Возвращение Низвергнутого Михайлов Дем

Пролог

– Он не успел ничего узнать? – бесстрастно поинтересовался старик, устало опускаясь в излюбленное кресло, и со старческим хрустом суставов вытягивая ноги.

– Ничего. – мрачно качнул головой его собеседник. – Не успел даже приступить к допросу. Простите, ваше святейшество. Я должен был лично проследить за допросом.

– Ты бы ничего не смог изменить. Ментальная магия коварна и действует исподволь, незаметно для жертвы беря ее под свой полный контроль… Но ты повинен в другом. Как мог ты допустить такую оплошность и не проверить прошлое этого Латкари? Его жизненный путь не раз пересекался с еретиком-лордом! И их застарелая вражда прошла мимо твоих глаз!

– С вашего позволения, но должен заметить, что эта часть прошлого Латкари не прошла мимо моих глаз. – с глубокой почтительностью ответил отец Ликар. – Я знал об их застарелой вражде и самонадеянно посчитал, что это может принести только пользу нашему делу. Я ошибся и со всей смиренностью готов принять на себя любую епитимью. Но знать, что за годы до их последней встречи лорд сумел покопаться в голове Латкари… это мог знать только сам Создатель, ваше святейшество.

– Тебе придется найти еще одного ментального мага и убедить его посодействовать нашему делу. Но на этот раз проверь все тщательно! Впрочем, нам удалось узнать кое-что важное, не так ли?

– Да. Старый лорд не помышляет о бегстве из наших рук. – кивнул отец Ликар. – И это более чем странно. Его пытают… простите, ваше святейшество, я хотел сказать – вопрошатели беседуют с ним денно и нощно, причиняя ему неимоверные страдания, но, когда появился шанс скрыться, он пренебрег им. И не попытался отомстить присутствующему там же дознавателю.

– И более чем странные слова этого закоснелого грешника… – протянув руку, старик взял с невысокого стола густо исписанный лист бумаги. – Вот здесь: «Это всего лишь случайность… …а случайностям нет места в Плане».

– Да, я многократно прочитал эти слова. Но не понимаю, о чем речь, ваше святейшество.

– Этот как раз-таки просто, отец Ликар. Догадка лежит прямо у наших ног, надо лишь смиренно склониться и поднять ее. Зная упрямство лорда и его презрение к боли, с уверенностью можно сказать, что он произнес эти слова далеко не случайно. Он хотел, чтобы они были услышаны вопрошателем, усердно и дословно записаны, а затем переданы дальше, если не сказать – выше. Лорд Ван Ферсис передал некое послание, смысл которого нам не ясен.

– Но донесение вопрошателя было получено только орденом Привратников… вернее, только вами…

– Нет. Еще одна дословная копия была отправлена с курьером в столицу, отец Ликар. Такова воля самого Святого Главы, и не нам ей перечить.

– Простите, ваше святейшество… но неужели вы хотите сказать, что в Церкви есть сочувствующие этому богопротивному еретику или даже… не осмеливаюсь сказать…

– Примкнувшие к нему! Примкнувшие! – раздраженно рявкнул старик, выпуская лист из рук и откидываясь на спинку кресла. – Отец Ликар, сегодня не тот день, когда я жажду услышать лицемерные слова! Говорите прямо! Едва лорд Ван Ферсис оказался в наших руках, как я сразу же получил «вестник», исходящий из столичной резиденции Церкви! Короткое послание, в котором четко прослеживается прямой приказ – лорд Ван Ферсис не должен умереть! Позже прибыл курьер с пространным письмом, где восхвалялись наши достижения, выражалась твердая уверенность, что мы добьемся признания и нужных нам сведений от лорда и опять же – завуалированный и многократно упоминающийся приказ не лишать некроманта жизни и серьезно не калечить ни под каким предлогом! Вот что меня тревожит больше всего, отец Ликар! Насколько глубоко этот так называемый Повелитель – прости меня Создатель за такие слова! – засунул свои лапы в Святую Церковь? Посему вот тебе мой наказ – найди еще одного ментального мага, а лучше – двух! И выпотрошите голову этого еретика! Я хочу знать все, что знает он!

– Я все понял, ваше святейшество. – склонился в поклоне отец Ликар, стараясь скрыть свою оторопь. – Можно ли выразить свое скромное мнение?

Глава Привратников вопросительно приподнял седые брови и отец Ликар, понизив голос до заговорщицкого бормотания, произнес:

– Если дело настолько серьезно, если лорд может знать имена важных людей из лона Церкви… тогда почему лорда оставили в наших руках? Почему не потребовали немедленно отправить его в столицу? Почему не боятся, что мы вырвем у него сведения?

– На полученном мною письме стоит малая печать Церковного Совета, но нет подписи. – прошелестел старик. – Совет изъявил свою общую волю, что ж… мы покоримся. Их кто-то убедил. Мы сохраним жизнь лорда и будем выжидать. А если придет требование за личной подписью облеченного церковной властью лица… вот тогда мы узнаем, кто именно столь сильно переживает за жизнь еретика. Почему не опасаются, что Ван Ферсис заговорит? Это просто. Они уверены, что он позаботился глубоко упрятать свои грязные секреты. Но скоро «примкнувшие» постараются вырвать лорда из наших рук. Попомни мои слова – совсем скоро придет письмецо с требованием отправить его в столицу. Обязательно придет…

– Если этому грязному еретику так сильно хотят сохранить жизнь… Так не лучше ли оборвать эту ниточку? Я сумею это устроить. Во время допросов всякое случается… да и сердце может не выдержать мучительной боли. А лорд уже далеко не молод…

– Это самый простой путь, отец Ликар! Избавиться от него мы всегда сумеем, но что толку в его смерти, если не узнаем имена связанных с ним людей? Меня больше всего интересует другое – почему ОНИ хотят сохранить лорду жизнь? Ведь пока еретик дышит, они в постоянной опасности! Почему цепляются за некроманта? Потому и желаю, чтобы лорд Ван Ферсис заговорил!

– Он ментальный маг. К тому же его сущность искажена многолетним влиянием древнего артефакта. Порой мне кажется, что причиняемые страдания доставляют ему некое извращенное удовольствие. – сокрушенно вздохнул отец Ликар. – За все годы службы во благо Церкви я первый раз столкнулся со столь крепким орешком.

– Вложи в это дело всю свою душу без остатка, отец Ликар! – полыхнул глазами старик. – А насчет «младшего близнеца» …. Сомневаюсь, что этот богопротивный артефакт можно назвать древним! Его создал Тарис, и создал чуть больше двух столетий назад. Мне идет девяносто шестой год, а некоторые иерархи из лона Церкви куда как старше и, несмотря на «древний» возраст, все так же трудятся во благо Создателя. Семнадцать лет назад умер последний святой брат, что собственными глазами видел падение Западных Провинций во мрак и участвовал в постройке Пограничной Стены… этой проклятой Стене, позволившей развиться гнойнику Диких Земель во всю силу… так он был чуть младше Тариса и куда как старше «Близнецов».

