскольку комментариев Драгон не давал, все это было еще и украшено манящей завесой тайны.

Мне бы по-хорошему думать о своих делах, а я сидела, пялилась в тарелку и думала о том, что он только что обнимал Драконову и касался губами ее виска. Дурацкие мысли, с которыми я безуспешно пыталась справиться, дурнее не придумаешь. А мне еще на совместном занятии с ними сидеть, по первой магической помощи.

Ура, блин.

— Привет! Ждешь нас? Как это мило, — Ярд сбросил сумку на стул, усаживаясь рядом со мной, поставил поднос на стол. Дана последовала его примеру, хотя и выглядела несколько недовольной, оказавшись напротив, а не рядом с другом, как обычно. Вот только ее ревности мне еще не хватало для полного счастья.

— Не ждет. Ей кусок в горло не лезет из-за Драгона.

Да, точно не хватало.

— Дана, а вот это было грубо, — Ярд метнул на девушку взгляд из-под косой челки.

— Ну как есть, — пожала плечами она. — Я же правду сказала.

— Ленор, — вот теперь Ярд попытался заглянуть мне в лицо, — ты как?

— Все нормально. И я действительно ждала вас. На Люциана мне наплевать.

Дана фыркнула, а Ярд, понимая, что зреет драконов трындец, в простонародье именуемый бытовой женский конфликт, поспешил перевести тему:

— Занимался я вчера твоим делом. Полночи, надо сказать, занимался. После уроков.

Я даже развернулась к нему:

— Ты…

— Да, непростая задачка с этим копированием. В общем, я думал, прикидывал, изучил варианты и создал специальную схему.

Я сама не заметила, как Ярд оказался у меня в объятиях. Вот как-то само собой получилось, а когда заметила, друг уже сидел красный, как вареный рак, и невероятно смущенный.

— Я… ну…

— Спасибо-спасибо-спасибо!

— Да погоди благодарить. — Он почесал кончик носа, что в моих объятиях было довольно непросто, и я отстранилась. — В общем, там не все так легко, как кажется. Помнишь, я тебе говорил, что схемы защиты от копирования бывают разные? Вот и заклинания соответственно разные, никогда не знаешь, на какое нарвешься. Поэтому прежде чем изобретать антизаклинание для заклинания от копирования, нужно «считать» актуальную схему защиты. И только после этого действовать.