Темный рассвет Кристофф Джей

Глава 2. Кладбище

Подняв мечи, Достопочтенный Отец Красной Церкви перешел в наступление.

– Я все гадал, хватит ли тебе глупости вернуться сюда, – процедил он.

Мия крепче ухватила потными ладонями поводок брата. Почувствовав какое-то движение, оглянулась и увидела стройного юношу с пронзительно голубыми глазами, выходящего из теней некрополя. Мертвенно-бледного, в обугленном черном камзоле. В его руках сверкнули два острых клинка с почерневшими от яда лезвиями.

Тишь.

– Ну? – протянул Солис. – Тебе нечего сказать, шавка?

Мия хранила молчание, гадая, как Солис определил ее местонахождение, если она была укрыта плащом из теней. Может быть, по звуку? По запаху пота и крови? Так или иначе, она была измождена, безоружна и ранена – в общем, не в том состоянии, чтобы драться. Почувствовав ее страх, растекавшийся холодом в животе, Мистер Добряк скользнул из тени мальчика в ее собственную, чтобы подавить его. Но как только демон сбежал из тьмы у ног мальчика, малыш Йоннен со всей силы пнул Мию по голени и выдернул поводок из ее потных ладоней.

– Йоннен! – вскрикнула она.

Мальчишка развернулся и побежал. Мия потянулась за ним, чтобы поймать. А Солис просто замахнулся мечами, опустил голову и кинулся в атаку.

Мия качнулась в сторону, и клинки шахида со свистом пролетели совсем рядом с ее щекой. Сзади подбирался Тишь. Быстро повернувшись, она откинула плащ и опутала ноги юноши его собственной тенью. Он споткнулся и упал, а Мия нырнула под очередной решительный удар Солиса. Глянув в сторону сырого темного коридор позади шахида, Мия увидела, как Йоннен бежит туда, откуда они пришли. И, крепко сжав челюсти,

и кинулась в погоню за братом.

– Йоннен, стой!

Эклипс рыкнула в знак предостережения, и, повернувшись, Мия увидела, как из черноты вылетает один из коротких мечей Солиса. Он вонзился в череп какого-то давно скончавшегося человека как раз в тот момент, когда она добежала до крутого поворота. Мия вытащила левой рукой меч и помчалась дальше.

Йоннена, улепетывающего на своих пока еще коротких ножках, было легко догнать. Оглянувшись на бегущую за ним Мию, он прибавил скорость. Его руки были по-прежнему связаны, но мальчишке удалось вытащить кляп изо рта, поэтому, когда Мия подхватила его под мышку, он истошно завопил, яростно извиваясь:

– Отпусти меня, девка!

– Йоннен, не дергайся! – прошипела она.

– Отпусти!

– …Он по-прежнему тебе нравится?.. – прошептал Мистер Добряк из тени Мии.

– …С каждой секундой все меньше и меньше… – ответила Эклипс, выбегая вперед.

– …Ну, теперь ты понимаешь, что я чувствую по отношению к тебе…

– Заткнитесь оба! – пропыхтела Мия.

Она оттолкнулась от костяной стены и завернула за очередной угол. Солис и Тишь следовали за ней по пятам. Распахнув дверь гробницы, Мия взлетела по крошащимся ступенькам и вновь оказалась под нестерпимым светом трех палящих солнц. Хотя Мистер Добряк пожирал ее страх, сердце Мии билось так сильно, что грозило выскочить из груди.

Мия, всю перемену боровшаяся за жизнь, сейчас была не готова вступить в бой с хорошо вооруженным Клинком Красной Церкви, не говоря уже о бывшем шахиде песен. Несмотря на опаленные брови, Солис с мечом был одним из самых опасных мужчин на свете. Когда они сцепились в схватке в прошлый раз, он отрубил ей руку до локтя. Тишь тоже был не промах, и, какая бы между ними ни возникла связь в перемены обучения, похоже, она испарилась без следа. В его глазах Мия была предательницей Красной Церкви, достойной лишь медленной и очень болезненной смерти.

Она оказалась в меньшинстве. А в ее нынешнем состоянии – еще и крайне уязвимой.

«Как, ради бездны, Солис меня видит?»

