Заур 2. Заберу тебя себе Шерр Анастасия
– Просто так ничего не бывает.
– Просто больно. Вот здесь, – прикладываю руку к своей груди, ещё влажной от его слюны, слизываю с губ свои слёзы.
– Почему больно? – повторяет настойчиво.
Да потому что я уйду! Сама своими руками всё перечеркну! Сегодня ночью лишу себя тебя! Вот почему мне больно! Больно так, что вдохнуть не могу!
– Потому что неправильно всё это. Ты не должен был в шлюху влюбиться. А я не должна была впускать тебя в свою жизнь, – смаргиваю солёные капли, глотаю комок размером с мяч.
Заур пальцы мои ловит, со своими переплетает.
– Теперь поздно сожалеть. Я полюбил шлюху, а ты бандита соблазнила. Мы уже сделали этот шаг.
Горько улыбаюсь, пока он вытирает мои слёзы, а потом беру его за руку, веду подушечкой указательного пальца по выпуклым, толстым венам на тыльной стороне его широкой ладони.
– А знаешь что? Я вина хочу. Вкусного, сладенького.
Он недоверчиво улыбается, склоняет голову ко мне и целует в висок.
– Хочешь – будет, значит. Сейчас закажу.
– Нет, давай в магазин съездим. Мне кое-что из аптеки нужно.
Он недовольно прищёлкивает языком, хмурит свои густые, чёрные брови.
– Что тебе там надо? Говори, сейчас закажу.
– Нет. Я сама.
– Илан, – хмурится ещё сильнее.
– Тампоны мне нужны. И ещё кое-что для гигиены. И я предпочитаю сама их покупать, – пресекая его последующие попытки возразить. Упирается, будто чувствует.
– Ладно. Но учти, от меня ни на шаг.
Я сдержанно киваю, только вот радости не испытываю совершенно.
У торгового центра он достаёт из бардачка медицинские маски, бросает одну мне.
– Надень.
– Зачем это? Заболеть боишься? – усмехаюсь.
– Илан, – терпеливо, но с нажимом произносит он и надевает свою маску. – Вирус сейчас опасный. Не хочу, чтобы ты заболела. И волосы собери, – жадно проводит по моим локонам рукой, а мне кажется, что она подрагивает. Или не кажется?
– А волосы тут при чём? – вздёргиваю бровь.
– Давай, – кивает на капюшон. Ну и дурак. Будто я не понимаю, что он нас от камер спрятать пытается.
– Я не думаю, что Альберт будет бегать по торговым центрам города и просматривать их записи.
– А речь не о твоём Альберте, – злится. – Давай, собери волосы.
– Ах, да. Клан, – раздражённо собираю волосы в хвост и надеваю капюшон, следом маску. – Всё? Доволен? Может, ещё очки мне выдашь?
Он пропускает мою ремарку мимо ушей, открывает дверь со своей стороны.
– Пойдём.
В аптеку захожу одна. Благо Заур не рвётся со мной в очередь за тампонами, и я успеваю купить всё, что мне нужно. Некоторое время колеблясь у кассы, не знаю, куда спрятать баночку со снотворным, а после заталкиваю её в пакет с гигиеническими принадлежностями и иду к выходу.
Позже возвращаемся в гостиницу, и я иду в душ, прихватив с собой покупки. Сижу на бортике джакузи и долго смотрю на баночку в своей руке. Пальцы дрожат, сердце жутко ноет. Мне не хочется этого делать. Совсем не хочется. Но прежде всего дочь. Я не могу, не имею права любить ценой материнства. Я всегда буду выбирать её, мою малышку. И ни один мужчина в мире, даже Заур, не сможет этого изменить.
А поплакать всё же хотелось. Потому что сердце, оно же глупое. Ему же не запретишь любить. И никакие доводы разума не помогут. Нет.
Спустя полчаса вышла из ванной и застыла в проходе, невольно залюбовавшись Омаевым. Его хищным профилем, смуглой кожей и жилистыми руками, которыми он разливал по бокалам вино. На столике уже исходил паром ужин, видимо, только-только принесённый официантом.
– Я здесь, – улыбнулась ему, делая шаг. А Омаев ко мне поворачивается, бокал с игристым протягивает. И мне хочется время остановить. Хотя бы ненадолго. Чтобы успеть насладиться этим моментом. Чтобы прочувствовать его вкус. Чтобы прикосновение его пальцев на тыльной стороне своей ладони запечатлеть.
