Именинница Дуглас Пенелопа

Глава 3

Пайк

Я просыпаюсь, медленно поднимая отяжелевшие веки, пока тускло освещенная комната не перестает расплываться перед глазами.

На улице еще темно. Обычно я встаю не раньше половины шестого. Так почему…

Ой, подождите-ка. Ворча, я открываю глаза немного шире и замечаю слабые отсветы, танцующие на стене спальни.

Капли дождя. Вот черт. На улице день, просто небо затянуто тучами.

Переворачиваюсь на спину и, прищурившись, вглядываюсь в потолок. И тут же слышу стук капель по водосточным желобам.

Я вздыхаю. Черт возьми, что за напасть. Протираю глаза, пытаясь стереть остатки сна, а затем смотрю на часы на прикроватной тумбочке: 5:29.

Да уж, как всегда.

Я давно отказался от будильника, потому что привык просыпаться каждый день в одно и то же время. Поэтому устанавливаю его просто на всякий случай. Протянув руку, нажимаю на кнопку сбоку, чтобы отключить звонок, пока он не сработал.

Из-за дождя придется приостановить стройку, и это собьет весь график. Мне нужно появиться на работе примерно через полтора часа, но половина парней, скорее всего, позвонит и поинтересуется, стоит ли выходить на всю смену в такую погоду и можно ли остаться дома, чтобы поваляться в постели.

Вот только их ждет разочарование. Мы найдем над чем поработать сегодня, потому что мне не хочется портить весь день сыну своим видом, если придется торчать дома. Лучше уж отправлюсь на стройку.

В детстве Коула все было по-другому, и между нами существовала крепкая связь. Мы многое делали вместе, часто общались, и он хотел проводить побольше времени со мной, но потом она добралась до него. Мать Коула знает, что может влиять на меня лишь через него, и с радостью воспользовалась этой возможностью. Она манипулировала сыном словно шахматной фигурой. И в конце концов он поверил в то, что я был злодеем, а она – невинной жертвой. Будто в ее поступках не было ничего плохого, а в моих – ничего хорошего. Поэтому через какое-то время я решил просто оставаться рядом, в надежде, что со временем Коул поумнеет, мы преодолеем это и рано или поздно он разгадает ложь в словах матери, независимо от того, сколько терпения и аргументов для этого потребуется.

Поэтому нам повезло, что Джордан поселится с нами. Она станет хорошим буфером в наших отношениях.

Несмотря на то что меня выбило из колеи, когда я узнал, кто она такая. Я закрываю глаза тыльной стороной ладони и вспоминаю ту ночь.

Мне было весело с ней в кинотеатре. Ее остроумие, чувство юмора и то, как просто мы нашли общий язык. Джордан легко расслабилась рядом со мной во время фильма, и это выглядело так естественно.

А как она мне улыбалась…

Нет, я не позвал бы ее на свидание, она слишком молода, к тому же сразу обмолвилась, что у нее есть парень.

Но эта мысль возникла у меня на пару мгновений. Ведь Джордан такая классная.

Неудивительно, что я почувствовал злость, когда узнал, кто она такая.

Помню, как сжал челюсти, подслушав ее телефонный разговор. Я разозлился, потому что позавидовал сыну. Да я бы позавидовал любому девятнадцатилетнему парню, которому посчастливилось бы встречаться с Джордан.

У нее безупречная кожа и дерзко вздернутый нос. А еще восхитительная нижняя губа, которая притягивала мой взгляд, и, уверен, она это заметила.

А как она откинула голову на спинку кресла, положила ноги на впереди стоящее сиденье и так удобно устроилась рядом.

Кажется, ей тоже было комфортно со мной.

Вот только девушка моей мечты под запретом. Она принадлежит Коулу, и ей всего девятнадцать. Так что у меня нет никаких шансов.

Она ребенок, и мне следует запрятать свои мимолетные грязные мысли подальше.

Телефон начинает вибрировать на тумбочке, я тянусь за ним, а затем смотрю на экран.

С губ тут же срывается стон. Только не это.

Но я все же поднимаю трубку и, закрыв глаза, прижимаю сотовый к уху.

– Рановато для звонка, тебе не кажется?

В ответ раздается знойный, сексуальный и отрепетированный смех моей бывшей, Линдси. Эта женщина привыкла получать то, чего хочет, от любого.

Ну, почти любого.

– Но ведь ты уже не спишь, – дразнит она.

Я сдерживаю смешок. Некоторые женщины, став матерями в юности, позже жалеют, что упустили свою молодость. Вот только к Линдси Кенмонт это не относится. Она не упустила ни мгновения, потому что не сдерживалась ни во время беременности, ни когда Коул был малышом.

– Как он? – спрашивает она.

Зевнув, я отбрасываю одеяло, свешиваю ноги с кровати и сажусь.

– Накормлен, в тепле и безопасности. – Я провожу рукой по волосам. – Это все, в чем я сейчас уверен. – Но потом добавляю: – Кстати, меня удивило, что ты не стала возражать.

– Так вот почему ты предложил ему переехать? Надеялся, что на самом деле этого не произойдет? – требовательно спрашивает она. – Я не против, что он поживет с тобой. Самое время тебе взять за него ответственность.

Самое время мне… Господи. Я смеюсь себе под нос и, покачав головой, встаю с кровати.

– Так что ты хотела, Линдси? Знаешь ведь, что я не люблю начинать свой день с разговора с тобой.

На мгновение в трубке повисает тишина.

– О, ты и сам знаешь, чего я хочу, – отвечает она с вновь появившимися дразнящими нотками в голосе.

И, несмотря на презрение, которое я испытываю к ней сейчас, кровь вопреки рассудку все же устремляется к моему паху. В конце концов, когда-то нам с ней было весело.

И мое тело это помнит.

К тому же я уже давно ни с кем не спал.

Но я не настолько отчаялся, чтобы воспользоваться этим приглашением. Во всяком случае, пока.

– Так вот в чем дело? – Прижав телефон плечом к уху, я поднимаю джинсы со скамьи в изножье кровати и натягиваю их. – Думаешь, я примчусь к тебе, когда ты порвешь с очередным парнем, напьешься и захочешь потрахаться?

– А почему бы и нет? – парирует она. – Неважно, кто появляется в наших жизнях, но всегда останется то, что у нас получается лучше всего, верно?

– Конечно, Линдси. – Мой голос просто сочится сарказмом.

– Ты же ни с кем не встречаешься? – спрашивает она, хотя и сама знает ответ. – К тому же мы не раз прыгали в постель друг к другу за все эти годы, чтобы немного выпустить пар. И не помню, чтобы ты возмущался.

– Ага, – тяжело вздыхаю я. – Но это связано лишь с отсутствием выбора. Мы живем в маленьком городке, ты и сама это понимаешь.

– Засранец.

С губ невольно срывается смешок. Следует отдать ей должное: обычно эта женщина не скупится на оскорбления.

Но, если честно, она права. После нашего расставания, когда Коулу исполнилось два года, мы все же встречались время от времени. Но и я не соврал. Несмотря на отличный секс и ее великолепное тело, мы ладили, лишь находясь в одной кровати, поэтому я возвращался, только когда не было другого выбора. В нашем городке каждая вторая женщина – чья-то сестра или дочь, поэтому, если вы решите трахнуться с ними, будьте любезны через какое-то время надеть им кольцо. А к этому я не готов. Особенно после того, как в девятнадцать лет стал отцом. Если когда-нибудь от меня и забеременеет еще одна женщина, то это будет моя жена. А ею станет только та, кем я не смогу насытиться.

Да, я хочу еще детей. И всегда хотел. Но в свои тридцать восемь, за два года до сорока, понимаю, что Коул, скорее всего, останется моим единственным ребенком. Я слишком стар, чтобы начинать все сначала.

– Ну давай же, – уговаривает она. – Что ты теряешь? Я же знаю, ты помнишь, как нам хорошо вместе. И как тебе все это нравилось, Пайк. Помнишь то лето, когда мне было семнадцать? Это лучшие воспоминания в моей жизни.

Да, но не те, что появились после.

– Помнишь, как мы с тобой занимались сексом под одеялом на диване, пока родители спали наверху? – интересуется она, словно я мог это забыть. – К тому же я знаю, что у тебя все еще очень хороший аппетит.

Возбуждение опаляет мою кожу, и я замираю.

– Приходи ко мне, трахни меня, – уговаривает она.

Я недолго раздумываю над ее предложением, но затем качаю головой. Оно заманчивое. И мое тело хочет этого. К тому же стоит признаться хотя бы самому себе, что я чертовски одинок, и, если задуматься над этим хоть на секунду, на меня накатывает тоска. Я слишком часто просыпаюсь в пустой постели, что мне совершенно не нравится.

Но от этого предложения откажусь. Устал переступать через свою гордость всякий раз, когда она зовет меня.

– Мне пора на работу.

Я вешаю трубку, прежде чем успеваю передумать, засовываю мобильник в задний карман и иду к комоду за футболкой. Но тот снова гудит.

– Какая же она упертая, – ворчу я и вытаскиваю телефон из кармана.

Но на этот раз на экране отображается имя Датча. Я принимаю звонок и прижимаю трубку к уху.

– Да.

– Идет дождь.

– Да неужели? Ты не шутишь? – смеюсь я, натягивая футболку через голову. – Да ты капитан Очевидность.

– Выгляни в окно.

Я замираю, и каждый мускул в теле мгновенно напрягается. Черт побери. По его тону несложно догадаться, что я там увижу, но все же подхожу, отодвигаю занавеску и вглядываюсь в утреннее небо.

– Черт.

По обеим сторонам дороги несутся стремительные потоки дождевой воды, которые сбивают побелку с бордюров и скрываются в стоках ливневой канализации. Сама улица превратилась в оркестр. Капли барабанят по земле и капотам автомобилей, а дождь такой сильный, что едва можно рассмотреть дом, стоящий напротив.

– Мы с ребятами договорились встретиться в магазине, – говорит Датч. – Хотим закупить брезент и мешки с песком, а затем отправиться на стройку.

– Буду через двадцать минут, – отвечаю я, и мы одновременно кладем трубки.

Достав из ящика несколько пар носков, вновь прячу телефон в карман и, быстро почистив зубы, выхожу из комнаты. Я шагаю по коридору мимо пустой спальни, общей ванной и закрытой двери второй спальни, тут же вспомнив, что она больше не пустует.

Но стоит мне добраться до лестницы, как в нос ударяет сладкий и пьянящий запах, заставляющий кожу гудеть. Я останавливаюсь и делаю глубокий вдох. Желудок тут же напоминает о том, что его неплохо бы чем-то наполнить. Вчера Джордан задула свечку после ужина. Неужели она оставила одну гореть на всю ночь? Видимо, стоит поговорить с ней об этом. Помимо того, что это небезопасно, мне совершенно не хочется, чтобы из-за всей этой ароматерапии мой желудок думал, что в доме есть черничные кексы, хотя это не так.

Ступени скрипят под ногами. Оказавшись на первом этаже, оглядываюсь по сторонам и замечаю, что в гостиной горит свет, а из кухни доносится тихая музыка.

Войдя на кухню, вижу Джордан, сидящую в темноте за кухонным островком. Она расположилась перед ноутбуком, зажав в ладонях чашку кофе.

Я замираю на мгновение, удивляясь, насколько по-другому она сейчас выглядит: глаза мерцают в тусклом свете экрана, а лицо окутано паром, поднимающимся от кружки. Пряди светлых волос, выбившиеся из небрежного пучка на макушке, обрамляют щеки девушки. Она вытягивает губы и дует на кофе, чтобы остудить его.

Узкий подбородок, длинные ресницы, маленький носик и… Прежде чем я успеваю себя остановить, мой взгляд скользит к ее безупречным, гладким, загорелым ногам, которые виднеются из-под коротких пижамных шорт. Возбуждение тут же ощущается в животе, и я, нахмурившись, отворачиваюсь в сторону.

Как она может быть ровесницей моего сына? Коул – всего лишь ребенок, а она… тоже еще ребенок.

Это так странно. Предыдущая подружка Коула носила брекеты. И теперь меня выбивает из колеи, что он встречается с девушками моего типажа.

– Доброе утро, – говорю я, проходя мимо нее к кофемашине.

Краем глаза замечаю, как Джордан поднимает голову.

– Доброе утро, – тихо и хрипло отвечает она.

А затем до меня доносится звук захлопывающейся крышки ноутбука, когда я кладу капсулу с кофе в машину и подставляю металлическую кружку. Оглянувшись, вижу, как Джордан тихо встает со стула и поднимает ноутбук с блокнотом.

– Тебе необязательно уходить, – говорю я. – Все равно мне скоро на работу.

Джордан натянуто улыбается и, не глядя на меня, продолжает собирать вещи, а затем берет и кофе.

– Давно проснулась? – спрашиваю я.

– Я чутко сплю. – Наконец она смотрит на меня и смеется над собой. – Так что в грозу мне приходится несладко.

Я понимающе киваю. Мое мучение – это жара. Чтобы хорошо спать, мне приходится устанавливать кондиционер на восемнадцать градусов каждую ночь. На языке вертится вопрос, не замерзла ли она сегодня, но понимаю, что ее ответ ничего не изменит. Если я подниму температуру, то не высплюсь, к тому же она знает, где лежат запасные одеяла.

Какое-то время мы молча смотрим друг на друга, а потом она указывает на плиту за моей спиной.

– Я приготовила черничные кексы. Угощайся, если голоден, – говорит девушка. – Они из готовой смеси, но получились неплохо.

Я поворачиваю голову и вижу на плите поднос для маффинов, которого у меня точно не было, и в каждой его чашке лежит золотистый кекс. Скрыв улыбку, я протягиваю руку и беру один из них. Оказывается, дело вовсе не в ароматических свечах. Думаю, мне нравится эта девушка.

Джордан поворачивается и направляется в коридор, и я говорю ей вслед:

– Можешь разбудить Коула? Дождь разрушил наши рабочие планы. Мы все еще заливаем фундамент, поэтому мне понадобится его помощь, чтобы перетаскать мешки с песком сегодня.

Она с любопытством смотрит на меня.

– Фундамент?

– Да, для здания, на строительство которого у меня заключен контракт, – уточняю я. – Из-за погоды мы не сможем сегодня работать, но нужно убедиться, что подвал не затопит. Поэтому мне понадобится его помощь.

Замешательство на ее лице исчезает, сменяясь пониманием.

– Конечно, я его разбужу.

Кивнув, Джордан выходит из комнаты, и через секунду ее стремительные шаги уже слышны на лестнице.

Если бы она все еще спала, мне бы, наверное, и в голову не пришло попросить Коула о помощи, но не хотелось отказываться от такой возможности. Если бы об этом попросил я, он, скорее всего, разозлился бы. А если попросит она, то реакция может оказаться другой.

Кроме того, сын понимает, что это часть соглашения. Они с Джордан должны поддерживать порядок, помогать с готовкой, прибираться во дворе и помогать мне во всем, а я в ответ не беру с них ни цента за проживание, чтобы они смогли накопить деньги и встать на ноги. Как видите, я прошу не так уж много.

Закрыв термокружку, я кладу в машинку еще две кофейные капсулы, чтобы наполнить термос, а затем несу все в прихожую, где уже стоят рабочие ботинки. Сажусь на банкетку, надеваю их и беру ключи. Потом достаю водонепроницаемую куртку из гардеробной и накидываю на плечи.

– Коул! – кричу я, собираясь выходить.

Над головой раздаются скрип, затем быстрые шаги и тихий хлопок закрывающейся двери. Через мгновение он наконец появляется на лестнице.

– Я приготовил лишнюю порцию кофе. Можешь поехать на своей машине, если хочешь где-нибудь по-быстрому перекусить, – бросаю я, открывая дверь.

Вот только из-за угла выходит не сын, а Джордан в обтягивающих темно-синих, закатанных снизу джинсах и кедах. Она на ходу собирает волосы в конский хвост, пытаясь при этом удержать в подмышке желтый дождевик.

Нахмурившись, я смотрю на нее.

– А где Коул?

– Он… не очень хорошо себя чувствует, – натягивая дождевик, говорит она. – Поэтому я помогу тебе.

«Плохо себя чувствует» означает «страдает от похмелья»?

– Нет, все в порядке, – возражаю я. – Оставайся дома. Так… безопаснее. Спасибо.

Она с недоверием смотрит на меня.

– Безопаснее? – переспрашивает девушка таким тоном, словно я только что заявил, что отправляюсь на педикюр. – Или ты просто боишься, что придется нянчиться, вместо того чтобы работать?

Я стараюсь сохранять серьезное выражение лица. Она очень умна.

Прости, милая, но это так. У Коула хотя бы есть немного опыта, потому что он помогал мне летом и по выходным. А мне не хочется сегодня отвлекаться и пускаться в лишние объяснения.

– Давай договоримся… – Она застегивает дождевик, и ее милое, застенчивое выражение лица тут же меняется, когда девушка гордо расправляет плечи. – Если маленькая леди не сможет смириться с каплями дождя в волосах и грязью под ногтями, то вернется в пикап и будет ждать тебя там, где безопаснее. Хорошо?

А затем она так изгибает бровь, словно мне не стоит даже пытаться что-то возразить.

Вот только у меня даже мысли об этом не было, да и вообще в голове такой сумбур, что я даже позабыл, почему сжимаю в руках термос.

Я трясу головой, чтобы вернуть себе способность мыслить, а затем открываю дверь.

– Хорошо. Полезай в пикап.

Этот проклятый шторм возник из ниоткуда.

Я всегда слежу за прогнозом погоды, потому что от нее зависит, сможем ли мы работать. А это важно. Особенно летом.

Но я думал, шторм пройдет стороной и направится на север. Заглушив двигатель и застегнув молнию на куртке, всматриваюсь в лобовое стекло. Ливень такой сильный, что практически ничего не видно, но мне удается разглядеть желтые и оранжевые каски в нескольких метрах впереди, а это значит, кто-то из парней уже здесь.

Джордан натягивает капюшон и утепляется. Ей придется следовать моему примеру, если хочет помочь.

Едва мы выпрыгиваем из пикапа, как тяжелые дождевые капли тут же начинают барабанить по голове и плечам. Пригнувшись, я закрываю машину и бегу к зданию, шлепая по лужам. Пробегая мимо припаркованного грузовика, хватаю несколько мешков с песком и краем глаза замечаю рядом ярко-желтое пятно. Джордан, не говоря ни слова, хватает несколько мешков и идет следом за мной туда, где ждут парни.

Сбросив мешки, я осматриваю железный каркас здания и замечаю целую палету с цементом на нижнем уровне. Сукин сын. Девять человек, включая моего лучшего друга, смотрят на меня в ожидании дальнейших инструкций. Ветер с дождем ударяют в спину.

– Я хочу, чтобы вы разложили эти мешки по периметру! – кричу я сквозь бурю. – По три в высоту! Все поняли?

В ответ следуют короткие кивки.

– И прикройте цемент, черт побери!

Я киваю в сторону неприкрытой палеты, мокнущей под дождем. Неважно, какая на улице погода, мы всегда прикрываем цемент на всякий случай, но кто-то проворонил это вчера.

Датч, мой лучший друг еще со школьных лет, неодобрительно смотрит на меня, но через секунду выражение его лица смягчается. Я оглядываюсь и вижу Джордан с натянутым на голову капюшоном. К счастью, она не ждет, пока ее представят остальным, а возвращается к грузовику, чтобы взять еще несколько мешков с песком.

Я поворачиваюсь к Датчу, который с любопытством смотрит на меня, но лишь качаю головой. Не сейчас. Нет ничего странного в том, что подруга моего сына хочет отплатить за предоставленное жилье и пытается быть полезной, скорее, странно, что его здесь нет. Он вообще в курсе, что она отправилась сюда вместо него? Какой мужчина согласится с подобным? Черт возьми, я лично учил его выполнять свои обязательства.

А может, он просто не хотел ехать со мной?

Нужно что-то с ним делать, знать бы, что именно. Но очевидно, что тактика выжидания и наблюдения не работает. Коулу просто необходим пинок под зад.

Парни приступают к работе, выстраивая стену вокруг здания, а я в это время достаю нож из ящика с инструментами в пикапе и разрезаю синий брезент на прямоугольники, чтобы прикрепить их к раме первого этажа. Следующий час пролетает как миг. Брезент закреплен, по периметру выстроена стена из мешков с песком, а все остальные исчезли с горизонта.

Я бросаю нож и степлер обратно в пикап, захлопываю дверь и оглядываюсь по сторонам в поисках Джордан.

Она уже давно не попадалась мне на глаза. Раскаяние тут же начинает грызть меня. Не следовало бросать ее в неведении. Она, наверное, даже не знала, что делать. А люди по незнанию легко могут получить травму.

Обходя здание, замечаю, что мешки выстроены как надо, брезент крепко держится, несмотря на сильный ветер, а палета с цементом надежно укрыта. Услышав голоса, сворачиваю на задний двор и тут же вижу Джордан. Она помогает переносить оконные рамы в вагончик, которые, к счастью, кто-то из парней догадался-таки укрыть от дождя.

А еще Джордан улыбается. Ее глаза блестят от возбуждения, будто она еле сдерживается, чтобы не начать прыгать и громко кричать. Неужели ей весело?

Капюшон давно слетел, а хвост вымок насквозь, и пряди прилипли к лицу. Кеды пропитались водой, джинсы покрыты грязью, и, слава богу, на ней не белая футболка, потому что дождевик почти не скрывает ее тела от взглядов парней.

Я вижу, как смотрят на нее Дейл, Брайан и Донни, улыбаются ей, а затем поворачиваются друг к другу и смеются над чем-то, что мне не удалось расслышать.

– Поторапливайтесь, – рявкаю я, и они тут же вытягиваются по струнке и ускоряют шаг.

Джордан подходит к зданию, присаживается на корточки неподалеку и заправляет брезент под балку.

– Так, значит, ты босс? – Она вопросительно смотрит на меня.

Что-то изменилось в выражении ее лица. Оно выглядит расслабленнее, чем утром, счастливее, непринужденнее.

Неужели Коул не сказал ей, что я владею строительной компанией? Он вообще хоть что-то говорил обо мне?

Черт, это даже как-то обидно.

– Ну, он старается, – шутит Датч, отвечая на ее вопрос.

Я кошусь на него, еле сдерживая улыбку. Мы часто подтруниваем друг над другом, но мне не хочется, чтобы этот засранец делал это на работе, подрывая мой авторитет.

– Проклятие! – внезапно восклицает Джордан.

Я поворачиваюсь к ней и вижу, как дождевая вода льется ей на голову настоящим водопадом. Брезент оторвался от верхней части рамы, и все, что собралось в складках, обрушилось на нее. Она тут же вскакивает, спасаясь от потока, а затем тянется вверх, пытаясь вновь закрепить брезент.

Но ей не удается.

Подойдя сзади, я протягиваю руку и, ухватившись за верхний край, выразительно смотрю на Датча. Он кивает и уходит за степлером.

Тихо посмеиваясь, Джордан отпускает брезент, проскальзывает под моими руками и отступает в сторону.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Она кивает, вытирая лицо, и встряхивает дождевик.

– Да. От дождевика немного толку, верно?

Я опускаю глаза и вижу промокшую темно-синюю футболку, прилипшую к телу и теперь облегающую каждый сантиметр ее груди и живота.

Над ремнем выглядывает тонкая полоска животика. Ее кожа безупречна, а изгибы прекрасны. Я сглатываю комок в горле и быстро отворачиваюсь.

У нее определенно есть формы, вот только я не помню чего-то подобного у моих ровесниц в свои девятнадцать.

И она принадлежит Коулу. Не мне. Так что не стоит на нее смотреть.

Датч подходит и протягивает мне степлер, и я закрепляю брезент. Джордан вновь ныряет мне под руки и медленно оттягивает полотно в сторону, чтобы помочь.

Тепло разливается по телу, но я отмахиваюсь от этого ощущения.

– Отвезти тебя домой? – спрашиваю я. – Может, у тебя занятия или какие-то планы на сегодня?

– Да, летние факультативы, – отвечает она. – Но в этом семестре у меня только один урок в неделю, и он будет завтра. Правда, чуть позже надо быть на смене в баре.

Интересно, как она добирается до работы – или школы, если уж на то пошло, – если Коул работает с десяти до шести, а ее машина сломана. Кстати, надо забрать отсюда несколько инструментов, которых у меня нет дома. Может, я смогу помочь Коулу отремонтировать ее «фольксваген» сегодня.

Примерно через час весь брезент наконец закреплен так плотно, насколько это возможно, а инструмент спрятан или убран. Вот только мы промокли до нитки. Я отпускаю парней по домам. Мне ненавистно, что приходится терять время, но летом часто случаются дожди, и мы сделали все, что могли.

Черт, а ведь сегодня даже половина работников не объявилась.

Я забираюсь в пикап вместе с Джордан и снимаю мокрую куртку, пока она пристегивает ремень безопасности. Заведя машину, жду, пока ливень чуть поутихнет, прежде чем вырулить на дорогу.

Мы все время молчим, и воцарившаяся тишина кажется какой-то неестественной. Просто последние несколько часов лил такой сильный дождь, что приходилось кричать, чтобы хоть кто-то тебя услышал. Поэтому теперь я сижу и напряженно вслушиваюсь в малейшие звуки. Стук дождя, который напоминает выстрел резиновыми пулями. Скрип кожи на руле под моими руками. Шуршание шин по мокрому асфальту, пока машина несется по шоссе. Рокот двигателя, напоминающий колыбельную.

Но вокруг все равно тихо.

Джордан глубоко дышит. Ее дождевик издает тихий шелест, когда она трет руками бедра. Я слышу тихое притопывание и кошусь на ее кеды, которыми она слегка постукивает по полу.

Джордан медленно облизывает губы, и я морщусь. Боже.

Протянув руку, я включаю радио. Мне просто необходимо на что-то отвлечься.

Не знаю, почему я сегодня такой раздражительный. Хотя знаю. Ведь сегодня мой день начался с разговора с Линдси. А она последний человек, с кем мне хотелось бы общаться по утрам.

Нелегко признавать, но я был счастлив в свои девятнадцать лет, когда развлекался с любой, что попадалась под руку, и не особо задумывался о решениях, которые принимал. Но стоило встретить Линдси, как я получил счет за веселые деньки. От меня забеременела девушка, которую я едва знал. Патологическая лгунья и манипуляторша, которая постоянно совершенствует свои навыки, будто это гребаный спорт.

И когда мне все надоело, я оставил с ней сына. У Коула не было ни единого шанса.

Я, конечно, попытался добиться опеки через суд, но судьи тогда считали, что нет никого лучше матери. К тому же она прекрасно умела вызывать сочувствие. Линдси не хотела отпускать Коула, потому что жизнь с сыном означала получение алиментов. И Линдси, конечно же, вытянула их из меня.

После каждых выходных с сыном мне казалось, что я отправляю его в тюрьму. Она прекрасно умеет вить из людей веревки и с легкостью делала это с мальчиком. Когда ему исполнилось десять, он вставал между нами, защищая ее, если я пытался хоть как-то возразить.

А к четырнадцати и вовсе перестал приезжать ко мне в выходные, поэтому сейчас мы едва друг друга знаем. Он даже звонит, лишь когда ему нужны деньги.

Я качаю головой и вздыхаю.

– Если хочешь, можешь вставить кассету, – предлагаю Джордан.

Я смотрю на дорогу, краем глаза замечая, что она поворачивается ко мне.

– Кассету? Аудиокассету?

Она быстро переводит взгляд на мой плеер, и ее глаза расширяются, а лицо озаряется удивлением. Я едва сдерживаю смех.

Неужели Джордан не заметила его по дороге сюда?

– Это настоящий кассетный плеер? – выпаливает она.

Протянув руку, девушка прикасается к старой автомобильной магнитоле, словно это драгоценная ваза, а затем нажимает на кнопку извлечения кассеты. Из отверстия тут же появляется прозрачная пластиковая аудиокассета с белой надписью, которую я никогда не слушал. Джордан аккуратно достает ее, кладет на ладонь и читает название.