Паутина Свечин Николай
– Ты прав. Телефонируй в сыскную.
Главный столичный сыщик принял Лыкова с Азвестопуло через два часа. После истории с вызволением Алексея Николаевича из тюрьмы, когда Сергей застрелил обидчика своего шефа[21], Филиппов относился к коллежскому асессору настороженно. Но при этом и с возросшим уважением.
– Какую гадость вы приготовили мне на этот раз? – сразу взял быка за рога Филиппов.
– Владимир Гаврилович, – заговорил Лыков, – сведения мои непроверенные и получены в Иркутске. Я только что оттуда. Однако характер информации таков, что я сначала решил сообщить ее вам и лишь потом Белецкому.
Статский советник еще более сжался, а второй статский продолжил:
– Вам что-нибудь известно о том, что «иваны» решили избрать над собой «ивана ивановича»?
– Этого только не хватало! Где, в Сибири?
– Увы, здесь, в Петербурге.
Филиппов вскинулся:
– Вы сказали, сведения непроверенные. Можете вы ошибаться?
– Значит, ваша агентура ни о чем таком не заявляла? – парировал вопрос Алексей Николаевич.
– Ни звука.
Вдруг Филиппов начал судорожно царапать столешницу:
– Черт. Черт!
– Это вы к чему, Владимир Гаврилович?
– Было какое-то шевеление по весне. Шел слух, что Сорокоум с Мезгирем делят город. Вы ведь знаете обоих?
– Наслышаны, – кивнул с важным видом Азвестопуло.
– Так вот, слух не подтвердился, в преступном мире столицы ничего особенного не происходит. Все как обычно.
– То есть, – уточнил Алексей Николаевич, – войн между бандами нет, и неопознанные трупы штабелями по улицам не валяются?
– Точно так. Более того, Петербург огромен, и денег в нем столько, что хватит места еще на полсотни «иванов» и мазов[22]. Не дай господи, конечно… Потом, Алексей Николаевич, вы же знаете не хуже меня: эти волки не любят подчиняться. Сколько уже лет нет у нас «ивана ивановича»? Более двадцати?
– Да, с тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года.
– И чего это вдруг?
– Я тоже задавался этим вопросом. Ехал из Иркутска шесть суток, время подумать было. Разве вы не замечали, что в последние год-два криминальный мир стал меняться? Повысилась его организованность. Спасибо революции! Блатные научились у политических многому, в том числе сводить воедино людей, как в партию. Их вожди поняли, что в партии заключена большая сила.
– Ну… – пробормотал главный сыщик, напряженно слушая собеседника.
– И не одни политические подсказали сию мысль фартовым. Кое-где так уже давно. Помните, я вам рассказывал о грабительской организации иркутских кавказцев? Во главе с Николаем Соломоновичем Ононашвили, которого вполне уместно было бы назвать сибирским «иваном ивановичем». Похожие порядки существуют в Туркестане и на том же Кавказе. Рано или поздно должно было докатиться и до столиц.
– М-да… – вздохнул Филиппов. – И покойный Тольх, я вам рассказывал, предвещал перемены. Один к одному. Значит, дождались?
– Похоже на это.
И Лыков рассказал, как поймал в Иркутске беглого каторжника Тимофеева с письмом в столицу от сидящих в Нерчинске «иванов». Владимир Гаврилович сразу и безоговорочно поверил:
– Все теперь мне ясно. Вы правы: это, так сказать, бюллетень для голосования. Значит, нерчинские «иваны» за Мезгиря?
– Да, единогласно.
– Вполне объяснимо. Там ребята боевые, налетчики-разбойники, Мезгирь им по духу ближе. Сорокоум, как говорится, человек нового поколения. Он не только головорез, но еще и делец. А сведений о нем сущие крохи. К тому же вопрос, кого выберут здешние делегаты. Им от содействия Сорокоуму пользы больше, наш торговец просто перекупит голоса. А конкурента сдаст нам.
– Вот бы столкнуть их лбами! – воскликнул Азвестопуло. – Пусть и тот, и другой обратятся к сыщикам за помощью. А уж мы не откажем!
Статские советники одобрили речь коллежского асессора, но скептически покачали головами. При стычке между влиятельными преступниками они, бывает, сдают друг друга полиции. Тут уж кто первый успел… Но «иваны» – особая категория. За такие проделки могут и чина лишить. А разжалованный «иван» долго не проживет.
– Однако попытаться надо, – резюмировал Филиппов. – Вот только как передать наше предложение?
– Агентуры у вас возле них нет? – осторожно спросил Лыков.
– Возле – нет. Так, с обочины какие-то слухи подбираем иногда. Вот разве у вас, Алексей Николаевич, найдутся?
Чиновник и бровью не повел, смотрел молча. Не дождавшись ответа, главный сыщик продолжил рассуждать:
– Также установим наблюдение за всеми четырьмя мастерскими. Этими… резбенными. Вдруг да конец найдем?
– Агентуру на фокус все-таки наведите, – предложил Лыков. – Любые сведения о сходке, о месте, времени, составе участников – будут оплачены по высшему разряду. Это я беру на себя.
– А вы наведите свою.
– А я свою.
Статские советники переглянулись, словно заключили соглашение.
Азвестопуло сунулся с неожиданной мыслью:
– А если найдем ту мастерскую, предлагаю отправить туда меня. С письмом, что нашли в подкладке у того беглого, у Тимофеева. Будто бы я его помощник, сам «иван» прихворнул в дороге, передал мне протокол собрания нерчинских вождей, и вот я с ним явился по команде. Скажите, мол, кому дальше маляву передать. А?
– Тут-то тебе сразу глупую голову на рукомойник и положат[23], – сварливо заявил Лыков.
Филиппов поддержал:
– Одной малявы для внедрения недостаточно. Нужна легенда, схожесть по приметам, дополнительные подтверждения. На это уйдут недели, и все равно риск огромный.
– Да я Серега Сапер, личность известная!
– Личность Сапера уже несколько раз засвечена, как фотографическая бумага, – добавил дегтя Алексей Николаевич. – Мы с тобой это давно обсудили, чего возвращаться? Легенда закрыта.
– Но ведь такой случай!
– Для самоубийства случай подходящий, такого потом долго не будет. Раз – и квас. Дурачок! А еще коллежский асессор. Питерские «иваны» кого попало к себе пустят? Накануне выборов? Да тебя семь раз проверят. Серега Сапер засыпал «номера для беглых» в Иркутске, взорвал шайку боевиков в Ростове и ловил изувера Балуцу в Одессе. Мало?
Азвестопуло не сдавался:
– Все это было далеко от Петербурга. Здесь меня никто не знает. Владимир Гаврилович подскажет, на какую малину лучше явиться гонцу из Нерчинска…
Филиппов задумался, но потом покачал головой:
– Нет, не возьму грех на душу. Опасно! Надо как-то по-другому, не рискуя жизнями полицейских чинов.
Лыков чувствовал, что пора заканчивать разговор, и заявил:
– Поздно вечером делаю доклад Степану Петровичу. Сходку надо пресечь. Попрошу объединить усилия Департамента полиции, охранного отделения и вашего. Предупреждаю заранее. Отвертеться не выйдет!
– Мы охотно присоединимся, – ответил начальник ПСП. – А кто возглавит операцию? Вы? Я буду только за.
– Меня Макаров вычеркнет. Я могу быть лишь рядовым представителем от департамента. Поэтому предложу старшим назначить вас.
– А меня вычеркнет Драчевский!
– Ну тогда Лебедева толкнем в начальники, пускай отдувается, – предложил чиновник особых поручений. – Под ним все Восьмое делопроизводство, уголовный сыск – их прямая обязанность.
На том и порешили.
Уже ночью Алексей Николаевич в четвертый раз за день рассказал о своих иркутских открытиях. Белецкий слушал и делал пометки на полях отчета о командировке. Он сразу схватил суть дела и загорелся:
– Молодцом, молодцом! Попробуем их взять теплыми. Лучше сейчас, чем потом, когда эта сволочь организуется и сплотится.
– Нужна совместная работа трех ведомств. Такую может инициировать лишь министр внутренних дел.
– Я доложу ему завтра же. «Ивана ивановича» они решили выбрать в столице… Вот я им покажу выборы! Готовьте встречу здесь, в моем кабинете, на вечер завтрашнего дня.
– Точное время могу указать?
Директор глянул в численник:
– В одиннадцать часов. Раньше никак! Пригласите фон Коттена и Филиппова. От наших кто понадобится?
– Степан Петрович, предлагаю старшим по дознанию назначить Василия Ивановича Лебедева. Это устроит Макарова. А секретарем – Анисимова из Восьмого делопроизводства. Он умный, с аналитическими способностями. Пусть и другие чины делопроизводства примут участие. Они составят костяк. Ну и мы с Азвестопуло их усилим.