– Но он умер, ваше святейшество. – почтительно склонил голову священник. – А кинжалы все еще существуют. Во всяком случае, один из них. Но мы приложим все усилия, чтобы очистить мир от этой скверны.

– Что с поручением отца Флатиса? Есть вести?

– Отец Флатис неотступно идет по следу. Я знаю его натуру и уверен, что вскоре он настигнет очередного носителя «младшего близнеца» и доставит его к нам.

– Он принадлежит ордену Искореняющих. – напомнил глава Привратников. – Сумеет ли он совладать со своим желанием уничтожить кинжал?

– Я позаботился об этом. Отца Флатиса сопровождают преданные нашему ордену братья. Они не позволят ему уничтожить артефакт, хотя я все еще и не понимаю, почему эта богопротивная поделка некроманта должна остаться целой.

– «Младший близнец» важная фигура на доске для предстоящей игры, брат мой. – тонко усмехнулся старик, наливая в чашу искрящееся вино. – Что ты знаешь о кинжалах Тариса?

– Жертвенные кинжалы. – пожал плечами отец Ликар. – Позволяли Тарису Некроманту напитывать свою сущность силой, даже если не он сам убивал жертву. «Младший близнец» неразрывно связан со «Старшим» и передает ему большую часть полученной энергии. Кинжал с желтым камнем в рукояти много лет назад оказался в руках лорда Ван Ферсис, а если верить церковным архивным записям, второй артефакт лежит в Ильсере, перемешавшись с костями принца Тариса. Кость к кости, как говорится. Это все, ваше святейшество.

– Как я и думал, ты не знаешь ничего. – кивнул старик и недовольно поморщившись, велел: – И хватит «святейшествовать» через каждое слово. Мо имя тебе известно – отец Игниус.

– С-слушаюсь, отец Игниус. – запнулся отец Ликар, потрясенный оказанной ему честью.

– У костяных кинжалов, у этих проклятых предметов давно уничтоженного нами культа, есть одна очень и очень интересная особенность. Ты лично общался с лордом Ван Ферсис, с этим выродком, убившим столько безвинных людей и сотворившим множество черных ритуалов во славу Морграата. Что ты почувствовал?

После минутного размышления, отец Ликар развел руками:

– Ничего, ваше св… от-тец Игниус. Обычный человек, выглядящий поразительно моложаво для своего уже достаточно почтенного возраста. Сочится лютой злобой, а пару раз мне показалось, что я говорю с сумасшедшим.

– Ты уже ответил на мой вопрос, хотя и сам того не понял. Но речь не о его моложавости. И не о его рассудке. Поглощение чужой жизненной энергии позволяет любому некроманту выглядеть гораздо моложе своих лет, и это много раз помогало нам выявить их и отправить на очищающий костер. Чтобы объяснить все толком, я вернусь на два столетия назад, в то время, когда Тарис был уже повержен и заключен в Ильсеру, в то время, когда по чудовищно глупому приказу императора Мезерана начали строить Пограничную Стену. Вместо того, чтобы довершить начатое, огнем и мечом искоренить всю темную мерзость, император предпочел отгородиться от беды стеной, тем самым подарив нечисти время, чтобы подняться на ноги… Да, то были времена заката некогда великой Империи. И именно тогда один из наших архивариусов, человек дотошный, въедливый и, что самое главное – умный, обратил внимание Церковного Совета, что ни один из общающихся с Тарисом священников не учуял исходящий от него гнилой запах некромантии. Принц Тарис начал высылать или умертвлять наших священнослужителей незадолго до начала братоубийственной войны, а к тому времени он пускал кровь десяткам людей ежедневно. Обильные жертвы, темные ритуалы, практикование Искусства – и при всем при этом от него не исходил присущий всем некромантам запах скверны. Не воняло Морграатом, всегда отмечающим своих последователей аурой гниения. Несмываемым клеймом. Ты улавливаешь мою мысль?

– Я само внимание, отец Игниус. – отозвался жадно вслушивающийся священник. – Само внимание.

– Я устал задирать голову, чтобы встретиться с тобой взглядом. – прошелестел глава ордена. – Возьми стул и сядь.

Дождавшись пока отец Ликар осторожно опустится на самый край резного стула, Игниус продолжил повествование:

– В те годы на слова архивариуса не обратили должного внимания. Были куда более серьезные проблемы – восставшие из мертвых зомби и прочая нечисть, наводнившая земли Империи, теряющий власть Мезеран, последствия катаклизма, уничтожившего помимо Инкертиала еще множество прибрежных городишек и рыбацких деревень. Все это требовало неусыпного внимания Церкви – упокоение мертвяков, успокоение погруженных в страх мирян, утешение потерявших близких и кров людей и управление их поступками во благо Создателя… Четыре великих «У» в которых выражается сама суть Церкви – упокоение, утешение, успокоение и управление… и мы использовали все эти способы, дабы удержать остатки страны от падения в темную бездну… То были тяжелые годы, но Церковь справилась…. Однако речь сейчас не об этом, брат мой. Старый лорд Ван Ферсис, некромант, жрец Раатхи, убийца, обагривший руки в крови сотен жертв – но он ничем не отличается от обычного человека. Ни один из видевших его священников не смог узреть в лорде некроманта, не учуял исходящее от него зловоние Морграата. История вновь повторяется, делает новый виток… и сейчас я начинаю понимать, что общего между Тарисом и лордом Ван Ферсис…

– Они оба владели костяными кинжалами. – тихо произнес священник, и отец Игниус удовлетворенно кивнул.

– Да. Оба творили некромантию и оба умерщвляли несчастных жертв «близнецами». Оба спокойно ходили по оживленным городским улицами и беседовали со священниками, не боясь обличения. И оба избегали появляться рядом с церквями. То, что незримо для обычного человека, не останется незамеченным Создателем нашим…

– Близнецы позволяют скрыть практикование некромантии? – в некотором замешательстве произнес отец Ликар. – Я никогда не слышал ни о чем подобном, ваше святейшество.

– Равно как и я, сын мой.

– Но я согласен с вашей догадкой. Поганые некроманты всегда старались избегать городов, предпочитая таиться в лесной глухомани, прятаться в глубоких пещерах и прочих труднодоступных местах. Там, где их не настигнет взор священника. А лорд Ван Ферсис никак не изменил свой жизненный уклад с тех пор как в его руки попал «Младший близнец». Частенько бывал в столице, навещал дворец, не пропуская ни единого достаточно важного события. Разве что прекратил посещать молебны. Этому может быть только одно объяснение – он знал, что ему не грозит опасность, что он надежно защищен. И защиту он получил от артефакта Тариса.

– Не думаю, что здесь можно использовать слово «защита», отец Ликар. – тяжело качнул головой старик, отставляя недопитую чашу с вином. – Лорд уже лишился артефакта, но зловоние некромантии никак не проявилось. Нет. Кинжал действует иначе. Ни к чему защищать то, что не требует оной. И Ван Ферсис это знал.

– Я несколько запутался, отец Игниус. – признался священник. – Ваши мысли настолько глубоки, что ускользают от моего понимания. Мой скудный разум…

– Не юродствуй! – глава ордена раздраженно полыхнул глазами. – Будь твой разум скуден, ты бы здесь не сидел! Любой обученный священник может увидеть исходящую от некроманта вонь Морграата. Но также может отличить обычного селянина от солдата, мясника от зеленщика и палача от чиновника, причем сделает он это с закрытыми глазами! И причина проста: некромантия – это убийства, это причинение боли и страданий. Солдат убивает на войне, мясник режет скотину, а палач жестоко истязает людей, дабы выбить из них признание, и опускает топор на их шеи, выполняя приговор суда. Они убивают и тем самым получают часть чужой жизненной энергии, сами того не желая. Клейма темного Искусства на них нет. Они не проводят темные ритуалы, не вытягивают из своих жертв последние капли силы и, самое главное – не управляют чужой энергией. Эти люди просто делают свою работу, но мы их видим и легко вычленяем из толпы. И причина этому лежит на поверхности – сущности умелых палачей, усердных дознавателей, удачливых солдат и мясников с больших боен напитаны чужой жизненной энергией. Она бурлит в их телах в поисках выхода, бьет в виски головной болью и наполняет разум ночными кошмарами. Из сострадания мы всегда помогаем этим несчастным, когда они приходят за помощью в храм Создателя Милостивого.

– Так вот почему палачи так часто нуждаются в исповеди… – почти прошептал отец Ликар. – Ведь после каждого публичного наказания они спешат либо в трактир, либо в церковь…

– Да. – кивнул отец Игниус. – Полученная во время экзекуции сила подобна кипящей в котле воде, грозящей в любой момент перехлестнуть через край. Они не знают об этом, принимают внезапное смятение ума за угрызения совести… торопятся залить ее вином или бегут на исповедь. Каждый святой отец может помочь страждущему и снять излишки энергии, как повар отливает часть бурлящей воды из котла, чтобы она не залила очаг. Но помогает и трактир – чем там многолюдней, тем лучше. Чем больше дружеских объятий, похлопываний по плечу и рукопожатий, тем больше невольно накопленной чужой жизненной энергии покинет его тело. Часть рассеется в воздухе, а часть перейдет к другим людям. Еще лучше – если после долгой дружеской попойки тот же палач, али солдат, уединится с податливой на похотливые ласки служанкой. Именно по этой причине практикующие некромантию избегают физического контакта с любым живым существом. Боятся потерять накопленную энергию. За исключением контакта с истязаемыми ими жертвами – в этом случае прикосновения необходимы. Так вот, никому из самых страшных некромантов за всю историю человечества не удавалось скрыть свою напитанную тьмой сущность от наших взоров. Кроме Тариса Ван Санти и лорда Ван Ферсис. У каждого человека своя собственная, уникальная и присущая только ему жизненная сила. Как… м-м-м…

– Возможно, столь же уникальные и отличные от других, как неповторимы цвета в радуге.

– Подходящее сравнение. – кивнул старик. – Я предполагаю, что «Близнецы» работают подобно кузнечному горну, который с легкостью переплавляет и пережигает изначально чуждые друг другу металлы в единое целое. Как река вбирает в себя мелкие ручейки без остатка, с легкостью смешивая в своем русле воду с горных вершин и долинных ключей в единый бурлящий поток, где уже ничего не разберешь. Артефакты убирают разнородность энергий. Это одно из их предназначений. И именно поэтому владеющие этими артефактами некроманты незаметны нашему взору.

– Осмелюсь возразить, ваше святейшество, ибо сейчас отец Флатис подобно неутомимой гончей идет по темному следу «Младшего близнеца», источающему гнилостную вонь за лиги от себя. Только поэтому они еще не сбились с него.

– Артефактом недостаточно просто владеть! – полыхнул глазами отец Игниус, в раздражении пристукнув кулаком по подлокотнику кресла. – Надо еще уметь им пользоваться! Дай недотепе топор, и он останется без пальцев, а настоящий плотник при помощи этого инструмента выстроит великолепный дом, что простоит века! Те несчастные, что попали в силки темного артефакта, всего лишь повинуются его приказам. Пытаются спасти кинжал любой ценой. Они просто носильщики, разменная монета. И это позволяет отцу Флатису не сбиться со следа, по которому он идет уже второй десяток лет.

– Я понял, отец Игниус. – смиренно склонил голову священник. – Все будет исполнено. Уже сегодня я отправлюсь на поиски ментальных магов. Благо Церкви превыше всего.

– Именно так, отец Ликар, именно так… И не забудь о Корисе Ван Исер! Ему отправили «вестник»?

– «Вестник» был отправлен и достиг барона… но ответа мы не дождались, ваше святейшество.

– Этот человек является ключом к Ильсере. К саркофагу с телом Тариса Ван Санти и, что самое главное – к «Старшему близнецу». Если он вздумает добраться до затопленных руин Инкертиала и вскрыть гробницу Тариса Некроманта…

– Ваше святейшество… прошло двести лет с тех пор, как крышка Ильсеры опустилась и запечатала в себе Тариса. Какая бы могущественная магия не была заключена в саркофаге из багрового камня, она давно иссякла. А Тарис мертв, истлел, превратился в зловонный прах.

– Я распорядился дать тебе доступ в наши закрытые архивы. Там, отец Ликар, ты сможешь узнать об этой глубочайшей ошибке Церкви, о созданном нашими руками саркофаге много нового. Ильсера может позаботиться о своей сохранности самостоятельно. Может черпать силу из любого живого существа, осмелившегося к ней приблизиться. И самое главное предназначение Ильсеры – не выпустить Тариса наружу… до тех пор, пока крышку саркофага не поднимут. Не выпустить живым или мертвым! Тело принца могло истлеть, но вот его дух, его душа… Печати Ильсеры держат под замком злобную душу Тариса Некроманта, проведшую в мрачном и тесном узилище больше двух веков!

– Святой Создатель Милосердный…

– Если Корис Ван Исер не желает покинуть своей норы в Диких Землях, то мы проявим смирение, умерим гордыню и сами придем к его порогу и постучимся в дверь! Собирай отряд, отец Ликар! Сразу же, как отец Флатис заполучит в свои руки «Младшего Близнеца», ему предстоит новая миссия – он послужит проводником и вместе с тобой отправится к поселению опального барона Кориса Ван Исер.

– И когда мы туда доберемся… что мы должны передать барону?

– Волю святой Церкви, отец Ликар! Барон Корис Ван Исер должен смиренно отдать себя в руки братьев наших, кои препроводят его в обитель ордена для душеспасительной беседы.

– А если он откажется, ваше святейшество? Отец Флатис упоминал, что у барона крайне своевольный нрав.

– Если он откажется, то тем самым не оставит нам выбора. Было бы крайне полезно побеседовать с бароном или, вернее, с тем существом, что засело в его теле, но иногда проще раздавить змею сразу, чем лелеять тщетную надежду, что она не вонзит ядовитые клыки в ногу проходящего мимо путника… Ты уловил мою мысль, отец Ликар?

– Да, ваше святейшество. Я понял все предельно ясно.

