Мертвые Игры. Книга третья. О темных лордах и магии крови Звездная Елена

– Входи.

И сразу же пожалела об этом, вспомнив произошедшее. Я откровенно опасалась, что Дастел станет вести теперь себя иначе, что из нашего общения исчезнет та теплая дружеская атмосфера, которая воцарилась в команде по Мертвым играм. Волновалась, что вновь придется вести себя, как и прежде, что…

– Ты не замерзла? – Норт остановился возле двери, улыбнулся.

Я же медленно погрузилась в воду по самый подбородок и промолчала.

Дастел неторопливо прошел ко мне, сел на край ванны, коснулся пальцем пены, поднес ее к губам, подул, и несколько маленьких переливающихся мыльных пузырьков полетели в меня. Зажмурившись, дернула головой, затем вынула руку из воды, встряхнула, демонстративно вытерла лицо и хмуро спросила:

– Издеваться обязательно?!

– Я не издевался, – улыбнулся Норт. – Просто ты вся в пене, но при этом умудряешься выглядеть сердитой, напряженной и чем-то на маленького, готового дать отпор котенка похожей.

Мрачно посмотрела на Дастела.

– Прекрати, – мягко попросил он. – Я ведь тебя не трогаю.

С этим не поспоришь.

– И не собираюсь.

Уже радует.

– Ты правда хочешь на бал? – Норт чуть наклонил голову к плечу и пристально посмотрел в мои глаза.

– Хочу, – быстро ответила я.

Дастел несколько секунд внимательно взирал на меня, затем неожиданно наклонился, протянул руку и расположил ладонь в основании моей шеи. Я замерла, даже не зная, как на это реагировать, потом поняла – никак, Норт просто проверял мое состояние. Закрыв глаза, он несколько секунд сидел, не двигаясь, затем мягко отстранился, встал, прошел к умывальнику, взял полотенце и вытер руку от пены.

Некоторое время стоял спиной ко мне, затем глухо произнес:

– У тебя магия на нулевом уровне, фактически на пределе, Риа, и восстанавливается очень медленно.

– Не медленно, – я невольно потерла то место, где касался Норт, – просто сегодня ИнСаар, защищая меня, выпил все, что мог.

– Да-да, а ты взяла его и снова надела, – раздраженно произнес Дастел. – Все, что угодно, только бы держать меня на расстоянии.

Он резко развернулся, вновь подошел и опять сел на край ванны. И теперь просто смотрел на меня, внимательно очень. Не могу понять, почему я занервничала и в итоге опустила глаза.

– Дело в Рике, да? – глухо спросил Норт.

Я промолчала.

– В принципе, все верно, на балу он появится, – продолжил Дастел, зло, отрывисто проговаривая слова. – Не уверен, правда, что тебе стоит там показываться.

– Норт, это мне решать, – осторожно высказала я.

Несколько долгих секунд некромант молчал, глядя в пол перед собой, затем глухо произнес:

– Я понимаю, ты привязалась к нему, у вас много общего, он был милым, ни на чем не настаивал, и ты решила, что это если не любовь, то уж точно влюбленность. Я так же понимаю, что ты слишком серьезная девушка, чтобы, легко забыв об одном парне, позволить другому перестать, наконец, постоянно сдерживаться и быть откровенным в своих чувствах.

– Норт…

– Помолчи! – приказал он.

Затем посмотрел в мои глаза и прямо спросил:

– Зачем он тебе, Риа? Просто скажи, зачем он, когда у тебя есть… – Дастел не договорил.

Отвел взгляд, снова глядя куда-то в никуда, его ладонь с силой сжалась в кулак, затем он медленно разжал пальцы, вздохнул и совершенно иначе, спокойно и как-то даже холодно, произнес:

– Платье покупаю я. И собираешься ты у меня. И от меня переносишься на бал. И гарантируешь, что не отойдешь от меня ни на шаг!

Затем встал и направился к двери, бросив через плечо:

– Выходи, мы тебя ждем.

Нехотя покинув ванну, я вытерла волосы, надела халат и вышла. В комнате все было как обычно – ужин на столе, парни с учебниками, Пауль и Салли на окне, паучок ей показывал на звезды и пищал что-то романтическое.

– Займусь твоими тренировками, – не отрываясь от чтения, сообщил мне Эдвин.

Растерянно остановившись, я неуверенно произнесла:

– Так Норт же…

– Норт тренирует тебя как мага, я займусь физической подготовкой, – раздраженно пояснил некромант.

– Уже хочу на это посмотреть, – усмехнулся Дан.

И тут дверь в комнату распахнулась!

При виде ректора я невольно стянула халат у шеи, Пауль радостно пискнул, Салли юркнула за занавеску, Эдвин нахмурился, Норт поднял взгляд на родственника, и, собственно, все замерли в ожидании слов главы Некроса.

Слов не было.

Лорд Гаэр-аш молча подошел к Эдвину и швырнул в него стопкой газет.

Харн при этом не издал ни звука, а вот я испуганно ойкнула, и напрасно – ректор бросил на меня полный ярости взгляд, от которого я и вовсе опешила. Меж тем газеты, распадаясь из стопки, соскользнули вниз, и я увидела изображения на полстраницы, где…

– Ох ты ж Тьма! – выдохнул Дан.

Норт наклонился, поднял первое печатное издание, где крупным шрифтом было выведено: «Измена в команде Некроса!». А ниже бросающаяся к Эдвину я, и он, радушно раскинувший руки для объятий, и Гобби неподалеку, с отвисшей челюстью…

Дастел молча скомкал газету и запустил… в недовольно застонавшего Харна.

– Норт, это не то, что ты думаешь, – произнес он, получив бумагой в лицо.

Но Дастел поднимал уже вторую газету, и вот там заголовок гласил: «Любовники не сумели сдержать страсть на тренировочном полигоне!» – и изображение меня, лежащей навзничь на снегу, и Эдвина, нависшего сверху и удерживающего мои запястья… И выглядело все неимоверно двусмысленно!

И остальные газетные заголовки оказались не лучше: «Риа Каро и Эдвин Харн устроили любовные игры во время тренировки!», «Страсть на поле боя!», «Невеста наследника Армерии была замечена в страстных объятиях его друга!».

И ведь ни одного кадра, где я душу Эдвина! Или, к примеру, где он устраивает прорыв нежити! Ничего! Только те снимки, которые выглядели более чем неприлично, и момент, где я приподнимаюсь, и лицо Харна совсем рядом с моим, словно мы только что целовались, а может, собираемся, или где он надо мной и смотрит мне в глаза, или где я практически в его объятиях, опрокидываю его на снег, или…

– Я просто хотела убить Эдвина! – мой голос дрожал от возмущения подобной несправедливостью и вообще бесчестного подлога и…

Что обидно – газетчики ведь точно видели, и как нежить напала, и насколько я была зла, и что пыталась душить некроманта, и…

– Я… – Подбородок задрожал.

– Риа, речь вообще не о тебе сейчас, – попытался успокоить меня Дан, который даже отодвинулся от Эдвина и приготовился наблюдать, чего сейчас с ним сделают.

Но я не сдержалась:

– Это так подло! Это вообще подло! Это… Они же все видели! – Меня просто трясло и от смущения, и от обиды, и от всей этой вопиющей несправедливости. – И я…

И тут лорд Гаэр-аш холодно произнес:

– Адептка Каро, позвольте поинтересоваться, а что вы вообще тут делаете в таком виде?!

У меня все возмущение по поводу газетчиков вмиг испарилось, Дан хмыкнул, Норт спокойно ответил:

– Моя невеста находится здесь, во-первых, потому что ей требовалось лечение, и во-вторых, потому что она моя невеста.

В комнате повисло молчание.

Прервал его ректор:

– Каро, немедленно в женское общежитие!

Я вздрогнула, но за меня вновь ответил Норт:

– При всем моем уважении, лорд Гаэр-аш, я вынужден повторно напомнить вам, что Риаллин является моей невестой, ко всему прочему – она только из ванной, и посему, даже будучи просто посторонним человеком для леди, я как целитель воспрепятствовал бы ее прогулкам на морозе!

Именно в этот миг мне и стало страшно. Действительно страшно, потому что темно-серые глаза ректора вдруг начали заполняться тьмой, причем столь стремительно и явственно, что испугалась не только я – подскочили Дан и Эдвин, причем оба мгновенно выставили щиты – Дан прикрыл себя, Эдвин нас обоих, встав передо мной.

И только Норт сохранил непостижимое спокойствие, более того, ровным тоном произнес:

– Леди кен Эриар официально моя невеста. И находится здесь по собственной воле.

Так как я стояла за спиной Эдвина, то видеть происходящее уже не могла, потому лишь затаила дыхание, едва услышала:

– Твою невесту, Дастел, весьма качественно скомпрометировали.

И ответ Норта:

– Разберемся.

Хлопнула дверь.

И почти сразу капитан нашей команды начал раздавать указания:

– Риа, спать. Пауль, с нами. Это вечерние выпуски газет, утренних быть не должно.

– Нам нужен Гобби, – сказал Дан.

И на этом и я, и учебники были забыты. Некроманты быстро перекусили, фактически на ходу, собрались, Норт на прощание подошел, обнял мое лицо ладонями, заставил посмотреть на себя и почти приказал:

– Из комнаты не выходить. Браслет я бы на твоем месте снял. И не переживай, с газетчиками мы разберемся. Поешь – и спать.

На это я попыталась было возразить и напомнить, что у меня своя комната есть в общежитии и…

– Риа! – заорал вдруг психанувший Дан. – Тебя сегодня убить пытались! Ложись спать, чудище неугомонное!

Эдвин ничего не сказал, просто молча собрал все газеты и вышел первым. Норт наклонился, нежно поцеловал в кончик носа и тоже ушел. Дан выходил последним, для пущей убедительности сурово продемонстрировав мне отсекание головы, указал на меня же пальцем и изобразил жест повторно.

– Да ладно, – не выдержала я, – ничего смертоубийственного ты мне не сделаешь.

Он скривился, но затем насмешливо заметил:

– Да мне и не надо, могу просто не вмешиваться и постоять в сторонке в следующий раз. И ты не поверишь, но этого вполне будет достаточно для того, чтобы насладиться сомнительным удовольствием наблюдения за твоей смертью.

Вот Тьма…

– Спать, я сказал! – собственно, сказал свое последнее слово Дан, после чего вышел за дверь, чтобы, определенно паясничая, захлопнуть ее магией.

Таким невеселым образом я осталась наедине с Салли и ужином.

Саламандрочка соскользнула с окна, пробежалась по полу и вскоре устроилась у меня на плече, забравшись под халат. Она тосковала по Рику, как и я. И наверное, как и я, понимала, что перевод Рика из Некроса был одной сплошной несправедливостью! Нельзя просто вот так вот взять человека и, даже не спросив его, убрать от меня, просто потому, что лорду Гаэр-ашу не понравилась моя влюбленность в адепта Тарна!

Но говорить что-либо ректору? Я боялась. Просто боялась. И почему-то тех, кто раз за разом организовывал покушения, опасалась гораздо меньше, чем лорда Гаэр-аша. Не знаю почему, но как-то так.

«За что мне эта безумная, сжигающая страсть, Риа?»

Горько усмехнулась. На сегодняшний день от безумной и сжигающей страсти главы Некроса плохо только мне, Рику и Салли.

– Все будет хорошо, – прошептала я, погладив саламандрочку.

Она тяжело вздохнула и прижалась ко мне сильнее.

А я постаралась отвлечься от грустных мыслей и огляделась. Находиться одной в комнате Норта было немного не по себе, но уйти я не рискнула. И не потому, что точно знала – мне влетит за самоуправство, просто… просто не хотела расстраивать парней. И даже самой оказалось странно осознавать это.

Вернувшись в ванную, я расчесала влажные волосы, надеясь, что так они быстрее высохнут, и когда Норт вернется, я смогу уйти к себе, не заставляя его «как целителя препятствовать».

При мысли о Норте рука с расческой остановилась, а после и вовсе опустилась.

Салли заинтересованно высунула мордочку из-под халата, удивленно посмотрела на меня, я успокаивающе улыбнулась в ответ и снова взглянула на себя в зеркало. На какой-то миг мелькнула мысль, что сегодня я могла умереть. Мелькнула – и пропала. Осталась сотня других. О Норте, его поцелуе, об Эдвине и о том, как извратили все случившееся газетчики… о лорде Гаэр-аше я подумала и снова вздрогнула.

«За что мне эта безумная, сжигающая страсть, Риа?»

Я все не могла понять, почему раз за разом повторяю про себя эту фразу, и вдруг неожиданно осознала – тревожило слово «сжигающая». Где-то на уровне интуиции я ощущала угрозу именно в этом обозначении, а вовсе не в слове «безумная».

В памяти промелькнули другие, звучавшие несколько ранее, слова ректора:

«Как же сильно ты мне нравишься, девочка…»

И это тоже было странно. Столь быстрый переход от «ты мне нравишься» до «эта безумная, сжигающая страсть». Как-то неестественно. Я положила расческу на полочку, взгляд скользнул по скопившейся пыли в самом ее углу, и мне вспомнилась другая пыльная полочка – в запрещенной библиотеке. Та, что оказалась на месте книги из раздела «Окрейо» – чувства.

То есть все началось с чувств примерно две недели назад?

А после чувства перешли в «Рхеа» – страсть, чтобы стать «Рхао» – болезненной страстью. Там и тогда я не обратила внимание, а сейчас вспомнила – на месте книги из раздела «Окрейо» пыль имелась, на месте взятых книг из раздела «Рхеа» гораздо меньше, но и там пыль была. А вот на месте книг из раздела «Рхао» было чисто. Эти книги ректор взял в тот самый вечер.

Две недели…

Всего две недели, и интерес ко мне как к девушке стремительно трансформировался в болезненную страсть?! Как такое возможно?

Вспомнилось откровенно злое: «Я хочу обладать тобой, и это сильнее меня».

Посмотрела на себя в зеркало, решила, что особо обладать тут нечем. Ни красотой, ни формами я не отличалась, и снова пришла мысль, что все это как-то странно. Пугающе, шокирующе и… странно. Лорд Гаэр-аш возглавляет Академию некромантии уже пять лет. За пять лет никто и никогда… По крайней мере я не слышала о его отношениях с адептками или даже преподавательницами. О том, что у главы Некроса совершенно жуткий характер, все знали, а вот об отношениях с женщинами – никто. Даже слухов не ходило.

– Салли, – позвала я и, едва саламандрочка высунула мордашку, тихо спросила: – А лорд Гаэр-аш когда-нибудь с кем-нибудь встречался в Некросе?

Выбравшись из-под халата, Салли забавно почесала коготком подбородок, после чего отрицательно мотнула головой и вопросительно посмотрела на меня. Я так же вопросительно – в зеркало. Мое отражение, как и прежде, продолжало выглядеть крайне непрезентабельно, и понять, чем тут можно было соблазниться, я не могла. При этом я прекрасно осознавала, почему меня так желал отчим – информация Норта о моем наследстве превосходно все объяснила. И я знала, почему понравилась Рику – мы очень похожи. В случае с Нортом я не совсем понимала, что происходит, вот только Норт меня не пугал, в отличие от лорда Артана Гаэр-аша.

Но если бы в отношении главы Некроса я испытывала только страх… Мне было больно. Больно от того, что с первой встречи я ощутила к этому человеку уважение и в целом искренне восхищалась им. Он не знал и уже не узнает никогда, каким в моих глазах стал в тот момент, когда, остановив соловьем разливающегося отчима, посмотрел прямо на меня и спросил: «Риаллин, это действительно ваше решение?»

В нашем королевстве мнение женщины практически никогда не имеет значения. Если только она не маг с дипломом и лицензией. И когда отчим забирал меня с артефакторского факультета, декан вел разговор с ним и только с ним, я мои мысли и желания никого не интересовали, даже при том, что я была лучшей на курсе, талантливым подающим надежды мастером… но нет, меня не спросили. А если бы спросили, возможно, им удалось бы отговорить от такой глупости, как перевод в Некрос.

И только лорд Гаэр-аш единственный поинтересовался моим мнением. И задал вопрос не тому, кто по закону имел все права на меня, а мне… Мне!

Я, наверное, в тот момент даже немного влюбилась в этого сурового, слишком молодого для поста ректора темноволосого мужчину с внимательным умным взглядом серо-синих глаз. Такая детская наивная влюбленность в того, кто показался благородным, честным, кто отнесся к тебе не как к вещи, у которой нет никаких прав…

И все мои дальнейшие успехи в учебе – я просто хотела оправдать доверие. Показать, что меня взяли не зря, что я… я…

Я даже в самом кошмарном из снов не могла представить, что тот удивительный, умный, внимательный человек, которым я восхищалась, бросит меня на постель в собственной спальне и, с холодной решимостью расстегивая пуговицу за пуговицей, будет убежденно и уверенно проговаривать, что так будет лучше…

«За что мне эта безумная, сжигающая страсть, Риа?»

Сжигающая страсть…

А что будет, если она сожжет?

И вроде глупость подумала, совершеннейшую же глупость, но по телу словно холодок пробежался… Такой легкий холодок надвигающегося ужаса!

Заставила себя просто об этом не думать. Может быть, позже, а сейчас нужно было поесть, повторить учебный материал и ложиться спать. Для магов-недоучек вроде меня оставаться с нулевым уровнем магии слишком опасно. Это потом, на пятом курсе, выделив целый семестр под самопознание и техники управления потоками, адептов учат закольцовывать источник, что позволяет застраховаться от выгорания. А на втором курсе опасность потерять магию была слишком реальной, чтобы проигнорировать предупреждение Норта.

И кстати, следовало бы, наверное, снять браслет с руки. В комнате Дастела бояться мне нечего – в общежитие никакой убийца проникнуть не сможет, это же Некрос, тут все жилые помещения защищены сверх меры, а энергию ИнСаар, по идее, может продолжать тянуть, так что действительно лучше было бы снять его, но… но я не хотела обижать Норта. Проклятая Тьма, я до безумия не хотела обижать Норта и в то же время боялась снова поддаться влиянию его желаний, потому что после поцелуя чувствовала вину перед Риком… и перед собой. И пусть ИнСаар способен ограничить лишь десять процентов чужого ментального воздействия, но я точно знала – войдет Норт и я снова надену браслет. Во избежание… А Норта это обидит.

И я не стала снимать артефакт. То, что не снял, надевать ведь потом уже не нужно.

Вернувшись в комнату, села за стол, взяла хлеб, который Эдвин, несмотря на спешку, успел нарезать для меня, просто я единственная, кто ел черный, намазала его маслом, налила себе чай и, взяв учебник, начала по привычке совмещать ужин с чтением заклинаний боевой некромантии. Салли пробежалась по столу и устроилась под заварником, согревая его и, видимо, не желая мешать мне.

Бутерброд был съеден наполовину, а параграф об Энориусе, заклинании, уничтожающем воплощение лича, прочитан лишь на треть, когда открылась дверь.

Не поднимая головы, я дожевала откушенное и, торопясь предотвратить его негодование, проговорила:

– Норт, я дочитаю и ложусь, правда. Но я сегодня со всеми этими событиями всего шесть заклинаний выучила, а нужно десять в день как минимум, ты сам говорил.

Он ничего не сказал, закрыл дверь, подошел, остановился позади меня. Я же вновь откусила от бутерброда, перевернула страничку, отложив хлеб, взяла чашку, сделала глоток и еще один, внимательно вчитываясь во фразу: «Силовое плетение заклинания «Энориус» имеет отличительные особенности пятого порядка и вплетенные в силовое плетение Эенг третий и девятый потоки». Как вдруг Дастел провел ладонью по моим еще влажным и потому распущенным волосам. Провел осторожно, едва касаясь, так, будто не желал прикоснуться, но удержаться не смог.

И я поняла, что это не Норт!

– Где остальные? – прозвучал пугающе-холодный голос лорда Гаэр-аша.

Дрожь прошлась по телу, горло сжало спазмом, но я все же нашла в себе силы ответить:

– Ушли решать… проблему с газетчиками…

Вздох, и ладони ректора легли на мои плечи, а сам он произнес:

– Собирайся, я перенесу тебя в женское общежитие.

Под чайничком сжалась Салли, видимо, демонстрировать свое присутствие побоялась, впрочем, я ее понимала – самой жутко и отвечать тоже самой придется. Вот только что сказать? Нет, ночевать у Норта мне не особо хотелось, но парни вернутся, а меня нет, и они переживать будут… С другой стороны, я же могу написать записку.

– Хорошо, – ответила ректору.

И попыталась подняться. Но, удержав, Гаэр-аш приказал:

– Чай допей.

После чего обошел стол и сел напротив меня.

Сказать о том, что аппетит напрочь пропал, я не решилась. Отложила недоеденный бутерброд, обеими руками взялась за чашку, стараясь не показать, как сильно дрожат ладони. И поняла, что дрожат не только руки, меня всю трясет, более того – под халатом ничего не было, и нагота сейчас ощущалась как-то особенно остро. И все, чего мне сейчас хотелось, – это одеться. И надеть на себя как можно больше всего… и сбежать. Подальше… и быстрее…

– Хватит меня бояться! – мрачно произнес ректор.

Зубы застучали о край чашки.

Мгновенно поставила ее на стол. И поняла, что накрывает паника, а это плохо. Совсем плохо. Потому что паника не то состояние, в котором сохраняется адекватное мышление, которое всегда следует беречь любому уважающему себя артефактору. Я очень боялась, что лорд Гаэр-аш сорвется и попытается продолжить то, что едва не совершил в своей спальне. Боялась, что начнет сейчас вновь оскорблять, впрочем, нет, слов опасалась гораздо меньше, чем действий… И мне очень хотелось, чтобы вернулся Норт. Пришел прямо сейчас!

– Риаллин, – в голосе ректора послышалось раздражение, – прекрати. Да, ты сводишь меня с ума, но не до такой степени, чтобы я взвалил на себя трон и все ему сопутствующее. Перестань дрожать, я не трону тебя как минимум по причине наличия на твоем пальце кольца, которое обретет очертания, едва брак будет консумирован.

Мой испуганный взгляд метнулся к правой руке – кольца там не было видно, но я знала, что оно есть, и оно не снималось – попытки я предпринимала, и не одну. И меня очень пугал тот факт, что я, артефактор, и не могу снять какой-то артефакт. Хуже того – я его не могла даже увидеть… самой с трудом в это верится, но это так.

– В-ваше кольцо не снимается, – глядя исключительно на стол, с трудом выговорила я.

– Естественно, – холодно произнес лорд Гаэр-аш. – Это же не помолвочное кольцо, Риаллин, оно обручальное. И снять его могу только я, и только в том случае, если не завершу наш брак.

С сомнением посмотрев на некроманта, практически шепотом переспросила:

– Зззавершите?

За ледяным взглядом ректора читалась настолько сжигающая ненависть, что я, испуганная до смерти, не смогла даже глаз отвести, когда он, продолжая смотреть на меня, издевательски-учтиво пояснил:

– Под завершением брака принято подразумевать первый физический контакт супругов. Так достаточно понятно, или тебе требуются более развернутые объяснения?

Вздрогнув всем телом, я отрицательно мотнула головой и срывающимся голосом потребовала:

– Снимите его с ме…

Ледяной взгляд руководителя Некроса вдруг стал крайне походить на темное, опасное предгрозовое небо, способное разразиться убийственным штормом. И я просто побоялась договаривать.

Испуганно сглотнула, вдохнула и выдохнула, стараясь успокоиться, все же набралась смелости и попросила:

– Заберите ваше кольцо… пожалуйста.

В комнате Норта сгустилась мрачная, угрожающая тишина. Затем раздался тихий, заданный с нескрываемым сарказмом вопрос:

– Риаллин, как у тебя с сообразительностью и мышлением?

Я не ответила. Гаэр-ашу мой ответ и не потребовался, он жестко продолжил:

– Мое кольцо – твоя защита, практически единственная с тех пор, как собственный Эль-таим ты безрассудно отдала Сердцу Некроса. Более того – мое кольцо и вовсе останется твоей единственной защитой, если команда Дастела проиграет Мертвые игры. Поразмысли над этим, прежде чем вновь озвучивать идиотские просьбы!

Мне стало обидно, причем настолько, что слова вырвались сами:

– Вас никто не просил меня защищать, лорд Гаэр-аш!

Взирала я при этом исключительно на стол перед собой, и никуда больше, и снова посмотреть на ректора просто боялась.

– Неужели? – прозвучало ядовитое.

– Именно так! – Я сжала руки, стараясь унять дрожь и понимая, что следовало бы просто смолчать и не провоцировать конфликт. – Мне не требуются ни ваше кольцо, ни ваша защита, ни…

– Прекрати.

Я прекратила.

Несколько мгновений было пугающе тихо, а затем лорд Гаэр-аш произнес:

– Я уже понял, что эти чувства ни тебя, ни меня не радуют вовсе. Прискорбно. Мне гораздо проще и понятнее было видеть в тебе золотоискательницу, и я искренне сожалею, что ты еще слишком молода, чтобы здраво смотреть на жизнь и предоставляемые тебе возможности.

Несколько томительно-долгих мгновений ректор молчал, затем тихим ровным голосом продолжил:

– Тем основательнее злит прорывающееся через гнев, злость и обоснованную ярость восхищение, что ты против воли вызываешь. И как бы сильно ни ненавидел, я все равно покорен твоей выдержкой, готовностью отстаивать свои идеалы, талантом артефактора, честностью и способностью ставить жизнь других выше собственной… В тебя невозможно не влюбиться, Риаллин. Ты как яд медленно, день за днем, капля за каплей, проникаешь под кожу, пробиваешься в вены и прокрадываешься в кровь, сжигая изнутри этими проклятыми чувствами! Никому не нужными чувствами…

И вдруг резко выдохнув, он хрипло продолжил:

– Тем больнее осознавать, что одно твое слово, один взгляд, пусть даже не согласие, а лишь намек на него, и я смиренно положу весь этот мир к твоим ногам.

Я не хотела это слушать. Не глядя на лорда Гаэр-аша, я поднялась, торопливо начала собирать свои вещи – сначала учебники и тетради, брошенные тут в обед, так как после первой пары я пришла к Норту и занималась, пока он не вернулся. Потом из шкафа достала вешалку с платьем и мантией, с полочки сложенные чулки, и…

– Всегда стараешься игнорировать то, что не нравится? – прозвучал злой вопрос.

Я замерла, прижав платье к груди, и тихо ответила:

– Просто опасаюсь, что любую иную реакцию вы можете воспринять как намек на согласие…

– Жестоко, – после секундного молчания произнес лорд Гаэр-аш.

– Простите, – единственное, что на это могла сказать я.

Он усмехнулся и иронично поинтересовался:

– И чем же тебя не устроил этот мир?

– Мир меня полностью устраивает, – потянувшись за туфельками, прошептала я.

– Мм-м, – насмешливо протянул ректор. – В таком случае единственным не устраивающим тебя элементом остаюсь я, что крайне прискорбно.

Не поднимая глаз и не будучи уверенной в том, что стоит об этом говорить, все же ответила:

– Меня устраивает мир, меня устраиваете вы… Единственное, что не устраивает и вызывает панический ужас, – ваши странные и слишком внезапно вспыхнувшие ко мне чувства.

Я наклонилась, поставила туфельки на пол, после чего, все так же не взглянув на молчавшего лорда Гаэр-аша, села на край постели, сжала ладони.

Молчал ректор долго, затем отрешенно, ни к кому не обращаясь, произнес:

– Так, значит, «панический ужас»…

И практически без перехода мгновенно задал вопрос:

– А почему вы считаете мои чувства к вам странными и слишком внезапно вспыхнувшими, Риаллин?

Вопрос был по существу, и я постаралась ответить предельно четко:

– В тот вечер, когда… – говорить об этом оказалось неимоверно сложно, – когда мы столкнулись в запрещенной библиотеке…

– В которую вы проникли, нарушив все правила академии… – язвительно напомнил лорд Гаэр-аш.

Я кивнула, не смея отрицать очевидное, и продолжила:

– Одна из первых книг, которую вы взяли, располагалась в разделе «Окрейо» – чувства. Судя по скопившейся на месте взятых книг пыли это произошло примерно две недели назад. Затем вы воспользовались книгами из раздела «Рхеа» – это страсть. Возможно, у этого слова есть так же такие значения, как влечение или желание, я не знаю, мне известно лишь то, что «рхеа» – это страсть. И опять же, судя по пыли на месте позаимствованных вами книг, взяли вы их примерно неделю назад. А в тот жуткий вечер, – я судорожно вздохнула, – вы брали книги из раздела «Рхао». Полагаю, перевод названия этого раздела вам известен.

– Более чем, – сухо отозвался ректор.

Но затем все так же иронично-язвительно поинтересовался:

– И как же, позвольте узнать, выбранное мной увлекательное чтение повлияло на ваше мнение об излишней стремительности и странности моих к вам чувств?