Повелитель морей Поселягин Владимир

Я откусил кусок тоста и запил его чаем.

– Но мы не нашли вашего коня.

– Оставил в частной конюшне.

– Допустим. Что за механизм сел в степи?

– Птица Рух, – не моргнув глазом, сообщил я.

– Что? – явно не понял тот.

– Наша планета изучена едва ли на семьдесят процентов. Естественно, не вся природа изучена, и мифическая птица Рух вполне может существовать. Видимо, она покинула обычные места своего обитания, и ваши драгуны её увидели.

– Но рёв?

– Вы ранее слышали крик птицы Рух?

– Нет.

– Вот и я нет, – промокая салфеткой губы, сообщил я.

Завтрак был закончен, но вставать я не спешил. Официант тем временем убирал посуду со столика.

Северный дождался, когда официант уйдёт с полным подносом, и поинтересовался:

– Хорошо, я спрошу прямо: как вы за двое суток добрались из Омска до Порт-Артура?

– Ого, ротмистр, впечатлён, – с лёгким восхищением протянул я, и тут же у меня мелькнула догадка: – Телеграф? Про него я не подумал. Да, прошедших суток вам вполне хватило, чтобы отправить запрос в Омск и получить ответ.

– И теперь встаёт вопрос: кто вы такой? – уже жёстким тоном добавил ротмистр.

Всё его прикрытие я уже давно вычислил: два десятка драгун ожидали снаружи, сидя в сёдлах, чтобы тут же подскочить и окружить здание.

Подняв руки, я негромко зааплодировал, чуть улыбаясь уголками губ:

– Браво. Восхищён. Нет, правда, на высоком уровне работаете. Что по поводу того, кто я, то это тело ранее действительно принадлежало Константину Орехову. Он погиб во время столкновения двух судов в Чёрном море в ноябре прошлого года. Это тело досталось мне. Документы были потеряны, я решил их восстановить, что и сделал несколько дней назад в Омске.

– И кто вы? Неупокоенный дух?

Я расхохотался. Ротмистр сидел напряжённый, с прямой спиной, и ждал ответа.

Отсмеявшись, я, вытирая платком выступившие слёзы, сказал:

– А вы юморист, хотя отчасти правы. Действительно, неупокоенный дух. С этой стороны я о себе как-то не думал. – Снова невольно хохотнув, я всё же смог, хотя и с большим трудом, принять серьёзный вид и пояснил: – Раньше я был капитаном второго ранга, командиром подводной лодки океанского класса. Погиб со всей командой в Атлантике в тысяча девятьсот сорок втором году. К слову, я считался самым результативным капитаном на всех флотах и за несколько дней до гибели даже потопил флагман германского флота (а мы с ними воевали) линкор «Тирпиц». А уничтожили мою лодку британцы, наши союзники. Специально именно за нами охотились: мол, океан скроет эту тайну.

Я погиб и попал в тело Кости, когда он умирал. Душа его покинула, и освобождённое место занял я. Ну а зная, что скоро начнётся Русско-японская война (до которой осталось несколько дней), решил поучаствовать. Я хоть и подводник и надводный флот слабо знаю, но командир опытный. Хочу устроить одиночную охоту. Тем более эта война будет проиграна Россией и станет долго считаться позором российского флота. Со мной в этот мир перенеслось несколько вещей и вооружение из будущего. Кстати, я отправил книгу об этой войне адмиралу Макарову.

– И вы хотите помочь?

– Это одна из задач, которые я себе поставил. Однако не стоит говорить о патриотизме и тому подобном. Разный менталитет, разное время, разное воспитание. Нет, патриотизм для нас один, воспитание сказывается, но всё же ситуация парадоксальная…

– Скажите, как дворянин дворянину… – перебил меня ротмистр, но тут уже я перебил его:

– Я не дворянин, и то, что имею документы Орехова, дворянином меня не делает. Дворянство в России было уничтожено народом с семнадцатого по двадцатые годы, дворяне были вынуждены бежать. России у нас нет, есть Советский Союз – государство, вставшее из руин Российской империи, государство, где ненависть к царизму и дворянству впиталась поколениями, где правят большевики и коммунисты. Парадоксально, но выбиться на высокие посты и чины можно имея только партбилет коммуниста и крестьянское или рабочее происхождение. Но я им не являюсь, я из семьи интеллигентов. Всё заслужил честно в боях, топя вражеские корабли и суда.

– Что случилось?

– Война с Германией в четырнадцатом году, народ устал от неё. Великие князья решили править сами и заставили императора отречься в семнадцатом, угрожая его семье. Но большевики перехватили власть и устроили революцию. Много крови пролилось, погибшие исчислялись миллионами. История мне плохо известна, победили большевики, и они её писали, что там правда, а что нет, не могу сказать. Кстати, подарю вам книгу о революции семнадцатого года, надеюсь, впечатлит.

– А оружие?

– Нет, – сказал я тоном категоричным и уверенным. Сразу дал понять, чтобы не надеялись.

– А та птица?

– Самолёт. В будущем авиация станет отдельным родом войск. Пролетая две тысячи километров, самолёт способен сбросить около двух тонн бомб на мирные города – так делали британцы и американцы, мы по военным объектам работали – и вернуться на свой аэродром. Это один самолёт. Но поодиночке они не летают, десять-пятнадцать машин ковровыми бомбардировками сносят целые кварталы. Это как если десять дивизионов разом из шестидюймовок залп дадут. В этом и заключается причина моего появления: самолёты есть, бомбы – тоже, даже противокорабельные, а опыта применения нет; для этого я здесь – получить опыт. К слову, пора заканчивать. И не стоит делать глупостей, обо всех ваших людях я уже знаю, в том числе и о двадцати двух драгунах снаружи. Шансов у вас никаких, а крови прольётся много.

Я провёл рукой над столешницей, и там появилась обещанная книга. Я встал, щёлкнул каблуками ботинок и, кивнув головой в знак прощания, направился к выходу из ресторана. Ротмистр не рискнул препятствовать моему уходу, потому как я достал из Хранилища двух големов, явно его впечатливших, которые и сопроводили меня к выходу.

В принципе, наверху, в номере, вещей моих не было, кроме тёплой верхней одежды и унт, вот за ними я и поднялся. Оделся в уличную одежду и, покинув здание, направился пешком в сторону набережной, по пути размышляя. Если сейчас у всех на виду достать гидросамолёт и взлететь, это может повлиять на японцев? Отложат время нападения? Хотя, думаю, даже подготовка русского флота вряд ли их остановит, скорее поторопит.

Однако я всё же рискнул. Достал немецкий гидросамолёт из линейки «Ар», мотор работал, прогреваясь. Это был тот самый самолёт, что убил меня в прошлый раз, я поменял двигатель с помощью големов, прошлый был неремонтопригоден, на запчасти оставил. Взлетал я на грани фола, льда на водах не было, впереди был борт крейсера, кажется «Дианы», но я всё же успел разогнаться и, оторвавшись от вод бухты, пролетел в считаных сантиметрах от мачт корабля, оглушив рёвом мотора всех на палубе.

Набирая высоту, я направился в открытое море. Летел чуть больше часа, улетел километров на четыреста. Воды были спокойными, несмотря на время штормов и бурь. Я совершил посадку, невысокие волны это вполне позволяли. До горизонта всё было пусто. Я сменил самолёт на эсминец и прошёл на мостик, пока все четыре голема устраивались на своих постах. Один – за штурвал (бой вести пока не нужно, башни орудийные пусты), второй – в котельную, третий – в радиорубку, слушать радиоэфир, и четвёртый – в машинное отделение, это он даёт ход и скорости.

Корабль уже шёл на восемнадцати узлах. Я рассчитал курс, передал рулевому, куда держать его, и направился в капитанскую каюту, она давно подготовлена для моего проживания. Пока война не началась, я планировал активно эксплуатировать камбуз, заготавливая готовые блюда на будущее. Припасов много, но из них ещё нужно приготовить то, что я хочу. А пока в душ и на камбуз. Отдыхать рано, солнце ещё не село.

Японцы напали, но уже в середине апреля. Похоже, моё влияние всё же сказалось – неприятно, но главное, война началась. Эсминцем я не пользовался, берёг ресурс, жил на необитаемом островке неподалёку от Чемульпо. За это время изрядно прокачал умения: уверенно управляю уже всеми пятью големами, так что готов к бою и обороне.

Я так понимаю, японцы что-то заподозрили и напрягли всю свою агентуру, но с учётом того, что Порт-Артур и Владивосток наводнили жандармы, выявляли таких агентов быстро, где брали под контроль, где арестовывали. Макаров прибыл в Порт-Артур за неделю до моего появления и общения с ротмистром. Но за неделю успел навести шороху, сняв немало капитанов кораблей и назначив своей властью новых. Видимо, дали ему такое право.

Я больше нигде не засветился и тихо жил на этом островке, изредка посещая Чемульпо и скупая там рис в огромных масштабах. Хранилище постепенно пополнялось, при этом я продолжал активно его качать. А те два крейсера, аргентинских, японцы получили и уже вводят их в строй, команды осваивают корабли. Жаль, войны тогда не было, а то я бы их перехватил. Святоши за это время тоже не появлялись, не напакостили, как они это любят, пока всё ровно.

Раз в сутки, в полдень, я запускал дизель-генератор на автомобильном шасси (германская работа) и слушал радиостанцию. В основном общались морзянкой, но сообщений было немного. А тут вдруг множество радиостанций, заманался, пока переводил. Японцы докладывали своим, что напали на Порт-Артур, выход полностью блокирован брандерами, потоплены насколько боевых кораблей русского флота. Работали ночью. Ну, японцы приписками любят заниматься, однако точной информации пока нет.

