Тёмные церемонии Панов Вадим

– У тебя кошмар?

– С чего ты взял?

– Голос показался взволнованным.

– Показался.

– Правда?

– Правда, любимый.

Бри поцеловала Володю в щёку, поднялась, подошла к окну – не накинув футболку и даже трусиков, – откинула штору и посмотрела на залитый солнечным светом двор. На яркое утро, ясное и светлое, резко контрастирующее с её настроением. С тем настроением, что овладевало ею каждое утро. Почти каждое утро, потому что почти каждую ночь ей снился этот сон – явь, навсегда ставшая кошмаром.

Смерть.

И снова – на мгновение! – лицо матери перед глазами. И едва слышный шёпот:

– Прости меня…

– С кем ты говоришь?

– Ни с кем. – Бри отошла от окна, натянула валявшуюся в кресле футболку, затем – трусики. Вновь улыбнулась Володе.

Делая вид, что всё в порядке.

Он заложил руки за голову и прищурился:

– Марина?

– На завтрак будем тосты…

Однако сменить тему не получилось.

– Марина, я знаю, сейчас у тебя трудное время и именно с этим связано… – Володя замялся. – Твоё настроение.

– Спасибо, что понимаешь, любимый.

– И я очень хочу тебе помочь.

Бри улыбнулась.

Теперь – почти искренне… Нет, она всегда улыбалась Володе искренне, речь о настроении: правильная улыбка способна скрыть ужасную тяжесть, и в последнее время девушка часто улыбалась другу правильной улыбкой, пряча под ней царящую внутри тьму. Но сейчас, глядя в его глаза, чувствуя его заботу и то, насколько ему важно вернуть её к нормальной жизни, Бри не могла не улыбнуться искренне. Володе. Доброму. Любящему. И ничего не знающему… Для Володи и всех её знакомых, обычных знакомых и обычных друзей, не допущенных в Тайный Город, смерть мамы произошла по естественным причинам – сердце, с кем не бывает? О Внутренней Агеме, Альянсе, Консуле и тому, что мать довели до приступа беспощадные центуры, они даже не догадывались. А Бри не собиралась их посвящать.

Не имела права.

Но иногда хотелось очень. Как теперь.

Потому что Володя поднялся, подошёл и нежно прикоснулся к руке девушки. Чуть выше локтя.

– Марина… давай уедем? – Прозвучало так естественно и заботливо, что Бри едва не задохнулась от счастья. И машинально спросила:

– Далеко?

– В Крым. Или в Питер. – Он улыбнулся и провёл по руке девушки пальцами. – Я летом неплохо заработал, ты ведь знаешь, так что можем смотаться. Только я и ты. Думаю, тебе необходимо слегка развеяться.

«Милый, милый…»

Больше всего на свете Бри хотелось согласиться с предложением Володи и махнуть: в Крым, Питер, Казань – куда угодно! Уехать, взяв с собой рюкзак с минимумом вещей, бросить его в отеле и гулять до одури, пока ноги не начнут отваливаться, просто бродить – где угодно, потом поесть, посидеть у воды, держа Володю за руку, вернуться в номер и не спать до рассвета… А потом – спать до обеда и снова гулять… И так – неделю. Целую счастливую неделю.

Разве можно вообразить что-нибудь прекраснее?

Нет.

Поэтому Бри едва не расплакалась во второй раз – ведь она должна была ответить совсем не так, как хотела.

– Вов, сейчас я никак не могу, не получается. Учебный год только начался, дел по горло, куда мы поедем?

– Тогда давай смотаемся на выходные? – немедленно предложил парень. – На следующие? В четверг сядем в «Сапсан» или ночной до Питера, пятница – суббота – воскресенье там, а обратно опять ночным. На одну только пятницу ты сможешь забить на институт?

Как ему отказать? То есть отказать придётся, но сейчас у девушки не было на это никаких сил.

– Я подумаю, – тихо произнесла Бри.

– Хорошо, я возьму билеты.

А может… может, так и нужно поступить? Забыть и забить на задуманное, плюнуть на планы, которые не факт, что осуществятся и абсолютно точно крайне рискованны, плюнуть на них и уехать? На выходные или неделю. Развеяться. Позволить прошлому спокойно умереть и вернуться в Москву обновлённой… В Москву, а не в Тайный Город. Именно в Москву. Демонстративно показать всем, что уходит в принципиально иную жизнь, оставив лишь обыкновенных, не допущенных в Город друзей и знакомых, и… жить спокойно.

Бри была уверена – ей позволят.

Но не могла принять решение сразу.

– Можно я подумаю? – очень тихо спросила, глядя Володе в глаза.

– Конечно.

– И пожалуйста, не покупай пока билеты.

– Куплю, когда вернёмся из твоей глуши.

– Это не глушь, – запротестовала девушка, – а старый…

– Очень старый, насколько я помню, – перебил её Володя. Обнял за талию и прижал к себе. Крепко прижал.

– Очень старый, – серьёзно подтвердила Бри, упираясь в грудь парня руками. – Дом построил ещё прадед или прапрадед… я в них путаюсь, точнее, не запомнила, когда папа рассказывал. Но точно знаю, что построил очень давно. Чуть ли не в восемнадцатом веке.

– Так давно? – изумился Володя.

– Ну да, – пожала плечами Бри. – Купил кусочек земли и построил домик. Подальше от всех. Для отдыха. Чтобы уезжать сюда и долго-долго никого не видеть.

– Желание понятное.

– Ага, – согласилась девушка.

– Но странно, что дом не отобрали.

– Кто? – не поняла Бри.

– Ну… эти… – Володя почесал затылок. – Революционеры, типа, в ХХ веке. Которые у всех всё отбирали.

– А, ты об этом…

– Да.

– У нас ничего не отобрали, – коротко ответила девушка, не желая вдаваться в подробности и уточнять, что жители Города видели достаточно смутных времён и научились преодолевать их с минимальными потерями. Или вообще без оных.

– Твой прадед был революционером?

– Он был врачом. У нас в семье все были врачами. – Девушка помолчала. – Так повелось.

– Хорошим?

– Да.

– Богатым?

– Не бедным.

– Тогда у него должны были всё отобрать, а его самого отправить в ГУЛАГ, – уверенно произнёс парень.

Несколько мгновений Бри задумчиво разглядывала Володю, пытаясь понять, понимает ли он, о чём сейчас бредит, а главное – насколько его слова уместны, затем решила, что Володя пытается её отвлечь, а не поразить скудными историческими познаниями, и повторила:

– У нас ничего не отняли.

– Повезло.

– Хорошие врачи нужны всем и всегда.

– Пожалуй.

Парень и сам понял, что разговор зашёл совсем не туда, прижал девушку чуть сильнее и крепко поцеловал в губы. И чуть расслабился, почувствовав ответ.

– Давай я всё-таки возьму билеты в Питер на следующий четверг?

– Давай я всё-таки подумаю? – с улыбкой – с настоящей улыбкой – прошептала в ответ Бри и спросила: – Ты отвезёшь меня в глушь?

– Я ведь обещал.

– Ты мог передумать.

– Никогда.

– Спасибо.

Бри умела водить машину, но сейчас не испытывала никакого желания садиться за руль. А главное – не хотела ехать одна. Не потому что боялась, как раз наоборот, случись что, это она защитит Володю, а не наоборот, просто ей нужен был рядом верный, надёжный и, кажется, любящий человек. Просто рядом.

Чтобы не быть одной.

– Сколько туда ехать?

– Если без пробок – часа два.

– Сегодня пробок быть не должно.

– Да, – согласилась девушка. Снова поцеловала Володю и попыталась отстраниться: – Сейчас приготовлю завтрак.

– У меня есть идея… – Парень удержал её и ласково провёл рукой по шее девушки. – Хочу кое-что успеть перед завтраком.

Бри улыбнулась.

Муниципальный жилой дом

Москва, Лихов переулок

– Ты кого-нибудь ждёшь?

– Нет, – тихо ответила Мара.

– Может, курьер?

– Нет.

Фахир поднял бровь, но Мара отрицательно качнула головой и так посмотрела на мужа, что едва появившееся желание спорить мгновенно испарилось.

Звонок повторился. Неприятный. Настырный. Такие звонки и в обычное время не доставляют радости, а в нынешние времена… да ещё под вечер… да ещё без предупреждения… Сейчас такие звонки вызывали самые неприятные ощущения.

Звонок повторился.

Фахир вздохнул, подошёл к двери и громко спросил:

– Кто там?

И услышал в ответ вежливое:

– Добрый вечер, – произнесённое приятным баритоном.

– Добрый… надеюсь.

– Меня зовут Дориан Машар.

– Гвардия великого магистра?

– Центур Внутренней Агемы.

Мара с трудом сдержала испуганный возглас. Сжала кулачки и прислонилась к стене, словно ища у неё поддержки, – визит высшего мага из новой службы безопасности мог заставить нервничать кого угодно.

– Чем я заинтересовал Агему? – почти спокойно поинтересовался Фахир.

– Вам лучше открыть, господин Кумар. Достаточно того, что я представился, стоя на площадке.

Фахир посмотрел на жену, едва заметно пожал плечами, объясняя, что выбора у него нет, подождал, пока она скроется в комнате, и медленно открыл дверь.

И приятно удивился тому, что центур явился без сопровождения.

Если, конечно, определение «приятно» в данном случае уместно.

Посторонился, пропуская Машара в квартиру, бросил: «Не разувайтесь», увидев, что центур не собирается снимать обувь, вслед за ним прошёл в гостиную и зачем-то указал на сидящих на диване женщин:

– Мара – моя супруга, Лиссет – моя дочь.

– Дориан Машар.

– Вы к нам по делу?

– Нет нужды волноваться.

– Я спрашивал о другом.

– А я просто прошу вас вести себя чуть спокойнее.

Показалось, что сдавившее гостиную напряжение можно резать на куски и продавать, что оно вот-вот придавит всех присутствующих – и Кумаров, и центура – или взорвётся визгливым скандалом, что визит закончится, не начавшись… Но Лиссет вдруг сказала:

– Вы – наш гость, центур, и мы даём слово, что выпустим вас живым и здоровым.

И вызвала сначала паузу – очень короткую, а затем – смех. Пусть короткий, зато разрядивший обстановку. Смех центура, потому что родители смотрели на дочь с ужасом.

– Поражаюсь вашему самообладанию, – склонил голову Машар.

– В Тёмном Дворе без него никуда, – парировала девушка.

– Я это запомню.

– Сделайте одолжение.

– И я ненадолго.

– Очень мило с вашей стороны.

– И чем скорее я перейду к делам, тем будет… спокойнее для всех.

– Даже для вас?

– Мне не доставляют удовольствия ваши взгляды.

– В этом вы должны винить не нас, а репутацию Внутренней Агемы, – проворчал Фахир. Почувствовал недовольство жены, но взгляда не отвёл.

Впрочем, Дориан не обиделся.

– Репутация Внутренней Агемы вызывает неприязнь только у преступников.

– Инакомыслие является преступлением? – мгновенно спросила девушка.

И получила мгновенный ответ:

– Во всех культурах, государствах и цивилизациях. Без исключений.

И чуть смутилась:

– Неужели?

– Попробуйте опровергнуть мои слова, – бесстрастно предложил Дориан и повернулся к Фахиру: – Я прошу не рассматривать мой визит как враждебный. И прошу прощения, что явился поздно – к сожалению, меня задержали неотложные дела.

– Могли бы явиться завтра, – заметила Мара, которой передался дерзкий настрой дочери.

– К сожалению, завтра дел не станет меньше.

– О чём вы хотели поговорить? – Фахир откашлялся. Он по-прежнему стоял, но теперь заметно расслабился. – Поймите меня правильно: я бы не хотел затягивать нашу встречу.

– Возможно, мой вопрос покажется странным, но поверьте: он много больше, чем вы услышите с первого раза.

– Я слушаю. – Фахир насторожился.

– Почему вы не покинули Город?

– Э-э… – Глава семейства растерянно посмотрел на жену, потом на дочь, потом вновь перевёл взгляд на центура. – Вы заявились ко мне поздно вечером, чтобы спросить об этом?

– Именно так, – подтвердил Дориан. – Почему после известных событий вы не покинули Тайный Город, несмотря на то что у вас была такая возможность?

– У всех была такая возможность.

– Не у всех, – мягко уточнил Машар. – Существует список лиц, которым запрещено покидать Город. Во всяком случае – без одобрения Внутренней Агемы. Вы в списке не значитесь. Но не уехали.

– Уехали все, кого нет в списке? – Фахир сумел справиться с удивлением и заговорил чуть более уверенно.

– Нет, конечно же.

– Вот и ответ на ваш вопрос. – Глава семейства рассчитывал отделаться короткой репликой, однако не получилось: центур поднял брови, показывая, что хотел бы услышать развёрнутый ответ, и Кумар нехотя продолжил: – Мы с женой не обладаем способностями к магии, а значит, не представляем угрозы для Альянса.

– Чтобы представлять угрозу для Альянса, нужно что-то собой представлять.

Фахир проглотил высокомерное замечание, сделав вид, что не услышал его. Жена и дочь последовали его примеру.

– Вы довольны своей работой? – неожиданно поинтересовался Дориан.

И вновь сбил собеседника с толку.

– Вполне, – растерянно ответил глава семейства. И посмотрел на жену.

– Нет желания что-нибудь улучшить?

– Агема занялась поиском талантов? – подала голос Мара.

– В том числе, – не стал скрывать Машар. – В силу определённых обстоятельств Альянс испытывает временные трудности с квалифицированным персоналом в самых разных сферах. Мы можем предложить хорошую, весьма перспективную должность.

– Насколько перспективную?

– Учитывая наши нынешние сложности, тот, кто поддержит Альянс, получит и деньги, и блестящие карьерные перспективы. Тем более когда мы говорим о вас – весьма грамотном юристе, имеющем большие связи в человском обществе.

Эти слова Фахир оспаривать не собирался, поскольку умом и талантом заработал себе блестящую профессиональную репутацию. Его интересовало другое:

– А каковы перспективы самого Альянса?

– Вы в них не верите?

– Мы не знаем, во что верить, – улыбнулся Кумар. – Великие Дома казались незыблемыми.

– Но ведь когда-то и они переживали период становления, – напомнил Машар. – Всё на свете имеет начало, уважаемый Фахир, всё было хрупким, прежде чем стать незыблемым. Подумайте над моим предложением.

– Обязательно.

– Уверен, вы примете правильное решение.

– Я постараюсь не ошибиться.

– Искренне на это рассчитываю. – Дориан помолчал. – Если не ошибаюсь, в отличие от вас ваша дочь обладает способностями к магии?

И вновь – неожиданная смена темы. Фахир сбился, Лиссет нахмурилась, и первой ответила побледневшая Мара:

– У нашей дочери есть магические способности, но не такие сильные, как нам всем хотелось… Когда-то.

– Когда-то? – поднял брови Машар.

– Лиссет далека от боевой магии, – вставил своё слово глава семейства.

– Да, я читал досье. – Центур пошевелил пальцами и вдруг посмотрел на девушку: – Ничего не изменилось?

Лисс очень хотелось сказать, что изменилось, что теперь она сожалеет о том, что боевая магия далека от неё так же, как Альфа Центавра, но промолчала. Хотела улыбнуться, но не получилось. Кивнула:

– Не изменилось, – и отвернулась.

– Вы закончили? – холодно спросил Кумар. Ему не понравилось, что Внутренняя Агема проявила интерес к его дочери, а самое печальное, он понимал, откуда интерес взялся: Альянс действительно испытывал кадровый голод и старался привлечь на свою сторону любых магов, даже молодых и неопытных. Даже слабых.

– Ещё пара вопросов, если вы не против.

– А если против? – дерзко спросила девушка.

– Значит, просто – пара вопросов.

Дориан чуть улыбнулся.

И Фахиру неожиданно показалось, что центур улыбнулся его дочери не высокомерно, как, наверное, должен был, демонстрируя отношение к юношеской горячности, а с большой симпатией. Как мужчина улыбается понравившейся женщине. Это было настолько неожиданное ощущение, что Кумар вздрогнул, нахмурился, вперившись в центура взглядом, несколько мгновений пристально рассматривал лицо Машара, но, поскольку центур сохранил абсолютное спокойствие, решил, что ошибся.

Впрочем, даже прояви Машар симпатию, никто бы не удивился – Лисс была хорошенькой. Не записной красавицей, но весьма привлекательной девушкой, обещающей превратиться – без всякой магии – в восхитительную женщину.

Невысокая, худенькая, обладающая совсем не женственной, мальчишеской фигурой, она могла показаться незаметной мышкой, остаться невидимкой в любой компании, но не казалась и не оказывалась – для этого у неё был слишком живой характер и весёлый нрав. Пылающий внутри Лисс огонёк притягивал окружающих, но не сжигал, а грел, одаривал дружеским теплом. Прямые чёрные волосы, чёрные глаза, узкое лицо – внешне Лисс удалась в маму, чему никогда не считавшийся красавцем папа был безмерно рад.

Лисс не могла не нравиться, однако Дориан смотрел на неё абсолютно равнодушно.

– Уважаемый Фахир, в том, что ваша дочь несколько более агрессивна ко мне, чем вы, нет ничего неожиданного. Молодость радикальна, склонна к импульсивным поступкам, вызванным желанием изменить всё и сразу.

– Меня вполне устраивало то, что было раньше! До Альянса.

– Лиссет!

– Как раньше не будет, – обронил центур.

Кумар судорожно вздохнул, ожидая, что дочь поддастся на провокацию, но девушка сумела остановиться. Пожала плечами, показав, что не уверена в словах сотрудника Внутренней Агемы, но промолчала.

Дориан подождал, вновь улыбнулся и продолжил:

– Признаться, я нахожу некоторую странность в том, что молодёжь не принимает новшества.

– Мы принимаем! Только не надо нам их навязывать!

– Лиссет! – теперь не выдержала Мара.

– Не забывай, с кем говоришь, – буркнул отец.

– Новшества широко открывают двери, о которых раньше нельзя было мечтать, – дружески произнёс Дориан. – Молодым это должно быть особенно интересно.

Девушка посмотрела на родителей, вздохнула, показав, что успокоилась, и тихо ответила:

– Двери можно открыть всегда.

– Тоже верно, – кивнул центур. – А что твои друзья говорят об Альянсе?

– Предпочитают молчать.

– Почему?