Между двумя мирами. Школа выживания Ефиминюк Марина

В ужасе я дернулась, открыла глаза, вдруг осознав, что нахожусь в горячей темноте, рядом с моим, заботливым и надежным, Кайденом. Он нависал надо мной, с тревогой вглядываясь в лицо.

– Ты кричала. Что тебе снилось?

Я цеплялась за его плечи, все еще не веря, что похожий на реальность сон оказался всего лишь ночным кошмаром. В висках зашумела кровь, сердце тяжело колотилось о ребра.

– Мне приснилось… что ты меня убил…

Кайден оцепенел и, кажется, даже дышать перестал.

– Я никогда не смогу причинить тебе вред, Лера.

– Знаю…

Мы смотрели глаза в глаза, не говоря ни слова. Пауза длилась и длилась. Он начал медленно опускать голову, точно давая время на размышления. Я была расстроена и плохо осознавала, что именно он предлагал, а когда твердые губы прижались к моим губам, мягким и податливым, то все мысли улетучились из головы. Я оказалась ошеломлена бесконечными поцелуями в душной темноте, словно мы делили одно дыхание на двоих. Оторвавшись на секунду, Кай прихватил зубами мою нижнюю губу, а потом лизнул ее.

– Ты как? – прошептал он.

– Хорошо? – почему-то прозвучало вопросительно.

И снова меня опаляли поцелуи, стиравшие ощущение реальности. Его рука забралась под кофту, скользнула по ребрам, словно изучая рельефы моего горящего огнем тела, легла на грудь. Совершенно незнакомые ощущения заставили кровь закипеть в жилах, внизу живота сладко тянуло, и я инстинктивно обхватила Кайдена ногами, немедленно ощутив внутренней стороной бедра его восхитительную твердость.

Отстранившись, он сдернул через голову рубашку, бережно освободил от одежды меня, а потом снова склонился, чтобы оставить горячую дорожку из поцелуев. Едва я прикоснулась рукой к татуировкам-фамильярам, как в ладонь ударило магическим разрядом, а руны на коже вспыхнули голубоватым сполохом и погасли. Кай содрогнулся.

– Прости. – Я испуганно отдернула руку, но он резко перехватил мое запястье и прижал ладонь к своей груди туда, где быстро колотилось сердце.

– Я хочу, чтобы ты до меня дотрагивалась.

– Послушай… – облизала припухшие, горящие от поцелуев губы, – это глупо и некстати, но… Ты же знаешь, что я… что никогда…

– Ничего не бойся. – Его глаза казались большими и темными. – Ты ни о чем не пожалеешь.

Всегда считала, что четко запомню свой первый раз, каждую мелочь и незначительную деталь, но нет, ночь прошла точно окутанная туманом. В странном полузабытье, задыхаясь, я ловила ртом воздух, стонала, позабыв о смущении. Я была мягкой глиной в опытных мужских руках, способных даже острую боль превратить в изысканное удовольствие. И потом, когда все закончилось, а мы, оставаясь по-прежнему слитыми, тяжело дышали, в голову пришла до смешного нелепая мысль: «Значит, вот из-за чего весь переполох».

Глава 9

Расколотый мир

Возвращаться в Тевет совершенно не хотелось, так бы и осталась в Абрисе, но в середине седмицы у четвертого курса проходил промежуточный экзамен по артефакторике. К сожалению, кафедра не разделяла мнения, что лично мне не имело никакого смысла доказывать знания, которыми я владела лучше иных преподавателей, так что Кайден переместил нас из заснеженного безлюдного леса в осенний Кромвель. Почти всю ночь, наплевав на усталость после скольжения, мы занимались такими вещами, о которых хорошие девочки не рассказывают мамам (плохие, впрочем, тоже), а подружкам – по большому секрету и заговорщицким шепотом.

Пробудившись от короткого сна, я даже не сразу сообразила, что лежу в собственной кровати, а за запотевшим от ночных заморозков окном греется на солнце увядающий яблоневый сад. Через приоткрытую дверь в спальню проникал густой запах свежесваренного кофе. Мы купили его прошлым утром, когда прогуливались по рынку в той самой абрисской деревне, что находилась неподалеку от убежища деда Вудса. Натянув через голову исподнюю рубашку, взлохмаченная и сонная, я выбралась из спальни. Мышцы ныли, и болело в том особенном местечке, о котором раньше не приходилось задумываться.

