Брат жениха. Он хочет меня Безрукова Елена

13.

Глубоко вздохнула. Он реально меня не понимает или не хочет услышать? Какие прогулки? Даю сто процентов, что Марк сидит у подъезда в кустах и следит за тем, кто ко мне приезжает. И тут во двор заворачивает шикарная тачка его родственничка… Ещё не хватало, чтобы они тут встретились вдвоем и устроили индюшачьи бои без правил! И потом: я забыть его хочу. Марат — ошибка, ничего этого быть не должно. А чем больше воспоминаний, тем сложнее забыть и тем больнее… Он всё равно уедет. А я — всё равно останусь. У нас НЕТ будущего.

"Я не поеду никуда", — отправила ему в ответ.

"Ну что ты как ханжа, Ангелин? Мы же взрослые люди. Я хочу тебя, ты хочешь меня. Ты теперь свободна. Так в чём проблема?" — получила я сообщение.

"Я сказала — нет! Я просто не выйду. Не трать время зря".

"Это ТЫ зря. Провели бы время хорошо… И ты сама этого хочешь. Я знаю".

Усмехнулась, глядя в экран. Засранец еще… Знает он. Ну и пусть знает себе дальше. Не ответила.

"Я помню, как ты стонала в моих руках и кончала. Ты так красиво кончаешь. Очень сексуально. Ты знала?" — получила я новое послание от Марата.

Мои глаза округлились. Никто мне таких пошлостей ещё не писал и не говорил… Хам. Щёки запекло. Снова закрыла диалог. Не хочу об этом думать. Я бы его заблокировала, но ведь это чат с "начальником"… Но Марат и не думал униматься. От него пришло новое сообщение. Сначала я не хотела смотреть. Отложила в сторону телефон. Но потом любопытство пересилило меня.

"Я тебя за ушком поцлую, киса. И ТАМ тоже поцелую. Буду целовать, пока не кончишь".

Смутилась совсем. И вспомнила его ласки… Тело словно кипятком обдало. Этого ведь и добивался…

"Марат, прекрати. И оставь меня в покое, иначе я тебя заблокирую", — ответила ему.

"Ты бы кончила еще много раз со мной, Принцесса. Поехали", — получила я новый ответ.

Что и требовалось доказать — его секс только и интересует.

"Кончи с кем-то другим".

"Я с тобой хочу".

Мягко рассмеялась. Почти признание в любви из уст Марата.

"Я приеду?"

"НЕТ".

":(".

Фух, а теперь мне нужен контрастный душ. Стыдно признаться, но бельё стало влажным, а внизу живота очень горячо. Всё ныло из-за слов этого поганца! Когда он уже уедет и отстанет от меня, даст мне забыть весь этот позор? Не только Марк меня не простит, но и я сама себя буду ещё долго корить. Демон-искуситель… Так и соблазняет вкусить запретный плод ещё и ещё…

Из душа вышла относительно успокоившись, хотя мысли то и дело возвращались к порочному диалогу. Знает ведь, что его слова достигнут цели, потому и говорит так… Интересно, а сам тоже завёлся, пока это мне писал? Может, теперь и он смывает свой стояк контрастным душем?

На тумбочке снова зазвонил телефон. Я пошла к нему, ругая про себя на чем свет стоит Марата — решил уже позвонить даже! Но на дисплее я увидела "Папа", и сердце рухнуло в пятки. Он никогда не звонит в девять вечера, что-то случилось…

— Аллё, — приняла я звонок и услышала, как тяжело дышит отец в трубку.

— Лина, — он говорил с трудом. — Ингалятор…

Перетрясло. У отца приступ и нет ингалятора под рукой! Потерял его или баллончик так не вовремя кончился. Времени нет выяснять, но явно никто не может ему помочь, иначе бы он мне не позвонил.

— Папа, — позвала я, на ходу натягивая джинсы. — Где тётя Валя?

— Нету… — ответил он и закашлялся.

— Жди и держись, — сказала я ему. — Я сейчас приеду.

— Жду…

Я повесила трубку и тут же набрала из сообщений номер Марата.

— Алло, — ответил он голосом мартовского кота.

— Марат, срочно приезжай, — сказала я ему, откинув всякие прелюдии. — Мне нужна помощь.

— Что случилось? — тут же его голос стал серьёзным.

— Потом всё. Просто приезжай быстрее. Беда у меня. Я жду внизу.

— Сейчас буду.

Он отсоединился. Я на бегу надела носки, какой попало свитер, завязала волосы в гульку на голове и понеслась в коридор. Только не подведи, Марат Ильдарович. На тебя сейчас надежда… Ехать не очень далеко, но всё равно можно не успеть.