Руки нещадно дрожат, а я силюсь скрыть волнение и то, как дерьмово мне сейчас от осознания, что всё скоро прекратится. Я не хочу уходить. Как же я не хочу, Заур. Знал бы ты, чувствовал бы сейчас то, что чувствую я.
Это враньё, когда говорят, что если любишь, хочется счастья любимому человеку. Нет. Не хочется. Мне не хочется, чтобы он был счастлив без меня. Возможно, это эгоистично или даже подло. Но я желаю, чтобы ему было так же плохо, как мне. Потому что именно он втянул меня во всё это.
– Не нравится? – выводит меня из ступора своим хриплым шёпотом. Берёт за подбородок, заставляет посмотреть в глаза.
– Что?
– Вино. Не нравится?
– Аа… Нравится. Да… Ты не мог бы ещё и конфет заказать?
Омаев с подозрением рассматривает моё лицо, но спустя пару секунд отдаёт мне свой бокал и отходит к телефону. Пока он звонит на ресепшен, я быстро ставлю бокалы на столик и высыпаю в его вино порошок из капсул, припасённых ещё в ванной. В инструкции написано: не больше трёх за раз. Плюс алкоголь. Двух должно хватить.
Что чувствую в этот момент – сложно передать словами. Эту боль не измерить чувствами вообще. Она где-то в душе свила себе чёрное гнездо, и я понимаю, что то, чем сейчас занимаюсь – это идиотизм. Я же не смогу его забыть. Не смогу отдаваться другому мужчине, помня объятия Омаева. Не смогу дышать рядом с другим.
– Сейчас принесут, – он идёт ко мне, а я, неловко схватив его бокал и едва не расплескав, стараясь незаметно перемешать вино со снотворным, подаю его Зауру.
Чокаемся, звон стекла отдаётся пульсацией в висках, а когда Омаев делает первый глоток, я закрываю глаза и залпом опустошаю свой бокал. Будь он неладен. Будь оно всё неладно!
Чуть позже лежу на омаевской груди и слушаю размеренный, уверенный стук его сердца. И понимаю, что он уже уснул, но встать, одеться и уйти нет сил. Оттягиваю этот момент насколько можно, тихонько реву, и слёзы стекают по щеке прямо на его кожу. В последний раз вдыхаю сумасшедший запах его тела, а после, собравшись с силами, сажусь на кровати.
Пора.
ГЛАВА 6
Ключ-карту от номера нахожу в заднем кармане его джинсов. Осторожно вытаскиваю её, бросаю ещё один взгляд на Заура и, подавив в себе желание хотя бы разочек коснуться губами его небритой щеки, спешу к выходу.
Боль прожигает рёбра подобно огненной лаве, затопившей всё внутри. И когда оказываюсь на улице, всё же не удерживаюсь и всхлипываю. Ещё раз и ещё. И уже кричу в голос, обнимая себя руками.
С неба льёт. Я оказываюсь промокшей до нитки за какие-то считанные секунды. Ранняя весна не радует никого вокруг, а мне так даже лучше. Прохожие не видят моих слёз, их смывает крупными каплями дождя.
Единственное, что заставляет двигаться вперёд, а не повернуть назад и броситься в тёплый номер, к нему, – мысль о Марианне. Я ведь даже не знаю, где моя дочь. Не знаю, но уверена, она в безопасности. Заур не причинит ей вреда. А вот Банкир… Банкир может.
Сначала я вернусь к нему, а потом Заур вернёт мне дочь. И всё забудется. Наверное… Однажды.
Успокаиваю себя тем, что все чувства – просто блажь. Глупость. У меня ведь и юности толком не было. Я рано стала мамой и всё своё свободное время уделяла дочери. А сейчас просто какой-то гормональный сбой случился. Дурь нашла. Вот и всё. Пройдёт. Главное, не давать волю этим чувствам. Не позволять им лишить меня разума окончательно.
Захожу за угол, приваливаюсь к стене. Холода не ощущаю, хотя уверена, что простыну. И ладно. Пусть это станет моим наказанием. Если, конечно, Альберт не придумал чего похуже.
А я буду лгать. Совру ему, что не смогла без него, что ошиблась, когда с Зауром сбежала. Что сама во всём виновата, но теперь осознала свою ошибку. И, возможно, он простит. Или нет. Но о том, что будет в случае, если не поверит или не простит, думать не хотелось.
Как жаль. Как же жаль. Ведь всё же могло бы быть иначе. У меня, у нас с дочерью. У нас с Омаевым…
И будто ответом мне жёсткий захват чьей-то сильной руки. Рывок назад, и я оказываюсь прижатой к его телу. Такому же мокрому, как и моё. А он задыхается. К виску моему губами прижимается и больно придавливает за шею.
– Куда ты собралась?! – рычит яростно, встряхивая. – Куда, женщина?! Я тебя спрашиваю?! Куда ты без меня, Илана? Разве я тебя отпускал? Или ты оглохла и не слышала, что я не отпущу тебя?! – немного ослабляет хватку, когда чувствует, что я начинаю задыхаться. Но не отпускает, всё так же сильно вжимая в себя.
Капли дождя стекают по его лицу, бороде, падают мне на руки. А сердце так сильно колотится, что, кажется, вот-вот мне позвоночник сломает.
– Отпусти. Прошу тебя, отпусти, – прошу, ненавидя себя за то, что рада. Да, я рада, что он догнал и остановил меня. Почти счастлива…
– Нет, я сказал! Хватит! Всё! – рывком разворачивает, в глаза заставляет посмотреть, но мне из-за слёз ничего не разглядеть. Только фигуру его высокую, ссутулившуюся. – Ты пойми, я не могу! Не могу тебя отпустить! Я же с ума сошёл, Илана! Ты не видишь?! Посмотри на меня! Я болен тобой! – орёт так, что уши закладывает и даже шум ливня не заглушает. А мне так хочется в этот момент оглохнуть. Чтобы не слышать этого отчаяния, из него бьющего. Чтобы не слышать голос собственного сердца. Чтобы просто не знать, чего хочу себя лишить.
– Эгоист долбаный! Слышишь?! Ты эгоист, Омаев! – ору, бью его в грудь. А он не шелохнётся, как стена стоит. Дурак! Какой же дурак! – Из-за тебя я лишусь дочери, а потом и тебя! Он нас найдёт! Или клан твой этот идиотский! Рано или поздно кто-нибудь да отыщет! И нас убьют! Всех! – бью его снова и снова, но Омаев не чувствует ничего. В камень превратился, лишь взглядом меня пронзает бешеным. А когда у меня иссякают силы, просто опускаю руки и упираюсь лбом в его грудь. – Отпусти. Прошу тебя в последний раз. Потом же поздно будет, – прошу сквозь слёзы, плечи содрогаются от рыданий. А он вздыхает тяжело и за руку меня берёт. Чтобы в следующий момент сжать её чудовищно крепко.
– Не могу. Не из-за эгоизма. Вернее, не только из-за него. У ищеек клана приказ убить тебя. В любом случае, Илана. В любом. Даже если ты уйдёшь. Они открыли на тебя охоту. Чтобы меня наказать, понимаешь? Чтобы выпотрошить меня. Чтобы от тоски с ума сошёл.
Поднимаю на него взгляд и долго смотрю в глаза. Нет, не врёт. Не запугивает.
Возвращаемся в гостиницу и снова начинаем собирать вещи. За последние дни мы убегали столько раз, что я со счёта сбилась.
– Я воссоединю тебя с дочерью. Дай мне немного времени, – чувствую на себе взгляд Заура, всё тот же, алчный и немного угрюмый. И ни капли вины в нём. Дурак упрямый.
А я не могу посмотреть в его сторону. Не могу. Ненавижу его за то, что делает с нами, и ненавижу себя за то, что позволяю.
– А если и на неё охоту откроют? – спрашиваю негромко, хотя внутри всё ещё клокочет злость. – Чтобы нас выманить? – эта мысль не даёт мне покоя уже несколько дней. А ещё страх, который, должно быть, испытывает моя кроха. Она же без меня и дня не может выдержать, как и я без неё. Однажды я ей пообещала, что больше не оставлю, и вот… Предала, обманула. Не сдержала данное единственному родному человечку слово. Какая я после этого мать? Сука я течная, а не мать.
А если меня, и правда, убьют? Что она обо мне запомнит? Что я та тварь, которая своего ребёнка на член променяла? Ну почему, почему я не подсыпала ему три капсулы? Да вообще убить гада надо было!
Но я бы не смогла. Конечно же, нет. Вечная трусиха и мямля.
– Тогда я привезу её прямо сейчас. Переедем на квартиру, я снял её по фальшивым документам, и привезу.
– Нет! – вскидываю на него бешеный взгляд. – Не вздумай! Пусть будет как можно дальше от нас!
И хоть сердце разрывает от тоски по Марианке, я ни за что не потащу её за собой. Что бы с нами ни случилось, пусть её не заденет.
– Илан, я оставил им хорошую сумму денег. Если нас… Если мы не выберемся, твоей дочери хватит этого на всю жизнь. Я передал им большую часть своих сбережений. Это довольно много.
Его благородство не радует, напротив, раздражает.
– Где же ты раньше был, такой замечательный? – язвлю, швыряя свой кардиган в сумку. – Где же ты был, принц, блядь, паршивый, когда я… – он затыкает мне рот ладонью, грубо и резко. Качает головой.
– Не ругайся. Я не хочу слышать такие слова от тебя.
Уворачиваюсь, толкаю его.
– О, да ты у нас моралист! Так, может, тогда найдёшь себе нормальную бабу, а не шалаву с довеском?
Заур замахивается на меня, но, поймав мой растерянный взгляд, руку всё же опускает.
– Не смей произносить это. Больше никогда. Всё, что было в прошлом, там и останется. Пойдём, пора валить отсюда.
ГЛАВА 7
Я всё-таки простыла. И слегла с гриппом на несколько дней. Лишь урывками видела склонившегося надо мной Омаева. Его обеспокоенное лицо и как что-то спрашивает, прикладывая ко лбу свою прохладную ладонь. Странно, но мне всегда казалось, что он очень горячий. Наверное, это у меня жар.
Я не слышала, о чём он говорит, из-за болезненной пульсации в висках и шума в ушах, но отчётливо улавливала интонацию и преглупо улыбалась. Он переживал, боялся за меня. Пичкал какими-то лекарствами с упорством чокнутого доктора, вытирал мне лоб влажным полотенцем и целовал. Как же он целовал. Даже в бреду и лихорадке я чувствовала его помешательство. И хотела его до одурения. Но когда он раздевался и ложился рядом, я начинала звать дочь. И так изо дня в день, из ночи в ночь. А он терпел и продолжал ухаживать за мной.
Спустя неделю я более-менее пришла в себя. Температура спала, и дышать стало легче. На тумбочке увидела целую гору лекарств, витаминов и какого-то питья, а рядом, лицом в подушку, спал Заур, прямо в одежде и поверх одеяла, в которое укутал меня до самых ушей. И это выглядело так до одурения мило, что я не сдержала улыбку.
– Эй, злой и страшный похититель? Просыпайся, – коснулась его щеки, а Омаев вздрогнул и тут же из-под подушки выхватил пистолет. Бросив взгляд на меня, убрал его обратно и сел на постели.
– Ты как?
– Да я-то нормально, а вот ты хреново выглядишь, – резюмировала с усмешкой. Он, и правда, исхудал за последние дни, заметно осунулся, и кожа стала бледной. Да и нервный до ужаса.
– За выражениями следи, что за привычка, – поморщился он. А мне даже это его чистоплюйство дурацкое полюбилось. Надо же было так вляпаться.
– А ты заставь меня замолчать, – улыбнулась, наблюдая, как он поднимается, сонно потирает лицо.
– Вижу, отошла, – бросил на меня оценивающий взгляд и ладонь ко лбу приложил.
– Отошла. И очень голодна. Прям слона бы захре… – поймала его строгий взгляд, хохотнула. – Съела бы.
– Сейчас закажу тебе слона. Только давай сначала соберёмся. Пора нам.
Опять пора. Когда же это закончится, блин? Улыбка тут же испарилась, и настроение мгновенно улетучилось. Мне уже начинало казаться, что я всю жизнь так проведу в бегах.
– Сколько ещё? – спрашиваю без особой надежды.
– Пару недель потерпи, – смотрит на меня упрямо, даже не думает ведь, идиот, назад сдавать. Ну хоть бы попытался спасти наши шкуры. Нет, он будет стоять на своём до последнего. Неотступно, напористо будет лезть на рожон и меня за собой потащит. Вот же безбашенный.
Проходит неделя, за ней ещё одна. Я почти привыкла к кочевническому образу жизни, поэтому, когда вижу, куда мы приехали, не сразу нахожусь, что сказать.
– Ну, как? – Заур ждёт моей реакции, а я медленно оглядываю элитные новостройки в самом престижном районе города, цветущие клумбы и охранников, разгуливающих с рациями у парковки.
– А как должно быть? – интересуюсь настороженно.
– Район нравится или нет? – вижу, как сдерживает улыбку, пытаясь сохранить свою извечно серьёзную физиономию, и начинаю понимать, что он не шутит.
– Ты серьёзно? А как же конспирация? Как-то это слишком нагло – поселиться в самом центре, да в такой роскоши.
– Но ты ведь этого хотела? Нормальной жизни? Я квартиру нам снял. Вон там, – указывает на самый верх рельефного красивого небоскрёба, а я задираю голову, чтобы проследить за его взглядом. – Отсюда не видно, но на лифте доберемся быстро, – смеётся, уже не сдерживаясь. – Хотя, думаю, ты и без лифта туда долетишь, если узнаешь, кто тебя там ждёт.
Я на Омаева взгляд перевожу, головой качаю.
– Ты шутишь?
– Я не могу больше видеть, как ты без неё мучаешься. И я обещал. Сейчас вроде всё поутихло, так что…
Я бросаюсь ему на шею, крепко обнимаю и визжу, как сумасшедшая. На нас оглядываются проходящие мимо степенные дамочки с собачками, но нам плевать. Омаев, отпрянув назад и заглянув мне в глаза, улыбается и на губы мои набрасывается. Целуемся, словно сумасшедшие, и весь мир перестаёт существовать.
Я отрываюсь от него первой, и Заур мучительно стонет. Чувствую его твёрдую эрекцию и по тому, как рвано он дышит, понимаю, что дураку опять крышу снесло.
– Хочу тебя, – шепчет мне на ухо, проводит языком за ушком. – Давай пойдём, пока не изнасиловал.
Пару минут, пока входим в высотку и поднимаемся на лифте, меня грызут сомнения. Вдруг пошутил? Обманул? Но на Заура смотрю и понимаю, что не мог он так жестоко. Только не со мной.
Когда перед нами открывается дверь квартиры и на пороге возникают смеющиеся тётя Нина и Мариашка, из-под ног едва земля не уходит, и я бросаюсь к ним.
Дочь что-то радостно щебечет, ручками своими меня за шею обнимает. А я не слышу ничего, только от счастья сердце колотится, вот-вот рёбра раскрошит. Плачу и быстро смахиваю слёзы с глаз.
– Малыш мой, как же я по тебе скучала, – прижимаю её к себе, целую сладко-сладко. А она урчит, как котёнок, прижимается всем тельцем. – Ну-ка, дай посмотрю на тебя, – отстраняюсь, окидываю кроху материнским требовательным взглядом. Хотя… Какая из меня мать? Мало того что шалава, так ещё и дочку на хер променяла. И пусть сделала это не по своей воле, но вины моей это не отменяет.
Малышка подросла. Совсем немножко, но я замечаю. И поправилась, щёчки вон пухлее стали, порозовели. Это радует.
– Да всё хорошо у нас, девочка ты моя. Иди, обниму, – тянет меня за руку тётя Нина, и я принимаю её в свои объятия. Золотая женщина. Кто бы ещё стал так о чужом ребёнке заботиться. Не бросила, не отказалась.
– Спасибо, – шепчу, прижимая хрупкую женщину к себе и задыхаясь от слёз. – Спасибо вам, тёть Нин. Я перед вами навеки в долгу.
– Ой, ну что говоришь такое? Глупости! Вы ж мои родные, я куда без вас, моих красавиц? Да и Заур нас очень поддерживал. Вон сколько игрушек этой маленькой хитрюге накупил. Как только приедет, так и привезёт что-то. У нас чемодан кукол уже, хоть ты продавай их, – шутливо ругается тётя Нина, а у меня сердце млеет. Но когда доходит смысл слов тёти Нины, хмурюсь.
– Так ты что, часто их навещал? – поворачиваюсь к Зауру, а тот в своей привычной манере осматривается вокруг беглым взглядом и подталкивает нас в квартиру.
– Заходите, нечего тут стоять. Да, я навещал их. В чём проблема? – как обычно хочет соскочить с неудобного ему разговора. – Не смотри так. Я не мог брать тебя с собой. Заметать следы удобнее одному.
– Удобнее, значит?! Тебе удобнее? А обо мне ты подумал? О нас?! – вспыхиваю мгновенно, а он закрывает за нами дверь на все замки и поворачивается ко мне.
– Не начинай. Я всё сделал, как ты хотела.
Я поджимаю губы и проглатываю ругань. Позже. Всё позже. Главное, что Мариаша теперь со мной.
– Не лугайся на Заула, мамочка. Он холоший, плавда-плавда, – заверяет меня дочь, обнимая его за ноги.
Ну вот. Ещё одна пропала.
ГЛАВА 8
– Мамочка, а мы плоснулись! Что на завтлак? – слышу радостный вопль дочери прямо из коридора, и тут же она въезжает на кухню верхом на Зауре. Омаев в своей мрачной манере медведя-гризли топает к столу, опускает кроху на стул и садится рядом. А я замечаю, как дёргаются уголки его губ. Нравится ему с Марианкой дурачиться. Хоть и хмурится постоянно. Но то, скорее, от мыслей неутихающих. Ведь теперь он за нас в ответе. А это, я уверена, не так легко, как может показаться со стороны.
– Да, кстати, что там на завтрак? – и на меня взгляд поднимает. Скользит им по моему халату от декольте до бёдер и на лицо снова смотрит. – Красивая.
– Да, мамочка очень класивая. Потому что она кололева, – по-деловому кивает дочь и усаживает на соседний стул свою новую куклу, подаренную Омаевым. Продавщицы в детском магазине едва с ног не свалились, подыскивая ему «то, что нужно». А потом втихаря умилялись, какой замечательный папочка. Я же стояла в сторонке и не могла налюбоваться этим дурачиной. И тогда впервые у меня проскочила наиглупейшая мысль, что я бы родила ему сына. Ну или ещё одну доченьку. И чтобы вот так же их баловал. Чтобы по вечерам играл с ними, а по утрам будил завтракать.
Мечты-мечты… Какую же боль они причиняют, когда понимаешь, что им никогда не сбыться.
– Эй, королева? – усмехается Омаев, заметив мой ступор. – Кормить нас будешь?
– Завтлак! Завтлак! – начинает верещать Мариашка, и я, оглохнув, отмахиваюсь от них.
– Не шумите, сейчас всё будет.
Тётя Нина помогает мне накрыть на стол, и мы завтракаем, как одна семья. Будто всегда так было. Будто, и правда, всё у нас вот так. Весело, шумно, со смехом и шутками.
И Марианну я такой счастливой не видела никогда. Может, ей, и правда, недоставало мужского присутствия. Папы…
Идиллию нарушает Омаев, когда, отодвинув свою тарелку, вставляет в мобильный новую сим-карту. Бросает на меня виноватый взгляд и выходит из кухни, кого-то набрав.
Мне пояснения не нужны. Понимаю, что снова со своим информатором связывается. И снова поедет с ним встречаться. Улыбка тут же испаряется, а тётя Нина с беспокойством поглядывает в мою сторону.
– Всё хорошо?
Я смотрю в глаза женщине, ставшей нам уже родной, отрицательно качаю головой. Какое тут хорошо? Мы все в опасности. И хоть Омаев пытается делать вид, что нас уже никто не ищет, всё равно меня накрывает паникой, стоит ему куда-то уйти. А тут ещё дочь, тётя Нина. Как мне не переживать за них?
Она меня понимает без слов, вздыхает.
– Когда-нибудь всё плохое закончится. Нужно только потерпеть.
Слабо улыбаюсь, завидуя её терпению.
После завтрака тётя Нина с Мариашей идут в комнату смотреть мультики, а Заур уходит. Я молча провожаю его до двери, жду, пока тот оденется.
– Может, не пойдёшь? Не нравится мне всё это.
– Илан, я разберусь, – бросает немного раздражённо, но тут же притягивает меня к себе. – Целовать будешь?
– Буду, – улыбаюсь и касаюсь губами его губ. Провожу по небритой щеке пальцами, снова целую. А он глаза закрыл, балдеет, как кот мартовский. Ну и дурачина… – И всё же я переживаю. Каждый раз, когда ты исчезаешь, мне кажется, что однажды не вернёшься. Мне страшно, Заур.
Он глаза открывает, в мои долго-долго смотрит.
– Я всегда буду возвращаться. Обещаю.
И я ему верю. Знаю, дура. Но так хочется, чтобы сказка не заканчивалась. Безумно.
***
Заур чувствовал, что что-то не так. Именно в этот раз. Но инфа нужна, без неё никак. Да и верил он парню, как самому себе. Кого попало к клану не подпускал, а если и брал кого на работу, то мог сам за него голову положить.
Малик появился, как обычно, быстро и будто ниоткуда. Запрыгнул в машину, поздоровался. А Заур на рожу его побитую взглянул и всё понял.
– Узнали? – спросил коротко.
– Ага, – так же коротко кивнул Малик.
– И? Хвост за тобой пришёл?
– Нет. Меня послали.
– И что ты должен мне передать? – вздохнул, понимая, что ни хрена хорошего.
– Они сказали, чтобы ты её бросил. Девушку эту свою.
Криво усмехнулся, покачал головой. Нет, они не угомонятся.
– Я же сказал, что этого не будет.
– Заур, они тебе шанс дают. Сказали, что не тронут её. Отпустят живой. Только ты должен жениться на девушке, которую тебе старейшины выбрали. Или так, или… Они не выпустят вас из города. И рано или поздно найдут. Ты профи, конечно, ты крут, да. Но против них не сможешь выстоять. Это я тебе уже говорю. Брат, брось это дело! – парень заглянул ему в лицо, а Заура передёрнуло всего. Дурак. Даже не понимает, что они уже всех приговорили. Включая самого Малика. Его сразу же после встречи и уберут. Клан не прощает предателей.
– На, возьми, – достал из бардачка конверт с деньгами, швырнул ему, а Малик шарахнулся от него, как от огня.
– Что это? Деньги? Мне не надо! Я же не за бабло, брат! Да я…
– Успокойся. Это тебе на дорогу.
– В смысле? – Малик нервно оглянулся по сторонам, опять на Заура уставился.
– А ты что, думаешь, они после того, как ты мне бегал и всё докладывал, в живых тебя оставят? Всё ещё веришь в то, что клан справедлив? Что старейшины мудры и степенны, как шаолиньские монахи? – тупость пацана начала раздражать. – Они тебя грохнут сразу же, как только вернёшься! Всё, давай, иди! Бабки возьми и уезжай куда-нибудь подальше.
– Они не навредят нам, Заур. Ты зря так о них… Они же семья твоя.
Но Омаев замолчал, а Малик, вздохнув, открыл дверь.
– Я буду ждать твоего возвращения, – дверь захлопнулась, а Заур, прищурившись, застыл. Что-то происходило. Прямо в этот момент. И в ту же секунду Малик, обходящий внедорожник спереди, дёрнулся, будто от толчка, и свалился на капот. Омаев глухо выругался, глядя на безжизненное лицо паренька и на то, как из дырки во лбу на капот полилась кровь. А после его тело со скрипящим, словно пенопласт по стеклу, до жути пробирающим звуком сползло на землю.
ГЛАВА 9
Первой же мыслью было рвануть к Илане. Вдруг они уже и там? Вдруг в этот момент палачи и её… Но тут же эту мысль отмёл. Были бы там, не стали бы устраивать это представление. Да и ни к чему вести их за собой. Возможно, они на это и рассчитывают.
А когда на свет фар из темноты шагнула знакомая высокая фигура, тяжело выдохнул. Только этого мудака не хватало. Выругавшись, толкнул дверь и вышел из машины, боковым зрением захватывая пространство на предмет остальных. Не один же он сюда пришёл, да ещё и кто – надежда клана. После Хаджиева, разумеется. Но значимость Мусаева это не умаляло.
И будто в подтверждение этой мысли его окружила вооружённая до зубов охрана Мусаева.
– Здравствуй, Заур! Как дела? Говорят, ты гордым стал, не общаешься с братьями, с которыми одну кашу ел. Разве так можно?
– Джамал, – сжав челюсти, опустил взгляд на парня под бампером внедорожника, и по нутру резанула жалость. А ведь малой им верил. В клан верил. До последнего. Всё пытался уговорить Заура вернуться. Дурак. Молодой, преданный, зелёный. Да кому она нужна, верность эта? Кем она сейчас ценится? Всем насрать на неё. Только раз стоит оступиться – и у тебя во лбу дыра зияет.
И уколом вины в сердце откликнулось воспоминание, когда Омаев, чисто случайно встретив на рынке нищего паренька, подрабатывающего грузчиком на лекарство матери, взял того на работу. Чтобы охранял ублюдочных, зажравшихся членов клана. Наверное, себя вспомнил, когда питался чем придётся и шнырял по улице, выискивая себе подработку. Пожалел. А лучше бы так оставил. Тогда Малик не лежал бы здесь. Продолжал бы впахивать за копейки на паршивом рынке, зато живой был бы.
– Зачем? Парень-то хороший был.
– Ну так и женился бы на нём. Тебе же, насколько я знаю, непринципиально. Раз с шалавой свалил, а?
– А ты что у нас, моралистом вдруг стал, Джамал? Или, может, твой отец, годами обворовывавший собственную семью, был им? Напомни мне, за что тебя отправили за границу пятнадцать лет назад? Не за то ли, что девку изнасиловал, а потом убил?
Тот криво усмехнулся, силясь сдержать эмоции, но Заур знал, что задел за живое. Не мог не задеть. Особенно, если уж заговорил об убиенном отце, чьи грешки до сих пор обсуждаются в клане, как нечто из ряда вон выходящее.
– Ты бы о себе лучше позаботился. И шлюхе своей. Знаешь, да, у меня приказ от старейшин – убить её? У тебя на глазах. А потом тебя, как сраного щенка, притащить за ухо домой. Не могу сказать, что мне доставит это удовольствие. Лучше бы я занимался более важными делами за бугром, чем бегать здесь за разными ушлёпками. Но отца больше нет, а я вынужден занять его место в клане. Каждый из нас делает то, что должен.
Завоняло подвохом. Не всё так просто. Иначе, Мусаев не трепался бы сейчас. Либо время тянет, пока его гончие до Иланы добираются, либо предложить что-то хочет. Что-то, что Зауру уже не нравилось.
– И зачем ты мне всё это говоришь? Зачем вообще пришёл сюда? Не проще было послать за мной своих псов? – окинул взглядом десяток охранников. Все с пушками и явно не на прогулку вышли. Знают своё дело. Не справится с ними Омаев. Не успеет. Кто-нибудь да продырявит. А ему сейчас нельзя шкурой своей рисковать. Илану с мелкой тогда вообще никто не защитит.
– А за тем, что мы можем помочь друг другу. Я выручу тебя, а ты – меня. Что скажешь, Заур? Ты меня хорошо знаешь, я слов не ветер не бросаю.
Так он и думал. Вляпался опять… И опять из-за неё. Усмехнулся про себя, выдохнул.
– Слушаю тебя, – ответил, снова бросая взгляд на парнишку. Жаль всё-таки. Жуть, как жаль. Кто угодно из клана заслуживает гибели. Только не Малик.
– Я не буду сейчас ходить вокруг да около. Скажу сразу: мне нужен Саид. Я хочу, чтобы он в агонии корчился. Чтобы потерял всё, ради чего столько боролся. За моего отца, за то, что моя мать сейчас траур носит. За тот позор, который он навлёк на мою семью. А ещё я хочу встать у руля. Хочу занять место Хаджиева. Хочу управлять кланом. И ты можешь мне в этом помочь. А за это я оставлю твою бабу в живых. Мне она не сдалась, если честно. Старейшинам мы с тобой скажем, что я всё выполнил. Ты вернёшься с загула весь такой печальный и несчастный, женишься и сделаешь вид, что всё вернулось на свои места. А потом хоть заимей свою шлюшку до потери пульса. Мне плевать. Место заместителя при мне будет за тобой. Насколько я помню, Саид тебя погнал из своих помощников? Так вот, я предоставлю тебе выбор. Ты сможешь сам определить свою судьбу и место. Захочешь – будешь со мной к вершине идти. А нет – уезжай из страны. Ну что? Поможешь мне завалить мамонта?
По коже прошёл озноб от уверенности в волчьем взгляде Джамала. Серьёзно настроен. Очень.
Всё, как Заур и предполагал. Ничего не даётся просто так. За всё нужно платить. И иногда плата непомерно высока. Настолько, что просто не потянуть. Или же можно лишиться совести и чести и пойти на сделку ради своей выгоды. Но как с этим жить? Как он потом будет по утрам в зеркало смотреть? Как засыпать будет по ночам?
***
Омаев вернулся домой под утро. Мрачный, злой, молчаливый. В общем, не особо отличался от своего обычного состояния, только в этот раз я почувствовала исходящее от него раздражение. И, кажется, направлено оно было на меня.
– Как всё прошло? – спросила, забирая у него верхнюю одежду.
Омаев же, зыркнув на меня недовольно, прошёл на кухню. Сел за стол, откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
Я прикрыла дверь, чтобы не разбудить тётю Нину с Мариашей, и к нему шагнула. Присела рядом, ладонью его руку накрыла, а он дёрнулся, будто от огня. Руку свою убрал, челюсти сжал, аж ямочки на скулах проступили.
Вспомнила, как он от меня раньше шарахался, когда в клубе работала, и как-то больно стало в груди. Неужели до сих пор противно? Зачем тогда вот это всё? Зачем похищал меня, от себя не отпускал? Ещё и дочь мою в это втянул.
Резко отпрянула, чтобы не сорваться и не начать скандал. Не до этого сейчас. Достала из холодильника бутылку вина, стянула с полки два бокала.
– Выпьешь? – предложила ему, возвращаясь к столу и ловя на себе пристальный взгляд тёмных, прищуренных глаз. – По-моему, тебе немного расслабиться нужно.
Он цыкнул.
– Я отвечаю за вас. За тебя и за неё, – кивнул в сторону детской. – Думаешь, я могу себе позволить расслабиться?
– Думаю, что тебе стоит поговорить со мной. Что произошло, Заур? Что тебе сказал твой информатор?
Омаев шумно втянул воздух ноздрями, и по его лицу прошла тень. Что-то действительно случилось.
Читать бесплатно другие книги:
