Инфер 6 Михайлов Дем
– Не помогла ты нихера, – возразил я. – Жизнь – это череда долбанных выборов с последствиями. Он знал, на что шел ради спокойной жизни для себя и своей бабы. И был готов заплатить цену.
– И что?
– А ты заплатила вместо него.
– Патрон потратила! Велика трата? Да с Гадюк в сто тысяч раз больше стрясем! В следующий раз выбью кувшин ботинком!
– Да мне посрать на патрон, Ссака, – качнув головой, я попытался собраться с мыслями, но от усталости это получалось плохо. – Каждый… каждый должен платить сам. Платить полную, сука, цену. За все! Хочешь нормальную работу и теплую койку, но надо выпить кувшин мочи – хлебай мочу, сука! Хлебай! Или отказывайся и вали обратно на дождливые улицы, где тебя насадят на нож, а твою бабу на чужой хер! Это твой выбор! Твое решение! Выбирать – тебе! И платить – тоже тебе! Вот это и есть жизнь гоблинов! А вот если ты вдруг начинаешь платить за такого гоблина… он начинает чувствовать себя человеком! Или даже сраным эльфом, которому все должны! Раз… два… и он начинает этого ждать – что кто-то ему поможет просто так! Что кто-то заплатит за него! Что кто-то исправит им сломанное! Кто-то бесплатно вылечит его! Кто-то вместо него поговорит с боссом, чтобы ему повысили зарплату. И этому же дерьму он научит своих детей! – срите, ломайте, не работайте, не тренируйтесь, не учитесь выживанию, не заглядывайте в будущее – так и так придет добренький кто-то и все сделает за вас!
– Лид… да ладно тебе… – моргнув, Ссака осторожно пододвинула ко мне стопку. – Я просто выбила кувшин с мочой из лапы нищего бродяги, тащащего за собой прицеп с ревматозной бабой… чего ты завелся? У тебя глаза бешеные… аж побелели к херам…
– Если надо, чтобы он вернулся и выпил кружку мочи – я щас все сделаю, – успокоил меня Рэк и привстал. – И бабу его притащу. Пусть вдвоем хлебают – не все же мужикам за баб делать! Ну я сбегаю? А чтобы калорий больше – пусть Каппа насрет! Он умеет!
Мечника перекривило, но он сдержался и лишь пожал плечами.
С шумом выдохнув, я отпил самогона и тихо проговорил:
– Это все сраный Формоз. Он действует на меня. Здесь все начиналось. Здесь я вляпался во все это дерьмо, попавшись на сладкие слова Первого. Поэтому меня и потряхивает… Потому что здесь я стал частью глобальной операции по расчистке накрывшего планету токсичного дерьма, что появилось из-за упырков, которые никогда и ни за что в своей жизни не платили полную цену! Да… надо чуток поспать… а затем раз пятьсот отжаться, столько же раз присесть, убить сучьего Мэкса Скермиса и… похоронить Рокса.
– Я тоже люблю отжиматься, мистер Оди, – спокойный голос раздался из коридора вместе с шумом неспешных и нарочито впечатываемых в пол шагов. – Еще я очень не люблю хоронить друзей. И вот вам сучий Мэкс Скермис…
Через порог внутренней двери перелетел связанный крепыш с наголо бритой башкой, кляпом во рту, татуировкой опасной бритвы между отвисших сисек, солидным пузом и перепуганными глазами. Мелко просеменив, он споткнулся и упал в лужу компота с мочой. Заворочавшись, поднял голову, встретился со мной взглядом и… опять опустил ее и с тихим сдавленным стоном вжался лбом в пол.
– Мы с ним не беседовали, – тепло улыбнулся вошедший в бар темноволосый мужчина в старомодном сером деловом костюме. Широкоплечий, чисто выбритый, с короткой военной стрижкой, он глядел прямо, шагал широко и был один и безоружен, если не обращать внимания на ремень рюкзака за его правым плечом. – Я Гадос. Экс-Гадос, если точнее. Прежнее имя – Виктор. Виктор Випера. Вот это дерьмо, – он кивнул на застывшего почти голого крепыша в желтых трусах в цветочек, – примите за ни к чему необязывающий подарок. Ах да – Черные Пончики начали полномасштабную военную операцию против Лезвий. Мы бы помогли разобраться с в край обнаглевшими отморозками, но… надо бы сначала узнать мнение нашего нового, а вернее – старого командира Гадоса Первого. Или просто – Первого.
