Пост сдал Кинг Стивен

Холли поворачивается к Ходжесу.

– Ди-эн-эс – система доменных имен. Программа прыгает с сервера на сервер, словно по торчащим из воды камням, и спрашивает: «Вы знаете такой сайт?» Продолжает спрашивать, пока не находит нужный сервер. – Холли обращается к Фредди: – Но даже располагая нужным ай-пи-адресом, вы все равно не смогли войти?

– Да.

– Я уверена, что Бэбино прекрасно разбирается в проблемах человеческого мозга, – говорит Холли, – но сильно сомневаюсь, что он достаточно силен в компьютерах, чтобы заблокировать доступ к сайту.

– Меня привлекли только для помощи, – вставляет Фредди. – Это Зет-бой принес мне программу для модификации «Заппитов», на бумажке, как рецепт кофейного торта. Готова поспорить на тысячу долларов, что о компьютерах он знает только как их включить – при условии, что видит кнопку на корпусе – и как попасть на любимые порносайты.

Ходжес ей верит. Сомневается, что поверит полиция, когда докопается до этого, но сам верит. И… Не уподобляйся мисс Красотке Сероглазке.

Тут Холли его зацепила. Еще как зацепила.

– Кроме того, – продолжает Фредди, – после каждого шага в программе стояла сдвоенная точка. Такие же ставил Брейди. Думаю, научился этому в школе, на уроках программирования.

Холли хватает Ходжеса за запястья. На одной ее руке кровь – осталась после перевязки Фредди. Среди прочего Холли помешана на чистоте, и раз она не стала смывать кровь, значит, полностью зациклена на деле.

– Бэбино давал Хартсфилду экспериментальные препараты, что противоречит врачебной этике, но это единственное, что он делал, потому что интересовало его лишь одно: вытащить Брейди из комы.

– Ты не знаешь этого наверняка, – возражает Ходжес.

Она все еще держит его, скорее взглядом, чем руками. Поскольку обычно она избегает визуального контакта, легко забыть, каким яростным может быть ее взгляд, когда она распаляется до предела.

– Вопрос только один, – говорит Холли. – Кто князь самоубийств в этой истории? Феликс Бэбино или Брейди Хартсфилд?

– Иногда доктор Зет был просто доктором Зет, а Зет-бой – просто Зет-боем, только при этом возникало ощущение, что они чем-то закинулись или обкурились, – произносит Фредди мечтательным, напевным голосом. – А вот в активном состоянии это были не они. Когда они были бодрыми, в них сидел Брейди. Верьте или нет, но это был он. И дело не только в сдвоенных точках или обратном наклоне почерка. Я говорю обо всем. Я работала с этим гнусным ублюдком. Я знаю.

Она заходит в спальню.

– А теперь, если никто из вас, детективов-любителей, не возражает, я скручу себе еще один косячок.

Брейди, переставляя ноги тела Бэбино, в глубокой задумчивости кружит по большой гостиной «Рогов и шкур». Он хочет вернуться в мир «Заппита», хочет выбрать новую жертву и вновь испытать приятные ощущения, возникающие, когда побуждаешь кого-то переступить черту. Но для этого необходимо спокойствие и ясность мыслей, а их нет и в помине.

Ходжес.

Ходжес в квартире Фредди.

Расколется ли Фредди? Друзья и соседи, на востоке ли встает солнце?

И тут, по мнению Брейди, возникает два вопроса. Первый: сможет ли Ходжес отключить сайт? Второй: сможет ли Ходжес найти его здесь, в этой глуши?

Брейди думает, что ответ на оба вопроса один: да, – но чем больше людей он подтолкнет к самоубийству, тем сильнее будет страдать Ходжес. И если смотреть на проблему под этим углом, это даже хорошо, если Ходжес начнет искать дорогу сюда. Тогда он, Брейди, успеет приготовить лимонад из лимонов. В любом случае у него будет время. Он отъехал достаточно далеко от города, и снежная буря «Юджиния» играет ему на руку.

Брейди возвращается к ноутбуку, убеждается, что сайт «Конец буквы “зет”» работает. Проверяет количество посетителей. Более девяти тысяч, и большинство (но отнюдь не все) – подростки, которых интересует самоубийство. Интерес этот особенно велик в январе и феврале, когда темнеет рано, а весна, кажется, никогда не наступит. Еще у него есть «Заппит-зеро», и с ним он успеет войти в непосредственный контакт со многими. С «Заппитом-зеро» добраться до них легко, словно поймать рыбу в бочке.

Розовую рыбу, думает он и хихикает.

Брейди успокаивается: похоже, есть способ разобраться с детпеном, если тот вдруг появится здесь, как кавалерия в финале вестернов с Джоном Уэйном. Он включает «Заппит». Пока разглядывает рыб, в голову приходит отрывок стихотворения, прочитанного в старших классах. Брейди произносит его вслух:

– «Не спрашивай, в чем дело, иди и сразу сделай»[51].

Он закрывает глаза. Плавающие розовые рыбы становятся плавающими красными точками, и каждая – подросток, побывавший на концерте. Все они сейчас уставились в свои «Заппиты» в надежде выиграть приз.

Брейди выбирает одну точку, останавливает и смотрит, как она расцветает.

Словно роза.

– Конечно, в полиции есть отделение компьютерно-технической экспертизы, – отвечает Ходжес на вопрос Холли. – Если можно назвать отделением трех сотрудников, имеющих неполный рабочий день. И слушать меня они не будут. Я давно уже гражданский. – Но самое плохое не в этом. Он – гражданский, который служил в полиции, а когда копы на пенсии лезут в полицейские дела, их называют дядюшками. Причем без всякого уважения.

– Тогда позвони Питу, и пусть он связывается с ними, – предлагает Холли. – Потому что этот долбаный суицидальный сайт надо закрыть.

Они вдвоем в командном пункте Фредди Линклэттер. Сама Фредди и Джером – в гостиной. Ходжес не думает, что Фредди может сбежать – она до смерти боится, возможно, несуществующих людей, которые наблюдают за домом, – но поведение обкуренных предсказать сложно. Разве что им обычно хочется курнуть еще.

– Позвони Питу, и пусть он попросит кого-нибудь из их компьютерных гениев позвонить мне. Любой, кто что-то смыслит в компьютерах, сможет задосить сайт.

– Зад…?

– Ди – большое, о – маленькое, эс – большое. Вызвать отказ в обслуживании. Человеку нужна связь с ботнетом и… – На лице Ходжеса – полнейшее непонимание. – Не важно. Идея в том, чтобы завалить сайт самоубийц требованиями по обслуживанию… тысячами, миллионами. Заглушить этот долбаный сайт и обрушить сервер.

– Ты можешь это сделать?

– Я не могу, и Фредди не может, но компетентный специалист полицейского управления располагает достаточной компьютерной мощностью. Если он не сможет сделать это с полицейских компьютеров, то обратится в Министерство национальной безопасности. Потому что речь ведь о безопасности, правда? На кону человеческие жизни.

Это точно, и Ходжес звонит, но автоответчик переводит его звонок на голосовую почту. Потом Ходжес пытается связаться с Касси Шин, но дежурный, который принимает звонок, говорит, что у матери Касси диабетический криз, и Касси повезла ее к врачу.

Варианты исчерпаны, и Ходжес звонит Изабель.

– Иззи, это Билл Ходжес. Я пытался дозвониться до Пита, но…

– Пита больше нет. Он завязал. Подвел черту. – На одно ужасное мгновение Ходжес думает, что она говорит о смерти его давнего напарника. – Оставил записку на моем столе. В ней сказано, что он идет домой, отключает мобильник, отсоединяет домашний телефон и будет спать следующие двадцать четыре часа. И вообще этот день – его последний на службе. Он может это сделать, даже не трогая неиспользованные отпуска, которых у него накопилось выше крыши. Ему достаточно взять положенные отгулы, чтобы дотянуть до выхода на пенсию. И я думаю, ты можешь вычеркнуть его прощальную вечеринку из своего ежедневника. Ты и твоя чудаковатая напарница можете в тот день пойти в кино.

– Ты винишь меня?

– Тебя и твою одержимость Брейди. Ты заразил ею Пита.

– Нет. Он просто хотел расследовать это дело. А ты хотела сбыть его с рук, чтобы потом залечь на дно. И должен сказать, тут я полностью на стороне Пита.

– Видишь? Видишь? То самое отношение, о котором я говорю. Проснись, Ходжес, мы в реальном мире. И я говорю тебе в последний раз: перестань совать свой длинный клюв в чужие…

– А вот что я говорю тебе: если ты хочешь, чтобы у тебя остался хотя бы минимальный гребаный шанс на повышение, вытащи голову из жопы и слушай меня.

Слова срываются с губ, прежде чем он успевает их обдумать. Ходжес боится, что она даст отбой, и если она это сделает, к кому ему обращаться? Но Иззи молчит, похоже, потеряв от неожиданности дар речи.

– Самоубийства. Поступили сообщения хотя бы об одном после твоего возвращения из Шугар-Хайтс?

– Я не зна…

– Так посмотри! Немедленно!

Секунд пять он слышит, как Иззи стучит по клавиатуре. Потом:

– Одно пришло только что. Застрелился мальчик в Лейквуде. На глазах отца, который и позвонил. В истерике, как и следовало ожидать. Но какое отношение…

– Попроси копов, которые туда выехали, поискать игровую приставку «Заппит». Такую же, как Холли нашла в доме Эллертон.

– Опять ты за свое? Как заезженная плас…

– Они ее найдут. И возможно, до конца дня станет известно о новых самоубийствах, связанных с этими «Заппитами». Возможно, их будет много.

– Сайт! – беззвучно, одними губами произносит Холли. – Скажи ей насчет сайта!

– Еще есть сайт для самоубийц, который называется «Конец буквы “зет”». Появился только сегодня. Его нужно закрыть.

Иззи вздыхает и отвечает ему, словно ребенку:

– Этих сайтов для самоубийц в Сети выше крыши. Только в прошлом году мы получили соответствующую служебную записку от Управления по делам несовершеннолетних. Они плодятся как кролики, и обычно их создают подростки в черных футболках, которые все свободное время проводят в своих спальнях. На этих сайтах полно плохих стихов и подробных описаний, как сделать это без боли. Плюс, естественно, жалобы на бездушных родителей.

– Этот сайт другой. Он может спровоцировать лавину самоубийств. Потому что загружен подсознательными посланиями. Попроси кого-то из компьютерных спецов позвонить Холли Гибни. Немедленно.

– Так не положено, – холодно отвечает Иззи. – Я должна заглянуть на сайт, потом отправить по инстанциям служебную записку.

– Сделай так, чтобы в течение пяти минут кто-то из ваших компьютерных гениев позвонил Холли. Иначе, когда количество самоубийств начнет расти как снежный ком – а я уверен, что начнет, – я обязательно расскажу тем, кто согласится меня выслушать, что обратился к тебе, а ты пустила все на самотек. И среди моих слушателей наверняка окажутся репортеры газеты и канала «Эйт-элайв». В обоих местах друзей у управления полиции немного, особенно после того, как прошлым летом двое патрульных застрелили безоружного чернокожего подростка на МЛК-авеню.

Пауза. Потом Иззи говорит мягким, даже обиженным голосом:

– Ты вроде бы должен быть на нашей стороне, Билл. Почему ты так себя ведешь?

«Потому что Холли права насчет тебя», – думает он. Вслух же отвечает:

– Потому что у нас нет времени.

В гостиной Фредди сворачивает еще одну самокрутку. Лижет бумагу, чтобы заклеить, смотрит поверх косяка на Джерома:

– Ты у нас здоровяк, да?

Джером молчит.

– Какой у тебя вес? Двести десять фунтов? Двести двадцать?

Джерому нечего сказать и на это.

Фредди невозмутимо прикуривает, вдыхает, протягивает самокрутку Джерому. Тот качает головой.

– И напрасно, здоровяк. Травка классная. Пахнет, как собачья моча, я знаю, но все равно классная.

Джером молчит.

– Проглотил язык?

– Нет. Думал о курсе социологии в выпускном классе. Мы четыре недели разбирали самоубийства, и нам приводили статистику, которую я никогда не забуду. Каждое подростковое самоубийство, о котором сообщает пресса, вызывает семь новых попыток, из которых пять – показные, а две – настоящие. Может, тебе тоже лучше подумать об этом, чем изображать крутую.

Нижняя губа Фредди дрожит.

– Я не знала. Правда.

– Конечно же, знала, – жестко возражает Джером.

Фредди смотрит на самокрутку. Теперь ее очередь молчать.

– Моя сестра слышала голос.

Тут Фредди поднимает голову.

– Какой еще голос?

– Из «Заппита». Голос строго ее отчитывал. За то, что она пыталась жить, как белая. За то, что предала своих братьев и сестер по цвету кожи. За то, что она никчемная.

– И этот голос тебе кого-то напомнил?

– Да. – Джером думает об обвиняющих криках, которые они с Холли услышали из компьютера Оливии Трелони, через долгое время после ее смерти. Крики эти запрограммировал Брейди Хартсфилд, с тем чтобы подтолкнуть Оливию Трелони к самоубийству. Так коров отправляют на убой по наклонному желобу. – Если на то пошло, да.

– Самоубийства зачаровывали Брейди, – вспоминает Фредди. – Он постоянно читал о них в Сети. На том концерте собирался покончить с собой, знаешь ли.

Джером знает. Он там был.

– Ты действительно думаешь, что он общался с моей сестрой телепатически? Используя «Заппит» как… Что? Канал связи?

– Если он смог подчинить себе Бэбино и другого парня – а он смог, веришь ты в это или нет, – то да, думаю, так и было.

– А другие с этими модифицированными «Заппитами»? Двести сорок с чем-то подростков? – Фредди только смотрит на него сквозь вуаль дыма. – Даже если мы закроем сайт… что будет с ними? Что будет с ними, когда голос начнет убеждать их, что они – собачье дерьмо на башмаке мира, и единственный для них выход – отправиться в долгую прогулку с короткой доски?

Прежде чем Фредди успевает ответить, за нее это делает Ходжес:

– Мы должны заглушить голос. То есть остановить его. Пошли, Джером. Мы возвращаемся в офис.

– А как же я? – спрашивает Фредди.

– Поедешь с нами. И вот что, Фредди…

– Да?

– Травка облегчает боль?

– Мнения разнятся, сами понимаете, в этой гребаной стране иначе и быть не может, но могу сказать, как она действует на меня. С ней критические дни становятся не столь критическими.

– Прихвати с собой, – командует Ходжес. – И сигаретную бумагу тоже.

Они возвращаются в агентство «Найдем и сохраним» на джипе Джерома. На заднем сиденье полно вещей, и Фредди приходится сесть кому-то на колени. Но не к Ходжесу. Его нынешнее состояние такого не позволяет. Поэтому он садится за руль, а Фредди – на колени к Джерому.

– Эй, я прямо на свидании с Джоном Шафтом[52]. – Фредди ухмыляется. – Большой частный детектив, секс-машина для всех чувих.

– Надеюсь, в привычку у тебя это не войдет, – отвечает Джером.

Звонит мобильник Холли. Тревор Джеппсон, из отделения компьютерно-технической экспертизы. Холли быстро переходит на жаргон, который Ходжес не понимает, что-то о ботах и даркнете. Он не знает, что говорит этот парень, но, похоже, Холли его ответы устраивают. Закончив беседу, она улыбается.

– Он никогда не глушил сайты. Радуется, как мальчишка в рождественское утро.

– И сколько времени это займет?

– С паролем и ай-пи-адресом? Совсем немного.

Ходжес паркуется в зоне, где разрешена тридцатиминутная стоянка, почти у Тернер-билдинг. Больше времени им не потребуется – если, конечно, ему повезет, а учитывая, что с удачей у него в последнее время не очень, он считает, что судьба должна хоть раз ему улыбнуться.

Он проходит в офис, закрывает дверь, ищет старую записную книжку с телефонным номером Бекки Хелмингтон. Холли не раз предлагала ввести все номера в мобильник, но Ходжес отказывался. Ему нравится листать старую записную книжку. А теперь, наверное, и смысла нет, думает он. «Последнее дело Трента» и все такое.

Бекки напоминает ему, что больше не работает в Ведре.

– Может, ты забыл?

– Я не забыл. Ты знаешь, что с Бэбино?

– Господи, да. – Она понижает голос. – Я слышала, что Эл Брукс – Библиотечный Эл – убил жену Бэбино и, возможно, его самого. Не могу в это поверить.

«Будь у меня время, я бы рассказал много такого, во что ты тоже не поверила бы», – думает Ходжес.

– Не вычеркивай Бэбино из списка живых, Бекки. Он мог удариться в бега. Он давал Брейди Хартсфилду какие-то экспериментальные препараты, и они, возможно, стали причиной его смерти.

– Господи, правда?

– Правда. Но далеко он уехать не мог, учитывая снежную бурю. Где, по-твоему, он спрятался бы? Есть ли у Бэбино какой-нибудь летний коттедж, что-то такое?

Бекки отвечает не задумываясь:

– Не коттедж, а охотничий домик. И не только его. Им владеют четверо или пятеро врачей. – Она вновь понижает голос до доверительного шепота. – Я слышала, что они ездят туда не только для того, чтобы охотиться. Если ты понимаешь, о чем я.

– Где он находится?

– На озере Чарлз. Название у него какое-то жуткое. Сразу вспомнить не могу, но готова спорить, Виолетта Трэн знает. Однажды она провела там выходные. Говорила, что это были самые пьяные сорок восемь часов в ее жизни, и вернулась она с хламидиозом.

– Ты ей позвонишь?

– Конечно. Но если он в бегах, то может уже куда-то лететь. В Калифорнию или даже в Европу. Утром самолеты еще взлетали и приземлялись.

– Не думаю, что он решился бы сунуться в аэропорт, зная, что полиция его разыскивает. Спасибо, Бекки. Жду твоего звонка.

Ходжес идет к сейфу, набирает шифр на кодовом замке. Носок, наполненный металлическими шариками – Веселый ударник, – дома, зато пистолет и револьвер здесь. «Глок» сорокового калибра, с которым он ходил на службу, и «смит-вессон» тридцать восьмого, модель «Виктори», принадлежавший его отцу. Ходжес достает с верхней полки сейфа парусиновый мешок, кладет в него оружие и четыре коробки патронов, затем резко дергает за тесемку, затягивая горловину.

«На этот раз инфаркт меня не остановит, Брейди, – думает он. – На этот раз у меня всего лишь рак, а с этим можно жить».

Мысль эта вызывает смех. А смех – боль.

Из приемной доносятся аплодисменты всей троицы. Ходжес практически уверен, что знает, чем они вызваны, и не ошибается. На экране компьютера Холли – сообщение: «НА САЙТЕ КОНЕЦ БУКВЫ «ЗЕТ» ВОЗНИКЛИ ТЕХНИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ». Ниже: «ЗВОНИТЕ 1–800–273-TALK».

– Идея Джеппсона, – говорит Холли, не отрывая глаз от экрана. – Это телефон горячей линии Национальной службы предотвращения самоубийств.

– Здорово, – кивает Ходжес. – И с этим ты тоже отлично справляешься. У тебя полно скрытых талантов.

Перед Холли лежат самокрутки. Вместе с той, что она кладет на стол сейчас, получается дюжина.

– Она такая шустрая. – В голосе Фредди – восхищение. – И посмотрите, какие ровные, словно сделаны машиной.

Холли вызывающе смотрит на Ходжеса.

– Мой психоаналитик говорит, что сигарета с марихуаной, если это не входит в привычку, только полезна. Увлекаться нельзя. Как делают некоторые. – Холли косится на Фредди, потом вновь смотрит на Ходжеса. – А кроме того, они не для меня. Для тебя, Билл. Если они тебе потребуются.

Ходжес благодарит ее и думает о том, как далеко они вдвоем продвинулись и каким приятным – по большей части – было это путешествие. Но коротким. Слишком коротким. Звонит мобильник. Это Бекки.

– Место называется «Рога и шкуры». Говорила тебе, что название неприятное. Виолетта не помнит, как туда добираться – насколько я понимаю, она и по пути приняла на грудь, для разогрева, – но они достаточно долго ехали на север по платной автостраде, а уже съехав с нее, остановились, чтобы заправиться в «Гараже Терстона». Это поможет?

– Да, более чем. Спасибо, Бекки. – Он дает отбой. – Холли, найди «Гараж Терстона», к северу от города. Потом позвони в агентство «Херц» в аэропорту и арендуй самый большой внедорожник с полным приводом, какой у них остался. Нам предстоит путешествие.

– Мой джип… – начинает Джером.

– Он маленький, легкий и старый, – перебивает Ходжес, хотя это не единственные причины, по которым он хочет отправиться в снежную бурю на другом автомобиле. – Но в аэропорт, конечно, поедем на нем.

– А как же я? – спрашивает Фредди.

– Программа защиты свидетелей, – отвечает Ходжес, – как я и обещал. Вот так и сбываются мечты.

Джейн Эллсбери родилась совершенно нормальным младенцем – шесть фунтов девять унций, небольшой недовес, – но к семи годам уже весила девяносто фунтов и прекрасно знала песенку, которая до сих пор преследовала ее во сне: «Жирная-жирная, два на четыре, ты не пролезешь в дверь в сортире, так что наделаешь прямо в квартире». В июле 2010 года, когда мать повела ее на концерт «Здесь и сейчас» – это был подарок на пятнадцатый день рождения, – Джейн весила двести десять фунтов. Она без проблем могла войти в туалет, но завязать шнурки ей удавалось с большим трудом. Теперь ей двадцать, ее вес увеличился до трехсот двадцати, и когда голос обращается к ней из «Заппита», который бесплатно прислали по почте, все слова наполнены здравым смыслом. Голос тихий, спокойный, благоразумный. Он напоминает, что никто ее не любит и все над ней смеются. Отмечает, что перестать есть она не может: даже теперь, когда слезы текут из глаз, она уплетает пирожные с шоколадной глазурью и начинкой из маршмэллоу. Как более добрый собрат призрака грядущего Рождества, который на многое раскрыл глаза Эбенезеру Скруджу, этот голос рисует ей будущее, в котором она становится все толще, толще и толще. Смех, который будет нестись по Карбайн-стрит в Раю чурбанов, где она живет с родителями в квартире в доме без лифта. Взгляды отвращения. Шуточки вроде: «Вон идет гудьировский дирижабль» или «Смотри, как бы она не упала на тебя». Голос объясняет, логично и убедительно, что ее никогда не пригласят на свидание, у нее никогда не будет хорошей работы, потому что политкорректность не распространяется на толстух, и к сорока годам ей придется спать сидя, ведь под тяжестью огромных грудей легкие не смогут функционировать, а умрет она от сердечного приступа, не дожив до пятидесяти, но еще до этого ей придется пользоваться пылесосом, чтобы доставать крошки из жировых складок. Когда она пытается возразить голосу, что может похудеть, отправившись в одну из специальных клиник, он не смеется. Только спрашивает сочувственно, откуда возьмутся деньги, если совместного дохода отца и матери едва хватает, чтобы утолять ее вечный голод, а это практически невозможно. И когда голос заявляет, что родителям без нее будет лучше, она соглашается.

Джейн – известная жителям Карбайн-стрит как Толстуха Джейн – ковыляет в ванную и берет пузырек оксиконтина, который прописали отцу от болей в спине. Пересчитывает таблетки. Тридцать, этого более чем достаточно. Она отправляет их в рот по пять, запивает молоком, заедает пирожным с шоколадной глазурью и начинкой из маршмэллоу. Начинает уплывать. «Я сяду на диету, – думает она. – Я надолго, надолго сяду на диету».

Это точно, соглашается с ней голос из «Заппита». И на этот раз никого не будешь обманывать, правда, Джейн?

Она отправляет в рот последние пять таблеток. Пытается поднять «Заппит», но пальцы отказываются сжать тонкую игровую приставку. Однако разве это имеет значение? В таком состоянии она все равно не смогла бы поймать шуструю розовую рыбу. Лучше смотреть в окно, где снег укутывает мир чистым белым покрывалом.

Больше никакого «не пролезешь в дверь в сортире», думает Джейн и, теряя сознание, испытывает облегчение.

На территории аэропорта, прежде чем ехать в «Херц», Ходжес направляет джип Джерома на разворотный круг перед отелем «Хилтон».

– Это и есть Программа защиты свидетелей? – спрашивает Фредди. – Это?

– Поскольку конспиративной квартиры у меня нет, вот что мы сделаем, – говорит Ходжес. – Я сниму номер на свое имя. Ты войдешь, закроешь дверь на все замки, будешь смотреть телевизор и ждать, пока все закончится.

– И перевяжешь рану, – добавляет Холли.

Фредди ее игнорирует. Не отрывает глаз от Ходжеса.

– И что меня ждет? После того как все закончится?

– Не знаю и не хочу сейчас это обсуждать.

– Могу я что-нибудь заказать? – Красные глаза Фредди поблескивают. – Боль поутихла, а вот есть уже хочется.

– Если есть такое желание, наедайся до отвала, – отвечает Ходжес.

– Только посмотри в глазок, прежде чем откроешь дверь официанту, – предупреждает Джером. – Убедись, что это не люди в черном Брейди Хартсфилда.

– Ты шутишь, – говорит Фредди. – Да?

В этот снежный день вестибюль отеля пуст. Ходжес подходит к стойке, оформляет номер на свое имя, возвращается к дивану, на котором сидят остальные. Холли уткнулась в айпад и не поднимает голову. Фредди протягивает руку за картой-ключом, но Ходжес отдает ее Джерому.

– Номер пятьсот двадцать два. Отведи ее наверх, хорошо? Я хочу поговорить с Холли.

Джером вскидывает брови, но Ходжес молчит, поэтому он пожимает плечами и берет Фредди под руку:

– Джон Шафт сопроводит вас в ваш номер.

Она отталкивает руку.

– Мне повезет, если там будет хотя бы мини-бар. – Но встает и идет с Джеромом к лифтам.

– Я нашла «Гараж Терстона», – говорит Холли. – Он в пятидесяти шести милях на север по сорок седьмой автостраде, в том направлении, откуда надвигается снежная буря. Потом надо ехать по семьдесят девятому шоссе. Погода не располагает к таким по…

– Все будет хорошо, – прерывает ее Ходжес. – В «Херце» нам оставили «форд-экспедишн». Отличная тяжелая машина. О том, как туда добраться, ты скажешь мне позже. Сейчас я хочу поговорить с тобой о другом. – Он мягко берет у нее айпад и выключает.

Холли смотрит на него, стиснув руки на коленях, и ждет.

Брейди возвращается с Карбайн-стрит в Раю чурбанов бодрым и радостным: с толстухой Эллсбери все получилось легко и весело. Он задается вопросом, а сколько понадобится человек, чтобы вынести ее тело с третьего этажа. Решает, что четверо. А если подумать, каких размеров будет гроб!

Когда он проверяет свой сайт и выясняет, что доступа к нему нет, хорошее настроение исчезает. Да, он ожидал, что Ходжес найдет способ закрыть сайт, но никак не думал, что это произойдет так быстро. И телефонный номер на экране бесит ничуть не меньше, чем грубые послания, которые Ходжес оставлял на сайте «Под синим зонтом Дебби» при первой их стычке. Это горячая линия службы по предотвращению самоубийств. Ему не нужно это проверять. Он знает.

И да, Ходжес придет. Достаточно много сотрудников Мемориальной больницы Кайнера знают об этом месте. Оно стало легендой. Но поедет ли он сюда сразу? Брейди в это не верит. Во-первых, детпен наверняка в курсе, что в охотничьих домиках держат оружие (хотя редко так много, как в «Рогах и шкурах»). Во-вторых, и это более важно, детпен – хитрая гиена. Теперь он на шесть лет старше, это правда, активности поубавилось да и руки-ноги трясутся, но наверняка хитрость никуда не делась. Он из тех скрытных тварей, что не попрут на тебя в лоб, а нападут в тот момент, когда ты будешь смотреть совсем в другую сторону.

«Итак, я Ходжес. И что я сделаю?»

Тщательно обдумав вопрос, Брейди идет в гардеробную и, сверившись с памятью Бэбино (с тем, что от нее осталось), быстро находит подходящую верхнюю одежду. Она сидит на нем как влитая. Еще он берет перчатки, чтобы защитить от холода артритные пальцы. Снег по-прежнему не такой сильный, ветра нет совсем. К вечеру ситуация, конечно, изменится, но пока погулять по территории даже приятно.

Брейди идет к поленнице, прикрытой брезентом, на котором уже лежит пара дюймов свежего снега. Далее два или три акра старых сосен и елей разделяют «Рога и шкуры» и «Медвежий лагерь Большого Боба». Идеально для его плана.

Ему нужно заглянуть в оружейную комнату. Винтовка – это хорошо, но там есть и другие полезные вещи.

Что ж, детектив Ходжес, думает Брейди, спеша к двери охотничьего домика. Вас ждет сюрприз. Большой сюрприз.

Джером внимательно выслушивает все, что говорит ему Ходжес, потом качает головой:

– Нет, Билл, мне надо ехать.

– Что тебе надо, так это вернуться домой и побыть с семьей, – гнет свое Ходжес. – Прежде всего тебе надо побыть с сестрой. Вчера она едва не умерла.

Они сидят в углу вестибюля «Хилтона» и говорят шепотом, хотя пустует даже регистрационная стойка. Джером наклонился вперед, уперев руки в бедра, лицо у него хмурое и решительное.

– Если Холли едет…

– С нами другая история, – прерывает его Холли. – Ты должен это понимать, Джером. Я с матерью не дружу. Совсем. Вижу ее раз или два в год, не больше. Мне всегда хочется уехать из ее дома, и я уверена, что ей не терпится меня выпроводить. Что касается Билла… ты знаешь, он будет бороться со своей болячкой, но нам обоим известно, каковы его шансы. У тебя все иначе…

– Он опасен, – говорит Ходжес, – и мы не можем рассчитывать на элемент внезапности. Если он не знает, что я приеду за ним, то он глуп. А глупым он никогда не был.

– В Минго нас было трое, – напоминает Джером. – И когда вы выбыли из строя, мы с Холли пошли дальше. И у нас все получилось.

– В прошлый раз все было иначе, – говорит Холли. – В прошлый раз он не мог контролировать других людей.

– Я все равно хочу поехать.

Ходжес кивает:

– Понимаю, но я все еще главный, и я говорю «нет».

– Но…

– Есть и другая причина, – перебивает его Холли. – Более серьезная. Ретранслятор отключен и сайт закрыт, но остаются почти двести пятьдесят работающих «Заппитов». Один человек уже покончил с собой, и мы не можем рассказать полиции обо всем, что происходит. Изабель Джейнс думает, что Билл сует нос не в свои дела, а все остальные подумают, что мы рехнулись. Если с нами что-то случится, вся надежда только на тебя. Или ты этого не понимаешь?

– Я понимаю, что вы меня вышвыриваете, – говорит Джером. И сразу становится долговязым, худым подростком, которого Ходжес нанимал много лет назад, чтобы выкосить лужайку.

– Более того, – продолжает Ходжес. – Возможно, мне придется его убить. Собственно, я думаю, это наиболее вероятный исход.

– Господи, Билл, я это знаю.

– Но для копов и для всего мира человек, которого я убью, будет уважаемым нейрохирургом Феликсом Бэбино. Открыв агентство «Найдем и сохраним», я иной раз срезал кое-какие юридические углы, но это будет совсем другая история. Ты хочешь, чтобы тебе предъявили обвинения в пособничестве непредумышленному убийству, которое в этом штате определяется как противоправное лишение человека жизни в силу преступной халатности? Может даже, умышленному убийству?

Джером ежится.

– Однако вы готовы подвергнуть Холли такому риску.

– Это у тебя большая часть жизни еще впереди, – отвечает Холли.

Ходжес наклоняется вперед, хотя ему и больно, обхватывает ладонью крепкую шею Джерома.

– Я знаю, тебе это не нравится. Другого я и не ожидал. Но это правильно, и по веским причинам.

Джером задумывается, вздыхает.

– Я понимаю, о чем вы.

Ходжес и Холли ждут, оба знают, что этого недостаточно.

– Ладно. Мне это противно, но ладно.