— Ты куда? — высунулась Люба из-под пледа.

— Отец, — ответила я коротко, обула кроссовки, схватила с вешалки куртку и помчалась вниз.

Возле подъезда какое-то время ходила туда-сюда, пока двор не озарился светом фар внедорожника Марата. Быстро он приехал всё-таки. Я села рядом с ним и захлопнула дверь.

— Посёлок "Майский". По пути нужна аптека. Быстрее.

— Пристегнись, — сказал он, и мы оба взялись за ремни безопасности.

Марату нужно отдать должное — он уловил моё состояния или просто решил разбираться потом. Он делал то, что просила я. Выехал на дорогу и направился в сторону посёлка отца. В круглосуточной аптеке я купила сразу два ингалятора и бегом кинулась в машину. С огромной скоростью мы неслись по трассе, невзирая на плохую погоду, а я только и просила время не бежать так быстро, только бы успеть.

— Налево, — командовала я. — Улица Садовая. Дом три. Тормози!

Марат даже не доехал до дома, как я открыла дверь, выскакивая чуть ли не на ходу. Едва машина остановилась, я выпрыгнула из неё и побежала в дом. Марат быстро шёл следом, установив на машине блокировку.

— Папа, — я распахнула дверь и кинулась к отцу на диване.

Распечатала один из ингаляторов и дала отцу. Он дрожащими руками взял его и жадно вдохнул лекарство. Откинулся на подушки и закрыл глаза. Постепенно дыхание его выровнялось, и он посмотрел на меня.

— Как ты? — нервно спросила я.

— Воды, — попросил он.

Марат первым подошёл к графину и плеснул в стакан воды. Поднес моему отцу. Помог ему сесть и взять стакан в руки. Отец пил воду и оглядывал Марата.

— Нормально, — ответил папа мне, вытерев губы от влаги. — Всё нормально.

Мои нервы сдали. Я расплакалась и прижалась к отцу. Мне было плевать, что мы не одни, что Марат наблюдает за всем этим, как я, в непойми каких вещах и с дурацкой гулькой на голове, рыдаю на плече своего папы.

— Папа… Ты что? Ну где твой ингалятор?

— Да вот не знаю, — виновато отозвался он. — Был и нету.

— Я купила два, — говорила я ему. — Один поставлю в аптечку. Он запасной. Пользуйся только в экстренных случаях им. Ведь в другой раз я могу не успеть… Папа. Папочка… Ну как я без тебя! Я не переживу… Сначала мама, теперь ты туда собрался. Не вздумай…

— Да куда я от тебя, — погладил он меня по спине, как в детстве. — Глупая. Куда я…

Спустя какое-то время мы оба успокоились. Я повернулась к Марату и вспомнила, что мужчина тихой тенью был всё еще с нами.

— Папа, это Марат, он мой начальник, — решила я их представить друг другу, раз уж вышло так, что мы оказались в одном доме. — А это мой папа, Павел Сергеевич.

— Очень приятно, — отозвался отец и протянул ему руку.

— Мне тоже, — ответил Марат и пожал его ладонь в ответ.

— Я так понимаю, вас моя дочь выдернула и попросила её сюда привезти среди ночи? — спросил отец его.

— Да ну, что вы, — перевёл он взгляд серых глаз на меня. — Пустяки. Мне нетрудно было сделать это для неё.

— Спасибо вам, — благодарно посмотрел на него отец.

— Рад был помочь, — вежливо отозвался Марат.

— Ну а теперь главный вопрос, — обратился отец ко мне. — Чай будете?

— Папа, какой чай? — спросила я, улыбаясь. — Поздно уже. Ты ложись, а мы поедем обратно. Ингалятор сейчас поставлю в аптечку. Не забудь, пожалуйста, что он там есть.

— Никуда вы не поедете, — решительно встал отец на ноги. — Лина, ты погоду видела? Убиться хотите? Нет уж. Останетесь здесь. Спать у нас есть где. Тем более, я Марата ещё не угостил своим вареньем.

Марат уставился на меня. Я на него… Нет, только не это! У отца одна кровать, на которой он спит сам, и скрипучий диван, на котором спала раньше я…

— Я вовсе не против, — отозвался Марат с хитрым огоньком в глазах. — И варенье очень люблю. Особенно домашнее.

— А-а, — улыбнулся папа, который попался на крючок. Марату до лампочки варенье. Его интересует ночь со мной рядом. — Я вам сейчас расскажу его рецепт, а потом оцените. Только в погреб спуститься бы…

— Я спущусь, не переживайте, — ответил Марат и посмотрел на меня. — Что? Я не поеду по такой погоде. Твой папа прав.

