Твоя по контракту Лакс Айрин
– Как скажешь, господин брат. Но завтра я отправляюсь в свободное плавание. В курсе?
– Приведи себя в порядок, моряк. И не утони в луже, – напутствовал меня Иван.
На следующий день я проснулся едва ли не самым первым. Поцеловал племянников на прощание в спящие, пухлые щечки. Я собрался покинуть дом брата как можно раньше.
У меня накопилось множество дел, требующих немедленного решения.
На кухне я столкнулся с братом, уже полностью собранным и одетым.
При взгляде на брата мне стало немного стыдно за свой внешний вид: щетина даже наощупь казалась неопрятной, а джинсы и джемпер надоели до ужаса.
Запустил пальцы в шевелюру – похоже, что и здесь стоит навести порядок.
– Кофе? – предложил брат. – Оксана сварила.
– Оксана варит дерьмо, а не кофе. Так что нет, спасибо. Я заеду в любимую кофейню.
Брат безразлично пожал плечами и как ни в чем не бывало потягивал коричневую бурду из крохотной чашки.
Мне даже смотреть на это было противно, не то, что пить.
Есть женщины, которых нельзя подпускать к продуктам – все испортят. Оксана умудрялась испоганить даже элитный сорт арабики.
– Ты знал, что Мила была беременна? – спросил у брата, пристально наблюдая за его реакцией.
Он оторвался от своего смартфона, кинув на меня мимолетный взгляд.
– Узнал на похоронах. А что?
– Да ничего. Почему мне не сказал? – спросил я, мгновенно закипев злостью.
Всю ночь пытался перемолоть ее во что-то другое, но так и не смог.
– Ну, вот ты узнал этот прискорбный факт. Что-то в мире изменилось?
– Изменилось. Беременность была семь недель. В то время мы еще встречались. Мила считалась моей невестой. Это был мой ребенок.
– Поправочка, – усмехнулся Ваня. – Этот ребенок мог быть твоим. С той же долей вероятности, что ребенок мог быть от другого мужчины. Милана тебе постоянно изменяла. Кажется, именно по этой причине вы постоянно ссорились?
– Да, Милана была гулящей девкой. Но ребенок мог быть моим! – произнес я, начиная ходить по кухне.
– Или не твоим. Мила была дыркой, каких поискать. Ты сам мне об этом говорил. Так что забей. Нет ни Милы, ни ее выблядыша.
После слов Вани меня резко накрыло черной яростью. Я наотмашь выбил чашку с кофе из рук брата, забрызгивая его светло-серую рубашку коричневой жидкостью.
– Полегче, Арс! – процедил сквозь зубы брат.
– У тебя все просто. Нет ни ребенка, ни матери. Даже о мутной истории с другой девушкой можно не беспокоиться. Все вопросы можно замять и решить! Да?
– Да, именно так. В моем мире все решаемо. И это… – показал брат на пятна от кофе. – Тоже решаемо. Веди себя прилично в моем доме.
– Мне плевать на правила приличия! Но не надо говорить так, словно речь идет об испорченной пачке молока, а не о чужих жизнях!
Брат невозмутимо расстегивал золотые запонки.
– Оксана! – позвал он. – Принеси мне другую рубашку! – потом обратился ко мне: – О чужих жизнях? Позволь уточнить, с каких пор тебя начали волновать чужие жизни? Ты же свою жизнь едва по кабакам не просрал, но сейчас печешься о чужих жизнях. О чужих жизнях, которых уже нет.
Ваня швырнул грязную рубашку на пол.
– Уже нет в живых ни ебливой Милы, ни ее и твоего или не твоего ребенка. Их нет, понимаешь? Но ты истеришь и бесишься на пустом месте. Проснись, брат! Я вытащил тебя из дерьма. Не стоит окунаться в то же болото с головой сразу же по возвращению!
– Спасибо, Вань. Реально говорю спасибо. Но сейчас я очнулся, понимаешь? Позволь самому решать, что мне делать со своей жизнью, а? Без тебя.
– Ты опустишь на дно свою жизнь, Арс, – вздохнул брат, принимая свежую рубашку из рук жены. – Без меня тебе не справиться.
– Я собираюсь опровергнуть это утверждение. Спасибо тебе за все.
Я вышел на улицу и вызвал такси. Хлопнул себя по карманам – бумажник есть, ключей от автомобиля нет.
Ухмыльнулся, вспомнив слова брата о том, что за руль он меня не пустит.
Не много ли ты на себя берешь, Иван?