Мия перешагнула через тени и начала двигаться, чтобы выиграть себе хоть немного времени, но под тремя солнцами, горевшими в небе, изможденная после грандиозных игр девушка смогла преодолеть всего пару метров. Зацепившись ногой за надгробие, она едва не упала. Можно было бы снова надеть плащ из теней, но Солис, похоже, был способен найти ее и под плащом. И, по правде говоря, она слишком устала, чтобы суметь справиться со всем этим – с брыкающимся мальчишкой в руках, с отчаянной погоней, со следовавшими за ней по пятам убийцами. Мия обезумевшими глазами искала путь к отступлению.

Девушка запрыгнула на низкую мраморную гробницу и перелезла через кованую ограду некрополя. Неудачно приземлившись, ахнула, вновь чуть не растянувшись на земле. Теперь Мия находилась на территории часовни Аа, построенной прямо посреди дома мертвых. За церковным двором виднелась широкая мощеная дорога, по которой разгуливали местные жители. Улицу обрамляли высокие дома с цветами на подоконниках. Сама часовня была сделана из известняка и стекла, три солнца на колокольне отражали три солнца в небе.

Черная Мать, они были такими яркими, такими жгучими, такими…

– …Мия, берегись!..

Из руки Тиши вылетел кинжал и со свистом помчался к ней. Мия вскрикнула и отпрыгнула, клинок перерезал прядь ее длинных темных волос, пролетев так близко к щеке со шрамом, что она учуяла запах яда на лезвии. Это «перекос» – быстро действующее парализующее средство. Одна царапинка – и Мия будет беспомощна, как младенец.

«Я нужна им живой», – осознала она.

– Освободи меня, негодяйка! – крикнул ее брат, вновь забрыкавшись.

– Йоннен, пожалуйста…

– Меня зовут Люций!

Мальчишка извивался и бился локтями, по-прежнему пытаясь вырваться из ее хватки. Ему удалось выпростать руку из мокрого кожаного ремня, и он бросил ремешок прямо в лицо Мие. И тогда, словно в небе внезапно погасли солнца, весь мир почернел.

Мия оступилась в мгновенно окутавшей ее темноте. Она зацепилась сандалией за обломок разрушенной каменной плиты, и ноги девушки подкосились. Падая на землю, она расцарапала до крови ладони и колени. Зашипев от боли, Мия стиснула зубы. Йоннен со вскриком покатился по гравию и отнюдь не грациозно распластался на траве.

Секундой позже мальчишка поднялся с земли. Мальчишка, которого она считала давно погибшим. Мальчишка, который должен был ненавидеть мужчину, из чьих цепких рук его выхватили.

– Убийца! – завопил он. – Убийца здесь!

А затем со всех ног ринулся на улицу.

Мия часто заморгала и помотала головой. Она слышала удаляющиеся крики Йоннена, но ничего не видела. И тут она внезапно осознала – каким-то образом брат закрыл ей глаза тенями и тем самым полностью ослепил. Такому фокусу она никогда не училась, даже не пыталась, и Мия непременно бы оценила по достоинству изобретательность мальчика, если бы он не оказался таким проблемным маленьким засранцем.

Но она могла управлять тенями не хуже Йоннена, а смерть уже наступала ей на пятки. Мия согнула пальцы и сорвала тьму с глаз как раз в ту секунду, когда Достопочтенный Отец и его молчаливый приспешник перепрыгнули через железную ограду и приземлились в церковном дворе прямо позади нее.

Мия рывком поднялась и часто заморгала от яркого света. Руки будто налились свинцом. Ноги дрожали. Повернувшись к Солису с Тишью, она едва смогла поднять украденный меч. Ее тень извивалась вокруг высоких кожаных сандалий, пока два ассасина подступались к ней с разных сторон.

– Позовите стражу! – кричал Йоннен с улицы. – Убийца!

Горожане удивленно пялились на него, не понимая, из-за чего переполох. Из дверей часовни вышел священник Аа в торжественном облачении. Группа итрейских легионеров, стоявших в конце квартала, обернулась на крики мальчика. Но Мие все это было не важно.

Солис замахнулся, целясь ей в шею. Его меч превратился в расплывчатое пятно. Подпитываясь новообретенной темной силой, Мия в отчаянии вытянула руку и, прежде чем шахид успел до нее добраться, запутала ему ноги шахида в его собственной тени. Солис раздраженно зарычал, его удар так и не попал в цель. Тишь метнул еще один нож, и Мия со вскриком отбила его на лету украденным мечом, вызвав бурю искр. Затем набросилась на молчаливого юношу, намереваясь уравновесить чаши весов, пока Солис не вырвался из хватки теней.

Тишь достал рапиру из-за пояса и скрестил с Мией сталь. За время обучения в залах Тихой горы Мие удалось немного разговорить собрата-аколита. Она узнала, откуда он, кем был до того, как присоединился к Церкви, почему всегда молчит. Нет, молчит он совсем не потому, что ему не хватает знания языка, – просто в детстве владельцы дома удовольствий, взявшие Тишь в рабство, выбили ему все зубы, чтобы он мог лучше обслуживать клиентов.

Мия училась владению мечом с десяти лет. В то время Тишь еще ползал на четвереньках по шелковым простыням. Правда, оба тренировались у Солиса, и юноша в период обучения показал себя отнюдь не новичком с мечом в руках. Но последние девять месяцев Мия изучала искусство гладиатских боев под кнутом Аркада, Алого Льва Итреи, – одного из величайших воинов среди ныне живущих. И хоть она устала, истекала кровью, и все ее тело ныло от побоев, мышцы Мии были крепкими, руки – огрубевшими от мозолей, движения – отточенными бесконечными часами тренировок под жаркими солнцами.

– Стража! – не прекращал кричать Йоннен. – Она тут!

Мия сделала низкий выпад, ее меч со свистом рассек воздух, и Тишь отступил, двигаясь с грацией танцора и сверкая голубыми глазами. Мия подняла клинок, делая вид, что собирается нанести новый удар, но затем ловко поддела сандалией грязь – старый гладиатский трюк – и пнула горсть прямо в лицо противнику.

Тишь попятился, а меч Мии прочертил линию на его груди, остановившись всего в паре сантиметров от ребер. Края рассеченного камзола юноши и плоть под одеянием разошлись в разные стороны, словно разделенные струей воды, но Тишь все равно не издал ни звука. Покачнувшись, он прижал руку к ране, и Мия замахнулась для смертельного удара.

– …Мия!..

Она обернулась и, ахнув, едва успела парировать удар, который мог бы разрубить ей череп пополам. Солис разулся, оставив ботинки в щупальцах собственной тени, и бросился в атаку босиком. От столкновения с дородным мужчиной Мия отлетела в сторону и разодрала о камни бедра и зад при приземлении. Перекатившись и грязно выругавшись, она вскочила, чтобы отбить град ударов в голову, шею, грудь, в отчаянии пытаясь сделать ответный выпад. Ее одежда пропиталась потом, длинные черные волосы липли к коже. Мистер Добряк и Эклипс работали изо всех сил, поглощая ее страх.

– Стража!

На сей раз Мия боролась не с новобранцем Церкви, вот уж нет. Ее противником был самый опасный мечник во всей конгрегации. Тут не помогут дешевые трюки, выученные на арене. Только навыки. И сталь. И непреклонная, кровавая воля.

Мия сделала выпад, их мечи со звоном скрестились, сверкая под яркими солнцами. Незрячие глаза Солиса прищуренно смотрели в пустоту над ее левым плечом. Но мужчина двигался так, будто видел каждое ее движение за версту. Заставлял ее отступать. Осыпал ударами. Выматывал.

У ворот часовни уже собралась толпа зевак, слетевшихся на крики Йоннена, как мухи. Мальчишка стоял посреди дороги и махал группе легионеров, которые даже в такой момент не бежали, а шли строгим маршем. Мия устала, ослабла и все еще сражалась в одиночку – она сможет продержаться лишь несколько мгновений, прежде чем ее положение станет окончательно дерьмовым.

– Где Эшлин и Меркурио? – резко спросила она.

Клинок Солиса едва не задел ее подбородок, и мужчина улыбнулся.

– Если хочешь увидеть своего бывшего наставника живым, девочка, то лучше тебе бросить меч и пойти со мной.

Мия прищурилась и резанула его по коленям.

– Не смей называть меня «девочкой», ублюдок, оно звучит так, словно это синоним слова «дерьмо»!

Солис рассмеялся и нанес еще один удар, чуть не отрубив Мие голову. Она увернулась, на глаза упала мокрая от пота челка.

– Может, ты слышишь только то, что хочешь услышать, девочка?

– Ага, смейся-смейся, – пропыхтела Мия. – Но что ты будешь делать без своего любимого Скаевы? И когда другие покровители Церкви узнают, что спаситель гребаной республики пал от руки одного из ваших Клинков?

Шахид наклонил голову вбок, и от его широкой улыбки сердце Мии замерло в груди.

– Разве?

– Стоять! Именем Света!

Легионеры ворвались в ворота часовни – в блестящей броне и с кроваво-алым плюмажем на шлемах. Тишь стоял на коленях, яд с украденного меча Мии почти полностью его обездвижил. Мия и Солис замерли с поднятыми клинками, а легионеры быстро рассредоточились по дворику. Главный центурион был плотно сбитым крепышом, напоминавшим мешок кирпичей; под сверкающим шлемом щетинились его густые брови и борода.

– Граждане, опустите оружие! – рявкнул он.

Мия глянула на центуриона, на его отряд, арбалеты, нацеленные ей прямо в грудь. Йоннен протолкнулся сквозь строй солдат, указал на нее пальцем и заорал что есть мочи:

– Это она! Убейте ее, сейчас же!

– Отойди, мальчик! – цыкнул главный.

Йоннен окинул его хмурым взглядом и выпятил грудь, выпрямившись во весь рост.[3]

– Я – Люций Аттикус Скаева, – сплюнул он. – Первенец консула Юлия Максимилиана Скаевы. Эта рабыня убила моего отца, и я приказываю вам убить ее!

Солис слегка наклонил голову, словно впервые обратил внимание на мальчишку. Центурион вскинул бровь, разглядывая маленького выскочку с головы до пят. Несмотря на потрепанный вид мальчишки, грязь на его лице и мокрую мантию, невозможно было не заметить, что одежда ребенка ярко-фиолетового цвета – цвета итрейской знати. А нашивка на груди – герб люминатов с тремя солнцами.

– Убейте ее! – взревел мальчик, топая ногой.

Арбалетчики крепче схватились за спусковой механизм. Центурион перевел взгляд на Мию и набрал в легкие побольше воздуха, чтобы отдать приказ.

– Оп…

Внезапно всех обдало холодом – легионеров, ассасинов, толпу, собравшуюся на улице. Несмотря на удушающую жару, на голой коже Мии выступили мурашки. Позади солдат выросла знакомая фигура в мантии с капюшоном и мечами из могильной кости, зажатыми в чернильно-черных руках. Мия мгновенно его узнала: существо, спасшее ей жизнь в некрополе Галанте. Существо, которое передало ей загадочное послание.

«НАЙДИ КОРОНУ ЛУНЫ».

Его лицо было скрыто капюшоном. Дыхание Мии срывалось с губ белыми облачками, и, несмотря на зной, девушку била дрожь.

Не произнеся ни слова, существо ударило ближайшего солдата мечом из могильной кости, с легкостью пронзив нагрудник. Другие легионеры закричали в знак предупреждения об опасности и нацелили арбалеты на противника. Когда тот замахнулся сверкающими клинками, они выстрелили. Арбалетные болты попали в цель, вонзившись в грудь и живот существа. Но это его не остановило. Толпу на улице охватила паника, а существо продолжало кружить среди солдат, разрезая их на кровавые куски, заливая все вокруг алым.

Невзирая на усталость, Мия проворно схватила отбивающегося брата за шкирку. Солис бежал к ней по сломанным плитам, и она выставила меч, чтобы блокировать удар. Выпады шахида были смертельно быстрыми и безупречными. Как Мия ни старалась, какой ловкой ни была, один удар прорвал ее оборону и пришелся по плечу.

Ассасин отшатнулась и с криком выронила украденный клинок. Уже через пару секунд почувствовала яд в своих жилах и обездвиживающий холод, который распространялся от раны по всей руке. Закряхтев от усердия, Мия вскинула другую руку и снова запутала ноги Солиса в его тени, прежде чем рухнуть на спину. Она по-прежнему крепко прижимала к груди брата. Шахид покачнулся и выругался, силясь освободить босые ноги из ее хватки. На камнях между ними возникли Мистер Добряк и Эклипс, теневой кот шипел и выгибался, от рыка теневой волчицы завибрировала земля.

– …Назад, ублюдок…

– …Не смей прикасаться к ней…

Загадочное существо завершило свою мрачную работу. Теперь церковный дворик напоминал пол скотобойни, усеянный ошметками легионеров. Все зеваки испуганно разбежались. Капая кровью с могильных костей, незнакомец прошел по плитам и встал над лежавшей девушкой, наставив меч на горло Солиса. Несмотря на трех созданий из тени, выстроившихся перед ним, Достопочтенный Отец Красной Церкви оставался невозмутимым. Его губы изогнулись, обнажая два ряда зубов, в воздухе повисло белое облачко его дыхания.

Первым заговорило загадочное существо, в его голосе слышался странный отзвук.

– МАТЬ РАЗОЧАРОВАНА В ТЕБЕ, СОЛИС.

– Кто ты, демон? – потребовал ответа тот.

– ТЫ И ВПРАВДУ СЛЕП. НО КОГДА ТЬМА ВЗОЙДЕТ, ТЫ УВИДИШЬ.

Существо присело рядом с Мией. Ее правая рука немела, голова опускалась все ниже и ниже, но она все равно мертвой хваткой цеплялась за брата. После стольких лет, крови и миль… да будь она проклята, если пройдя этот путь и узнав, что он жив, она потеряет его вновь. Йоннен же будто оцепенел от страха, замерев с той минуты, когда этот странный призрак развязал свою кровавую бойню.

Существо протянуло руку – черную и блестящую, словно ее только что окунули в свежую краску. Когда оно коснулось раненого плеча, Мия испытала укол боли, ледяной и черной, достигшей самого сердца. Она зашипела, а земля под ней будто разверзлась, и весь мир закружился в морозном вихре.

Она чувствовала печаль. Боль. Бесконечный холод одиночества.

Чувствовала, что падает.

А затем больше ничего не чувствовала.

Глава 3. Уголек

Меркурио очнулся во тьме.

Голова трещала, как после трехдневного запоя, но недавних дебошей он не припоминал. Челюсти ныли, на языке ощущался привкус крови. Постанывая и прижимая руку ко лбу, он медленно сел в кровати, застеленной мягким серым меховым одеялом. Он понятия не имел, где находится, но что-то… возможно, аромат в воздухе… напомнило ему о молодости.

– Здравствуй, Меркурио.

Повернувшись влево, он увидел пожилую женщину у своей кровати. Она выглядела его ровесницей, длинные седые волосы были заплетены в аккуратные косы. На ней была темно-серая мантия, вокруг холодных голубых глаз ветвились глубокие морщины. На первый взгляд могло показаться, что такой женщине место в кресле-качалке у теплого очага, со старым котом на коленях и толпой внуков вокруг. Но Меркурио-то знал.

– И тебе здравствуй, кровожадная старая манда.

Друзилла, Леди Клинков, улыбнулась в ответ.

– Ты всегда был острым на язык, мой друг.

Женщина подняла горячую чашку чая с блюдца, стоявшего у нее на коленях, и медленно отпила. Ее взгляд не отрывался от Меркурио, пока он осматривал спальню и, вдохнув поглубже, наконец понял, где находится. В темном и прохладном воздухе звучало эхо невидимого хора. Меркурио чувствовал запах свечей и благовоний, стали и дыма. Вспомнил, как его схватило Духовенство в часовне Годсгрейва. Царапину от отравленного клинка в руке Паукогубицы. И догадался, что привкус на его языке – это свиная кровь.

«Они забрали меня в гору».

– Вижу, ты почти не поменяла интерьеры, – вздохнул он.

– Ты же знаешь, расточительность – это не про меня.

– Когда я лежал в этой кровати последний раз, то сказал, что это точно больше не повторится. Но если бы я знал, что ты так жаждешь повторного представления…

– О, умоляю, – фыркнула Друзилла. – В твоем возрасте потребуется полиспаст, чтобы поднять его. А твое сердце едва выдерживало, даже когда нам было по двадцать.

Меркурио невольно улыбнулся.

– Рад видеть тебя, Зилла.

– Хотела бы я сказать то же самое, – Леди Клинков покачала головой и вздохнула. – Безмозглый старый дурак.

– Ты правда притащила меня в Тихую гору, чтобы почитать нотации? – Меркурио потянулся к плащу за сигариллами и не обнаружил ни того, ни другого. – Могла бы просто отгрызть мне яйца в Годсгрейве.

– О чем ты только думал? – требовательно спросила Друзилла, отставляя чашку с чаем. – Помогая этой идиотке с ее идиотскими затеями? Ты хоть понимаешь, что натворил?

– Я тебе не салага, Зилла.

– Нет, ты епископ Годсгрейва! – Женщина встала и принялась расхаживать вдоль кровати, сверкая глазами. – Годы верного служения. Присяга Темной Матери. Но ты все равно помог Клинку Церкви нарушить Красную клятву и убить одного из наших покровителей![4]

– Богиня, только не надо строить из себя несчастную последовательницу, – прорычал Меркурио. – Ваш гадюшник желал смерти Дуомо – это и дураку ясно. Все вы годами лезли в постель к Скаеве. Лорд Кассий знал? Или вы сговорились за его спиной?

– Тебе ли причитать о сговорах, милый.

– Зилла, как, по-твоему, отреагирует вся конгрегация? Если узнает, что Духовенство добровольно прогнулось и раздвинуло булки перед нашим любимым народным сенатором? Что десницы Наи на этой земле стали ручными песиками гребаного тирана?

– Мне стоило бы убить тебя за это предательство, – процедила Друзилла.

– Однако не могу не заметить, что я до сих пор жив. – Старик заглянул под одеяло. – И без трусов. Уверена, что я здесь не для повтора на бис? За это время я научился паре новых трюков…

Леди Клинков швырнула в голову Меркурио серую робу.

– Ты здесь, чтобы служить червяком, коим и являешься.

– …Наживкой? – он покачал головой. – Ты действительно считаешь ее настолько глупой, чтобы прийти за мной? После всего, через что она прошла, после всего, что она…

– Я знаю Мию Корвере, – рявкнула Друзилла. – Эта девушка пожертвовала последним шансом на нормальную жизнь и личное счастье, чтобы отомстить за родителей. Продала себя в рабство, чтобы осуществить план, который даже чокнутый посчитал бы безумным, ради единственной возможности убить тех, кто уничтожил ее семью. Она бесстрашна. Безрассудна до невозможного. Если я что и узнала о твоем вороненке, так это вот что: эта девушка ради семьи пойдет на всё. На всё.

Леди Клинков склонилась над кроватью и посмотрела в глаза старика.

– А ты, дорогой Меркурио, для нее больше отец, чем ее настоящий отец когда-либо им был.

Он посмотрел на нее в ответ и ничего не сказал. Сглотнул желчь, наполнившую рот. Друзилла просто улыбнулась и подалась немного ближе. Меркурио по-прежнему видел красоту под шрамами времени. Помнил их последнюю неночь, проведенную в этой спальне много-много лет назад. Пот, кровь и сладкий, сладкий яд.

– Можешь гулять по горе сколько угодно. Уверена, ты помнишь, где что находится. Конгрегацию оповестили о твоем предательстве, но тебе гарантирована неприкосновенность. Пока ты нам нужен живым. Но, пожалуйста, не испытывай наше дружелюбие новыми глупостями.

Друзилла запустила руку под одеяло и крепко сжала его между ног. Меркурио ахнул.

– В конце концов, без этого мужчина тоже может жить.

Женщина подержала его еще с секунду, а затем выпустила из своей ледяной хватки. Продолжая улыбаться, как матрона, Леди Клинков взяла блюдце с чашкой, развернулась и направилась к выходу из спальни.

– Друзилла.

Она оглянулась.

– Да?

– Ты действительно та еще манда. Знаешь это?

– Льстишь, как всегда. – Пожилая женщина вновь повернулась к нему, и ее улыбка испарилась. – Но такой мужчина, как ты, должен знать, куда приведет лесть с такой женщиной, как я.

Меркурио сидел во мраке после ее ухода, в беспокойстве нахмурив морщинистый лоб.

– Ага, – пробормотал он. – В глубокое дерьмо.

Меркурио еще пару часов сновал по комнате, лелея раскалывающуюся голову и утешая оскорбленное эго. Но в конце концов скука взяла верх, заставив его надеть серую робу, выданную Друзиллой, и перевязать талию кожаным поясом. Вооружиться он даже не пытался – знал, что выбраться из Тихой горы можно только двухнедельным путешествием через ашкахскую Пустыню Шепота, кровавым бассейном вещателя Адоная или прыжком через перила Небесного алтаря в бесформенную ночь за ними.

Сбежать оттуда без помощи или без крыльев было попросту невозможно.

Он вышел из спальни в сумрак Тихой горы, опираясь на (очень любезно) оставленную ему трость. Окинул угрюмым от рождения взглядом тьму вокруг. Тихая песня бестелесного хора доносилась одновременно отовсюду и ниоткуда. Коридоры из черного камня освещались обманчивым солнечным светом, льющимся через витражные окна, и были украшены гротескными статуями из кости и плоти. Каждый сантиметр стен покрывали спиралевидные узоры, замысловатые и сводящие с ума.

Как только ноги Меркурио ступили на плитку за спальней Друзиллы, он ощутил присутствие человека в мантии, наблюдающего за ним из темноты. Несомненно, один из Десниц Друзиллы, приставленный к нему тенью на все время пребывания в горе.[5] Меркурио проигнорировал его и пошел своей дорогой, прислушиваясь к шагам сзади. Хрустя старыми суставами, он спускался по винтовой лестнице в лабиринт тьмы, пока наконец не дошел до Зала Надгробных Речей.

Старик окинул взглядом просторное помещение, после стольких лет все еще невольно восхищаясь его великолепием. По кругу зал обрамляли гигантские каменные колонны, наверху виднелись фронтоны, вырезанные в самой горе. На гранитном полу значились имена бесчисленных жертв Церкви. Вдоль стен тянулись безымянные склепы последователей.

Большую часть зала занимала огромная статуя самой Наи. Ее черные глаза будто следили за Меркурио, пока он подходил ближе, щурясь в искусственном свете. В ее руках были весы и острый меч; лицо прекрасное, холодное и безмятежное. На эбонитовой мантии, как звезды в истинотемном небе, мерцали драгоценные камни.

Та, кто все и ничего.

Дева, Мать и Матриарх.

Меркурио коснулся глаз, губ и сердца, глядя на свою Богиню затуманенным взором. Пока он стоял в зале, по ступенькам снизу поднялась группа молодежи. Проходя мимо, они настороженно косились на старого епископа, лишь изредка встречаясь с ним взглядом. Гладкая кожа, ясные глаза и чистые руки – все подростки. Новые аколиты, судя по виду, только приступившие к тренировкам.

Меркурио мечтательно смотрел им вслед, вспоминая собственное обучение в этих стенах, свою преданность Матери Ночи. Как давно это было, как сильно он заледенел внутри с тех пор. Когда-то он был пламенем. Дышал им. Истекал им. Плевал им. Но теперь от него остался лишь уголек, и горел он только ради нее – этой сопливой, заносчивой, капризной мелкой сучки, которая ворвалась в его лавочку много лет назад, держа в руке серебряную брошь в форме вороны.

У него никогда не было времени на семью. Быть Клинком Матери значило жить со смертью – с пониманием, что каждая перемена может быть последней. Казалось несправедливым искать себе жену, чтобы, вероятно, оставить ее вдовой, или заводить ребенка, который вырастет сиротой. Меркурио не испытывал желания стать отцом. Если бы вы спросили у него, почему он приютил ту черноволосую беспризорницу, скорее всего, он бы пробубнил что-то о ее даре, ее выдержке, ее хитрости. И уж точно рассмеялся бы, скажи вы, что он нуждался в ней не меньше, чем она в нем. Перерезал бы вам глотку и закопал глубоко в земле, если бы вы сказали, что однажды он полюбит ее, как родную дочь, которой у него никогда не было.

Но в глубине души, даже приканчивая вас, он бы знал, что это правда.

И вот к чему это привело. Теперь он червяк на крючке Друзиллы. Несмотря на свой блеф, Меркурио понимал, что Леди Клинков не ошиблась, – Мия любила его, как родного. Она ни за что не позволит ему умереть, если посчитает, что у нее есть шанс его спасти. А с этими проклятыми демонами, живущими в ее тени и пожирающими страхи, по мнению Мии, шанс был всегда.

Старик взглянул на гранитного колосса над собой. На меч и весы в ее руках. На эти безжалостные глаза, буравящие в ответ.

– Ну и где ты, бездна тебя побери? – прошептал он.