Кайден стоял у очага и внимательно следил за тем, чтобы из ковшика не убежал кофе. С полузакрытыми глазами я подошла, обняла мужчину руками за талию и прижалась к теплой спине щекой. Он пах удивительно.

– Давно проснулся? – пробормотала я.

– Угу.

– Меня возмущает, что ты такой бодренький.

– У меня опыт.

– Лучше бы ты промолчал, – буркнула я, отрываясь от него, и заработала насмешливое фырканье. Его веселила моя привычка брюзжать по утрам.

– Я привык мало спать, – уточнил он.

– Поздно, первое слово дороже второго.

Кайден перехватил меня за руку, ловким движением подхватил под ягодицы и посадил на кухонный прилавок. Наши губы оказались на одном уровне. Короткий взгляд глаза в глаза, и мы потерялись в ошеломительном, лишающем воли и разума поцелуе. Когда горячие губы прочертили обжигающую дорожку поцелуев и с моих уст сорвался чувственный хрипловатый стон, то в кухне раздалось сдержанное покашливание.

Я увидела застывшего в дверях отца в дорожном плаще и даже не оттолкнула Кайдена, а отпихнула, проворно соскакивая на пол. Абсолютно уверена, что вырвавшееся у меня бранное словцо, емко описавшее абсурд ситуации, меньше всего расстроило шокированного родителя.

– Я, конечно, говорил, что предпочитаю застать тебя по возвращении с парнем, а не в стражьем участке, но не думал, что ты примешь мои слова как руководство к действию, – глубокомысленно изрек отец, следя за тем, как мы поспешно поправляем одежду.

– Здравствуйте, господин Уваров, – произнес Кай, одергивая на мне задравшийся подол сорочки.

– Здравствуйте, господин Вудс, – согласно кивнул нежданный хозяин, вешая на крючок шляпу и снимая пальто.

– Вы знакомы? – из-за жутчайшего стыда на меня напало странное отупение.

– Несколько дней назад господин Вудс пришел ко мне для официального знакомства, чем, признаться, сильно удивил. – Папа улыбнулся уголками губ, демонстрируя потрясающую способность владеть собой. – Но, судя по тому, что я тут увидел на… кхм… кухонном столе, вы, господин Вудс, у меня не разрешения спрашивали, а ставили в известность об отношениях с моей пока несовершеннолетней дочерью.

Стоило признать, Кайден действительно выглядел смущенным.

– В Абрисе ваша дочь давно совершеннолетняя, – отозвался он и кашлянул, определенно пожалев, что не промолчал.

– Но мы пока живем в Тевете, – одарил его многозначительным взглядом отец.

– Вообще-то мне исполнится двадцать через седмицу, – вставила я.

После неосторожного замечания в комнате повисла оглушительная тишина, даже в ушах зазвенело. Мне точно намекали, чтобы юные девы не вмешивались в сугубо мужские разговоры.

– Господин Вудс, понимаю, что никак не могу помешать этим… отношениям, – произнес папа с таким лицом, будто проглотил кол, – но уж попросить вас покинуть мой дом имею право.

– Папа! – воскликнула я и заработала уже два многозначительных взгляда, говоривших, что девам точно слово не давали.

– Мне действительно лучше уйти, Лера, – тихо произнес Кай и тут же покачал головой, не позволяя разразиться потоком восклицаний, мол, не спорь. – Прошу прощения, господин Уваров, за то, в каком виде… За сегодняшнее утро.

– Вы же не думаете, что я приму извинения? – уточнил отец, изогнув брови.

И все-таки Кайден оставался Кайденом. Прежде чем уйти, несмотря на накаленную обстановку, он мягко поцеловал меня в лоб и пробормотал:

– Береги себя. Я загляну через пару дней.

Нервно покосившись на отца, скривившегося от слов потенциального зятя, я кивнула:

– Ладно. Хорошей дороги.

Натянув теплую парку и сунув ноги в войлочные сапоги, найденные в сундуке у деда Вудса, он стал напоминать заблудившегося в городе лесника. Тем чуднее было наблюдать за уважительным поклоном в сторону отца.

Когда мы с папой остались наедине, то уставились друг на друга, точно враги.

– Почему ты указал ему на дверь?

– Это ведь риторический вопрос? – уточнил он и, пройдя к очагу, принюхался к ковшику. – Кофе? Надеюсь, ты не пила эту гадость?

– Я про тот день, когда вы познакомились. Не представляю, чего ему стоило прийти к тебе.

– То есть ты в курсе, кем на самом деле является господин Вудс? – уточнил папа, выливая кофе в раковину и пуская воду из медного крана.

– Да.

– Ты же понимаешь, в какие неприятности можешь попасть по его вине? – наконец произнес родитель. – Кайден Вудс, возможно, неплохой человек и, возможно, действительно испытывает к тебе чувства, но, Валерия, как ты думаешь, что станет с тобой, когда о вашем романе узнают?

– Похоже, ты уже придумал ответ, – усмехнулась я.

– От тебя избавятся, дочь! Немедленно.

Правда резала как ножом.

– Проклятие, мне только девятнадцать лет, я не собираюсь к венчальной чаше! И прекрасно понимаю, что у нас с Кайденом нет будущего, – у меня перехватило дыхание, – но еще точно знаю, что люблю его. Я не желаю думать о том, что случится через пять лет! Почему мы не можем жить здесь и сейчас?

– Потому что ты совершенно не вписываешься в ту жизнь, которую наследник правящего клана ведет здесь и сейчас в Абрисе! – отрезал отец, а потом добавил чуть мягче: – Я не могу тебе помешать встречаться с этим человеком, но хорошенько запомни мои слова: я потерял твою мать, Валерия, и не желаю потерять свою замечательную дочь из-за этого… из-за какого-то абрисца, кем бы он там, у себя, не являлся!

После он собрался закрыться в спальне, но, обнаружив зияющий пустотой дверной проем вместо двери, замер на полпути. До меня донесся обреченный вздох.

Стараясь подлизаться, я приготовила завтрак и, прежде чем сбежать из дома в университет, позвала:

– Поешь, а то остынет.

Папа ничего не ответил, будто подчеркнув, что с сегодняшнего дня мы находимся в состоянии холодной войны.

Обычно у человека в дурном настроении абсолютно все валится из рук, словно невидимые тучи, сгустившиеся над головой, сыплют мелкими неприятностями, как дождем. Опоздав на омнибус, я не попала на первую лекцию. Лаборатория оказалась переполнена, а привычное место снова занял выскочка из Королевской академии, которому, видимо, хотелось отыграться за прошлый раз. Когда я остановилась в дверях, то он нахально подмигнул и развел руками, мол, кто первый встал, того и домашние туфли. Плюнув, я сбежала в университетскую едальню.

Сегодня заканчивался срок домашнего ареста Крис. Заходя в привычно пахнущий капустной похлебкой (как будто ничего другого там не готовили) обеденный зал, я поискала подругу взглядом. Среди скользящих, как всегда сидевших в самом центре, у всех на виду, ее не оказалось. Недолго думая, я подошла к шумной компании.

– А где Крис? – прозвучало не очень-то любезно, без приветствий, но настроение у меня было не самое вежливое. – Ее не отпустили в университет?

Никто не повернул ко мне головы и не прервал разговора. Стало ясно, что ответа не добиться. Стоять перед ребятами было и глупо, и унизительно, но показное игнорирование вызывало нехорошие подозрения.

– Эй, народ! С Крис все в порядке?

Ноль эмоций.

– Придурки! – прошипела я со злостью и в ярости двинулась вон из едальни, но едва выбралась в коридор, как один из скользящих нагнал меня.

– Подожди, Лерой! – произнес он. Одного короткого взгляда на виноватое лицо хватило, чтобы понять, что случилась большая беда.

– Она застряла там? – только и смогла выдохнуть я с замирающим сердцем.

– Тише ты! – пробормотал сокурсник, увлекая меня к стене, а когда убедился, что до нас никому нет ровным счетом никакого дела, забормотал: – Я пропустил ту игру, но люди говорят, что ее схватили. Никто не понимает, как Святоша вернулась. Она в Тевете, дома. Все очень скверно… Ей нанесли руну…

Кажется, последние слова он произнес уже мне в спину, потому что я сломя голову неслась по коридору к лестнице, ведущей в гардеробную. Забрала пальто, намотала шарф и, плохо соображая, бросилась к лучшей подруге, снова попавшей в паршивую историю.

До тихого квартала семьи молельщика Сереброва пришлось добираться почти час двумя омнибусами. Дом был большим и неуклюжим. С каждым прибавлением в семействе он разрастался разновеликими пристройками, прилепленными со всех сторон. На стене светился знак святого знамения, означавший, что жилище принадлежит молельщику. Вокруг никакого забора – служителям светлых духов запрещалось отгораживаться от страждущих. Дверь мне отворила госпожа Сереброва, среднего роста рыжеволосая женщина, ожидавшая еще одного наследника.

– Валерия? – уточнила матушка Крис.

– Здравствуйте, – промямлила. – Я проведать Кристину. Слышала…

– Да-да… – Она рассеянно потеснилась в дверях, позволяя мне войти. В обычно шумном живом доме стояла неприятная тишина, царил идеальный порядок и резко пахло курительными сандаловыми палочками. Совсем как по покойнику.

– Она заперлась у себя в комнате, ни с кем не разговаривает. Лежит. Может, у тебя получится уговорить ее что-нибудь съесть…

Глаза хозяйки дома наполнились слезами, и я вдруг почувствовала себя ужасно виноватой, как будто собственными рученьками толкала подругу в ворота в Абрис.

– Ладно.

– Отец за нее молится… – пробормотала она, пока я разувалась. – Мы все за нее молимся.

Во мне укрепилась уверенность, что теперь-то родители точно наплюют на желание иметь в семье дипломированную модистку и запрут Крис в монастыре. Возможно, она даже не будет против.

Комната подруги находилась на чердаке, и к ней вела крутая лестница. Под ногами неприятно скрипели половицы, надрывно и обиженно, точно плакали. Даже не постучавшись, а осторожно поскребшись, я толкнула дверь и тихонечко вошла. Внутри стоял тяжелый запах влажного холода, единственное окошко было зашторено. Кристина, завернутая с головой в одеяло, лежала на кровати, отвернувшись к стене.

– Крис… – Я присела на краешек матраца и осторожно погладила подругу по плечу.

– Как ты справилась с тем, что твой дар осквернили? – ее голос прозвучал глухо.

– Я старалась не думать о том, что произошло.

Не говорить же лучшей подруге, что трагедию с изгаженным даром начисто перекрыл шок от того, как жестоко меня обманывал темный паладин, косвенно виноватый в появлении руны.

– Когда они меня схватили, то я уже понимала, что меня пометят. Словно животное… – вымолвила Крис. – Они не видят в нас людей.

Вдруг она вывернулась и крепко обняла меня, уткнувшись лбом в плечо. Пока подруга рыдала, сотрясаясь худеньким телом, я растерянно гладила ее по спине с проступающими даже через кофту лопатками, по спутанным, похожим на воронье гнездо волосам и не представляла, какие слова утешения она хотела бы услышать.

Люди по-разному переживают личные трагедии. Мне не требовалось чужого присутствия – я не могла говорить о своем горе вслух, только переживать молча, глубоко внутри. Постороннее участие заставляло облекать боль в ограниченные слова, вынуждало держать себя в руках, чтобы эти самые слова подобрать. И она, боль, оставалась внутри, таилась, не уходила. Лишь в одиночестве, выплакавшись, переварив горе и жалость к самой себе, я начинала трезво мыслить и строить планы. Ведь планы, пусть самые идиотские, доказывают, что жизнь продолжается и даже самая страшная беда тоже проходит.

– Крис, – наконец прошептала я, говорить в голос казалось неуместным, – так будет не всегда.

– Но не для меня! – прорыдала она.

Отстранившись, подруга рванула ворот кофты, открывая место чуть пониже ключиц, где посреди грудной клетки краснели красные, обожженные линии незнакомой руны. У меня на затылке зашевелились волосы.

Знак поблескивал.

– Крис, почему она теплится? – вмиг севшим голосом вымолвила я.

Идиотский вопрос. Когда темный паладин Йен нанес мне символ «знание», то темную магию из крови выжег Истинный свет, вернее, как выяснилось позже, не выжег, а просто смешался с ней, превратив дар в непонятный чудовищный коктейль неясного цвета. Но слабый свет неофита был просто не способен справиться с руной. Чужая магия отравляла Крис. По коже уже разбегалась тонкая красная сеточка воспаленных сосудов.

Мы все за нее молимся…

Громко всхлипнув, она приложила к зареванным глазам ладонь, для чего-то стараясь скрыть слезы, и покачала головой.

– Погасить не получилось, – просипела она. – Не вышло даже выжечь, и магию она тоже не дает перекрыть. Целитель сказал, что справиться с черной магией должен мой собственный дар. Только он не справляется, а выгорает.

Сколько ей останется, если руна не заснет? Сутки, двое?

Поэтому Крис отпустили в Тевет, понимали, что знак не сумеет уничтожить даже целитель, знающий, как выжечь темную руну с тела светлого мага. Руну способен потушить только темный маг… паладин или кто-нибудь столь же сильный. Где такого найти в мире светлых рун и дурочек, гоняющих в Абрис ради мутного развлечения? Успею ли я вызвать Кайдена? Но согласится ли он помочь скользящей?

– Крис, ты же знаешь, что ты моя единственная подруга и я ни за что не позволю тебе умереть? – не сводя глаз с переливающегося на груди подруги символа, уточнила я. В конце концов, если мне удается пробуждать абрисские знаки, то удастся и погасить. Наверное.

– Лерой, что ты…

Она не успела договорить, потому что в следующий момент я приложила ладонь к руне на ее груди. В руку ударило мощным магическим разрядом. Мгновенная вспышка света ослепила. Крис замычала и выгнулась дугой, в воздухе сильно запахло паленой кожей, а у меня перед мысленным взором мелькнул размытый образ мужского лица. Рыжеватые волосы, ледяные глаза стального цвета, крепко сжатый рот с узкими губами. Йен! Рисуя рунический узор, паладин вплел в вязь личную метку! А значит…

Прежде чем неведомая сила, способная разнести на осколки пространство, утянула меня к создателю руны, я отдернула руку. Потеряв сознание, подруга рухнула на подушку. На усеянной веснушками коже в разрезе кофты темнел похожий на татуировку рисунок. Чтобы привести Крис в чувство, пришлось похлопать ее по бледным щекам. Она с трудом разлепила веки и пробормотала:

– Я, кажется, умираю.

Хотя я прекрасно понимала, что теперь-то она точно будет жить, все равно поддалась панике.

– Я сейчас позову твою маму! – Вскочила с кровати и, высунувшись из комнаты, заорала на весь дом: – Матушка, Кристине нехорошо!

– И пить очень хочется, – простонала оживающая Крис. – И поесть было бы неплохо.

Матушка примчалась мгновенно, а увидев не слишком аккуратно выжженный след вместо живой руны, всплеснула руками и зарыдала:

– Светлые духи нас услышали!

Сбежать из дома Серебровых удалось до начала коллективной молитвы, пока вместе с ними не пришлось благодарить светлых духов за то, что я превратилась в уродца, способного управляться и со светлыми, и с темными рунами. Ну, или пока набожное семейство не разобралось, в чем дело, и не приравняло меня к ожившему светлому духу.

В сезон листопадов день стремительно убывал, а ночь наполнялась бархатной темнотой и была длинна до бесконечности. Когда я вышла из дома молельщика, на улицу, засыпанную опавшими листьями, опускались пахнущие острым холодом сумерки. По пешеходной мостовой уже шаркал фонарщик, зажигавший уличные огни…

Человек в черном, тот самый, с омнибусной остановки на Часовой площади, стоял на противоположной стороне улицы, рядом с фонарным столбом. Я точно споткнулась, заметив его, а когда направилась вдоль улицы, то он тоже начал двигаться. Он глядел под ноги, не пытался нагнать или перейти на мою сторону дороги. Сама не заметив, я ускорила шаг, а потом, поддавшись панике, бросилась бежать.

На омнибусной остановке была куча народа, в салон уместиться не вышло, пришлось по лестнице подниматься на крышу. Только я плюхнулась на лавочку, как меня подперли плечом. Скосив глаза, я увидела колени в черных кожаных штанах и перестала дышать. Сжала в карманах пальто кулаки и принялась лихорадочно соображать, где лучше выскочить. Городской рынок показался самым удачным решением, от него было рукой подать до стражьего участка.

Едва карета остановилась, я рванула вниз, надеясь затеряться в толпе и обмануть молчаливого преследователя, но, когда моя нога коснулась пешеходной мостовой, тело точно дернули за веревку. Последовал болезненный удар, даже в глазах потемнело. На сумасшедшую секунду почудилось, что я просто за что-то зацепилась и шибанулась лбом о брусчатку. Было бы все так просто… Подо мной оказалась не ледяная выщербленная мостовая, а грязные половые доски, и зловоние рынка сменилось на затхлый пыльный запах заброшенного дома.

– Попалась, тварь? – раздалось над головой.

Меня схватили за шиворот и заставили поднять голову. После резкого перемещения перед глазами плыло, и сфокусироваться на паскудно ухмыляющейся физиономии паладина Йена удалось не сразу.

– Черт, я тебя знаю, – сжав мне щеки пальцами, отчего рот невольно округлился, прошипел он. – Маленькая дрянь, лишившая меня фамильяра. Знал бы Вудс, кому спас жизнь. Смотрю, ты в своем Тевете созрела в урода?

Мне хотелось сказать, что единственный урод, притом не только моральный, в этой комнате он сам, но провоцировать безумца решился бы еще больший безумец. Я тяжело дышала, почти пыхтела и упрямо молчала.

– Ты же понимаешь, что я говорю? По глазам вижу, что понимаешь… Сейчас ты будешь хорошей девочкой и покажешь, как погасила мою метку, и тогда я не убью тебя.

Он склонился ко мне и прошептал на ухо:

– Но не могу говорить за других.

Невольно я покосилась на свидетелей издевательства, некоторые были совсем мальчишки, мои ровесники. Они скалились, следя за чужими унижениями. Не в той ли школе их учили, где из хороших детей вытравливали человечность?

Йен толкнул меня на пол и раскрыл над полом ладонь. Напряженная рука подрагивала, вокруг растопыренных пальцев заклубился черный дымок. Не отрываясь, я следила за тем, как он оставляет метку прямо на исхоженном, истертом паркете. Она походила на нарисованную ребенком каракулю, такая же впрядалась в рунический рисунок на груди Крис.

– Гаси, – кивнул паладин.

Я не пошевелилась.

– Это ведь ты погасила метку у рыжей суки! – рявкнул он, схватив меня за взлохмаченный затылок. – Гаси, твою мать!

– Я не щенок, чтобы тыкать меня носом в дерьмо! – со злостью выпалила я, сбрасывая его руку. – Говнюк!

На огромный зал опустилась зловещая тишина. Видимо, выругаться получилось без акцента, очень чисто. Ни дать ни взять истинный абрисский сапожник. Похитители таращились с открытыми ртами. У Йена вырвался странный смешок.

Глядя в его напряженное лицо со сжатой челюстью, думала, что ударит, но он резко поднялся, направился к двери и бросил на ходу:

– Вызывайте Вудса-младшего. Скажите, что у нас есть двуликий.

Я закрыла глаза и выдохнула.

Пусть у Кайдена не окажется младшего брата! Иначе мне останется только молиться, чтобы дорога на солнечное облако была легкой и безболезненной, а компания светлых духов – веселой.

* * *

Ждать пришлось долго. Меня закрыли на втором этаже в пыльной библиотеке без книг. Было жутковато смотреть на темные провалы пустых полок и черную пасть прогоревшего камина. В охранники поставили двух мальчишек, и они развлекались тем, что на спор метали в стену плоские широкие ножи. Поджав колени, я сидела на диване с грязно-серой обивкой и следила за игрищами.

– Десять пени на то, что попаду в тот цветок! – указал парень на какую-то точку прямо над моей головой. Не успела я опомниться, как возле уха просвистел нож, заставивший меня испуганно вжать голову в плечи. Раздался глухой звук. Невольно оглянулась, клинок вошел в стену по самую рукоять, точно в мягкое сливочное масло.

Мальчишка приблизился ко мне, присел к дивану и ухмыльнулся:

– Испугалась?

Щелчок пальцами – и метательный нож появился в его руке, заклубившись черным дымком.

– А ты хорошенькая. – Паладин облизнул губы. – Очень. Что будет, если мой нож случайно заденет тебя… вот здесь?

Острой кромкой он провел у меня по щеке. Кожу защипало. Было и страшно, и досадно, что теперь на щеке начнет нарывать порез.

– Охренеть! И вправду светится, – протянул он, впившись взглядом в царапину. Видимо, ранка блеснула на мгновение, когда Истинный свет поглотил крохи черной магии.

– Весело пугать девчонку? – тихо, чтобы скрыть дрожь в голосе, вымолвила я. – Наверное, чувствуешь себя крутым парнем?

– Марк, прекрати! – Второй мальчишка то ли был поумнее, то ли потрусливее. – Если с ней что случится, нам голову свернут!

– Заткнись ты! – рявкнул тот через плечо.

Он отвлекся, и, воспользовавшись заминкой, я резко схватила его за запястье. Брызнула яркая вспышка света. Магический разряд мгновенно развеял нож, взорвавшийся черным дымом. Мне казалось, что паладины владели телом на уровне инстинктов, но от неожиданности мальчишка просто выдернул руку и зашипел, вздергивая рукав и поспешно проверяя фамильяры:

– Я же пошутил, идиотка!

– Я тоже пошутила, говнюк, – ответила с ледяной интонацией. – Знаешь, в чем проблема всех паладинов? Вы слишком самоуверенны.

От расправы меня спасла открывшаяся дверь. Злой сквозняк затушил большую часть свечей, а с порога прикрикнули:

– Шевелитесь! Вудсы здесь!

Под потолком холла плавала похожая на перистые облака золотистая дымка, заливающая помещение желтоватым светом. Народу было неожиданно много, целая толпа, но тишина стояла как в заброшенном склепе, а холодный воздух едва ли не трещал от напряжения. Казалось, щелкни кто-нибудь пальцами – и старый особняк взлетит к абрисским праотцам, а потом осыплется щепками и обломками.

Быстрым взглядом я отыскала Кайдена. Он выглядел преступно расслабленным: небрежная поза, руки в карманах, взгляд в замусоренный пол. Пока меня вели, он даже головы не поднял. Парни за его спиной таращились с жадным любопытством – не каждый день им доводилось видеть двуликого. Но, когда стало ясно, что он это она, вернее я, юная, похожая на фитилек девочка с длинными спутанными волосами, то Вудсы начали недоуменно переглядываться. У абрисцев никак не приживалась в голове простая теветская аксиома: сила света не зависела от массы тела. От внешности, роста и умственных способностей тоже не зависела.

Народ поспешно расступался, как будто я болела заразой, передающейся через прикосновения. Меня поставили перед гостями. Быстро покосилась на Кайдена, но на его лице не дрогнул ни единый мускул, эмоции были спрятаны под бесстрастной маской. Он не позволил себе ни одного жеста, способного натолкнуть на мысль, что мы были чем-то связаны или даже просто знакомы.

В голове грохотали пророческие слова отца, в сердцах брошенные сегодняшним утром.

Как ты думаешь, что случится, если о тебе узнают? От тебя избавятся! Немедленно.

Если бы папа догадывался, что говорил «под руку», наверное, вообще бы промолчал.

– Узнаешь, Вудс? – ухмыльнулся Йен.

– А должен? – Кайден оглядел меня с головы до пяток. – Значит, она двуликая?

– Точно.

– И у нее расцарапано лицо…

От мрачных интонаций даже я поежилась.

– Кто ее охранял? – Он бросил острый взгляд на кого-то за моим плечом, и раздалось тихое покашливание. – Ясно…

– С чего Гленны вообще решили, что нам нужен двуликий? – остановил неуместный допрос коренастый, среднего роста Вудс с черной повязкой на одном глазу, делавшей его похожим на пирата.

– Но наследник же здесь, – отозвался Йен, и только глухой не различил бы в его голосе торжества.

– Справедливое замечание, – вздохнул «пират».

Он приблизился ко мне, сжал мозолистыми, шершавыми пальцами подбородок и заставил поднять голову. Смотрел мне в лицо внимательно, но без интереса, как будто изучал неказистого пони, разве что в рот не заглядывал проверить зубы. Не знаю, что пытался обнаружить, может, думал, что у обладателей Истинного света кожа поблескивала или в зрачках подмигивали звезды.

– Утверждаешь, что она двуликая? – произнес он, дыхнув табачным перегаром. – Да ее к земле пришибет от первой же руны. Как думаешь, Кай?

– В прошлый раз эта крошка выжгла мне фамильяр, – вымолвил Йен. – Пришлось ставить новый.

– А-а-а, – протянул одноглазый. – Отчаянная, значит. И молоденькая совсем.

– Понравилась? – не удержалась я. Абрисская речь из моих уст очередной раз произвела эффект парализующего заклятья. Кривой даже в лице изменился и уронил руку.

– А ты не обманываешь, Гленн? – пробормотал он. – Она шпарит по-абрисски не хуже нас с тобой.

– Не верите? – явно оскорбился Йен.

– Ты свой лимит доверия исчерпал еще в прошлом месяце, – рявкнул на него кривой, видимо, намекая на какой-то инцидент. Похоже, опальный паладин выкрал меня исключительно для того, чтобы выиграть пару очков у правящего клана. Впрочем, его представители, явившиеся на встречу, больше всего напоминали головорезов и, похоже, ими же и являлись.

– Пусть руну начертит, – подсказал кто-то. Я бы обязательно рассмеялась, если бы от страха не тряслись коленки. Откуда им знать, что моему магическому свету не подчинялась ни одна боевая руна? С другой стороны, можно было начертить символ «огонь» и развести костер посреди холла. Спалить особняк вряд ли выйдет, но хотя бы согреюсь.

– Что скажешь, Кай? – повернулся кривой. – Лично я не рискну заставлять ее чертить светлые руны.

– Поставь ей метку, – спокойно посоветовал тот, и я оцепенела. – Если она двуликая, то сразу станет видно голубую кровь.

Кайден Вудс, ты точно шутишь! На мой яростный взгляд он не отреагировал.

– Как скажешь. Метку так метку, – пробормотал маг.

– Я сам. – Кайден отодвинул родича в сторону. Вокруг руки заклубился дымок, выплетая стило.

– Только попробуй, и я убью тебя! – процедила сквозь зубы.

Пустой, чужой взгляд, замкнутое лицо, сжатая челюсть. Роль абрисского мерзавца всегда удавалась ему с особым шиком, хоть аплодируй стоя.

– Дашь руку сама или силой?

И я протянула раскрытую ладонь, ткнула в грудь. На, подавись!

– Подними рукав, – последовал следующий приказ. Со злостью вздернула рукав пальто, обнажив тонкое бледное запястье с прожилками вен. Кайден мог легко обхватить его двумя пальцами, и еще бы запас остался.

Его руки, в отличие от взгляда, были очень теплыми. Когда стило коснулось кожи, то показалось, будто в плоть воткнулось игольчатое острие. Брызнула красноватая вспышка. Я охнула от резкой боли. Стило запнулось, мгновенно зависло в нерешительности. Ладонь Кайдена стала влажной от нервного напряжения. Он мягко сжал мне запястье, мол, потерпи немного, а потом быстро, чтобы не затягивать, заскользил по коже ранящим острием, рисуя руну «перемещение». В порезах заблестело голубоватое свечение, точно в жилах действительно текла не кровь, а расплавленный магический свет.

Он выпустил мою руку, и одежда скрыла нанесенный знак. Кровь потекла по пальцам, самая обычная, красная, как у всех, и капала на пол. Кайден наклонился, отчего наши лица оказались на одном уровне, и с сексапильной ухмылкой подлеца произнес:

– Ну, привет, двуликая.

– Пошел ты! – фыркнула я, совершенно серьезно желая врезать ему по гадской физиономии.

Нахально улыбаясь, он заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос.

– Ты такая милая, когда злишься.

Кожу на запястье покалывало, но я не чувствовала дурноты или упадка сил, сваливших меня с ног в прошлый раз. Говорят, если принимать яд по капле, то в конце концов он перестает убивать. Возможно, темная магия превратилась для меня в тот самый безопасный яд, или же все дело было в том, как наносилась руна.

Кайден выпрямился и, обернувшись через плечо, бросил:

– Мы уходим.

– Нет, приятель, постой, – осклабился Йен. – А как же моя награда?

– Награда? – Кай переглянулся с одноглазым Вудсом и спокойно бросил: – Убрать всех.

Совершенно точно, когда он подтолкнул меня в расступившееся пространство, я находилась в шоке ничуть не меньшим, нежели сами Гленны. Скольжение было мгновенным, даже в глахах помутилось, и мы переместились на заснеженный темный двор. Лицо обожгло ледяным холодом, дыхание перехватило от мороза. Я бы рухнула в снег, если бы Кайден не поддержал меня за локоть.

Страницы: «« ... 1112131415161718 »»

Читать бесплатно другие книги:

Продолжение серии бестселлеров ЛитРес. Приключения Троя продолжаются! Кровавые колдуны шаг за шагом ...
Что объединяет робких первоклассников с ветеранами из четвертого «Б»? Неисправимых хулиганов с крепк...
Скажите, вы готовы работать за бесплатно? Вкалывать на известную корпорацию без праздников и выходны...
Многие ли с уверенностью могут сказать: ни о чем в жизни не жалею, ничего переиграть не хочу, даже е...
Если хотите превратить кого-то в разъяренного тигра, просто скажите этому человеку: «Не нервничай». ...
Десять построенных храмов к концу месяца – и Кровавый Бог наберет полную силу, что может повергнуть ...