Титановый король Резник Юлия

– Нет, Никит. Это неудобно. К тому же скоро должно подъехать такси.

Вот дура! Ну, и ладно. Этого стоило ожидать.

– Что ж. Тогда спасибо за шашлык, – натянуто улыбаюсь я. – Всего доброго.

Забираю тарелку и решительно захлопываю дверь. Так даже лучше. Я отвыкла от чужого общества. Иду на кухню. Ставлю тарелку на стол, достаю даже приборы, но, вовремя опомнившись, зло сметаю мясо в мусорное ведро. Мне нельзя есть ничего жареного. Права Светка. Мне осталось не так уж много удовольствий. Но они есть. Я переодеваюсь в купальник, накидываю теплый халат и, заварив полный чайник чая, иду к огромной джакузи под открытым небом. Чтобы добраться от одного бортика к другому, приходится сделать даже насколько гребков руками. Я обожаю сидеть в обжигающе-горячей воде, когда температура воздуха падает едва ли не до нуля, а чаще и того ниже. Это так расслабляет… Я погружаюсь в дрему, из которой меня вышвыривает топот чьих-то ног.

– Ой, а это опять мы. Здрасте.

Я пытаюсь сесть, но из-за того, что делаю это очень резко, получаю обратный эффект и едва не с головой ухожу под воду. Отфыркиваюсь.

– Привет. Такси не приехало?

– Нет, – чертыхается Федор. – Послушай, мне дико неудобно, но пацаны замерзли, а я пока не могу дозвониться и…

– Здесь иногда пропадает связь, – киваю.

– Так мы можем побыть у тебя до того, как машина приедет?

– Кхм… Да. Да, конечно.

Я незаметно даю команду маячившему у Федора за спиной охраннику, означающую, что все хорошо.

– Конечно. Проходите.

– А мы можем в этой штуке покупаться? А тут горячая вода? Прям кипяток? Пап, можно мы покупаемся? Там мы точно согреемся и не заболеем.

– Это неудобно, – в который раз говорит Федор. – Давайте лучше тихонько посидим в доме…

– Да все нормально. Пусть, если им хочется. И ты залезай. Здесь места всем хватит. Только нужно принести больше полотенец.

Глава 6

Федор

Дина плавно поднимается из воды, а я, чтобы не смотреть на нее, отворачиваюсь. Смешно, ей богу! Я как будто боюсь, что она предстанет передо мной голой. Хотя, конечно, вряд ли бы она решила провернуть такой номер на глазах у шестилеток. Даже если бы ей за каким-то чертом понадобилось сделать это на глазах у меня.

Наверное, она думает, что я идиот. Да чтоб его! Когда я нахожу в себе силы снова поднять глаза, Дина успевает закутаться в толстый белый халат и теперь стоит, подняв руки над головой, и сушит волосы полотенцем.

– Чтоб не замерзнуть, вы можете раздеться в доме, а сюда уже выйти в плавках.

– Плавок у нас нет, – сокрушается Данил.

– Это ничего. Вы же не планировали купаться. Думаю, для такого дела сойдет и белье. Обещаю не подглядывать, – не слишком складно шутит Дина, но это срабатывает. С мальчишек слетает неловкость. – Для тебя я, кажется, могу найти, – добавляет, глядя уже на меня.

Интересно, чьи? На языке вертится не слишком любезное в данном случае: «Спасибо, обойдусь». Вот только тогда мне придется предстать перед ней в своих линялых боксерах, а это… Ну, не знаю. Наверное, унизительно. Можно еще отказаться от предложения искупаться. Но портить веселье парням не хочется. Они в полнейшем восторге, видно же, что для них это целое приключение. Прямо как поход в аквапарк, который пока никак не хочет вписываться в наш бюджет.

– Спасибо. Я не думаю. Вдруг удастся вызвать такси и…

– Да забей. Я потом попрошу кого-нибудь вас отвезти.

Дина оглядывается за спину на отдельно стоящий домик. Наверное, там находится ее охрана. В мою голову мало вписывается осознание того, насколько же разную жизнь мы ведем. Интересно, эта вся роскошь делает ее счастливой? Окидываю взглядом открывающийся вид… Включилась хитро встроенная подсветка. Картина просто сказочная. Над озером поднимается пар, сквозь который на заднем плане проступают неровные горные хребты, окутанные последними отблесками заката. Пока в небе преобладают сиреневый и сизый, но видно, что уже очень скоро все поглотит чернильная тьма.

– Не знаю, это неудобно, – бурчу скорей для порядка. Внутри-то я уже сдался.

– Уговаривать не буду.

Ну, еще бы. Господи, мне такое даже в голову не приходило. Это же Дина, мать его, Довгань. До сих пор поверить не могу, что я у нее в гостях. Какие же странные кульбиты в последнее время проделывает моя жизнь!

Пока я менжуюсь, Дина открывает раздвижную дверь, ведущую во что-то вроде предбанника. С одной стороны душ, с другой – сухая зона. Шкафчики, кушетка, зеркало в полный рост. Дина встает на цыпочки, открывает дверцу и достает целый ворох полотенец.

– Этого, наверное, хватит.

Пахнет свежим бельем и… достатком. Следом она выдвигает ящик.

– Плавки тут. Все чистые. Выбирай сам. Я вас ненадолго оставлю. Сооружу что-нибудь перекусить.

Из предбанника выходят две двери. Одна в дом, другая к джакузи. Дина торопливо скрывается за первой. Я даже не успеваю отреагировать на ее слова. Оборачиваюсь к возбужденным мальчишкам. Тем дважды повторять не надо, в полнейшем восторге они сдирают с себя куртки, свитера и штаны. Сваливают это все на скамейку. А я в отчаянии гляжу на их труселя. К счастью, те выглядят вполне пристойно. Никто не сможет упрекнуть меня в том, что я экономлю на детях.

– Офигеть! Пап, ты видел?! Настоящее чудо!

– Да не чудо. Обычная ванна, – закатывает глаза Данил, будто каждый день видел такие джакузи.

– А вот и необычная. У нас такой нет!

– Потому что такие есть только у богатых, дубина.

– Эй! – вклиниваюсь я в разговор братьев, – без оскорблений, пожалуйста.

– Пап, а эта тетя очень богатая, да?

– Да уж, небедная. Пойду, гляну, не нужна ли ей помощь, – я распрямляю плечи, на которые как будто давит окружающее великолепие. Толкаю злосчастную дверь. Попадаю из нее в просторный холл. Я вырос в довольно обеспеченной семье, но и близко не видел ничего подобного. По уровню достатка это какая-то стратосфера… Чувствую себя максимально не в своей тарелке. Боюсь совершить глупость, выставив себя деревенщиной. Злюсь, что вообще в это все вписался. Не могу не задаваться вопросом, а на хрена это ей? Заскучала? Дай, думает, осчастливлю представителей рабочего класса? Накрутив себя, иду на звук дребезжания посуды.

– Я заварила еще чая. Тут орехи, сыр, виноград… Для детей угощений у меня, к сожалению, нет.

Дина снова отворачивается к барной стойке. Но я успеваю поймать взгляд, которым она проходится по моему телу. Уж не в нем ли таится ответ на все мои вопросы? За кого, интересно, она меня принимает? За жиголо, к которым меня причислил родной отец?

– Они не голодны. – Я сощуриваюсь. – Не стоило беспокоиться.

Кухня у Дины мегасовременная, размером с всю мою квартиру, не меньше. Мы стоим на разных ее концах, и если бы не эхо, пришлось бы, наверное, напрягать слух, чтобы друг друга услышать.

– Мне несложно. Подхватишь поднос?

Я покладисто киваю. Подхожу ближе и замечаю выброшенный в мусорное ведро шашлык. Выходит, мое угощение не прошло фейс-контроль. Ну, простите. То, что кто-то может себе позволить просто выкинуть кусок мяса, злит. Я бы в жизни этого не сделал, как бы плохо оно не было приготовлено, просто потому что знаю, сколько мне надо работать, чтобы его купить. Странно, никогда раньше в себе не замечал классовой ненависти, но прямо сейчас ее во мне через край… Я беру злосчастный поднос и молча выхожу из кухни. Хотя на самом деле у меня руки чешутся отшвырнуть тот от себя, забрать пацанов и слиться, даже если придется возвращаться в город пешком.

Пока меня не было, мальчишки устроили соревнования по прыжкам в воду. Налили – будь здоров. Вся палуба в лужах.

– Я вытру, извини… Ребят, поаккуратнее!

– Ничего. Оно само высохнет. Просто расслабься.

Ага. И получай удовольствие. Хмыкаю, ставлю поднос на бортик. Ребятня тут же подлетает к нему и начинает хватать угощения, будто из голодного края. А ведь они реально плотно поели. Ну, вот какого фига? С трудом гашу в себе очередное желание оправдаться. Оборачиваюсь и застываю с открытым ртом, потому что как раз этот момент Дина выбрала, чтобы раздеться. Смотреть там особенно не на что. И торможу я вовсе не из-за открывшегося моим глазам вида. А скорей от осознания того, что впервые более чем за год я нахожусь так близко с полуголой женщиной вне работы.

– Прыгай! Прыгай! – смеются пацаны.

– Нет. Тут не так глубоко, чтобы я могла прыгнуть, – улыбается Дина.

– Трусиха! – говорит Ник.

– Как все девчонки, – добавляет Данька.

– Эй! – Дина медленно погружается в воду, а потом исподтишка бьет ладонью по пузырящейся поверхности, окатывая мальчишек сверкающими в свете фонарей брызгами. Те возмущенно визжат. Орут: «Ну, берегись!» и принимаются бить по воде в ответ. В облаках поднимающегося от воды пара я вижу лишь их счастливые смеющиеся лица. Я знаю, что это чудовищно неправильно, но иногда меня так злит, что пацаны, не в пример мне, очень быстро вернулись к своей прежней жизни. Что они могут веселиться, могут смеяться и дышать в полную силу… Я не могу. Я не могу, черт его дери! Мне не живется, я будто в летаргии.

– Папа, давай же! Залезай!

– Нам нужна подмога!

– Что? Трое на одного?! – возмущается Дина.

– Да, это перебор, ребята. Я лучше выпью чая.

Лучше бы чего покрепче, конечно. Но позволить крепче я себе не могу. Хватит. Я и без того чуть детей не потерял из-за пьянки. Хотя, конечно, реальность переносилась гораздо легче, когда я не расставался с бутылкой. Нажравшись, можно было хотя бы поспать. Угу. И до утра не думать о том, что Лизы больше нет… Потому что с пробуждением все возвращалось. И боль, и отчаяние, и черная невыносимая тоска, затягивающая меня все дальше и дальше ко дну.

Пригубляю чай. А память утаскивает в тот день, когда я для себя решил завязывать с синькой.

– Отвали, Серый… Дай поспать…

– Не дам! Ты вообще себя в зеркало видел?!

– Уйди… А лучше сгоняй еще за бутылкой, – тянусь к валяющимся на полу брюкам, открываю кошелек, а там ни карты – я где-то ее просрал, ни денег. – Займи пару тыщ, а?

– Господи, что с тобой не так? – в отчаянии орет Серый.

– Что со мною не так?! Нет меня. Нет! Понял?! Сдох я… Вместе с ней сдох.

– Глупости не говори! Я знаю, тяжело, но… у тебя мелкие. Ты понимаешь, что их отберут?

– Кто отберет? Ты спятил?

– Опека! До твоих мозгов не доходит, что ты можешь потерять еще и детей?!

– Не могу, – качаю головой. – Я не могу их потерять. Я… то есть как это?

– Господи, Вакула… Соберись, а? Ты ж им не отец по бумажкам, так? Чужой дядя.

– Я хотел их усыновить.

– Хотел, не хотел… сейчас это к делу не пришьешь. Тебе в опеку надо дуть, пока они сами к тебе не нагрянули. Оформлять бумажки, все такое… А ты вместо того, чтобы заняться делом, синячишь. А может, и лучше, что пацанов у тебя отобрать решили? Ты же невменяемый сейчас, и бухой все время, какая у них будет жизнь?

Я тогда на Серого бросился. Мол, че он гонит-то? Хорошо хоть по пьянке я ему не смог причинить вреда. А вот Серый здорово меня приложил. И словесно, и физически. Я до конца дней ему благодарен буду за то, что он вправил мне на место мозги. С тех пор я больше не пил. Даже пива.

– Может быть, подлить коньяка в твой чай?

Я смаргиваю воспоминания и окунаюсь взглядом в темные глаза Дины. Она сидит по шею в воде и выжидательно на меня смотрит. Черты лица у нее мелкие. Необычный разрез глаз намекает на то, что, возможно, среди дальних ее предков были и азиаты. Об этом же говорят темные гладкие волосы. И тонкие губы сердечком.

Какого черта я на нее смотрю? Нет, не так. Почему я ее вижу? Смотрю-то я на всех, а уже через пару минут лиц не могу вспомнить…

– Я не пью.

– Правда?

– А что, тебе кажется, что маргиналы, вроде меня, непременно должны бухать?

Глаза Дины удивленно расширяются. Она лижет губы…

– Я не считаю тебя маргиналом. С чего ты это взял? Я просто хотела…

– Что?

– Сделать приятным для тебя этот вечер.

– Чтобы потом я сделал приятно тебе?

Господи, я не знаю, какого черта из меня лезет дерьмо. Но оно лезет. И вместо того, чтобы, по крайней мере, попытаться замаскировать эту кучу, я, напротив, упрямо подбрасываю в нее дрожжей.

– Для этого мне достаточно оплатить сеанс интимного массажа в захолустном SPA.

Ну, что ж, справедливо. Я же не думал, что она вот так все мне спустит? В конце концов, я вел себя как последний мудак.

– И что?

– Что?

– Ты собираешься его оплатить?

Мне бы уже заткнуться. Но я не могу уступить этой богатой сучке ни сантиметра. С чего? Почему? Да хрен его. Может, мне нравится чувствовать. Пусть даже ярость и злость. Это лучше, чем ничего…

– Нет. – Дина отворачивается и вылезает из джакузи, подтянувшись к борту на тонких руках. – Веселитесь. Ни в чем себе не отказывайте. А с меня, пожалуй, хватит.

Ну, и черт с тобой! Вали. Закидываю в рот орешек и яростно разжевываю, глядя ей вслед.

– Пап, а куда пошла эта тетя?

– Ее зовут Дина. И она пошла отдыхать. Нам, кстати, тоже пора.

– Но мы еще не накупались!

– У тебя уже волосы покрылись инеем. Давайте, вылезайте. Еще такси вызывать.

– Дина сказала, что нас кто-то отвезет.

– Не хочу ее беспокоить.

– Она же сама предложила.

– Ник! Слишком много разговоров! – отрезаю я. Пацаны переглядываются. Понурив головы, выбираются из джакузи. Я накидываю каждому на плечи полотенце и жестом велю, чтобы те шли в дом переодеваться.

Сам оглядываюсь. Понимаю, что если здесь не убраться, к утру вода замерзнет, и палуба вокруг джакузи превратится в каток. Беру полотенце и начинаю собирать расплескавшуюся воду. По крайней мере, Дина не обвинит нас в том, что мы оставили после себя свинарник.

Признаться, после всего я не ожидал, что она захочет нас проводить. И даже еще раз честно попытался вызвать такси. Но дозвониться не получилось. Дина выходит из дома как раз в тот момент, когда я в третий раз приложил трубку к уху.

– Готовы? Вас отвезет Борис. Вон там видите Гелик?

– Гелик? Ух ты! Пап, там правда настоящий Гелендваген. А можно я сяду вперед?

– Ни за что.

– Ну, вроде бы все. Я пойду. Доброй ночи.

– Угу. Спасибо за все. Я могу заправить тачку и…

Дина дергает плечом, отмахиваясь от меня, как от мухи. Понятно, ей мои гроши ни к чему. Но зачем так явно тыкать меня носом в это? Я снова какого-то хрена вскипаю. А она машет парням рукой и прячется в доме.

Глава 7

Дина

Дверь закрывается с тихим щелчком. Я бы не смогла ей шандарахнуть, даже если бы очень захотела. В руках, как и во всем теле, нет сил. Но это не та приятная усталость, которая обычно приходит после долгого сидения в джакузи. Абсолютно. Я и провожать-то их выхожу исключительно потому, что не хочу, чтобы этот мальчишка подумал, будто у него получилось меня достать.

Хотя… какой он мальчишка?

Папа! Папа…

Делаю шаг от двери. Туда, куда уже не добивает свет фар вырулившего на подъездную дорожку Гелика. Собираю волю в кулак и шагаю вверх по лестнице. Спальню наполняют густые тени. Я застываю у окна и наблюдаю за тем, как ночь торопливо спускается с гор. Как из-за них же выкатывается молодой полупрозрачный, словно мармеладная долька, месяц и ненадолго зависает в прорехе туч. Свет от него такой бледный, что ни черта не разобрать. Не разогнать наполняющую душу темень.

Кто бы мне сказал, какого дьявола я позволила себе так расклеиться? Уныние – это не то, на что я хотела бы тратить свою жизнь. Определённо. Когда оказываешься так близко к грани, как однажды оказалась я, начинаешь очень четко понимать её конечность. А осознав это, так же быстро понимаешь и то, сколько времени раньше тратил на ерунду. И как непозволительно много себя отдавал тому, что вообще не стоит внимания. Сам выдумывая проблемы и все усложняя, хотя на деле все хорошо, пока есть здоровье и живы близкие.

И вот теперь, когда я, казалось бы, все про эту жизнь поняла, когда научилась ценить каждое ее мгновение и проявление, ну какое мне дело до смазливого сопляка, которого я вижу, может, в последний раз? До того, что он обо мне подумает, и как он меня воспримет?

– Я просто хотела…

– Что?

– Сделать приятным для тебя этот вечер.

– Чтобы потом я сделал приятно тебе?

Он бил прицельно. И довольно безжалостно. А я… Что я лепетала в ответ? Зачем? У него же на роже было написано, что ему от меня ни черта не надо. Что он и общество-то мое терпит исключительно ради сыновей, которым у меня явно понравилось.

Хорошо, что хоть в конце разговора мне хватило ума поставить сопляка на место, бросив:

– Для этого мне достаточно оплатить сеанс интимного массажа в захолустном SPA.

Потому как это правда! Пусть не строит из себя невесть что. Для этого нет никаких оснований. И даже мой интерес, который я не смогла скрыть, им не является. В конце концов, мальчик он действительно привлекательный. Даже у Гарипова, очень пристально следящего за своей внешностью, нет таких мышц, такого пресса и косых… И таких невозможных глаз. В них падаешь, будто в небо. Ну и еще, конечно, его отношение к детям. Его трагическая история… Это тоже цепляет. Я ведь обычная женщина. И реакции мои тоже обычны. Все просто. Закрыли тему.

Переодеваюсь ко сну. Скидываю худи, ловлю свой взгляд в отражении зеркала. И не узнаю себя. Веду пальцами по шраму в форме перевёрнутого Y. Тут, наверное, надо признаться, что, несмотря на всю мою любовь к жизни и все те инсайты, о которых я писала выше, накрывает меня частенько. Порой кажется, что меня вообще нет. Я вся какая-то непривычно сгорбленная, будто поломанная… Пустота в заштопанной оболочке тела.

Ну вот. Приехали.

Зло сдуваю упавшие на глаза пряди, натягиваю старую застиранную и потому очень мягкую, приятную к телу футболку и укладываюсь в кровать. Терпеть не могу, когда на меня нападают подобные настроения. Каждый раз, как мародёры, исподтишка… Так-то я борец по жизни. Так-то я сильная. Но иногда, вот, находит. А сегодня сильней, чем обычно. Отец бы сказал – плюнь и разотри. Так и надо сделать.

Отец… Как страшно мне его не хватает! Тем, кто я есть, я обязана только ему. Я была его поздним единственным ребенком. Наверное, поэтому его родительство было таким… осмысленным. Да, пожалуй, это самое подходящее слово. И по этой же причине мы так преступно недолго были вместе. Он ушел за несколько месяцев до того, как я сама едва не умерла. Идиоты-журналисты потом наперебой считали перепавшие мне по наследству богатства. И никому даже в голову не пришло, что я отдала бы все на свете, чтобы просто папа был жив. До них не доходило, что с его смертью я потеряла намного больше, чем приобрела. Не только отца, но и лучшего друга. Человека, на которого я всегда могла положиться. Того, кто для меня ничего бы не пожалел, не то, что мать. Папка бы и сердце мне отдал, если бы это понадобилось. А Федор… Он мне показался тоже хорошим отцом. Тьфу ты… И тут он! Зарываюсь лицом в подушку, а в ушах все равно звучит:

– И что?

– Что?

– Ты собираешься его оплатить?

Он, конечно же, о массаже. А у меня в голове тут же рождается идиотский, где-то унизительный даже вопрос – а почему ему это так интересно? Вдруг он мной заинтересовался и хочет… Да нет же! Бред. Ну, какой бред! Я перед Федором, считай, полуголая расхаживала, но он едва на меня взглянул. Что ни говори, а мужской интерес виден сразу. Интереса у Феди ко мне ноль целых, ноль десятых. Если только не измерять этот самый интерес в денежном эквиваленте. Может, я и законченный циник, но версия о том, что Федор не прочь обзавестись новым, еще и таким выгодным клиентом, как я, звучит гораздо более правдоподобно, чем версия о его внезапно проснувшемся интересе, согласитесь.

С губ срывается невеселый смешок, который едва ли заглушает зудящий внутренний голос: «И что? Почему бы не стать этим самым клиентом, м-м-м? К взаимному, так сказать, удовольствию, в чем бы оно ни заключалось? Можешь себе позволить…».

– Ну, Динка… Ну, докатилась… – шепчу в подушку.

Не иначе Света во всем виновата. И ее бесконечные разговоры о том, как мне нужен мужик. А ведь пока она не трогала эту тему, я определенно ни в чем таком не нуждалась. Жила себе и жила. Дни складывались в месяцы, месяцы в зиму, весну и лето… Как вода, просачиваясь сквозь пальцы и не оставляя после себя ни переживаний, ни каких бы то ни было зарубок в памяти.

«И это жизнь? Ты уверена?» – интересуется тот самый въедливый голос. Я выныриваю из-под подушки, нащупываю на тумбочке эйрподсы, засовываю в уши и заглушаю шум в голове музыкой для медитации. К счастью, это помогает. Сделав несколько дыхательных упражнений, я засыпаю. Но приходит утро, а вместе с ним возвращаются и мои сомнения.

Выдержки мне хватает ровно на пару дней. В среду, едва дождавшись открытия SPA-салона, часы работы которого указаны на сайте, я звоню по указанному на нем же номеру. Трубку берут неожиданно быстро. Я даже не успеваю сформулировать свой вопрос.

– Лагуна-SPA. Администратор Рита. Чем я могу вам помочь?

– Кхе, – откашливаюсь. Горло вмиг пересохло. Я вообще не понимаю, какого черта творю. И чего добиваюсь. То, что я сейчас делаю – однозначно чистое безумие, но какая баба на моем месте бы удержалась? Утешаю себя тем, что мне просто любопытно. И единственный шанс отделаться от навязчивых мыслей о мальчике – удовлетворить свой интерес. Он даже этого не узнает. – Я бы хотела узнать… Кхм… Часы работы массажиста.

– Простите, как я могу к вам обращаться?

– Дина. То есть… Дана. Диана. – Я закусываю щеку, прикрываю динамик ладонью и сглатываю подпирающие горло ругательства. Ну что ж я за дура такая? Еще не хватало, чтобы о моем позоре узнали все! – Диана. Вы можете обращаться ко мне так.

– Очень приятно, Диана, – приветливо замечает администратор, но мне, как любому параноику, в ее голосе чудится чистой воды насмешка. – Вас интересует какой-то конкретный специалист?

– Я не знаю его фамилии, – ага, именно! Собственно, я и звоню, чтобы ее выяснить, ведь на сайте такой информации нет. – Но зовут его, если мне не изменяет память, Федор.

– Вакуленко? О, он очень востребованный мастер, но для вас я попробую что-то придумать.

Вакуленко, значит? Востребованный мастер?

Я сбрасываю вызов и отшвыриваю телефон в сторону.

Востребованный…

Ну, и черт с ним! Тоже мне. Чего я вообще так завелась? У него, вон, все хорошо. Запись… На неделю… на месяц вперед? Надо было уточнить для порядка.

– Дина Владимировна, – заглядывает в кабинет секретарша, – там вам из администрации снова звонят, – кивает на разрывающийся телефон. Я хватаюсь за тот, как за спасательный круг. Очень хорошо, что звонят. Очень вовремя. Мне как раз нужно переключиться. Обрести почву под ногами. Понять, какого фига со мной не так.

– По какому поводу? – артикулирую, поднося трубку к уху.

– По поводу строительства спортивного центра.

Ах, да. Мы же его спонсируем. А подрядчик вот уже который раз выходит за утвержденные сметой цифры.

– Дина Владимировна, добрейшее утро! Как же я рад, что, наконец, дозвонился. У нас полнейший завал!

Я зависаю.

– Степан Викторович, – понимая мое затруднение, бесшумно подсказывает секретарша. Я благодарно киваю. Обычно с запоминанием имен у меня проблем нет. Например, имя «Федор Вакуленко» я теперь вряд ли когда-то забуду. Вот, значит, как широко распространена эта фамилия! И какую важную роль в моей жизни занимают ее обладатели. Например, доктор Вакуленко спас мне жизнь. А его однофамилец… что? Да ничего. В том-то и дело. Но почему-то им под завязку набито мое настоящее. И все мои мысли о нем.

– Степан Викторович… – повторяю в трубку. – И что же приключилось на этот раз?

Как я и думала, речь идет о раздувающихся день ото дня расходах. Конечно, любой другой бизнесмен моего уровня обычно переадресовывает такие вопросы на многочисленных замов, ответственных каждый за свой фронт работ, но мой отец вел дела иначе. Он жил проблемами родного города, он общался с простыми людьми, и за это его в наших краях любили и уважали. Мне, конечно, до этого обожания еще далеко, но заведенным традициям я стараюсь не изменять и продолжаю движение по заданному отцом вектору.

Разговор с чиновником отнимает добрую четверть часа. Он бы мог тянуться и дольше, но собеседник как-то сразу понял, что навешать мне лапши на уши не выйдет, и очень своевременно тот свернул, сумев сохранить лицо, что не каждому дано, кстати.

После разговора у меня проходит большое совещание. Благо коронавирус научил нас всех эффективно работать на удаленке. Что для меня стало настоящей находкой. Потому что личные встречи – это всегда опасность для человека с подавленным иммунитетом. Хотя врачи, конечно, пытаются меня убедить, что этот риск мною сильно преувеличен, тут я не хочу испытывать судьбу и свожу свои контакты к минимуму необходимых. Может быть, поэтому вечер, проведенный с Федором и его мальчишками, оставил во мне настолько глубокий след, что я то и дело к нему возвращаюсь? Может, мне просто стоит уделять больше времени общению с людьми? Друзьями, коллегами… Да с кем угодно? Ну, точно… Тут и к бабке ходить не надо. Вот прямо сегодня и начнем! Захожу в социальную сеть, где мы время от времени переписываемся в чате с друзьями. Но вместо того, чтобы его открыть, я ввожу в поле «Федор Вакуленко» и, прежде чем успеваю себя остановить силой воли, нажимаю на кнопку поиска. Его страница, не иначе как по насмешке судьбы, вываливается одной из первых в списке. И хотя приложение любезно мне сообщает, что Федор давным-давно не заходил в свой профиль, тот открыт для всех пользователей, и я сколько угодно могу скролить его ленту, читать подписи к фотографиям, рассматривать их… На большинстве из этих снимков запечатлена ОНА, и, наверное, поэтому они мне и видятся обрывками чужой, безвременно закончившейся жизни. Возможно даже, что не одной. Потому как, только увидев Федора на фотографиях, понимаешь, что здесь, в настоящей реальности, он скорей тоже мертв, чем жив.

Глава 8

Федор

Я экономлю на всем, кроме сыновей. А потому мои интересы в органах опеки теперь представляет один из лучших в городе адвокатов, специализирующийся как раз на таких делах. Вероятно, если бы не она, меня бы уже давно послали лесом. У нас в стране считается, что для детей лучше оставаться в спецучреждении, чем жить в неполной семье или, скажем, с молодым опекуном вроде меня. Собственно поэтому вначале мы приняли решение оформить опекунство на бабушку Лизы, так было проще, а теперь она умерла, и мне… В общем, мне очень повезло, что у Татьяны Лаврентьевны масса связей во всех нужных мне инстанциях. Во многом именно благодаря им, а не заинтересованности чиновников в судьбе мальчишек, те все еще проживают со мной. Я очень хорошо это осознаю. И ценю, хотя в этом моменте я откровенно иду на прямой компромисс со своей совестью, которая мне подсказывает, что кумовство во всех его проявлениях – плохо.

Сегодня мне приходится подождать. Возле унылого кабинета в одном из самых старых деловых центров города (как я понимаю, семейное право – не самая прибыльная для юристов отрасль), кроме меня, ожидает приема то и дело вздыхающая пожилая женщина. Кажется, я ее уже видел однажды… Такие разные, в одном мы с ней почти близнецы – нас объединяет сковывающее тело нервное напряжение.

– Федор Алексеевич?

– Да! – подскакиваю со стула.

– Проходите.

Киваю. Прячу руки в карманы и снова их достаю, вспомнив наставления мамы, что это невежливо. Протискиваюсь через заставленный высоченными шкафами с антресолями коридорчик в небольшую приемную, где сидит древняя секретарша, и следом, не теряя времени даром, в кабинет адвоката.

– А вот и наш папочка! Здравствуйте, – комментирует мое появление адвокатша. Плавным размеренным движением очень полного человека стягивает с носа очки, прикусывает дужку зубами и поднимает на меня хмурый взгляд. – Умеете вы, Федор, удивлять.

– Добрый день. В каком это смысле? – туплю.

– Я про новости о попытке вручить вам повестку.

– Ах, это, – чешу в затылке. – Ну, я же имею право на отсрочку, как отец-одиночка, так?

– Конечно. Если бы вы им были.

Татьяна Лаврентьевна отбрасывает очки и тяжело поднимается из-за стола. Что-то в поведении этой обычно жизнерадостной женщины начинает не на шутку меня тревожить. Я подбираюсь весь, распрямляю плечи…

– Но это же дело времени? Когда у нас суд? Двадцать второго? Вы же сами говорили, что дело осталось за малым. Простая формальность.

В ответ на каждый мой тезис адвокатша покладисто качает головой. Мол, да, так и есть. Но что-то в ее лице не дает мне перевести дух. Пахнет жареным. Я, пожалуй, еще не видел Татьяну Лаврентьевну такой, даже когда перепуганный до чертиков пришел к ней в первый раз и дрожащим голосом выложил той свою историю.

– Именно так все и обстояло. До того, как Петровна загремела в больницу.

– Это еще кто?

– Что значит, кто? Наш судья, Федор. Вам бы не мешало запомнить ее имя.

– Капустина, что ли?

– Так и есть. Любовь Петровна. Мы с ней в одно время университет оканчивали…

– Да-да, вы мне рассказывали, – нетерпеливо перебиваю я, помня о том, что о своих студенческих годах моя адвокатша может рассказывать часами, а у меня совершенно нет времени. И сил нет… ждать, когда же она, наконец, перейдет к делу и все мне объяснит. – И что теперь?

– Что теперь – зависит от председателя суда. Мужик он мерзкий, сразу скажу.

Мои мысли разбегаются. Холод размашисто лижет душу. Слова адвокатши доходят не сразу, постепенно проникая сквозь плотную завесу охватившего меня страха. Мозг с пробуксовкой обрабатывает полученную информацию, ничего не выдавая взамен. Меня охватывает странное оцепенение. Как предчувствие надвигающейся бури, когда вроде бы еще ничего не предвещает ненастья, но что-то такое тревожное уже витает в воздухе.

– Но что он может сделать? Есть же закон, и все такое…

– Ну, если опираться на закон, то тут у нас есть два варианта. Председатель на свое усмотрение может назначить нового судью, и это не очень хорошо, потому как я понятия не имею, кто нам достанется, или…

– Или?

– Он может просто перенести заседание. На практике так чаще всего и бывает.

Я с трудом выталкиваю расширяющийся в легких кислород. Горло, перехваченное болезненным спазмом, саднит.

– Так это же не страшно, так? А я-то думал… Господи, ну и напугали же вы меня!

– Хм… Я бы не стала этого утверждать. Мы же не знаем, как надолго суд перенесут. А если тебя за это время загребут? Ты не думал, Федор?

– В армию? – провожу ладонью по закаменевшим мышцам шеи. – Нет. Нет… Не загребут. Я что-нибудь придумаю.

– Например? А если в дело добавят характеристику из военкомата?

– Я не пойму… Вы что мне предлагаете?

– В том-то и дело, что я понятия не имею, как быть!

– Может, мне уехать? Залечь на дно, я не знаю.

– Ага, перед судом. Ничего лучше ты не придумал?

Страницы: «« 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Когда-то я считала, что не умею ненавидеть. Когда-то у меня был уникальный дар рисовать живые картин...
Кажется, анонимным сервисным приложением, которое Хейли запустила вместе со своим бывшим, пользуется...
«Не складывается – вычитай» – книга о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. Двадцать три истор...
Несколько лет назад я забеременела от любимого мужчины. Но он исчез из моей жизни, и мне пришлось по...
История продолжается.Книга содержит нецензурную брань....
Хороший день, чтобы умереть! – прошептали окровавленные губы, и глава рода Тай Фун опустился на коле...