Я свернул всю работу и готовился вылететь к Порт-Артуру. Тут недалеко, за час доберусь. Големов, бывших на охране, и девчат пока отправлю в Хранилище. Что за девчата? Откуда взялись? Ну, как сказать… Наложницы это мои. Был на торгах в Африке, на восточном базаре, где кочевники хозяйничали, там и женщин продавали, за девственниц больше всего просили, и товар на удивление разнообразный.

А я не скупился. В результате приобрёл француженку шестнадцати лет, по имени Мишель, и двух белобрысых немок-близняшек семнадцати лет, с четвёртым размером груди. Шикарные девчата, хотя и пришлось немало усилий приложить для укрощения: дикие для наложниц. А уж как я за них торговался, аукцион был, с несколькими купцами-арабами за них долго торг шёл, они таких любят. Четвёртая, и пока последняя – это Зульфия, шестнадцать лет. Арабка, но с примесью европейской крови, настоящая восточная красавица.

Через неделю после покупки я предложил девчатам работать на меня. Плачу золотом, год обязательной отработки, а дальше как хотят. Все девчата были мои любимицы, и всех я старался поближе к себе держать. Из-за големов и появляющихся из ниоткуда и исчезающих вдруг вещей они считали меня магом. Жили они как во дворце, я старался, чтобы они ни в чём не нуждались, так что проблем с ними не было.

– Блин! – воскликнул я, вздрогнув всем телом, когда обнаружил, что в соседнем кресле сидит аватар Михаила. – Ты хочешь, чтобы я умер от разрыва сердца?! Не делай так больше.

– Прости, случайно получилось, – повинился он. – Тянуть время не буду. У меня есть для тебя работа. В другом мире. Он умрёт в тысяча девятьсот сорок шестом. Работа такого же Путника.

– Бли-и-ин, опять сорок первый, – простонал я.

– Да, с Путником ты встретишься летом сорок первого. Под Смоленском. Ты его сразу узнаешь, немецкий офицер-лётчик. Сам и собьёшь его.

– Это если соглашусь.

– Какое тело тебе достанется, даже я не знаю, но мы постараемся, чтобы ты возродился именно в нужном нам мире.

– Знаешь, это уже выбешивает. Ситуации, в которых я оказываюсь, повторяются с завидной регулярностью. Только подготовился к империалистической войне, решил поучаствовать, как раз – отправили в этот мир. Облом. Решил тут поучаствовать – и снова в последний момент всё под запретом. Знаете, хоть как-то хочу поучаствовать.

– Эта Русско-японская война благодаря тебе будет Японией проиграна, русские освоят ещё больше территорий. С империалистической в прошлом мире… тут сложно. Россия с Германией заключили союз, они победили, но революция в России всё же была. С опозданием на десять лет. Российская империя перестала существовать.

– Вот зачем ты мне окончание детектива сообщил? – вздохнул я, спуская машину к волнам внизу. – Времени у меня, я так понимаю, нет?

– Нет. В течение двадцати минут тебя нужно отправить, дальше даже мы не сможем спрогнозировать, в какой мир ты попадёшь. Всё же мы этим не управляем, только слегка влиять можем.

– Что я получу за согласие?

– Очередное умение? – с вопросом в голосе уточнил он.

– А вы поумнели. Только в этот раз – два. И предлагайте сами, а я уже выберу.

– Знаешь, я тебе предложу одно умение, но самое шикарное.

– Брать кота в мешке? – с сомнением пробормотал я, совершая в этот момент посадку на воды моря.

Если буду уходить, самолёт прихвачу с собой. На запасном складе постоит, ничего ему не будет.

– Не стоит сомневаться, за это умение ты только поблагодаришь меня.

– Вы разожгли моё любопытство. Хорошо, я согласен. Что мне нужно сделать? Умереть?

– Самоубийство под запретом, это страшный грех. Тебя или должны убить, или должен произойти несчастный случай. Хотя я могу тебя отправить, – сообщил он и коснулся моего плеча.

– А… – только и успел сказать я и… очнулся в новом теле.

Чёрт, самолёт в том мире остался! Ну, святоша, молись.

А вот тело мне попалось ушибленное на всю голову. Очнулся я на нижней полке вагона, мне бинтовали голову две молодые красавицы-блондинки, и у той, что постарше, уже заметно выпирал животик.

Память прошлого хозяина тела ещё не проснулась, и я, изучая себя, купе и девушек, спросил:

– Что случилось?

Тут картинка перед глазами начала вращаться, и я потерял сознание, но успел отметить, что на мне синие галифе командира Красной армии, а на крючке у входа висит зелёный френч из шерстяной ткани со знаками различия техника-интенданта второго ранга. Снова попал в интенданта. Любопытно.

Судорожно вдохнув, я вздрогнул всем телом и чуть не разбудил моих наложниц: сегодня я ночевал с немками-близнецами, которые грели меня по бокам.

– Это сон, это всего лишь чёртов сон, – прошептал я с заметным облегчением.

Сев, я аккуратно покинул постель, стараясь не разбудить девчат, но после нашей бурной ночи они были настолько утомлены, что спали – из пушки не разбудишь. Я покинул комфортабельный шатёр, в котором один из големов сидел у печки, поддерживая тепло, так как ночью температура опускалась до плюс пяти, запахнул халат, спасаясь от прохладного ветра, и посмотрел в ночное звёздное небо.

Сон был такой реалистичный и живой, что сразу становилось ясно: мне навеяли его со стороны. Мои сны, конечно, тоже яркие, но утром от них остаются только фрагменты, которые к вечеру совсем забываются. А тут я всё отлично помню. Во сне меня отправили в следующий мир, и меня реально взбесило, что снова произошёл облом с участием в войне. Ладно, империалистическая пролетела, позлобствовал, но успокоился, а вот то, что и Русско-японская пролетала – вот это было обидно. К счастью, это был сон.

Сейчас середина апреля тысяча девятьсот четвёртого года, и японцы всего три дня как начали войну. Брандерами закупорили выход из бухты, причём использовали два парохода Китайско-Восточной дороги, захваченных за несколько дней до этого, те как раз шли в Порт-Артур, и их ждали. Японцы разгрузили их, загрузили камнями, слили в трюм бетон и, наняв наёмников, знающих русский, провели шикарную операцию. Охрана на входе их пропустила, потом сработали вышибные заряды, и оба судна легли в самой узкой части фарватера. И они были не одни, ещё пять судов рвались к фарватеру, и три из них прорвались.

Флот закупорен на рейде – это факт. Торпедированы минами крейсер «Паллада», спасти который не удалось, и броненосец «Севастополь», получивший торпеду в корму, но сохранивший плавучесть; остальные избежали этой участи. Да и японцы понесли огромные потери: точно были потеряны пять миноносцев, один броненосец – «Хацусэ», подорвавшийся на установленных за день до этого минах, и один бронепалубный крейсер – по той же причине.

Я пока не торопился действовать, обдумывал разные методы ведения войны: или тихий, незаметный, из-под воды, или яркий, с налётами авиации. Пока додумался топить авиацией одиночные суда и боевые корабли, глуша связь, чтобы свидетелей не было и чтобы не вспугнуть японцев. Остальных бить из-под воды, используя субмарину. Действовать желательно по ночам. И да, опыт войны с использованием танков тоже, думаю, пригодится.

В Чемульпо находился русский стационар, это была «Диана». «Варяг» ранее отозвали после долгого боя, в котором адмирал Уриу потерял один бронепалубный крейсер и два миноносца (они затонули), да и другие корабли серьёзно пострадали от русских снарядов. Но порт всё же был захвачен японцами. «Корейца» тут не было, он был отправлен во Владивосток и теперь стоял на страже входа в порт. Несколько недель тренировок и учебных стрельб позволили подготовить команды кораблей, и особенно артиллеристов, к разным ситуациям. Одними из лучших стали артиллеристы «Дианы», поэтому Макаров и направил её в Чемульпо.

«Диана» не сдалась: после восьмичасового боя получивший тяжёлые повреждения крейсер затонул на входе в порт, серьёзно затруднив прохождение фарватера. Спаслись всего двадцать семь моряков, которых японцы подняли из воды. Да уж, это не Руднев (которого, к слову, уже месяц как сняли с командования кораблём) с его «Варягом», эти парни дрались до последнего. К сожалению, погиб капитан корабля Иванов, Макаров не снимал его с командования.

А японские войска уже прибывали в Чемульпо, вот я и подумывал повоевать с ними, используя два танка. Нужно только подобрать из того, что у меня есть, машины, где экипаж состоит из двух-трёх человек. Должно получиться шикарное дело, с атакой походной пехотной колонны противника или тыловых колонн. Я собирался мелькать в разных местах, больше чем на сутки в одном месте не задерживаясь.

Но сейчас я стоял возле шатра и, попивая горячий чай, кружку с которым достал из Хранилища, обдумывал приснившийся мне сон. То, что мне его навеяли извне, это точно, даже не сомневаюсь. Я обдумывал, что за намёки такие мне подкидывали. Сами не появились: уверены, что я лишнее попытаюсь выклянчить за работу. Намекнули, что если помогу им, наградят, но чем именно, узнаю уже после выполнения квеста. Типа сюрприз.

А ситуация, как я понял, проанализировав сон и откинув лишнюю шелуху, следующая. Мир, в который я попаду после очередной смерти… где и когда погибну, сам пока не знаю… так вот, этот мир должен умереть по вине одного Путника. И видимо, он из немцев, раз на их стороне воюет. Моя задача – не допустить гибели мира и уничтожить этого Путника за пять лет до трагедии. Где встретимся с ним (возможно, встретимся), мне сообщили. За это я получу награду. Был также ясный намёк, что попаду я в тело военнослужащего, да ещё интенданта. А будет так или нет, узнаю в будущем.

К тому времени как я закончил свои мысленные рассуждения, я уже почти замёрз, а потому, кутаясь в халат, вернулся в свой утеплённый шатёр и вскоре снова уснул, обняв одну из близняшек и уткнувшись в одну из упругостей четвёртого размера. Завтра отбываю, надо хорошенько выспаться. И выспался бы, если бы мне этот сон не навеяли.

Проснулся я в девять утра: голем, дежуривший у печи, разбудил всех по моему приказу. Девчата были недовольны, не любили так рано вставать, но за стол к завтраку вышли уже бодрые и умытые. Мы позавтракали, и я стал собираться. Всё отправил в Хранилище, в том числе и девчат. Люблю я это Хранилище.

Потом достал шесть «лаптёжников», они уже были подготовлены к вылету и встали в начале взлётной полосы. Что мне нравилось на этом островке, так это наличие отличной ровной каменистой косы, пригодной в качестве взлётной полосы, к тому же големы разровняли её, убрав все ямы и кочки. Я здесь изучал лётные качества разных самолётов, учился на них летать ночами, в ожидании начала войны. «Бостоны» и «лаптёжники» тоже освоил, поэтому и големы теперь могли ими управлять. Но не воевать, такого опыта у меня ещё не было.

Вылететь я решил на свободную охоту, на разведку не вылетал. Просто использовал радиопеленгатор и выяснил, что не так и далеко, примерно в ста морских милях, работали две радиостанции, сразу опознанные мной. За прошедшее время я запомнил, как работают радисты с разных кораблей японцев, и тут точно скажу: это были две «собачки», лёгкие бронепалубные крейсера, что шли куда-то в сторону Японии. Вот их мы и перехватим.

Самолёты были двухместные – пилот и стрелок, – но атак истребителей не ожидается, вообще не ожидается, даже в теории, так что хватит и одних пилотов. Бомбы загружены – на крыльях всех шести машин подвешены по четыре мелких пятидесятикилограммовых осколочных бомбы. Под фюзеляжем пяти – по одной бронебойной авиабомбе SB-1000, я их планировал использовать для более серьёзных кораблей, но «собачки» для тренировочного вылета тоже вполне подойдут. На шестом «юнкерсе» была зажигательная бомба С-500. Всё размещено, и вроде как мелкие бомбы не нужны, да и лишний вес тоже не стоит иметь, но я решил, что пусть будут, по палубам будем работать. Я собирался использовать все возможности для наработки боевого опыта.

Я уже был в лётном комбинезоне, со шлемофоном, парашютная систем надета – у меня одного она, големам без надобности. Моторы были запущены, и вот по двое – ширина косы позволяла – мы стали взлетать. Стоит напомнить, что управлять големами я мог на расстоянии не более километра, а потому мы летели плотной группой.

Уже через пятнадцать минут полёта мы засекли дымы на горизонте, они отлично демаскируют корабли. Это были японские крейсера, вот только почему-то дымов было три, а не два, как я ожидал. Летели мы на полуторакилометровой высоте, друг за дружкой, клин вышел в пятьсот метров длиной – нормально.

Чуть наклонив машину на левое крыло, я стал изучать, что там так дымило, готовясь в любой момент сорваться в атаку. Но пока ещё рано было. Насчёт японских «собачек» я не ошибся, а вот третьим оказалось русское судно, активно драпавшее от японцев. Судно было грузопассажирское и, похоже, скоростное: его скорость если и была меньше, чем у японцев, то на один узел, не больше. Японцы почти нагнали его, стреляя попрёк курса. Это я вовремя. Конечно, свидетели – это неприятно, но ничего не поделаешь, будем работать.

Первой целью я выбрал «Наниву», который пытался обогнать русское судно, обходя его слева. Второй крейсер – «Иосино» – был отмечен мной как вторая цель.

Мой «юнкерс» лёг на крыло с переворотом и завывая, – в кабине этот звук был почти не слышен – устремился вниз. Остальные, также ложась на крыло, последовали за мной. Я использовал зрение големов, чтобы подправлять свой полёт, глядя в бомбовый прицел, но эти ухищрения мне не помогли. Я понял, что бомба ляжет мимо, и поэтому начал выводить «лаптёжник» из атаки, не сбрасывая её, решив повторить атаку чуть позже. Зато пилот-голем второго самолёта заходил точно на цель, и я, дистанционно управляя им, сбросил бомбу. Мне необходимо тренироваться, ведь големы используют мои опыт и знания. Летать на этих «юнкерсах» я теперь умею, а вот атаковать и производить сброс бомб – нет. А наберусь опыта, и големы смогут повторять за мной. Сами они не могут накапливать боевой опыт, могут только использовать мой. Не очень это удобно, но я уже привык, к тому же появляется стимул учиться.

И знаете, о чём ещё я подумал? Я ведь могу использовать любое судно или самолёт, не задумываясь тратя ресурсы, ведь раз я вернусь снова в сорок первый, то смогу набрать ещё техники, уже новой, без потраченного ресурса. Так что если сначала я планировал экономить, чтобы техника мне долго прослужила, то теперь уже не стоит, буду использовать её от и до.

Что касается нашей атаки, то она удалась, сброшенные бомбы попали куда нужно. Большая вошла в палубу «Нанивы» позади мостика и взорвалась, разломив крейсер пополам, а мелкие ураганом прошлись по палубе, убивая и калеча моряков. Взор отлично показывал мне, что происходило. Я сам не ожидал такой эффективности от нашей атаки; пожалуй, для таких крейсеров и фугасные бомбы пойдут, а те, что под фюзеляжами у меня висят, лучше поберечь для чего-нибудь покрупнее, вроде броненосцев.

«Иосино» уже развернулся и на полном ходу улепётывал прочь. А капитан там, я смотрю, умный, понимает, что дальше будет. Оп-па, крейсер зигзагами пошёл. Я уже вывел из атаки свои машины и сейчас, набирая высоту, нагонял «Иосино». Обе половинки «Нанивы» к тому времени уже скрылись в волнах Жёлтого моря. При этом я отметил, что русский пароход сбросил скорость и, развернувшись, направился к японцам, которые ещё держались на воде. И надо им это? Ладно, это теперь их дело. Всё-таки менталитет у нас разный.

Пока я разворачивался и нагонял вторую «собачку», голем на третьем «юнкерсе» забивал эфир, на котором работала радиостанция крейсера. Мне пришлось на этой машине снимать штатную радиостанцию и ставить другую, наподобие той, что используют японцы. Голему удалось забить эфир, так что подать сигнал тревоги «Иосино» уже не мог. Кроме того, второй «юнкерс», уже отбомбившийся, я поменял местами с тем, который шёл замыкающим и нёс зажигательную бомбу.

Снова сорвавшись в пике, я атаковал «Иосино» и на этот раз не промахнулся. Мне здорово помогали големы: я использовал их зрение, чтобы точнее навестись на цель. Не понимаю, как без них немецкие лётчики так точно сброс делали. При этом не стоит думать, что я получаю опыт, выезжая за счёт големов. Нет, я наводился с помощью бомбового прицела, а с помощью них поглядывал, правильно ли делаю, и подправлял прицел. Так что опыт я получал реальный. Позже, когда стану опытнее, буду атаковать уже без использования големов, нарабатывая свой опыт и знания по этому делу. Глядишь, так быстро до уровня немецких лётчиков поднимусь.

Как ни маневрировал крейсер, закладывая крутую дугу, сброс прошёл удачно, и я, похоже, попал (сброс с остальных машин я в этот раз не проводил). Выводя машину, я Взором наблюдал падение бомб. Так и оказалось, бомба попала в корму, к тому же там ещё и артпогреба сдетонировали (шимоза – это такая вещь, которая имеет крайнюю степень опасности), так что крейсер был уничтожен. Вообще, я думаю, достаточно по одной большой бомбе сбрасывать, накрывать дополнительно ещё и мелкими осколочными не стоит: зенитных средств на кораблях нет, опасаться нечего, заходить на цель можно, как на полигонных условиях, не по одному разу. Да, так и буду делать. Промахнулся – не страшно, можно сделать второй заход.

После выхода из атаки на «Иосино», покачав крыльями поднимавшему с воды японцев русскому судну (флаг гражданского флота без сомнений указывал на его принадлежность), я, набирая высоту, потянул к береговой линии Кореи. Бомб хватает, топливо ещё есть, так что решил поохотиться за транспортными судами – наудачу, попадутся или нет. А если какой-нибудь военный корабль встретится, так вообще замечательно, охота будет считаться удачной.

Вскоре горизонт затянуло дымами. Приближаясь, я насчитал одних только грузовых и транспортных судов тринадцать единиц – это те, которых я визуально наблюдал. Но, судя по дымам за горизонтом, и там много чего вкусного есть.

Пока мы летели, я свою машину перегнал назад и теперь летел замыкающим. Выбрав цель пожирнее, а именно крупный грузовой пароход под японским флагом (он глубоко сидел), я направил вниз «юнкерс», который нёс зажигательную бомбу. Сброс зажигательной бомбы показал её высокую эффективность против таких транспортников. Промахнуться было невозможно: цель крупная. Бомба попала в центр, у второго трюма; полыхнуло так, что нас чуть не сдуло – похоже, судно везло боеприпасы. А мы, поднявшись на километр, атаковали следующую цель. Пароходы разбегались, большинство рванули к берегу, но это не мешало мне раз за разом заходить на цели. После того как закончились бомбы, мы перешли на пушки.

Результаты первого вылета следующие: две «собачки» и спасённое русское гражданское судно, случайно попавшаяся канонерская лодка и четыре транспортных и грузовых судна, отправленных на дно. Кстати, на двух из них перевозили армейские подразделения. Ещё три судна выбросились на берег, но я их всё равно раздолбал, расстреливая из пушек и пулемётов и вызывая на борту пожары. Они хорошо так горели, когда я возвращался на свой островок. Жаль, но почти десять судов смогли уйти: боезапас я полностью исчерпал.

После благополучного приземления самолёты были выстроены в ряд и моторы заглушены. Я покинул кабину своей машины, големы тоже выбрались наружу. Я достал топливозаправщик и штабель бомб и патронов к бортовому вооружению самолётов, и началась заправка и зарядка. Ну и бомбы подвешивали, на этот раз фугасные SC-500, хочу увидеть результаты их работы.

На подготовку к следующему вылету ушло чуть больше часа. Больше всего времени заняла не перезарядка пулемётов, как ожидалось, а заправка. К слову, у трёх «лаптёжников» стояли 37-миллиметровые курсовые пушки, а у трёх других – 20-миллиметровые. Три голема быстро справлялись с перезарядкой патронных и снарядных лент, а после они же занялись бомбами. В общем, когда была закончена перезарядка, у каждого самолёта под фюзеляжем висели фугасные пятисотки, а под крыльями – мелкие 50-килограммовые осколочные бомбы.

Мы снова начали взлёт парами, направляясь к транспортным маршрутам из Японии в Корею, надеясь повстречать там ещё немало японских транспортных или боевых судов и кораблей. Уже через двадцать минут, приметив три дыма на горизонте, я направил в их сторону строй своих самолётов. Это оказались три парохода, из них два под японскими флагами, а один – под английским. Что интересно, шли они вместе, из Японии, и загружены были под грузовую марку, у всех трёх судов ящики с имуществом даже на палубе штабелями складированы.

Сортировать их я не стал, спуститься проверить возможности не было, но и так ясно, что англичанин был нанят для грузового фрахта. Идут вместе – значит вместе и на дно пойдут.

Свалившись на крыло, с переворотом, строй моих самолётов начал падать на передового японца. Первым падал я, вроде всё точно рассчитал; причём не пользовался помощью големов, сам наводил и едва успел на четырёх сотнях метров, нажав на сброс фугасной бомбы и мелочи, начать выводить самолёт из пике. Промахнулся – фугас разорвался от удара об воду у левого борта судна. Но три мелких осколочных бомбы разорвались на палубе, а четвёртая ушла в воду у самого борта. Однако и близкого разрыва хватило: судно содрогнулось, получив гидроудар в борт, заклёпки как срезало, листы начали расходиться. Да и осколочные бомбы наделали бед – начался пожар. Судно было обречено: следовавший за мной «юнкерс» сбросил свою бомбу точно на корму, и от взрыва её аж оторвало.

Остальные четыре самолёта бомбы не сбрасывали; закончив выходить из пике, они начали перестраиваться. Свою машину и голема, который следовал за мной, я перегнал в конец колонны, выведя четыре других «лаптёжника» вперёд. Набрав высоту, мы начали с рёвом пикировать на второго японца. Англичанина я оставил напоследок. Что удивительно, тот не обеспокоился: спокойно дымя, не прибавляя скорости, двигался тем же маршрутом. Его палубы были полны матросами и пассажирами, которые явно с живым интересом наблюдали за происходящим.

На этот раз я управлял големом дистанционно, накапливая опыт, и то, что я сидел в другом самолёте, мне не мешало. Взор я не использовал, опять же в целях накопления опыта. На этот раз прямое попадание, бомба попала прямо в крышку грузового люка.

Оказалось, японец вёз снаряды. Мой самолёт словно получил мощный пинок, от взрыва нас раскидало, хорошо ещё, что никто не вылетел за пределы управления. Собираясь снова в группу, мы начали набирать высоту. У трёх моих самолётов полный боеприпас, а три уже были пусты (не считая пушек), они и шли замыкающими, и я в том числе.

Вот, перевернувшись, первый «юнкерс» обрушился вниз. Похоже, англичане только сейчас сообразили, что они – следующая цель и что нападающим плевать, что за флаг болтается у них на флагштоке. Многие начали прыгать за борт, но было поздно: прямое попадание в борт, часть левого борта испарилась, и вода хлынула внутрь. Судну остались считаные минуты.

Набирая высоту и переведя два оставшихся самолёта с боеприпасами вперёд, я повёл колонну в сторону одиночного дыма на горизонте, шедшего со стороны Японии. Это оказался одиночный старый трамп с грузом продовольствия – Взор показал, что было в трюме. Мы его потопили. Один «юнкерс» у меня всё еще был с боеприпасами, и я повернул обратно к острову, надеясь найти какую-нибудь цель. И на обратном пути встретил двух японцев – два парохода, разгруженные (высоко сидели), спешили в сторону Японии. Одного мы накрыли фугасной бомбой, попали в нос, но тонуть он, к моему удивлению, не спешил. Ещё осколочные на него сбросили, а потом долго делали заход за заходом, расстреливая судна из пушек. Оба они тонули, да и горели, когда мы, собираясь в колонну, направились обратно к острову.

Похоже, этот вылет без проблем не обошёлся. У одной машины была порвана покрышка у колеса, посадка будет проблематичной, у другой мотор неровно тянул, грелся – похоже, тоже попадание осколком от взорвавшегося парохода. Починю позже, ночью големы исправят все повреждения, пока я сплю, а до темноты хочу успеть сделать ещё один вылет. Использую для этого самолёты из запаса.

Посадка прошла благополучно. Сперва сели пять машин, а шестая, с повреждённым шасси, кружилась над нами, но потом и она совершила посадку. Колесо в хлам, но всё же села благополучно. Две машины тягачом оттащили в сторону, големы ночью займутся ремонтом; как ремонт проводить, я знал, значит, и им это известно. Пока же я достал новые самолёты на замену, и началась подготовка к следующему вылету. Снова под фюзеляжи подвешивались фугасные, у меня их много, надолго хватит, так что будем использовать их.

На подготовку и заправку двух машин ушло около часа, а после я, взлетев, направился к Чемульпо. И по фигу на свидетелей, пусть знают и боятся.

Моего появления явно не ждали, застал я их врасплох. Да и информация о том, что с воздуха атакуют неизвестные летательные аппараты без опознавательных знаков, только-только начала распространяться. С довольной усмешкой изучая полный порт грузовых судов, я свалил свой «юнкерс» на крыло и начал атаку «Асамы». Пока моя цель – крупные надводные корабли боевого флота Японии. Огромные запасы военного имущества на берегу и стоявшие на разгрузке суда, конечно, также привлекали моё внимание, но с пикирования их бомбить опасно: сдует к чёрту. Лучше поменяю машины на бомбардировщики и атакую с километровой высоты… а лучше двух. Хм, а ведь до островка недалеко, можно вернуться, сразу поменять машины на «бостоны» и вылететь обратно. Вполне успею накрыть штабеля ящиков на берегу и суда на разгрузке. Решено, четвёртым вылетом и закончу этот день.

На этом день авиации закончен. На следующий день я воюю уже на танках. Потом выделяю день эсминцу. На четвёртый день меняю эсминец на батальонный миномёт и с разных позиций веду обстрелы подразделений противника. Пятый день отдам субмарине. А на шестой – буду кошмарить колонны японцев прямой наводкой из немецких двуствольных и четырёхствольных зениток. Седьмой день – снова авиация, и так по кругу, для накопления боевого опыта, и буду продолжать. По плану я день работаю на водах Жёлтого моря, другой день – на суше.

Да, фугасы и по броненосному крейсеру показали себя отлично. Правда, на этот крейсер ушли все бомбы, но в результате он с оторванной носовой частью затонул на мелководье. Мелкие осколочные бомбы использованы не были, и я, приметив три миноносца и не обращая внимания на другие корабли адмирала Уриу, включая его флагман, атаковал этих малюток, рассчитывая если не потопить, то серьёзно их повредить. Снова я первый с разворотом пошёл вниз, атакуя самый крупный миноносец. Похоже, он относился к классу истребителей, а они по факту самые скоростные в японском Императорском флоте.

Атака не прошла безрезультативно. Несмотря на то что атакуемый нами миноносец резко ушёл в сторону, держа высокую скорость, и я и следующий за мной сбросить бомбы не успевали, его накрыли бомбами третий и четвёртый. Вокруг заплясали фонтаны от разрывов, несколько бомб разорвались на палубе, было видно, что на корме судна начался пожар. Тем временем пятый и шестой «юнкерсы» атаковали соседний миноносец и накрыли его – он задымил, теряя ход.

Мы поднялись выше в небо и, разбившись на пары, атаковали по одному из трёх миноносцев, пушками и бомбами, у кого они ещё оставались. Сделали три захода, пока не закончились пушечные снаряды. Результат был прекрасен: истребитель и ещё один мелкий миноносец уже утонули, а третий дрейфовал, объятый пожаром, правда, тонуть явно не спешил. Я уверен, наши снаряды из его палубы и днища сделали дуршлаг, но борта миноносца были слегка бронированы и снарядами пушек брались плохо. Закончив на этом, мы потянули обратно к моему островку. Это последний раз, больше с него работать не буду, так как, думаю, место моего базирования скоро вычислят.

