Маленькая хозяйка большой таверны Гринберга Оксана

Тогда какое же мне нужно?

Где мне найти доктора, который не спустит на меня собак, не обольет презрением или же, не допусти Святая Эрдина, не отравит мою дочь во славу Истинного Короля Хуго II, потому что мой покойный супруг слишком сильно нагрешил?

– Что же мне делать? – спросила я у Леннарта, когда мы отошли на приличное расстояние от практики безутешно скорбящего доктора Эзнера. Ну, чтобы его собаки нас случайно не догнали. – Понимаю, ты порядком позабавился за мной счет, – Леннарт все еще скалился, – так что можешь записать это в счет своего долга. Будешь должен мне еще одну неделю работы. Да-да, развлечения нынче не бесплатные!

Леннарт снова засмеялся, а я отстраненно подумала: надо же, какие у него ровные, белые зубы!

– Ты ведь многих здесь знаешь, – добавила я. Уверена, он был еще тем пройдохой. – К кому мне обратиться? Моя дочь больна. Молитвами к Святой Эрдине ей не помочь и малиновым настоем здесь уже не обойтись. Но так как мой покойный муж был… гм… фигурой в городе довольно известной и вращался в высших кругах, куда, подозреваю, вхожи и доктора, то это все усложняет. Мне нужно найти кого-то попроще.

– Знаю я тут одного, – подумав, отозвался Леннарт. – С ним не будет проблем, потому что он признает только одну сторону – сторону бутылки. Но работает он без лицензии, потому что давно уже ее пропил.

– Прекрасно! – с чувством отозвалась я. – Звучит вдохновляюще, так что продолжай!

– Его зовут Ставрос Дорг, и он из Илютии. Раньше он был очень хорош, пока не…

– Пока не спился?

Леннарт пожал плечами.

– Мастерство так быстро не пропьешь, – заявил мне многозначительно, а затем добавил: – К тому же сейчас еще утро, поэтому у нас есть неплохая возможность застать его в более-менее трезвом виде.

И я, кивнув, согласилась на доктора Ставроса Дорга из Илютии, у которого отобрали лицензию за пьянство и которого, если повезет, все еще можно было застать в более-менее трезвом виде.

Поэтому мы отправились в другой квартал – куда беднее того, в котором находилась моя таверна. Немного поплутав, нашли покосившийся дом с закрытыми ставнями. Дом, естественно, был без вывески о практике.

Дверь оказалась открытой – судя по всему, непрошеных гостей Ставрос не боялся. Наверное, потому что внутри брать было нечего.

Нашли и самого хозяина – грузного и чернобородого. Он был дома, храпел на старой, заваленной тряпьем тахте, и мне пришлось дожидаться, пока Леннарт его добудится. Наконец, Ставрос поднялся, затем долго бродил по своему запущенному жилищу – везде валялись остатки еды и пустые бутылки – и пытался понять, кто мы такие и что нам от него нужно.

А еще – где его одежда.

Делал он это в одной длинной тунике, почесывая пузо и дергая себя за бороду, и порядком вгонял меня в краску своими голыми коленями, поросшими черными волосами.

В моем собственном мире мужчины в одежде, как и мужчины без нее, нисколько меня не смущали, зато здесь… Судя по всему, объяснение крылось в воспитании и воспоминаниях Лорейн, раздетым видевшей только собственного мужа, близость с которым внушала ей ужас.

Не выдержав, я отправилась на кухню.

Впрочем, к этому времени Ставрос вполне пришел в себя и отыскал свою одежду. Одеваясь в соседней комнате, он принялся меня расспрашивать. Задавал вопросы об Анаис, и я внезапно поняла, что рассказать могла очень и очень мало.

– Быть может, у нее красное горло? Или болит голова? – допытывался доктор.

В его речи чувствовался небольшой акцент, но я вспомнила слова Леннарта о том, что Ставрос был не из этих мест.

– Не знаю, – сказала ему. – На голову моя дочь не жаловалась. Вернее, она ни на что не жаловалась, потому что все время молчит. А горло осмотреть я не догадалась.

Тут он, уже полностью одетый, притопал на кухню, уставился на меня черными как ночь глазами и снова потянул себя на неопрятную бороду.

– Не попадало ли в девочку какое-либо магическое заклинание? Сейчас на улицах демоны пойми что творится!..

– Не могу сказать наверняка, – призналась ему. – Но и такое вполне вероятно. Последние дни для меня прошли как в тумане. Наш дом штурмовали, моего мужа убили на наших с Анаис глазах. Кажется, именно тогда я и потеряла сознание. – Потому что ничего не помнила. – Очнулась, когда нас везли в цитадель. – Воспоминания Лорейн о дороге тоже были крайне путаными. – Дочь все время была со мной. Потом нас разделили, а меня увели на допрос. – Кажется, Анаис тогда очень испугалась и плакала. – С тех пор она не произнесла ни одного слова. Только «Мама!» возле цитадели, когда меня выпустили, а потом все.

Ставрос покивал, затем окинул меня внимательным взглядом.

– Могу осмотреть и вас, госпожа Дюваль!

Приблизившись, дыхнул на меня перегаром, и я поморщилась.

– Не надо меня осматривать, – заявила ему. – Со мной все в полном порядке. А вот дочь мою не помешает. Во сколько мне встанут ваши услуги?

– Ни во сколько, – отозвался он, и я порядком удивилась.

Впрочем, цена все же была, и он ее озвучил. Ставрос хотел, чтобы если у него закончатся деньги, то в «Сквозняке» ему наливали рюмашку-другую и не гнали на улицу.

– Нет, такое не пойдет! – покачала я головой. – Мы не станем поить вас бесплатно.

– Об этом не идет и речи! – отозвался он терпеливо. – Когда будут деньги, я сразу же оплачу все свои долги или отдам своей работой. Я могу… гм… стать вашим личным доктором, госпожа Дюваль!

На это я в задумчивости покусала губы.

Было в нем что-то такое… При всем своем не слишком приглядном виде Ставрос почему-то внушал мне доверие. Именно поэтому я до сих пор была здесь, в его доме, терпеливо дожидаясь, когда он оденется и возьмет потертый и видавший виды докторский чемоданчик.

– Посмотрим! – сказала ему. – Если вы покажете себя с хорошей стороны и от вашего лечения будет толк, тогда… Тогда вы сможете осматривать меня, мою семью, моих работников и, если понадобится, постояльцев «Сквозняка», а в таверне вас всегда будут ждать еда и пара рюмок к ужину.

Ставрос тут же покивал, вполне довольный сделкой, а я подумала, что только что обзавелась собственным доктором в этом мире. Пусть алкоголиком, но надо же было с чего-то начинать!

И еще одним ртом в таверне, который тоже нужно будет как-то прокормить.

Хотя я еще посмотрю на то, как он справится с лечением Анаис!

Впрочем, Ставрос сразу же начал проявлять служебное рвение, вызвавшись немедленно осмотреть мою дочь. При этом намекнул, что не откажется в таверне от завтрака и рюмки чего-то покрепче для улучшения здоровья.

Затем подхватил свой потрепанный чемоданчик, после чего мы вернулись в «Сквозняк», где доктор долго выспрашивал притихшую Анаис о ее здоровье. На это моя дочь изредка мотала головой, но послушно открыла рот, чтобы тот взглянул на ее горло, а потом позволила приложить к своей груди деревянную трубку, похожую на стетоскоп.

Наконец, убрав трубку, Ставрос сделал какую-то манипуляцию рукой. С его ладони сорвалось едва заметное голубое сияние, окутавшее девочку. Почувствовав магический всплеск, я напряглась, потому что такого не ожидала, но Ставрос покачал головой.

– Я тоже маг, – заявил он мне с гордостью. – Правда, всего лишь Второй Ступени, но все равно в состоянии ощутить постороннее магическое вмешательство, а также определить его степень и глубину.

Сказав это, он снова повернулся к Анаис. Улыбнувшись ей, выловил из своего видавшего виды чемоданчика петушка на палочке. Я было снова дернулась, подумав, что на сладости полным-полно микробов, но Анаис уже протянула ручку. Взяв угощение, она с довольным видом отправила его в рот, на что я мысленно застонала.

– Ты совершенно здорова, – с важным видом заявил ей доктор. – Но я настоятельно рекомендую тебе проводить как можно больше времени на свежем воздухе. И еще как минимум пять часов в день веселых игр и много-много сладостей. Это важная часть лечения. Тебе все понятно?

Анаис покивала – такие рекомендации явно пришлись ей по душе. Зато у меня к доктору все еще оставались вопросы.

И я их задала, когда мы спустились в отмытый, пахнущий чистотой обеденный зал – «ночные бабочки» постарались на славу. К тому же возле одного из окон суетились мастера, заканчивая свою работу.

Правда, Мария мне шепнула, что стекольщикам пришлось приплатить за срочность, потому что заказов из-за страшной ночи у них было порядком, зато «Сквозняк» уже очень скоро сможет похвастаться всеми вставленными окнами.

Тут Леннарт подал усевшемуся за стол Ставросу рюмку, а Мария поставила перед доктором горшок с тыквенной кашей и блюдо с порезанным на куски мясным пирогом, и тот с довольным видом взялся за ложку.

Но перед этим сказал мне совсем не то, что я услышала наверху.

– Ваша дочь порядком истощена и находится на грани нервного срыва, так что все мои рекомендации остаются в силе, – заявил мне. – Она обязательно должна хорошо спать, много гулять и нормально есть. Кроме того, в ближайшее время ее следует показать Высшему Магу. Желательно, как минимум Восьмой Ступени.

– Зачем? – растерялась я, прикидывая, что это еще за ступени.

Лорейн ничего о них не знала, а я и подавно.

– Ее зацепило одним из Высших боевых Заклинаний. Каким именно, я не знаю, но чувствую его отголоски. К сожалению, снять их выше моей квалификации. Кстати, это и выше квалификации Эзнера, – намекнул он, и я поняла, что Ставрос недолюбливал конкурента. – Этот высокомерный выскочка тоже не смог бы ничего сделать!

– Хорошо, – сказала ему, кусая губы. – Допустим, ее зацепило. – Такое вполне могло произойти в особняке де Эрве. – К чему это может привести?

Судя по виду Ставроса, ничего хорошего Анаис не ждало. Но говорить вслух он этого не стал, заюлил, и я оставила его в покое – пусть завтракает.

– Значит, мне нужно обязательно отыскать Высшего Мага. Интересно, где они обитают?

Накинувшийся на еду Ставрос пробормотал что-то невнятное, а я подумала, что если бы он не пил и не потерял лицензию, а еще не жил бы в доме, похожем на свинарник – что, кстати, было напрямую связано с первым пунктом, – то вполне мог бы обзавестись респектабельной практикой.

Потому что, прикончив кашу и мясной пирог, он достал из своего чемоданчика бумагу и чернильницу, заявив, что выпишет мне несколько рецептов, которые поддержат мою дочь до поры, пока кто-то из Высших Магов не удосужится ее осмотреть.

– Так где же мне такого найти? – вновь повторила я свой вопрос.

– На службе у Истинного Короля, – отозвался доктор. – Или же в лазаретах, но соваться сейчас туда я бы не советовал. Надо немного подождать. Там полным-полно раненых, поэтому пока что развлекайте девочку, и пусть она побольше гуляет. Да, и купите в аптеке то, что я выписал. Деньги-то есть? – спросил он у меня, на что я неопределенно пожала плечами.

– Все относительно в этом мире, – сообщила ему, и доктор со мной согласился, но уже после того, как пригубил вторую рюмку и спросил, не найдется ли у нас сладкого пирога к чаю.

Жизнь Ставроса определенно начинала налаживаться, чего я не могла сказать о своей.

Оставив его завтракать под надзором Марии, я взяла выписанные рецепты, после чего, позвав Леннарта, во второй раз за это утро покинула таверну.

На этот раз я собиралась посетить Ратушу, чтобы заплатить налоги и подтвердить свою дарственную – мне совершенно не хотелось проблем с властями, – а потом уже решить, стоит ли мне закладывать свое единственное украшение.

Но перед этим я думала взглянуть на то, что стало с особняком де Эрве на улице Острых Клинков, и, если получится, забрать оттуда кое-что из одежды.

А если нет, то Боги им судьи, этим Клинкам и Лилиям, из-за которых мы с дочерью остались на улице без ничего!..

Из Ратуши на свободу я вырвалась только через два часа, отстояв длиннющую очередь. Внутри собралось слишком много желающих подать жалобу на действия Лилий – вернее, на их злодеяния – и запросить компенсацию за ущерб, причиненный собственности уличными боями.

Правда, никто не знал, дадут ли эту компенсацию и будет ли толк от жалоб, поэтому в очереди порядком нервничали, время от времени срываясь на крик.

А еще она совершенно не двигалась.

Наконец, когда я уже стала подумывать, что здесь состарюсь и умру, снова вмешался Леннарт. Поймал одного из секретарей, с озабоченным видом спешивших по коридору, и намекнул ему, что я пришла заплатить налоги, а вовсе не клянчить деньги из казны.

Подозреваю, именно из-за этого очень скоро меня вызвали в кабинет, куда я отправилась под ненавидящими взглядами толпы. Но мне было не привыкать…

В кабинете пожилой чиновник долго рассматривал мою дарственную, паспорт и бумагу, выданную королевским магом Эдвардом Блейзом. Признаюсь, я затаила дыхание, ожидая какого угодно отношения, включая и то, с которым я столкнулась в доме доктора Эзнера.

Но проклятий в свой адрес я так и не услышала, и деньги у меня тоже взяли. Только вот за регистрацию дарственной и разрешение на работу на новое имя с меня мстительно содрали чуть ли не втрое больше, чем я ожидала. Куда больше той суммы, которую мне озвучил Леннарт!..

Но делать нечего, пришлось заплатить.

Поэтому к дому ломбардщика я явилась без единого дукара и готовая почти на все.

Но только не на то, что он мне предложил.

Впрочем, сперва меня встретили крайне приветливо и проводили в святая святых хозяина – в роскошный кабинет с изящной и дорогой мебелью и тяжелыми бархатными гардинами, закрывавшими окна.

– Неужели ко мне пожаловала сама красавица-вдова Лорейн де Эвре? – произнес господин Шерц, вышедший навстречу.

Галантно поцеловал мне руку, затем усадил в мягкое кресло.

В его кабинете царила приятная прохлада, располагавшая к беседе. Вышколенная служанка тут же принесла кофейник, на подносе рядом с которым стояло лакомство – цукаты и засахаренные орехи.

Но куда большим блаженством для меня стал глоток черного, крепкого кофе.

Блаженство, о котором ничего не знали в «Сквозняке», потому что о кофе они и слышать не слышали. Поэтому я сидела, попивая его из тонкой фарфоровой кружки, с легкой тоской вспоминая собственный мир, в котором на барной стойке моего коттеджа осталась кофе-машина.

И украдкой разглядывала Шерца.

Лет ему было под шестьдесят, редкие волосы посеребрены сединой, а на смуглом лице внимание привлекал внушительный нос.

– Теперь меня зовут Лорейн Дюваль, – сказала я ломбардщику. – Да, мой муж погиб, а вместе с ним я похоронила и свое прошлое.

Правда, хоронить никого и ничего не пришлось – все сделали за меня Клинки его королевского величества Хуго II. От особняка тоже ничего не осталось – мы с Леннартом все же заглянули на улицу Острых Клинков, и я «полюбовалась» на то, что сделал с бывшим домом Лорейн Очистительный Огонь.

– Надеюсь, вы в курсе, что ваш отец тоже погиб, – неожиданно заявил мне Шерц, и моя рука, которой я сжимала тонкую ручку кружки, непроизвольно вздрогнула.

Потому что Лорейн не была в курсе.

– Произошло это три месяца назад, – добавил ломбардщик. – Ваша мать, насколько мне известно, умерла, когда вы еще лежали в колыбели.

– Откуда вам все это известно?! – ахнула я, пытаясь справиться с захлестнувшей меня горечью утраты.

Пусть я не знала этих людей, но они дали жизнь Лорейн.

Впрочем, матери она не помнила, а отношения с отцом у нее не задались с самого детства. Тот не замечал свою дочь, постаравшись побыстрее сплавить ее богатому извращенцу де Эрве.

– Поверьте мне, леди де Эрве! – вкрадчиво произнес Шерц. Затем произнес: – Или же я могу звать вас Лорейн?

– Можете, – разрешила я; затем, чтобы прийти в себя, сделала большой глоток кофе.

– Лорейн, вы должны знать, что я в курсе почти всех новостей Арвейна, иначе не был бы настолько успешен в своей профессии, – заявил он с оттенком легкого превосходства в голосе.

На это я кивнула. Ну что же, вполне справедливое замечание.

– И что же вы еще обо мне знаете? – поинтересовалась у него. – Быть может, что-то о моем наследстве?

– То, что ваше родовое имение было сперва разорено, а потом сожжено, – отозвался Шерц. – Произошло это сразу же после смерти вашего отца. Не повезло – рядом как раз шли бои, так что…

Он развел руками.

– Значит, от имения ничего не осталось, – протянула я.

Об отчем доме у Лорейн сохранились приятные воспоминания, хотя в них тоже чувствовалась примесь слез.

Шерц кивнул.

– Хорошо, – отозвалась я, кусая губы. – Вернее, что уж тут хорошего?! Но скажите, какие у меня шансы получить… хоть что-то? Мы ведь были не самыми бедными… К тому же, – я вспомнила про очередь в Ратуше, – я ведь могу запросить компенсацию?

Как оказалось, самыми бедными мы не были, но запросить я ничего не смогу, потому что ни наследства, ни компенсации мне не полагалось.

– Шансов у вас никаких, – заявил мне ломбардщик, – потому что все перешло к вашему брату. Но идти к нему я вам не советую, потому что Артур вряд ли захочет вас видеть. А уж тем более делиться.

«Выходит, у меня есть брат?» – чуть было не сорвалось с моих губ, но я все же удержалась от подобного возгласа.

Вместо этого в очередной раз обратилась к памяти Лорейн, пытаясь понять, почему я до сих пор ничего не знала о своем брате. Не получила с ее стороны ни единой подсказки, ни единого воспоминания об Артуре Дювале, словно бывшая леди де Эрве хотела позабыть о нем навсегда!

Не потому ли, что его обращение с Лорейн было настолько для нее унизительным, что она предпочла стереть его из памяти?

– К брату вам не пойти, потому что он вас терпеть не может, – подтвердил мою догадку Шерц, – а после гибели отца от рук Лилий и подавно. Родни у вас не осталось, так что обратиться за помощью вам больше не к кому.

– Тут вы правы, к брату я не пойду, – отозвалась я, подумав, что всезнающий господин Шерц не подозревает о существовании «Сквозняка». Но говорить о таверне я ему не собиралась. – Поэтому, как видите, я пришла к вам. Да, мы с дочерью попали в затруднительное положение, и нам нужны деньги. Я готова заложить свое украшение. Вот… – Сняв с шеи, протянула Шерцу ключик на золотой цепочке. – Скажите, сколько вы можете дать за эту вещь?

Но вместо того, чтобы взять лупу и оценить стоимость украшения – так, по моему мнению, должен поступить любой приличный ломбардщик, – он уставился на меня масляным взглядом.

– У меня есть предложение и получше, – заявил Шерц. – Леди де Эрве не придется ничего закладывать и никуда уходить. Вместо этого она и ее прелестная малышка Анаис сегодня же переедут в мой дом. Она – в мою спальню, а ее дочь – в детскую.

Моя рука, державшая чашку, дрогнула, но это была реакция исключительно Лорейн. Хотя, признаюсь, мне стало противно до невозможности.

Ах вот как?! Значит, он решил воспользоваться безвыходным положением леди де Эрве?

– Судя по всему, вы только что предложили мне стать вашей содержанкой, – произнесла я спокойно.

Поставила изящную кружечку на фарфоровое блюдце, затем посмотрела на цукаты с орехами, к которым так и не успела притронуться. Но не слишком-то и хотелось, потому что угощение в кабинете ломбардщика вызывало у меня такое же отвращение, как и он сам.

Даже кофе – его мне тоже уже хватило.

– Предложил бы стать женой, – усмехнулся Шерц, – но, боюсь, моей супруге это не понравится. А двоеженство в вашей стране, к сожалению, запрещено законом.

Он явно забавлялся – и снова за мой счет! – но я все же решила промолчать. И даже вставать и уходить не спешила, хотя ломбардщик собирался воспользоваться слабостью и беззащитным положением бывшей леди де Эрве.

Меня это порядком раздражало, даже злило.

Но я была Марьяной Вороновой, правда, в другом теле и в другом мире, получившей воспоминания и опыт Лорейн Дюваль. Пусть это тоже меня изменило, но я все еще оставалась сама собой и не собиралась выказывать слабость перед такими типами.

К тому же этот тип был мне нужен.

– Спасибо, – сказала ему, – за ваше не слишком-то лестное предложение! Но я уж как-нибудь обойдусь без вашей спальни.

– Пусть мое предложение и задевает ваши чувства, но это лучшее, что вы сможете получить на данный момент, – спокойно, даже по-деловому отозвался Шерц. – Я из Деррикана, и меня не интересуют дрязги ваших Лилий и Клинков, поэтому в будущем вы не услышите от меня ни единого упрека. Ваше прошлое навсегда останется в вашем прошлом, леди де Эрве! К тому же я буду с вами нежен. Не то, что ваш бывший муж, от которого, по слухам, даже шлюхи в столичных притонах старались держаться подальше.

Услышав это, на этот раз я все-таки с трудом сдержала свой гнев, потому что прежняя жизнь Лорейн и то, что происходило за дверьми спальни де Эрве, нисколько его не касалось.

– Оставьте ваши грязные намеки при себе, – заявила я Шерцу. – Ваше предложение для меня крайне оскорбительно, но Боги вам в судьи! Я пришла сюда как простая клиентка, а вовсе не для того, чтобы жаловаться на судьбу или же просить у вас о помощи. Тем более о такой помощи!..

Он склонил голову, но промолчал.

– Вместо этого вы успели предложить мне много всего, – добавила я. – Например, продать себя, хотя я всего лишь хотела заложить драгоценность. Но если вас это не интересует, то я подыщу себе другого ломбардщика. Уверена, в Виллерене их предостаточно.

Собиралась все-таки встать и уйти – мое терпение подошло к концу, – но тут Шерц вскинул руку.

– Погодите, леди де Эрве! – произнес он примирительно. – Я дам вам за ваш кулон сто пятьдесят дукаров.

И я осталась в кресле.

– Вообще-то, я рассчитывала на двести, – сказала ему, хотя ни на что не рассчитывала, но решила поторговаться.

Как оказалось, напрасно.

– Двести вам никто не даст, – заявил мне Шерц уверенно. – К тому же большая часть представителей нашей профессии просто-напросто вышвырнет вас на улицу, не став даже разговаривать. Ваш муж успел натворить много дел в Виллерене, леди де Эрве!.. Тем самым он заслужил ненависть представителей нашей профессии.

– И что же он такого натворил?!

Кроме того, что я уже успела узнать.

– Именно с подачи де Эрве у дерриканцев начали конфисковывать деньги и отбирать ценности. Естественно, во благо короля Лилий Дамиана.

Кивнула. Ну что же, такое можно было ожидать.

– Вы тоже пострадали?

– Да, ко мне приходили, и мне пришлось откупиться. Тех же, кто пытался сопротивляться…

Шерц покачал головой, и я не стала спрашивать.

– Но ведь цена у этой вещи велика? – я взяла в руки свой кулон, решив перевести разговор в нужное мне русло.

– Цена у вашего украшения ровно такая, сколько за нее кто-либо готов предложить. Я готов заплатить сто пятьдесят дукаров, – отозвался Шерц.

И мне пришлось согласиться.

Ну что же, ломбардщик был прав – я оказалась не в том положении, чтобы спорить. И все благодаря покойному «муженьку»!

– Хорошо, – сказала ему. – Договорились! Но я планирую выкупить кулон, как только дела пойдут на лад.

На это ломбардщик усмехнулся, словно нисколько не верил в последнее.

– Вот что я вам скажу, леди де Эрве! – произнес он. – Не пройдет и двух недель, как я добавлю к этой сумме еще сто пятьдесят дукаров, которые вы получите от меня на мелкие расходы. На булавки и ленты, так дорогие женскому сердцу, потому что я уверен, что вы с дочерью не протянете в Виллерене и нескольких дней.

– Вы так думаете?!

– Я в этом уверен. Очень скоро придете ко мне и станете на коленях умолять меня взять вас в содержанки. И я буду вынужден согласиться… Как я могу отказать столь прекрасной, юной и беззащитной девушке?

– Вы дадите мне сто пятьдесят дукаров сейчас, – сказала ему резко. – И еще сто пятьдесят через две недели, если я не приду и не стану ползать на коленях, умоляя стать вашей любовницей. К тому же вы вернете мой кулон, не запросив за это ни единого дукара.

На это Шерц взглянул на меня удивленно. Подозреваю, мое поведение не вязалось с образом настоящей Лорейн Дюваль. По крайней мере, такой, какой он ее знал или же ему донесли.

Но то ли ломбардщик списал это на стресс, то ли решил доверять своим источникам, поэтому он кивнул, заявив, что согласен на сделку. Затем позвонил в колокольчик, приказав молодому помощнику принести деньги.

И уже очень скоро, получив сто пятьдесят дукаров, но переполненная праведным гневом, я покинула ломбард «Золотая Звезда», расположенный рядом с Королевским Каналом, и зашагала в сторону квартала Грезден, где стояла моя таверна.

Шла, качая головой на все расспросы Леннарта, пока, наконец, не заявила ему, что все прошло хорошо. И что я даже осталась в двойном выигрыше, потому что знала: предложение Шерца я не приму ни за что на свете.

Вместо этого…

Вместо этого я зашла в аптеку и купила своей дочери лекарств по рецептам Ставроса, решив, что мы справимся со всем и сами!