На краю одиночества Демина Карина
– Именно, – Даниловский кивнул. – Меня тоже заинтересовал этот феномен. В последнем случае удалось присутствовать лично, и могу сказать, что имело место не только поднятие, но и частичная трансформация в иную форму. Полагаю, если бы не прорыв, через пару-тройку лет вышла бы личинка костного червя.
Глеба передернуло.
Еще та тварь. Ему случилось встретить такого на границе, древний, обосновавшийся в кургане, пусть и ослабевший от бескормицы, он представлял собой чудовище, слепленное из остатков костей. Ребра, бедренные и локтевые, мелкие позвонки, усеявшие бугорками то подобие шкуры, которое прикрывало костяной остов. И бугры черепов, усеявшие голову. Уродливой чешуей ее покрывали зубы мертвецов.
– Я читал, что вам довелось встречаться.
– Тогда мне повезло.
По утреннему времени червь был медлителен, да и давно уже успел выжрать всю энергию в кургане и окрест, не решаясь удалиться от обиталища.
– Но все равно… – Глеб дернул плечом, которое привычно заныло. – Пришлось… нелегко.
Тварь сожрала троих.
Подготовленных. Увешанных амулетами, которые он, глупый мальчишка, полагал едва ли не универсальной защитой, если не совершенной, то всяко близко. А тварь и не заметила. И Глеб помнил и свой ужас, парализующий, лишающий разума. И беспомощность. Хлопки выстрелов. Крик человека, которого насадило на тонкие ребра…
В тот раз Глеб додумался использовать огонь, хотя и горели кости плохо. К счастью, тварь оказалась слишком тупа, чтобы увидеть в пламени опасность.
– И прошу заметить, речь идет не о стихийном захоронении, а о вполне себе благополучном кладбище, небольшом, сельском, которому не повезло расположиться рядом с аномалией. После я выяснил, что неподалеку произошло сражение. Надо полагать, оно и послужило источником энергии. Но речь не о том. Если взять войну, то сражений было бессчетное множество, не говоря уже об обыкновенных стычках. И далеко не всегда места пролития крови зачищались должным образом.
В руках Даниловского появились четки. Бусины скользили, сталкиваясь друг с другом, и звук получался резкий, хлесткий.
– Прошу прощения. Успокаивает. Я… несколько отвык от бесед. Вы не могли бы не смотреть на меня?
Глеб перевел взгляд на папки, хотя и чувствовал себя при том на редкость глупо.
– Да, так определенно лучше. Войны случались и прежде, если не столь глобальные, то всяко имели место пограничные конфликты, восстания и иже с ними. То есть кровь лилась, случались и выбросы энергии. Однако та не имела обыкновения скапливаться, поскольку в мире присутствовало достаточное количество людей, ее потребляющих и таким образом нивелирующих негативное воздействие на мир всех тех насильственных смертей, которые в нем происходили.
Бусины замерли, а Даниловский поднялся:
– Ваше письмо, скажем так, заставило меня думать в другом направлении. Порой случается, что работа увлекает настолько, что некоторые вполне очевидные и логичные аспекты просто не воспринимаются. Так и я изначально не учитывал человеческого фактора. Да…
Он замолчал.
И остановился у шкафа. Провел пальцем по пыльной полке и, поморщившись, вытер ее белоснежным платком.
– Прислугу нанимать не пробовали?
– Пробовали. Не получилось. Разве что кухарку…
– Мои люди прибудут спустя неделю. Они надежны. Служат нашему роду не первое столетие, а потому привыкли к некоторым нашим, скажем так, особенностям. Детей, как я понял, пока восемь?
– Девять.
– Отлично, – Даниловский кивнул каким-то собственным мыслям. – Вы думали над программой? Впрочем, я читал проект, но полагаю, что вы слишком спешите. Вы хотите сделать из них полноценных мастеров, но в условиях обычной школы это преждевременно. Я предложил бы уделить большее внимание основам, а также вопросам индивидуального контроля, который, поверьте, во многом значительно облегчает жизнь.
Платок прошелся по полке, коснулся и папок.
– Думаю, это можно обсудить…
– Также надо решить вопрос с увеличением количества учеников. И реорганизацией этого места, если вы действительно собираетесь устроить школу здесь.
Он нервно скомкал платок. И застыл.
Дернулась губа. Приподнялась бровь. Лицо исказила уродливая гримаса, впрочем, Даниловский довольно быстро справился с собой.
– Что же касается рисунка, то это действительно мой герб. И да, у меня имеется дурная привычка обращаться к женщинам определенной профессии, что происходит исключительно из-за моих личных особенностей.
Ему и вправду было тяжело говорить.
Глеб видел, что практически каждое слово Даниловский вымучивает.
– Будучи моложе, я полагал, что сумею совладать с собой, но нормальных женщин я пугаю. Я не хочу никого пугать. И еще мне сложно с ними разговаривать. Я не всегда понимаю, чего от меня ждут. И это разочаровывает. Их. Женщины… с ними сложно.
– Соглашусь. – Почему-то Глеб не удержался от улыбки.
Сложно. И просто.
И в то же время никак не возможно, чтобы вовсе без женщин. Без одной весьма конкретной женщины, которая слишком хороша, чтобы быть правдой.
– Именно. С теми, кто работает, проще. Они получают плату. Я щедр. Я стараюсь выбирать тех, которые чище. И плачу за то, чтобы принимали лишь меня. В то же время я весьма много путешествую, что связано с работой. Поэтому я не исключаю, что ситуация, описанная вами, возможна. Однако, прежде чем делать выводы, я хочу убедиться…
– Само собой.
– Лучше всего, если я познакомлюсь с учениками. Со всеми учениками.
Он замер перед стеклянной дверцей, вперившись взглядом в свое отражение.
– Как думаете, я им понравлюсь?
Глава 11
Когда нити охраны задрожали, Глеб подумал, что день сегодня какой-то совсем уж неправильный. Ему бы делами заниматься, а не гостей встречать. Нынешний прибыл в сопровождении охраны, которую, впрочем, оставил по ту сторону ограды.
– Мрачновато у вас тут, – сказал граф Калевой, озираясь, – но должен признать, весьма атмосферно. Доброго дня.
– Доброго, – Глеб это произнес с некоторой долей сомнения, ибо появление лица столь высокого, пусть и не по титулу, но по чину, заставляло задуматься о явных и скрытых причинах, которые оное лицо привели.
– Рад видеть вас в добром здравии…
– Как и я.
За домом что-то громыхнуло, а по-над одичалым садом пополз сероватый дым. Запахло яблоками, но не свежими, а теми, с гнильцой, которые не каждая скотина есть станет. Следовательно, Даниловский все же успел познакомиться с учениками. И впечатление произвел. Судя по количеству дыма, неизгладимое.
А ведь алхимиком он был весьма неплохим. И дело свое любил.
– Вижу, процесс обучения идет?
– Полным ходом. – Глеб нащупал в кармане самодельный нож. – Вы…
– По личному вопросу, исключительно по личному, – поспешил заверить Калевой. – Хотя, конечно, жалобы на вас идут… правда, как докладывают, в последнее время не мне, а прямиком в коронную канцелярию. Вас не повесят?
– А должны?
– Не знаю. Но поймите правильно, я с трудом нашел кого-то, кто согласился бы взять к себе Богдана. И весьма не хотелось бы оказаться в ситуации, когда вновь придется озадачиться поисками. Вы уж постарайтесь больше никого не убить.
– Я никого не убил.
– И правильно. И не надо оно. А если надо, то лучше уж так, чтобы без последствий… – Калевой вздохнул и признался: – Жарко тут у вас. Море опять же… хорошо, наверное?
– Хорошо.
За домом вновь громыхнуло, и дым на сей раз пополз фиолетовый. Стало быть, проводят эксперимент по сродству материи. Зрелищно. И притом весьма и весьма занятно. Правда, дымы эти будут держаться пару дней, а запах гнили вовсе привяжется к одежде, напоминая, что техника безопасности, она придумана не для того, чтобы ее игнорировать.
– И как… Богдан?
– Неплохо.
– Гм… понимаете, я получил письмо от моей давней знакомой, мнению которой всецело доверяю, и выплыли некоторые весьма неприглядные факты.
Калевой заложил руки за спину, и полы пиджака его разошлись, а округлый живот выдвинулся вперед. В фигуре же появилась некоторая комичность.
– Так уж получилось, что я был преступно небрежен по отношению к сыну, доверив его человеку, которому я доверял всецело, и, как оказалось, зря. И теперь я не знаю, захочет ли мой сын вовсе разговаривать со мной.
Третий взрыв вспугнул стаю птиц, которая поднялась, закружилась над садом. А вот дым был серебристым, с запахом мяты. Но не стоило обольщаться, пройдет с четверть часа, и мята обернется характерной сладковатой вонью.
Лабораторию стоит оборудовать в первую очередь. Изолированную.
– Не попробуете, не узнаете, – меланхолично ответил Глеб. Ему подумалось, что дымы эти не останутся незамеченными, а уж вонь соседи и вовсе оценят, потому как ограда дыму не помеха. И главное, ветерок сегодня игривый, растащит дым, раскидает по садам…
Как бы раньше времени на вилы не подняли.
Мальчишки нашлись в саду.
Сидели полукругом, уставившись на Даниловского с одинаковым восторгом в очах.
– …Следует учесть, что исходные энергетические данные вашего материала способны измениться в результате хранения и воздействия консервирующих веществ. – В руках он держал колбу, в которой лежал кусок мяса.
Уже подтухшего, блестящего, с характерной зеленцой по краям.
– В будущем вы при некоторой доле старания научитесь адекватно оценивать скрытый запас энергии, а пока не научитесь, вам придется пользоваться таблицами сродства и проводить вычисления… – Из темного кофра появилась пробирка. – Возьмем, к примеру, стандартизированный раствор на спиртовой основе…
Раствор был темным.
А Калевой замер и Глеба попридержал.
– Если не возражаете, – шепотом сказал он.
Глеб не возражал, правда, предусмотрительно достал платок, пожалев, что бонбоньерку с ароматическими шариками давно уже не носит. Пригодилась бы.
– Добавим, к примеру, вытяжку корня родиолы, которая является отличным энергетическим проводником, а потому часто используется при создании элементарных сущностей. И еще каплю синержского бальзама. В его состав входит дюжина трав, от которых, собственно говоря, и зависят конечные свойства. А потому бальзам этот я настоятельно рекомендую приобретать лишь у проверенных травников. Лучше всего изготавливать самому, но…
А ведь похожи они с Ильей. Те же черты лица, несколько резкие, даже грубые. Та же манера слегка сутулиться, и локти оба держат прижатыми к телу. Тот же взгляд. Разве что мальчишка моложе и загореть успел дочерна, а волосы короткие дыбом торчат.
– …Это мы с вами разберем позже. – Жидкость в колбе покрыла кусок мяса глянцевой пленкой. Даниловский поставил колбу на траву, взмахнул руками, разминаясь. – А сейчас я наглядно покажу, что бывает, если не добавить такой компонент, как вытяжку из желез рогатой жабы. Не концентрат, само собой, достаточно разбавления в сотой доле…
Капля силы, и реакция пошла.
– …Вещество выступает стабилизатором, уравнивая скорость наполнения энергетических потоков и в значительной мере снижая дисбаланс.
Колба наполнялась темным дымом.
И Глеб сделал глубокий вдох, правда, не особо надеясь, что дыхания хватит. С другой стороны, сад – все не лаборатория с отключенной вытяжкой, здесь должно быть полегче.
Дыма становилось больше. Он расползался по поляне, укрывая и траву, и редкие пятна ромашек в ней, он лизнул ботинки, вцепился в брюки, поднимаясь выше и выше. Он уже не выглядел черным, он лоснился и вонял. Едко. Остро.
Кто-то закашлялся, кого-то, судя по звукам, вырвало.
– Прошу учесть, что я использовал мизерные количества что материи, что консервантов. А теперь представьте, что произойдет, если вы допустите подобную ошибку при первичном синтезе реального голема.
Глеб оглянулся. Граф Калевой был бледен и в то же время держался, пусть и старательно разминал переносицу, что, впрочем, вряд ли спасало от вони.
– Поэтому, каким бы увлекательным вам ни казался процесс, как бы вы ни спешили, запомните, что инструкции и правила существуют прежде всего для вашей же безопасности. – Даниловский поднял колбу, которая еще дымилась: – Кто желает потрогать?
Держал он ее двумя пальцами.
– Богдан?
Надо же, и познакомиться успел.
Калевой поднялся и двинулся бочком, явно испытывая преогромное желание вернуться на место. И руку он протягивал с опаской, чем заслужил благосклонный кивок. Лекцию о том, что трогать дымящиеся колбы – плохая идея, Даниловский прочтет позже.
– Какая она?
– Горячая, – с некоторым удивлением произнес Богдан.
– Это потому, что мы имеем дело с реакцией экзотермической, сопряженной с выделением большого количества тепловой энергии. В свою очередь, чем больше исходная масса, тем, соответственно, больше энергии она выделяет. Надеюсь, понятно, что в случае ошибки вам грозит не только дым, но и возможность воспламенения. При массе, превышающей полфунта, выделившейся энергии достаточно, чтобы расплавилось стекло. Кто помнит температуру плавления стекла?
Никто. Глеб в том числе.
– Что ж, этим мы с вами тоже займемся позже. Не стеклом, но основами, изучение которых казалось вам прежде скучным. – Даниловский взмахом руки отпустил мальчишку. – А теперь, окажите любезность, продемонстрируйте, на что вы способны…
Глеб поискал взглядом Васина и даже не удивился, не обнаружив того с первого раза. Тьма подсказала, что человек рядом, что, если Глеб пожелает, она дотянется, опутает, может и парализовать, наказывая за наглость. Глеб отмахнулся.
Читать бесплатно другие книги:
