Когда мир изменился Перумов Ник

– Будь я чист и благочестив по-настоящему, тёмные чары не нашли бы ко мне дорогу! – почти выкрикнул юнец.

«Чепуха, малыш, – вздохнул про себя некромант. – Чары лича нашли бы дорогу к любому праведнику. Это, увы, как камень и рычаг. Сколь бы ни был тяжёл валун, всегда можно найти подходящий лом, подсунуть под него и сдвинуть с места. И никакая праведность не поможет».

– Ты не можешь об этом судить, – мягко сказал он вслух. – Послушай доброго совета, вернись к своему достопочтенному родителю, а потом…

– Я всё уже решил! – с отчаянной лихостью объявил юноша.

– Ты, может, и решил. А спросил ли ты меня, сэр рыцарь? Ведь, столкнись мы с мертвяками, мне придётся думать не только о них, но и о тебе. Ты станешь не помощью, но обузой.

Уши сэра Конрада почти что засветились.

– Драться с мертвяками – это совсем не то, что с живыми, – безжалостно продолжал Фесс. – Обычная сталь остановит лишь самых слабых, самых простых зомби. Против скелета лучше всего палица – кости не рубят, их дробят. Но, пока не вскрыт источник неупокоенности, руби тварей или пронзай – ты их только задержишь. И потому я, откровенно говоря, так хотел потолковать с рыцарем Блейзом. Я встретил его в изрядном отдалении от того места, где он оставил пленницу. Зачем? Если он собирался как-то извести слыгха, то логично было бы оставаться где-то рядом. А так – твари Эшер Тафф сожрали бы жертву, и всё.

Конрад слушал некроманта заворожённо, словно Господня пророка.

– И, когда мы столкнулись с Блейзом, он, во-первых, назвался именем, похожим на настоящее, но всё-таки изменённым; и, во-вторых, его вполне серьёзно собирался прикончить достаточно слабый костец. Рыцарь Чёрной Розы, в одиночку отправившийся ночью на катакомбы Эшера, – или отчаянный смельчак, или… – Фесс махнул рукой. – А потом девушка Этиа, наживка для мертвяков, попадает в лапы к личу, ухитрившемуся как-то разузнать обо всём случившемся…

– З-здесь какая-то тайна, сударь некромаг! – Глаза Конрада горели восторгом.

– Воистину, – усмехнулся Кэр. – Я должен её разгадать, сэр рыцарь.

– Прошу тебя, сударь… сэр Фесс! – взмолился Конрад.

– Сэр? Я же не рыцарь!

– Я был неправ, – торопливо зачастил юнец. – Неправ там, на заставе. Я, я хочу помочь. Я не подведу.

– А душа?

– Я чувствую, – после паузы негромко ответил молодой рыцарь, – что она вернее погибнет от бездействия, нежели от действия в вашем обществе, сэр Фесс. И для меня вы – самый настоящий рыцарь.

«Быстро ж ты преобразился, юноша…»

– Хорошо, – сказал он вслух. – Если ты настаиваешь – и если ты избавишь меня от необходимости постоянно величать тебя по титулу.

…Они покинули Хеймхольм, направляясь обратно на восток, той же дорогой, что и явились сюда. Двуколка некроманта заметно потяжелела – добавились припасы на время пути, но неупокоенные тащили её с прежней лёгкостью. Сэр Конрад ехал рядом на боевом коне и вёл в поводу ещё вьючную лошадь с собственной поклажей.

Очень длинный день заканчивался, но Кэр не стал ночевать в городе, несмотря на недоумённые взгляды Конрада. Они оставили позади городские ворота, свернули на восход, и ехали, пока окончательно не стемнело. Летние ночи коротки, по безоблачному небу плыла Луна Первая, быстро настигаемая её младшей сестрой, Луной Второй. Где-то за горизонтом ещё пряталась малышка Третья, она бежит небесной тропой стремительнее всех.

Остановились, лишь миновав круг возделанных земель вокруг Хеймхольма. Лес надвинулся с севера и юга, от недальнего озера тянуло холодом.

– Последний трактир проехали, – вздохнул Конрад.

– Заночуем в лесу, – отозвался Фесс. – Чем дальше от города, тем более косо смотрят на моих мертвяков.

– Сударь некромаг… прости, но почему нельзя было взять обычную упряжку?

– Кони смертельно боятся неупокоенных, в отличие от кошек. Я бы посоветовал тебе оставить и твоего скакуна, но ты не послушал бы меня, рыцарь.