По прилёте убрал «юнкерсы» в Хранилище, включая те два повреждённые (не до них пока), после чего достал «бостоны» – ту шестёрку, у которых на подвесках кассетные бомбы подвешены. И уже десять минут спустя мои новые самолёты, оторвавшись от поверхности косы, начали карабкаться в небо, довольно тяжело нагруженные.

Дальше особо и рассказывать нечего. Добрались до Чемульпо, выстроились лесенкой на двухкилометровой высоте и начали сброс – на суда, на порт, на огромные штабеля военной амуниции, боеприпасов и снаряжения. Это и была ковровая бомбардировка. Жаль, самолётов всего шесть, но взрывалось и горело красиво. Были два крупных подрыва: видимо, боеприпасы и снаряды детонировали от попаданий. Но пожары не прекращались, а значит, взрывов ещё много будет. Японцев ждала тяжёлая и яркая ночь. Отбомбившись, я снова потянул к островку. Ну не знаю, на штурмовиках как-то интереснее было летать и бомбить с пикирования, адреналина больше.

После посадки провели обслуживание «бостонов», заправку, снова подвесили контейнеры с кассетными бомбами. После этого я убрал их в Хранилище. К тому времени уже стемнело. Достал «юнкерсы», которые мы использовали, все восемь, включая повреждённые, отдал приказ големам, а сам отправился в палатку спать. Големы тем временем занялись самолётами – ремонтом двух машин, а также заправкой и зарядкой всех восьми. Запчасти я им выделил, где повреждения в моторе, уже выяснил, да и запасное колесо имелось, поменять несложно.

Велел разбудить меня за час до рассвета. Вылечу к Чемульпо, облетая его стороной. Там на пути японских войск и встанут мои танки. Я уже выбрал, какие. Все машины советские. Два плавающих танка Т-40, один из них вооружён крупнокалиберным пулемётом ДШК, второй – 20-миллиметровой пушкой, плюс танк Т-60, вооружённый также 20-миллиметровой пушкой. У всех танков пулемёты спарены с главным калибром. Танки неплохие, подвижные, позволяют вести огонь на ходу.

В экипаже будет по два человека – как раз для меня и пяти големов. Все танки я уже изучил, поэтому големы тоже их знают, учебные стрельбы проводили тут, на островке, теперь проверим, каковы они в бою. У японцев нет ничего, чтобы остановить эти машины, разве что ударят фугасами из крупных стволов артиллерии прямой наводкой, но этого я постараюсь не допустить. Всё же Взор уже за три тысячи метров работает, засеку, если что.

Подняли меня вовремя – я одному голему часы наручные дал, иначе как они по времени определяться будут? В общем, разбудили. Самолёты уже были в порядке, и я убрал их все в Хранилище, кроме одного, мусор после ремонта тоже прибрали. Один голем сел в самолёт за штурвал и, подняв машину в воздух, повёл её в сторону корейского берега, а я сидел сзади и наяривал из котелка кашу, запивая её молоком, а потом пил чай с булочкой – завтракал. Хорошо запасы иметь. Надо сказать, вчерашний день укатал меня серьёзно. Я даже посчитал, что четвёртый вылет был лишним: тяжело он мне дался, и морально, и физически. Впечатлений было много, уснул я мгновенно и спал без задних ног.

Над берегом мы появились за десять минут до рассвета, горизонт уже посветлел. Чемульпо осталось в тридцати километрах справа по борту, отсветы пожаров виднелись даже отсюда. Наконец рассвело, я заметил впереди дорогу и прямо возле неё, в поле, несколько воинских бивуаков. Мы пошли на посадку, но подальше от японцев. Там была неплохая низина, и пусть кое-где торчали валуны, ровное место для посадки я нашёл, и голем без проблем посадил машину. Мне кажется, мы серьёзно напугали японцев своим появлением, а они нас видели, это точно.

Убрав после заправки «Шторьх», я достал все три подготовленных к рейду танка и активировал появление ещё четырёх големов, используя для их тел валуны вокруг. Для себя я выбрал Т-40 с ДШК в башне, мне этот пулемёт хорошо знаком, не раз использовал. Переоделся в форму советского танкиста, шлемофон по размеру подобрал, ну и скомандовал: по машинам. Мой мехвод устроился на своём месте, другие также заняли свои места. С небольшой разницей во времени двигатели танков были запущены и сейчас тарахтели на холостом ходу.

Я же неторопливо поднялся на корму, спустился в башню и проверил оружие. В этих машинах радиостанций не было, но у нас с големами своя связь, дистанционная. Вот я и отдал своей братии приказ начать движение. Я двигался замыкающим, а впереди в качестве дозора шёл Т-60. Направлялись мы к ближайшему лагерю японцев. Было утро, и я так рассудил, что мы встретим их либо на дороге, если они уже выдвинулись, либо на месте ночёвки, если они ещё собираются. Возможно, у них сейчас завтрак.

Мой танк, двигаясь по колеям, проложенным двумя другими танками, мягко покачивался. Взором я внимательно обшаривал дорогу перед нашей группой. Не то чтобы мин боялся, которых тут даже в теории пока нет, а просто тут и там торчали малозаметные в траве мелкие камни, так что разуться, повредив гусеницы, было несложно. А так под моим руководством дозорный танк двигался по проходимым местам, пока мы не выбрались на нужную нам дорогу, Она была разбитая: сейчас весна, лужи, грязь, а ночью тут, видимо, ещё и дождь был. Но, в принципе, для этого времени года нормально и для моей гусеничной техники вполне проходимо.

На дороге мы уже прибавили газу до максимума, приближаясь к японцам. Они, действительно, ещё не выдвинулись, собирали коней, запрягали их в повозки, сворачивали палатки, над кострами висели чаны, готовился завтрак. Вовремя я.

Стрелять японцы начали издалека, их явно напугали три ревущие и дымящие выхлопом машины, которые, разбрызгивая грязь, летели на них. Ну, как летели… На тридцати километрах в час мы уверенно двигались к полевому лагерю противника. Стоит отметить, что получаемый мною боевой опыт будет несколько однобоким: у японцев противотанковых пушек нет, а те дуры, которые они сейчас торопливо разворачивали в нашу сторону, для меня не опасны; главное, прислугу от них отогнать.

Судя по количеству войск и вооружения, тут находились артиллерийский дивизион и батальон пехоты с обозом. Несмотря на то что близкий разрыв мог перевернуть мой танк, а прямое попадание и уничтожить, пушек я не опасался, понимая, что их расчётам не хватит времени. Я решил маневрировать, и мои танки шли зигзагами, затрудняя японцам прицеливание. По нам били из винтовок, и чем ближе мы подходили, тем чаще становился стук пуль по броне. Вот и пулемёты начали работать, пару раз выстрелили полевые пушки, но снаряды легли далеко. Сам я пока не стрелял, смысла не видел: расстояние большое, а приблизившись, стреляя в упор, я нанесу японцам куда большие потери.

И вот мы ворвались на территорию японского временного лагеря и начали работать с наводчиками остальных танков следующим образом: по крупным скоплениям врага били из главного вооружения, пробивая целые бреши, а по одиночкам и мелким группам – из спаренных с пушками ДТ-29. Боекомплект ДШК ушёл мигом, целей было много, благо от пушек мы японцев всё же отогнали. Но сравниться с големами по скорости перезарядки я не мог, поэтому ушёл в сторону, чтобы перезарядить оба пулемёта. Големы тем временем продолжали уничтожать лагерь. На попытки сдаться в плен мы не обращали внимания: не было у нас возможности брать пленных.

Вскоре я снова включился в дело. Взор отлично помогал: спрятаться от меня в траве было невозможно. Мои танки встали на границах лагеря с разных его сторон и, крутя башнями, прицельно били короткими очередями из спаренных пулемётов. Час работы с момента начала атаки – и живых никого не осталось. Тут степь кругом, так что не спрячешься. Жаль, конечно, простых солдат, которых привезли сюда на убой, но война – она такая. А в плен я не беру, потому что мне просто некому передавать пленных. Нет, можно, наверное, было в Хранилище убрать, но я не хотел занимать место пленными, рассчитывая на трофеи.

Покинув танк, я достал ящики с боеприпасами и бочки с топливом, и пока големы заправляли машины и проводили обслуживание (у одной машины гусеница ослабла, нужно подтянуть), осматривал лагерь на предмет трофеев. В целом для этого времени вполне современное вооружение, пушки, к слову, английские, в 70 миллиметров примерно, на трёхдюймовки похожи. Я решил забрать сто винтовок, два станковых пулемёта (а больше и не было), все боеприпасы к ним, амуницию, батарею пушек и все снаряды к ним, повозки со снарядами и часть лошадей. Две отличные катаны подобрал, остальное хлам, но всё равно взял: выглядят экзотично, на подарки пойдут. На сбор трофеев и уничтожение остального мы потратили ещё час. Хорошо с големами, всё мигом делают. Правда, при такой их скоростной работе я быстро слабею, силы-то они у меня берут, но ничего, терпимо.

Закончив с трофеями и оставив позади пожары, мы двинули дальше, в сторону Чемульпо, и вскоре встретились лоб в лоб с дозорными длинной кавалерийской колонны. Тут, никак, полк драгун? Интересно, когда они столько лошадей привезти успели?

В этот раз чисто я не работал, так что если кто успевал ускакать или раненым спрятался в траве, я на них не обращал внимания: на танке лошадь догнать сложно, хотя и возможно: лошадь быстрее устанет, да и пули быстрее коня. Задача была – рассеять полк и нанести ему тяжёлые потери; задачи его уничтожить я себе не ставил. Мои танки клинком шли по дороге, объезжая туши убитых лошадей, давя людей и стреляя по разным целям. Полк я рассеял, изрядно сократив его, до половины личного состава точно.

Двигались мы к Чемульпо, от места уничтожения лагеря с батальоном и пушечным дивизионом до него было километров тридцать. Я сменил танк, пересев на пушечный Т-40, опять же для получения опыта. А когда мы двинулись дальше, вдруг неприятность – заклинило ходовую у пулемётного Т-40, который я только-только покинул. Похоже, коробка полетела. Посмотрел Взором – точно она, шестерня на осколки разлетелась. Пришлось выбираться наружу.

Пригибаясь от изредка свистевших пуль – некоторые драгуны прятались недалеко, а мои големы по ним постреливали, и очень точно, – я убрал танк в Хранилище, решив, что проведу ремонт позже, и достал пушечный БТ-2, он тоже рассчитан на экипаж из двух человек. Оба голема, потерявшие танк, пусть из-за поломки, тут же нырнули в люки и начали готовить машину к бою – заводить и взводить затворы пулемёта и заряжать пушку, там 37-миллиметровая в башне стояла.

Хлопнула пушка, и двое драгун, лежавшие на склоне оврага метрах в двухстах от нас, разлетелись по сторонам изломанными куклами, когда осколочный снаряд рванул между ними. Да, если раньше я подозревал, то сейчас убедился: големы стреляли лучше меня. Неприятно, но факт. Они использовали программы прицеливания, которых у меня нет, потому точность их огня была выше на порядок, чем у меня, даже и тогда, когда они вели огонь на ходу. Я сам этими программами пользовался, когда управлял големами напрямую, дистанционно, и знаю, о чём говорю.

Ну а потом мы рванули дальше. Дорога была пуста, впереди разбегались в стороны японские солдаты: это драгуны их предупредили, я успел перехватить и уничтожить только медлительный обоз. Так, на полном ходу, мы и ворвались в город.

И тут же на окраине случилась новая поломка, причём снова у того же экипажа – БТ, преодолевая каменный забор, разулся, сполз с левой гусеницы. Времени ставить его на автомобильный ход не было, поэтому, пока меня прикрывали два танка, я убрал БТ в Хранилище и достал немецкий Т-I/С, он тоже рассчитан на экипаж из двух человек. Кстати, довольно редкая машина у немцев, её для десантных частей создавали, мне две новеньких достались с военного склада под Мюнхеном.

Мы мчались по улочкам Чемульпо, расстреливая всех, кто носил военную форму, причём не придавая большого значения тому, кто это, и не всегда это были японцы: я, кажется, побил французов и американцев. А нечего так нагло выходить, как будто им ничего не будет. Словили очереди, а после пушки там только клочки полетели, и больше они как-то не лезли.

Но долго веселиться нам не дали: когда неподалёку вдруг взорвалось здание, рассыпая вокруг обломки, я сразу вспомнил о стоявших в бухте военных кораблях адмирала Уриу. Похоже, нам корабельный гостинец прислали, и даже не побоялись город разрушить. В порт я не совался, хотя знал, что там шла высадка солдат с двух судов. С боевыми кораблями я предпочитал разбираться двумя способами – авиацией и подводной лодкой. Эсминец же намеревался использовать чисто против транспортов, а скорость нужна, чтобы убежать от военных кораблей. Сейчас же у меня стояла задача навести панику в городе, пострелять и свалить, что я и сделал. А после, развернувшись, рванул прочь.

Покинув город, я сменил место командира на место мехвода (напомню, что получаю разносторонний опыт), и мы погнали обратно по той же дороге, распугивая и обстреливая редкие разъезды. А японцы уже далеко ушли от Чемульпо, передовые войска я догнал только вечером. Похоже, их-то как раз предупредить не успели, и до самой темноты я, сначала выбив артиллерию, гонял по степям эти два полка.

Когда машина остановилась и я покинул душный боевой отсек, то форма на мне была хоть выжимай, а сил не было вообще, даже руки поднять не мог, так устали за рычагами. А големы мои бодрячком. Всё-таки танкисты – железные люди, уважаю. С другой стороны, я вчера работал весь день и вымотался так, что меня вырубило на всю ночь, и сегодня изрядно покатался, атакуя разные японские подразделения. Да ещё и големы тратили мои силы, так что подобный упадок сил меня не сильно удивлял. От меня несло потом и порохом, придётся постараться, отстирывая комбинезон. Хорошо, что под ним только нижнее бельё, форму я не надевал, иначе совсем бы упарился.

Медлить я не стал. Големы заправили машины, провели обслуживание, и я убрал их в Хранилище, а потом один из големов доставил меня на «Шторьхе» к побережью. Минут двадцать мы летели, после искали место для посадки, а затем на шлюпке отходили подальше от берега, где я достал эсминец. Шлюпку чуть не захлестнуло, но это дело привычное. Трап забортный был спущен заранее, так что я поднялся на палубу и убрал шлюпку.

На палубе я достал остальных големов, и они повели корабль в сторону Чемульпо. Я поставил им задачу кошмарить маршруты и расстреливать японские суда, пользуясь темнотой, которая нам не мешала: оказалось, големы могли подключаться к моему Взору и спокойно работать, я недавно обнаружил такую их способность. Одного голема поставил на мостике за штурвалом, другого – в машинном, третьего – в котельной, четвёртого – в радиорубке, а последнего оставил на палубе, в резерве, он караулил в башне главного калибра. А сам я направился в капитанскую каюту принимать душ и отдыхать.

Поспать в эту ночь мне удалось крайне мало: я приказал голему-рулевому в случае появления какого-нибудь судна или боевого корабля идти к нему полным ходом и сразу будить меня, и он так и делал.

А вообще, рыскать и искать суда противника ночью – дело неблагодарное: столько угля сожжём. Поэтому мы сделали упор на радиопеленгацию: голем находил работающую станцию, наводился на неё, и эсминец бежал по волнам в ту сторону.

Сначала радист сообщил, что в эфире работает одна станция (редки они на судах), судя по направлению, судовая, в открытом море. По прикидкам, на экономичном ходу нам идти до координат этого судна чуть больше часа. Я отдал приказ двигаться к нему и направился спать, на ходу вытирая полотенцем мокрые волосы.

Однако пока мы дошли до места назначения, меня поднимали дважды. Сначала встретили три судна без ходовых огней, два японских и американский рефрижератор, который перевозил мороженые говяжьи туши. Не знал я, что такие суда уже существуют. А хорошо снабжают Императорскую армию. Груз меня заинтересовал, равно как и тот, что был на других судах, уже японских – консервы, рис в мешках, рыба, овощи, сушёные фрукты. В общем, эти три судна перевозили продовольствие, а его я старался брать трофеями в первую очередь.

Радист побежал в башню, я занял место рулевого, а три голема занялись пушками. Ну и сделали мы несколько прицельных выстрелов. Когда болванки бронебойных снарядов прошивают борта и машины судов, то те, паря, останавливаются. Сначала мы подошли к борту американца и выслушали ругань капитана, которого сразу пристрелили. Зачистка прошла молниеносно, живых не осталось, големы работали немецкими МП: в тесных переходах эти пистолеты-пулемёты очень неплохи. На борту эсминца остался я один, благо во время штурма големы ещё и пришвартовали корабль к этому крупному судну, больше раза в три моего «Летучего».

Потом четыре голема вернулись на борт эсминца, на свои посты, а я в компании пятого обошёл морозильники и отправил все туши в Хранилище; заодно и кладовку у камбуза подчистил. Затем мы отошли от борта и пошли к одному из японцев. К слову, к тому времени команды уже покинули оба судна и шустро работали вёслами, чтобы убраться подальше. Мне они были не интересны, и я их не тронул, а направился прямо к кораблям и один за другим опустошил их трюмы. В завершение големы расстреляли фугасами борта судов в районе ватерлинии, оставив их медленно тонуть, и мы направились дальше.

Я только лёг, как меня снова подняли. На этот раз нам встретился одиночный трамп, старая посудина в тысячу тонн водоизмещения, коптившая под японским флагом. Пришлось идти на перехват. А так как весь трюм у неё оказался забит бочками с рыбой – была и живая, и солёная, и сушёная в мешках, – то мы снова пошли на абордаж. Груз – в Хранилище, судно – на дно. А того, кто выходил в эфир, мы так и не нашли, покрутились по тем координатам, но в эфире стояла тишина, и мы пошли дальше в сторону Японии. Но поспать мне так и не дали: снова обнаружили два судна. Пришлось, поработав Исцелением, убрать сонную одурь и усталость, и вскоре я уже живчиком стоял на мостике, попивая какао с молоком, и командовал охотой в этих водах.

Японцы думали, что ночью им безопасней тут передвигаться. Ага, как же. До рассвета я перехватил ещё семнадцать судов – сам не ожидал, что тут такой мощный поток. Похоже, перевозку обеспечивали несколько сотен судов. Точно не скажу, но за одну эту ночь я, думаю, нанёс довольно большой урон грузовому флоту Японии. На моём счету пять войсковых транспортов с войсками, четыре с артиллерией, шесть с боеприпасами, включая артиллерийские снаряды, один с инженерным имуществом. Ещё три перевозили лошадей и один – повозки и лошадей для обоза. Все суда пошли на дно.

Тем, кто спасался, спуская шлюпки, я не препятствовал: я лишал Японию тоннажа грузового флота, а её моряки и пассажиры судов меня не интересовали. Но шансов спастись у них было мало, так как под утро началось ненастье, высокие волны и сильный ветер мотали мой эсминец только так. Барометр стал быстро падать, похоже, приближался шторм. Может краем задеть. При этом охоту я не прекратил, мы успели перехватить ещё четыре судна, которые сопровождала канонерка, и пустили их всех на дно, кроме одного: на нём размещался госпиталь с персоналом и оснащением, и я не стал его трогать, оно ушло в пелене дождя.

А вот с канонеркой настоящий бой вышел. Жаль, не удалось на равных бой провести: дождь скрыл нас друг от друга, поэтому игра шла в одни ворота – канонерка стреляла на вспышки моих выстрелов, а я бил точно по кораблю, дождь мне не мешал. Големы снесли мостик, потом пробили борт (было тяжело, там оказался броневой пояс), и канонерка начала тонуть.

Затем мы ушли в открытое море, где эсминец стал дрейфовать, а я отправился спать. Охота из-за шторма сошла на нет раньше, чем я планировал, моя дичь попряталась у берега и в портах. Ну, хоть отдохну.

Шторм прекратился быстро, уже в семь вечера ярко светило солнышко, только высокие волны напоминали о ненастье. Голем-радист сообщил о множестве работающих радиостанций. Он уже вскрыл шифры, и оказалось, что японские гражданские моряки жаловались на неизвестный бронепалубный лёгкий крейсер третьего ранга – именно так окрестили мой эсминец, – и в эти воды начали стягивать боевые корабли. Радист точно смог сказать о двух бронепалубниках, одном броненосном крейсере, трёх больших миноносцах и двух вспомогательных крейсерах; последние были оснащены радиостанциями и нужны для загонной охоты. Поиграем? Пожалуй.

Я направился к ближайшему вспомогательному крейсеру. Нужно дать ему возможность поорать в эфир, что его обстреливают, пусть к тем координатам стягиваются остальные.

Нашёл я этот крейсер, когда уже окончательно стемнело. Вот наглый, под всеми огнями шёл. Всего шесть пушек, из них только две довольно серьёзного калибра, остальные так, пукалки. Для команды этого судна вдруг раздавшийся по ним из темноты залп из четырёх стволов стал полной неожиданностью. Из двух башен, вооружённых спаренными орудиями в 120 миллиметров, мои големы выпустили четыре фугасных снаряда по носу этого недокрейсера. Специально стреляли по носовой части, чтобы радист успел передать сигнал тревоги. Он и успел, передав заодно и наши координаты.

Следующий наш залп снёс мостик, надстройки на корме и радиорубку. Судно ярко заполыхало, а я отошёл в сторону и скрылся во тьме, ожидая в засаде тех, кто устроил на меня охоту. Ночь длинная, и она покажет, кто тут дичь, а кто охотник. Хм, а надводный флот тоже имеет свои прелести, не ожидал. Думал, подводники имеют преимущество перед надводниками. А тут так интересно.

И надо сказать, эту ночь я провёл восхитительно. Правда, по основной работе было мизер: всего два грузовых судна за ночь повстречал и оба пустил на дно. В трюмах одного были патроны к винтовкам, а у другого – сапёрное имущество и небольшие запасы солдатской формы. Однако за эту ночь я нашёл и пустил на дно всех охотников на меня, включая броненосный крейсер – это был «Якумо». Не знаю, что он тут делал, видимо, под руку попался, вот и отправили его искать русский рейдер, как меня называли. Причём если остальных я честно потопил пушками «Летучего», то для «Якумо» это что слону дробина. А атаковать на максимальной скорости для пуска торпед я не рискнул: эсминец у меня один, опасался потерять.

Пришлось обменять эсминец на подлодку, я взял американца. А команда крейсера была настороже, светила во все стороны прожекторами: к тому времени я всех остальных пустил на дно, и японцы уже поняли, что сами стали дичью. «Якумо» был последним и, завидев меня, драпал на максимальном ходу в сторону Японии. Обогнав его, я вышел по ходу движения и пустил три торпеды. Одна не сработала (какое-то повреждение), хотя в борт ею попал, но двух других вполне хватило, и «Якумо» пошёл на дно.

А я снова перешёл на эсминец и рванул к берегам Кореи. В это время как раз начало светать, и вот тут я понял, в чём разница между ночной охотой и дневной. Видя дымы из моих труб, все встречные суда старались отвернуть, так что пока я гонялся за одними, другие успевали скрыться за горизонтом. Меня выручало только то, что мой эсминец мог держать высокую скорость, так что большую часть дичи я всё же перехватил. Однако всего шесть пущенных на дно судов за световой день – это мизер. Но воды вокруг быстро опустели – похоже, это явилось результатом моих действий, так что я не удивлён.

Кстати, на двух судах было продовольствие, и я прибрал его в Хранилище. А вообще, из-за шторма я нарушил свои планы: на эсминце должен был работать сутки, а прошли двое. Поэтому как стемнело, я подошёл к берегу, сменил эсминец на шлюпку, а шлюпку на берегу – на самолёт и полетел в сторону расположения передовых японских войск. Весь следующий день до вечера я работаю миномётчиком. Такой опыт мне также необходим.

За три часа я добрался до места, нашёл подходящий для ночёвки овраг, установил палатку и отбыл ко сну. Меня охраняли три голема, вооружённые ручными пулемётами. Эх, завтра поработаем. Все специальности в миномётном расчёте я должен освоить на собственном опыте.

Япония запросила мира уже через два месяца. К тому времени я изрядно истощил свои запасы боеприпасов и потерял немного техники: четыре самолёта, три из которых выбыли из-за поломок во время вылета, а один был реально сбит (пехота из винтовок стреляла, вот и попали), и два танка. В принципе, всё. Получается, войну выиграл я. Неожиданно даже для меня.

Японцы дали мне прозвище Повелитель морей и слёзно просили Николая II прекратить эти налёты. Как ни давили англичане на японцев, предъявляя долговые сертификаты, японцы всё же подписали капитуляцию, схитрив при этом: мол, они теперь во власти русских; а русские при этом заявили, что долги Японии не подтверждают и на себя их вешать не собираются: Япония проиграла, и все её долги списываются. Возможно, это было условием Японии при подписании капитуляции. Дипломатический казус, но он был возможен, и как Англия ни возмущалась, ничего сделать не могла. А гарантом капитуляции в качестве свидетеля выступала Германия; англичан и американцев, как они ни набивались, даже близко не подпустили.

На контакт я так и не вышел, о переговорах узнал, сев на секретную телеграфную линию, после чего сразу прекратил свои действия. Убедившись, что капитуляция подписана, сменил боевой корабль на яхту и направился к берегам Африки, желая совершить кругосветное путешествие. Ну, и пока големы управляли яхтой, я нежился в большой ванне (жаль, не джакузи) и размышлял о двух прошедших месяцах.

Да, я без отдыха получал опыт применения разной боевой техники, вооружения и авиации, но если я в сорок первом, да вообще в Великой Отечественной войне так же нагло буду атаковать немецкие силы, то мне вломят так, что пёрышки полетят. Здесь я пользовался полным отсутствием зенитной обороны, противотанковой артиллерии и средств быстрой связи, потому у японцев и не было шансов. Да и то к середине второго месяца они уже и зенитные пушки изобрели, переделав лафеты, и пулемёты сделали спаренные.

А в сорок первом я так дерзко действовать не рискну: или в танке подобьют, или в самолёте собьют к чёрту. Так что действовать мне можно будет только ночью, никак не днём. Вот миномётом работать (а я и полковые использовал, в 120 миллиметров) – вот это можно, тем более я стал настоящим снайпером, а остальное с осторожностью и с оглядкой. Да, ночи – это моё время.

Стоит отметить, что ещё до капитуляции Японии Англия решила поиграть мускулами и вывела свои броненосные силы с военной базы флота в Вэйхайвэй. Эскадра с судами поддержки вышла из порта и направилась к Корее, всего двадцать четыре вымпела, считая и суда поддержки. Больше об этой эскадре никто не слышал, в эфире – тишина. Первой же ночью после выхода эскадры, забив эфир помехами, я пошёл на своей субмарине в атаку. Никто не ушёл. Такая пропажа эскадры серьёзно испугала англичан, так что они хоть и возражали (такие деньги в японский флот вложили), но в итоге всё равно остались у разбитого корыта. На моей памяти им первый раз так прищемили нос. Понятно, что они попытаются отомстить, но это уже другая история.

Что касается трофеев, то у англичан я увёл груз с одного транспорта, это были припасы, и на этом всё: устаревший хлам у них тут был, всё новое они в метрополии держали. У японцев хотя бы два истребителя увёл, их собственной постройки, новенькие миноносцы, проходившие ходовые испытания.

Что я могу рассказать о своей дальнейшей жизни? Почти двадцать лет я прожил в этом мире, и Русско-японская война не единственная, в которой я участвовал, были ещё шесть. Вообще, мне безразличны разные войны и конфликты, но если в них участвуют Великобритания или США, ну или у них там интересы, то я участвую на стороне их противников. Все шесть войн и конфликтов с моим участием закончились победой той стороны, за которую воевал я. Даже Кубу раньше отбили, независимой от всех стала.

Девчата, мои наложницы, честно отработали свой год и получили золотые слитки: всё же хоть и наложницы, но я не рабовладелец, они на зарплате, так что кило золота в месяц каждая заработала, за год двенадцать кило общим весом. Троих я высадил на побережье тех стран, откуда они родом, и девушки исчезли из моей жизни. Осталась только Зульфия. Вот она восемь лет со мной прожила, после чего тоже сошла с борта моей яхты, но не в Африке и не в восточных странах, а в Бразилии, выбрав эту страну для проживания. Накопленные богатства положила в банк, купила поместье и проживала там. Детей у нас не было.

У меня вообще детей не было, проблема именно во мне, ни одна девушка не забеременела. Источник проблемы я нашёл, Исцеление могло помочь, но детей я не хотел: меня ведь искали, ой как искали, а дети – это слабое место. Исцеление у меня было прокачано на сто процентов, и Длань работала, я излечил себя, но заблокировал возможность иметь детей. Так девушки постоянно присутствовали в моей жизни, их число всегда было не менее двух, но и не более пяти: всё же я не такой и гигант в постели, просто разнообразие любил – не хочется одну, так захочется другую. Все девушки на зарплате были, платил я им золотом, у меня его много.

Я отлично прожил эти двадцать четыре года, но погиб по нелепейшей случайности в Афганистане, когда был там по делам. Уже посетил эмира и собирался покинуть страну, как началось землетрясение. А была ночь, я спал в отеле, от толчков проснулся и вскочил, но тут здание развалилось, и на меня рухнула балка. Сознание сразу погасло, может, и ранен был, умирал под завалами, Исцеление не помогло.

Да, была ещё Длань, и Михаил, объясняя, что это, был прав: даже умерев, я мог восстановиться. Тело восстановилось бы само, и я бы очнулся. Однако проблема заключалась в том, что накануне вечером я работал с Исцелением: решил заняться укреплением костей, чтобы защитить себя от переломов, мышцы и связки я уже укрепил так ранее. Однако работа эта долгая и потребляет много энергии, поэтому пришлось временно отключить Длань. С ней кости год бы укреплялись, а без неё – всего месяц; разница ощутима, потому я и не сомневался. А тут такой казус.

То, что я умер, было очевидно: снова новое тело, молодого парня.

Очнувшись, я с трудом сдержал стон, и для этого были причины. Ноги припекало, где-то потрескивал огонь, чувствовалась вонь горелого мяса, резины, бензина, сгоревшего пороха и тротила. Вообще, очень знакомый запах. Рядом раздавались хрип и бульканье, такие звуки я не раз слышал, когда сам перерезал горло противнику.

Стараясь не шевелиться и едва заметно дышать, я быстро приоткрыл глаза и увидел, как афганец, в обычной своей крестьянской одежде, но с двумя автоматами, висевшими за спиной, заканчивает отрезать голову молодому светловолосому парню в форме советского солдата. Форма, оружие и ещё коптящий на заднем фоне горелый БТР, явно «семидесятка», сразу дали понять мне, что происходит. Я точно в Афган попал, осталось узнать, какой сейчас год. И узнаю, когда память парня проявится.

А пока, используя диагностику Исцеления, я попытался выяснить, что со мной. Ранение в голову, это точно, болело жутко; ещё, видимо, и контузия; ну, и обширные ожоги на ногах. Я лежал рядом с полыхающей лужицей бензина, а чуть дальше горел КамАЗ-бензовоз – очевидно, горючее из него. Похоже, душманы поймали в засаду колонну на дороге и сейчас собирают трофеи.

Все мои умения обнулились, но запасной склад был на месте, полный. Взор работал на десять метров, и я видел, что под рукой у меня лежит АКМ с подствольником. В магазине я насчитал одиннадцать патронов, рядом брошены два спаренных магазина, пустые: прежде чем погибнуть, бывший хозяин моего нового тела успел пострелять. В подсумках «лифчика» две пары спаренных магазинов, в подсумке всего два ВОГа, ручных гранат нет. Но главное, есть чем воевать. Чую, скоро моя очередь настанет, душман тут не один, и чтобы выжить, придётся принять бой. Дёргаться я и не думал. На границах Взора три душмана занимались сбором трофеев. Возможно, были ещё и другие, но я не слышал от грохота рвущихся патронов в горевших машинах. Думаю, их тут много, может и сотня быть.

Я активировал создание голема, и дорога в десяти метрах от меня вспучилась, когда он встал, прямо позади того душмана, что одному из наших отрезал голову, которую сейчас держал в руке. Удар кулака голема мгновенно обрушился на голову афганца, и та лопнула, как перезрелый арбуз. Схватив оба автомата, висевшие за спиной афганца, и рывком освободив ремни оружия, держа автоматы в обеих руках за пистолетные рукоятки, голем открыл огонь. Я тем временем не шевелясь лежал на дороге. С моего места мне было видно корму санитарного уазика, расстрелянного, без стёкол, но огонь до него пока не добрался.

Дистанционно управляя големом и используя его средства визуального наблюдения, я мгновенно засёк пятьдесят семь душманов. Три десятка собирали трофеи на длинной дороге – здесь, на серпантине, находилось десятка два побитых и горевших машин, – остальные были в прикрытии. Работали душманы быстро, они явно спешили, да ещё оказывали помощь своим раненым, которых было около десятка. Убитые наверняка тоже есть, но я их не видел.

Голем легко отсекал очереди, поэтому автомат палил не очередями, а одиночными и точными выстрелами. Голем просто расстреливал всех, кого видел. Из одного автомата – тех, что на дороге, из другого – тех, что в прикрытии. Там я засёк три крупнокалиберных пулемёта и автоматические гранатомёты; ещё два афганца стояли с длинными трубами «Стингеров» на вершине холмов, откуда и расстреляли колонну. Тут высота метров сто, отличное место для засады.

Пока голем работал (причём очень точно, добивающего выстрела обычно не требовалось), я после диагностики использовал малое исцеление щупом, чтобы залечить голову. Пулевое ранение головы, пусть по касательной, но с контузией, привело к ожидаемому результату – парень умер. Я убрал внутреннюю гематому и контузию, но заживлять рану пока не стал, потому что всю энергию Исцеления я потратил, а рана уже не кровоточила, кровь спеклась. Помимо ранения головы были гематомы на теле (две пули попали в бронежилет) и обгорели ноги: штаны сгорели, кожа до бёдер покрыта ожогами, сапоги скукожились, эти стоптанные кирзачи лучше снять. Причём боль не прекращалась – в сапогах тлели портянки, нанося мне новые ожоги.

Поэтому когда голем выбил всех, кто стоял на виду – шестнадцать на дороге и одиннадцать на высотах, включая расчёты крупнокалиберных пулемётов и автоматических гранатомётов, – я вскочил, сдерживая крик, подхватил свой автомат (раз рядом лежал, значит мой) и рванул к скалам, где и упал между двух валунов. Голем прикрывал меня, успев снять двух душманов выстрелами в голову, когда они высунулись.

Я тут же отправил голема наверх по склону. Обстрел ему был нипочём, места попадания пуль тут же зарастали. Уничтожив противника наверху, голем перещёлкает тех, что остались на дороге. А если они останутся в укрытиях, спустится и проведёт зачистку. Надо быстрее заканчивать, чую, скоро тут наши будут, вон как душманы торопятся со сбором трофеев, явно валить собрались, а значит, времени у меня не так и много.

Машинально качая Взор, я подогнул ноги и стал сдирать обувь, постанывая от боли. Один сапог снялся нормально, я отбросил его, и из голенища потянула тонкая струйка дыма. Потом уже с трудом стянул и второй сапог, изучая, что у меня осталось от ног. Да, тут дня на два лечения с полной разрядкой Исцеления. Излечение пока отложим: в принципе, состояние моё сносное, а мысленно отсекать болевые ощущения я научился давно, не в первый раз ранения и ожоги получаю.

Каска моя осталась на дороге. Через голема я видел себя со стороны: окровавленные тёмные волосы слиплись у темечка, лицо вполне правильное, симпатичный, но скуластый, похоже, в роду кто-то из азиатов был, но давно. По виду всё же салага, худой, ещё не отъелся и не окреп.

Я подтянул к себе автомат, что стоял прислонённым к валуну, это был классический АКМ с деревянным прикладом-«веслом». Но подствольник ГП-25 «Костёр» под стволом указывал на то, что парень, в которого я попал, из опытных: салаге бы его не дали – тут скорее своих подстрелишь, чем противника. Я вставил в ствол ВОГ и, отстегнув магазин, подкинул его в руке, поймав за обратную сторону. Магазины тут были спарены, обмотаны синей изолентой, один почти полностью расстрелян, второй – полный. Вот полный я и вставил в горловину. Взводить затвор не нужно, патрон в стволе. В общем, я приготовился, работая на пару с големом, уничтожить противника. После этого аккуратно выглянул из-за валуна.

Сколько времени потребуется человеку, чтобы подняться по осыпающемуся склону наверх, где мало за что можно удержаться, а в некоторых местах склон ещё и вертикален? Я думаю, час, и то с верёвками и альпинистским снаряжением. Душманы спустились в другом месте, там была расселина, голем её засёк. Для голема же не существовало препятствий, гигантскими прыжками он начал подниматься. Один автомат он закинул на ремне за спину, а вторым ещё и отстреливал тех, что у колонны работали. Пятерых снял, прежде чем до остальных дошло, что голем даже в такой ситуации не цель, а вполне себе снайпер, ведь подниматься он мог и с помощью одной руки. Уже через семнадцать секунд он был наверху, откуда и начал уничтожение противника.