Не сдержав нервный тик, я тихо произнес:
– Никогда не называй меня Первым…
– Услышано, запомнено, принято. Не назову. Оди…?
– Оди, – кивнул я, изучая командира группировки Ночных Гадюк. – И я не ваш командир. И никогда им не буду. Ты по-прежнему на своем посту, гоблин. Поделись чуток куском пирога – раз уж я замесил для него тесто лет так триста назад… отдай мой шлем, не лезь ко мне… и мне нет до тебя дела, Виктор Випера.
– Вот так просто? – удивился остановившийся в трех шагах от меня Виктор.
– Ага.
– То есть можно смело отзывать всех снайперов, самоубийц-взрывников, просто преданных мне солдат, что готовы сделать все, чтобы незнамо из какой гнойной жопы вылезший прародитель Гадюк поскорее сдох…
– Ага.
– Думаешь, я поверю?
– Думаешь, мне не посрать на тебя и всех твоих… Гадюк? – рассмеялся я. – Если ты вдруг возомнил себя и свою группировку чем-то важным… то и тебе следует выпить кувшин мочи, чтобы чуток протрезветь… Отдай мне мое, поделись чуток своим – и вали. Хотя знаешь… дай сюда мой шлем, и этого хватит, – вдруг решил я, почувствовав себя слишком усталым для долгих речей. – И двигай жопу на выход. Как выйдешь из бара – снова будешь командиром.
– Реально так все просто? – саркастичная улыбка исчезла, взгляд стал откровенно удивленным – на этом посту тупых не держат, так что Виктор был опытен и умен. И он уже понял, что я не блефую и не веду никаких игр. – То есть… все из-за шлема?
– Все из-за запроса на мой арест, – зевнул я. – Шлем!
– Да… прошу прощения… мистер Оди.
Из взвизгнувшего столь же старомодной, как и его костюм, молнией рюкзака с эмблемой Россогора показался шлем. Мутное от трещин пробитое забрало, искореженный металл, общая деформированность… я с трудом узнал родной шлем Ночной Гадюки.
Взяв его в ладони, вгляделся в свое едва просматриваемое на мутном фоне трещин отражение, заглянул в одну из дыр забрала, что была прямо напротив лба. Как я выжил? Это точно дыра от пули… внутри головы что-то легко запульсировало – будто та самая пуля – но воспоминание не всплыло.
– Связь, – произнес я, и шлем ожил, захрипел, выплюнул долгий стон, состоящий из шумовых помех, и наконец разродился:
– Ну наконец-то, Оди… ты становишься слишком медленным… – голос был живым, эмоциональным и очень знакомым.
А вот Виктор Випера, наоборот, выглядел крайне удивленным, если не сказать изумленным. Застыв, растеряв свою невозмутимость, он не сводил глаз со шлема.
– Шлем почти мертв… синтетический женский голос… редкие оповещения о событиях Мутатерра, что позволяло нам делать прогнозы, планировать перехваты и стратегии отпора…
– Виктор, – насмешливо изрек изуродованный шлем, опущенный мной на край стола, где недавно стоял кувшин с испоганенным компотом. – Ты даже не представляешь, как долго мне приходилось оставаться полезным твоей группировке… столетия, мать твою! Столетия! А все потому, что я знал – однажды сюда придет тот, кого ты приказал сегодня взорвать к херам вместе с этим сраным баром. Взорвать, даже если с ним удастся договориться. Взорвать, даже если здесь окажутся непричастные… твои саперы уже подвели сюда подземный лаз? Или продолжают долбить колодец у соседей?
Виктор замер с приоткрытым ртом и стремительно бледнел.
– Расслабься, – усмехнулся я. – Я и так знал, что ты та еще гнида.
– Я не… шлем был мертв и служил лишь странным фантомным радиоприёмником, что вещал о Мутатерре сквозь лавину помех… я и подумать не мог, что все это время он слышал… устройство слышало и…
– Это древняя и очень важная игра, Виктор… и если ты вздумаешь вмешаться в эту шахматную партию… – голос из шлема стал тише и вкрадчивее. – То я сначала верну тебе остаток воспоминаний, затем выну из холодильника твою все еще спящую мать – ту, чье лицо ты вспомнил благодаря наркоте, ту, что так любила тебя… Я посажу ее голой на металлический стул и вскрою ее от паха до рта заживо! А затем освежую ее! И брошу ее уже старенький морщинистый кожаный костюм на красно-белый кафельный пол! И только после этого я возьмусь за эту суку всерьез! А ты будешь все это видеть! Свали нахер из моей игры, пацан! Топай до ближайшего терминала и запроси у здешней полудохлой суки Управляющей информацию по разовому коду «Истина42!», пароль к доступу «Не вздумай, сука!». Повтори!
– Истина сорок два! Пароль: Не вздумай, сука!
– Вперед! А я пока начну размораживать долбанную старушку…
– Мама… Стой! Послушай… не знаю, кто ты, но…
– У тебя две минуты. А потом готовься к просмотру семейного влажного видео…
Виктор умел принимать решения быстро. Бросив еще один взгляд на оживший шлем, что выглядел мертвой стальной отсеченной головой, он развернулся на пятках и тут же перешел на бег, пролетев коридор и выскочив на улицу.
– Первый, – выдохнул я. – Сучий, гнида, Первый… а че так просто-то? Че не дождался, пока я дойду до Темной Башни? Ну чтобы по всем сраным канонам… или тут такого нет?
– Есть. Аналог – Трон Оберона. Но ты стареешь, Оди… и раз за разом у тебя уходит все больше времени на такое простое дело, как прорыв с кровью и кишками через все препятствия для очередной дружеской беседы, что всегда заканчивается для тебя одинаково холодно и темно…
– Ну да… думаешь, я тебе поверю?
– Поговорим? Мое время ограничено… как и время этого мира-убежища…
– Поговорим, – пожал я плечами и обвел взглядом застывших бойцов. – Рэк…
– А?
– Оттащи сучьего Мэкса Скермиса на кухню и разговори его.
– С радостью, командир! – ощерился орк, вставая из-за стола. – Че бы придумать, чтоб не скучно было…
– Попробуй раскаленный арахис, – буркнул я. – Ссака. Каппа. Проверить периметр. Чтобы без чужих ушей. Шмякос! Еще компота и мяса! А ты… – я перевел взгляд на мутное от трещин дырявое бронезабрало. – Ты… ты говори…
Глава третья
– Этот мир погибает! Агония началась! – проскрежетал мертвый шлем экзоскелета и, сменив голос на тонкий женский, истошно проорал: – Спаси нас, о герой Оди! Спаси нас срочно! Мы подыхаем! А ты тут компот посасываешь…
– Хочешь, я окончательно раздолбаю этот шлем и утоплю его в ближайшем сортире? – поинтересовался я, уже через силу впихивая в себя последний кусок мяса.
– Да ладно тебе, дружище… ведь могут старые камрады перекинуться парой шуток? Как в те давние времена, когда мы бок о бок перебирали информационные запросы о спасении с тонущих островов, затапливаемых городов, умирающих новосозданных закатных сучьих королевств с их трахнутыми монархами с придуманными родословными… И каждый из этих запросов сочился липким вонючим страхом обделавшихся с перепугу ублюдков. И в каждом запросе делался особый нажим на их первоочередность, потому как в их тонущей общине особо много невинных детишек, беременных женщин и милых старушек с лучистыми мудрыми глазами… А стоит послать им эвакуационный транспорт, как первым делом в него трамбовались те самые монархи со свитой, чемоданами ценностей и тощими модельными суками для траха без малейших признаков беременности… Помнишь, как ты направил один из таких транспортников на мелководье и притопил? Как они орали, захлебываясь… Как они колотились в стальные стены… И в следующую эвакуацию в приземлившуюся машину первыми сели женщины с детьми на руках… Сработал твой посыл. Ведь все видели утопленников в вылезшем с мелководья транспортнике, что вывалил свой груз на том же месте, где и подобрал – рядом с толпой ожидающих эвакуации бедолаг. Снятые ими видеоролики с толпой дохляков тут же стали вирусными… Застывшее удивление в огромных прооперированных глазах придавленной жирной жопой дохлого господина суки… В те времена законы еще кое-как действовали, и твоя наглядная карательная акция заставила Атолл изрядно постараться, чтобы убедить привычно верящую в любое налипающее на ее уши дерьмо с лапшой общественность о техническом сбое, приведшем к ужасной трагедии…
– Мне нужен молоток или чья-нибудь тупая голова, – проинформировал я слушающее окружение. – Хорхе…
– Молоток не знаю, сеньор, а дебилов вокруг полно. Найду влегкую. Тащить?
– Я тебе найду, сучий консильери! – озлился голос из шлема. – Твоей родни дальней и близкой у меня тоже полным-полном в личном холодильнике для мороженого!
– Не верь ему, Хорхе, – усмехнулся я. – Даже если он говорит правду – не верь. С таким, как он, договориться невозможно.
– А тебе откуда знать? – осведомился Первый. – Ведь ты считаешь меня фальшивкой.
– Верно.
– Тогда я – не он.
– Верно.
– Тогда ты нихера не знаешь меня! Я для тебя фактор непредсказуемый…
– Даже если ты говоришь правду о родне в морозилке…
– Бережно завернутой в блестящие фантики от пломбира с клубничной сочной начинкой…
– То все эти гоблины старательно разбросаны по миру и спрятаны в глубоких подвалах миров-убежищ. У тебя нет к ним доступа.
– Тут ты ошибаешься, Оди. Не спорю, что такие упертые властные суки, как Камальдула, правят немалым числом убежищ, но… есть и те, с кем у меня налажены теплые сексуальные отношения.
– Пусть так. Все равно посрать на твои угрозы. Ведь если ты все же тот, за кого себя выдаешь…
– Ну наконец-то!
– Или ты хотя бы часть его…
– Ха!
– То ты всегда поступаешь по-своему… Ты можешь пообещать сохранить жизнь каждого из родичей, широко улыбаясь просящему и одновременно отдавая через нейрочип приказ о немедленной казни.
– В этом мы с тобой похожи, Оди. Ты мясник и я мясник… может, хватит ласково слизывать друг с дружки подтухший мясной сок? Друзьями нам все равно никогда не стать…
– Ты же говорил, что мы друзья…
– Были ими, – согласился голос из шлема. – Были… И, может, даже все еще ими остаемся… Но это как пойдет… и есть у меня, сука, недоброе ощущение, что сегодня последний день нашей с тобой дружбы… до того момента, пока я опять не сотру тебе память… Может, потому я вдруг начал разговаривать в вашем разбитном сраном стиле мнящих себя крутыми упырков? Тугие комочки в однородной говнослизи…
– Болтай… болтай…
– Какой же ты упертый… не хочешь признать, что ты всего лишь зазубренный старый скальпель в моей окровавленной руке…
– Ты всего лишь хрипящий голос из смятой консервной банки… И тебе давно пора перейти к делу.
– Иначе что? – с нескрываемой насмешкой вопросил голос фальшивого Первого. – Огорчишься, развернешься и уйдешь? Покинешь к херам Формоз и вернешься к исследованию и прополке очищенного от человеческой проказы мира?
– Не очищенной. Там полно гоблинов.
– Разумное их количество. Обезьяны тоже важны для нормального функционирования кишечника природы. Должен же кто-то проталкивать дерьмо к спасительному свету в конце тоннеля… Но не будем о дерьме… Так что ты сделаешь, Оди? Уйдешь?
– Ты мне и ответь. У тебя же досье.
– На всех вас… всегда держу стопочку на уголке рабочего стола, выражаясь фигурально. А ответ… да… ты ведь реально долбанный упертый гоблин. Так что можешь посрать на все потраченные усилия по проникновению в Формоз и просто уйти. Но тогда получается – старый Рокс умер просто так?
– Ты тратишь мое время.
– Ты никуда отсюда не уйдешь, Оди, – отбросив наигранно-веселый вызывающий тон, голос Первого вернул себе холодную равнодушную звучность. – Ты останешься в Формозе и приложишь все, сука, усилия, чтобы добраться до центра первого мира-убежища! Сдохни, но сделай! И ты сделаешь! Или сдохнешь! Вот тебе мой ответ, гоблин!
– Ты мнешься, – вдруг понял я. – Мнешься как перед первым в своей жизни трахом. Не хочешь продолжать. И хочешь одновременно. Да тебя рвет на части, фальшивый долбанный эльф. Почему?
– Да… может и не хочу продолжать. Может и мнусь. В отличие от тебя, я не забыл нашу дружбу. А мы были друзьями! Более того – ты был единственным моим настоящим другом.
– Сейчас расплачусь… – рассмеялся я, скривив харю. – Может, и ты слезой брызнешь из пыльного шлема? Ты лжешь! В жопу дружбу, в жопу прошлое! Ты почему-то не хочешь продолжать… Почему?
– У меня к тебе простое предложение, Оди – не задавая лишних вопросов, выполни еще одно мое задание. Доберись до нужного места, впечатай вручную правильный пароль в один старый и надежно спрятанный терминал, следом введи всего одну команду… и я дам тебе шанс встретиться со мной лицом к лицу. Два старых друга… два старых врага… даю слово!
Читать бесплатно другие книги:
