Воздушные фрегаты. Юнга Оченков Иван

Взятый когда-то из милости мальчишка прижился и уже наверняка представлял себя на месте главы семейного дела, ведь у старика Хвана не было наследников. Но как можно оставить ломбард такому идиоту?

– А что, надо было ждать, пока ты отдашь залог даром? – высоко поднял брови хозяин.

– Но ведь сопляк принес вексель, – не очень уверено возразил приказчик.

– Бьюсь об заклад, на его счету нет таких денег, – отмахнулся дядя, рассматривая странный русский амулет.

Вроде бы ничего такого в нем нет, просто изображение русского бога на складывающемся кресте, но что-то в нем все-таки есть. Недаром ведь за ним пришел одаренный? И если бы не оберег, висевший на груди старого ростовщика, он ничего бы не понял, а тоже подчинился этой страшной силе…

Пока он так раздумывал, в ломбарде появились новые посетители, среди которых Хван не без удивления признал господина Воронина, совсем недавно и принесшего тот самый крест. Вместе с ним явились какие-то мутные типы, от которых за версту разило опасностью. Но старый торговец, почуяв солидный прибыток, готов был рискнуть. Но все же сделал незаметный знак охранникам, чтобы были настороже.

– Здравствуйте, любезный, – явно нервничая, начал коллежский асессор. – Я желал бы выкупить свой заклад.

– Как вам будет угодно, – поклонился хозяин, незаметным движением отправив шкатулку с энколпионом в карман. – Соблаговолите предъявить квитанцию.

– А без этого нельзя?

– Сожалею, но порядок есть порядок, – развел руками Хван, державший в руках эту самую квитанцию не далее чем четверть часа назад и потому уверенно ведший свою игру.

– Видите ли, – помялся Пантелей Митрофанович, – к несчастью, я некоторым образом утерял расписку, а потому хотел бы как можно скорее вернуть свою вещь, пока ей не воспользовался кто-нибудь другой.

– Боюсь, в таком случае мне будет трудно вам помочь.

– Вы что же, мне не верите? – с видом оскорбленной невинности воскликнул Воронин. – Я требую, вы слышите, требую, чтобы мне вернули мою собственность!

– Нет ничего проще, почтенный господин. Просто, если у вас нет бумаги с моей печатью и подписью, вам придется заплатить не залоговую, а полную стоимость.

– Сколько? – глухо спросил Гофман, которому до смерти надоели все эти словесные кружева.

– Шестьсот тысяч вон.

– Вы, верно, шутите! – задохнулся от непомерности суммы директор приюта.

– Сколько это в нормальных деньгах? – переглянулись между собой бандиты.

– Пятьсот рублей золотом, – любезно отозвался Хван. – С вашего позволения, почтенные господа, я никогда не шучу на подобные темы.

– Кажется, эта желтомордая обезьяна над нами издевается! – злобно ощерился Цыбинский, но ничего не предпринял, потому что за спиной возмущавшихся клиентов как по мановению волшебной палочки возникли охранники.

– У меня нет таких денег, – понурившись, сообщил Пантелей Митрофанович.

– Что значит нет?! – воскликнул поляк.

– Черт с вами, мы заплатим, – поспешил вмешаться, пока скандал не превратился в нечто непоправимое, Гофман. – Несите товар!

– У вас есть вся сумма? – на всякий случай осведомился кореец.

– Конечно, – криво усмехнулся главарь и, сунув руку за пазуху, показал пачку банкнот, полученных накануне от заказчика.

Этого Хван не ожидал. Старик был уверен, что цена покажется им непомерной, и они откажутся, но деньги нашлись. Значит, делать нечего, артефакт придется отдать.

– За эту финтифлюшку пятьдесят империалов! – сплюнул с досады Цыбинский.

– Сделка есть сделка, – невозмутимо отозвался немец и, демонстративно плюнув на пальцы, принялся отчитывать купюры.

Делал он это очень медленно, иногда сбиваясь и начиная заново, пока полностью не завладел вниманием всех присутствующих. Закончив, выложил на стол получившуюся стопку кредитных билетов разного достоинства и сунул оставшуюся часть обратно за пазуху.

– Соблаговолите пересчитать, – заявил он немного расслабившемуся хозяину, незаметно нащупывая рукоять лежащего в плечевой кобуре револьвера.

– Сию секунду, – с дежурной улыбкой потянулся к деньгам племянник господина Хвана.

В этот момент началась пальба. Главарь бандитов не стал вынимать свое оружие, а выстрелил в стоящих за его спиной охранников прямо через пиджак. Его сообщник тоже не терял времени даром. Выхватив свой «бульдог», он выпустил пару пуль в приказчика и его дядю.

Все это заняло какие-то мгновения. Вроде бы только что Гофман отчитывал купюры, а теперь на полу ломбарда валяются четверо корейцев, а в воздухе остро пахнет сгоревшим порохом.

– Господи Иисусе, – успел пробормотать Воронин, прежде чем в него выстрелил Цыбинский.

– Я уже стал беспокоиться, что ты и впрямь заплатишь этой старой обезьяне, – нервно хохотнул поляк, убедившись, что директор приюта уже покинул этот бренный мир.

– Я еще не выжил из ума, – хладнокровно ответил ему Гофман, легко, словно всю жизнь этим занимался, перескочив через прилавок.

– Кажется, тут еще есть чем поживиться, – обратил внимание на витрину сообщник.

– Мало времени, – отмахнулся немец, обшаривая тело хозяина заведения в поисках шкатулки.

– Черта с два я уйду отсюда с пустыми руками, – не согласился Цыбинский и, разбив ударом рукояти «бульдога» стекло, принялся собирать лежавшие там ювелирные изделия.

За этим занятием его и застала смерть.

Убедившись, что стрельба внутри ломбарда стихла, Март уже привычно вошел в измененное состояние и мысленно осмотрел место трагедии. Четыре трупа, один раненый и двое бандитов, занятых сбором добычи. Неслышно проскользнув внутрь, он не стал никого давить силой, сосредоточившись на том, чтобы скрыть собственное передвижение. Добравшись до увлекшегося грабежом Цыбинского, он, недолго думая, вогнал ему под лопатку одолженный в кафешке нож и тут же мысленно перекрыл дыхание.

Не ожидавший подобной подлости поляк несколько раз дернулся, но ни стон, ни хрип не смогли вырваться из его парализованного горла, и он медленно опустился на засыпанный стеклянным крошевом пол.

– Вот она! – обрадованно воскликнул, найдя шкатулку с энколпионом, Гофман, после чего рявкнул сообщнику: – Поторапливайся, пока здесь не собралась вся местная полиция! Да где ты, черт тебя подери?

– Здесь я, – ломающимся от волнения голосом ответил ему Март, завладевший револьвером бандита, и спустил курок.

Короткоствольный «бульдог» оказался тяжеловат для мальчишеской руки, но на таком ничтожном расстоянии промахнуться Вахрамеев не смог и вогнал в грудь главаря одну за другой три оставшиеся в барабане пули.

В другое время убийство себе подобного, вероятно, могло вызвать шок у юноши. Да и Мартов в своей прошлой жизни вовсе не был душегубом. Но теперь, чувствуя зов артефакта, он почти не обратил на трупы ни малейшего внимания. Пусть они и образовались при его участии. Отбросив разряженный револьвер, он перебрался через прилавок и, буквально выдрав из холодеющих рук Гофмана шкатулку, схватил энколпион.

Стоило кресту прикоснуться к коже молодого человека, как по его телу прошла дрожь, глаза широко распахнулись, дыхание стало прерывистым, словно не хватало воздуха, а сердце забилось так сильно, будто хотело выпрыгнуть из груди. Впрочем, продлилось это состояние недолго, и быстро пришедший в норму Март еще раз оглядел место побоища.

– Теперь я вижу, что это ваш крест, – слабым голосом прошептал оказавшийся еще живым Хван.

– Что с вами? – подскочил к нему парень.

– Не беспокойтесь, – неожиданно хихикнул старик. – Пуля этого мичиннома[20] ударила в мой талисман. Так что можете без опаски забрать свою вещь. Теперь я не смогу противостоять вашей мощи.

– Поберегите силы, – помог приподняться хозяину ломбарда Вахрамеев. – Может быть, стоит вызвать врача?

– Когда будете уходить, нажмите вон ту кнопку под витриной. В полицейском участке получат сигнал и кого-нибудь пришлют.

– Простите, господин Хван, но мне не хотелось бы фигурировать в их отчете о произошедших здесь событиях.

– Вы можете на меня рассчитывать, молодой господин. Клянусь, я не стану ничего говорить о вашем участии в этом деле.

– Благодарю, – кивнул Март, после чего, деловито обшарив обоих грабителей, забрал их деньги, не тронув только оружие и документы.

Затем, отсчитав сто рублей, вернул хозяину залог.

– Кажется, мы в расчете?

– А вы далеко пойдете, – слабо улыбнулся ему на прощание ростовщик.

Первым, что увидел, выходя из ломбарда Март, было перекошенное от ужаса лицо Витьки, крепко сжимавшего в руке обломок кирпича. Судя по всему, верный друг собирался броситься ему на помощь, но, к счастью, не успел.

– Слава богу, ты жив! – облегченно выдохнул он. – Что там такое случилось?

– Ничего особенного, – пожал плечами Вахрамеев, – просто нам нужно как можно скорее у браться отсюда.

– Бежим! – с готовностью согласился Ким.

– Ну, зачем же ноги бить, – непонятно отозвался Марик, обратив внимание на автомобиль преступников. – Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!

Замучившись с капризным пуском, грабители просто не стали его глушить и он все еще урчал, время от времени стреляя и выбрасывая в воздух клубы вонючего сизого дыма.

Если бы не это обстоятельство, Март и не подумал бы связываться с незнакомой конструкцией самобеглой повозки, но будучи в прошлой жизни инженером, он решил, что разберется.

Устроившись на сиденье, парень выжал педаль сцепления и вопросительно посмотрел на совершенно обалдевшего приятеля.

– Ты едешь?

– А ты умеешь этим управлять?

– Не боги горшки обжигают, – хмыкнул Вахрамеев и дернул за один из рычагов.

На самом деле это оказалась вторая передача, но предвидевший нечто подобное Марик успел газануть, и взревевшее, как раненый слон, чудо техники рвануло с места в карьер.

В прошлой жизни Вениамину Мартову приходилось бывать в разных ситуациях, от которых потом пробирал мороз по коже и дрожали колени, но ни одна из них не могла сравниться с этой бешеной поездкой на незнакомом автомобиле. Что было тому виной: архаичная конструкция или крайняя изношенность, – Март так и не понял, но впечатлений набрался, как будто поучаствовал в гонках «Формулы-1».

Во-первых, у рулевого механизма был такой люфт, что приходилось постоянно ворочать баранкой, чтобы клятый драндулет не закончил путь в канаве или, упаси господи, никого не сбил. Во-вторых, подрулевые переключатели, принятые им по простоте душевной за поворотники, как оказалось, отвечали за угол опережения зажигания и ручной газ. Хорошо, что упрямый агрегат ухитрился не заглохнуть до той поры, пока они не покинули город, оказавшись неподалеку от развилки дорог, ведущих в столицу королевства и их богоспасаемый приют. После этого двигатель зачихал и скоро окончательно замолк.

– Фух, – вытер грязный от пота и дорожной пыли лоб Март. – Кажется, приехали!

Ответом ему был совершенно обалдевший от счастья взгляд Витьки. Дело в том, что Ким путешествовал на автомобиле ровно второй раз в жизни, и ему эта бешеная гонка невообразимо понравилась.

– Мы ехали тридцать верст в час! – счастливо выдохнул он.

– Да уж, летели! – хмыкнул в ответ приятель. – Вот только дальше придется пешком или на попутках.

Говоря это, Вахрамеев одновременно озаботился главным. Вынул из кармана крест и, продев сквозь ушко крепкий шнурок, надел себе на шею. Сразу стало хорошо, словно он сделал нечто правильное и нужное.

– А что случилось? – поинтересовался вернувшийся в реальность друг.

– Фиг его знает, – пожал плечами Вахрамеев, заглядывая в широкую горловину бака. – Похоже, бензин кончился.

– Жаль…

– Черт с ним. Главное, что от ломбарда вовремя убрались. Давай посмотрим, может, тут есть что-нибудь стоящее, и рвем когти.

– Чего рвем? – раззявил рот от удивления прежде не слышавший подобного жаргона Ким.

– Не бери в голову, – отмахнулся внезапно повзрослевший товарищ и принялся за осмотр салона автомобиля.

Судя по всему, до создания перчаточного ящика, именуемого в просторечии «бардачком», производители самобеглых экипажей еще не додумались. Однако на заднем сиденье нашлись два саквояжа, которые Март тут же и обыскал.

Первый из них явно принадлежал выпивохе и ценителю женской красоты, чтобы не сказать – бабнику. На увлечение алкоголем указывали небольшая серебряная фляжка с неприкосновенным запасом коньяка на опохмел, складной металлический стакан, штопор и открывашка. А на повышенный интерес к слабому полу – роскошный набор порнографических открыток разной степени потрепанности, две колоды карт и несколько пачек предохранительных средств, обязательных к применению кобелирующими личностями, минимально озабоченными собственным здоровьем.

– Кон-дом, – по слогам прочитал на одной из них Ким, после чего недоуменно спросил: – А что это?

– Я тебе потом объясню, – отозвался приятель, продолжая осмотр.

Впрочем, больше ничего интересного в саквояже не оказалось. Так, пара не особо свежего белья, складной охотничий нож с экстрактором гильз, несессер с мыльно-рыльными принадлежностями и пачка патронов.

Зато во втором саквояже нашлась папка из плотного картона, в которой оказался договор на аренду транспортного средства марки «Форд» неким подданным Российской империи Николаем Гофманом. Кроме документов и еще одного набора с бритвой, помазком и прочим, нашлась также жестяная коробка со шприцем и какими-то непонятными медикаментами. Вполне приличный швейцарский мультитул армейского образца и связка самых настоящих отмычек дополнили общую картину. А на самом дне, под парой на этот раз чистого белья хранился компактный вороненый пистолет в кобуре из мягкой замши. Вытащив оружие, Март нашел на щечках рукояти буквы «FN» и пришел к выводу, что это браунинг.

– Уже хорошо, – пробормотал он себе под нос, осматривая «машинку», – А то уж думал: тут одно старье барабанное…

– Дай подержать! – прошептал Витька, зачарованный видом оружия.

– Только осторожнее, – предупредил приятеля Вахрамеев, машинально вытащив обойму и щелкнув затвором, чтобы убедиться, что в патроннике нет патрона.

То, что его лучший друг знает, как обращаться с пистолетом, поразило Кима едва ли не больше, чем умение водить автомобиль. Приняв дрожащими руками смертоносный механизм, он долго любовался его лаконично-грозными и продуманными формами, испытывая при этом искренний детский восторг. Март тем временем продолжил осмотр и обнаружил-таки запасную обойму. Что характерно, на кобуре не было для нее кармашка, но имелось крепление для поясного ремня. Очевидно, тот, кто заказывал аксессуар, решил, что с ним будет не так удобно, а если для решения проблемы не хватит восьми патронов, то и остальные не помогут.

– Дыщ-дыщ! – изобразил звук выстрела расплывшийся в совершенно идиотской улыбке Ким, после чего не без сожаления вернул игрушку товарищу.

– Интересно, – задумался Вахрамеев, так же машинально вернув обойму на место и пряча пистолет за пазухой, – а почему их баулы лежат на заднем сиденье?

– А где им еще лежать? – удивился Виктор.

– Ну вообще-то есть багажник, – пожал плечами приятель и направился к кормовой части автомобиля.

Строго говоря, багажником это приспособление или, скорее, архитектурное излишество, назвать было затруднительно. Больше всего оно напоминало сундук, зачем-то прицепленный позади экипажа.

Немного повозившись, Март сумел справиться с хитровыдуманным замком и отщелкнул тяжелую, как все грехи мира, крышку, но только для того, чтобы тут же опустить ее в состоянии крайнего обалдения.

– Кто это там? – округлил глаза его самозваный Санчо Панса.

– Помоги лучше, – огрызнулся друг, после чего они вместе вытащили наружу непонятно как оказавшуюся в машине Фимку и положили ее на задний диван.

– Она не умерла? – испуганно спросил Витька, наблюдая, как приятель расстегнул на девушке ворот кофточки и закатал рукава, после чего приложил ухо к груди.

– Тише ты! – цыкнул на него тот и продолжил свое дело.

– Ну как?

– Сердцебиение есть, – коротко ответил Марик, – следов инъекций нет.

– Что это значит?

– Что ей не вкололи никакой гадости. Значит, она скоро должна прийти в себя.

– Ефимия, очнись! – умоляюще прошептал Ким и осторожно похлопал по бледным щечкам девушки.

Убедившись, что эти робкие попытки реанимации ни к чему не привели, деятельный сын русского и корейского народов снова повернулся к приятелю.

– И что теперь делать?

– Ничего. Ждать, пока очнется.

– Вообще ничего нельзя сделать? – В раскосых глазах Виктора плеснулось такое отчаяние, что Март устыдился собственного спокойствия.

– Не волнуйся так, – попытался он ободрить товарища, но тот его не услышал.

– Послушай, – лихорадочно блестя глазами, взмолился Ким. – Ты же одаренный, а значит, можешь лечить!

– В смысле?

– Ну, пожалуйста! Не дай ей умереть! – И зачем-то добавил, словно это был весомый аргумент: – Ведь она такая красивая!

– Значит так! – решительно возразил Вахрамеев. – Я не врач и не, мать его, экстрасенс, и что нужно делать, чтобы лечить, не знаю! Мало ли что может случиться, а вдруг она память потеряет или, хуже того, умрет! Ты этого хочешь?!

– Нет, – шмыгнув носом, угрюмо отвечал Витька и в расстроенных чувствах присел рядом с одноклассницей на диван.

– Не лезь! – буркнула та и попыталась спихнуть его своей крепкой ножкой.

– Ой! – подскочил как ужаленный Ким. – Она, кажется, очнулась!

– Аллилуйя, – без особого энтузиазма отозвался друг.

Судя по всему, к Ефимии и впрямь вернулось сознание, а вместе с ним подозрительность и склочный характер.

– Как я здесь оказалась? – начала расспрашивать она, попутно ощупывая свою одежду – И почему у меня кофточка расстегнута? Вы что со мной собирались сделать? Ну-ка отвечайте!!

Выкрикивая все это, девушка постепенно распаляла себя, что совершенно не мешало ей торопливо застегивать крючки на одежде. Закончив с гардеробом, она выскочила из автомобиля, явно планируя перейти от недоуменных вопросов к расправе.

– Стоп! – встал на ее пути Март, одновременно постаравшись осторожно, даже бережно, ментально успокоить Фимку.

– Мы нашли тебя в автомобиле бандитов, – размеренно и негромко принялся объяснять он взбудораженной девице. – Как ты там оказалась, не знаем. Ты сама вообще что-нибудь помнишь?

– Нет, – растерянно помотала головой староста класса, как будто наткнувшись на невидимую стену.

– Что, со всем ничего?

– Пантелей Митрофанович собрался куда-то уезжать, – медленно начала припоминать девушка. – Я спросила куда, а этот… страшный человек… у него был револьвер!

– И что?

– Он меня ударил!

– А что было потом?

– Второй хотел меня убить, но господин директор заступился, и они его побили.

– Вот даже как, – удивился Март, никак не ожидавший подобной самоотверженности от Воронина.

– Тогда первый бандит, он еще так странно пришепетывал при разговоре, предложил продать меня..

– Куда? – подался всем телом вперед Ким.

– А что такое бордель? – неожиданно спросила девушка и прикусила губу, будто силилась вспомнить.

– Это сейчас неважно, – с непроницаемым видом ответил Март. – Продолжай.

– А потом он мне какую-то тряпку под нос сунул и… и с тех пор я ничего не помню.

– Понятно. Значит, в одном из флаконов эфир или хлороформ.

– В каких флаконах? – подозрительно прищурилась начавшая понимать, что с ней произошло, Фимка. – И вообще, где Пантелей Митрофанович?

– Нашего директора убили бандиты. И с тобой было бы то же самое, если не хуже.

– Март с ними разделался, а потом мы их машину угнали! – выпалил, делая круглые глаза, Витька.

– Ой! – испуганно вскрикнула девушка. – А вы мне не врете?

В ответ на этот совершенно логичный с женской точки зрения вопрос Март лишь закатил глаза и отошел в сторону, уступив влюбленному Витьке возможность успокоить взбудораженную недавними происшествиями даму сердца. А сам занялся сортировкой доставшихся от киллеров вещей, отбирая полезные и укладывая их в вещмешок.

Узнать, чем увенчались бы усилия Кима, им не удалось, поскольку рядом неожиданно появилось новое действующее лицо. То есть отец Василий на приютском пикапе. Заметив одиноко стоящий у обочины «Форд», рядом с которым терлись его ученики, батюшка, недолго думая, притормозил.

– Вот они где! – строго насупив брови, начал он. – У нас невесть что учинилось, а вы куда-то ушились и не пойми чего вытворяете.

– Здравствуйте, – как обычно некстати, высунулась со своего сиденья Фимка.

– И ты здесь?! – изумленно обвел всех присутствующих глазами священник, после чего его мысли потекли по накатанной колее.

– Сбежали! – укоризненно воскликнул он, заметив потрепанный вид девушки. – Поди, еще и прелюбодействовали, окаянные!

– Что вы, батюшка! – хором возмутились обвиняемые.

– Не лгите отцу своему духовному, грех это! Вот я Пантелею Митрофановичу доложу про ваши художества!

– Убили Воронина, – мрачно ответил возмущенному священнику Март.

– Как?! – ахнул не ожидавший подобного поворота событий отец Василий, после чего еще раз обвел глазами учеников, будто видел их впервые, и продолжил уже совсем другим тоном: – Ну-ка, чада мои, расскажите-ка мне все с самого начала.

Делать было нечего, и молодые люди поведали все своему духовнику. То есть говорил в основном Мартемьян, Виктор иногда поддакивал, а на долю рабы Божией Ефимии доставалось ахать и жадно слушать подробности произошедшего. Формулировал Вахрамеев предельно кратко:

– Приехали в Чемульпо. Нашли ломбард, куда пан директор, – не удержался он от понятной только ему подколки, – мой крест сбагрил. Зашли туда, показали квитанцию. Убедились, что вещь на месте. Только хозяин нас послал вместе с векселем. Делать нечего. Сели на улице заесть неприятность.

– А тут эти бандиты на машине с Пантелеймоном Митрофанычем подкатили и внутрь прямиком зашли, даже мотор не глушили! А потом Март ножик у торговки взял и за ними следом. А мне сказал: «Сиди, не дергайся». Я и встать со стула не смог, словно приморозило! – Витька перевел взгляд на друга, передавая эстафету повествования.

Мартемьян пожал плечами:

– Началась пальба. Эти двое всех положили. А потом я их.

– Как же ты сумел? – ахнул священник, испытующе глядя на глазастого тонкого шестнадцатилетнего подростка.

– Они стали лавку грабить. Отвлеклись. Ну и головы им задурил малость. А так ничего, ловкие черти.

– Не чертыхайся, – привычно одернул отец Василий.

– Хорошо, не буду, – покладисто согласился Март.

– Вот значит как, – вздохнул священник, выслушав импровизированную исповедь. – Лихо вам пришлось. Однако чем это ты им «головы дурил»?

– Силой, святой отец, – без тени эмоций спокойно ответил новоявленный одаренный.

– Поня-я-тно, – задумчиво протянул отец Василий. – Вот оно значит как… Одаренный в нашем приюте вырос, а мы ни сном ни духом… охти ж мне…

– Но теперь-то с нами все будет хорошо?.. – с надеждой в голосе спросила Фимка.

– С тобой-то, конечно, – отозвался батюшка. – А вот…

– Отец Василий, – перебил Март пространные рассуждения иеромонаха, – мы что, так и будем стоять посреди дороги, как три тополя на Плющихе?

К чести священника надо сказать, что соображал тот всегда быстро.

– А что ты предлагаешь?

– Садимся в пикап и валим в сторону приюта, пока ветер без сучков. По пути еще успеем поговорить. А сейчас надо отсюда убираться поскорее. Я в поселке появляться не стану, сойду раньше. А Фимку вы, батюшка, лучше отправьте от греха куда подальше на время. Если приедут сыщики, а без них, помяните мое слово, не обойдется, то ее не найдут, значит, она и проболтаться не сможет.

Девочка только фыркнула возмущенно, ничего не возразив. Свои сидоры они закинули в кузов пикапа. В последний момент Витька, хлопнув себя по лбу, подскочил к «форду» и сдернул с заднего сиденья плотный плед, которым могли укрываться в пути пассажиры ландо. Свернул и запихал к себе в мешок, который сразу раздулся до солидных размеров.

– Пригодится! Чего оставлять? – пояснил он свои действия, первым забираясь в кабину.

Они быстро загрузились в автомобиль, на широком диване хватило места не только для священника, но и для всей троицы худосочных подростков. Март уселся с краю, у двери, чтобы при всяком варианте иметь возможность действовать. Заворчав мотором, машина медленно тронулась с места.

– Витю тоже укрыть надобно? – задал очередной вопрос священник.

– Я Марта не брошу! – решительно заявил Ким. – И вообще, он теперь одаренный. Ему все дороги открыты.

– Это верно, – хмыкнул отец Василий. – И его на всех этих путях добрые люди с револьверами ждать будут. Ты хоть понимаешь, как опасно даже просто рядом с ним находиться, отрок неразумный?

– Он же их убил? – удивилось чистое помыслами дитя русско-корейской любви.

– Верно. А вот те, кто их послал, остались, – спокойно, как о чем-то обыденном, заметил Вахрамеев.

– Все равно, – уперто возразил Виктор. – Я с тобой пойду!

– И разговоров быть не может, ты, чадо, вместе со мной поедешь в приют! – строго и весомо заявил священник.

– Вы, батюшка, зря на Витю давите, с вами его оставлять никак нельзя. Подыщу безопасное место и там устрою. В приюте он первый кандидат на потрошение. В смысле на допрос с пристрастием…

– Почему?!

– Это очевидно, – терпеливо пояснил он. – Если за мной наемных убийц послали, значит, кому-то я очень мешаю. Большие деньги не платят за безымянных сирот…

– Глубоко и несуетно мыслишь, по-взрослому, – отец Василий бросил на Марта задумчиво-удивленный взгляд. – Прежде я в тебе такой разумности не замечал.

– Сила дает знание, батюшка, – спокойно ответил Вахрамеев.

– Тут ничего не скажу Сам я неодаренный. И что вы там видите и думаете, не ведаю. Припомни-ка, Мартемьян, документов от злодеев никаких не осталось?

– Договор на аренду «форда», – четко ответил Март.

– А с убиенных тобой ничего не взял? – спросил поп. – Ни оружия, ни бумажников?

– Нет, – помотал головой парень, не став на всякий случай упоминать про браунинг. – Только деньги.

– Много ли?

– Не считал, батюшка. Но пачка большая.

– Значит, на первое время хватит, – удовлетворенно кивнул иеромонах. – Поехать-то есть куда?

– Разберусь. Вы уж простите, но и вам лучше ничего не знать.

– Тоже верно. Многие знания – многие печали. У вас самих хоть какие-то документы имеются?

– Метрики и аттестаты нам Воронин выдал.

– С чего это он так расщедрился… А, понимаю. Ты же нынче одаренным стал… Покажи-ка мне бумаги.

Друзья продемонстрировали заверенные подписью директора и печатью бланки.

– Ну, так я и думал, – покачал головой, окинув бумаги беглым взглядом, отец Василий. – Они же не действительные!