– Не послушал бы, – признался тот. – Но, сударь…

– Фесс. Просто Фесс.

– Хорошо, – смутился Конрад. – Но как же мы станем искать злокозненного лича, су… Фесс?

Вместо ответа некромант вытащил кожаный мешочек, потряс им.

– Здесь, – он потянул за завязки, – амулет, снятый мною с девы Этии. По её словам, Блейз надел его ей на шею. Вещица тёмная, злая и очень, очень сильная. Не рекомендую касаться её голыми руками.

Юный рыцарь поспешно спрятал обе руки за спину.

– Гляди, – некромант аккуратно вытряс талисман на скамью.

– Бррр, – поёжился Конрад, перегибаясь с седла. – Что там нарисовано? Вроде как череп?

– Половина – череп, половина – живая голова. Но рисунок-то ладно, хотя он сложен, похоже, из нескольких старых рун; а вот сила у этого оберега совершенно жуткая. Это чистый Хаос.

– Но Господь победил Хаос! – широко раскрыл глаза Конрад.

– Несомненно. Что не исключает существования таких вот штуковин.

– Но зачем надевать это на невинную деву? – недоумевал рыцарь. – Если этот негодяй Блейз хотел просто привлечь нежить…

– То ему не требовались никакие амулеты, – докончил некромант.

– Как же объяснить сиё? – Конрад аж воздел руки.

– Пока никак.

– Но… – растерялся юноша, – каков же план?

– В четырёх днях пути на восток будет то, что я называю «местом силы». Попробуем допросить эту вещь, и с пристрастием.

Для стоянки Фесс выбрал сухое чистое место на невысоком холме у дороги, с открытой ночным ветрам вершиной. Тщательно выложил отпорный круг. Раздвинул борта и зад двуколки, на рычагах опустилась узкая койка под пологом.

– Ого! – присвистнул Конрад. – Нам бы такая тоже сгодилась!..

– Гномы ладили.

– А… твоё оружие, Фесс? Коим ты владеешь столь виртуозно?

– Глефа? Это другая история.

Ему и впрямь не хотелось вдаваться в подробности.

«Аэ…»

Мысли нахлынули, ударившись в уже привычную ледяную броню, которой ему поневоле пришлось обучиться.

– Смею ли я надеяться когда-нибудь услыхать её?

– Надеяться можешь.

Конрад, хоть и рыцарь, и первая встреча с ним получилась совсем не дружеской, оказался хорошим спутником. Не чинясь, отправился за хворостом, быстро и умело сложил костёр. Вскоре в котелке забулькала вода, некромант щедро сыпанул пшена; достал сковородку, порезал кубиками сало, порубил лук. Доварил пшено, быстро и умело обжарил сало с луком, вывалив потом всё это прямо в густую кашу.

– А вкусно! – с набитым ртом объявил юный вер Семманус, уписывая за обе щеки.

Некромант лишь кивнул.

И, когда они уже ложились спать, аккуратно достал заветный посох.

– Ой, мама! – вырвалось у Конрада совершенно нерыцарское.

Можжевеловое древко сделалось чёрным, словно эбеновое дерево. Появились полированные кольца тяжёлой бронзы, а в глазницах черепа злобно мерцали крошечные огоньки.

– Наблюдай. – Фесс с силой вонзил посох в землю.

– Господи, спаси, сохрани и помилуй! – не удержался Конрад.

Некромант промолчал.

Рыцарь долго ворочался, даже его, молодого, сон никак не брал.

– Сударь… досточтимый некромаг… а нельзя ли этого, череп этот… убрать? А то он на меня пырится, того и гляди, с кола соскочит, сожрёт, – не выдержал он наконец.

– Не сожрёт, – заверил его Фесс. – Он у меня хорошо вышколен.

– А-а… э-э-э… – только и смог выдавить сэр рыцарь.

– Добрых снов, Конрад. Дорога завтра дальняя, место, куда придём, заповедное, странное. Ничего не бойся и ничему не удивляйся. И держи меч в ножнах, что бы ни почудилось. Привидится там наверняка многое, но помни – это всё лишь морок.

– Молитва защитит меня от лживых видений Тьмы!

Фесс вздохнул:

– На Господа надейся, а сам не плошай.

…Конрад поворочался ещё немного, но потом молодое здоровье взяло верх, и с другой стороны костра донеслось сонное сопение.

Некромант тоже закрыл глаза. Он уже знал, что ему предстоит, знал, кого он увидит во сне и что ему придётся сделать. И ничему не удивлялся.

– Сегодня выбирай другую тропу, – озабоченно сказала Аэ.

Они укрылись за громадным мшистым валуном. Серое небо над головами иссекли ветвистые молнии, яркие, лимонно-жёлтые. Позади – знакомая пропасть, и мирная долина со спокойной медленной рекой, но уже куда дальше, чем в самый первый раз, когда эти сны только начались. Впереди – узкий, крутой подъём, расщелина в мёртвых скалах, и в нём сплошной стеной стояли мертвяки. Обычное их воинство, полусгнившие зомби, скелеты, костяные гончие; мелькнуло несколько трёхглавых крысиных королей, наполовину из неживой плоти, наполовину из нагих костей.

Торчали ржавые пики, поднимались устрашающего вида мясницкие крючья. Холодный ветер рвался вниз по расщелине, разбиваясь о каменную глыбу, послужившую щитом Фессу и Аэ. Где-то высоко меж серых туч парили смутные крылатые тени.

– Пора, – драконица выпрямилась. – Я отвлеку тех, что в небе. И помни, первый поворот налево, а не направо, как в прошлый раз.

В прошлый раз – в прошлом сне, значит.

– Ну, я пошёл. – Просто и буднично, словно направляясь на привычную работу.

Ветер обжёг щёки, заставил слезиться глаза. Алмазный и Деревянный мечи привычно скрестились, незримый щит раскрывался, и ледяной напор тотчас ослаб.

Мёртвые ждали, сбившись плотно, кость к кости и череп к черепу.

«Ты наш, – завели всегдашнюю песню бесплотные голоса откуда-то сверху. – Ты наш, ты должен быть с нами!»

Он не слушал. Привык уже.

Это случалось далеко не каждую ночь – как правило, некромант проваливался в тёмное беспамятство без сновидений – но уж когда случалось, выходило настолько живо и ярко, что запоминалось до мельчайших подробностей.

И в то же время он знал, что, настигни его смерть здесь, во сне, – глаза он не откроет и в настоящем теле.

Зомби и скелеты не сдвинулись с места. Ждали, наставив копья.

За спиной мягко толкнули воздух широкие жемчужные крылья – Аэ поднималась в небо.

Что-то щёлкнуло в рядах мертвяков, о плоскость Алмазного меча сломалась костяная стрела. Вторая, казалось, должна была пролететь между клинками, но тоже рассыпалась невесомым прахом: прозрачный щит держался.

Однако некромант ощущал всю уязвимость этой защиты. Чары приходилось нести, словно воду в тяжёлом ведре, стараясь не расплескать ни капли.

Третий костяной дрот разбился в пыль, и мертвяки перестали стрелять. Выше подняли пики, кое-кто совершенно человеческим жестом поправил ржавый шлем.

«Они были людьми, – подумал Кэр. – И у них отобрали покой. Кто?

Зачем? Во имя чего?…»

Однако он должен пройти, и остальное не имеет значения.

Скелеты и ходячие трупы стояли плотно, ладонь не всунешь.

Высоко-высоко над головой родился долгий, протяжный свист. Оборвался внезапно и резко, а затем что-то тёмное, бесформенное, тяжёлое шлёпнулось оземь впереди, на высоком скальном уступе, куда Фессу ещё предстояло подняться. Дрогнул камень под ногами; взметнулись облака пыли, по ним скользнула гротескная тень – в небесах по-прежнему ярились молнии.

Некромант резко присел, направляя Драгнир остриём в скалу; клинок вошёл в неподатливый гранит бесшумно, погрузившись по самую рукоятку.

Миг – и Алмазный меч выдернут обратно, а в оставленную им узкую щель-разруб вонзился Иммельсторн.

Мертвяки качнулись вперёд, дружно, настоящей волной, словно кто-то, управлявший ими, сообразил, что сейчас последует.

Слишком поздно.

Эфес Деревянного меча содрогнулся, и кулак некроманта сжался плотнее, словно пытаясь удержать рукоять от разрыва.

Это было больно.

Скала под ногами и лапами мертвяков взорвалась, пробивая гранит, к тёмному небу устремились сотни и тысячи молодых зелёных отростков; они стремительно удлинялись, вытягивались, гибкие, подвижные, живые, оплетая мёртвые кости, змеями скользили меж нагими рёбрами, проникали в пустые глазницы, вцеплялись в позвонки, укоренялись в щелях суставов.

Тяжело дыша, некромант вырвал Иммельсторн из каменной щели. Клинки вновь скрестились, смыкаясь в непробиваемом щите, но нужды в этом уже не было.

Тысячи тысяч молодых побегов разбежались по костям и плоти неупокоенных. Они не душили, не рвали, не давили и не спутывали. Они просто росли, их корни, такие нежные и слабые, проникали в мельчайшие неровности и щели, жадно вытягивали всё, что могли, давали новые ростки и так до бесконечности.

В несколько мгновений вся толпа мертвяков обратилась в сплошной зелёный ковёр.

А затем начала рушиться.

Кости разламывались и оседали, груды мёртвых мышц и сухожилий становились цветущими кочками; стебли поднялись из глазниц пустых черепов и сами черепа, уступая последними, растрескались и рассыпались.

Некромант остался стоять перед опустевшим проходом. Угрюмая скала обернулась весёлым и радостным ковром изумрудных трав, поднялись и раскрылись многоцветные венчики.

Фесс сорвался с места, бросился прямо в очистившуюся расщелину. Травяной ковёр упруго пружинил под ногами.

Несколько мгновений – и он уже наверху.

Нагая безжизненная равнина, каменистая и сухая. Торчат кое-где скелеты давным-давно погибших деревьев; злобно шипит ветер в острых вершинах старых менгиров да мечутся в исполосованном молниями небе несколько крылатых теней.

Одна из таких теней уже долеталась – застыла тёмной грудой, не разобрать, где голова, где крылья, где что; лишь ощущение беды; беды, да голодного зла, которому всё равно, что пожирать, лишь бы пожирать.

Фесс застыл. Впереди – ровная, как стол, пустыня, где лишь недвижный камень. Далеко-далеко, насколько мог охватить его взор – изломанная линия острых гор. Стаи серых туч валили именно оттуда.

Он должен идти дальше.

– Стоит ли, мэтр? – громадный орк с чубом на бритой голове выступил из-за ближайшей глыбы, поставленной торчком.

– Я бы сказал – нет, – широкоплечий гном появился с другой стороны.

– Я знаю, что это сон, – пожал в ответ плечами некромант. – Я знаю, что вас нет.

– Тогда пройди мимо нас, мэтр. – Орк скрестил на груди могучие ручищи. – Нас нет, тебе не составит никакого труда.

– Тем более что ты не знаешь, куда идти, – согласился гном.

– Знаю, – сказал некромант. – Туда, к горам. И ещё дальше, за них. До самого сердца того, что шлёт эти видения, стараясь лишить меня сил и решимости. Но я всё равно дойду. Вы пытались меня остановить и терпели неудачи. Я продвигаюсь всё дальше и дальше.

– Хватит ли тебе жизни, мэтр? – осведомился орк.

– Я рискну, – сообщил Фесс. – Ну что, преградите мне путь? Кто ещё у вас остался в запасе?

– О, – осклабился гном, – ещё сыщется, не сомневайся.

– Кто? Мои родители? Тётушка Аглая? Кого вы ещё можете извлечь из моей памяти? Но я-то знаю, что это всего лишь сон. Я открою глаза и проснусь – в мире, который изменился. А вас не станет.

– Мы можем сделать так, что прежний мир вновь вернется, – орк сделал шаг навстречу. На вид живой и невредимый, в отличие от скелетов и мертвяков ниже по склону.

– Мы можем вернуть тебе всё. – Гном закинул секиру на плечо.

– Всё? – хмыкнул некромант.

– Всё. – Орк кивнул.

– Сперва запугивали. Пытались убить. Теперь решили купить? После того как поняли, что я всё равно пройду?

– Тебя невозможно купить. И мы не покупаем – нам безразлично, какую форму всё это примет. Решение зависит от тебя.

– А если я не подчинюсь?

– Тогда, – спокойно сказал гном, – в одну из ночей ты таки умрёшь. Здесь ли, во сне – или в том, что для тебя есть твой «изменившийся мир».

– Вы не можете до меня дотянуться.

– Зато мы смогли дотянуться до неё, – усмехнулся орк.

В небесах что-то взревело, грянул гром, и ещё одна бесформенная тёмная туша низринулась вниз, расшибаясь о безжизненный камень.

Стремительный белый росчерк пронёсся меж ярко-жёлтых ядовитых молний, уворачиваясь от их плетей.

– Вам кажется, – некромант собрал все силы, что у него оставались, чтобы получилось это с холодным презрением.

– Нам никогда ничего не кажется.

Над головой некроманта нарастал и ширился свирепый свист – это рассекали ветер широкие жемчужные крылья.

Гном и орк переглянулись. Первый вскинул наперевес секиру, второй неторопливо извлёк кривой ятаган.

– И подумай, почему твоей Рыси ты больше не видишь, – услыхал Фесс.

Услыхал, поднял в позицию Алмазный и Деревянный мечи, но в тот же миг в глаза хлынул свет, показавшийся донельзя ярким.

– Сударь некромаг… господин Фесс… – над ним склонялось озабоченное лицо Конрада. – Утро уже. В дорогу пора.

Юноша, похоже, вспомнил не столь давние времена, когда сам был ещё сквайром у прошедшего посвящение рыцаря.

– В дорогу… – некромант рывком поднялся. – Да, Конрад. Пора.

Рыцарь мало-помалу привык к тащившим двуколку некромага мертвякам, а вот конь его привыкнуть никак не мог – храпел, косился, выгибая шею и всё время пытался оставить их за спиной.

– Говорил же тебе, что лошади не переносят неупокоенности, – заметил Фесс. – Потому-то и пользуюсь… вот этими.

Тракт был оживлённый, однако и конный, и пеший с лихорадочной поспешностью торопились убраться восвояси. Во всём славном маркграфстве Ас Таолус, как и в Ар Роша или Ан Панно, как в виконстве Армере или в Империи Духа Святого была только одна такая упряжка и только один, кто мог ею управлять.

Миновали большой купеческий караван: телеги посъезжали на обочины, одна и вовсе завалилась в канаву, и кучера едва справлялись с перепуганными лошадьми. Дородный купчина выкатился было навстречу некроманту, но тут на нём с воплями повисли женщина и две девчушки, после чего тот явно внял голосу разума (надо сказать, весьма громкому).

Ближе к вечеру они свернули с торной дороги; миновали большое село с трактиром и постоялым двором (Конрад проводил их печальным взглядом и долгим вздохом), оставили позади в панике разлетающихся кур, гогочущих гусей и яростно гавкавших псов; только кошки провожали кавалькаду великолепно-презрительными взглядами, напоказ принимаясь вылизываться.

Ну и, разумеется, треск захлопываемых ставень и стук запираемых ворот.

Эта часть маркграфства была обжита, богата и, если не считать катакомб Эшер Тафф, свободна от неупокоенных.

Во всяком случае, пока.

Конраду было явно не по себе и хотелось поговорить.

– Сударь мой Фесс, – осторожно подступал он к некроманту. – Много ходит о тебе слухов, сплетен и россказней. Но уж раз мы странствуем вместе…

– По твоему настоянию, Конрад, – усмехнулся Кэр.

– По моему, сударь, – согласился рыцарь. – Но, быть может, дозволено будет узнать из первых рук, откуда ты? Ибо болтают всякое, а я…

– А ты хочешь знать правду? – некромант вздохнул. – Увы, Конрад, увы. Я не смогу открыть тебе. Отвечу так же, как и доброму отцу-дознавателю: таков данный мною обет. Он абсолютно нерушим. Да и что тебе в том, где именно я родился? Или на каком языке впервые заговорил?

– О тебе, сударь Фесс, очень много врут, – серьёзно сказал рыцарь. – И я, к стыду своему, признаюсь, что очень многому верил. Но теперь вижу, что на самом деле ты – доброе чадо Господа нашего, и…

– Я ничье не доброе чадо, – перебил Кэр. – Не прячусь ни под какие личины. Делаю то, что нужно и что умею. Всё просто, Конрад.

– А… а скажи, сударь Фесс… – Конрад вдруг покраснел. – По ярмаркам порой поётся одна песенка… гм… про тебя и… и…

– И про дочь одного скупого маркграфа? Слыхал, – некромант вздохнул.

– Нет, – Конрад покраснел ещё гуще. – Про то, как прекрасная дева Анника, гм, воспылала страстью к некоему странствующему некромагу, но, не добившись взаимности, отправилась к некоей ведьме и сделалась неупокоенной, и, когда некромаг явился за ней, бросила в лицо ему: «Быть может, хоть так ты обратишь на меня взор свой!»

– Гм. Гм, – некромант смутился.

«Как они это смогли раскопать?! Переврали, конечно, но…»

– Деву звали Анниэль, а не Анника, и, хвала Господу, как ты бы сказал, Конрад, ни в каких неупокоенных она не обращалась.

– А…

– Охолони, сэр рыцарь. У нас есть дело. Пути ещё три дня. Это сейчас хорошо – земля добрая, обжитая. К границе подойдём – веселее станет.

– А что там? – немедленно выпалил Конрад с чисто мальчишеским нетерпением. – Мертвяки, да?

– Мертвяки, но не только. Жрущая Пуща – слыхал?

– Какая-какая? – выпучил глаза рыцарь.

– На старых картах – Mrk skog. На новых – Темнолесье.

– А! Слыхал, конечно, как не слыхать!

– А что там завелись ведьминские ковены и бродячие варлоки, вдобавок ко всем прочим прелестям?

– Н-нет…

– То-то и оно, что нет. Весело там, говорю тебе.

– Слово Господне нас защитит!

– Не сомневаюсь. А ещё защитит добрая сталь и доброе заклинание.

Солнце поднялось уже высоко, когда они миновали очередную деревушку – заметно беднее, чем те, что лежали ближе к большому тракту. И видно было, что здесь что-то не так, очень сильно не так. Многие дома брошены, причём в лихорадочной спешке; кое-где даже ворота не заперты. Не брехали псы, не разбегались куры; оконца закрыты ставнями. Не сидели на завалинках старики, не носилась неугомонная детвора; и, наверное, Фесс так бы и проехал насквозь всю деревню, если бы у околицы их не нагнали трое местных: старик с клюкой, крепкий мужик с окладистой бородой и молодка, высокая, статная, донельзя боевого вида.

В руках она держала внушительный ухват.

Именно она заговорила первой, без особого почтения поклонившись сперва Конраду, а потом и Фессу.

– Сударь рыцарь, господарь некромаг – постойте! Погодите!..

Конрад было задрал нос, явно собираясь выдать что-то вроде «как к благородному обращаешься?!», однако Фесс примирительно поднял руку.

– Чем могу помочь, красавица?

– Беда у нас, – без предисловий выпалила молодка.

– Что, мертвяки? – понимающе кивнул некромант.

– Кабы мертвяки! Видели мы, как рыцари Чёрной Розы с ними управляются, мы не хуже! Оглоблей-то иль дрыном кости дробить сподручно!..

– Ишь, какая боевая! – не удержался Конрад от пренебрежительного.

– Да уж не хуже тебя, рыцарь. – Молодка за словом в карман не лезла. – С мертвяками сами сладим – ты-то, сударь некромаг, небось сдерёшь немилосердно! – а вот с варлоком…

– Варлоки – это не совсем по моей части. – Фесс развёл руками. – Нет, конечно, если придётся, возьмусь, а так-то – рыцарское это дело. Или братьев из Святой Конгрегации.

– Так далеко они все! – прогудел бородач. – Грошей не напасёсси!

– Хм, далеко! – не выдержал Конрад. – Святые братья ночей не спят, зло выкорчёвывая! Рыцари в орденах тоже не по тавернам прохлаждаются!.. А вы тут…

– Святые братья, может, где и святые, а молодок очень даже пользуют! – Красавица упёрла руки в бока. – Да и пусть себе, лишь бы дело делали! А когда их нет – того просишь, кто есть!

– А чем же досадил вам так этот варлок? – вздохнул некромант.

– Логово уштроил! – прошепелявил старик. – Швинью шпёр!

– Где логово? Какую свинью? – перебил Конрад.

– В лешу. Во-он в том. – Старикан махнул клюкой, указывая на тёмную череду елей за кругом полей. – Туды уштебал!.. Шо швиньёй!..

– А как же он её уволок-то?

– А нечиштая шила его жнаеть! Зачаловал, видать, поелику швинья жа ним шама шла, даж беж привяжи!

– Значит, по-твоему, дед, мы с сударем некромагом должны вашу свинью ловить?! – рассвирепел Конрад. – Ахинею какую-то несёте!.. дождётесь – сударь некромаг вам самих заупокоит и к повозке своей припряжёт!..

– Да погоди ты! – безо всякого пиетета бросила молодка. – Сударь некромаг… дедушко наш, того, не без привета, но варлок-то и впрямь проходил. И свинью со двора свёл. Пальцами прищёлкнул, она за ним и побежала. Сама.

– Так, значит, кто-то свинью свёл и вы решили, что то варлок? А почему именно он?