Измена. Я от тебя ухожу Рей Полина

– А можно как-то пораньше? – спросила тихо, на что врач тут же замотала головой.

– У меня – точно нельзя. Без анализов я тебя попросту никуда не направлю. Собирай вот это всё по списку, а через три дня – в больницу.

Она вручила мне стопку направлений, взяв которые, я поднялась и, попрощавшись, направилась к выходу из кабинета.

– Малинина! – окликнула меня врач, когда я уже открыла дверь, чтобы выйти в коридор.

Я обернулась и посмотрела на Галину Викторовну вопросительно.

– Поверь мне – тебе эти три дня нужны гораздо больше, чем ты думаешь.

Я постояла немного, размышляя над сказанным. Спорить и заверять врача в том, что она не права, у меня не было ни сил, ни желания. Кивнув я покинула её кабинет.

А когда приехала домой, обнаружила в общем коридоре Мишу. Одной рукой он держал объёмную пустую сумку, а второй – открывал замок двери в нашу квартиру.

– Ты один?

Вопрос сорвался с моих губ помимо воли. Я ведь прекрасно видела, что никаких моделек в радиусе нескольких метров от мужа сейчас не наблюдалось.

– Один, – хрипло ответил Малинин и, всё же совладав с замком, распахнул дверь и кивнул, мол, ты первая. – И привет.

Я прошла мимо него, быстро разулась в прихожей. Миша молча стаскивал верхнюю одежду, предварительно кинув сумку на пол. На память непрошеными пришли мысли о том, как мы и раньше возвращались вдвоём домой из театра, или, скажем, ресторана. И вот так же стояли в прихожей, обмениваясь впечатлениями. Или шутками. А сейчас гнетущая тишина, которая ещё больше отдаляла нас с мужем друг от друга, казалась особенно убийственной.

– Я соберу вещи – только самое необходимое, – сказал Малинин, когда я, нацепив домашние тапочки, обхватила себя руками и стояла, смотрела на то, как муж осматривается, видимо, в поисках того, что нужно забрать с собой. – Свой чёрный чемодан тоже заберу. Но не прямо сейчас. За ним и за техникой через пару часов приедет Корнилов.

Я задохнулась новой порцией кислорода. Корнилов Вадим. Наш общий друг. Больше Мишин, чем мой, конечно, но я считала, что имею право называть его близким человеком и для себя, и для нашей семьи. Выходит, он тоже знал о измене Миши? Знал и молчал? Или просто согласился прибыть сегодня и вывезти скарб Малинина, а сам не задавал лишних вопросов? Бред. Зная Вадима, я могла побиться о заклад – он был тем единственным человеком, который мог попытаться вправить Мише мозги.

– Вадик уже сказал мне всё, что думает по этому поводу, – словно прочитав мысли, усмехнулся криво муж. – Но помочь перетащить барахло он не против.

Я пожала плечами, изо всех сил делая вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. На деле же испытала желание сбежать из собственного дома. Пусть разбирались бы здесь без меня – и с вещами, и с тем, что перевезти их согласился один из лучших друзей нашей развалившейся семьи.

– Я буду на кухне, – сказала мужу холодным, насколько это было возможно, тоном. – Надеюсь, лишнего ты с собой не унесёшь.

Я увидела, как в глазах Малинина полыхнула вспышка ярости, но он быстро взял себя в руки и, ни слова не говоря, пошёл в нашу комнату. Стоять рядом и проверять, забирает ли муж то, что полагается, было выше моих сил, потому я направилась на кухню, чтобы выпить чая с мятой и попытаться хоть немного прийти в себя.

Поймала себя на том, что сижу и чутко прислушиваюсь к звукам, доносящимся из квартиры. Чай уже давно остыл, я к нему почти не притронулась. А когда и дальше оставаться на месте и ждать стало невыносимым, Миша пришёл на кухню сам. Ни слова не говоря, устроился напротив и вдруг сказал:

– Мне очень жаль, что всё вышло именно так. Я бы всё сказал совсем скоро. Сам. Но…

Мои брови поползли едва ли не на макушку. Ему было жаль?

– Ты сам выбрал свою Лию, а не семью, – ответила с горечью в голосе, которую даже не пыталась скрыть.

– Мои дети останутся моими, будь у меня хоть десять Лий! – с вызовом откликнулся Малинин.

Я невольно рассмеялась. Уж как раз в вопросе детей никто Мише не угрожал. Оставлять его без общения и с Надей, и с Лизой я не собиралась.

