В этом нет сомнения Чейз Джеймс

Глава 3

Все следующее утро я практиковался в подделывании подписи Джона Меррилла Фергюсона. К этому времени я делал это уже совершенно свободно. Мне больше не приходило в голову, что эта задача может оказаться мне не по силам.

Снова на столике с завтраком находился кредитный чек на тысячу долларов. Работая после завтрака, я вспомнил, что Дюрант сказал, будто бы сегодня я уеду отсюда и примусь за выполнение своей основной работы… Чем скорее это начнется, тем скорее я буду свободен.

После ленча появился Дюрант и положил передо мной на стол какой-то, солидного вида, документ.

— Возьмите карандаш и подпишитесь в этом месте, — скомандовал он.

Я быстро поставил подпись Фергюсона. Дюрант рассмотрел ее и кивнул.

— Теперь чернилами.

Взяв паркеровскую ручку, я расписался чернилами поверх карандашной подписи. Снова Дюрант изучил то, что я написал, потом обратил ко мне взгляд своих темных глаз.

— Вы сдали экзамен, Стивенс.

Подойдя к стулу, он сел на него.

— Подмена начнется сегодня вечером. Вас доставят в резиденцию мистера Фергюсона в Парадиз-сити, штат Флорида. Там вы встретитесь с женою мистера Фергюсона. Ей известно о подмене, так что вам не о чем беспокоиться. У вас будут собственные покои, контактировать с прислугой вам не придется. Мистер Фергюсон в течение продолжительного времени с ними не сталкивался, поэтому ничего необычного в этом никто не увидит. Вас будет обслуживать Маццо. Иногда вы будете показываться в гриме в парке. С вами непременно будет Маццо. Три раза в неделю вас будут отвозить в офис корпорации. Опять-таки возле вас будет Маццо. Никто из служащих к вам допущен не будет. Единственное, что от вас потребуется, это подписать письма и документы. Я буду руководить операцией. Я устроил так, что личный секретарь Фергюсона уехала в отпуск, ее заменяет женщина, никогда не знавшая мистера Фергюсона. Так что и тут никаких проблем.

Он помолчал, глядя на меня.

— Вы будете в точности выполнять то, что буду говорить я, подписывать любую бумагу, которую я вам дам, не задавая никаких вопросов.

Новая пауза и вопрос:

— Все понятно?

— Да, — ответил я.

— Как видите, Стивенс, вам будут хорошо платить за минимальные затраты энергии.

Если все на самом деле будет так просто, я готов был с ним согласиться. Но так ли это будет?

Он поднялся на ноги.

— Мы отбываем сегодня в семь часов. Оденьте маску. Маццо вам поможет. Куда бы мистер Фергюсон ни ехал, вокруг всегда шпионы и репортеры. Выполняйте в точности все указания Маццо, и никаких затруднений не будет.

Забрав с собой подписанный мной документ, он ушел.

Парадиз-сити! Я частенько читал про это сказочное место отдыха миллионеров и мечтал о том, чтобы провести там отпуск. Так вот где находилась резиденция Фергюсона! Но этого мало… Я должен был познакомиться с женой Фергюсона!

Черт побери! Ты поднимаешься по социальной лестнице, сказал я себе. Когда мое задание кончится, пообещал я себе, я найду какую-нибудь куколку и по-настоящему отдохну в Парадиз-сити, истратив на это часть из тех тридцати тысяч, которые будут дожидаться меня в Чейзовском национальном банке.

С помощью таких довольно приятных мыслей я скоротал время до вечера.

В 18.00 появился Маццо с чемоданом.

— Вот мы и уезжаем, Джерри! — радостно воскликнул он, кладя чемодан на стол. — Переодевайся в эту одежду!

Он извлек из чемодана белоснежный полотняный костюм, светло-голубую рубашку из натурального шелка, темно-красный галстук и желтовато-коричневые легкие туфли типа «мокасин».

— Здорово, да? — воскликнул он.

И не то засмеялся, не то вздохнул. Потом достал из коробочки маску из латекса.

— Сумеешь ее надеть?

Кончив переодеваться, я забрал маску и отправился в ванную. Они не забыли набить клин на правый каблук этих элегантных туфель.

Одевать самому маску оказалось довольно сложно, но я справился и с этой задачей. Больше всего я боялся ее повредить, но все кончилось благополучно. Потом я подклеил брови и усики.

Маццо стоял в дверях, наблюдая за мной.

— Здорово! — вымолвил он свое любимое словечко. — Ей-богу, я бы не отличил тебя от хозяина!

— Так и планировалось…

— Вот еще шляпа и светозащитные очки, — продолжал Маццо. Он достал белую шляпу с широкими полями, которую я тут же надел. Потом он протянул мне черные очки, которые надевают горнолыжники.

Он смотрел на меня какими-то другими глазами.

— Я сбегаю за мистером Дюрантом. Он захочет на тебя взглянуть, прежде чем мы уедем. Подожди немного…

Когда он ушел, я стал разглядывать себя в большом зеркале.

Так вот как выглядит Джон Меррилл Фергюсон, один из самых богатых и влиятельных людей в мире…

Внезапно я почувствовал странное возбуждение. Смотревший на меня в зеркале человек был Джоном Мерриллом Фергюсоном! Я поднял правую руку, и Джон Меррилл Фергюсон тоже поднял правую руку. Я отступил на два шага назад, и Джон Меррилл Фергюсон тоже отступил на два шага. Я улыбнулся ему, а он улыбнулся мне.

И тут мне в голову пришла одна мысль: а что есть в этом человеке такого, чего нет у меня? Я имел в виду не его деньги и не власть, ибо, разумеется, ни того, ни другого у меня не было… Но у меня было его лицо, его одежда, и я мог теперь без труда подделать его подпись.

Эта мысль проникла ко мне в мозг совсем так, как маленькое зернышко… Но зерна со временем прорастают… Я забыл об этом зернышке на время, когда в комнату вошел Дюрант.

Я вышел, прихрамывая, из ванной, подошел к кровати, потом повернулся и взглянул на него.

Невольно я почувствовал удовлетворение, когда увидел промелькнувший в его глазах испуг. Внимательно посмотрев на меня, он сказал:

— Очень хорошо…

Он повернулся к Маццо, который стоял в проеме двери.

— Ну, мы пошли, — сказал он и вышел из комнаты.

— Я же сказал тебе, Джерри, — заговорил Маццо, — что это здорово!

Я не пошевелился, только посмотрел ему в глаза.

— Это всего лишь рекомендация, Маццо, — заговорил я конфиденциальным тоном, — но не будет ли безопаснее, если отныне и впредь ты станешь называть меня мистером Фергюсоном, а не Джерри?

Он даже подпрыгнул.

— Что это ты себе вообразил? Послушай, приятель, ты не босс! Я не стану называть тебя мистером Фергюсоном! Это ты будешь делать то, что я буду тебе говорить! Вот так!

— Ты назовешь меня Джерри или приятелем, Маццо, — сказал я, — а кто-нибудь это услышит, и мы с тобой сядем в лужу. Я — мистер Фергюсон, и делаю то, что ты мне говоришь, но называть меня лучше мистером Фергюсоном.

Он потер голову своими огромными ручищами и задумался. Я почти слышал, как скрипели от напряжения его мозги. Наконец он кивнул.

— Да-а, ты говоришь дело.

Потом он усмехнулся.

— О'кей, мистер Фергюсон. Пошли!

Выходя из комнаты, я еще не сознавал, что крошечное семечко в моем мозгу стало прорастать.

Я прошел следом за Маццо по широкой лестнице в ярко освещенный вестибюль.

Харриет Фергюсон с неизменным пуделем на руках стояла на пороге центральной гостиной.

Дюрант с портфелем в руках — возле парадной лестницы.

Маццо отошел в сторону.

— Проходите, мистер Фергюсон, — сказал он почтительно. Я пошел мимо него по лестнице и, видя, что старая женщина наблюдает за нами, задержался у последней ступеньки и прямо посмотрел на нее. Я слышал, как она затаила дыхание. Я улыбнулся ей. Улыбка получилась вымученной из-за маски, но все же это была улыбка.

— Фантастично! — воскликнула она, посмотрев на Дюранта.

— Да, — согласился он. — Пора выходить.