Глава первая

На границе между светом и тьмой

Пограничная Стена.

Серая, мрачная и бесконечная каменная лента, отделяющая мирную страну от смертельно опасных Диких Земель. Отделяющая спокойствие и уверенность в завтрашнем дне от вечного напряжения и мучительных гаданий о том, что случится завтра. Обладай я поэтичной натурой, то не преминул бы назвать Стену границей между жизнью и смертью… но я был куда более приземленным человеком и видел перед собой лишь преграду, мешающую добраться до цели.

Громаду Стены от меня отделяло не менее полу лиги, но казалось, что до нее рукой подать, настолько она поражала своей массивностью и внушительностью. Пошедшие на постройку каменные прямоугольные блоки были настолько большими, что даже с разделяющего нас расстояние я отчетливо различал их очертания. Поверх Стены высокий парапет, надежно защищающий несущих стражу воинов от вражеской стрелы. Самих стражников я не видел, но в нескольких местах к пасмурному небу тянулись тонкие струйки дыма, свидетельствующие о наличии жизни. Охрана не дремлет. Впрочем, стражникам не требовалось особо напрягаться, чтобы углядеть опасность – перед Пограничной Стеной не росло ни единого дерева, куста или чахлой былинки. Не было даже снега. Абсолютно ровная полоса земли в четверть лиги шириной, уходящая в бесконечность на север и упирающая в Ядовитое Море на юге, доходя до самой воды.

На промерзшей почве тускло блестел тонкий слой инея, но он не мог скрыть проглядывающую сквозь него черноту. Пепел и зола – вот и все, что осталось от некогда буйствующей здесь растительности. Выжгли все без остатка. Разумно, но меня поражали масштабы содеянного – Стена тянулась на сотни лиг, а полоса выжженной земли была никак не короче. Сколько же усилий требуется, чтобы поддерживать все в столь идеальном порядке. Ведь выжигание приходится повторять регулярно, не давая растениям шанса разрастись. Без магии здесь определенно не обошлось.

– Что, господин, любуетесь и поражаетесь размерам? – прогудел неслышно подошедший Рикар.

– Скорее поражаюсь людской глупости. – качнул я головой. – Это просто неимоверно глупо и чрезмерно расточительно. Как только император Мезеран Наиглупейший отдал приказ о постройке этого гигантского памятника своей тупости и одновременно надгробия для Западных провинций, его следовало тут же удавить без лишнего шума и поставить на престол более умного и прозорливого правителя, хоть немного радеющего о будущем своей страны.

– А? – вытаращился на меня здоровяк, устало опускаясь на колено. – Господин Корис, дык ведь не будь этой вот стеночки, мирные люди давно б уж лиха хлебнули. Только она нечисть и сдерживает. Сколько веков уж стоит, от тварей оберегает.

– Оберегает. – согласился я. – Равно как и беспощадно разоряет казну, а значит, и тех самых «мирных людей». Рикар, ты вообще представляешь себе, в какую сумму обходится содержание столь огромного сооружения в порядке? Прорва денег ежегодно! Ремонт и профилактические работы, восстановление после атак шурдов, плата рабочим, охранным войскам и магам. Да и Церковь наверняка не бесплатно сюда обученных священников посылает. Казна не бездонная, а деньги нужны постоянно. Повышают налоги с дворян, а те, не желая тратить собственные денежки, тянут последние гроши с крестьян и ремесленников. И что получается?

– Плохо получается. – почесав затылок буркнул здоровяк. – Честно говоря, я никогда и не думал с этого бока. Но опять же, как не крути, а без Пограничной Стены всем худо бы пришлось.

– Что с плотом? – поинтересовался я, вновь переводя взгляд на серую громаду Стены.

– Почитай, закончили, господин. – доложил Рикар и тут же не преминул пожаловаться: – Мукри-то наш, склирс хитромордый, на пару со своим дружком усе оставшиеся веревки на куски порезал, в кучу сложил и теперь на этих самых обрывках узлы вяжет! Спрашивается – чего резать-то, раз заново связывать придется?! Если бы не ваш приказ, то я б ему показал, как справную веревку почем зря переводить! Я ему говорю – чего творишь? А он мне в ответ – такелаж вяжу, грит!

– Не мешайте. – недовольно буркнул я, со смачным хрустом вгрызаясь в снежок. – Из нас они единственные кто разбирается в мореходном деле. Раз надо – пусть режут.

– Как скажете, господин. – пожал широченными плечами Рикар. – Но без хорошей веревки в путь пускаться никогда не след!

– Верно. – невольно растянул я губы в улыбке. – Но сейчас нам главное – на ту сторону перебраться, а там уж как-нибудь раздобудем веревку. До темноты успеют?

– Успеют. – уверенно кивнул Рикар. – А ежели не поспеют, то я…

– То мы подождем до следующей ночи. – перебил я его. – Еще неизвестно, что за ночь сегодня будет и поднимется ли туман.

– Тоже верно, господин. – согласился здоровяк, поправляя торчащий из-за плеча топор и тут же горестно скривился, вновь переживая пропажу.

– Будет уже. – поспешил я успокоить безутешного Рикара. – Пропал и пропал, чего уж теперь.

Именно этой пропажей объяснялась ворчливость и раздражительность Рикара, что никак не мог смириться с утратой своего любимого топора гномьей работы. Но в глубине души я был только рад столь незначительной плате за сохранение жизни гнома. А если вспомнить все приключения, что нам пришлось пережить внутри заброшенной Твердыни, эти темные лабиринты коридоров и населяющие их создания, то меня невольно брало удивление, что мы выбрались оттуда живыми.

– Эх, господин! – с надрывом произнес здоровяк, косясь на тусклое и порядком выщербленное лезвие обычного грубого топора. – Легко сказать – пропал! А я со своим топориком столько всего пережил! Как тут не горевать? И дернуло же вас туда полезть! Как чуяло мое сердце, что стороной обойти надо! Так куда там, вас разве остановишь! Дались вам эти руины проклятущие! Крепость как крепость, да еще и разрушенная!

– Не просто крепость, а легендарная крепость. – поправил я Рикара, стараясь придать голосу уверенность. – Сама Твердынь! Да и топор ты не просто так потерял, а другу жизнь спасая.

– Другу? Жизнь? – рявкнул здоровяк. – Удавил бы гаденыша коротконого! Кто его дернул туда лезть? Рычаг, рычаг! Надо дернуть, надо дернуть! Вот и дернул, скотина мелкая!

– Я не скотина! И не мелкая! – из-за наших спин раздался донельзя обиженный голосок Тиксы. – Там оченно важный штука был!

– Так, успокойтесь оба. – фыркнул я, подтягивая к себе лениво извивающиеся в снегу щупальца. – Что было, то прошло. Чего уж теперь слезы лить. Рикар, от тебя так вообще такого никак не ожидал – пятый день мне мозг выносишь своим нытьем!

– Что делаю, господин?! – вытаращился на меня здоровяк.

– Мозг выносишь! Живыми выползли оттуда, и ладно будет. Да еще и не с пустыми руками выбрались! Чего тебе еще?!

– Топор!

– Вот топор! – глядя на здоровяка снизу вверх буркнул гном, тыча пальцем в новое оружие Рикара.

Издав нечто вроде сдавленного полу-всхлипа, полу-рыка, Рикар сквозь стиснутые зубы с шипением выпустил воздух и, глядя в небо, глухо пробормотал:

– Как же вы его в пути-то не пришибли, господин Корис? Как руку удержали?

– А это потому, что я ледяной и холодный. – мрачно ответил я, с противным скрипом проводя стальным пальцем перчатки по покрытой инеем броне. – Тикса, ты лучше помолчи, не доводи Рикара. Все же он тебе жизнь спас.

– Спас. – согласно кивнул всколоченной бородой коротышка. – А потом каждый час об этом напоминать! Говорить – какой хороший топор и на такую бородатую мелочь поменять! Я не мелочь!

– Хватит! – рыкнул я и круто сменил тему: – До полуночи времени полно, значит, можно и поговорить. Рикар, ты что-то говорил о Стене… согласен ли я, что она сберегла много жизней? Нет, не согласен. Я считаю, что император Мезеран совершил страшное преступление против собственного народа, когда повелел начать постройку Пограничной Стены! Более того – для постройки столь мощного защитного сооружения не было ни единой веской причины. Ни единой!

– Не понимаю, господин… как не согласны? Она же людей от нежити защищает. Неужто про шурдов проклятущих и прочих тварей позабыли?! Ее простой народ так и называет: Стена-защитница!

Тикса промолчал, но слушал с крайне заинтересованным видом. Вот уж любознательный…

– Да, защищает. – кивнул я. – Сейчас. В последние дни ко мне возвращается… нет, не память… но я начинаю мыслить по-другому. Словно за пару дней умудрился окончить пару учебных заведений и набрался знаний… Но не это важно. Пока мы шли к Стене, я все думал – зачем ее построили?

– Как зачем? Говорю же…

– Подожди. – оборвал я его и с хрустом сжал в ладони еще один снежок. – Я, может, ничего не помню, но сведений нахвататься успел. Смотри сам. Двести лет назад братоубийственная война закончилась. Закончилась смертью Тариса и с приходом чудовищных катаклизмов, вызванных его гибелью. Мятежные войска потеряли боевой дух, лишились поддержки мощного некроманта, а под ногами агонизирующая земля ходуном ходила. Тут уже не до боя, остаться бы в живых, и то хорошо. Правильно я говорю?

– Правильно, господин. Войска мятежников начали сдаваться. Целые отряды бежали с поля боя навстречу имперской армии с поднятыми руками. Как не побежать, когда за спиной настоящий ад разверзся.

– Во-о-от! – удовлетворенно кивнул я. – Армия Тариса приказала долго жить. Сражаться некому. Война прекращена. По обезлюдевшим землям шатается нежить, не пожелавшие сдаться солдаты противника и сотворенные магией твари, но их относительно немного – ведь больше некому пополнять их поредевшие ряды в столь огромных количествах. К тому же они грызутся друг с дружкой, еще больше уменьшая свою численность. Спустя неделю-другую землетрясения постепенно утихают, пожары тухнут, реки возвращаются в свои русла, дым рассеивается, провалы в земле смыкаются. И в это время вместо того, чтобы направить в покоренные земли войска для зачистки от оставшихся мятежников и нечисти, а следом за ними мирных поселенцев для возрождения провинций… император Мезеран приказывает разделить свою страну огромной стеной, добровольно отказываясь от обширнейшего куска территории… Где смысл? Зачем тогда было вообще воевать? Одним приказом Мезеран собственноручно обрек себя на полное поражение.

– Но ведь сами же говорите – твари мерзкие остались, магия, нежить.

– И их следовало истребить безжалостно! Не считаясь с потерями! Шаг за шагом следовало продвигаться внутрь этих земель и чистить, чистить их от скверны! До тех пор, пока войска не дойдут до запада и не упрутся в Ядовитое море. А в особенности надлежало обратить внимание на самых опасных и самых разумных тварей, детищ Тариса – шурдов, что за два века наплодились в столь большом количестве, что осмеливаются штурмовать Стену! Темные гоблины набрались познаний в некромантии, освоили полководческое искусство, покорили своей воле сгархов, взяли под контроль большую часть Диких Земель и все это благодаря поступку Мезерана, подарившего им столь долгую отсрочку. Два столетия страна делала все, чтобы не тревожить покой населяющих Дикие Земли тварей. И продолжает это делать.

– Верно говорить, друг Корис. – замотал головой коротышка. – Глупо! Оченно глупо!

– Тебе-то откуда знать. – беззлобно проворчал успокоившийся Рикар. – Я вам прямо скажу, господин: никогда и в голову не брал, нужно ли было строить Стену. С тех пор много воды утекло, никто толком уже и не знает ничего. Одни слухи да легенды остались. Я знаю одно – просто так такую махину строить бы не стали. Есть причина.

– Тут ты угадал. – усмехнулся я, снимая надоевший шлем и подставляя ледяное лицо дуновению легкой зимней поземки. – Причина есть обязательно – кому-то это было надо. Кто-то очень сильно хотел, чтобы Западные провинции были отданы на поживу темным тварям и огорожены запретной для перехода стеной. И этот «кто-то» своего добился. Но затем что-то пошло не так, и его замысел рухнул, остался невоплощенным в жизнь…

– Господин, да что вы такое говорите? – окончательно опешил здоровяк. – Кто мог пожелать такого? И для чего?

– Ответов у меня нет. – угрюмо буркнул я. – Есть лишь догадки. Скажи, Рикар, чем отличаются Дикие Земли от земель по ту сторону Стены?

– Тварей там нет поганых. – неуверенно предположил Рикар. – Нежить неупокоенная не бродит.

– Почти угадал. – кивнул я. – Только копать начал с самого низу. Здесь нет Церкви, Рикар. В покинутой нами стране нет темной нечисти и нет восставших мертвяков только потому, что Церковь бдительно следит за этим. Помнишь рассказы отца Флатиса? О том, как карательные церковные отряды вычищают могильники, уничтожают некромантов и упокаивают нежить?

– Орден Искореняющих Ересь. – пробормотал Рикар. – Святые люди.

– Но сюда, за Стену, они не суются. – добавил я. – Здесь, в Диких Землях, некромант может чувствовать себя как дома, не боясь, что в любой момент в его дверь постучатся инквизиторы с пылающими факелами в руках и молитвой на устах. И некромантов здесь предостаточно – считай, каждый десятый шурд. Уверен, что они как-то связаны со всем этим напрямую. Слишком явное совпадение.

– Я, почитай, ни одного слова не понял. – признался Рикар, с остервенением чеша в затылке. – Вы попроще говорите, господин, попроще. Без словечек ваших замудреных.

– Да! – поддакнул гном. – Тикса ничего не понять, хотя ваш язык оченно хорошо знать!

– Смотри сам. – вздохнул я и начал загибать пальцы. – Сопоставь известные нам факты и получишь весьма странную картину событий…

– Еще проще, господин. – поспешил перебить меня здоровяк.

– Первое, что меня удивило: наместник Западных Провинций, младший принц Тарис Ван Санти получает в подарок от богатейшего купца несколько листов из древней книги некромантии. Вдумайся в эти слова, Рикар – книга проклятой Церковью некромантии от чинного и преуспевающего купца и, самое главное – кому! – самому принцу Тарису! Торговец не иначе с ума сошел, когда вздумал делать такие смертельно опасные подарки: одно слово наместника любому священнику – и уже через час дом купца будет пылать чадным огнем, а он сам окажется в церковных застенках, где из него раскаленными клещами будут рвать куски мяса! Да и несвойственно торговому люду делать такие подарки – молодой принц куда благосклонней отнесется к твоей просьбе, если ее подкрепить великолепным скаковым жеребцом, сундуком полным золота или, на худой конец, дорогим оружием. Но пара драных и грязных листов с каракулями, да еще и о некромантии! И принц согласился принять этот подарок!

– Теперь понимаю, господин Корис. – задумчиво произнес Рикар, а Тикса безмолвно закивал, не сводя с меня горящего любопытством взгляда.

– Теперь идем дальше. Тарис начинает проводить темные ритуалы над несчастными пещерными гоблинами. Дает им помимо уже имеющейся ничего не забывающей памяти еще и острый разум. Для чего тратить на них время? Пытался создать из гоблинов преданную армию? Не смешно. Один ниргал в состоянии справиться с пятью десятками шурдов и даже не запыхается. Обучить их некромантии – для этого нужно еще больше времени.

– Да, не быстрое это дело, господин. – согласился со мной здоровяк. – Пока что получится, да и получится ли еще – это тебе не яйцо на сковородку разбить. Опять же, пока гоблинши родят, пока младенцы вырастут в могущих поднять оружие мужей… Самое малое лет двадцать пройдет.

– Точно. – обрадовался я тому, что Рикар начал понимать куда я клоню. – А на стороне Империи обученные боевые маги, могущие одним движением пальца испепелить сотню воинов. Вот и непонятно – для чего Тарис терял драгоценное время с мелким тщедушными гоблинами? Неясен ход мыслей принца. Ради чего он вообще связался с некромантией? Если он стремился занять престол, то проще устранить ненавистного брата Мезерана руками наемных убийц. Проверенный тысячелетиями способ. Как бы то ни было, принц своего добился и создал шурдов. Сразу после этого он начинает высылать из страны священников, начинает гонения против Церкви, занимается некромантией в открытую, строит жертвенные зиккураты и приносит кровавые человеческие жертвы! После этого деяния шансы принца занять трон практически исчезают! Дальше больше – начинается война, по окончанию которой Тарис оказывается поражен собственным оружием и заключен в Ильсеру. А Мезеран повелевает построить Пограничную Стену, отдавая огромные земли в дар новорожденной расе шурдов-некромантов! Сейчас ничего не отвечай, не спорь. Ты просто хорошенько задумайся над моими словами, Рикар. Не слишком ли много совпадений? И почему все эти поступки так или иначе связаны с рождением Диких Земель? А сейчас пошли взглянем на плот. Как-никак нам на нем плыть…

Темная морская вода с плеском накатывала на плот и с тихим шипением уходила в щели между бревнами, оставляя после себя клочья пены и ошметки водорослей. Поставленный по ветру парус изредка хлопал о мачту, и этот шум казался оглушительно громким, заставляя нас вздрагивать и сквозь зубы исторгать ругательства.

Было от чего нервничать – ночь была непроглядно темной, но в отличие от своих спутников я отчетливо различал грозный силуэт имперского боевого корабля, застывший в четверти лиги от нас. Мы уже обогнули стену и сейчас крались к берегу по другую сторону Пограничной Стены, и я ощущал себя мышонком, старающимся прокрасться к куску сыра мимо спящего, но от этого не менее страшного кота. Слава Создателю, самый пик пологой дуги, когда мы были наиболее близко к кораблю, уже преодолен, и сейчас мы медленно удалялись прочь.

В довершении всего в мозгу прочно засели две неприятные мысли. Во-первых, я был единственным, кто мог привлечь внимание священника, если таковой находился на корабле, а во-вторых, если плот перевернется, то я и ниргал в своих тяжелых доспехах мгновенно пойдем ко дну подобно якорю. Не будет шанса даже побарахтаться. Впрочем, у остальных шансов на выживание не больше – вода ледяная, тело вмиг скрутит судорога, а до берега еще ой как далеко…

На плоту уместился весь отряд, все девять человек, но места хватило едва-едва. Вернее, восемь человек и один гном. Разношерстная компания и все «бывшие». Двое бывших пиратов, трое бывших наемников, двое бывших дворян, один бывший человек, а теперь незнамо что и… впрочем, здесь я ошибся – Тикса единственный из нас не потерял своего статуса. Обычный молодой гном из изгнанного клана Подгорного Народа. Но и он в какой-то мере чего-то лишен.

Мертвые туши лошадей остались в Диких Землях в виде разрозненных кусков мяса. На этот шаг я пошел с крайней неохотой от безвыходности. Тащить тяжелых животных на хлипкий плот и всю дорогу бояться, что одна из наших коняг от испуга перед водой звонко заржет, выдавая нас с головой… это было слишком рискованно. А просто расседлать и оставить лошадей у Стены не смогли из-за опасений, что лошади пойдут на запах людей и дыма, выйдя прямиком к воротам, где стража несомненно удивится, увидев восьмерку скаковых животин без малейших признаков всадников, и поднимет переполох. Вот и пришлось отдать приказ забить животных и порубить на куски, чтобы не плодить нежить. И еще я порадовался, что мы, несмотря на слезные просьбы Аллариссы, не взяли с собой ее огромного пса, оставив его в поселении. Гавкала псина поистине громогласно, да и нравом отличалась неуемным. Так что пришлось верной собаке расстаться со своей хозяйкой, ради спасения которой в свое время она столько всего сделала.

Парус вновь ударился о мачту, и я вынырнул из раздумий, с нарастающей тревогой взглянув на медленно удаляющийся сторожевой корабль. Слишком медленно удаляющийся.

– Парус должен так хлопать? – зло прошипел здоровяк, нависая над сидящим у рулевого весла Мукри. – Какого склирса он так хлопает?!

– У берега всегда так. – столь же тихо ответил Мукри. – Поделать ничего нельзя, если только спустить парус и дальше веслами.

– Господин? – вопросительно взглянул Рикар, и после секундного промедления я утвердительно кивнул.

– Спускайте.

– Спускайте. – поддакнул обнявший мачту Тикса.

– Да, спускайте, а то так страшно хлопает, ровно вороньи крылья над могилой… – звонким колокольчиком прозвенел голос Аллариссы, и тут же потянул в яростном шипении Мукри:

– Тихо, вот девчонка дурная! Голосок точно у медной боцманской дудки – такой же звонкий и громкий! Над водой звук за долгие лиги разносится!

Осекшись на полуслове, девушка замолчала, зато вмешался ее защитник.

– Ты язычок-то укороти. – почти шепотом посоветовал пирату Рикар. Здоровяк заметно охладел в своих отцовских чувствах после заявления Аллариссы о желании покинуть поселение, но заботу о ней по-прежнему проявлял.

– Все успокойтесь и затихните. – вмешался я, зло сверкнув светящимися многогранными ледяными кристаллами, что с недавних пор заменяли мне глаза. – Снять парус, весла в воду и грести всем. Ниргал, ты оставайся в центре рядом со мной и не дергайся. Не хватало еще плот опрокинуть.

С тихим плеском обмотанные тряпками весла опустились в воду, и плот медленно направился к темной кромке берега. Заграс – еще один морской волк, отобранный Мукри в наш отряд – спешно спускал парус, стараясь производить как можно меньше шума.

– Господин, – прошептал здоровяк, в чьих ручищах весло казалось игрушечным, – вы в сторону корабля поменьше бы глядели, а то глаза словно фонари светятся. Да и на берег не смотрите, там тоже стражи не дремлют.

– Тут ты прав. – отозвался я, поспешно прикрывая сияющие глаза закованной в стальную перчатку ладонью и опуская лицо к бревнам плота.

После перенесенных нами передряг в руинах Твердыни свечение глаз усилилось, а свисающие с моих плеч ледяные щупальца ярко сияли в магическом зрении, переливаясь всеми оттенками синего.

– Можно их тряпка завязать. – пропыхтел Тикса, наваливаясь на весло.

– Лучше себе рот завяжи. – посоветовал горюющий по утраченному топору здоровяк, и Тикса обиженно замолк.

Разговор не утих, просто стал почти неслышным, но я не прислушивался. По-прежнему прикрывая пылающие синим светом глаза, я сквозь пальцы всматривался в медленно, но верно надвигающуюся на нас темную кромку берега. С виду – точно такой же, что был оставлен нами чуть более двух часов назад, а на самом деле совсем другой. И понятно это было с первого небрежного взгляда – у подножия холмистой гряды мирно светились огоньки небольшой деревни. Вот угас один из них, и я воочию представил себе, как уставшая за день крестьянка осторожно задувает масляную лампу и спешит в теплую постель к мужу. И воздух… Здесь был совсем другой воздух. Здесь пахло людьми и… спокойствием.

Через полчаса плот мягко ткнулся в берег и застыл, удерживаемый упертыми в дно шестами. Выгрузка не заняла много времени, и вскоре мы все стояли на твердой земле и настороженно оглядывались по сторонам. Получилось. Нам удалось преодолеть Пограничную Стену и оказаться на другой стороне.

Отойдя на два шага в сторону, я высвободил удерживаемый в руке пучок щупалец, и они взмыли в воздух, закачавшись над моей головой. Остальные оттаскивали наши невеликие пожитки подальше от кромки воды. Мукри на пару с Рикаром ожесточенно пилили ножами мокрые веревки, превращая плот в груду разрозненных бревен. С легким скрипом удерживаемая на растяжках мачта накренилась и ее тут же подхватили крепкие руки мужчин, не давая с грохотом обрушиться.

– Быстрее. – почти прошептал я, произнося эти слова безо всякой надобности.

Работа и так шла вовсю. Без дела осталась только Алларисса, чью приближающуюся стройную фигурку я легко разглядел благодаря своему новому зрению и отступил на шаг, чтобы не дать ей попасть в пределы досягаемости моих ледяных щупалец.

– Корис. – тихонько позвала девушка, вытянув перед собой руки подобно слепцу.

– Я здесь. – отозвался я. – Стой на месте и не дергайся.

– Вижу. – приглушенно фыркнула Алларисса, вглядываясь в ночь. – Выпустил своих новых друзей погулять?

– Ага. – кивнул я. – Слушай, Аля, шла бы ты к… то есть, баронесса, вам лучше отойти к сумкам и там подождать пока мы не закончим с плотом.

– Я хотела поговорить… хотела объяснить… это важно… – тихо пробормотала она, и что-то в ее тоне не позволило мне отмахнуться от ее слов.

– Хорошо. Но не сейчас. Сперва надо уйти подальше от берега, все разговоры потом. Но если хочешь – мы поговорим.

– Обещаешь?

– Да, баронесса. Обещаю. – глухо произнес я.

Больше не произнеся ни слова, Алларисса кивнула и направилась к сумкам, ориентируясь на приглушенное бормотание Тиксы, стаскивающего наши пожитки в одну большую кучу. А я обескураженно потянулся почесать затылок, но наткнулся на холодный металл шлема. Ну и как это понять? О чем собирается поговорить со мной вздорная девчонка, сама не знающая чего хочет?

Когда я перевел взгляд на плот, то обнаружил вместо него лишь пустое место. Он бесследно испарился. Последние бревна совместными усилиями спешно затаскивали в обнаружившиеся поблизости густые заросли.

– Все сделано, господин. – буркнул здоровяк, взваливая на плечи самый тяжелый и самый драгоценный наш мешок: помимо вещей самого Рикара там были найденные нами в руинах Твердыни ценности. – Можно уходить. И чем быстрей, тем лучше.

– Командуй. – отозвался я, зачерпывая из-под ног пригоршню снега и лепя снежок. – Не забудьте замести следы.

– Ветки уже срезали, заметем. – кивнул Рикар. – Только куда пойдем-то, господин? Тут поблизости только деревушка мелкая, ежели вон тем огонькам верить.

– Нет. В деревни заходить не стоит. Мне нужен город. На худой конец – небольшой, но оживленный городишко. Место, где можно найти Исцеляющего. Не думаю, что маги часто посещают деревни едва сводящих концы с концами рыбаков.

– Тогда нам вон туда. – здоровяк ткнул пальцем мне за спину. – Ежели пойдем вдоль берега, то через пятнадцать-двадцать лиг уткнемся прямиком в Коску – портовый город. А других крупных поселений поблизости и нету. Ближайшее – лиг за пятьдесят, а то и больше будет. И, самое главное – в Коске крепостной стены нет и в помине. С любого бока незаметно зайти можно, если знаешь, как.

– Вот и решили. – ответил я, отводя в сторону настырно маячившее перед лицом щупальце. – Отправляемся в Коску…

Придержав коня, отец Флатис бесстрастно оглядел открывшуюся его взору картину – на придорожном камне навзничь лежал мертвый мужчина с раззявленным ртом и раскинутыми в стороны руками. На груди виднелась глубокая колотая рана, некогда добротная купеческая одежда пропиталась кровью, превратившейся в лед. Открытые глаза слепо таращатся в небо из ввалившихся глазниц.

– Сегодня ночью падал снег, не так ли? – ни к кому конкретно не обращаясь, поинтересовался священник, но ответ был получен незамедлительно.

– Истинно так, святой отец. Снегопад закончился только под самое утро с приходом благословленного Создателем нашим солнца, что своими лучами развеяло…

– Я понял. – недовольно поморщившись, отец Флатис прервал цветистую речь молодого черноволосого монаха, что спешился и внимательно оглядывал закостеневшее от мороза тело. – Прибереги свое усердие в риторике для паствы. Мне достаточно услышать «да» или «нет».

– Мы догоняем носителя «Близнеца», брат мой. Мы совсем близко. – эти слова произнес отец Морвикус из ордена Привратников, и в его обычно спокойном голосе слышалась возбуждение гончей, наткнувшейся на еще совсем свежий лисий след.

– Нас разделяет самое больше полдня пути. – согласно кивнул отец Флатис, поправляя перепоясывающий белую меховую шубу красный пояс. – В это время года тракт относительно безлюден, к тому же мы практически на окраине страны, у самого южного побережья Ядовитого моря. Отец Морвикус, вы знаете эти края лучше, чем я. Если следовать этой дорогой, то куда она нас приведет милостью Создателя?

– Впереди есть несколько небольших деревушек и хуторов, но они достаточно далеко от тракта. – наморщив лоб медленно ответил священник. – Если проехать еще тридцать лиг, то мы окажемся в прибрежном городе Коске.

– Коска… – задумчиво повторил отец Флатис, устремляя холодный взгляд на юг. – И там, несомненно, есть порт…

– Порт, верфи, множество мелких рыбацких суденышек и корабли покрупнее. Туда часто заходят купеческие судна – пополнить запас воды и провианта, дать отдохнуть команде… Вы считаете, что «Близнец» пытается ускользнуть из наших рук по морю?

– Я в этом почти уверен. – сухо ответил священник, пришпоривая коня. – Если бы этот проклятый артефакт хотел затеряться, то отправился бы в самый центр страны, но никак не стремился бы столь упорно к ее границе. Нам следует поспешить. Не забудьте позаботиться о мертвом теле и, самое главное – разбейте оскверненный нечестивым жертвоприношением камень на мелкие куски, да прочтите изгоняющую зло молитву. Негоже оставлять поганый жертвенник целым.

У мерзлого куска мяса, некогда бывшего человеком, засуетилось трое монахов, а небольшой отряд продолжил свой путь по совсем истончившемуся торговому тракту, направляясь все дальше на юг, к портовому городу Коске.

Глава вторая

Коска

Первое, что я испытал при виде широко раскинувшегося перед нами портового города Коски – ощущение жутковатой нереальности происходящего. Казалось, что я сплю, грежу воочию.

День уже клонился к вечеру, но солнечного света вполне хватало, чтобы разглядеть окраины Коски в мельчайших подробностях. Разнокалиберные домишки стояли безо всякого видимого порядка, нависая над узкими улочками и переулками. На развешанных веревках сушилось, а вернее, вымораживалось белье. Над крышами вились многочисленные дымы из кухонных печей и просто очагов. И люди. Повсюду были люди. Непривычно много людей. Для меня, впервые осознавшего себя в безлюдных Диких Землях, видеть столь много людей было крайне непривычно. За тот час, что я провел, закопавшись в сугроб и не сводя глаз с Коски, я увидел самое малое несколько сотен жителей, занимающихся своими привычными делами. Домохозяйки вытряхивали половики, суетились у покосившихся сарайчиков, задавая корм животным. Мужики пилили дрова, через забор перекидывались шуточками с соседями и прохожими. Дети помогали родителям, совсем мелкая ребятня, разделившись на две группы обкидывались снежками из-за возведенных из снега укреплений. По-хозяйски вальяжно прошли стражники, зябко дуя на замерзшие ладони, лениво поглядывая по сторонам и небрежно отвечая на приветствия местных жителей.

По ведущей в город раскатанной дороге в обе стороны неспешно тянулись сани, нагруженные вязанками дров, туго набитыми мешками, тускло поблескивающей чешуей рыбой и прочими грузами. И самое дикое и невообразимое моему привыкшему к вечной настороженности сознанию – ни у кого при себе не было оружия. Если, конечно, не считать вооруженных короткими мечами и копьями стражников, да нескольких мужиков с неказистыми топорами для колки дров. Никто не оглядывался поминутно по сторонам в поисках опасности и не прислушивался с подозрением. Все занимались своими делами и плевали на окружающую их обстановку. Эти люди не осознавали своего счастья – они жили, а не выживали подобно нам. Судя по внешнему виду домишек, застиранных тряпок и бродящих по дворам тощих кур – жили не богато, но именно жили, не боясь прихода завтрашнего дня. К тому же здесь городские окраины, по сути трущобы, а более зажиточные люди обитали дальше, поближе к центру. Даже отсюда я отчетливо видел покрытые снегом островерхие крыши солидных каменных домов, увенчанные широкими дымовыми трубами.

Единственным безжизненно выглядевшим местом были засыпанные снегом каменные руины на вершине нависающего над морем утеса. То ли развалины крепости, то ли остатки некогда величественного замка.

– Эх… – прогудел примостившийся рядом Рикар, с размаха хлопая лежащего рядом молчаливого ниргала по железному плечу. – И мы вот так жили-поживали, горя-беды не знали…

Заметив, что я искоса взглянул на него, здоровяк поспешил исправиться:

– То есть, еще лучше жили, господин. Не чета этим голодранцам. И дома посправней были, и достатку куда как больше было… – видя, что мой взгляд не стал мягче, Рикар опять сменил ход своих мыслей: – Но скучно было! А теперь хоть и потяжше жизнь, но очень даже веселее!

– Не напрягайся. – буркнул я и Рикар с облегчением вздохнул.

– Все равно они хорошо живут, – колокольчиком прозвенел голос Аллариссы, лежащей по другую сторону от меня. – Ничего не боятся. А у нас каждый день ждешь, что нежить в дверь постучит…

– Хе! – хмыкнул здоровяк, видя, что я не намерен поддерживать начавшуюся беседу. – Это тебе только кажется так, по молодости да несмышлености. У нас куда как проще жить, баронесса. Пришел шурд – топором ему промеж ушей. Приполз мертвяк не упокоенный – и ему топором туда же. Прискакал паук костяной, скажем…

– Топором промеж ушей ему! – не сговариваясь, хором произнесли мы с Аллариссой, я невольно улыбнулся и добавил: – Только вот ушей у него нет.

– Вот-вот! И я туда клоню! Ну, или молитву прочесть, тоже неплохо действует! А тут звери посерьезней будут – те же сборщики податей. От них топором не отмашешься, молитвами не изгонишь. Ежели денег нет – из дома все выгребут подчистую, да в сарай и курятник заглянуть не забудут. Вот и думай теперь, какая тварь пострашнее выходит – мертвяк ли, что живьем тебя сожрать готов, либо сборщик податей, что и тебя, и семью твою по миру пустит с сумой побираться. Едва сборщик за порог, священник тут как тут, мошной для пожертвований трясет… Так-то вот, баронесса. У нас жить, может, и пострашнее, да все проще выходит!

– Угу. – хмыкнул я. – Думать не надо. Долбанул топором – и проблемы нет.

– Верно, господин! – подхватил здоровяк и тут же сник: – Вот только топора теперича нету…

– Так! Рикар, ты долго еще будешь мне своим утерянным топором попрекать?!

– Да разве ж я попрекаю? Горюю я неутешно!