– Договорились.
Уже к полуночи статский советник сел у себя под торшер и раскрыл записи. Так… Четыре резбенно-иконостасных мастерских. Одна на Амбарной улице, прямо напротив Лавры, фамилия хозяина Чухонцев. Вторая на Лиговке, Воздвиженская, 8. Владеет почему-то кавказский человек, Никулидзе. Третья – неподалеку, в Семенцах, там два брата Иванова. И четвертая, последняя, аж в Емельяновке, вблизи Путиловского рельсопрокатного завода. Владельца звать Акулов-Рындин. Покумекав, статский советник решил на следующий день начать проверку именно с нее. Место глухое, отдаленное, для темных дел наиболее подходящее.
Он ошибся на сто восемьдесят градусов. Успел съездить лишь в Емельяновку, где, загримировавшись под сельского дьячка, посетил мастерскую Акулова-Рындина. И даже обсудил с ним заказ на подновление иконостаса в селе Нефедьевка Варнавинского уезда. Хозяин сыщику понравился: спокойный, приветливый, цену не задирает… Когда Лыков вернулся в департамент, Азвестопуло протянул ему пачку бумаг:
– Вот. Я тоже зря времени не терял. Тут патенты на Чухонцева и Никулидзе, чуть позже принесут и на братьев Ивановых. Ну и прочий сор: переписка Чухонцева с приставом насчет уборки снега, судебная тяжба Ивановых с собственной матерью…
– С матерью? И эти люди пишут божьи образа?
– Так точно. Имеются фотографические портреты на братов-акробатов и на Чухонцева. Будете смотреть? Вдруг кого узнаете. У вас среди рванья обширные знакомства.
Лыков взял в руки карточки:
– Ты как, шельма, фотопортреты раздобыл?
– Уметь надо! Ну, каково? Мне подозрительны эти два братца. Близнецы, но сволочи будь здоров, по рожам видно. А Чухонцев благообразный.
И сунул ему под нос фото благообразного. Алексей Николаевич бросил взгляд – и обомлел. С карточки на него смотрел… Верлиока. Он же Никифор Ногтев, который был «иваном» и верховодил в Москве еще в 1883 году. Жив, старый громила… Впрочем, когда они встречались тридцать лет назад, Верлиока вызвал у сыщика симпатию. Лыков тогда под своим именем, но играя вольного человека, искал в Первопрестольной двух убийц[24]. Фартовый помогал ему. Присмотревшись к молодому, лет тридцати пяти от роду атаману, молодой титулярный советник Лыков подумал: с таким можно бы и дружить…
Следы Верлиоки позднее затерялись. Московская сыскная устроила после открытий Лыкова погром, но «иван» уцелел. Затем Алексей застрелил местного «короля» по кличке Анчутка Беспятый. Уголовная иерархия в Первопрестольной изменилась, бывшему атаману Лубянки в ней места не нашлось. Никифор не поладил с новым «иваном ивановичем», Мячевым, и вынужден был покинуть город. Следы его изредка мелькали в сводках. Ногтев перебрался в Екатеринбург, сколотил там банду и пошел было в рост. Но попался на грабежах в Ирбите, когда приехал на ярмарку щипать толстосумов. Получил пятнадцать лет каторги, отбыл половину срока и сбежал, через год снова попался в Киеве, опять драпанул и после этого исчез совсем. И вот теперь, спустя столько лет, Верлиока обнаружился вновь. Постаревший, весь какой-то потертый, но живой и при делах.
Глава 4
Совещания, совещания…
Алексей Николаевич так хлопнул ладонью по столешнице, что чуть не проломил ее:
– Ага!!!
Сергей оживился:
– Неужто и впрямь знакомого встретили?
– И еще какого. Вот нахал! Я ищу его на краю города, а он напротив Лавры живет. Ну нахал…
– Так, выходит, Чухонцев и есть тот, кого мы ищем?
– Наверняка. Таких совпадений не бывает. И не Чухонцев он вовсе. Зовут дядьку Никифор Ногтев, кличка Верлиока.
– Никогда про такого не слышал.
– Не слышал потому, что молодой, – обрезал помощника статский советник. – А в свое время он был вентерюшник[25] первый сорт. И притом человек, по уголовным меркам, порядочный. Еще в восемьдесят третьем году в Москве Ногтев уже считался «иваном» и заправлял огромным притоном под названием «Шиповская крепость». Когда я дознавал убийство бывшего министра внутренних дел Макова, то встречался с ним. И знаешь, не без удовольствия. Столько лет прошло, а он жив… Седьмой десяток уже, старик…
– Если ваш приятель уже тогда считался «иваном», значит, и сейчас не последний человек? – предположил Азвестопуло.
– Да уж к гадалке не ходи. Прикрытие Верлиоки – мастерская. Думаю, он участвует в сборе, так сказать, заочных голосов. Участники выборов из отдаленных областей шлют ему бюллетени. Тимофеев должен был привезти голоса лично, и возможно, таковых делегатов ожидается несколько. Значит, Ногтев-Чухонцев обязан их принять, разместить, привести на сходку. Очень интересно.
Вечером в кабинете Белецкого Алексей Николаевич вновь изложил суть дела, для тех, кто был еще не в курсе. А затем сообщил, что отыскал «иванский» «почтовый ящик».
Степан Петрович в ответ тоже сумел удивить подчиненного. Макаров по его докладу приказал создать временную комиссию. Ей поручено найти и разогнать съезд фартовых, арестовать кандидатов на высшую должность и вообще разорить и сжечь дотла… Министр лично телефонировал градоначальнику и выпросил у него Филиппова; столичная сыскная поможет. И еще: старшим комиссии велено назначить его, Лыкова. Вот так.
– Макаров надеется, что я на его поручении сломаю себе шею, – вслух высказался статский советник. Все вокруг знали про его отношения с министром и в душе согласились, но дипломатично промолчали. А Белецкий сразу прикрикнул:
– Не будем честить начальство! Лучше доложите ваш план.
Алексей Николаевич, разумеется, уже подумал над первыми шагами. Поэтому ответил взвешенно:
– Начнем завтра с совещания всех членов комиссии. Фон Коттен пусть даст своих филеров, они лучшие в городе. Поселим двух человек на Амбарной улице, возле резбенно-иконостасной мастерской. В соседнем доме сдаются комнаты внаем. Пусть наблюдают круглосуточно. Это значит только смотреть в окошко! У них же следует установить филерский пункт, чтобы там всегда находились наготове три, а лучше четыре топтуна. Будут водить посетителей для установки личности. Большая часть окажется заказчиками, но могут явиться и те, кто нам нужен. Далее. Смотрим всю корреспонденцию Чухонцева-Ногтева. Причем досконально. Секретные письма наверняка доставляют курьеры. Значит, надо как-то заглянуть в эти конверты. Как – давайте думать.
– Подставить им своих курьеров, – предложил Анисимов.
– Навряд ли выгорит, – возразил его начальник Лебедев. – Там люди опытные, новому лицу ничего важного не отдадут.
– Хотя бы проследить адресатов, уже хорошо, – дополнил Азвестопуло.
Белецкий согласно кивнул и обратился к статскому советнику:
– А что с «иванами»? Сколько их сейчас в городе, возможно ли наблюдение за ними, есть ли агентура? Взять кого в проследку, он и выведет.
– Это все к Филиппову, – ответил сыщик. – Но я вчера с ним встречался и задал похожие вопросы. Владимир Гаврилович ничем меня не обрадовал.
– Вот как? А если градоначальник на него нажмет? По просьбе министра.
– Жми – не жми, а с этим кадром работать очень трудно. Филиппова можно понять. Никто никогда не даст на «ивана» агентурных сведений. Чрезвычайно опасно, пощады не жди. Следить за таким? Для этого надо сначала его установить. А потом водить, день за днем? Это несерьезно, Степан Петрович. Враз заметит. А если сам проглядит, товарищи подскажут. Там уровень конспирации такой, что не снился эсерам с эсдеками. А что касается внутреннего осведомления… Его возможности в уголовной среде весьма ограничены. Барыги, половые в трактирах, проститутки, коридорные в номерах – вот основной контингент Филиппова. И как они встретятся с Мезгирем или Сорокоумом?
– Послушать вас, так дело совсем тухлое, – нахмурился директор.
– Оно трудное, но не безнадежное. Например, могут выручить москвичи. У них «иванов» всех больше, их депутация должна приехать на выборы. Люди у Кошко толковые. Вдруг кого-то и ведут осведомлением?
Читать бесплатно другие книги:
