Дом на двоих Черчень Александра

Я разом ощутила, что больше не такая желанная гостья. Неужели наличие конкретных регалий так все меняет?!

Решив не задерживаться, я попрощалась и попросила проводить меня наверх.

Уже на пороге жилища брауни я, поддавшись порыву, обернулась назад и замерла в изумлении.

Пространство сжималось, вновь становясь маленьким.

– Дом не любит, когда смотрят, – буркнул фейри и, махнув рукой, захлопнул дверь сразу, как я вышла.

Ух!

Солнце светит, а вокруг никого сверхъестественного.

Критическое мышление сразу поставило под сомнение все то, что видело собственными глазоньками минуту назад.

Сейчас же не видит?

Отмахнувшись от навязчивых мыслей, я отправилась к дому, правда, подходила к нему, уже изрядно оробев.

Но, вопреки ожиданиям, встретил он меня весьма радушно. Искрился словно отмытыми кем-то за ночь окнами, а черепица, казалось, стала на пару тонов ярче.

Дверь тоже поддалась легко и с первого раза.

Подойдя к зеркалу, через которое выпала ночью, я сложила руки в замок и подалась вперёд, рассматривая зазеркальный мир.

Он был точной копией моего. За исключением одной детали. По ту сторону лежала гора ткани, а по эту нет.

Выходит, чудище ночное тоже было.

Ну, как тебе такое, Илон Ма… эм, мой скептицизм.

Ох уж эти интернетные приколы.

Убедившись, что среди бела дня дом тих и спокоен, я быстро позавтракала, собрала вещи и отправилась в деревню, искать нотариальную контору мистера Коннелли.

Спускаясь с холма, я задумчиво смотрела на серое небо и зелёные холмы под ними. Такое ощущение, что ирландская погода уже выдала все солнечные лучи и больше делиться не планировала.

Я шла и думала.

Что мне мешает плюнуть все всю эту чертовщину и уехать куда подальше, пока не стало слишком поздно? Я всеми фибрами души ощущала, что старые сказки правы и чем дольше ты рядом с Фейри – тем больше теряешь себя.

Но… покажите мне человека, у которого чувство самосохранения победило бы любопытство.

Что меня ждёт после побега в город? Пустая квартира, сочувственные взгляды друзей и снисходительный от НЕГО. Вернулась с поджатым хвостом.

А ещё нельзя забывать о том, что заказ на рисование фейри выдали мне, и в этом я на вираже обошла мужчину, которого считала своим.

Я должна нарисовать так, чтобы ни у кого даже язык не повернулся сказать, что компания сделала неверный выбор!

А потому я останусь.

Контору я нашла быстро. В деревне было лишь несколько улочек, потому буквально через десять минут я оказалась в небольшом кабинете, выдержанном, как ни странно, в стиле хай-тек. Почему-то я всегда считала, что степенные юристы обязательно принимают среди антиквариата.

В кресле напротив нотариуса сидел… пастор. Он крутил в худых руках, обтянутых желтоватой кожей, чашку с чаем и когда поднял на меня взгляд, я невольно вздрогнула.

– Добрый день, Беата. Я вижу, у вас все хорошо.

– Да, спасибо, – немного подумав, кивнула я, решив, что бросаться к священнику на шею с жалобами сейчас немного неуместно.

Да и не хотелось. Он был откровенно неприятен.

– Мисс О’Рейли, располагайтесь, – засуетился нотариус и, кинув взгляд на пастора, с нажимом сказал: – Мой брат уже уходит.

Брат?

Я не удержалась и выгнула бровь.

Раньше я посчитала, что они просто однофамильцы, так как более непохожих людей отыскать сложно. Что общего у скелета, обтянутого кожей, и упитанного юриста в расцвете сил? Да и священник выглядел на несколько десятков лет старше брата.

Но пялиться было невежливо, потому я послушно села в свободное кресло и сразу перешла к сути дела.

– Вы говорили, что вторая часть наследства хранится в ячейке.

Священник со стуком поставил кружку на стол и с нажимом сказал:

– Если вы это сделаете, то обратной дороги не будет.

– Что сделаю?..

– Джиллиус, – в голосе нотариуса было столько усталости и снисходительности, что я даже посочувствовала несчастному. – Ты говорил, что у тебя есть дела. Так позволь мне заняться своими.

Пастор встал и, не оглядываясь, вышел.

– Простите, Беата, – со вздохом вдруг сказал мистер Коннелли, перебирая бумаги. – У моего бедного младшего брата редкая болезнь и много навязчивых идей на фоне изменения мозга. Но в целом он безобиден, потому не переживайте.

– Младшего?!

– Я же говорю, Джиллиус болен. Но вернёмся к нашему вопросу! Ячейка располагается в камере хранения здесь же, так что после того, как мы уладим все формальности с бумагами, вы сможете забрать ее содержимое.

Я подписала несколько документов, и мы прошли в заднюю комнату.

Тут по-прежнему было много, очень много металла.

– У вас странное убранство.

– Люблю холодное железо, – бледно усмехнулся нотариус и передал мне ключи, добавив: – Ваша ячейка номер тридцать.

– Спасибо.

Мистер Коннелли вышел из комнаты, и я, быстро отыскав взглядом нужную ячейку, открыла ее.

Внутри оказалось неожиданно много предметов.

Первым я вытащила самый крупный, завернутый в бархатную ткань цвета спелой брусники. Положила на столик и осторожно развернула.

Да, точно – большая книга. На поверхности лежало письмо в конверте из плотной, жёлтой бумаги, и на нем значилось: «Беате от Джона О’Рейли. Открой дома, Айкен Драм поможет».

Я покрутила в руках конверт и отложила, вернувшись к изучению упитанного томика.

– Домовая книга, – с лёгким удивлением прочитала золотом тисненное на обложке название.

И все? А как же «Ужасная книга, которая посвятит тебя во все секреты дивного народа»? Или нечто ещё более эпическое.

Открыв том, я с удивлением обнаружила, что все страницы, кроме первой, совершенно пустые.

А на первой опять же название и небольшое дополнение: «Домовая книга в помощь молодым Хозяевам светлой стороны». А ниже – список имён, написанный от руки.

Длинный, штук пятнадцать пунктов. Я быстро, поверхностно дышала, узнавая фамилии родственников.

Тут не было никого не из нашего рода.

А ещё я знала эти имена. На семейном древе под ними были одинаковые надписи: «Пропал без вести».

Получается, все они стали хозяевами дома на холме?!

Рядом с именами стояли даты вступления в «должность». И тут меня ждало ещё одно удивление. Между, так сказать, назначениями проходило много десятков лет. Минимум три, максимум… девять.

Ничего не понимаю.

Я решительно завернула книжку обратно в бархат и сунула в рюкзак, решив, что разбираться стану дома.

Также в сейфе было несколько мешочков. Один большой, заглянув в который, я увидела какие-то странные украшения и мешочки поменьше.

И ещё два.

Дернув за тесемочки, я ожидала очередную ерунду, но сразу потрясенно ахнула, потому что на ладонь посыпались ограненные драгоценные камни.

Несколько секунд я зачарованно смотрела на них, но, стряхнув с себя оцепенение, быстро затянула тесемочки.

Лишь два камня сунула в карман.

Не знаю почему.

А вот во втором… во втором была смесь соли и металлической стружки.

Его я тоже положила в рюкзак к книге и первому мешку.

Драгоценности убрала обратно в сейф и, вернувшись, спросила у мистера Коннелли, можно ли пролонгировать аренду ячейки.

Как оказалось – да, потому мы быстро переоформили договор на меня.

На этом дела были закончены. Завернув в продуктовый магазин, я закупилась и отправилась домой. А в голове, не переставая, стучала одна простая мысль.

Что же ты мне всучил за наследство, покойный двоюродный дедушка?

Джон О’Рейли.

Тот, чье имя значилось в домовой книге последним.

Дом встретил меня тишиной и… полным отсутствием пыли. Неужто Айкен вспомнил о своих обязанностях?!

Пролетев на кухню, я запихнула в первый попавшийся шкафчик купленную еду и разложила на столе добычу из нотариальной конторы.

Вторую часть моего странного наследства.

Признаться, брусничный бархат я разворачивала с большой опаской. Если книга зачарована магией фейри, она вполне может обернуться подгнившим куском дерева, глиняным горшочком, а то и ядовитой жабой.

Но нет – все тот же здоровенный том с чудесно сохранившейся обложкой. Кожаной, кажется. В этом я совсем не разбиралась и даже думать не хотела, чьей именно кожей обтянута книга. Домовая книга, передаваемая из рук в руки моими пропавшими без вести предками.

Кроме названия, на светло-коричневой обложке имелся и такой же тисненый рисунок: довольно схематичное изображение дуба и ползущей по нему вниз золотистой змеи. Ну да, все верно – это же герб рода О’Рейли…

– Х-ха-а! – раздался за спиной знакомый писклявый голосок. И ритмичный топот.

Обернувшись, я увидела, что брауни исполняет хаотичный, но явно радостный танец.

– Скорее! – завопил он, продолжая плясать. – Вписывай! Вписывай свое имя, маленькая хозяйка. И ты станешь ей! Полноценной владелицей! И защитницей! Светлой стороны! Йо!

Ага… вот все побросаю и впишу.

– А говорил – не знаешь, что там… – процедила я и открыла первую страницу.

На ней тоже ничего не поменялось. Кстати, фамилию О’Рейли носили далеко не все расписавшиеся. Были тут боковые ветви, вышедшие замуж прапрабабки и, кажется, их внуки. Если я правильно помню свою родословную… Вот интересно, ведь папа заставлял меня ее заучивать наизусть! Но ни словом не обмолвился о развалюшке-недвижимости в южной деревушке. А ведь этот милый домик и связывал сгинувших в неизвестности родственников…

И все они расписались в книге. Шестнадцать имен, шестнадцать разных почерков.

Поймав счастливого Айкена за полу камзольчика, я твердо сообщила:

– Последнее, что я сделаю, – это вот тут распишусь. Понял?

Брауни мгновенно остановился.

– Но ты уже расписалась во всех документах! – заявил он. – Остался только этот!

– Отнеси его своему большому хозяину, – в сердцах предложила я и тут же прикусила язык. Что-то прямо не то сказала…

И без того достающий мне едва до пояса, человечек вдруг сгорбился, съежился, брякнулся на пол и натуральным образом зарыдал. Подвывая и колотясь головой о старые доски.

Попытки утешить и расспросить не удались, и я, сама изрядно злая и испуганная, вылила на брауни кувшин воды и заорала:

– Я пошутила! ПОШУТИЛА!

Не знаю, что подействовало, но Айкен сел, отфыркался и умоляюще посмотрел мне в глаза.

– Маленькая хозяйка не понимает…

– Не понимаю, – подтвердила я. – А если не расскажешь – соберусь и уеду отсюда. Навсегда.

Собственно, после просмотра домовой книги это было бы единственным разумным поступком. Список пропавших родственников, если честно, всерьез уменьшил мое любопытство.

– Если ты не распишешься в книге – ты умрёшь, – очень тихо и веско сказал брауни.

Отлично…

– Почему?

– Осталось два дня до срока, когда новый хозяин светлой стороны должен вступить в права владения. Иначе границы рухнут, и большой хозяин будет свободен. Ему нет до тебя дела, но королева… Королева убьёт за это и тебя, и меня.

– Какая еще королева?!

– Королева Мэб… – еле слышно ответил Айкен.

Так… вот и нарисовалась повелительница фейри. И не мной нарисовалась. Зато будет шанс взглянуть на такую натуру! Ага. Перед смертью…

С другой стороны – стоит ли верить фейри?

– А может, ты врешь?

Айкен скорчил такую гримасу, что я невольно отшатнулась.

– Проверь, – предложил он. – Только уж знай тогда, что если большой хозяин выйдет на свободу, случится множество страшных бед! Вот предыдущие хозяева понимали, ЧТО от них зависит…

– Судьба мира, ну да… – пробормотала я. – Слушай, Айкен, а вариантов совсем нет? Понимаешь, все, кто тут до меня… хозяйствовал, они пропали без вести.

Брауни вдруг заулыбался.

– Так тебя это напугало?! Ха! Конечно, они пропали, хозяйка. Ведь что подумают люди о том, кто не стареет? Сейчас и то опасно. А когда-то в вашем мире колдунов и ведьм жгли на кострах! Прежние хозяева часто меняли имена, скрывали, кто они на самом деле. А жили хорошо!

– Я не буду стареть?

– Очень долго не будешь, – закивал Айкен. – Останешься такой же юной и красивой, как сейчас! И всего-то надо написать в книге свое имя!

– И я стану ведьмой? – уточнила я.

– Ну не ведьмой, хозяйка! Ты просто сможешь колдовать.

Что-то в этом, конечно, есть… Например, возможность вернуться в город не с поджатым хвостом, а с очень даже распущенным. Но…

– А не врешь? – спросила я, прекрасно понимая, что проверить слова брауни действительно можно только двумя способами. И один из них мне категорически не нравился.

Но ведь у меня есть власть над этим фейри!

– Нохллоуэй Дараймен! Скажи мне правду: что случится со мной, если я не впишу свое имя в эту книгу? Я действительно умру?!

– Ты умрёшь, – без запинки ответил брауни и захлопал очень честными глазами. А потом протянул мне чернильницу. Медную, старую, массивную чернильницу, из которой торчало самое настоящее гусиное перо. Ага, тонко очиненное… И чернила красные, как кровь.

Запретив себе колебаться дальше, я встряхнула перо, оставив прямо на столешнице уродливую кляксу, и дрожащей рукой вписала в книгу новый, последний пункт:

«17. Беата О’Рейли. 18 августа 2… года»

И никакого колокольного звона. Только дом вздрогнул, качнулся, на миг словно поплыл, и я, невольно зажмурившись, потрясла головой. Но сразу распахнула глаза, услышав незнакомый голос:

– Браво, браво, Беа!

Ожидая чего угодно – хотя говорил явно не сумасшедший фейри из зеркала – я мгновенно обернулась, сжав в кулаке гусиное перо за неимением другого оружия.

На пороге кухни стоял мужчина. Самый обыкновенный, с виду немногим старше меня. В обычной одежде, рыжий такой…

– Ну здравствуй, внучка! – сказал он, улыбаясь до ушей.

Что?! Кто?..

Видимо, мое лицо отражало такое недоумение, что незнакомец пригасил улыбку и четко проговорил, глядя мне в глаза:

– Не стоит так удивляться, дорогая Беата. Разве ты еще не успела привыкнуть к чудесам? Да, я – Джон О’Рейли, твой двоюродный дед и БЫВШИЙ хозяин светлой стороны этого дома.

Слово «бывший» он произнес с непередаваемым наслаждением и шагнул ко мне.

– Спасибо тебе, Беа! Конечно, я наблюдал за тобой и был уверен, что ты, в твоих обстоятельствах, не откажешься от наследства. Но все равно – спасибо!

Призрак?!

Почившего брата моей родной бабки я никогда не видела, даже на фотографии. И на похоронах не была. Но то, что он умер, – однозначно! Я же вступила в права наследования по его завещанию!

Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, но ничуть не утешили. Я нервно покрутила в пальцах перо и, нащупав второй рукой стул за спиной, осела на него, потому как ноженьки уже не держали.

– Айкен, – дед поманил пальцем брауни. – Свари хозяйке хорошее успокоительное. Такие слабые нервы у юной леди – это ж никуда не годится! А мне, будь добр, дай холодного чаю, как всегда.

Стоп! Призраки не пьют…

Да и вообще выглядит он возмутительно довольным жизнью.

– Вы что – живой?..

– Совершенно живой, – уверил этот прекрасный человек.

– А как же… похороны?

– Небольшой, но вполне убедительный спектакль на публику. Так что можешь не ходить на мою могилку. Разве что посмотреть на местное кладбище… Там есть надгробия удивительной красоты!

Брауни сунул в руки чашку, и я не глядя отхлебнула из нее, чуть заметно скривившись от слишком острого травяного привкуса.

– То-то я удивилась, что пятнадцать владельцев дома считаются без вести пропавшими, а вы почему-то взяли и умерли… – холодно высказалась я. – А воскреснуть не хотите?

Глупый, конечно, вопрос. Джон О’Рейли только отрицательно помотал головой. Принял из рук брауни огромную кружку и начал пить, поглядывая на меня бесконечно сочувственным взглядом.

Его цветущий и очень, очень счастливый вид полностью подтверждал слова брауни о нестареющих колдунах из моего рода. А заодно напрочь отметал всякую надежду. Вряд ли дед, хитро избавившийся от жуткого дома, вздумает взять его назад. Я бы тоже не взяла… Нет, но какой гад!!!

– Послушайте, мистер О’Рейли… – ледяным тоном начала я. Но меня прервали.

– Да просто «дедушка», Беа, – ласково сказал он. – Какие между нами могут быть церемонии?

– Вы почему меня выбрали наследницей? У вас же по прямой линии пара внуков имеется… – спросила я. – Может, я могу им передать?

– Не можешь, – сообщил мой чудесный родственник. – Не возьмут, и не думай даже. Да и не подходят они никаким местом. Трусы, индюки надутые, пустышки, больше ничего… Ты-то совсем другое дело!

– Да почему?!

Дедуля мерзко ухмыльнулся и принялся перечислять:

– Дружила с отбросами, волосы в зеленый красила, пренебрегла фамильной профессией, подалась в художники – и ладно бы пейзажики рисовала! А маму с папой кто послал? Сколько лет с ними в натянутых отношениях?

– Пять… – буркнула я.

Ну да, в нашей аристократической семейке я классический урод и бунтарь. «Это не подобает, Беа! Посещать такие места ниже твоего достоинства, Беа! Фу, Беа, это не подходящее для тебя общество! Ты привела в свою квартиру мужчину, Беа?!»

Пока я предавалась печальным воспоминаниям, Джон О’Рейли опустошил кружку, ностальгически огляделся и бодро сказал:

– Что ж, внучка, прощай!

И направился к двери.

– Подождите! – Я вскочила и кинулась следом. – Вы бы хоть объяснили, что мне делать!

– Ой, тут и без меня желающих указывать полно найдется! – отмахнулся он. – Разберешься! Письмо вон прочитай, там для начала все есть. Хотя один совет, так и быть, дам. Заслужила! Следи за тем, что говоришь, Беа. И за тем, что говорят тебе! Формулировки – это очень важно!

– Какие еще…

Поздно.

Дед длинным прыжком перемахнул порог кухни – и пропал, а на его месте вихрем закрутилась огромная стая крошечных разноцветных птичек. Теряя перышки, птички рванули мимо меня – в распахнутое настежь окно.

– Прощайте, добрый господин Джон! – крикнул им вслед брауни. Со слезой в голосе… Было бы по кому страдать!

Но Айкен повернулся и поклонился мне – так низко, что едва не стукнулся головой о пряжки собственных башмаков.

– Приветствую тебя, Беата, моя полноправная госпожа и хозяйка! Рад служить тебе вечно и верно!

– Не надо вечно! – с отчаянием попросила я. – И дай мне тоже чаю, а?

Покрутила в руках уже пустую чашку и поставила на стол. Успокоительного явно маловато оказалось.

– Я принесу волшебный отвар! – подпрыгнул брауни. – В его составе… Но хозяйке стоит открыть письмо…

Надорвать желтый конверт я не сумела. Он тянулся резиной, как записка Элроя. Хотя на нем же и написано, что Айкен должен помочь.

Я молча протянула письмо толкущемуся рядом брауни, и он так же молча провел по нему ногтем морщинистого пальца.

В конверте оказался самый обычный листок из блокнота. Почерком шестнадцатого владельца дома на нем было написано следующее:

«Дорогая Беата!

Поздравляю тебя со вступлением в ответственную и почетную должность Хозяйки Светлой Стороны Дома-на-Холме!

Прежде всего тебе следует выбрать себе помощника и стражей. Список кандидатур ты найдешь в книге. А дальше следуй своему сердцу и помни: от тебя зависит очень многое!

Безмерно благодарный и любящий тебя Джон О’Рейли».

И это все?!

– Неси свой отвар! – потребовала я у Айкена, и брауни вымелся вон.

А я взяла веник и начала сметать мелкие яркие перышки. Сожгу в камине! Может, у дедули хоть волдыри появятся… Обязательно на самых интригующих местах!

Вот всегда знала, что любые контакты с родственниками оборачиваются лютой… плохо, словом, кончаются! Но такой размах – ей-богу, впервые…