Впрочем, с этим я хотел разобраться позднее.
Сначала я назвал таксисту адрес салона, где обычно делал стрижку. Мастер, узнав меня, передвинул клиентов. Он привел в порядок мою прическу и аккуратно выровнял бородку.
Взглянув в зеркало после стрижки, я понял, что за последний месяц сильно осунулся. Или просто вернул привычную форму лица. Потому что до этого лицо у меня было припухшее от постоянного пьянства и почти круглосуточного бодрствования.
Добравшись до своего дома, я удивился тишине. Побывав в гостях у брата с их шумными детьми, я поразился разнице и с раздражением подумал, зачем мне одному такие огромные хоромы? Здесь можно разместить две футбольные команды без стеснения и останется еще немного места для их постоянных фанатов.
Я переоделся в привычный костюм: угольно-черный. Белая рубашка, массивные часы из белого золота.
Провел пальцами по ровным линиям и идеальным стежкам – вот бы жизнь выправилась так же, почти мгновенно.
Потом накинул укороченное пальто и заглянул в гараж.
Пусто. Ни одной машины. Сукин ты сын, Ваня!
Я набрал его номер телефона.
– Эй, братец! Не охренел ли ты? Где мои тачки?
– Какую из них тебе вернуть? – поинтересовался Ваня. – Вместе с водителем, разумеется.
– Если речь идет о тотальном контроле, то никакую. Оставь себе. Я уже вечером оседлаю нового коня, – я скинул звонок, злясь, что придется потратить время еще и на это!
Хлопот полон рот – это про меня, выпущенного на свободу из лечебницы.
Первый день был очень насыщенным. В клуб «Orange» я добрался уже вечером.
Напросился в гости к управляющей. Она узнала меня сразу же, но попыталась сделать вид, что я ей незнаком.
– Поздно, – улыбнулся я, прочитав имя на бейджике. – Тамара Васильевна. Вы в курсе, кто я. Думаю, вы догадываетесь, о ком я хочу поговорить.
– О чем?
– Нет, – поправил ее слова. – Именно о ком. Как звали ту девушку, что работала в клубе?
– Не понимаю, о чем вы, – немного нервно улыбнулась Тамара.
– Прекрасно понимаете. Думаю, ваше понимание достигнет степени просветленности, как у далай-ламы, когда вы взглянете на это…
Я достал листок из накопителя бумаг и небрежно черкаю цифру. Внушительную и аппетитную цифру. Некоторые продают своих родных за гораздо меньшие суммы.
Толкнул листок в сторону Тамары. Почему-то я был уверен, что Ваня заплатил ей за молчание гораздо меньше. Он такой, аккуратист во всем, не любитель швыряться заработанными нулями.
Но мне просто срочно нужно узнать хоть что-то о той девушке. Уверен, что не смогу уснуть, если не выясню хотя бы имя. Сумма не имеет значения.
– Вы же понимаете, что я… не могу, – немного жалко ответила Тамара, но сама косилась в сторону внушительного количества нулей.
– Уверен, что можете. Мой старший брат заплатил вам за молчание. Я плачу вам за информацию, которая не уйдет дальше моих глаз и ушей.
Тамара колебалась
– Но ваш брат может осложнить мою жизнь…
– У вас не возникнет проблем с моим братом, гарантирую. К тому же за такую сумму вы вполне можете себе позволить приятный и длительный отпуск от своей работы. Не правда ли?
Тамара кивнула, но потом спохватилась:
– Я не совсем то имела ввиду. Зачем вам нужна Алена?
Значит, девушку зовут Алена. Отлично, вот и проболталась.
– Алена… Хорошее начало. Напишите все, что знаете. Имя, адрес, телефон.
– Послушайте… Я ведь даже не знаю, как вас зовут!
– Но это не помешало вам узнать меня. Сущие пустяки.
Я едва ли насильно сжал пальцы управляющей вокруг ручки.
– Пишите, Тамара.
Она нахмурилась. Кончик ручки неуверенно замер над девственно чистым листом бумаги.
– Вы уже испортили девочке жизнь! Оставьте ее в покое… – внезапно выпалила она. – У Алены и без вас проблем хватает.
– Значит, я решу некоторые из них, – лениво бросил взгляд на циферблат наручных часов. – Вы меня задерживаете, честное слово. Не хотите продавать информацию? Мне ее продаст кто-нибудь другой. За меньшую сумму.
Это должно сработать. Всегда срабатывало.
На этот раз мне тоже повезло.
