Беги, а то заколдую! Котова Ирина

Глава 1

О том, что планирование – вещь зыбкая

«Сенсация! Сенсация! Придворный маг уходит в отставку!

На его место прочат сразу двух магов, фамилии которых нам хорошо известны из-за вражды их семейств. Итак, смогут ли мэтр Натаниэль Вудхаус и мэтрис Эбигейл Горни забыть о родовой вражде и работать на одной должности на благо королевы? Следите за нашими репортажами!»

Заголовок на первой полосе «Вестника Веншица».

– Горни!!!

Нет ничего слаще с утра, чем слышать вопль твоего соперника, застрявшего в ловушке. Это означает, что ты не зря кралась посреди ночи на манер гнома в плывуне, не зря обходила сторожевые линии и все сделала правильно. Папенька бы сейчас хлопнул дочку по плечу и одобрительно захохотал.

– Эбигейл Горни!!!

Вышеназванная Эбигейл Горни вышла на крыльцо и удовлетворенно сложила руки на пышной груди. Вопли, ласкающие слух, доносились из двора дома напротив.

В доме этом жил эльф Натаниэль Вудхаус. Красавец с копной белокурых волос, бывший однокурсник, Белоручка и самая невыносимая ироничная заноза. Он же второй помощник придворного мага. Первой себя считала Эбигейл.

Правда, Вудхаус совершенно возмутительно называл первым себя.

Жилища помощников придворных магов располагались в домах на окраине дворцового парка, разделенные лишь дорогой, ведущей к месту службы. Королева терпеть не могла толп придворных во дворце, предпочитая в свободное от службы время держать их подальше.

Все дома придворных были однотипны, но маги любили переделывать места обитания под свои вкусы. Именно поэтому жилище Эби смотрелось таким же приземистым и ярким, как она сама: один этаж, зеленые стены, желтые ставни, красная крыша в цвет ее волосам, плавильная печь на улице, кузня, сарайчик с металлами и минералами, охраняемый почище покоев королевы.

А дом Вудхауса выглядел как маленький белокаменный дворец, увитый лозой – непрактичные колонны, лепнина, высокие окна, светильники по всему фасаду. Недавно эльф и вовсе украсил дорожку статуями полуобнаженных пышных русалок. Богема, что с него взять. Сейчас в государстве Эринетта царило лето, и теплыми вечерами Натаниэль просиживал с гостями под деревьями в креслах или качелях из лозы, играл тонкими пальцами на гитаре, пел песни – от тягучих эльфийских до похабных оркских – и хлестал вино.

Впрочем, этим он занимался с первого курса магической академии, хотя, по слухам, в эльфийских семьях нравы царили самые чопорные. Видимо, он так отрывался. И, что самое противное, наутро выглядел свежим и ярким как роза, когда самой Эбигейл достаточно было выпить чуть больше воды на ночь, чтобы с утра казалось, что возлияния были у нее.

Только вселившись, в первую же пьянку Вудхаус заявился к ней с двумя бутылками вина.

– Горни, – сказал он в своей неподражаемо-высокомерной манере, – я уже здесь и нам с тобой предстоит работать вместе, как бы тебе это ни претило. Предлагаю закопать стрелу войны и наладить отношения, несмотря на все прошлые обиды и противостояние семей. И даже на мою ссылку в деревню Гнилые топи, хотя, признаться, я только недавно перестал хотеть притопить в этих топях тебя. Присоединяйся к нам, – он качнул головой в сторону своего дома, где сидели его дружки и подружки. – Я угощу тебя лучшим эльфийским вином, – и потряс бутылками.

Она, конечно, была бы дурой, если бы поверила в это предложение. Во-первых, когда это Вудхаус отказывался от мести, а во-вторых, достаточно того, что пару раз в академии при согласии даже не на примирение – на нейтралитет – ее выставляли посмешищем. Благо, крепкий гномий кулак и отличное знание магии – хорошие средства против излишне смешливых.

– Оставь его себе, неженка, я пью только гномий самогон, – Эби хлопнула дверью, едва не отбив великолепный эльфийский нос. А затем, подумав, мстительно наслала на дом новоиспеченного коллеги грозу с градом и молниями. Пока Вудхаус сумел расформировать ее плетение, град побил стекла, бутылки и многочисленных гостей.

На следующее утро на Эбигейл по пути на работу разлезлись штаны – а наковальня стала выводить сладкие эльфийские трели при каждом ударе. И второе было куда хуже первого, потому что довело ее до белого каления.

Так продолжилось их противостояние, которое началось еще в магической академии. А если уж говорить прямо, то много-много раньше.

Теперь одна из грудастых каменных русалок страстно прижимала хозяина руками к своим пышным персям, обвив его ноги хвостом, и он мог лишь слегка повернуть голову.

– Я тебя убью, – прочитала Эби по его губам и, хмыкнув, поманила соперника к себе ладонью, как боец перед дракой. Натаниэль было дернулся – но каменная дева сжала объятья крепче.

В академии их опасались ставить друг против друга на занятиях, но с десяток раз они все же валяли друг друга по земле – и, к сожалению Горни, счет был равным.

К Эбигейл полетел рой сердитых пчел: эльфы могли управлять живыми существами и будучи спелёнатыми по рукам и ногам. Но будущая придворный маг королевы (и никак иначе!) махнула рукой, замораживая полосатиков, повисших сердитыми мохнатыми желудями – потом оттают, согреются и полетят по своим делам. И тут же насторожилась – часы на городской ратуше били восемь утра.

Через двадцать минут нужно быть у кабинета придворного мага, магистра Корнелиуса Фрая, который в этот знаменательный день уходил на покой и должен был назвать преемником ее, Эбигейл. А заодно вручить все регалии и амулеты, с которыми она завтра пойдет на прием в свою честь и принесет клятву королеве. Правда, сам почтенный магистр пока не знал, что преемница у него будет только одна, и планировал разделить должность между Горни и Вудхаусом.

Ужасная ошибка наставника, которую, впрочем, легко исправить. Ибо магистр Корнелиус смотрел сквозь пальцы на все: и на ссоры помощников, и на излишнее рвение в работе, и на их соперничество, приговаривая, что из духа противоречия они только лучше работают. Не терпел он только двух вещей – непрофессионализма и непунктуальности.

– Чудесно смотритесь, Нат, – крикнула Эби через плечо, поспешно закрывая дверь своего домика. Перед тем как шагнуть с крыльца, она проверила и дорожку, и окружающий сад на предмет встречных ловушек – не ей же одной могла прийти светлая идея задержать противника, – но ничего не обнаружила и неторопливо, придерживая длинную юбку, пошагала к воротам. В королевстве Эринетта женщины давно имели право носить брюки (а как тут запретишь, когда в стране проживает такая гремучая смесь рас), но сегодня был важный день, и Эби хотелось предстать перед магистром во всей красе.

– Неужели ты думаешь, что если я опоздаю, ты одна получишь должность? – проорал Натаниэль из каменной ложбинки.

Эбигейл улыбнулась еще шире – чтобы он видел, что она в этом абсолютно уверена, – и потянулась к калитке. Но стоило шагнуть за нее, как лоза, увивающая забор, выстрелила в сторону гномки длинными ветвями-усиками, оплетая руки и ноги и растягивая в проеме ворот, как морскую звезду.

– Вот же ж… окалина! – выругалась Эбигейл, слишком поздно заметив хитро замаскированное заклинание. Чересчур сложное, чтобы быть наложенным прямо сейчас. Значит, Белоручка тоже постарался ночью!

– Приятное чувство, да, Эби? – Натаниэль тонко улыбался, возложив кудрявую голову на одно из двух пышных каменных полушарий.

– Чтоб тебе кирка на палец упала, – рявкнула леди Горни, безуспешно дрыгая ногами.

– Обожаю твои гномские ругательства, – заметил эльф. Им приходилось повышать голос, чтобы докричаться друг до друга через дорогу.

– Чтоб твое зубило всегда било мимо! – не разочаровала его Эби.

– Давай оставим в покое мое зубило, – протянул Вудхаус насмешливо. – Да не дергайся, Горни, чем больше дергаешься, тем больше они стягиваются. Кстати, как ты смогла попасть на мою территорию? И перенастроить охранниц? Это все ваше гномье повелевание камнем? Но я ведь все защитил от чужих чар!

– Так я тебе и рассказала, – хмыкнула она. Но Натаниэль уже смотрел куда-то в сторону.

– О, риветствую вас, милые дамы. Какая прелестная у вас форма.

– Здравствуйте, – поздоровалась Эби, делая вид, что просто так тут висит, для развлечения.

Мимо них, хихикая, торопились к дворцу молоденькие поварихи, гоблинши и людинки, чтобы заступить на дневную смену. Следом величаво шествовала главная кухарка, орка мейсис Лизабета. Она с неодобрением повернула клыкастую голову сначала направо – Эби сделала еще более независимый вид, – затем налево. Вудхаус улыбнулся.

– А у вас самая прелестная из всех, мейсис.

– Когда уже вам надоест, – укоризненно покачала головой кухарка и неторопливо двинулась дальше.

– Никогда! – ответили они хором. Эбигейл скривилась. Драгоценное время уходило.

– Ну что, – позвала она, морщась. – У нас позиционная ничья, Белоручка. Предлагаю мировую на это утро.

– Снимаем заклинание на счет три? – уточнил эльф деловито.

– Договорились. Раз, – сказала Эбигейл. – Два. Три! – она деактивировала заклинание на русалке и Натаниэль со стоном повалился на землю. Однако лоза продолжала держать Эби за руки и ноги.

– Ты ничего не забыл? – крикнула гномка.

– Ты о чем? – невинно спросил эльф и поковылял, подволакивая ногу, к калитке. Видимо, русалка сжала одну из великолепных лодыжек слишком сильно.

– Вудхаус! – Эби добавила в голос угрозы. – Если ты сейчас же меня не отпустишь, я тебе кости раздроблю на наковальне! И зубы клещами вырву!

– Надо было тебе и рот завязать, – откликнулся он сожалеюще, ковыляя мимо, в сторону дворца. Затем остановился, спохватился, хлопнув со смешком себя по лбу, и прошептал целительное Слово. А после легко пошагал занимать ее, Эбигейл, должность, отразив проклятье, которое она послала ему вслед.

– Поверить не могу, что попалась, – прошипела она, пытаясь вывернуться. Лоза затягивалась туже.

«Дщерь моя, – вспомнила Эби наставительный бас отца, – слушай папу, папа плохого не посоветует. Запомни, гномы никуда не торопятся и не суетятся. Безвыходных ситуаций не бывает – главное-таки вовремя остановиться, успокоиться и подумать».

Она, как послушная дочь, перестала дергаться и подняла глаза к небу. Там решения не нашлось. Тогда она опустила взгляд к земле – и просветлела.

Следующие минуты три Эби, засунув злость и страх опоздать поглубже, аккуратно растила из булыжников, которыми была выложена дорожка, два тонких каменных клинка. Ноги удалось освободить быстро. Вудхаус уже давно скрылся из вида и уже, скорее всего, входил во дворец, когда клинки достигли лозы, опутавшей руки, и перерезали и ее.

Надо бежать, иначе она точно не успеет. Эбигейл шагнула вперед, но ноги запутались в длинной юбке. И нужно же было надеть ее сегодня! Времени переодеваться не оставалось, и леди Горни, задрав юбку, одним движением рук, натренированных работой в кузне, оборвала ее выше колен. Сильно выше, если уж честно, но это было случайно-нервное.

Склонив голову на манер разъяренного быка, Эбигейл помчалась к дворцу.

Глава 2

О том, как можно заиграться и проиграть

«Наш источник во дворце сообщает, что сегодня избранная публика имела возможность полюбоваться весьма смелым нарядом мэтрис Эбигейл Горни. А поскольку в этом сезоне мужчины носят экстремально узкие брюки, и мэтр Натаниэль Вудхаус неизменно следует моде, смеем вас заверить, что магические дела королевства находятся не только в надежных руках, но и прочно стоят на красивых ногах любого из двух магов».

Еженедельник «Мода и красота».

Ее величество Миррей Вторая в свои пятьдесят пять лет была королевой строгой, справедливой, не лишенной воспитательного рвения и несколько своеобразного чувства юмора. Двое принцев сейчас проходили службу в королевских войсках далеко от столицы, супруг скончался несколько лет назад, оставив королеву на троне, страна процветала, правительницу льстиво величали Матерью Эринетты и Кормилицей. В общем, скука была смертная.

Немного оживил настроение ее величества предстоящий уход придворного мага. Королева терпеть не могла, когда у людей и нелюдей, к которым она была привязана, обнаруживались еще какие-то интересы, кроме государственных. Именно поэтому она с утра прошла тайным ходом (так было быстрее) в кабинет магистра.

– Я все еще не понимаю, почему я должна привыкать к новым лицам, Корнелиус, – нарочито сварливо говорила она, сидя за столом верноподданного и аккуратно пригубливая чарочку вина. Королева считала, что красное мельтийское после завтрака придает румянца щекам и задора характеру.

В предках Миррей были преимущественно люди, но аристократы других рас там тоже потоптались, хотя, скорее, полежали, оставив потомству память о себе. Особенно постарались орки, передав по наследству светлую кожу слегка зеленоватого оттенка и сделав нижнюю челюсть заметнее, а нижние клыки – побольше обычных. Глаза у ее величества были серые, волосы светлые – в кого-то из эльфийских пращуров, фигура сухощавой и высокой, так что немного краски на щеках ей действительно не вредило.

Тем более что по меткому замечанию какого-то стихоплета, пожелавшего остаться неизвестным, румянец на щеках королевы прелестью своей напоминал нежные розы на весенней листве. Миррей даже сохранила это посвящение, так ее позабавили неловкие, но очень красочные метафоры.

А вот задора ей и без вина хватало. Например, ее величество любила тайные ходы не только за скорость передвижения, но и за то, что можно было, например, незаметно пройти в свой кабинет – и попивать вино, наблюдая в большом магическом визоре, а иначе хрустальном шаре, как ведут себя посетители в приёмной. Визоры настраивались на одно помещение или несколько и были превосходной системой слежения, а также использовались для общения, передачи новостей, театральных представлений и концертов. Такой же визор был установлен и на столе Корнелиуса.

– Не такие уж лица Горни и Вудхауса и новые, ваше величество, – терпеливо, но упрямо отвечал придворный маг, тоже по настоянию королевы греющий в ладони чашу с вином. – Вы их уже третью весну имеете удовольствие лицезреть. Поделите обязанности, будет у вас два молодых придворных мага вместо одного старика.

– Ты младше меня на три года, – сухо напомнила королева.

– Вы с годами становитесь только прекраснее, – ушел с зыбкой почвы магистр. – А вот я уже весь седой, – и магистр Корнелиус потер по-армейски гладко выбритый подбородок, словно надеялся найти там седую бороду, а затем коснулся черных как смоль волос.

– Я все еще воспринимаю твое увольнение как блажь, – сурово продолжила Миррей. – Как жаль, что я не так сумасбродна, как мои предки. Может, кинуть тебя в темницу, пока ты не одумаешься, Корнелиус?

– Как пожелаете, ваше величество, – улыбаясь, склонил голову магистр.

– Увы, я просвещенный монарх, – вздохнула Миррей и требовательно постучала по чаше, чтобы Корнелиус подлил вина. – Вчера открыть железную дорогу, позавчера – посетить завод по сбору паромобилей, а сегодня бросить соратника в тюрьму – это дурной тон.

– Я очень ценю это, ваше величество, – поддакнул магистр и охотно наполнил чашу.

– Но я требую объявить мне истинную причину твоего увольнения. Пока я не услышала ни одной, кроме твоей предполагаемой дряхлости. Которая не мешает тебе каждое утро на полянке перед дворцом сидеть, сплетя ноги…

– Медитировать, ваше величество.

– Скручиваться кренделем так, что можешь укусить себя за …

– Я понял, ваше величество. Это синская гимнастика. Поза собаки, у которой чешется хвост.

Королева с каменным выражением лица выпила половину чаши.

– На дряхлую собаку ты не похож, – резюмировала она. – Так каковы истинные причины?

– Причины личные, – Корнелиус полюбовался, как на щеках королевы расцветает румянец, поколебался и одним махом закинул в себя остатки вина. – Я ведь жениться хотел, ваше величество. Но, увы, не выйдет. Хочу залечить разбитое сердце.

– О, – она оживилась. – Жениться – это любопытно. На ком?

– На самой прекрасной женщине в мире, – грустно ответил магистр и покосился на бутылку.

– Неужеи я лицезрею тебя влюбленным? – с азартом сверкнула глазами королева. – Я уж, грешным делом, думала, что придворные бездельники правы и у тебя травма какая-то личная.

– Какая травма? – несколько нервно отреагировал Корнелиус.

– Личная, – королева говоряще подняла брови. – Версий несколько. Первая сплетня звучит так – возможно, какое-то из побежденных тобой чудищ щелк пастью… и все. Нет больше верного клинка…

– Клинка? – непонимающе повторил маг.

– Ну, жеребца, Корнелиус, – вновь поиграла бровями ее величество, в крови которой задор наконец-то достиг нужной концентрации. – Прибора, который некоторые мои придворные кладут на свои обязанности.

– Ваше величество! – еще более нервно возмутился магистр. – Все у меня в порядке и с клинками, и с жеребцами, и с приборами! Все наточено, тьфу, работает, прости Пряха, как в юности! И при всем почтении, мои возможные травмы – мое дело.

– Травмы моего придворного мага – это государственное дело, – торжественно возразила королева. – Хочешь выслушать вторую сплетню?

– Не хочу, но придется, – проворчал магистр, немного успокоившись.

– Говорят, что ты играешь за другую лигу. Я сама, признаться, так думала последние годы. И не только я – зря ты все-таки главного виночерпия превратил в осьминога. Ну, сделал он тебе предложение… в осьминога-то зачем?

– Всего на полгода, – буркнул Корнелиус.

– Да, с восемью щупальцами ему даже ловчее пиры обслуживать, – согласилась королева и задумчиво потрогала языком нижний клычок, – и вино из запасов перестало пропадать. Да и гости меньше пьют от испуга, опять же экономия. Может, оставить его так?.. Но, – спохватилась она, – все же я ни разу не видела тебя с женщиной. Право слово, Корнелиус, ты преподаватель, бывший ректор, боевой маг, герой, наград целая грудь. Да за твои плечи можно женские бои устраивать, как в Оркском каганате, – глаза ее на миг блеснули боевым азартом прабабки-принцессы из Каганата, словно королева всерьез задумалась над этой идеей и нехотя отмела ее. – А ты с женщинами застенчив, как мой почивший супруг с пятой бутылкой. Ты даже на меня украдкой не поглядываешь, а я ведь прелестна.

– Несомненно так, ваше величество, – вполне искренне промямлил маг, с тревогой глядя на убывающее вино в бутылке. – Я просто много работаю и предпочитаю не афишировать свои увлечения.

– А кто невеста? – словно невзначай поинтересовалась королева. – Почему жениться-то не выйдет?

– Невесты у меня нет, ваше величество, ибо дама не в курсе и за меня замуж не пойдет, – проигнорировал суть вопроса магистр.

– Я прикажу ей выйти за тебя! – непререкаемо заявила Миррей.

– Никак невозможно, ваше величество, – еще более помрачнел магистр. – Она связана долгом.

– Замужем? Тогда действительно не выйдет. А дети есть?

– Двое. Взрослые уже мальчики.

– О, как у меня, – обрадовалась королева. – Как же тебе помочь? Разве что муж у нее негодяй?

– Нет, – покачал головой Корнелиус. – Муж у нее б… добродушный, слегка ленивый, любитель детей, охоты и выпить.

– Прямо как мой Густав, светлая ему память, – расчувствовалась королева. – Значит, дама твоя обременена долгом.

– И слепа, – заключил Корнелиус, пристально глядя на правительницу.

– Еще и калека, – посочувствовала ее величество, уже думая о чем-то своем. И с понимающей улыбкой протянула магистру руку через стол. – Я понимаю тебя, мой друг. И больше не сержусь. Тебе нужно отвлечься. Развеяться. Вылечить сердце, – она погладила его пальцы и поднялась. Магистр тяжело вздохнул. – Уезжай, но знай, что твои покои никто не займет, и ты всегда можешь вернуться. А теперь мне пора. Жду завтра на прием и клятву твоих оболтусов. Надеюсь, они будут хотя бы вполовину так же верны и полезны, как ты.

– Они еще и талантливы, ваше величество.

– В их талантах я не сомневаюсь и много раз наблюдала его в действии. Но я согласилась иметь их подле себя еще и потому, что они так нелепо смотрятся рядом, что это даже забавно, – усмехнулась Миррей. – А еще развлекают меня своим противостоянием, как и их семьи. Главное, чтобы не увлекались.

В этот момент в приемной что-то громыхнуло, стукнуло о двери в кабинет. Раздались крики, из-под створок потянуло холодом.

Корнелиус поднял глаза к потолку и выругался. Королева же невозмутимо стянула накидку с закрытого доселе магического визора.

– Кажется, мое пожелание не увлекаться запоздало, – заметила она, разглядев то, что творится в приемной. – Хотела бы я надеяться, что это злодеи пришли меня свергать, неведомым образом узнав, что я у тебя. Ан нет, это два моих будущих придворных мага, одни из первых лиц страны, прямо перед назначением выясняют отношения. И часто это тут происходит?

Корнелиус вздохнул и распахнул двери.

Несколькими минутами ранее Эбигейл Горни влетела в приемную магистра. Вудхаус смирно восседал на кресле подле открытого окна. Ягненочек, а не подоночек!

– Ждите назначенного времени, – скрипуче и скучно повелела бессменная секретарь Корнелиуса, мейcис Джонсон. Окинула взглядом короткую рваную юбку Эби, поджала губы и склонилась над бумагами. Нужно было прочитать и рассортировать прошения к магам от всех служб дворца.

Но даже будь она личным драконом магистра, не смогла бы остановить гнома на тропе мести.

– У тебя, оказывается, отличные ножки, Подковка, – заинтересованно оглядел гномку Вудхаус. – Плотноваты. Но какой рельеф! А я-то думал, что они кривые, как твои боевые заклинания…

Эбигейл прямо с порога махнула рукой, и эльфа вместе с креслом выбросило в окно, далеко за деревья. Мейсис Джонсон, склонившись над бумагами, ничего не заметила – возможно, потому, что привыкла к постоянным стычкам этих двоих. Но скорее из-за того, что была глуховата от старости – магистр держал ее из сентиментальных побуждений.

Эби чинно прошла ближе к двери и села на кресло, поспешно запуская ремонтное заклинание и молясь, чтобы магистр вызвал ее после того, как платье приобретет нормальный вид, но до того, как вернется Вудхаус. Но ей не повезло – эльф, лишь слегка взъерошенный, невозмутимо зашел обратно в дверь.

– Ну ты и зараза, Киянка, – даже как-то устало сказал он. Почесал острое ухо, сделал обманное движение, будто собирается кинуть на нее заклинание-клетку, а затем, когда она среагировала, чтобы отбить – заставил подлокотники кресла сомкнуться у нее под грудью, надежно фиксируя… А потом кресло встало на дыбы, словно взбесившаяся лошадь, и буйно, шарахаясь из угла в угол и пугая придворных, поскакало из приемной сквозь распахнувшиеся двери по коридору к выходу. Эбигейл, ругаясь, делала пассы руками, но кресло только скачками неслось быстрее, словно получая хлыстом по крупу.

Натаниель брезгливо почесал щеку и потер испачканные руки одну о другую – у него, как у любой творческой личности, были фобии. Например, прикосновение к пыли и грязи вызывало ступор, страх и необоримое желание почесаться и вымыться. Прислушался – в глубине дворца раздался грохот – вздохнул и быстро очистил руки заклинанием. Предусмотрительно поставил на секретарскую полог тишины, чтобы не привлекать внимание охраны, а на себя – защиту от всех видов атакующих заклинаний. И на всякий случай – от физического урона, ибо кулаком малявка Эби била, как кувалдой.

Секретарь подняла голову, недоуменно огляделась, посмотрела на часы, которые показывали восемь часов пятнадцать минут.

– А где леди Горни? – недовольно осведомилась она.

– Ушла попудрить носик, – вежливо проорал Вудхаус, и мейсис Джонсон, кивнув, снова опустила голову к бумагам.

Грохот повторился, двери распахнулись – Горни, сжимая в руках два вырванных подлокотника кресла, сделанного из цельного дуба, сначала швырнула ими в эльфа, а затем с боевым гномским кличем «Эхху-так-так!» бросилась на противника.

Мейсис Джонсон писала, а секретарская превращалась в развалины. Вот отлетел от удара воздушным кулаком Вудхаус, ударившись спиной о двери кабинета, вот приморозилась к потолку Эбигейл. Секретарь только чихнула, недовольно поежилась и продолжила писать. Глухота – лучший полог тишины, знаете ли.

Вот пахнуло жаром, а из стен стаи выпрыгивать камни и стрелять по эльфу, как по утке в полете. Натаниэль соответствовал – прыгал туда-сюда, ухитряясь отбивать их обратно и пытаясь воззвать к разуму разъяренной противницы. Впрочем, это было невозможно: гномы легко распалялись и с большим трудом возвращались к спокойствию. В отличие от эльфов, которые даже в драке были невозмутимы и сохраняли рассудок.

– Горни, – уговаривал он, – остановись! Сейчас придет магистр, и нас обоих выгонят со службы!

– Ну и пусть, – пыхтела гномка, раскручивая в руке огненный шар, – зато я больше не увижу твоей слащавой физиономии!

– Наши семьи будут опозорены!

– А ты думал об этом, когда оставлял меня в лозе?

Столкнулись два воздушных кулака, рухнула люстра.

– А ты – когда ставила ловушку на русалку?

– Это была превентивная мера! – крикнула Эби, отбиваясь. – Я знала, что ты захочешь меня остановить! Разве не ты, чтобы стать первым, поставил мне подножку, когда я сдавала полосу препятствий на экзамене на пятом курсе?

– Это была случайность, – высокомерно огрызнулся Натаниэль. – Сейчас же я подозревал, что ты ночью подстроишь гадость – разве не ты подменила мое распределение во дворец? Я полгода отпахал в деревне Гнилые топи, пока Корнелиус не разобрался!

– Не я, а отец без моего ведома, – зашипела Эбигейл. – В любом случае я была лучшей на курсе! Я сидела и училась, пока ты гулял и пил!

– А ты завидуешь, что я талантливее и мне все давалось легко? И не нужно было высиживать знания задницей, как тебе?

– Это называется усердие! – фыркнула Эби. – И поэтому я должна быть тут единственной помощницей! Но один Белоручка поплакался папочке, и впервые за сотни лет во дворец распределили двух выпускников!

– Ты прекрасно знаешь, что это не так, – ледяным тоном отозвался Натаниэль, уворачиваясь от удара. – Я был вторым на курсе после тебя, и только из-за непереносимости некромагии. У нас разница в одну десятую балла. Папа тут ни при чем. И не называй меня Белоручкой, Шестеренка.

– Ты назвал меня землеройкой на первом курсе!

– Я был пьян, а ты порвала мне штаны.

– Потому что вы достали залезать по моему окну к своим пассиям!

– О, Пряха! Все Горни – мнительные и психованные.

– Все Вудхаусы – подлые негодяи!

Глава 3

О том, что за соперничество нужно платить

«Весь магический мир замер в ожидании перемен. Стабильность и мощь, олицетворением которых является мэтр Корнелиус Фрай, уходит в прошлое. На смену им приходят хаос и разрушения. Имена их, увы, всем хорошо известны».

Из передовицы газеты «Магическая правда».

Вудхаус покосился куда-то и замолчал. И Эби, развернувшись, замолчала тоже, комкая в руках шипящий огненный шар.

А затем склонилась в поклоне рядом с противником.

В наступившей тишине осыпалась штукатурка и особенно громко был слышен скрип пера секретаря по бумаге. Она голову так и не подняла.

– И часто это здесь происходит, магистр? – ледяным голосом поинтересовалась королева.

– Нет, что вы, ваше величество, – очень фальшиво попытался оправдаться Корнелиус. – Первый раз, мои помощники переволновались…

– Мне очевидно, что эти двое не могут работать вместе! – прервала его правительница.

– Но в стране нет магов сильнее их, – напомнил Корнелиус, взглядом обещая помощникам веселую жизнь. Его отставка на глазах растворялась.

– Боюсь, если я отдам им обоим должность, то через неделю и страны не будет, – королева еще раз гневно осмотрела приемную. – Придворный маг – это одно из первых лиц страны. Он не может вести себя, как идиот или младенец! Он должен вести себя… как вы, магистр.

– Да, ваше величество, – смиренно ответил маг. Провинившиеся напряженно молчали, осознавая, что натворили.

– Фактически, – еще суше проговорила Миррей, – их поведение можно расценить как покушение на мое величество. Неисполнение своих обязанностей по защите королевы. И пусть они не знали, что я здесь, это не оправдание! Я задаю вопрос – а не было ли это предумышленным покушением? Может, семьи Вудхаус и Горни сговорились?

– Ваше величество! – умоляюще воскликнула Эби. – Секиры Горни сотни лет защищают Эринетту от врагов!

– А Вудхаусы тысячу лет верны Эринетте и питают ее поля, – ревниво, но почтительно вмешался Натаниэль.

– Молчать! – повелела королева.

Магистр с сомнением покачал головой, глядя на еще ниже опустивших головы помощников, которых он знал еще по магической академии, где успевал вести курс боевой магии. Собственно, он и настоял, чтобы оба отпрыска самых родовитых семейств Эринетты стали его помощниками. И чтобы жили при дворце, вне постоянного влияния своих семей, тоже устроил он. Магистр очень удивился, когда в первый день Эбигейл Горни явилась одна, а от Вудхаусов пришло письмо, что их сыну должность не нужна, он уехал в родовое лесное поместье и вернется через несколько лет. Хорошо, что вышло разобраться. Плохо, что не вышло помирить их за два года.

– Что вы скажете, магистр? – поинтересовалась Миррей. – Казнить их? Отправить в ссылку – принимая во внимание заслуги их семей? Посадить в подземную тюрьму?

Вудхаус дернул плечами.

– Или сослать чистить конюшни?

Теперь уже вздрогнула Горни.

– Они просто слишком эмоциональные молодые люди… эмоции заставили их совершить глупость, – проговорил Корнелиус, взглядом отправляя помощничков на корм крококустам.

– И пока не поумнеют, не могут быть придворными магами, – отрезала королева, выжидательно уставившись на магистра. – Не думайте, что я не слышала о прошлых выплесках эмоций этих… молодых людей. Они были даже забавны. До поры до времени, пока не превратились в глупость.

– Так может… вы вашей милостью поможете им поумнеть? – неуверенно попытался угадать маг, и по одобрительной улыбке понял – угадал.

– Не знаю, – холодно произнесла Миррей, – стоит ли давать им шанс и тратить на них моё время и мою милость.

– Пожалуйста, ваше величество, – горько вздохнула Эби. – Я прошу прощения!

Вудхаус склонился еще ниже.

– Я очень виноват, ваше величество…

– Ну хорошо, – величественно решила королева. – Ваше возмутительное поведение показало, что придворным магом может быть только один из вас. Вы не способны работать вместе. Мы устроим испытания! Вот вам мое решение: до завтрашнего приема каждый из вас должен придумать другому самое тяжелое задание из возможных, при условии, что оно принесет пользу государству. Каждый из вас пройдет предложенное другим испытание и если вы справитесь оба – завершим ваше соревнование публичной магической дуэлью на королевской арене. Порадуем народ и газетчиков. Кто победит, тот и останется во дворце, а второй должен будет уехать из столицы. Сейчас же велю подготовить приказ и изменить регламент завтрашнего приема: на нем я повторю все это для прессы. А теперь, – королева обратилась к провинившимся, – прочь с глаз моих, пока я не передумала! Ну а ваша отставка, Корнелиус, – усмехнулась она, – откладывается.

* * *

– Может, нужно было все же сослать, для вразумления? – задумчиво проговорила королева, когда отпрыски двух могущественнейших семей королевства поспешно скрылись из приёмной.

– Сослать всегда успеете, ваше величество, – напомнил магистр.

– Это да, – согласилась Миррей. – А пока повеселимся.

* * *

Как и в любом мужском клубе, в «Королевской перчатке» пили огненный брённвин, говорили о политике, женщинах и ставках. С тех пор, как прадед почившего короля Густава, его величество Коламбан отменил рыцарские поединки и запретил дуэли – кроме магических – благородным лердам не оставили иной, кроме пари, возможности показать свою доблесть.

Такой повод, как магический поединок между отпрысками Вудхауса и Горни, да ещё и место придворного мага в качестве приза, вызвал небывалое оживление и даже ажиотаж среди завсегдатаев. Сами Горни и Вудхаусы были членами разных клубов, а «Перчатка» считалась нейтральной территорией для аристократов всех рас, и поэтому перед клубомстояли десятки карет, а также только-только появившихся паромобилей, верховых эльфийских лошадей и оркских ящеров, в том числе крылатых. Оборотни были сами себе транспортным средством и предпочитали прибегать на своих четырех.

Лерд Ригби, бессмертный, нет-нет, бессменный Президент клуба – впрочем, бессмертный тоже прекрасно бы подошло, поскольку никто не знал, сколько ему лет – торжественно объявил, опираясь на свой столь же древний, стол.

– Досточтимые лерды! Я буду немногословен. Мне одному из первых в королевстве стало известно: место магистра Фрая займет только один из кандидатов, а не оба помощника, как планировалось. Итак, лерд Натаниэль Вудхаус и леди Эбигейл Горни! Для меня совершенно ясно, что выбор очевиден, – он покхекал с тонкой улыбкой опытного царедворца.

– Да! – подтвердил гном-лерд Мапонус так убедительно, что окружающим показалось, что прямо в зале выстрелила пушка. – Да здравствует малышка Эби – следующая магистресса Эринетты!

Высокий, тонкий, как виселица, и такой же обаятельный эльф-лерд Холлбджорн презрительно хмыкнул.

– Магистр Эринетты – девица, да ещё… – он не успел договорить, как лерд Мапонус грохнул сапогами, вскакивая из кресла.

– Ты! Не хочешь ли ты сказать что-то дурное про леди Эбигейл, мою близкую родственницу, дочь четырехюродного кузена моей жены по дядиной линии? Или ты, лерд эльф, имеешь что-то против всего гномьего племени? – судя по тону, достойный гном нисколько в этом не сомневался.

Затевалась знатная потасовка, и лерды тут же ставили на: вероятность потасовки, победу одной из сторон, ничью.

Лерд Холлбджорн полюбовался своими острыми, как у всех эльфов, ногтями, незаменимыми помощниками в драках.

– Я хочу только сказать, любезный лерд Мапонус, – скучающе протянул он, – что лерд Натаниэль, сын высокопородного Триггвиэля Вудхауса, превосходит Эбигейл Горни в мастерстве также, как любой самый низкорослый эльф в росте превосходит самого высокого гнома…

Гном, которому треклятый эльф наступил на две мозоли сразу, нашарил секиру и не метнул её только потому, что за этим следовало исключение из клуба.

– Если в чём эльфы и превосходят гномов, то только в подлости, хитрости и тупом высокомерии!

Если бы лерд Холлбджорн мог проткнуть оппонента взглядом, гном походил бы на дуршлаг, у которого внезапно выросла борода. Но вытащить клинок эльф не решился, опять-таки из-за нежелания оставить клуб навсегда.

– Лерды, лерды, – прошуршал Ригби, с удовольствием оглядывая две противостоящие в прямом смысле слова партии: вокруг противников сплоченно встали эльфы, гномы и сочувствующие той или иной стороне люди и аристократические представители других рас, коих в Эринетте проживало немерено. – Прошу вас соблюдать правила клуба, – он поднял руку и без всякого перехода провозгласил: – Ставлю пять эрингов на Вудхауса и пять эрингов на Горни!

Какое-то время собрание напоминало лягушачье болото по весне – все орали, выли, рычали (в зависимости от расы) и надувались спесью. Двое слуг обходили лердов со старыми винными мехами, в которые по традиции опускали деньги, и споро записывали ставки на свиной коже – считалось, что записанные именно на ней ставки непременно выигрывали. То, что все ставки писались на свиной коже, а выигрывали, разумеется, не все, признавалось несущественным.

– Десять тысяч эрингов на Вудхауса, конечно, – высокомерно объявил лерд Холлбджорн, опуская деньги в мех. По залу пробежал сдержанный гул – на такую сумму можно было купить неплохой особняк в пригороде.

Лерд Мапонус швырнул слуге кошель и объявил:

– Тридцать тысяч эрингов на Горни! – и ехидно припечатал: – Не слишком-то ты уверен в своём блондинчике, раз ставишь такие гроши!

Не успел налившийся кровью Холлбджорн что-либо сказать, как слуга по молниеносному знаку Ригби выкрикнул фальцетом:

– Ставки сделаны! Ставок больше нет!

Удачные, как все надеялись, ставки запивали брённвином, заранее торжествующе глядя на противную сторону.

Cледует сказать, что Эринетта была не самым большим, но и далеко не самым малым и последним по значимости государством в мире. Страна была окружена множеством соседей – в одних сосуществовали разные расы, другие были почти мононациональны. Среди последних можно упомянуть русалочью Перловицу у морской границы, Оркский каганат на востоке, гномский Минагор и Весницу оборотней с севера и эльфийскую Чащу на западе. В Эринетте же люди, гномы и эльфы, прочие расы, а тем более их потомки, жили мирно и в разной степени счастливо. В столице, Веншице, так и вовсе никто не обращал внимания на клыки или хвосты, был бы человек хороший. Вражда между Вудхаусами и Горни проистекала вовсе не из-за их происхождения, а по вполне материальной причине.

Лет четыреста тому назад далёкие предки нынешних лердов были учениками у одного дракона. Драконы, сейчас то ли вымершие, то ли куда-то удалившиеся, тогда были повсеместно распространены, поскольку были весьма плодовиты, если удавалось похитить принцессу, конечно. С простолюдинками или купеческими дочками это племя почему-то размножаться не спешило. (Злые языки говорили, что это потому, что короли всегда имеют монополию на чеканку золотой монеты, а это единственное, ради чего стоит иметь дело с женщинами не своей расы).

Но как бы то ни было, драконы слыли знатоками руд и первыми среди разумных существ научились плавить металлы в жерлах действующих вулканов. Кроме того, они владели магией, пусть не похожей на ту, что подвластна обычным магам, и могли научить имеющих способности основам колдовства.

Именно Виаэль Вудхаус и Грагор Горни, пройдя обучение у дракона и вернувшись в Веншиц, создали магический визор. Горни изобрёл специальный сплав, которым покрывали придуманные им шары, выдуваемые из стекла особого состава, а Вудхаус вплёл в них магические формулы и наложил знаки, без которых эти шары были просто блестящими побрякушками. По крайней мере, именно так Вудхаус объяснил то, что подал в Патентное бюро заявку только со своей фамилией, – хотя ходили слухи, что его заставили на Совете эльфов, дабы принести эльфийским родам больше власти. Но в этом лерд, конечно же, признаться не мог. Хотя и пытался после этого поговорить с другом.

Однако Горни его не пустил на порог, а через несколько дней семейная теплица Вудхаусов с тысячелетней розой, подаренной роду Матерью Эльфов, была разрушена поднявшимися из-под земли валунами. Это было жесточайшее оскорбление, но Горни на этом не остановился: он во всеуслышание предложил бывшему другу использовать в качестве носителя лужёные кастрюли и котелки, раз его шары только блестящие побрякушки, и подал в Высокий королевский суд иск.

Тяжба длилась полтора столетия, кормила три поколения двух семейств адвокатов и закончилась позиционной ничьей. Материальная основа и магическое наполнение были признаны неотъемлемыми частями единого целого, и каждый из претендентов получил право на половину дохода от каждого пущенного в оборот визора. Это уравновесило доходы семейств, но не погасило вражду между ними ни на горчичное зёрнышко. Горни считали себя пострадавшими от коварства и вероломства, а Вудхаусы были уверены, что их достижения и вклад в магическую науку не были оценены по достоинству и в прямом, и в переносном смысле.

Страницы: 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

Планета Глизе всегда считалась одной из лучших для колонизации. Она очень похожа на Землю, там стаби...
Бывает, во время паводка реки прокладывают новые русла. Однажды река появляется вблизи одного села и...
«Ненавидь шаенов, они уничтожили нашу семью», – сказала тетушка и продала меня шаену.«Никогда не свя...
Виктор Глухов, он же Ирридар тан Аббаи Тох Рангор, сбежав из плена, попадает на заброшенный старый э...
Войны – это всего-навсего форма межвидовой конкуренции. Пока будут ресурсы и ценности, люди будут во...
«Дневник Домового» буквально взорвал Сеть. Ежедневные приключения грубоватого, но очаровательного ст...