Подлиза чёртов…

___

— Папа, ты иди, пока поставь чайник. А мы с Маратом в погреб сходим.

— Ну, вы остаётесь? — спросил отец.

— Пока не решили, но чаю попьем.

— Из крыжовника варенье возьмите, очень вкусное.

Папа ушёл в кухню, а я повела за собой Марата. Завела в погреб и тут же спросила, сложив руки на груди:

— Марат, ты чего устроил?

— А что я устроил? — невинно переспросил мужчина.

Ну, будет теперь из себя разыгрывать…

— Какое “остаться”? С ума сошёл? Мы должны уехать. Тут нет условий для гостей.

Он поставил руки на бёдра и спокойно ответил.

— Во-первых, на улице плохая погода — повторюсь. Ехать в ночь по обледенелой дороге опасно. А во-вторых — ты не хочешь убедиться, что с твоим папой всё в порядке?

— Хочу, конечно… — замялась я и смахнула с плеча невидимую пылинку. — Но не с тобой же здесь оставаться. Тебе тут будет некомфортно, у отца вовсе не те условия, к которым ты привык. К тому же завтра утром надо в офис. Ты сам меня уверял, что будет сложный и ответственный день! Переговоры.

— Вот именно, — отозвался он. — Лучше выспимся тут, если останемся. Мы остаёмся, Ангелина. Какое варнье брать и где оно стоит?

— Вон там, — указала я рукой на банки в углу.

Да уж, его не переспоришь. Любые мои аргументы они вдвоём с папой разобьют. На выходе из погреба остановилась и обернулась на него.

— Нам придётся спать на одной кровати, потому что пол очень холодный, и туда мы тебя не положим, — сказала я ему.

Марат в ответ хитро улыбнулся. Гад, даже не смущается ситуации! Он рад, очевидно. Я посмотрела в его серые глаза. Очень внимательно и серьёзно.

— Не вздумай ко мне приставать. Ты понял?

Улыбка Марата стала еще шире.

— Ладно-ладно, иди.

Он почти вытолкал меня из погреба и пошёл вперед, держа банку с вареньем. В доме отец уже успел налить чай.

— Идите сюда, молодёжь, — позвал он нас в кухню. — О, вот и варенье!

Он забрал банку из рук Марата и стал её открывать.

— Садитесь, Марат, в ногах правды нет, — сказал отец ему.

Мой начальник прошёл к окну и уселся на старенький табурет. Я села напротив, оставив место между нами отцу. Вскоре перед нами появилась вазочка, полная лакомства из крыжовника.

— Кому-то нужно положить сахар положить в чай? — суетился папа, расставляя чашки на столе.

Ещё бы, не каждый день Ангелина приезжает да ещё притаскивает с собой в дом бородатого мужика, жаждущего варенья и заночевать непременно здесь.

— Нет, варенье же есть, — ответил Марат. — И без того сладкое. Вкусное, кстати. Очень вкусное…

Он облизывал ложку и смотрел на меня.

— Очень необычное варенье. Сладенькое такое.

Опустила глаза в свою чашку. И не стыдно ему? Впрочем, папа не понимает его намёков в мою сторону.

— Да-да, это такой сорт особый. Я сам выращиваю, — поддержал отец разговор. — Туда даже сахара много не сыпал. Представляете, какая сладкая ягода уродилась?

— Представляю, — продолжал гад пожирать меня серыми глазами. — Давно такую хочу. Попробовать.

Щёки уже просто пекло от его двусмысленных слов и взглядов. Всё косилась на отца, но тот не понимал или делал вид, будто не понимает, что Марат говорил не о крыжовнике…

— Так пробуйте, пробуйте, — ответил папа, подвигая к нему вазочку поближе. — Я вам дам с собой баночку.

— Спасибо большое, — повернулся к нему Марат. — Буду благодарен.

Он пытается подружиться с моим папой? Зачем? Такой весь любезный, аж тошнит…

— Ну ладно, молодёжь. — Встал на ноги отец. — Вы ещё посидите, а я постелю вам и пойду на боковую.

— Не надо, пап, — ответила я. — Ты оставь постельное на диване. Я сама расстелю.

— Хорошо, — кивнул он. — Вас разбудить утром?

— Нет, мы будильник поставим.

— Ну, смотрите. Спокойной ночи, — улыбнулся папа и ушёл к себе.

Через пару минут он вынес комплект постельного белья и два одеяла, оставил их на диване, потом вернулся к себе в спальню и закрыл плотно дверь за собой. Мы сидели какое-то время молча. Неловко как-то. О чём с ним говорить? А надо ли вообще что-то говорить?

— Вот почему ты не захотела ехать? — спросил Марат. — Отец?

— Не только, — ответила я, немного подумав. — И всё то, что я тебе сказала в доме ваших родителей, тоже. Но папа — главная причина, конечно.

— А если нанять ему сиделку? — он посмотрел на меня, перехватив мой взгляд.

В его глазах была будто бы надежда. Кажется, Марат тешил себя мыслью, что я ещё могу передумать за эти дни, поэтому так активничает. Но у меня для него плохие новости…

— А дочь ему кто заменит? — спросила я. — Он ведь совсем одинокий. Я из Москвы к нему не так уж часто мотаюсь, а из штатов — тем более не смогу. Ну сколько раз в год я буду иметь возможность приехать сюда? Нет, никакие сиделки вопроса не решат. Отца я не оставлю. Я — всё, что осталось у него от нашей семьи.

— Понимаю, — вздохнул Марат.

— А ты? — решилась спросить и я, раз уж он первым начал вечер откровений. — Почему ты решил уехать? Тебе ведь нравится эта работа, и пост такой высокий. Мне всегда казалось, что люди, которые оставляют такие места, сумасшедшие.

Он какое-то время помолчал, потом ответил.

— Это тебе кажется так, потому что ты не знаешь, что вместе со статусом идёт приложением огромная ответственность за бизнес компании, людей, за все отделы. Это постоянные звонки и вопросы, отсутствие элементарного отпуска летом и выходные урывками. Я устал. Просто устал. Я вложил деньги в проект там, в штатах. Я буду развивать свой бизнес. Я… не могу не поехать, деньги уже потрачены. Большие деньги. И я должен быть там.

— Понятно, — ответила я.

Что-то подобное я и ожидала услышать. Конечно, ему хочется расти дальше. Здесь он хоть и имел высокий статус, но был наёмным работником. А теперь пришла пора расправить крылья и открыть своё дело. Возраст, опыт и, что немаловажно, капитал ему это теперь позволят сделать.

— Пойду стелить, — сказала я ему. — Уже одиннадцать.

Я расстелила постель, с огорчением отметила про себя, что диван слишком узкий для двоих, и спать, не соприкасаясь друг с другом, у нас не выйдет. Но выбора нет, потерпим уж одну ночь. Я переоделась в ванной в старую длинную футболку и вернулась в комнату. Марат стоял у дивана по пояс обнаженный и держал руки на ремне. Невольно я опустила взгляд ниже лица. Прошлась по мощной шее, литым мышцам груди, твёрдому прессу и сильным, жилистым рукам, которые так красиво расстегивали ремень, снимали брюки и убирали их на кресло.

— Нравится? — спросил он, когда выпрямился снова во весь рост.

Я подняла глаза на его лицо и только сейчас сообразила, что разглядываю его боксёры и внушительный выступ в них. Чёрт, стыдно… Сама говорю не прикасаться ко мне и не думать ни о чём “таком”, а потом пялюсь на его… трусы.

— Нет, — соврала я и под тихий смех Марата легла в постель, укрывшись одеялом с головы до пят.

Хотя бы два одеяла нашлось в этом доме — уже легче. Марат лёг рядом, и я погасила бра над диваном. Стало темно. Только далекие огоньки отражались в стекле окна напротив дивана. Легла на бок, отвернувшись от него, и закрыла глаза. Надо попытаться уснуть. Чем скорее усну, тем быстрее кончися эта странная ночь.

Возле уха ощутила горячее дыхание, на меня со спины навалилось тело, а под одеяло проникла мужская лапа и нагло задрала футболку чуть ли не под грудь.

— Эй! — возмутилась я шёпотом и попыталась вернуть всё на свои места: футболку, одеяло и огромную наглую лапу её хозяину. — Ты офигел? Не трогай меня.

— Т-щ-щ. — Гад закрыл мне рот другой рукой. — Мы разбудим папу…

Я извернулась и попыталась укусить мерзавца за палец, но у меня не получилось. А тем временем лапа уже проводила пальцами по моим бедрам, ягодицам, подбираясь всё ближе к белью.

— М-м! — злобно мычала я, но лапы крепко удерживали меня на месте. — Мозёл!

Марат опять тихонько засмеялся моему новому произношению слова “Козёл” с зажатым ртом. Спина невольно выгнулась, когда он заставил меня развести ноги и провёл пальцами по кружевам. Ещё. И ещё. Мочку уха закусили его зубы. Я громко вздохнула, не зная, что с этим всем делать. Ну и засранец этот Марат… Сексуальный козёл…

Резинку трусов его пальцы потянули вниз и прикоснулись к оголённой коже. Не смогла сдержать новый рваный вздох и вцепилась в его руку, желая убрать от себя и желая ощущать дальше эти ласки… Но справиться с этой лапой мне не по силам. Настырные движения мужских пальцев на клиторе заставили меня закрыть глаза и затихнуть. Марат всё верно рассчитал — я не буду шуметь под носом у отца. Но ведь диван скрипит, он всё равно нас услышит! Как не стыдно ему такое творить в доме моего родителя?

Однако моему начальнику на мораль явно плевать. Он одержим похотью. В бедро упиралась его эрекция, которую он тоже освободил от боксёров. Его пальцы то и дело терзали то грудь и соски, то влажный от возбуждения клитор, заставляя меня беззвучно извиваться от острых ощущений. Это мой самый тихий секс в жизни…

Горячая головка члена оказалась возле ставшего влажным от его ласк входа. Член скользнул в меня. Он прижал меня к себе ближе и, удерживая бёдра руками, стал двигаться максимально тихо. Он тяжело дышл мне в шею, пытаясь сдерживать себя, но всё равно срывался и начинал вбиваться в меня так, как ему хотелось бы. Диван скрипел нещадно, будто мы его использовали как батут.

Я дышала в подушку, чтобы не стонать слишком громко, всю её смяла кулаками. Палец Марата снова нашёл мой клитор и стал массировать, желая довести меня до оргазма. И довёл: движения горячего члена внутри меня и его палец на моём клиторе заставили моё тело испытать сладкие судороги. Подушка уже не спасла бы, и Марат вовремя снова зажал мне рот ладонью — чтобы стоны стали тише. Спустя минуту он тоже задышал тяжелее и чаще, переходя на хрип. Движения, ставшие совсем неуправляемыми, замедлились и остановились. Я пыталась отдышаться и осознала, как сильно скрипел этот чёртов диван! Как смотреть утром в глаза отцу? Господи, утро, не наступай, не позорь ты меня!

— Ты чё? — попыталась я отодвинуться от него, когда движения внутри меня возобновились. — Хватит!

Он заставил меня оставаться на месте, удерживая руками бёдра.

— Ещё, — прорычал он, наращивая темп.

— Ты дурак, Марат? Диван скрипит, — продолжала я неравную борьбу с ним и его членом. — Очень сильно. Не слышишь, что ли?

— Пофиг, мы всё равно… наскрипели уже… м-м…

— Тебе разве не нужна… ах… перезарядка? — спросила я, снова сминая в кулаках подушку.

— Нет, — ответил он и вошёл ещё глубже. — Хочу ещё… Сладкой ягодки.

14.

Проснулась по звонку будильника. Часы показывали семь утра. Обернулась и обнаружила рядом с собой пустую постель. На улице слышались голоса мужчин. Я оделась в то, в чём приехала сюда, подошла к окну и отодвинула штору. Мои брови поползли вверх от увиденной картины. Марат в одних брюках рубил дрова, а отец их уносил в сарай. Сегодня дождя нет, и папа решил привлечь Марата к помощи с дровами для бани и дома, раз уж он всё равно не спит. Я даже невольно засмотрелась — его сильные руки так ловко работали топором, мышцы груди и живота сексуально напрягались с каждым взмахом. Он словно почувствовал мой взгляд и обернулся. Выпрямился в полный рост, наклонил голову набок, улыбнулся уголками губ и закинул топор на плечо. Ах ты, бородатый и дико сексуальный дровосек! Но я не твоя Красная Шапочка. И не мечтай! Задёрнула штору. Пусть не думает, что я им любовалась.

Пошла ставить чайник, чтобы напоить чаем мужчин. Когда свисток оповестил о том, что вода закипела, Марат и папа вернулись в дом. Марат ополоснулся в душе, который я обустроила для отца прямо в доме, и пришёл к нам на кухню.

— Спасибо вам, Марат, за помощь, — обратился к нему папа.

— Не стоит благодарности, — отозвался он, усаживаясь на полюбившееся место у окна. — Это вам спасибо за отличную зарядку! Сегодня в спортзал можно не ходить — норму выполнил.

Папа легко рассмеялся и прошёл к холодильнику.

— Ну, деликатесов у меня особых нет, — сказал отец, раскладывая на столе маслёнку, темный хлеб, нарезку из сыра и галетное печенье. — Поэтому прошу отведать моё нехитрое угощение.

— Па, ты же знаешь, что мой любимый завтрак — бутерброды с сыром и маслом, — сказала я, нарезая хлеб ломтиками. — Кому масла намазать?