– Где ты собираешься жить? – спросила, чтобы иметь представление, как дальше станут проистекать встречи с девочками.

Не планировал же Малинин забирать их на выходные, скажем, в квартиру, где проживает с Лией? И вообще я должна была прояснить для себя этот вопрос – снимает ли он квартиру для любовницы? Есть ли у него имущество, помимо того, о котором я знала? На днях собиралась к адвокату. Конечно, он бы всё равно вытащил всю подноготную, но и от Миши услышать ответ хотелось.

– У меня есть квартира фирмы, – уклончиво ответил он. – Как помнишь, она принадлежит отцу. Я – его единственный наследник.

Последние слова он произнёс с вызовом, как будто рассчитывал на то, что я сейчас брошусь оттяпывать у него то, что он успел напокупать за моей спиной.

– А Надя и Лиза – соответственно, наследники твои. Об этом забывать не стоит.

Я сказала это ровным тоном, но Миша, похоже, воспринял сказанное по-своему. Его глаза вновь потемнели, он подался ко мне так близко, что я невольно отшатнулась. И вдруг ошарашил:

– Я и не забываю. Но моё дело перейдёт сыну. А что касается моих дочерей…

Он посмотрел на наручные часы и добавил, пригвождая меня к месту:

– Надя как раз собралась уйти с последних уроков. Скоро приедет собирать вещи, потому что жить дочь будет со мной. Она так решила.

Я и не подозревала, что могу испытывать настолько адский коктейль эмоций. Сотканный в основном из злости и желания убивать, он поднялся из самых глубин моей души и объял целиком.

– Выматывайся, – процедила я, поднимаясь из-за стола.

– Что? – не понял Миша, на лице которого мелькнула растерянность.

– Выметайся из моего дома! – выкрикнула, уже не обращая внимания на то, что голос схож с ультразвуком. – Вон, я сказала!

Подлетев к мужу, я схватила его за шиворот рубашки. Дорогая ткань затрещала под моими пальцами.

– Вон из моего дома!

Последний выкрик прозвучал истерично-визгливо. Плевать!

– Хватит! – рявкнул Миша, подскакивая с места и уворачиваясь от моих рук.

А мне нужно было дотянуться до него физически, схватить, тряхануть, вышвырнуть. Несмотря на то, что муж был на голову выше меня, а в плечах – шире в два раза.

Он сжал мои руки, толкнул спиной в стену и притиснул к ней. Я забилась, пытаясь высвободиться, чувствуя, что начинаю задыхаться.

– Это и мой дом тоже, не забывай! – процедил Малинин, склонившись к моему лицу. – И моя дочь не хочет здесь жить, поняла?

– Я сама с ней поговорю! Отпусти меня немедленно! Сволочь! Ненавижу тебя!

Я вновь принялась дёргать руками и ногами, но Миша держал крепко. Причинял боль, которую я ощущала словно бы через пелену, и не собирался отпускать. Видимо, опасался, что продолжу его лупить.

– Мам… папа, что здесь происходит?

Голос Нади, обеспокоенно-испуганный, донёсся до меня как будто через что-то ватное.

Михаил тут же отступил, я же перевела взгляд на дочь, застывшую в метре от нас.

– Происходит, что я узнала… от твоего… отца, – переводя дыхание, начала, чувствуя, что перед глазами всё плывёт.

Тяжело оперлась на стену, попыталась глубоко вдохнуть, чтобы хоть немного справиться с тем мороком, в который погружалась всё глубже. Ещё не хватало сейчас хлопнуться в обморок, а очнуться с приездом скорой, которая объявит во всеуслышанье, что я беременна.

И хотя я понимала, что это невозможно, мысль о подобном пугала до чёртиков. Она же и отрезвила, дала возможность прийти в себя.

– Мам… Я сама хотела с тобой поговорить, – сказала Надя, поджав губы и переглянувшись с Малининым.

Я хмыкнула и вновь устроилась за столом – ноги меня уже не держали.

– Хотела до того, как всё решила и сговорилась с папой, или только сейчас тебе в голову пришла эта светлая мысль?

Надя насупилась, стояла, сжимая в руках ремень школьной сумки и смотрела себе под ноги.

– Давайте поступим так…– сказал Миша, уже полностью справившись со своими эмоциями.

Он выглядел собранным, даже отстранённым. Холодным настолько, что вновь стал тем чужим человеком, при взгляде на которого я впадала в ступор от осознания, что прожила столько лет с незнакомцем.

– Я сейчас уеду. У меня ещё море дел. Скоро приедет Корнилов, – это он уже говорил скорее Наде, чем мне. Та кивнула. – Он заберёт мои шмотки, твои, Надюх, если ты не передумаешь, тоже. Отвезёт тебя ко мне.

– Я не передумаю! – тут же с жаром заявила дочь.

Я искривила губы в горькой усмешке. За что они так со мной? Что такого я сделала и в чём ошиблась, за что сейчас и расплачивалась? Была не слишком любящей женой и матерью? Не слишком заботливой? Да они втроём и были моей жизнью – Лиза, Надя и Миша. Всем моим миром, который сейчас не просто шёл трещинами, а почти что рухнул в бездну.

– Тогда так и сделаем, – кивнул Михаил. – Вечером увидимся, ключи привезёт Корнилов, – сказал Малинин и, так и не взглянув на меня, вышел из кухни, предварительно чуть сжав плечо дочери.

А через полминуты уехал, и мы с Надей остались наедине. Что говорить ей, я не знала. Передо мной стоял совершенно взрослый человек со своими желаниями и потребностями. Я это осознавала на все сто. Сама в семнадцать была такой – никто мне и слова поперёк сказать не мог, потому что я уже выросла.

– Ну что, дочь, поговорим? – спросила у Нади, и та раздражённо вздохнула.

– А о чём тут говорить, мам? Я же сказала, что не передумаю.

Она всё же присела на край стула и добавила прежде, чем я бы вставила хоть слово:

– Я хочу жить с папой, но это не значит, что я перестала тебя любить. И Малинку тоже не перестала. Просто с отцом мне всегда было… комфортнее.

Вот как… комфортнее. Вроде бы ничего криминального в словах дочери не было, однако сейчас я смотрела на всё не через призму любящей матери, готовой на всё, а через призму человека, которого смертельно обидели.

Это ведь я сидела ночами рядом, когда они с Лизкой болели. Я предвосхищала их желания. Пойти в магазин и не купить дочкам вкусненького? Абсурд. А Малинин даже и не задумывался о подобном. Часто приходил за полночь, просто заглядывал в спальни к дочкам и отправлялся спать сам. Все заботы лежали на моих плечах и всех всё устраивало. А оказалось, с папой Наде всё это время было комфортнее.

– Где вы будете жить, ты знаешь? – спросила у дочери. – Что там за квартира? Лия тоже там обитает? Или у них с твоим отцом гостевой брак?

Я невесело хмыкнула, а Надя посмотрела на меня волчонком.

– Лия живёт отдельно. У папы двухкомнатная квартира, он так сказал. Мы будем жить там вдвоём.

Я прикрыла глаза и мысленно приказала себе собраться. О том, что сейчас слушаю про параллельную жизнь мужа, поразмыслю потом.

– Значит, у вас уже всё решено, – сказала я скорее себе, чем Наде.

На что дочь закивала.

– Решено. А сейчас я пойду собирать вещи. И мам… я тебя люблю, правда. Но так будет для меня лучше, поверь.

После чего она, вскочив со стула, почти что сбежала из кухни, демонстрируя тем самым, насколько тягостно ей было находиться рядом со мной.

Что ж… это было моей новой реальностью и в ней мне и придётся существовать дальше.

Первым делом я взялась за обед для Малинки. Совсем скоро она должна была прийти из школы, потом дочь нужно было отвезти на занятия спортом. Я как раз варила бульон для быстрого супа-выручайки, когда мне на телефон пришло сообщение от Алики:

«Готова побыть провожатой для Лизы, вечером упадём у тебя и обсудим адвоката. Как Надя?».

Я невольно улыбнулась, прочитав послание тёти. Сама как раз размышляла, что будет, если оставить дом в распоряжение Корнилова и Нади и, быстро покормив Малинку, уехать с ней на занятия акробатикой. Пришла к выводу, что мне бы хотелось поговорить с Вадимом. Выяснить, что он думает о сложившейся ситуации.

Я не раз видела искреннее восхищение собою со стороны Корнилова. Что и говорить, оно мне льстило. Вадим не позволял себе каких-то двусмысленных намёков или шуточек, за которыми можно было спрятать лукавый подвох. Он просто открыто и без экивоков мог похвалить меня и сказать, что Мише досталась самая лучшая жена на свете. А сейчас я невольно задавалась вопросом – не передумал ли Корнилов? Не считал ли, что теперь Малинин отхватил себе супер-приз в виде своей модельки?