Маццо незаметно мне кивнул. Я захромал вперед и приблизился к старой даме.

— Мадам, — сказал я, — надеюсь, что вы удовлетворены?

— Вы могли бы быть моим сыном, — сказала она, и я заметил слезы на ее глазах.

— Это было бы для меня счастьем, — сказал я, припомнив сыгранную мной сцену в каком-то душещипательном фильме тридцатых годов, приподнял ее руку и погладил своими губами.

Отвернувшись, я захромал к Дюранту, который наблюдал за этой сценой с таким же кислым видом, какой я наблюдал не раз у режиссеров, когда пытался украсть сценку у героя.

Снаружи, в сгущающихся сумерках, поблескивал «роллс». Шофер-японец услужливо распахнул дверцу.

Первым сел Дюрант, я — следом за ним. Маццо устроился рядом с шофером.

Когда мы выехали на шоссе, Дюрант сказал:

— Когда мы приедем в аэропорт, Стивенс, нас будет ожидать пресса. Приблизиться к нам они не смогут, но там они, конечно, будут. Мы полетим на самолете корпорации. Вы будете делать в точности все то, что вам скажет Маццо. Никаких проблем не возникнет. Не спешите. Помните: вы — Джон Меррилл Фергюсон. Вас будут надежно охранять. Поднявшись по трапу, вы можете повернуться и поднять руку. Понятно?

— Да, мистер Дюрант, — сказал я.

— В самолете, Стивенс, — продолжал он, — вы кивнете стюардессе и сядете. Вас никто не побеспокоит, пока мы не прилетим. По прибытии на место я вас проинструктирую.

Зароненное в голову зерно давало о себе знать…

— Есть одна мелочь, — сказал я, — но она может оказаться однажды важной… Всего лишь один совет, мистер Дюрант. Не безопаснее ли вам прекратить называть меня Стивенсом? Я не знаю, как вы называете мистера Фергюсона, но разумнее называть меня именно так. Сорвется у вас с языка при посторонних «Стивенс», и вся операция пропала… Мне не хочется, чтобы меня обвинили в провале.

Я не смотрел на него, мой взгляд был прикован к затылку шофера-японца.

После долгой паузы Дюрант сказал:

— Да, замечание дельное… мистер Фергюсон. Вы проявляете предусмотрительность.

— Если случится провал, мистер Дюрант, я не хочу, чтобы я был его виновником.

— Да…

Он тяжело дышал.

— В таком случае вам лучше называть меня Джо.

— О'кей, Джо.

Больше ничего не было сказано, пока мы не достигли аэропорта. Тут Дюрант повторил:

— Ничего не делайте. Ничего не говорите. Предоставьте все Маццо.

Я не мог отказать себе в маленьком удовольствии:

— Слышу, Джо…

Наш «роллс» явно ожидали.

Охрана открыла двойные дверцы и отсалютовала нам, когда мы вылезали из машины. Чувствуя себя членом королевской семьи, я слегка приподнял руку, отвечая на приветствия.

— Ничего не делайте! — прошипел Дюрант.

Машина помчалась по периметру аэродрома. Впереди я видел слепящие огни и огромную толпу, собравшуюся поблизости от освещенного самолета. Господи, каким же я пользовался успехом! — «роллс» проехал сквозь приподнятое заграждение, которое тут же опустили. Человек пятнадцать стояло у подножия трапа самолета. По их виду сразу можно было сказать, что это сильные и надежные телохранители.

Маццо выскользнул из машины. Дюрант кивнул мне, я вышел, он следом за мной.

— Пошевеливайтесь! — буркнул Дюрант.

В слепящем свете прожекторов я двинулся к трапу.

Немедленно раздались крики:

— Мистер Фергюсон, посмотрите сюда!

— Мистер Фергюсон, всего несколько слов!

— Мистер Фергюсон, минуточку, пожалуйста!

Это неистовствовала пресса. Вспышки кинокамер не прекращались. Это был самый потрясающий момент в моей жизни! То, о чем я так часто мечтал, когда еще надеялся стать знаменитой кинозвездой, за которой будут охотиться репортеры, а фотографы сражаться за право быть рядом со мной…

Я двинулся вверх по трапу. Дюрант шел за мной по пятам. Сердце у меня стучало.

— Мистер Фергюсон!

Имя повторялось снова и снова, волны человеческих голосов плескались вокруг меня.

Господи, каким великим человеком я себя чувствовал!

На самой верхушке трапа я задержался, повернулся и посмотрел на целое море человеческих лиц. Телохранители, телекамеры, неистово толкающиеся репортеры… Чувствуя себя по меньшей мере Президентом Соединенных Штатов, я поднял руку величественным жестом. Но тут же стоявший рядом Дюрант втолкнул меня в самолет.

Дверь закрылась.

Представление было окончено.

Я часто читал о самолетах, принадлежащих сильным мира сего. Но когда я прошел мимо двух улыбающихся девушек в темно-зеленой форме и в кокетливо сдвинутых пилотках и увидел внутренность лайнера, я внутренне ахнул.

Обычные пассажирские кресла были заменены небольшими кожаными шезлонгами. В салоне стоял изящный письменный стол с высоким черным стулом перед ним, большой коктейль-бар, широкий стол для совещаний с десятью стульями. Весь пол устлан толстенным темно-красным ковром…

У стены находился кожаный не то стул, не то кресло с приставкой для ног, в котором было очень уютно вздремнуть.

— Садитесь здесь, — сказал Дюрант, указывая на этот стул.

Я уселся, снял шляпу и положил ее на ковер рядом с собой.

Подскочил Маццо, схватил ее и куда-то унес. Дюрант прошел вперед, где его не было видно.

Сквозь задвинутые занавески на иллюминаторах пробивался свет телевизионных установок, и я ухитрился немного отодвинуть в сторону ближайшую занавеску, чтобы посмотреть на оставшихся внизу представителей прессы, но было уже поздно.

Ожил реактивный двигатель лайнера, и через несколько минут самолет уже покатился к взлетной полосе.

Возвратился Дюрант и сел за письменный стол, открыл свой портфель, достал из него кипу бумаг и начал их читать.

Я отдыхал в кресле, глаза у меня были закрыты, думал я об оказанном мне приеме… Что значит иметь на счету миллиарды! Думал я о своих тоскливых годах, о бесплодных попытках пробиться в кинозвезды… И вот теперь, совершенно неожиданно, ко мне относились, как к одному из самых богатых людей в мире… И мне это безумно нравилось!

Так я пролежал минут двадцать, потом мне пришло в голову, что раз я — Джон Меррилл Фергюсон, мне должны уделять соответствующее внимание.

Дюрант все еще был занят чтением.

Я осмотрелся и заметил Маццо, который дремал в кресле позади меня.

— Маццо! — громко крикнул я.

Они с Дюрантом одновременно подняли головы.

Поколебавшись, Маццо поднялся на ноги и подошел ко мне.

— Двойной скотч со льдом. И потом мне хочется чем-нибудь перекусить, — сказал я.

Маццо заморгал глазами, посмотрел на Дюранта, тот сердито глянул на меня, помедлил, потом кивнул.

— О'кей, мистер Фергюсон, — сказал Маццо и вышел. Довольно долго разглядывая меня, Дюрант покачал головой и снова вернулся к своим бумагам.

Одна из стюардесс принесла виски, я ей кивнул в благодарность.

А к тому времени, как бокал был опорожнен, прибыл и столик на колесиках: прекрасные закусочки, филе какой-то рыбы и набор сыров. Меня обслуживали обе стюардессы. Я не сомневался, что Дюрант подобрал таких девушек, которые никогда не видели настоящего Фергюсона. Они вели себя так, как и подобает вести себя девушкам, обслуживающим одного из самых богатых и влиятельных людей в мире. Одна из них, миловидная блондиночка, одаривала меня многообещающими улыбками. Я был уверен, что если бы я провел рукой вверх под ее коротенькой юбочкой, она бы не вскрикнула.

Далее последовала сигара и бренди.

Господи, подумал я, вот это жизнь!

— Не хотели бы вы что-нибудь почитать? — спросила сексуальная блондиночка.

Я вспомнил, что вот уже три дня живу вне общественной жизни.

— Принесите мне газету, пожалуйста! — попросил я.

Она качнула бедрами и удалилась, а через минуту появилась с «Калифорния Таймс».

Я уселся удобнее и развернул газету.

В ней не было ничего нового, обычная, всем надоевшая депрессия, обнадеживающие обещания Президента, нападки на Россию. Я полистал страницы в поисках чего-нибудь интересного для меня, например, новости Голливуда… В газете две страницы были отведены миру кино. Кто кого привлекает к судебной ответственности, кто сейчас в зените славы, кто может получить Оскара…

На второй странице была помещена фотография того самого Чарльза, который изготовил маску, украшающую в данный момент мою физиономию.

Я рассмотрел фотографию, потом обратился к подписи под ней.

«ЧАРЛЬЗ ДЮВАЙН. Мастер грима Голливуда. САМОУБИЙСТВО.»

Чарльз Дювайн, писал репортер, отсутствовал два месяца. Считали, что он уехал отдыхать на Мартинику. Он вернулся в свою фешенебельную квартиру на крыше небоскреба в Санта-Барбара два дня назад. Начальник охраны сказал, что как ему показалось, мистер Дювайн был в подавленном состоянии, сильно нервничал. На следующее утро начальник охраны, совершая обычный обход, обнаружил тело мистера Дювайна, который выбросился из окна своей террасы. Полиция установила, что это было самоубийство.

Я закрыл глаза, газета выпала из моих дрожащих пальцев. Ларри Эдвардс, который мог заговорить, погиб из-за неисправности тормозов. А теперь Чарльз Дювайн, который превратил меня в Джона Меррилла Фергюсона и который тоже мог заговорить, покончил с собой.

Холодный, какой-то влажный страх вцепился в меня. Даже не влажный, а липкий…

И тут я понял жуткую правду о своем собственном положении:

Когда я выполню свою задачу, я тоже перестану жить.

Совершенно ясно, что Фергюсон и Дюрант не могут разрешить мне остаться в живых, опасаясь разоблачения. И они отдадут приказ ликвидировать меня, как это уже сделали с Ларри Эдвардсом и Чарльзом Дювайном.

Я так перепугался, что меня затошнило. Холодный пот заструился по моей спине, лицо взмокло под маской.

— Еще немножко бренди?

Сексуальная стюардесса стояла возле меня.

Из-за маски она не могла заметить, как я был напуган.

Бренди? Да, он мне был нужен…

— Да, благодарю вас.

Она поставила возле меня высокий бокал, сужающийся кверху и наполовину наполненный бренди.

— Если бы вы захотели поспать, сэр, — сказала она, — ваша комната готова. Мы приземлимся только через пять часов.

— Пожалуй, мне это не помешает, — сказал я, поднимаясь. Маска стала невыносимой, мне необходимо было ее скинуть. Девушка взяла бокал и прошла мимо Дюранта к двери.

— Пойду подремлю, Джо, — сказал я мрачно, когда Дюрант поднял голову.

Я видел, что Маццо вскочил с места, но Дюрант покачал головой, и Маццо снова сел.

Я прошел следом за девушкой в небольшое помещение, где имелась кровать и встроенный шкафчик. Из него дверь вела в ванную.

Блондинка поставила бокал на ночной столик и улыбнулась мне.

— Желаете еще что-нибудь, мистер Фергюсон? Еще пару часов я свободна, — сообщила она проникновенным голосом.

Если бы я не был так напуган и не мечтал сорвать проклятую маску, она бы меня соблазнила.

— Сейчас больше ничего, благодарю вас!

— Зовите меня Фебой, мистер Фергюсон, — сказала она. — Я полностью к вашим услугам.

Немного помешкав, она разочарованно улыбнулась и вышла из комнатушки, прикрыв за собой дверь.

Я закрыл дверь на задвижку, прошел в ванную и осторожно стянул маску. Положив ее в карман, я принялся разглядывать свою физиономию в зеркале.

Казался ли я развалиной? Да, несомненно. Это был Джерри Стивенс, опустошенный и перепуганный недоумок с белым от страха лицом, на лбу капли пота, уголки рта подергивались. Полная противоположность тому, что я видел совсем недавно: самоуверенный, всесильный Джон Меррилл Фергюсон, который все же обладал чем-то таким, чего не было у меня.