Поменяться местами О'Лири Бет
– Боюсь, она ударилась о перила… – Тон получился какой-то извиняющийся. – Она в них врезалась.
Глаза прищуриваются.
– Пнули ее, да?
– Что?! Нет! У меня, знаете ли, два черных кота: Ант и Дек.
Глаза округляются, и дверь приоткрывается еще немного.
– Я люблю черных котов, – говорит женщина.
– Тогда мы с вами подружимся. – Я с улыбкой протягиваю руку. – Эйлин.
Женщина медлит, но все же ее пальцы касаются моих.
– Летиция. Может быть, вы… – Она откашливается. – Вы не хотите зайти? Расскажете, что стряслось с кошкой, – добавляет она поспешно.
– С удовольствием.
Квартира Летиции причудлива, под стать владелице. Хотя ожидала я немного иного. Сама соседка немного похожа на бездомную, но ее квартира – совсем другое дело. В ней полно антиквариата и диковинок: старинные монеты выложены на дубовых столиках; перья, сверкающие золотом и лазурью, свисают с бельевой веревки; хрупкие фарфоровые чашки аккуратно расставлены в шкафах с хлипкими ножками и коваными ручками. Поразительное зрелище. Что-то среднее между антикварным магазином, очень тесным музеем – и, возможно, детской спальней.
Я пью уже третью чашку чая и с улыбкой рассматриваю хозяйку через коллекцию горшков и ваз, занимающих большую часть обеденного стола. И чувствую себя лучше, чем за весь сегодняшний день. Кто же знал, что такая удивительная женщина живет по соседству! Лина никогда о ней не упоминала. Похоже, они редко встречались. Хотя мне трудно в это поверить, учитывая, что их квартиры разделяет лишь тонкая стена. Как я понимаю, Летиция вообще не общается с соседями. Точнее, это они с ней не разговаривают.
– Никто? Ни один человек не пришел представиться, когда переехали в это здание? – с удивлением спрашиваю я.
Летиция качает головой, отчего ее длинные серьги звенят. Вид у нее довольно мистический.
– Никто со мной не разговаривает, – объясняет она спокойно. – Ты первая с… Дай подумать… С той пятницы, когда я получила посылку из Исландии.
– Как печально. А холл на первом этаже? Если устроиться там на диванчике и попытаться заговорить с приходящими?
– Однажды я так и сделала, но кто-то пожаловался, что я «порчу имидж здания». Сижу теперь в квартире, чтобы никого не смущать.
– Ужас! Тебе не бывает одиноко? – спрашиваю я и тут же поражаюсь собственной бестактности: – Ой, прости! Не мое это дело.
– Мне и правда бывает одиноко, – признается Летиция. – Но у меня есть Солнцестояние – кошка. Она, кстати, всегда так странно ходит.
Начали мы разговор и правда с кошки, но потом перешли на другие темы, и вот уже прошло три часа.
– Мне очень жаль, что Лина ни разу к тебе не заглянула.
Соседка пожимает плечами. Я замечаю пятна на ее платье и слегка морщусь.
– Насколько могу судить, она-то и дома почти не бывает. А если приходит пораньше, то всегда со своим ухажером с зализанным волосами. Он мне не нравится. Какой-то… – Летиция взмахивает рукой и задевает ловца снов и китайские колокольчики над головой. – Скользкий тип.
Летиция нравится мне все больше.
Она смотрит в мою чашку – на дне ее листья черного чая.
– Хочешь, погадаю? – спрашивает она.
– Ты умеешь читать чайные листья?
– Раньше была гадалкой. Даже на Трафальгарской площади читала по ладони.
Летиция, возможно, самая интересная женщина за всю мою жизнь. И подумать только, что она торчит здесь круглые сутки и ни одна душа не приходит поговорить с ней! Сколько таких удивительных личностей ютится в квартирках по всему Лондону?
– Как интересно! – Я подвигаю к ней свою чашку.
– Возьми ее в левую руку и сделай небольшой водоворот.
Я делаю, как велено, наблюдая, как листья кружатся в последнем глотке чая на дне чашки.
– Так?
– Так.
Она берет чашку и аккуратно сливает чай в блюдце. Медленно поворачивает ее, всматриваясь в оставшиеся листья. Я же от волнения почти не дышу. Не сказать, что я верю в предсказания, но все же… Интересно, что сказал бы Уэйд – наверняка что-нибудь язвительное. Вообще, мнение этого старого хрыча меня больше не волнует.
– Хм… – задумчиво тянет Летиция.
– Ну, что там?
Поджав губы, она снова хмыкает и бросает на меня виноватый взгляд.
– Ничего не получается? – спрашиваю я, пытаясь заглянуть в чашку.
– Наоборот, кое-что интересное… – Она потирает подбородок. – Вырисовывается довольно четко.
Летиция подталкивает чашку в мою сторону.
Я опускаю взгляд, но краем глаза замечаю, как затряслись плечи моей новой знакомой. Спустя миг и меня разбирает смех. Летиция хохочет до слез.
Чайные листья похожи на… гениталии. Мужские. Более отчетливого и нарочно бы не получилось.
– К чему бы это, интересно? – спрашиваю я, отсмеявшись.
– Думаю, тебя ждет что-то по-настоящему хорошее, – говорит Летиция, вытирая глаза. – Ну, или просто заварочка попалась херовая!
Я охаю от резкого словца, а затем опять взрываюсь смехом. Я такой счастливой не была… Да уже и не помню сколько!
– Ты еще заглянешь? – спрашивает Летиция.
Я тянусь к ее руке, стараясь не задеть ни одну из ваз.
– С огромным удовольствием! – Я киваю на чашку. – Тебе ведь интересно, сбудется или нет это маленькое предсказание.
– Не такое уж и маленькое! – говорит Летиция, и мы снова смеемся.
9. Лина
Шесть часов двадцать две минуты. Я опять не сплю. Похоже, это мой новый режим.
Я бегу в туалет, а потом забираюсь обратно в кровать, в надежде поспать еще чуть-чуть. Но я забыла закрыть дверь в спальню, и Анту требуется примерно двадцать секунд, чтобы улечься мне на голову.
Я спихиваю кота и встаю. Оказывается, это был Дек, а не Ант. Вот это шутка в стиле бабушки: назвать похожих как две капли котов Антом и Деком[2]. Впрочем, она наверняка будет настаивать, что это идея деда.
Я иду в кухню, а кот плетется следом, не переставая жалобно мяукать, – приходится его покормить. Ох, как же мне не хватает кофемашины Фитца! У бабушки множество сортов чая в аккуратно подписанных жестяных баночках из-под печенья, но хочется именно кофе.
Сегодня среда, значит, мне гулять с собакой Джексона Гринвуда. Вчера я допоздна пекла ей специальное лакомство из того, что нашлось в холодильнике. Я провела небольшое исследование о выгуле собак и выяснила, что угощение – важная составляющая прогулки. А так как магазины (точнее, магазин) уже закрылись, пришлось самой что-то изобретать – получились липкие кубики из фарша, яиц и измельченных хлопьев. Выглядят отвратительно.
Я жду, пока закипит чайник, а в голове крутится вопрос: на что, черт возьми, я трачу свою жизнь? Но поскольку такие мысли редко приводят к чему-то плодотворному, да и менять планы уже поздно, я заканчиваю с рефлексией и завариваю чай.
Я выхожу из кухни с чашкой в руке и замечаю на коврике у двери конверт с крупной надписью «Лине Коттон».
Обязанности по планированию Майского праздника, возложенные на Лину Коттон на время отпуска Эйлин Коттон, сопредседателя Комитета.
Отпуска! Я чуть не давлюсь чаем, но продолжаю читать.
1) Блеск
2) Освещение
3) Обрезка деревьев – договориться
4) Киоски с едой
5)
Найти спонсора6) Гирлянды
7) Биотуалеты
8) Указатели
9) Парковка
10) Костюмированное шествие
Вот это уже интересно. Мероприятие, судя по всему, намечается масштабное. Мне еще не доводилось организовывать праздники, а судя по этому списку, на бабушке вся логистика: парковка, указатели, еда и… блеск. Надо будет уточнить у Бетси, что она имела в виду.
Внутри меня вспыхивает огонек предвкушения, как на работе перед новым проектом. И я вспоминаю идеальные таблицы бизнес-плана для нашей будущей фирмы «B&L Индивидуальный консалтинг». Все файлы хранятся в облаке, чуть позже скачаю их на бабушкин компьютер.
Я готова к работе! Одним глотком допиваю чай и вновь пробегаю глазами список. Пункт «найти спонсора» зачеркнут. Бабушка упоминала, что хотела найти спонсора для Майского праздника, а прибыль от билетов передать в благотворительный фонд по борьбе с раком. Неужели они передумали?
Я хмурюсь, беру ручку со стола в холле и ставлю звездочку напротив вычеркнутого пункта.
Еще одна чашка чая – и выхожу на улицу.
Интересно, какой сейчас Джексон Гринвуд? В детстве он жил с Арнольдом, и я, приезжая в Хэмли, часто его видела. Он был тихим необщительным мальчиком, постоянно играл во дворе со своим старым псом. Джексон был из тех детей, которых все считают «проблемными», но на самом деле ничего плохого они не делают. Просто угрюмый ребенок.
Теперь Джексон работает учителем младших классов. В голове не укладывается. В моем представлении все учителя энергичные и улыбчивые люди, Джексон же всегда казался сердитым.
Он живет в одной из новостроек на окраине Хэмли. На фоне тенистых холмов Йоркшира дома эти кажутся до странного плоскими, словно двухмерная модель будущих таунхаусов. В свете уличных фонарей газоны и клумбы кажутся серыми и однообразными, и только перед дверью Джексона настоящая буйная растительность. Он разбил небольшой огород. Боюсь подумать, что думают его соседи, чьи палисадники – терракотовые горшки с розмарином, по шпалерам тянется виноградная лоза – гораздо лучше вписываются в атмосферу квартала.
В ответ на мой стук раздается громкий, возбужденный лай. Внезапно он обрывается, и я догадываюсь, что кого-то только что отчитали.
Когда Джексон открывает дверь, я не успеваю даже взглянуть на него – большой черный комок опрокидывает меня на землю.
– Ой! – Я ударяюсь копчиком и ладонью, но это только полбеды – пес увлеченно вылизывает мое лицо. – Ну, привет-привет… Дай мне… Боже…
Пес забрался ко мне на грудь и ухватил зубами кулон с шеи, решив с ним поиграть.
– Ох, черт. Извините. – Массивная рука тянет собаку за ошейник. – Хэнк, сидеть.
Хэнк тут же с меня слезает и садится рядом с хозяином, подняв на него обожающий взгляд. Увы, цепочку он сорвал: кулон свисает из пасти.
Я с удивлением гляжу на Джексона. Это, конечно, тот самый соседский мальчик, но если в детстве он весь был вечно сжатый и колючий, то теперь его словно… разгладили: напряженная раньше челюсть расслаблена, сутулая спина расправилась. Широкоплечий, заспанный великан с лохматыми каштановыми волосами. На футболке у него, кажется, кофейное пятно, а на левой коленке джинсов огромная дырка. Загорелые руки – настоящее достижение для английской весны, – и на левом запястье бледный след от часов.
Смотрит он на меня со смесью недоумения и смущения. Впрочем, у него с детства такое непроницаемое лицо, что не понять, то ли он полон загадок, то ли два слова связать не умеет.
– Вы не Эйлин Коттон, – удивляется он.
Его йоркширский акцент с годами только усилился. Ну, или я слишком давно с ним не разговаривала.
– Вообще-то, она самая. Я Лина. Помнишь меня?
Он задумчиво щурится, а через несколько минут наконец осознает:
– Лина Коттон?!
– Ага!
– Да уж… – Джексон отводит взгляд и откашливается. – Ты стала… другой. В смысле, изменилась.
– Ты тоже! Стал более…
Я краснею. Хотела сказать «мужественным», но, пожалуй, не буду. Лучше сменить тему.
– Слышала, ты в школе работаешь?
– В младших классах.
Он проводит рукой по волосам, но они все равно торчат во все стороны.
– Здорово!
Тут я замечаю, что Хэнк обронил цепочку на асфальт и теперь пытается ее поднять – что не так-то просто, когда у тебя лапы.
– Значит, вот твоя собака! – Тон получился излишне восторженным. Да что это со мной?
– Да, – кивает Джексон. – Это Хэнк.
– Тогда мы пойдем?
– Куда? – задумчиво переспрашивает Джексон.
– Ну, на прогулку…
Джексон опускает глаза на Хэнка. Пес смотрит на хозяина, а хвост его гоняет туда-сюда мою цепочку.
– А Эйлин где?
– Бабушка тебя не предупредила? Она уехала в Лондон на два месяца, а я пока живу у нее. Все, чем она занималась в Хэмли, теперь на мне.
– Значит, дел у тебя будет много, – говорит он, почесывая затылок.
Этот жест неплохой способ продемонстрировать бицепсы, но Джексон, кажется, делает его бессознательно. Во всем его облике проглядывает какая-то ненамеренная сексуальность, а ярко-голубые глаза и типичный нос игрока в регби – искривленный на одну сторону из-за старого перелома – безусловно, добавляют шарма.
– Ничего, справлюсь!
– Ты раньше выгуливала собак?
– Нет, но не волнуйся, я подготовилась!
Не стоит ему знать, сколько времени я потратила на чтение статей про выгул собак и особенности породы лабрадор-ретривер. К тому же я внимательно изучила маршрут, описанный бабушкой.
– Ему всего восемь месяцев. – Джексон опять проводит рукой по волосам. – Тот еще непоседа, но Эйлин с ним отлично управляется. Благодаря ей по средам я приезжаю на работу пораньше и разбираюсь с делами до прихода учеников.
Я наклоняюсь, чтобы поднять кулон, но Хэнк тявкает и пытается схватить меня за руку. Невольно вскрикиваю. Хотя сама виновата! Читала же, что нельзя вот так трогать собаку, сперва она должна обнюхать руку.
– Хэнк! Как некрасиво. Сидеть.
Тот пристыженно садится, понурив голову. Но не верю я в его раскаяние – хитрый взгляд продолжает следить за моим кулоном.
– Значит, гулять мы будем примерно час, так?
– Если ты еще не передумала… Я уже уйду на работу, так что вот ключ. Хэнка нужно запереть на веранде.
Я в замешательстве. Нельзя сказать, что мы с Джексоном впервые видим друг друга, но ведь не общались уже лет десять – и он вот так дает мне ключ от своего дома.
Хэнк отвлекает меня от размышлений, решив проверить, не лакомство ли я держу в руках. Джексон вновь велит ему сесть.
– Чертенок. Я еще не встречал собаки, настолько плохо поддающейся дрессуре, – с сожалением говорит он, качая головой и не переставая нежно чесать Хэнка за ухом.
Чертенок, значит. Ну, отлично.
– Ты уверена, что хочешь с ним гулять? – еще раз спрашивает Джексон, быть может, заметив сомнение в моем взгляде.
Должна признать, уверенности у меня поубавилось, но если Джексон считает, что я не справлюсь…
– Мы отлично погуляем. Так ведь, Хэнк? – говорю я с напускной уверенностью.
Пес возбужденно прыгает вокруг меня, и я пока не понимаю, как его остановить. Видимо, сугубо теоретических знаний в этом деле недостаточно.
– Ну, мы пошли! Пока!
– До скорого! – кричит Джексон нам вслед. – Если возникнут какие проблемы, ты…
Конца фразы я не слышу, Хэнк решительно тянет меня вперед.
Читать бесплатно другие книги:
