Между двумя мирами. Школа выживания Ефиминюк Марина

– Это внеклассное чтение специально для любителей скататься в Абрис, – усмехнулся Вудс. – В темном мире очень трепетно относятся к традициям. Вы сможете узнать некоторые тонкости из сочинений Эррона Вудса и тогда, может быть, в следующий раз подумаете, прежде чем запрыгнуть в магические ворота.

– Сочинения Эррона Вудса, говорите? – выкрикнул кто-то из скользящих.

– Именно.

– То есть вашего предка?

– Верно.

– Продвигаете своих, господин преподаватель? – подколол шутник.

Ответить на остроту лектор не успел – по коридору рассыпался переливчатый звон колокольчика, объявившего об окончании занятия, и народ принялся собираться. Аудитория ожила, наполнилась разговорами и движением.

– Не забудьте об эссе! – повысил голос Вудс.

Из-за мерцающей на доске руны я была не в состоянии оторвать взгляда от его фигуры и продолжала сидеть на месте, дожидаясь, когда невольное заключение закончится. Он как будто специально вложил магии больше, чем того требовала ситуация, или не умел правильно рассчитывать силу света? Можно было бы и самой потушить знак, но с такого расстояния я бы наверняка сожгла половину доски, а за порчу университетского имущества адептов отстраняли от занятий. Пришлось наблюдать, как привлекательного преподавателя окружили первокурсницы и принялись наперебой задавать незначительные вопросы.

И это было совершенно нелогично, но перед мысленным взором снова и снова появлялся Кайден в дорогущем пальто, стоящий перед раскрытыми воротами знахарского дома. Свет от фонаря на крыше шикарного экипажа озарял его замкнутое лицо, а я слишком злилась, чтобы понимать, что, кажется, начинала влюбляться в человека, способного свернуть мне шею одним неуловимым движением…

– Вы что-то еще хотели спросить, Валерия? – вывел меня из тяжелых раздумий Вудс. Он стоял внизу, возле преподавательской кафедры, прятал руки в карманах брюк и вопросительно изгибал брови.

– Вы забыли загасить руну, – сдержанно объяснила я. – Сильно обяжете, если погасите ее прямо сейчас.

Подлец даже не извинился. Прикоснулся острием стило к нарисованному знаку, по линиям пробежала искра, и символ испарился полупрозрачным дымком, а меня наконец отпустило. Тело расслабилось. Поднявшись, я сердито запихала в сумку вещи и, стуча каблуками, спустилась с верхотуры. Демонстративно избегая смотреть в сторону мужчины, мол, хватит, налюбовалась уже, попыталась проскочить к двери, но совершенно неожиданно Оливер схватил меня за локоть. Движения его оказались точны и ловки, и в них ощущалась выучка.

– Если сейчас кто-нибудь войдет, я заявлю, что вы меня домогаетесь! – возмущенно воскликнула я, когда оказалась стоящей с двумя вытянутыми руками и растопыренными пальцами. Он держал осторожно, но крепко – не вырвешься и не сожмешь кулаки.

Притворившись глухим, Вудс проверил раскрытые ладони. От догадки, что именно он пытался отыскать, меня бросило в жар. Боевой запал вмиг испарился, я оцепенела и вкрадчиво вымолвила, едва шевеля языком:

– И что, по-вашему, вы делаете, господин преподаватель?

– Так и знал. – Он усмехнулся и мягко сложил мои пальцы, позволяя скрыть отметину. – Почти незаметна.

Мы встретились глазами.

– Да кто ты вообще такой? – выдохнула я, отшатываясь от него, и бросилась вон из аудитории.

На улице уже смеркалось, в читальном зале на столах зажгли лампы, и их свет разгонял сгущающиеся тени. Тихонечко выйдя в коридор, я обнаружила Валентина, полностью поглощенного видом опустевшего двора в окне. Выглядел приятель так, словно заскочил в университет по дороге в тренировочный зал.

– Смею предположить, что ты здесь не потому, что сильно соскучился по факультету теветского права, – мой голос прозвучал в тишине неестественно громко, и Тин оглянулся. – Пришел подлизываться?

Его губы дрогнули в легкой улыбке. Глаза были настороженными.

– Лерой, как ты смотришь на дружеское свидание?

– А-а, – издевательски протянула я, складывая руки на груди, – опять не с кем поужинать?

– Кто сказал, что мы собираемся есть?

И ведь не обманул! После получаса тряски по дурной брусчатке городских переулков он привез меня в бойцовский клуб. Стоя на пороге спортивного зала и теребя ремешок сумки, я разглядывала просторное помещение с высоким потолком и со стенами, прожженными боевыми шарами. Холодный воздух был крепко пропитан мужским духом. Совершенно точно еды здесь не водилось.

– Что скажешь? – Тин опустил на пол набитый заплечный мешок.

– У меня нет слов, – покачала я головой, чувствуя себя лазутчиком на вражеской территории. – Надеюсь, ты не решил превратить меня в боксерскую грушу в отместку за то, что я тебя отшила?

– Проклятие, Лерой! Обязательно быть такой прямолинейной? – фыркнул он.

– Извини, не сдержалась, – пожала я плечами, рассматривая длинную лавку и спортивные снаряды, жавшиеся по углам. В центре зала был очерчен круг, видимо, в нем проходили спарринги. – А где все?

– Кто тебе еще нужен?

– Просто… разве по вечерам здесь не занимаются люди? В смысле много людей?

– Сегодня зал закрыли для нас. – Тин присел на корточки и принялся копаться в мешке.

– Зачем?

– Не хочешь узнать основы самозащиты?

– Никогда об этом не задумывалась…

В следующий момент в мою сторону полетела пара кожаных перчаток с обрезанными пальцами, которые надевали, чтобы во время борьбы не разбить костяшки. От неожиданности я замахала руками и сумела поймать только одну, а вторая угодила мне точно в лоб.

– Вообще-то я в юбке, – растерянно пробормотала я, поднимая упавшую перчатку.

– Мои штаны подойдут? – Тин продемонстрировал извлеченный из мешка сверток.

– Ты все предусмотрел?

– Даже прихватил перекус. Ты всегда ворчишь, когда хочешь есть.

– Ненавижу тебя.

– Знаю. – Он швырнул в мою сторону штаны, которые я едва успела подхватить за брючину. – Но переодеться все равно придется. Если, конечно, не хочешь падать в юбке. Переодевайся, я подожду снаружи.

– Придется падать?! – ужаснулась я, прижав штаны к груди.

И не зря ужаснулась. Лучше бы сразу, не вступая в переговоры, притупляющие бдительность, развернулась и бросилась наутек, потому что за следующий час на моем теле, кажется, не осталось живого места. Зато обнаружилось столько болевых точек, сколько у нормального человека просто не могло быть. Конечно, никто и не говорил, что я нормальная. Девушка в собственном уме никогда бы не позволила такого издевательства!

– Светлые духи, Тин! Обязательно меня избивать? – простонала я, лежа спиной на ледяном полу и глядя в желтоватый потолок с кривыми трещинами. – Просто позволь мне умереть тихо и мирно, прямо на этом полу. Клянусь, я не стану приходить к тебе во сне и мстить.

– Ты просто невнимательна, Лерой, – склонился надо мной Тин и протянул руку.

– Нет, я отказываюсь подниматься!

– Вставай, Тихоня!

Кряхтя, как старуха, я кое-как встала, потерла ушибленную при падении пятую точку. Наверняка завтра в том месте появится черный синяк. Каждый мускул на теле требовал лечь обратно, закрыть глаза и притвориться мертвой.

– Повторим еще раз. – Изувер одарил меня неодобрительным взглядом. – Все, что тебе надо, – это возможность убежать. Бьешь и бежишь. Доберешься до двери, тренировка закончится.

– А если я к ней тихонечко поползу на карачках, это засчитается?

– Нападай, Лерой!

– Снова?

– Вспомни, что я тебе показывал. – Тин опустил руки, открываясь для удара.

– Показывал?! Как можно что-то увидеть, если все время падаешь?

В следующий момент я захлебнулась словами, потому что оказалась прижатой спиной к твердой груди. Рука Тина нешуточно сжимала мне горло, не давая вздохнуть. Я замычала, попытавшись вырваться.

– Тебе не хватает внимания, Лерой! Ты должна защищаться!

Секундой позже я со всей силы ударила его по голени. Тин крякнул, ослабил хватку. Удар в живот, в челюсть, подсечка… Валентин Озеров, до блеска отполировавший грязный пол моей спиной, сам оказался опрокинутым на лопатки.

– Так защищаться? – ухмыляясь, я склонилась над поверженным противником. – Господин боевой маг, вам помочь подняться?

Секундой позже Тин крепко схватил меня за предплечье и с силой дернул. Совершенно по-девчачьи взвизгнув, я плюхнулась на него сверху. Головокружительный разворот – и меня пригвоздило к полу жилистым разгоряченным телом. Руки оказались заломленными над головой, ноги – сжатыми его коленями. Противник склонился надо мной. Светлые волосы выбились из хвоста, на виске от напряжения бугрилась вена. Глаза горели весельем. Запыхавшиеся, мы оба тяжело дышали.

– Ты забыла второе правило, Лерой, – произнес он. – Убегать.

– Куда убежишь из Абриса?

– Даже в Абрисе можно найти безопасное место. – Тин откатился от меня, уселся, скрестив ноги, и потер челюсть. – Проклятие, у тебя тяжелая рука.

– Вообще-то это был мой локоть, – поправила я.

Чуть позже мы устало сидели у холодной стены и, передавая друг другу флягу, прихлебывали восстанавливающий силы отвар. Светильники были притушены, и обшарпанный зал утопал в полумраке.

– Было больно выжигать боевую руну? – разглядывая черное от темноты слепое окно, спросила я.

– Не больнее, чем когда мне жгли спину в Абрисе, – сдержанно отозвался Тин.

– Не жалеешь, что поставил ее?

– Нет. – Он покачал головой и бросил на меня быстрый взгляд. – Вначале было сложно управлять агрессивным светом. Дар не слушался, пришлось на пару месяцев отказаться от бытовой магии и много тренироваться. В конце концов Истинный свет подчинился. Почему ты спрашиваешь? Хочешь поставить после выпуска?

Я дернула плечом, не подтверждая, но и не опровергая его слов.

– С отцом уже обсуждала? Ты талантливый артефактор, Лерой…

– Да знаю я, что с боевой руной смогу создавать только оружие, – в моем голосе прозвучало раздражение.

– Ты ненавидишь оружие.

– Откровенно говоря, Тин, я много чего ненавижу. Чувствовать себя беззащитной в том числе.

– Не злись, Лерой. – Он потрепал меня по коленке. – До окончания университета еще два года, прорва времени, чтобы хорошенько подумать и взвесить все за и против.

– Ты взвешивал прежде, чем поставил?

– Нет. – Тин помолчал и добавил, словно резанул по живому: – Но я и не придумывал красивой магии, как это делаешь ты.

Некоторое время мы молчали. И вечер казался таким томным, словно взятым из нашего общего прошлого, когда я еще не насочиняла глупостей, обрядив Валентина Озерова, обладателя на редкость паршивого характера, в белые одежды светлого духа, и не начала испытывать в его компании смущения. Мне нравилось, что рядом с ним сердце перестало болезненно сжиматься, а прикосновения больше не вызывали трепета.

– Я решил погасить обручальную руну, – вдруг огорошил он меня.

Едва не подавившись питьем, я уточнила:

– Говоря погасить, ты имеешь в виду разорвать помолвку?

– Угу.

– Вы с Клариссой поссорились?

– Мы не ссорились. Просто… – Он устало запрокинул голову и тяжело вздохнул. – Думаю, что поторопился. Клара возвращалась в столицу, а я смотрел, как она входит в ворота, и испытывал облегчение.

– Может, у тебя истерика перед свадьбой? Ну вроде страха перед переменами? Как у невест, когда они подхватывают юбки и бросаются наутек от обручальной чаши.

Валентин растер лицо ладонями и признался:

– У меня портится настроение, когда представляю, что мы не сможем с ней сидеть за одним столом, чтобы не вгрызться друг другу в глотки, как мои родители.

– А когда ты выжигал руну, выходит, умирал от любви? – усмехнулась я. – Тебе стоит уже повзрослеть, Тин. В жизни так не бывает: захотел – обручился, захотел – передумал. Поставь себя на место Клариссы. Уверена, что она будет в шоке.

– Проклятие, Лерой, ты знаешь, как заставить человека почувствовать себя дерьмом! – рассердился он.

– Не вынуждай меня извиняться за правду. Будь на твоем месте чужой человек, я бы сказала: «Вперед, делай, как хочешь», но ты мой друг и имеешь право на честность.

Понимая, что еще пара фраз, и мы, едва-едва заключив шаткий мир, снова рассоримся в пух и прах, я поднялась на ноющие от усталости, натруженные ноги, подхватила сумку с вещами. Если завтра удастся сползти с кровати, то буду считать себя героем.

– Схожу в купальню и поедем домой.

Неожиданно Валентин схватил меня за руку, заставляя остановиться.

– Я скучаю по тебе, Лерой, – его голос звучал глухо. – Скучаю по нашим разговорам, по этим твоим дешевым едальням, даже по твоему вечному ворчанию. Куда ты исчезла?

Внутри неожиданно шевельнулась досада.

– Я никуда не исчезала, просто ты был слишком занят, – освободившись, я направилась к приоткрытой двери в купальню.

– Похоже, у тебя действительно кто-то появился, – полетело в спину. – Но где он сейчас? Почему этот парень не помогает, когда ты в беде? Почему оставил тебя одну?

Когда я обернулась, обнаружила, что Тин поднялся, словно собирался за мной бежать.

– Он не живет в Кромвеле.

Глупее оправдания не придумаешь.

– Да, я слышал. Во Фратске. Но, Лерой, разве Фратск находится на другом континенте или в Абрисе? – с обвиняющей интонацией высказал он, и у меня вырвался ироничный смешок. – Ничтожное расстояние, полминуты в магических воротах. Как он позволил тебе пройти через похищение в одиночку?

Глубоко вздохнув, я произнесла:

– Некоторые ничтожные расстояния очень трудно преодолеть, Тин. Даже если идти навстречу друг другу.

– Вы расстались, – резюмировал он. – Лерой…

– Парень, решивший разорвать помолвку через три месяца после обряда, хочет мне посочувствовать? Ты сам хорош, Валентин Озеров!

А в следующий момент я вдруг оказалась в объятиях лучшего друга. Сжавшись, уперлась ладонями в грудь Тина, готовая в любой момент его оттолкнуть, но он просто гладил мои растрепанные волосы, успокаивая, как маленького ребенка.

Рано утром, когда в окне забрезжил серый полупрозрачный свет, в комнату прошмыгнула Крис, как всегда сбежавшая из молельни. Шурша, как мышка, она стала быстренько раздеваться. Сквозь сон до меня доносились ее едва слышные ругательства.

– Входную дверь закрыла? – промычала я хриплым ото сна голосом, не открывая глаз.

– И даже руну охранную пробудила, – пропыхтела она и, подобравшись к кровати на цыпочках, скользнула под одеяло. – Холодно-то как!

Она и сама пахла осенним холодом и лавандовым мылом. Ноги и руки оказались ледяными. Минуту спустя, пригревшись, Крис сладко засопела, уткнувшись в подушку, зато у меня сон как рукой сняло. Некоторое время я лежала, прислушиваясь к тишине, а потом все-таки сдалась и, кряхтя, слезла с кровати. После тренировки ныла каждая мышца. Удивительно, как получилось добраться до кухни.

По-стариковски покряхтывая, я доковыляла до очага и уже собралась пробудить руну, чтобы зажечь огонь, как взгляд упал на кухонный стол, заваленный раскрытыми учебниками и блокнотами. На стопке книг примостился старинный фолиант в кожаной обложке, тот самый, выроненный мною в доме Исаи Гленна. Сердце замерло. Не веря собственным глазам, я бросилась к столу и осторожно, точно книга кусалась, дотронулась до переплета с абрисским названием.

Как она оказалась в моем доме, если осталась в параллельном мире?

– Крис, вставай! – громко позвала я подругу и, схватив книгу, бросилась в спальню. За спиной раздался грохот полетевшей на пол стопки учебников.

– Отец пришел?! – Подруга испуганно подскочила и, мгновенно слетая с кровати, бросилась к стулу с одеждой.

– Эту книгу ты принесла? Ты скользила в Абрис? Или встречалась с Аглаей и она велела отдать ее мне?

– Почему ты истеришь, Лерой? – удивленно моргнула она.

– Просто ответь, ты была в доме Исаи Гленна?

– Ты о чем вообще?

– Об Абрисе!

– Вообще-то книга лежала на крыльце. На улице идет дождь, я решила, что она испортится, и занесла в дом. Довольна?

– Тогда откуда она? – опешила я.

– А мне почем знать?! – Подруга начала со злостью натягивать узкие леггинсы.

– Куда ты собираешься?

– В молельню! – рявкнула она, путаясь в вороте традиционного платья – серого балахона с вышивкой. – Идея послушать проповедь о дружбе и любви вдруг перестала казаться тошнотворной!

Я перекрыла ей проход. Крис дернулась в одну сторону, в другую, рыкнула от злости.

– Отойди с дороги, Валерия Уварова, пока я не ударила тебя светочем!

– Ты не умеешь делать светочи.

– Научусь! Немедленно, прямо сейчас!

– Не стоило на тебя срываться! Прости! – протараторила я. – Просто эта книга сводит меня с ума!

Она уперла руки в бока, сдула со лба рыжую прядь.

– Обещаю, что приготовлю на завтрак глазунью с зеленью и дам тебе поспать до обеда! – Это был откровенный подкуп.

– И сладкий чай с ромашкой, – сдалась она.

– Договорились, – широко улыбнулась я.

И тут сверху прозвучали шаги. Похоже, поскандалив, мы разбудили «господина преподавателя».

– У вас появились соседи? – округлила глаза Крис.

– Один. Сосед, – поправила я. – Оливер Вудс.

– Тот горячий препод с кафедры истории?! Охренеть! – взвизгнула она и тут же прикрыла рот ладошками.

Могу поклясться, что со второго этажа донеслось сдержанное покашливание.

– О нем говорят на каждом углу! – горячо зашептала Крис, начиная вновь стягивать одежду. – Я сама была бы не против повторить курс по традициям, но в этом семестре надо сдавать творческий проект, придется чертить до кровавых мозолей. Кстати, ходят слухи, что вы друг к другу неровно дышите и все время цапаетесь на лекциях. Теперь понимаю почему. Если бы я жила с таким горячим мужиком в одном доме…

– Спи, Крис, – перебила я и решительно вышла из комнаты.

– А ты что собралась делать? – крикнула она.

– Кое-что выбросить…

От книги было проще избавиться, чем возвращать в хранилище. Если засечет смотритель, то проблем не оберешься – он даже должников называл воришками. Я намеревалась вышвырнуть фолиант в мусорный ящик и навсегда забыть о странных событиях, с ним связанных, как о страшном сне.

На улице действительно шел дождь, мелкий и холодный. Плотная завеса серых облаков скрыла небесный город. Мрачный, тронутый осенним увяданием сад куксился, осыпал голову крупными дождевыми каплями. Садовая дорожка хлюпала под ногами.

Проходя мимо лестницы в мансарду, под которой была спрятана ведьмовская метка, я помедлила в нерешительности. Теперь, когда в доме появился чересчур внимательный к мелочам жилец, росчерк мог навлечь на меня еще большие неприятности.

Был ли день достаточно паршив, чтобы разорвать еще и эту ниточку, соединявшую меня с Абрисом?

Решительно забравшись под лестницу, я отыскала метку с темными следами моих собственных пальцев. Надо было жечь быстро, пока не передумала. Ладонь легла на росчерк, и вдруг перед мысленным взором неожиданной вспышкой появился четкий образ Кайдена. Серые серьезные глаза, колечко в губе, темные волосы… Я резко отдернула руку, выронив разнесчастную книгу с рунами в мокрую траву.

– Обалдеть!

В прошлый раз подобных фокусов не происходило!

Ладонь снова легла на метку, в голове мелькнуло знакомое лицо, а секундой позже меня резко швырнуло вперед, словно кто-то дернул за руку. Неожиданно к глазам приблизился пол, и я с оглушительным грохотом растянулась посреди чужой комнаты.

– Валерия?! – прозвучал изумленный голос соседа.

Проклятие! Это была мансарда!

– Твою ж мать! – вырвалось у меня.

Завозившись на полу в безуспешной попытке подняться, я запуталась в длинной кофте, словно муха в паутине, и в конце концов замерла. Оставалось только жалобно смотреть снизу вверх на остолбеневшего Оливера.

На грохот он явно выскочил из купальной комнаты. Обнаженное тело прикрывало кое-как замотанное вокруг бедер полотенце. С мокрых волос стекала вода, на скульптурном крепком торсе блестели капельки влаги. Ребра пересекал тонкий шрам. Кто бы сомневался, что «господин преподаватель» находился в отличной, совершенно неподобающей преподавателю форме. Не придумав ничего получше в столь идиотской ситуации, я подняла руку и выпалила:

– Утречка, господин преподаватель!

И в этот момент с его бедер стало сползать полотенце, не иначе как тоже изумилось невообразимой соседской наглости. Выругавшись сквозь зубы, Оливер едва успел подхватить тряпицу, лишив меня возможности обозревать его тело во всей первозданной красе, и процедил:

– Вон!

Он с яростью шибанул дверь в купальню, едва не снеся ее с петель. Не сомневаюсь, что грохот разбудил даже Крис, мирно посапывающую в моей кровати.

Позабыв про ноющие мускулы, я на удивление ловко поднялась и, вместо того чтобы сбежать домой, подскочила к банной комнате, горя нестерпимым желанием не затягивать с объяснениями.

– Послушайте, господин преподаватель! Не подумайте ничего плохого! Я случайно тут у вас на пол приземлилась. Мне для курсового проекта приходится изучать действие магических ворот. Кто бы мог подумать, что они перенесут меня прямехонько в вашу спальню? Какая нелепость! Ха-ха! Эй, господин преподаватель, вы меня слышите?

Даже мне было очевидно, насколько несуразно прозвучала ложь! Но подтверждая истину, что одна совершенная глупость тянет за собой десяток идиотских поступков похлеще, я громко постучалась. С другой стороны что-то со звоном упало на пол, видимо сорванный шпингалет, и дверь легко распахнулась, открывая потрясающий вид на полностью обнаженного мужчину, поспешно вытиравшего мокрые волосы.

Мы оба оцепенели. Я – с открытым ртом. Он – с поднятыми руками, точно специально демонстрируя натренированное тело. Взгляд медленно скользнул по поросшим темными волосками ногам и, как приклеенный, остановился на том самом месте, которое у статуй стыдливо прятали под лоскутами. Тут мне, как воспитанной девственнице, следовало покраснеть и упасть в обморок, но, сама от себя не ожидая, я облизнула губы и неприлично громко сглотнула. Выронив полотенце, молниеносным движением Оливер прикрыл мужское достоинство ладонями.

– Клянусь, мне не с чем сравнивать! – подняла я руки.

В лице онемевшего от изумления мужчины появилось такое выражение, что стало ясно, если бы он был облачен хотя бы в фиговый листочек и имел возможность свободно двигаться, то первым делом свернул бы мне шею.

– Хотя сравнивать неприлично, да? – попятившись, пробормотала я и бросилась наутек.

Вылетела под дождь, скатилась с лестницы, до звездочек ударившись копчиком о последнюю ступеньку. Прогрохотав по деревянному полу веранды, ворвалась в дом и закрыла дверь на засов. Прислонившись спиной к стене, я съехала на пол и спрятала лицо в ладонях. Однако стоило закрыть глаза, как перед мысленным взором возникало мужское тело.

– Кто-нибудь, убейте меня! – простонала я, растирая глаза, но образ точно отпечатался в подсознании и вылезал во всех привлекательных и шокирующих подробностях.

Из комнаты вышла заспанная Крис и, зевнув, промычала:

– Наверху так грохотало, что весь сон пропал. А ты чего сидишь на полу как бедная родственница?

Тут раздался категоричный стук во входную дверь, а следом прозвучал голос Оливера, пугающий ледяным спокойствием и тем самым мягко намекавший, что его обладатель в ярости:

– Валерия, открой.

– Лерой? – округлила подруга глаза. Я подскочила к ней с таким проворством, точно подо мной распрямилась тугая пружина, и заткнула ей рот ладонью. Крис протестующее замычала, пытаясь отбиться.

– Умоляю, тише!

– Ты его ограбить попыталась? – прошептала она, отталкивая мою руку.

– Лучше бы ограбить!

– Абрисские демоны! Ты пыталась взять его силой, а он защищался?

Оттого, насколько подруга оказалась близка к истине, просто пытаясь хохмить, у меня вырвался испуганный смешок.

– Не спрашивай! Я не смогу пережить этот позор дважды! – пробормотала я, чувствуя, как у меня горят не только щеки, но даже уши.

– Валерия, глупо прятаться. Я знаю, что ты в доме, – сдержанно позвал сосед, стоя под дверью.

Подруга округлила глаза, и я прижала палец к губам, уговаривая ее держать язык за зубами. Наконец он ушел. Хотелось верить, что мужчина решил, будто дом опустел, а опростоволосившаяся соседка провалилась от стыда под землю и ее не стоило поджидать в саду, чтобы высказать накипевшее.

Когда, выждав время, я короткими перебежками вернулась под лестницу, оказалось, что книга исчезла. Не оставалось сомнений, сборник темных рун забрал Оливер. Значит, росчерк абрисского ведьмака он тоже видел. Как любой светлый маг, он был обязан избавиться от метки, так жителям Тевета велел закон и здравый смысл, но она по-прежнему украшала стену старого дома.

Дождь всю ночь частил по мостовым и тронутым увяданием садам, угомонился только к следующему утру. Жители квартала Каменных горгулий отсиживались дома перед каминами. По безлюдным улицам гулял ветер, и в холодном воздухе ясно ощущалась осень, стремительно набиравшая силу. Я бы тоже не казала носа за дверь, но при пустом холодильном шкафу и с хлебным коробом, печально усыпанным окаменелыми крошками, сила притяжения к продуктовым лавчонкам становилась практически нереальной. Такой, думается, даже в магических воротах не имелось.

Прихватив зонтик и корзину для продуктов, я поскорее прошмыгнула к калитке, а потом припустила к торговой площади квартала с таким проворством, словно за мной гнался сам господин преподаватель в черном плаще на голое тело и желал продемонстрировать – кхм – мужское «хозяйство». Безусловно, я оглядывалась несколько раз, проверяя почти безлюдную улицу, не потому, что эта мысль казалась мне исключительно привлекательной.

В булочной было тепло, сладко пахло свежим хлебом и горячей сдобой. Обычно в лавке толпился народ, но паршивая погода распугала покупателей. Я как раз протягивала монетки за длинный батон с хрусткой корочкой, когда открылась входная дверь, брякнул колокольчик, а следом прозвучал до боли знакомый спокойный голос:

– Здравствуйте.

Рука дрогнула, мелочь рассыпалась. Несколько монеток звонко покатились по полу. Ругнувшись сквозь зубы, я моментально нырнула под прилавок и даже успела подхватить пару медяков, прежде чем они провалились между половицами, но один проворный четвертак, точно живой, ускользнул из-под пальцев и врезался в начищенную мужскую туфлю. Пока я тянулась, стоя на коленках, Оливер монетку поднял.

– Доброе утро, Валерия, – произнес он. Клянусь, сама не ожидала, что вздрогну!

И почему каждый раз, когда мы сталкивались, я обязательно валялась у него в ногах? Какая-то дурацкая традиция. Чувствуя, как заливаюсь краской, я задрала голову.

– Господин преподаватель?

– Вам помочь? – Изогнув брови, он смотрел на меня сверху вниз.

– Как-нибудь сама… – Поднявшись, я с излишним старанием принялась отряхивать коленки, лишь бы не смотреть ему в лицо, и не только в лицо. – Какая неожиданная встреча!

Вот уж точно неожиданная! В квартале три пекарни. Тебе, господин преподаватель, было сложно завернуть в булочную на соседней улице?

– Как приятно вас видеть таким… – Я запнулась, пытаясь подобрать слова, но перед глазами, как будто на соседе не было несколько слоев одежды, снова возник отличный пресс и несколько размыто – то самое место, которое чуть позже оказалось спрятанным под ладонями. – Таким одетым!

Он кашлянул в кулак.

– Мне тоже приятно видеть тебя именно в булочной…

– Аж не верится, правда?

Проклятие! Мы были такие неестественно вежливые, будто случайно переспали, а теперь не знали, как смотреть друг другу в глаза! Судя по глумливой ухмылке булочника, он точно решил, что переспали мы не раз, а два – за раз, а может, и поболе. И даже не в добропорядочной миссионерской позе.

С милой улыбкой я протянула раскрытую ладонь и, получив непонимающий взгляд, произнесла: