Замок на двоих. Пряха короля эльфов Черчень Александра
– …так что Айкен, боюсь, что пока мы можем лишь наблюдать.
Я дернулась, освобождаясь от ласки, слишком похожей на ту, которой удостаивают верного пса, и метнулась прочь от короля. Подальше! Сев возле стола, из-под растрепанных волос с испугом смотрела на Кэйворрейна и ощущала, что разум больше ничего не застилает.
Обожание пропало.
Остался стыд и… страх. То, что я к нему чувствовала, было настолько сильным, настолько мощным… кажется, в прежней жизни такое обожание я испытывала только по отношению к матери, в раннем детстве.
А особенно жутко то, что я никак не могла это контролировать.
Любовь к королю волшебной страны была поистине жутким чувством.
Фейри, склонив голову, с усмешкой посмотрел на меня, не торопясь потянулся и, бросив взгляд на Айкена, распорядился:
– Налей девушке вина.
Брауни тотчас бросился исполнять веление, а после подскочил ко мне и, вцепившись в локоть, больно рванул вверх:
– Встань, чего расселась! Мало того, что последняя баньши выглядит опрятнее, так еще и расселась при короле. Никаких манер у современных смертных!
Встав, я прислонилась к столу, и мне сунули хрустальный кубок, из которого терпко пахло ягодами и какими-то незнакомыми пряностями.
А у меня дрожали пальцы. Я стиснула их сильнее на изогнутой ножке, сделала большой глоток, практически не почувствовав вкуса королевского вина. Прямо посмотрела на Кэйворрейна и тихо, но твердо спросила:
– Как это можно прекратить?
– А что такое? – В лукавом прищуре голубых глаз по-прежнему читалась откровенная насмешка. – Тебе не нравится меня любить?
Очень хотелось поступить глупо – то есть швырнуть в него кубком. Но я сделала умнее: отпила еще три глотка, чутка успокоилась и хладнокровно ответила:
– Вообще не нравится.
Действительно, а какие плюшки в подобной любви? Пока вся она заключалась в том, что Айкен повалял меня по полу, пытаясь изолировать от его величества, а я пообнималась со статуей какого-то легендарного лорда во имя тех же целей.
– Твоя холодность радует, – в том же тоне отозвался Кэйворрейн и принял такой же кубок из рук брауни. С видимым удовольствием пригубил и, откинувшись на спинку кресла, заявил: – Видишь ли, Элла, я не наводил на тебя новых чар. Но магия призыва завязана именно на… любовные чары. Их не так-то сложно снять. Однако надо признать, что я ошибся. Днем ты была практически адекватна, а потому я решил, что свобода воли, которую ты потребовала, – решила все проблемы. Но нет.
Угу. Не виноватый я, оно само так работает.
– И что делать?
– Ждать, – повел плечами Кэйворрейн и обаятельно улыбнулся. – И, возможно, познакомиться получше, раз уж в ближайшее время как минимум ночами ты будешь очень ко мне неравнодушна. Для начала – можешь звать меня Кэйр. По моему опыту у смертных очень плохая память, да и артикуляция с трудом позволяет выговаривать длинные слова.
Ы-ы-ы!
Заботливый какой, с ума сойти.
– Как так вообще получилось, что вы, могущественный король, Плетущий и прочее-прочее не можете снять свои же чары?
– Элла… – Вновь театральный вздох и косой взгляд из под длинных ресниц. – Я, конечно, могу. Но между пряхами и Плетущим всегда есть особенная связь. Именно она позволяет вам прясть для меня самые лучшие нити, а мне создавать из них… да что угодно. Это древнейший уговор, это скрытое от глаз таинство, это нечто волшебное, как и наша земля.
Очень все интересно, конечно, но…
– А при чем тут любовь?
– М-м-м… рассказ будет долгим, пожалуй, тебе лучше присесть, – за моей спиной невесть откуда появилось кресло, чуть менее роскошное, чем у короля. – Итак, как ты знаешь, между смертными и фейри всегда процветал, так сказать, натуральный обмен. Услуга за услугу. Но больше всего дивным народом ценится… м-м-м… назовем это материальным проявлением ваших эмоций. Они могут заключаться в поступках, созданных вещах или сложенных стихах и песнях. Фейри обычно платят либо богатством, либо магическими дарами.
– Это я знаю. Как и то, что часто подаренное дивным народом золото оказывается фальшивым.
– Значит, такой была услуга человека, – не растерялся Кэйворрейн. Кэйр, так действительно проще. Но не из-за артикуляции, если что! – Была пустой, гнилой, корыстной. Мы всегда справедливы. Так вот, вернемся к пряхам. Для того чтобы сплести нити, мне нужны не просто смертные… мне нужны те, в ком искра таланта соседствует с каплей дивной крови. Дальние потомки фейри.
– А почему всегда девушки? – спросила я, подавив невольное смущение. – Или вам влюблять в себя мужчин неприятно?
– Мне совершенно не принципиально, какого пола мои паучки, – любезно заверил добрый и не особо разборчивый король. – Но здесь иное – я мужчина, а потому нужны девушки. Девственные девушки. А вот женщинам из моего Дома как раз требуются мужчины. Что же до того, какими именно эмоциями я создаю связь с пряхами… Тут все просто, моя золотая. Юные девы не хотят идти в волшебную страну за мастерством, да и перспектива тратить семь лет на службу за богатство тоже не особо их прельщает.
– Потому вы маните тем, на что поведется любая девчонка?
– Именно.
– А потом? Просто оборачиваете в паучиху и запираете на семь лет?!
– Ты так говоришь, словно они страдают. Нет, милая Элла. Мои пряхи все семь лет живут в грезах, и да, их король рядом с ними и любит их. Обожает, носит на руках, расплетает по вечерам косы и опускает на холодные простыни, чтобы согреть своим телом. А потом девушки возвращаются в свой мир с богатыми дарами и не сохраняют ни капли памяти о семи годах службы.
Я ощутила, как щеки вспыхивают лихорадочным румянцем, потому что, словно иллюстрируя, в моей голове зажглись картинки этих грез, словно я некогда их уже видела. Жаркие, откровенные, такие, что замирало сердце…
И ведь наверняка я действительно их видела. В грезах, которые навевал Кэйворрейн!
– Семь лет, – повторила я. – Семь!
– У вас проходит гораздо меньше. И я действительно щедр. Они уносят не только дары, но и чары на удачу, здоровье и долголетие. Я хороший хозяин.
Угу. Добрый господин. Вовремя кормлю хомячков, периодически вожу кошек к ветеринару, покупаю корм премиум-класса.
– Но почему… почему пауки?
– Самый близкий к нужному облик. Хотя первое время я пытался оставлять пряхам не только изначальный облик, но и свободный от грез разум. Но это оказалось слишком утомительно.
Доселе молчащий Айкен поддакнул и осуждающе заявил:
– Да, хозяин да. Покоя они вам не давали.
– А что было-то?
– Хотели ответных чувств и всего анонсированного во снах во время призыва, – с чрезвычайно постной физиономией поведало его величество.
Я едва не расхохоталась. Действительно, досада-то какая!
– Наверное, они еще и злились, что вместо единственной и неповторимой возлюбленной у тебя тут гарем с постоянной текучкой кадров?
Сама не заметила, что перешла на «ты». Но Кэйр возражать не стал.
– Да, по этому поводу тоже высказывались, – кивнул он и внезапно сменил тему: – Ну что, полегчало?
Я прислушалась к себе, еще раз смерила взглядом прекрасного до зубовного скрежета остроухого лорда, и поняла, что ничего, кроме естественного восхищения его внешностью, не ощущаю.
Счастье-то какое!
– По моему предположению, свобода воли у тебя есть, пока разум ясен, – тотчас добавил ложку дегтя фейри. – Так что по ночам будет тянуть ко мне.
– Связывать ее можно на ночь, да? – с воодушевлением предложил Айкен Драм.
– Не стоит, – подарил уже ему улыбку правитель. – Думаю, что это будет даже интересно – попробовать снять чары.
– За столько лет вы никогда этим не занимались?!
– Не было необходимости.
Конечно. Куда проще не морочиться и превратить в паучиху!
Очень хотелось возмутиться, но я прикусила язычок и решила, что раз разговор уже находится в этой плоскости, то хорошо бы получить что-то полезное для себя лично.
– Ты сказал, что был бы рад платить мастерством. – Я нервно поерзала, стискивая бокал. – Это действительно можно устроить?
Фейри подался вперед, пристально глядя на меня. От тягучего молчания и этого взора у меня вновь дрогнули пальцы.
– А ты хочешь именно этого? Мастерства?
– Да, – решительно кивнула я и, решив, что король колеблется, торопливо добавила: – Богатство мне не нужно, но я буду счастлива тут чему-то научиться.
Искусство мастеров дивного народа несравнимо ни с чьим другим. Я ни за что не упущу такой возможности!
Он запрокинул голову, искренне рассмеявшись. Потом перекинул волосы, обнажая одно длинное, острое ухо, и кивнул:
– Хорошо, Элла. Я подумаю. А сейчас… ночь в разгаре и тебе пора в свою комнату. Айкен, проводи мою пряху.
– Как прикажет повелитель.
Глава 5. О моей замечательной работе и включении в рацион необходимых продуктов
Остаток ночи спала я плохо. Ну или, наоборот, хорошо. Это как посмотреть… Когда тебе снится твоя обычная, нормальная жизнь, но во сне ты понимаешь, что это только сон, а на самом деле реальность переменилась напрочь и безвозвратно, – и просыпаешься… Это вот хорошо или плохо?!
А вот проснувшись, ощущала себя очень даже прекрасно. То ли потому то кровать была мягче, чем дома, то ли цвет постельного белья располагал к неге и создавал атмосферу уюта и умиротворения. Я вообще люблю сиреневые тона…
Еще за пологом кровати мягко шуршал снег. И я, улыбаясь, слушала тихую мелодию падающих снежинок… до тех пор, пока не проснулась окончательно и не сообразила, что это не снег вовсе, а голос.
– Доброе утро, госпожа! – шептали снежинки. – Моя госпожа проснулась! Ей снились приятные сны, и я качался в их волнах вместе с нею, золотой пряхой… Как же я рад служить вам, о прекрасная госпожа… добрая, нежная, милая…
– Тау? – спросила я, и сиреневый полог качнулся, чуть сдвинулся сбоку, и впустил кусочек искристого вихря.
– Я Тау! – прошелестел уже знакомый дух. – Что угодно моей госпоже? Я ждал, я долго ждал вашего пробуждения! Я готов служить!
Честно сказать, я успела забыть про него. А теперь очень обрадовалась – не то чтобы самому духу, но тому, что это не противный Айкен, который стал бы меня тормошить, куда-то гнать, чего-то требовать. А кроме того, в голосе духа явно слышалась искренняя радость.
– Чего желает моя госпожа?
Вихрь превратился в личико со смазанными чертами и облачком волос. Больше всего это напоминало одуванчик, и я улыбнулась. А дух, какой-то очень уж сегодня разговорчивый, продолжал:
– Завтрак? Ванну? Может быть, принести одежду?
– Сначала ванну, – откликнулась я. – Одежду я могу и сама… – сказала, скорее, себе, но Тау тут же запротестовал:
– О нет, это счастье – услужить моей желанной госпоже!
Глядя на еще сильнее заискрившуюся мордочку духа, я наконец удивилась: с чего, собственно, такой энтузиазм? И спросила:
– А почему счастье?
– Госпожа не такая, как другие… – ответил дух и вдруг замельтешил, задернул полог, а буквально пару секунд спустя сиреневая ткань вновь ушла в сторонку, и на кровать упало платье тех же оттенков.
Я протянула руку, пощупала тончайший шелк предложенного наряда. Не моего. Нечто длинное, воздушное, страшно красивое и… пожалуй, не к месту.
– Тау. Пожалуйста, принеси мне пока халат из шкафа. Такой зеленый, с нарисованными кошечками…
– Госпожа не будет в нем так прекрасна, как в платье! – предупредил дух, но мгновенно исполнил просьбу.
– А какие – другие? – спросила я, накидывая халатик. – Те, кому ты служил раньше?
– Да-а, – ответил мне снежный шорох, став чуть громче. – Леди… Ни одна леди никогда не говорила Тау «Пожалуйста».
– А лорды? – Интересно же!
– Лордам служат другие духи, – не слишком понятно пояснил вихрь, следуя за мной в ванную. – Госпожа желает пену? Кофе, ваниль? Может быть, что-то иное, я принесу?
Вообще я как-то не привыкла, что мне прислуживают. Но обламывать радостного духа не хотелось. К тому же… Если он так ко мне расположен – то будем дружить! Если получится. И получать информацию.