Через пять минут новый автомобиль уже несся по указанному адресу. Или несся навстречу к Алене Трофимовой я, а автомобиль только лениво вращал колесами.
Глава 7
Почти две недели безвылазного пребывания в квартире.
Оказывается, очень легко избегать нежеланных встреч, когда ты все время сидишь в одной комнате. Чтобы не пересекаться с Виктором, я выбиралась, только когда дома была его жена.
На улицу я почти не выходила. Только спускалась в магазин, что был на первом этаже в соседнем подъезде и потом возвращалась в свою комнату.
Мной овладела странная апатия. Не хотелось ничего. Я лишь тоскливо смотрела на календарь.
Из-за произошедшего во мне что-то надломилось и накренилось не в ту сторону. Я понимала, что так нельзя. Но пока ничего не могла с собой поделать.
Только через две с половиной недели я почувствовала необходимость двигаться и что-то делать.
Жизнь не остановилась, хоть меня ею немного пережевало и выплюнуло на обочину.
Пухлый конверт с деньгами лежал в тумбочке и, казалось, заражал своей гнилью весь воздух вокруг. Мне казалось, будто меня купили – и задешево. Для некоторых монстров можно купить все, в том числе и такие развлечения.
Но я еще не знала, что худшее меня ждет впереди.
Через три с половиной недели я поняла, что меня начало мутить и тошнить непонятно от чего.
Утренняя слабость стала привычной, как и сильная тошнота. Она усиливалась от всего – от вида сырой рыбы, от приторного запаха духов. От запаха жареного лука меня выворачивало едва ли не наизнанку.
Я обеспокоилась о причинах тошноты. Неужели я умудрилась еще и забеременеть от монстра, взявшего меня силой?
Увы, но поход в аптеку и несколько сделанных тестов подтвердили мои кошмарные догадки.
Я едва не взвыла от отчаяния. Рожать ребенка, зачатого насильно, мне не хотелось. У меня и без этого проблем хватает, с жильем в том числе.
Я сходила в больницу на обследование. Беременность подтвердилась. Я озвучила свое желание сделать аборт. Была непреклонна и сразу отмела в сторону все убеждения «подумать».
Я обратилась в платную клинику, хотела, чтобы нежеланный плод выскоблили без единого следа, сдала все анализы. Мне назначили дату операции.
Накануне вечером мне пришлось притронуться к конверту с деньгами, чтобы оплатить операцию. Я отложила необходимую сумму и вышла из квартиры, собираясь вынести мусор.
Аня выносила мусор из кухни всего один раз в несколько дней, он уже распространял на кухне запах очисток. Семья не замечала неприятного запаха, а меня едва ли не наизнанку выворачивало.
Я выкинула мусор, заглянула в магазин, чтобы купить овощей и фруктов. Хотелось чего-нибудь зеленого и кислого. Пришлось отстоять очередь у прилавка.
Когда я вернулась обратно, столкнулась в дверях с Анной. Она куда-то собралась вместе с двумя детьми.
– Вы надолго?
– На пару часов, к подруге. Еще вернемся, – неприязненно ответила Аня.
Я молча кивнула, подумав о том, что муженек Ани явно не торопится проводить время с семьей.
Зашла в квартиру и поморщилась. Судя по запаху, Виктор жарил себя яйца с луком и салом. Едва удерживая рвущиеся рвотные позывы, я разделась и собиралась пройти в свою комнату.
С удивлением обнаружила не только открытую дверь, но и Виктора, сидящего на корточках у тумбочки.
– Что ты делаешь в моей комнате? – спросила, стараясь не вдыхать тошнотворный запах, разносящийся по всей квартире.
Виктор обернулся и взвесил на ладони конверт с деньгами.
– А говорила, что у тебя денег нет, сестренка. На работу не ходишь, бока отлеживаешь! Но деньжата, как я посмотрю, у тебя водятся.
– Не твое дело. Положи на место! – как можно тверже, произнесла я.
– Когда квартиру освободишь? Нам места маловато. У детей должна быть своя комната.
– Нескоро, – процедила сквозь зубы. – Верни деньги на место или я вызову полицию.
– Если тебе некуда пойти, можем договориться, что ты эту комнату снимаешь. У меня, – нагло ухмыльнулся Виктор. – Оплата за полгода вперед.
– Я позвоню участковому!
Я захлопнула дверь и прошла к своей сумке, оставшейся в коридоре. Достала телефон. Но успела только разблокировать.
Виктор налетел сзади, выхватил телефон и швырнул его в дверь. С телефона слетела задняя крышка.
– Что же ты по-родственному договориться не желаешь?
Он стиснул мой локоть своими пальцами, дергая на себя.
Я кое-как извернулась, укусила мужчину за локоть, прокусив до крови, пнула его со всей злости в пах.
– Су-у-у-ка!
Виктор оттолкнул меня в сторону. Я метнулась к входной двери, едва попадая ногами в тапки.
К соседям! Позвонить от них в полицию и упечь ублюдка. Или хотя бы припугнуть его погонами. Должен же быть выход!
– Стой, сука! Стой, по-хорошему тебе говорю!
Я вылетела в коридор и захлопнула дверь, пытаясь закрыть на верхний ключ, который нельзя было открыть изнутри. Но дверь тут же распахнулась на меня.
Я едва успела отскочить – иначе железная дверь ударила бы меня по лицу.
Только спустя мгновение поняла, что так быстро среагировала не я сама, но меня оттащили в сторону, крепко обняв за одно плечо.
Мужская ладонь схватилась за открывшуюся дверь, не давая ей распахнуться до конца.
Я вздрогнула. Пока видела только длинные пальцы, схватившиеся за дверь так, что костяшки побелели. Сильные пальцы, крепкое запястье и дорогая ткань пальто, на рукавах которого блестят редкие снежинки.
В проеме показалось озверевшее лицо Виктора.
– Ты кто такой, мужик?
Я обернулась на того, кто держал меня за плечо. Пришлось задрать голову, чтобы рассмотреть мужчину.
Меня сразу окатило ледяной волной.
Этот взгляд я бы узнала из миллиона. Запомнила на всю жизнь.
Только в ту ночь его взгляд был поплывшим и рассредоточенным, а сейчас остро подмечал все мелочи и резал по-живому.
Он нашел меня.
Я попыталась сбросить его пальцы, но не получилось. Мужчина лишь крепче сжал их, прижимая к себе. Словно имел какое-то право держать меня после того, как изнасиловал и расплатился за содеянное пухлым конвертом!
Я начала задыхаться и паниковать. Тонкая ткань футболки не была надежной преградой между моим телом и мужчиной.
Пуговицы пальто впивались в спину. Холодок улицы пробежался по коже мурашками.
Мужчина перевел взгляд на мои ноги. Я успела обуть только один тапочек. На второй ноге красовался красный носок со снежинками.
– Ты почти босиком. Зайди в квартиру, – приятным вежливым голосом скомандовал мужчина, подталкивая ладонью в спину.
Я уперлась, не двигаясь с места. Мужчина рывком распахнул дверь и попросил Виктора:
– Отодвинься.
– Блядь, да кто ты? Хули раскомандовался? – возмутился Виктор.
Мужчина еще раз посмотрел на меня, перевел взгляд на Виктора и рассмотрел коридор за его спиной.
Он заметил и кровоточащий укус на локте сводного брата, и разломанный телефон, и бегающий по сторонам взгляд брата, и мое сбившееся дыхание.
Меня пугало и присутствие чужака, но мужчина, по всей видимости, сделал верные выводы о произошедшем.
– Отодвинься, если не хочешь проблем. Тебя заметут уже через пять минут, если не забьешься в самый дальний и тихий угол квартиры, – ледяным тоном процедил мужчина моему брату.
Виктор покосился на меня, перевел взгляд на мужчину. Острый кадык судорожно дернулся. Виктор отступил, пятясь.
Мужчина снова оказался за моей спиной и положил ладонь на мое плечо. Кажется, что его рука стала тяжелее и увереннее.
Внезапно я начала испытывать необъяснимое волнение и трепет, который не ощущала прежде. Странное чувство с привкусом паники и ожившего кошмара.
Я отошла от мужчины и обернулась, резко обхватывая его за плечи. Заглянула в ледяные глаза мужчины.
У него были ярко-голубые глаза, глубокие и пронзительные. Почему-то уверена, что это не контактные линзы.
Я разглядывала его лицо. Посвежевшее и без следов попойки. Какое-то до невозможности правильное, со стильной прической и легкой, якобы небрежной щетиной.
Но каждая небрежная черта – четко выверенная. Мужчина явно убежден в своей привлекательности.
Даже его одежда кричала о статусе, богатстве и исключительности.
Угольной темнотой его костюма можно заполнить все пустоты в черных дырах космоса. На контрасте с костюмом ткань рубашки резала взгляд белоснежной и кристальной чистотой.
Вот только обладатель этой люксовой одежды, невероятно шедшей к его лицу, был не так чист и красив внутренне, как его превосходный костюм.
Я едва не задыхалась от волны ужаса, одновременно чувствуя себя очень неловко.
Я не должна была разглядывать этого монстра так пристально.
Внутри колотилась. В голове за один миг пронеслись картины случившегося насилия.
Воздуха вокруг стало очень мало. Кожа покрылась испариной. Одинокая капля пота сползала по позвоночнику, щекоча нежную кожу.
Надо бы выгнать мужчину и указать ему на дверь. Но в горле пересохло. Слова не шли на ум.
Вопреки здравому смыслу я не могла оторваться от притягательного взгляда незнакомца.
Я бы не сказала, что он был безумно красив, как модели с обложек журналов.
Его привлекательность была холодной и неправильной, но невыносимо притягивающей.
Он пугал меня.
Может быть, виной тому была моя память, усердно вопящая об опасности.
Или просто его глаза, напоминающие два осколка льда, производили такое гнетущее впечатление.
Или все дело в уверенности, исходящей от него с горячим, прерывистым дыханием.
Я не понимала, почему не могла оторвать взгляд от его лица. И почему он так же пристально рассматривал меня…
Мы разглядывали друг друга молча на протяжении минуты, не меньше.
Его холодный взгляд так же беспомощно метался по моему лицу и фигуре, цеплялся то за светлые волосы, то за пухлые губы, начинавшие гореть от незримых прикосновений.
– Арсений. Покровский, – наконец, нарушает он затянувшуюся паузу.
Сукин сын произнес имя таким тоном, словно за один звук его имени все должно было стереться в пыль и стать ничем.
Я была почти благодарна ему за отрезвляющую и хлесткую самоуверенность в низком, приятном голосе.
До этого я как будто находилась под водой, но после того, как я узнала его имя, я словно очнулась и начала дышать.
В ноздри сразу же проник запах горелого. Я побежала на кухню. Содержимое сковороды почернело и коптило дымом воздух.
Распахнула окно, стараясь не дышать. Но все же успела вдохнуть мерзкий запах.
Он вцепился даже в мою одежду и следовал за мной по пятам, когда я пронеслась в ванную комнату, забыв о мужчине на время.
Я едва успела склониться над унитазом, чтобы исторгнуть скудное количество съеденного. Меня сильно тошнило и больше рвало желчью, а потом еще долго трясло от спазмов.
Поднявшись с колен, я поняла, что за моей спиной стоял он. Покровский собственной персоной.
Я захлопнула крышку унитаза, смывая рвоту, и склонилась над раковиной, омывая лицо.
Волосы лезли в лицо, мешая. Я почувствовала легкое движение позади себя. Замерла, паникуя. Но Покровский всего лишь аккуратно собрал мои волосы, придерживая их.
– Ты беременна?
Я отрицательно покачала головой, разбрызгивая капли воды.
– Нет.
– Думаю, ты врешь. В ту ночь я был не в состоянии натянуть презерватив, – сообщил мужчина.
Глава 8
Я завела руку назад, пытаясь сбросить его пальцы со своей головы. Но вместо этого Покровский накрыл мои пальцы второй ладонью, удерживая.
Он потянул меня на себя, приподнимая. Теперь я смотрела на него через зеркало.
Покровский был гораздо выше меня. Мы отражались в зеркале вдвоем.
Мое покрасневшее лицо и слезящиеся глаза, и чуть выше его лицо.
Он, в отличие от меня, был чист, собран, деловит и вкусно пах безумно дорогим парфюмом. Свежим, с той самой кислинкой, на поиски которой я отправилась в ближайший магазин, но не уверена, что нашла желаемое.
– Алена, я хочу поговорить.
Он отошел, но все еще находился в ванной комнате, прислонившись к стене.
– Поговорить? – я подставила зубную щетку под струю воды, выдавив зубную пасту. – Ты серьезно? Пошел вон, урод! – прошипела я.
– Урод? Надо же! – он приподнял уголки губ в усмешке. – Женщины говорили, что я красив.
– Все они врали. Облизывались на твой кошелек и нагло врали, глядя тебе в глаза, – заявила я, собрав остатки самообладания.
Я старалась игнорировать дрожь. Покровский стоял, бездействуя, но все равно давил на меня своим присутствием.
Я чистила зубы нарочно медленно, надеясь, что мужчина уйдет.
Но Покровский продолжал стоять и гипнотизировать меня своим взглядом. Не знаю, какие мысли бродили в голове у этого чудовища, но кажется, что в каждой из них нашлось место и для меня.