Последний писк модницы Калинина Дарья

– А его вы куда дели?

– Никуда. Оно разбилось. И кто-то порезался. На полу мы с отцом обнаружили небольшие пятна крови.

Мама явно ждала, что Фима как-то отреагирует на ее последнее замечание. Например, признается, что это она ночью устроила кавардак, расколошматила кашпо и вдобавок еще порезалась его осколками.

Но Фима ничего такого не делала и пришла в отчаяние совсем по другому поводу.

– О нет! – воскликнула она. – Только не это! Любимая канна тетушки погибла! Тетя Римма с ней столько возилась. Ее точно удар хватит!

– Вот чтобы этого не случилось, сегодня после работы я поеду по магазинам, чтобы купить новое кашпо. А папа отправится за каннами. Он уже договорился с одной женщиной в Кировске, она летом разводит у себя на участке эти цветы. На зимовку забирает их к себе в дом. Она пообещала, что у нее богатый выбор. Цены у нее тоже богатые, но чего не сделаешь ради любимой тетки. Нам еще повезло, что эта женщина не отправила цветы на зимовку. Они только ждут, когда их обрежут и спустят в холодный подвал. А пока что стоят, цветут и мечтают, чтобы мы их купили!

– Мама, ты спасаешь ситуацию! Тетушка будет счастлива.

– Вряд ли. Помни, тетя ничего не должна знать о том, что у нас в доме ночью произошло. Обещаешь, что сохранишь все в тайне?

Фима пообещала. Ей совсем не хотелось расстраивать тетушку. Собственно говоря, тетушка Римма приходилась тетушкой только маме, а Фиме и Павлику она была скорее двоюродной бабушкой. Но все в семье привыкли звать старушку именно тетушкой и по имени, поэтому и брат с сестрой всего лишь следовали этому правилу.

– В общем, когда мы с отцом сегодня вечером будем возвращаться домой, я тебе позвоню, чтобы сообщить о наших успехах. И согласовать наши дальнейшие действия. Новую канну с кашпо еще нужно как-то пронести в дом. И сделать это необходимо так, чтобы тетя ничего не заподозрила.

День в академии прошел как обычно. Учеба захватила Фиму с головой. И про то, что вечером им предстоит история с возвращением кашпо, Фима вспомнила лишь под вечер, уже оказавшись дома и обнаружив полное отсутствие как тетушки, так и ее кашпо.

Зато из комнаты навстречу Фиме выскочил Пятница. Тот самый Пятница, которому строго-настрого было велено сидеть в комнате и вести себя ниже травы тише воды. Куда там! Песик на радостях забыл все на свете, он так спешил поприветствовать свою хозяйку, что лапки у него скользили по паркету, а его самого заносило на виражах.

– Тише, тише! Это я! Я вернулась! Все в порядке.

Но Пятница никак не успокаивался. Он провел целый долгий день в разлуке со своей хозяйкой и сейчас хотел сполна насладиться их воссоединением.

– Что ты делаешь! Ты такой шумный! Это еще повезло, что дома никого нет. Иначе бы тебя моментально рассекретили и изгнали! Ну что? Идем гулять?

И они отправились гулять.

Фима, проходя мимо квартиры Ани, позвонила ей в дверь. Это уже стало у нее чем-то вроде традиции. Увы, и в этот раз ей снова никто не ответил. Телефон Ани был все еще выключен. И Фима снова почувствовала тревогу. Впрочем, выходной день у человека на то и выходной, чтобы отрываться на полную катушку. Вполне возможно, что обожающая развлечения Аня после бассейна отправилась еще куда-нибудь, чтобы весело провести время с кем-нибудь. И в такой момент ей совсем не нужно, чтобы кто-нибудь другой ей звонил и отвлекал. И еще Фима подумала, может, Аня нарочно избегает общения с ней, потому что не хочет забирать назад Пятницу? Может, он ей надоел настолько сильно, что она решила уйти в подполье?

Пятница носился по улице, не чуя под собой лап. Ему все нравилось. Он был всем доволен. Наконец-то сбылась его давняя и заветная мечта – он живет со своей хозяйкой.

Песик чуточку напрягся, когда они проходили мимо квартиры Ани. Испугался, что его снова вернут сюда. Но все обошлось, и он благодарно лизнул доступный его длинному розовому язычку кусочек пальца Фимы.

Когда мама позвонила Фиме, то голос у нее звучал уже далеко не так бодро, как утром.

– Постарайся увести куда-нибудь тетушку, – озабоченно попросила она. – Хотя бы ненадолго заставь ее покинуть квартиру!

– Тетушки нет. А в чем дело? Вам не удалось купить кашпо и канны?

– Удалось.

– Что-то не так?

– С кашпо все в порядке, не отличишь, один в один. Хорошо, что я помнила магазин, где мы его приобретали. Поехала туда. В торговом зале таких уже не оказалось, но я добилась, чтобы меня провели на склад, и там в углу нашла одно-единственное последнее завалившееся. Оно немного с щербинкой, небольшой брак, но для нас это не важно, мы поставим его трещинкой к стене, тетушка ничего не заметит.

– Это же прекрасно.

– Да, – согласилась мама. – Прекрасно.

– А голос у тебя такой, словно это совсем не прекрасно.

– Ну как тебе сказать… Папа немного опростоволосился.

И в трубке немедленно раздался голос папы:

– Доча, я не виноват! Там других попросту не было!

– О чем это он? – спросила Фима.

– Сейчас придем, сама увидишь.

Заинтригованная Фима встречала родителей в прихожей. Пятницу удалось заманить в спальню, где он получил дополнительный паек и на время отвлекся от мыслей о знакомстве с остальными членами семьи.

И вот он, триумфальный миг. Первой в квартиру вошла мама, неся на вытянутых руках кашпо, которое и впрямь было точь-в-точь как то, что разбилось. А за ней вошел папа, неся большой и роскошный куст канн. Это было прекрасное растение, выращенное с большой любовью и заботой. И все в нем было замечательно, за исключением одного момента.

– Они же красные!

А погибший куст канн, который выращивала тетушка Римма, был буквально усыпан белыми цветами. Ослепительно-белые цветы с легким розовым крапом.

– Папочка, что ты купил?! – воскликнула Фима. – Это же совсем не то!

– Почему совсем?

– Цвет другой!

– Зато размер куста подходящий. И форма цветка. Если ты думаешь, что так просто подобрать две совершенно одинаковые канны, то ты очень ошибаешься. Это тебе не ширпотреб из Поднебесной, который притащила твоя мама и которого на каждом углу завались! Это ручная работа!

– Тетушка никогда в жизни нам не поверит, что ее канна за одну ночь внезапно взяла и покраснела. Придется сказать ей правду.

– И сказать, что кто-то из нас погубил ее цветок, который она пестовала, холила и лелеяла целый год? Нет, нет и еще раз нет! Мы никогда не сделаем этого, потому что это значило бы погубить все доброе, что было между нами и тетушкой.

Как обычно, мама все драматизировала. Но папа ее поддержал:

– Признаваться – это не вариант! – воскликнул он. – А потому… мы его покрасим!

Папа выхватил из кармана баллончик с краской и, пока женщины хлопали глазами, распылил небольшое количество краски на один из цветков.

– Опля! Готово! – заявил он. – Полюбуйтесь!

Цветок стал белым. Ослепительно-белым. Он сверкал и переливался в лучах света, словно покрытый глянцем.

– Специально выбрал глянцевый оттенок краски. Что скажете? Не хуже, чем был настоящий.

Мама какое-то время изучала получившийся результат, а потом махнула рукой:

– Крась! Крась все остальные!

Папа быстро обработал оставшиеся цветы, и все вместе они переставили канну в кашпо. К счастью, прежняя хозяйка хорошо знала свое дело, канна росла в горшке, который идеально подходил для растения, и пересадка ему не потребовалась.

К приходу тетушки Риммы все было уже готово. Вот только сама она что-то задерживалась.

– Приготовлю пока что ужин! – решила мама. – Все брысь из кухни, не мешайтесь у меня под ногами!

Благодаря этому у Фимы появилось время, чтобы сбегать вниз и проверить, не вернулась ли Аня.

Она не вернулась. И не было ни малейшего намека на то, что это может произойти.

И пока родители праздновали удачно завершившуюся аферу с исчезнувшим цветком, Фима быстренько накинула на себя курточку, взяла самокат и покатила на нем к бассейну, который посещала Аня. Благо был он неподалеку, и она добралась до него за считаные минуты.

– Можно узнать, была она сегодня утром у вас на занятиях? – слегка запыхавшись, спросила она у девушки администратора. – Дело в том, что я ее соседка и разыскиваю.

– Ну, в принципе, да. Мы все посещения отмечаем у себя в компьютере. Никакой тайны в этом нет, но порадовать мне вас нечем, вашей подруги сегодня у нас не было.

Значит, утром Аня вовсе не пошла в бассейн. И когда Фима звонила ей, она не плескалась в прохладной прозрачной водичке, поднимая тучи брызг.

И снова тревога стала душить и царапать Фиму. Да еще навалившаяся на город осенняя ранняя тьма добавляла мрачности.

– Без помощи тут не обойтись.

И Фима позвонила своему лучшему другу – Арсению. Он работал в полиции и по совместительству считался женихом Фимы. Ну как считался, сам Арсений пару раз заговаривал о том, что хорошо бы им с Фимой завести общий дом, деток и все такое прочее. Но «все такое прочее» предваряет свадьба. А про свадьбу Арсений пока что не заговаривал. Как-то он предпочитал перескочить этот момент, а Фиме, напротив, хотелось на нем сконцентрироваться.

Арсений сначала был простым участковым в их отделении, потом доучился и перевелся в Следственный комитет. И надо полагать, знал толк в таких делах, когда ни с того ни с сего берут и исчезают молодые и привлекательные девушки.

– Кто пропал? Аня? Вот ты выдумала! Твоя Аня еще та шлендра. Загуляла. Вернется.

– Ага! А скольких таких загулявших потом находят по весне в лесу под елочкой?

Арсений помрачнел. И Фима огорчилась. Видимо, много находят.

– Все равно еще слишком рано поднимать тревогу.

Голос у Арсения звучал уже не так уверенно, но и паники в нем тоже не слышалось.

А потом он предложил:

– У тебя есть телефоны ее близких? Родителей? Позвони им.

– Друзьям я уже звонила. Никто не знает, куда она могла деться.

– А родители?

– Они живут в другом городе.

– Может, она к ним отправилась?

– Нет же! Гриша сказал, что Аня утром собиралась в бассейн. Но я проверила, и там ее не было.

– А кто этот Гриша?

– Новый сосед. Он был у Ани в гостях накануне исчезновения.

– То есть вчера весь вечер они провели вместе?

– До трех утра болтали и пили вино.

– На твоем месте я бы присмотрелся к этому типу.

– Ага! Поняла.

И прежде чем Арсений успел что-либо спросить, Фима уже сбросила звонок.

Она поднялась в квартиру к Григорию и, когда он открыл ей дверь, заявила, глядя ему прямо в глаза:

– Аня все еще не вернулась домой!

Григорий сделал шаг назад, пропуская гостью к себе.

– Входи.

Фима вошла. Только войдя, она спохватилась, что вообще-то Аня пропала как раз после того, как у нее в гостях побывал Григорий. И коли уж выясняется, что утром ни в каком бассейне Аня не была, могло случиться, что ее исчезновение и время визита к ней Григория совпадают по времени. Ведь могло же такое случиться? Могло. И тот факт, что Григорий работал учителем у детишек, дела не менял. С девяти утра и до трех дня он мог быть законопослушным членом общества, а с трех дня и до девяти утра был опасным сексуальным маньяком, похищавшим девушек.

– Я к тебе на минуточку, – сказала она и на всякий случай предупредила: – Родители меня ждут дома, отпустили буквально к тебе сбегать и сразу назад!

– И зачем ты пришла?

– Очень волнуюсь за Аню. И хотела спросить, у тебя не осталось ключей от квартиры Ани?

Глаза у Григория стали по пятаку.

– Ты чего? С какой стати? Мы с ней познакомились только вчера днем.

Вот Анька! Помимо воли Фима почувствовала что-то вроде раздражения в отношении подруги. Только познакомилась с человеком и сразу в гости зовет. В чем-то Арсений, пожалуй, был прав в отношении Ани. Разве можно быть в наше время такой легкомысленной?

– А как Ольга отнеслась к твоим ночным посиделкам с Аней?

– Кто?

Напрасно Григорий пытался изобразить полнейшую невинность и непонимание. У него это плохо получалось. А учитывая, что квартира, в которой он проживал, принадлежала Ольге, то еще и глупо. Наверное, он и сам это понял, потому что перестал строить удивленный вид.

– Никак не относилась. Уехала она.

– М-м-м… Ольга уехала, Аня пропала. Кто-нибудь еще из тех девушек, с которыми ты общался, пропадал?

Фима опасалась, что Григорий сейчас возмутится, что она посмела его заподозрить в причастности к таким исчезновениям. Но он вместо этого заржал.

– Нашла тоже девушек! Ольге уже сорокет скоро стукнет. А выглядит она на полтинник. Моя мать и та свежий огурчик по сравнению с Ольгой.

Это было не совсем так. Верней, совсем не так. Ольга была женщиной интересной и на пятьдесят совсем не выглядела. А если уж сравнивать ее с Анной Семеновной, то последняя однозначно проигрывала с разгромным счетом. Но Фима оставила эти слова на совести Григория. В конце концов, у всех свои предпочтения.

– Значит, Ольга и ты… У вас с ней не было любовного романа?

– Нет, конечно! Просто Ольга мне комнату сдала. Очень удобно, между прочим. От нее до работы мне пять минут пешком. Утром можно на часок дольше поваляться. И после работы не нужно в пробках пухнуть или на метро трястись.

– А с чего же Ольга решила проявить такую лояльность?

– Так уж случилось, что моя мать имеет некоторый авторитет в нашей школе. Кстати, ты это учти, если решишь своего братишку к нам в школу пристраивать. Могу за него похлопотать.

– Значит, тебя к Ольге квартирантом пристроила твоя мама?

– Ну да. Нам с ней под одной крышей несподручно существовать. Отдельное жилье снимать дорого. Зарплата у меня хорошая, но если квартиру снимать, то на жизнь не так уж много остается. Вот мама и сказала Ольге, чтобы та меня к себе жильцом взяла. Ольга и послушалась.

Что-то не нравилось Фиме в этом рассказе. По ее представлению, Ольга была типичной сформировавшейся старой девой. Такому человеку нелегко менять все свои устаканившиеся за много лет одинокой жизни привычки. А если у тебя под боком появится молодой мужчина, то хочешь или нет, а тебе придется что-то поменять. Например, голой по квартире ты уже в свое удовольствие не побегаешь. И в туалете с открытой настежь дверью не посидишь. И даже к холодильнику по ночам тебе тоже придется с оглядкой ходить, и это в родном-то доме.

Да, помимо этого, мало ли есть еще приятных мелочей, понятных и доступных лишь закоренелому одиночке! И он за эти свои бонусы будет биться до последнего. И просто так чужака к себе подселить никогда не позволит. Для этого у него должны быть очень веские аргументы. Жажда наживы, любовь или страх. Желание подзаработать отпадало сразу, потому что много платить за жилье Григорий не стал бы. Любовь тут тоже никому из участников дуэта не светила: Ольга была совсем не во вкусе Григория. Значит, оставался страх.

Что-то такое знала Анна Семеновна про бедную библиотекаршу, что смогла навязать ей общество своего великовозрастного сынули. Ольга хоть жильца и приняла, но тусоваться с ним под одной крышей ей было невмоготу, и она попросту слиняла. Но это ей не помогло, и вредная завуч, узнав про бегство своей жертвы, пошла еще дальше, накляузничала директрисе и добилась увольнения несчастной.

Определенно, в соседской школе бушевали нешуточные страсти, не хуже мексиканских сериалов. Но все это, вместе взятое, хоть и было очень увлекательно, но ровным счетом никак не проливало свет на то обстоятельство, куда же подевалась Аня.

Фима отправилась домой, но у дверей столкнулась с тетушкой Риммой. Она была не одна, ее сопровождал высокий мужчина. Он был чрезвычайно болезненно худ. И в темноте его склонившаяся над тетушкой фигура выглядела пугающе.

– Ой! – вскрикнула Фима, обнаружив эту парочку. – Кто вы?!

Тетушка Римма просияла.

– Фима, деточка! Откуда это ты?

– Сверху. В гостях была.

– Филипп Петрович, разреши представить тебе мою внучку.

Мужчина оказался настолько галантен, что раскланялся перед Фимой. Пока он сообщал ей, что помнит ее совершенной крошкой, розовой, агукающей и прелестной, Фима рассматривала его с головы до ног. Так это и есть тот самый знаменитый Филипп Петрович, виновник нового тетушкиного увлечения флорариумами? Ничего не скажешь, высок. И худ. И выглядит словно смерть. Уж не его ли видел Григорий прошлой ночью входящим в их квартиру? Со своими ключами! И если так, то роман тетушки оказался куда глубже и серьезней, чем до сих пор подозревала Фима.

– Пойдемте к нам! – предложила она. – Будем пить чай.

Филипп Петрович отказывался недолго. Был приглашен в дом и представлен изумленным родителям. Он долго тряс руку папе, а маме сказал, что ее он помнит очаровательной розовощекой крохой.

– Когда твои родители были заняты, Риммочка брала тебя на работу. Там она приводила тебя ко мне в лабораторию, и мы усаживали тебя в огромное кожаное кресло, где ты премило играла ретортами и пробирками. Тебе там так нравилось, что ты не хотела с него слезать. На этом кресле ты ела и даже спала.

Мама кивнула, и глаза ее увлажнились. Теперь и она вспомнила то чудовищных размеров кресло, пришедшее откуда-то из прошлой жизни, где все предметы, окружавшие человека в его повседневной жизни, были внушительны и монументальны. То кресло в лаборатории было из их породы. Оно было обтянуто жесткой черной кожей, давным-давно потрескавшейся от времени и покрытой многочисленными трещинками, из которых складывался причудливый узор, и его можно было изучать, устроившись головой на одном подлокотнике, ноги положив на другой и водя пальцем по трещинкам, словно по лабиринту.

– Филипп Петрович, родной! Сколько же лет прошло с тех пор, когда мы с вами виделись в последний раз?

– Много! Увы, слишком много, моя дорогая.

– Поужинайте с нами?

– Мы с Риммой уже перекусили. А вот от чая я не откажусь.

К чаю у мамы был приготовлен тарт с начинкой из мягкого сливочного сыра. Готовился он предельно просто, мама не любила сложных рецептов, ради которых нужно часами стоять у плиты.

«Просто и вкусно», – вот было ее кредо по жизни.

Сегодня чай был приготовлен в большом заварочном чайнике в форме курочки-пеструшки, который извлекался из шкафчика только по случаю прихода желанных гостей. Это был своеобразный маркер: если пеструшка на столе, значит, в доме дорогой гость. И сейчас, если заглянуть внутрь, можно было различить в темном янтаре заварки кусочки цитруса – лимона и апельсина, аромат которых отлично сочетался с нежной хрустящей основой и сочной творожно-сырной начинкой тарта.

– Просто восхитительно!

– Язык проглотишь!

Тарт и впрямь получился хорош. А готовился он быстро. Основа из дробленого печенья с растопленным сливочным маслом аккуратно разравнивалась по форме, а сверху выливалась смесь из взбитых с сахаром яиц, сливочного сыра и оставшегося после завтрака творога – не выбрасывать же хороший продукт. Завтра его никто не захочет, а в тарте под общий шум он пойдет за милую душу. Затем все это сооружение ставилось в духовку минут на сорок, чтобы схватилось и слегка зарумянилось, а после остывания убиралось в холодильник.

– Смотрю и поражаюсь, какие чудесные девочки у тебя, Риммочка, – умилялся раскрасневшийся от рюмочки налитого ему коньяка Филипп Петрович. – А нам со Стасей судьба так и не подарила такого счастья. Трое мальчишек! Римма, трое!

– Прекрасные у вас получились мальчики.

– А Стася так хотела девочку! Ты помнишь это, Риммочка?

– Ну конечно, я помню.

Но Фима не могла умиляться этому внезапному вечеру встреч. Как ни трогательно все это выглядело, Фима также прекрасно помнила и о том, что случилось прошлой ночью у них в квартире. Шум, собачий лай, а потом она обнаружила небольшие высохшие пятна крови на простыне как раз в том месте, где спал Пятница. А мама видела кровь в прихожей. Значит, песик кого-то искусал. А зная привычки своего Пятницы, девушка почти не сомневалась, что он должен был впиться незваному гостю в одну или другую ногу.

И она спросила:

– А как ваша нога? Не болит?

Филипп Петрович ничуть не удивился ее вопросу и тут же заверил Фиму, что серные ванны в Кисловодске сделали свое дело: колено почти совершенно его не тревожит. И в доказательство своих слов попытался станцевать прямо на лестнице. К сожалению, с координацией у него после выпитого коньяка было не очень, поэтому он едва не свалился на пол. И лишь благодаря своим зрительницам остался цел и невредим.

– А собачий укус? – продолжала допытываться Фима. – Он как? Зажил?

– Меня собаки не кусали.

– Никогда?

– Нет.

– И даже прошлой ночью обошлось? А можно мне посмотреть?

Филипп Петрович пожал плечами. Он хоть и казался чуточку смущенным настойчивостью Фимы, но продемонстрировал ей свои лодыжки. Они были совершенно целыми, ни малейших следов укуса на них не наблюдалось. Заодно Филипп Петрович продемонстрировал Фиме и то самое оздоровившееся в сере колено, которое его раньше тревожило. А потом и второе, чтобы она убедилась, что теперь они и внешне неотличимы, а раньше, до поездки в санаторий, заметно отличались размерами.

И колено, и лодыжки были в полном порядке, это нельзя было не признать. Фима исследовала ноги гостя от щиколотки и до колен, и теперь была растеряна и разочарована. Выходит, что к ним ночью на огонек заглянул вовсе не Филипп Петрович? Тут был кто-то другой?

Ох уж эта тетушка! Ох шалунья! Похоже, что разводит она не только цветы, но и кавалеров!