Пока ты не спишь Бюсси Мишель

Аэропорт Гавр-Октевиль,

пятница, 6 ноября 2015, 16:15

Ноги Малона оторвались от пола, и он увидел даму в стеклянном домике. На ней был фиолетовый пиджак – совсем как у полицейских, и смешные очки на круглом лице. Она напомнила ему кассиршу из цирка.

Он чувствовал, как дрожат мамины руки, – наверное, не так-то легко держать его ровно.

Дама смотрела ему прямо в глаза, переводила взгляд на маму, потом на маленькие коричневые книжечки.

Мама все ему объяснила. Дама проверяет фотографии. Ей нужно убедиться, что они – это на самом деле они. Что их можно пустить в самолет.

Дама не знает одного: куда они летят. Куда они летят по правде.

Он один это знает.

Они отправляются в лес людоедов.

Малон ухватился за раму окошка и смог разглядеть значок на пиджаке очкастой дамы. Читать он, конечно, не умел, но некоторые буквы уже знал.

Ж… А… Н…

Сотрудница пограничной службы кивнула пассажирке, давая понять, что та может опустить малыша на пол. Обычно Жанна проявляла куда меньше служебного рвения. Особенно в этом маленьком аэропорту Гавр-Октевиль, где было всего-то три окна (касса, регистрация и паспортный контроль), две багажные карусели и один кофейный автомат. Но сегодняшний день сложился иначе, как-то нервно. Сразу после 15:00 сотрудники службы безопасности заняли позиции в зале и на площадке перед ангаром, всех мобилизовали для поимки какого-то беглого преступника, которого, впрочем, вряд ли прельстит здешняя авиадыра.

Но это не имеет значения, указания майор Огресс дала четкие: развесить на стенах зала листовки с портретами объявленных в розыск двух мужчин и молодой женщины, провести инструктаж с таможенниками и охранниками.

Преступники очень опасны.

Особенно один из них.

Налетчик. Грабитель. Убийца. Рецидивист со стажем, если верить ориентировке, разосланной во все комиссариаты региональной полиции.

Жанна слегка наклонилась вперед:

– Ты уже летал на самолете, малыш? Путешествовал так далеко?

Ответа она не дождалась – мальчик спрятался за спиной матери. Детей у Жанны не было. Неудобный график работы в аэропорту давал ее дружку-балбесу отличный повод, чтобы уклоняться от разговоров о «продолжении рода». А ведь она умела обращаться с ребятишками и нередко находила с ними общий язык… легче, чем с мужчинами. Жанна считала, что у нее дар – приручать детей и котов.

– Скажи, дружок, ты ведь храбрый мальчик? – с улыбкой спросила она. – Знаешь, там, куда ты летишь, есть… – Жанна нарочно растягивала слова и добилась желаемого результата: из-за обтянутых джинсами ног женщины показался кончик любопытного носа, – джунгли! Так, милый?

Мальчик вздрогнул от удивления и даже отступил на шаг, не понимая, как чужая тетка узнала его секрет. Жанна в последний раз взглянула на паспорта и энергично их проштемпелевала.

– Тебе совершенно нечего бояться, мой ангел, ведь ты отправляешься в путешествие вместе с мамой!

Ребенок так и не пожелал с ней пообщаться, и Жанна почувствовала разочарование. Неужели в довершение всех неприятностей она теряет чутье на малышню? Нет, дело не в ней, просто обстановка сегодня напряженная, эти кретины военные вышагивают по залу, выставив напоказ оружие, как будто майор Огресс устроила проверку боевой готовности и победителей ждет награда.

Жанна не собиралась сдаваться. Ее задача – обеспечить безопасность пассажиров, в том числе эмоциональную.

– Попроси мамочку рассказать тебе о джунглях и ничего не бойся.

Женщина благодарно улыбнулась. Мальчик тоже отреагировал. Странным образом.

Жанна поймала его взгляд, когда второй раз произнесла слово «мама»: малыш посмотрел не на мать – он повернул голову к стене, на которой висели фотографии преступников.

Да нет, показалось…

Наверное, мальчик смотрел в большое окно. На самолеты. Или на море вдалеке. Малыш витает в облаках. В небе.

Жанна колебалась. В этой паре было что-то странное, и у нее возникло смутное предчувствие, природы которого она понять не могла.

Все документы в порядке, нет причин задерживать их. Мимо, грохоча тяжелыми ботинками, прошли два бритоголовых солдата в камуфляже. Милое дело – обеспечивать безопасность, до смерти пугая мирных граждан!

Жанна пыталась уговорить себя, что поддалась психологическому давлению, что во всем виновата атмосфера гражданской войны, неизбежно возникающая в любом аэропорту всякий раз, когда полиция устраивает там облаву. Слишком ты впечатлительная, отсюда и проблемы – в том числе с мужчинами!

Она протянула паспорта в окошко:

– Все в порядке, мадам. Счастливого полета.

– Спасибо.

Это было первое слово, которое Жанна услышала от пассажирки.

Airbus А318 небесно-голубого цвета компании KLM[1] оторвался от бетона взлетной полосы.

Майор Марианна Огресс подняла глаза на лазоревый самолет в небе, несколько мгновений следила, как он скользит над океаном густо-нефтяного цвета, потом продолжила мучительный подъем.

Четыреста пятьдесят ступеней.

Ж. Б., сильно опередивший начальницу, легко, играючи сбежал вниз. Вот ведь стервец, как будто вызов ей бросает! Момент был напряженный, но этот пустяк почему-то дико разозлил Марианну.

– Есть свидетель! – прокричал сверху лейтенант. – И не абы какой…

Марианна ухватилась за перила и остановилась, не донеся ногу до следующей ступеньки. Надо передохнуть, иначе добром дело не кончится. Она тяжело дышала, спина взмокла. Организм сорокалетней женщины яростно протестовал против каждого грамма лишнего веса, ужинов на скорую руку, вечеров на диване перед телевизором, одиноких ночей и проигнорированных утренних пробежек.

А чертов лейтенант прыгает по лестнице так, словно его несут не ноги, а невидимый лифт.

Он остановился перед Марианной и протянул ей нечто, похожее на серую крысу. Мягкую. Мертвую.

– Где ты это нашел?

– В зарослях ежевики. Должно быть, Алексис Зерда зашвырнул туда игрушку, прежде чем раствориться в воздухе».

Майор никак не прокомментировала версию своего лейтенанта, только машинально ущипнула старенькую, линялую плюшевую зверушку, которую трехлетний мальчик столько раз прижимал к груди, гладил, сосал, поливал слезами. Черные глаза-шарики были широко распахнуты и с ужасом смотрели на нее.

Ж. Б. прав, она держит в руках свидетеля. Перепуганного. Липкого. Ему вырвали сердце, заставили замолчать. Навечно.

Марианна еще крепче сжала в руках странного зверька. Ее одолевали мрачные мысли.

Ребенок ни за что не расстался бы со своим любимцем добровольно.

Она раздвинула шерстку на груди – таким движением женщины гладят волосатую грудь любовника – и заметила темные пятна на акриловом волокне. Кровь, что же еще. Та же самая, которую они обнаружили в блиндаже?

Кровь ребенка?

Или Аманды Мулен?

– Вперед, Ж. Б.! – нарочито суровым тоном приказала Марианна. – Шевелись! Карабкаемся дальше!

Лейтенант Жан-Батист Лешевалье – для своих Ж. Б. – отреагировал мгновенно, взлетев вверх сразу на пять ступенек.

Где?

Поезд, автомобиль, трамвай, автобус, самолет… У Алексиса Зерды тысяча способов скрыться, исчезнуть – несмотря на объявленную несколько часов назад операцию «Перехват», расклеенные по всему городу листовки с портретами и десятки патрулей.

Где и как?

Шаг – ступенька, еще шаг – следующая, мысль, умозаключение, вывод – и так до бесконечности.

Где, как и почему?

Только бы не задавать другой вопрос. Главный.

Почему выбросили старую плюшевую крысу?

Кто и зачем вырвал игрушку из рук малыша? Он, наверное, рыдал, кричал, что дальше не пойдет – «ни за что!», что вот сейчас возьмет и умрет – прямо тут, но не расстанется с плешивой крысой, впитавшей самые родные и понятные запахи на свете – матери и его собственный.

Ветер с моря вонял нефтью. Контейнеровозы стояли в пробке у входа в бухту Гавра – совсем как застрявшие на светофоре машины.

Вены на висках Марианны набухли от напряжения. Кровь и пот. Ей казалось, что проклятая лестница уходит в бесконечность, а вместо каждой оставшейся за спиной ступеньки впереди тут же появляется новая.

Зачем?

Возможно, Зерда не собирался тащить с собой мальчика и уж тем более грязную и лысую игрушку. Возможно, решил, что проще найти укромное местечко, столкнуть ребенка в яму и зарыть тело.

В небо взлетел еще один аэробус – до аэропорта было километра два, не больше. Там Зерда не проскользнет! – успокаивала себя Марианна. Туда мы отправили достаточно людей…

Еще несколько десятков ступеней. Лейтенант Лешевалье уже добрался до парковочной площадки, а Марианна нашла наконец правильный ритм и поднималась, машинально разминая пальцами серое плюшевое тельце, словно хотела убедиться, что игрушечному существу неопознанной породы действительно вырвали сердце и язык, что оно больше никогда не расскажет ни одной истории, не поделится секретом, не откроет тайны. Майор и ее подчиненные часами, снова и снова, слушали его сокровенные беседы с Малоном, но теперь все кончено.

Ладонь Марианны замерла на линялой шерстке, указательный палец вдруг нащупал кусочек более жесткой ткани. Она взглянула, не подозревая, какое открытие ее ждет.

Какую тайну хранит клочок замахрившегося акрила?

Она прищурилась, пытаясь прочесть буквы на ярлыке, и внезапно все поняла. Части мозаики, в том числе самые загадочные, сложились воедино.

Ракета, лес людоедов, пираты и затонувший корабль, тропический грызун, лишившийся памяти, сокровище, четыре башни замка – все эти бредни, которые пять дней подряд пыталась разгадать команда майора Огресс.

Они считали их выдумками слишком впечатлительного мальчика… А на самом деле…

Истина была у них под носом! Малыш Малон ничего не выдумал.

Нужно было всего лишь прочесть три слова на клочке ткани, пришитом к безмолвному свидетелю.

Каждый член бригады держал в руках старую игрушку, и никто ничего не заметил. Все только слушали болтливую крысу, но ни один не вгляделся повнимательней в любимца Малона, которого убийца сначала заставил замолчать, а потом зашвырнул на склон горы.

Марианна на мгновение прикрыла глаза. Если бы какой-нибудь телепат прочел сейчас ее мысли, перехватил их, как ловят обрывки чужого разговора, не зная сути истории, то наверняка решил бы, что она чокнутая!

Плюшевая игрушка не разговаривает, не плачет и не умирает. Года в четыре ребенок перестает верить, что она живая. Ну ладно, не в четыре – в шесть, максимум в восемь!

Любой человек, прочитавший первую главу этой истории, назовет ее бредом сумасшедшего. Да, любой – в том числе сама Марианна Огресс. Ее рациональная ипостась. Майор полиции.

Так было бы пять дней назад.

Она прижала плюшевого зверька к груди, оглянулась и почувствовала дурноту. На горизонте бесконечное пустое небо и море сходились, серая кружевная пена волн выплескивалась на тяжелые свинцовые облака.

Марианна услышала звук работающего двигателя – Ж. Б. уже выводил «рено меган» со стоянки, – встряхнулась и бросилась на штурм последних двадцати ступеней.

Теперь, когда истина открылась ей во всей полноте и ясности, оставалось ответить на последний вопрос.

Ты успеешь их остановить?

Четырьмя днями ранее…

Понедельник

День Луны[2]

Маленькая стрелка на 8, большая – на 7

– Мама шла быстро. Мы крепко держались за руки, мне даже было немножко больно. Она искала для нас место, чтобы спрятаться. И кричала. Но я не слышал – вокруг было ужасно много людей.

– Много людей? А что за люди там были?

– Ну… всякие… Они покупали разные вещи.

– Значит, ты видел магазины?

– Да. Много. Но мы тележку не брали, я нес большой рюкзак. С Джеком и пиратами.

– А вы с мамой тоже делали покупки?

– Да нет же, я уезжал на каникулы. Мама говорила: «Это будут до-о-лгие каникулы…» Я не хотел, вот мы и искали где спрятаться. Чтобы никто не увидел мой… приступ.

– Такой же, как случился в школе? Клотильда мне рассказала, что ты плакал. Сильно злился. Хотел все разгромить в классе. Такой приступ, Малон?

– Да.

– А почему ты разозлился?

– Потому что не хотел ехать с другой мамой.

– Вот, значит, в чем дело?

– …

– Ладно, мы еще поговорим о твоей другой маме. Потом. А сейчас соберись и постарайся вспомнить все, что сможешь. Опиши, что видел в том месте, где вы с мамой «очень быстро шли».

– Я видел магазины. Много. А еще «Макдоналдс», но мы туда не зашли. Мама хотела, чтобы я поиграл с другими детьми.

– А улицу ты помнишь? Еще какие-нибудь магазины?

– Мы были не на улице.

– А где же?

– Ну как на улице, но без неба!

– Ты уверен, Малон? Вы не видели небо? А стоянка возле магазинов была?

– Не знаю. В машине я спал, а потом мы оказались на улице без неба, и мама тащила меня за руку.

– Хорошо, Малон, успокойся, ты молодец. Знаешь что, подожди немножко, я покажу тебе фотографии, ты внимательно посмотришь и скажешь, узнаешь что-нибудь или нет.

Малон неподвижно сидит на кровати и послушно ждет.

Гути молчит. Притворился мертвым. Ничего, так бывает, когда будет можно, он оживет.

– Ну вот, Малон, смотри на экран. Узнаешь что-нибудь?

– Да.

– Вы с мамой были в этих магазинах?

– Да.

– Уверен?

– Ага. Там была такая же птичка – красная с зеленым. И попугай-пират.

– Ясно. Это очень важно, Малон. Я потом покажу тебе другие снимки, а сейчас рассказывай дальше. Где вы с мамой спрятались?

– В туалете. Я сидел на полу. Мама закрыла дверь, чтобы попугай не услышал.

– Что тебе говорила мама?

– Она сказала, что я все забуду, как ночные сны. Забуду, но должен стараться думать о ней каждый вечер перед сном. Думать изо всех сил. О ней и о нашем доме. О пляже. О пиратском корабле. О замке. Она все время повторяла, что картинки из моей головы исчезнут. Я не верил, но мама все время повторяла одно и то же. Ты забудешь, если перестанешь думать об этом перед сном. Все улетит, как листья с деревьев.

– А потом она отдала тебя твоей другой маме?

– Другая – не моя мама!

– Конечно, Малон, я поняла, потому и называю ее «другая мама». А что еще сказала твоя первая мама?

– Велела слушать Гути.

– Гути – это твоя игрушка? Привет, Гути! Значит, ты должен был слушать Гути?

– Да! Должен был, тайком.

– Он очень ловкий и умный, твой Гути! А как он помогает тебе не забывать?

– Говорит со мной.

– Гути с тобой разговаривает?

– Да.

– И когда же?

– Это секрет. Мама велела мне хранить его. А потом, в туалете, открыла тайну, как спастись от людоедов, если они захотят утащить меня в лес.

– Хорошо, я поняла и не буду об этом спрашивать. Больше мама ничего тебе не говорила, Малон?

– Говорила. Это…

– Что – это?

– Малон!

– Она назвала тебя по имени – Малон?

– Да. Мама сказала: Малон – красивое имя и ты должен на него отзываться.

– Но раньше тебя звали иначе? Помнишь как?

Малон мгновенно замыкается.

– Ничего, милый, бог с ним, с именем. Вспомни, что мама сказала потом.

– Ничего. Она плакала.

– Понятно. Можешь рассказать о доме, где ты жил раньше?

– Я почти ничего не помню. Гути редко об этом говорит.

– Но что-то у тебя в голове осталось? Ты рассказывал о море, о пиратском корабле, о башнях замка…

– Да! Сада там точно не было, только пляж. И море, прямо под окном моей комнаты. Я видел пиратский корабль, он был сломан пополам. А еще я помню ракету. И еще мне не разрешали уходить далеко от дома – из-за леса.

– Леса людоедов?

– Да.

– Опишешь мне его?

– Ладно. Деревья там высокие-превысокие, до самого неба. В джунглях живут людоеды, большие обезьяны, змеи, огромные пауки – ужас какие страшные, я видел одного.

– Больше ты ничего не помнишь?

– Нет.

– Ладно. Скажи мне… Малон. Я буду звать тебя Малон, пока мы не узнаем твое прежнее имя, идет? Вот и хорошо. Твой зверек, он какой породы?

– Он – Гути!

– Ясно… Гути. Поняла. Значит, он с тобой беседует. По правде. Не только у тебя в голове. Знаю, знаю, это секрет, но, может, все-таки объяснишь мне?

Малон затаил дыхание.

– Молчи, Гути! – шепотом приказал он, услышав шаги на лестнице. Караулить шумы в доме вошло у него в привычку, особенно по вечерам, когда он лежал в темноте под одеялом и слушал рассказы Гути.

Наверх поднималась Мама-да.

– Скорее, Гути, притворись, что спишь!

Его пушистый любимец успел замолчать вовремя: в комнату вошла Мама-да. Малон судорожно прижал игрушку к груди. Он очень гордился своим другом – Гути здорово притворялся.

Мама-да всегда чуть-чуть растягивает слова, особенно по вечерам, когда кажется такой усталой, что едва может договорить фразу до конца.

– Все в порядке, милый?

– Угу…

Малону хотелось, чтобы она ушла, но Мама-да, как и каждый вечер, присела на краешек кровати и погладила его по голове. А потом обняла – так сильно, что даже больно стало.

– Ты помнишь, родной, что завтра я встречаюсь с твоей учительницей?

Он не стал отвечать.

– Мне сказали, что ты придумываешь разные истории. Ты у меня фантазер, как все маленькие мальчики. Я очень тобой горжусь, но, знаешь, взрослые иногда принимают твои сказки за правду. Потому-то нас и вызвали в школу, понимаешь?

Малон крепко зажмурился.

Мама-да долго ждала, потом вздохнула и сказала:

– Ладно, милый, спи. Сладких тебе снов.

Она поцеловала его и наконец-то ушла. Малон еще чуть-чуть подождал – нужно быть осторожным! – и посмотрел на свой космонавтский будильник.

Маленькая стрелка на 8, большая – на 9.

Мама научила Малона, что будить Гути можно, только когда маленькая стрелка окажется на цифре 9.

Он взглянул на большую карту звездного неба, висящую на стене над будильником. Нарисованные планеты блестели в ночи. Когда в комнате становилось совсем темно, видны были только они. Сегодня настал день Луны.

Малону не терпелось послушать историю о сокровище, зарытом на пляже. О потерянном кладе.

Сегодня, пляж в Мимизане. Я сняла верх купальника, чтобы порадовать Марко. Моего парня. Ему нравится моя грудь. Лежащему рядом борову она тоже явно нравится.

Желание убить

Я воткнула наконечник солнечного зонта ему в брюхо, прямо в пупок.

Не нравится: 28

Нравится: 3289

www.jelanie-ubit.com