МИФОнебылицы Асприн Роберт

– Иду сию же минуту, моя красавица! Готов явиться по первому зову! – И с потолка на нас свалился фотожучок – галантный кавалер и сердцеед. – Вот вам наши сегодняшние милашки. Ну, разве они не хороши? Разве не душки?

Тананда протянула руку, и фотожучок опустился на нее, как на насест. Тананда поднесла любвеобильного жука ближе к лицу и нежно спросила:

– Боюсь, мой милый Биркли, что одну из них ты почему-то не запечатлел на пленку. Или я не права?

– Ни одну, ни одну, моя зеленая красавица, – запротестовал было Биркли и даже обиженно закрыл усиками свои фасеточные глаза.

Было видно, что он смущен и растерян.

– И кто же она? – потребовала отчет Тананда.

– Говори, кто? – перебил я сестру.

– Та самая, что оставила в воздухе отпечатки крыльев? – продолжала Тананда, буравя взглядом проштрафившегося жука. – Тебе было поручено снимать на пленку всех, кто переступает порог этого заведения, за исключением нас троих. Почему ты не запечатлел эту особу?

– А откуда вам известно, что это «она»?

– Откуда мне известно? – возмутилась Тананда. – Вы только посмотрите на него!

Было видно, что фотожучок готов от стыда провалиться сквозь землю.

– Простите того, чье сердце влюбчиво, но кому недостает мудрости, – ныл он. – Столь прекрасна была она, избранница моего сердца, которая приземлилась рядом со мной, когда я облетал ваш прекрасный и неподражаемый Базар! О, ее точечки, черные как ночь! О, ее крылья, красные, как кровь! Она воздала хвалу моим крыльям, моим ногам, моим чешуйкам! И я подумал, что не будет ничего дурного в том, если я приведу ее сюда, где нам никто не будет мешать! Я показал ей мои изображения, и она восхитилась ими, да еще как восхитилась!

– Это надо же, до чего додумался! Привести сюда девицу – видите ли, посмотреть на его изображения, – кипятилась Тананда. – И как я полагаю, она оставила тебе кое-что на память?

Биркли нырнул назад в сложенный лоскуток ткани, который служил ему временным пристанищем, и возвратился оттуда с небольшой светящейся сферой размером с собственную голову.

– Только вот это, моя красавица! Простите любвеобильного кавалера, который был ослеплен женской красотой!

Тананда взяла сферу, зажав ее между большим и указательным пальцами.

– Как мы и предполагали, братишка, «жучок». Причем такой, какой способен оставить на память только жук, вернее, жучка. Компактный, мощный, и главное, его легко спрятать.

С этими словами она бросила мне находку. Я поймал крошечный шарик и смял в руке. Биркли испуганно попятился. Я же раскрыл ладонь и стряхнул раздавленное в порошок устройство на пол.

– В наши намерения не входит стереть тебя в порошок, – заявил Гвидо, сверля фотожучка сердитым взглядом. – По крайней мере если ты выложишь нам все как на духу. Давай гони нам портрет твоей разлюбезной крали!

Биркли поспешно извлек на свет божий моток пленки и передал его нам. Надо сказать, что мы, тролли, сами пылкие и страстные любовники, но даже я слегка смутился, когда Тананда дала мне просмотреть картинки перед светом волшебного фонаря.

– Вот это да! – смущенно пробормотал я, чувствуя, что заливаюсь краской.

– В наши планы не входит вмешиваться в твою личную жизнь, – успокоила Тананда нашего горе-помощничка. – Но мы должны соблюдать осторожность. Если не ошибаюсь, мы тебя предупреждали об этом.

Биркли рассыпался в извинениях. Тананда расплатилась с ним и отправила обратно в Никконию.

– Больше он нам не нужен, – пояснила она. – Теперь мы знаем, кто наши противники. Нам также известно, что они хитры и изворотливы и готовы эксплуатировать слабость своих жертв.

– Согласен, – поддакнул Гвидо. – В данных обстоятельствах мы сами себе подложили «жучка». Кстати, откуда нам знать, что этот прелюбодей не продал им картинки с нашим изображением?

– Не было необходимости, – отмела мои подозрения Тананда. – Эти нахалки и без того знали, где мы и чем занимаемся. Двух дней наблюдения за нами хватило им, чтобы убедиться, что мы действительно косметологи, за которых себя выдаем. Да одного взгляда на то, как мы тут вкалываем целый день без передыха, достаточно, чтобы рассеять любые сомнения. А уж для этих шантажисток тем более!

– Каков будет наш следующий шаг? – спросил я Тананду.

– Мы им заплатим, – как ни в чем не бывало откликнулась сестренка.

– Что? – взревел радетель интересов Дона Брюса. – Да ни ломаного гроша!

– Вот именно, ломаный грош! – поправила его Тананда, с хитрющей улыбкой на лице. – Более того, заплатим столько, сколько они потребуют. На этой неделе. Кажется, я кое-что придумала.

Помахав рукой вокруг наших голов, чтобы задействовать магию молчания против любого, кто мог стать вольным или невольным свидетелем разговора, моя младшая сестренка притянула нас поближе. В следующее мгновение мы с Гвидо тоже расцвели от уха до уха.

Когда на следующий день к нам в очередной раз нагрянула за мздой Чарилор, Тананда велела нам прилепить на лица кислые выражения.

– Я же вас предупреждала, – пробасила извергиня, глядя, как моя сестренка нехотя отсчитывает ей монеты. – Вижу-вижу, заработать пять золотых для вас пара пустяков!

– Было бы еще легче, если бы вы не навели на нас на пару дней магию уныния, – недовольно буркнул Гвидо.

– Это идея Вергетты, – весело ответила коренастая извергиня и обернулась к своей престарелой приятельнице, которая застыла в дверях палатки. Не знаю, показалось мне или нет, но в голосе молодой вымогательницы мне послышались нотки неодобрения по поводу методов работы старшей товарки. – Но ведь вам же все равно удалось срубить достаточно. К тому же мы не просим от вас сумму большую, чем договаривались.

– А больше бы и не получилось, – ответила Тананда, широко раскрыв глаза, дабы придать себе несчастный и растерянный вид. – Это все, что нам удалось собрать за целую неделю. Честное слово, все! Нам даже пришлось отложить кое-какие выплаты по кредитам, и, как вы понимаете, наши кредиторы от этого далеко не в восторге. Вы же не собираетесь повысить… ваш… гонорар?

Чарилор быстрым движением забросила кожаный кошелек в свою поясную сумку и поднялась с места.

– Нет. Мы верны слову. И никогда не требуем больше, чем договорено.

Стоя в дверях, Вергетта погрозила нам пальцем.

– Смотрите, когда вернемся через неделю, чтобы все было готово.

– Да-да, не волнуйтесь, ваши деньги будут вас ждать, – пообещала Тананда.

Рэкетирши вышли за дверь. Лишь после этого к нам робко начали возвращаться клиентки.

В течение всей последующей недели Гвидо пребывал явно не в своей тарелке. Он никак не мог смириться с тем, что Дон Брюс недополучит «страховые платежи» еще за неделю. А еще я догадывался, что Гвидо опасался, как бы кто-нибудь из братвы не застукал его здесь, в зеленом халате, когда он наводит марафет очередной клиентке вместо того, чтобы заниматься своими обычными, хотя и менее благородными делами.

И все же, когда Гвидо отвлекался от мыслей о том, насколько унизительно его нынешнее занятие, он делал свое дело с поразительным воодушевлением. Смотрящий Дона Брюса стал настоящим спецом по части притирок и мазей: он массировал, лакировал, стриг – и все как истинный виртуоз! Казалось, Гвидо совершенно позабыл о том, в какой ужас его поначалу повергала косметика. Теперь на головах клиенток, где когда-то он рисовал примитивные черепные граффити, теперь из-под рук Гвидо выходили настоящие шедевры абстрактного искусства, и каждое такое произведение было единственным в своем роде.

Каждая счастливая обладательница такого шедевра покидала наш салон, радостно улыбаясь. Посетительницы были от Гвидо без ума. Он даже обзавелся целой свитой поклонниц. Некоторые регулярные посетительницы начали делать ему небольшие подарки, конфеты или чаевые. Эти знаки внимания неизменно повергали нашего Гвидо в смущение – думаю, в не меньшее, как если бы в дверях возник кто-нибудь из Синдиката.

Даже я поймал себя на том, что потихоньку напеваю что-то под нос, хотя и знал, что через день-другой в наше заведение вновь заявятся вымогательницы. Требовалось в срочном порядке что-то предпринять. План Тананды был сопряжен с определенным риском, однако, по ее прикидкам, наши шансы на успех равнялись примерно процентам сорока. Скажу честно, это не то соотношение, от которого в иной ситуации я пришел бы в восторг, но поскольку до нас никому не удалось дать отпор или хотя бы разоблачить окончательно оборзевших дамочек, попытка того стоила.

В обеденный перерыв в назначенный день мы, закрыв заведение для посетительниц, поглощали пищу. Мы нарочно сделали так, чтобы на этот час, когда, по идее, к нам должны были пожаловать Вергетта и Чарилор, у нас не было запланировано обслуживание клиенток.

Обед был незамысловат – в основном пища, которую мы приготовили себе сами из того, что, конспирации ради, лучше не выставлять на всеобщее обозрение. Дело в том, что рано утром мы привезли продукты из другого измерения. Вероятность того, что извергини засекли нас за этим занятием, практически равнялась нулю: когда нам нужно было совершить вылазку за провизией, мы никогда не посещали одно и то же измерение дважды, а по возвращении принимали всевозможные меры предосторожности. Такое предложение поступило от Гвидо – во время службы в армии он получил немалый опыт выживания на вражеской территории. Все те годы, что мы жили на Базаре, у меня ни разу не возникало повода воспринимать окружающую обстановку как враждебную по отношению к нам, однако в целях сохранения собственной шкуры и во имя нашей великой миссии конспирация стала для нас всем на свете.

Солнечный свет в дверях неожиданно померк. Я оторвал взгляд от пустой плошки. Это были они, наши извергини. Стоявший рядом со мной Гвидо сжал под столом кулаки.

– Добрый день, мои милые, – проворковала Вергетта, вплывая в салон, словно была здесь полноправной хозяйкой.

Однако она ошибалась, мы пока не собирались сдавать позиций.

– Привет, – неуверенно откликнулась Тананда.

– Итак, я надеюсь, вы приготовили то, о чем мы условились?

Пожилая извергиня уселась на скамью и слегка подтолкнула Тананду, отчего той пришлось немного подвинуться, уступая ей место.

– Да-да, разумеется, – нехотя призналась Тананда и вынула коробку, в которой хранилась вся наша недельная выручка.

Без лишних разговоров Вергетта вырвала коробку из рук моей сестренки и вытряхнула деньги на стол. Ее пальцы тотчас принялись сортировать монеты – судя по всему, старушенция уже где-то успела набить в этом деле руку. Чарилор с мрачным выражением лица поглядывала из-за моего плеча, насколько позволял ее рост.

– Одну минутку, детка, – произнесла Вергетта, собрав монеты в аккуратную стопку. Она покосилась на Тананду, и ее желтые глазки сузились, превратившись в настоящие щелочки. – Здесь монет только на четыре и три четверти золотых.

– Все, что у нас есть, – бесхитростно пояснила моя сестренка. – На этой неделе дела шли не ахти как.

– Я тебе не верю.

– Как хотите, но это все. Больше у нас ничего нет.

Чарилор перегнулась через стол и схватила мою сестру за ворот халата.

– Забыла, с кем имеешь дело, а, красотка?

Тананда без страха посмотрела ей в лицо.

– Как же, не забыла. С вымогательницами. И притом чешуйчатыми.

– Ах ты нахалка!

Чарилор схватила ее за голову и отшвырнула к зеркалу, которое тут же треснуло. Чтобы купить новое, придется раскошелиться на целых две с половиной серебряных монеты. Тананда осела на пол.

– Ну и наглость! – вырвалось у меня.

Чарилор переключила внимание на мою персону, схватив меня безукоризненно наманикюренными когтями за шерсть правой руки. С чудовищной силой – а это, как известно, главная отличительная черта извергов – она завалила меня на стол и принялась что есть сил дубасить по спине и голове. Я крутился и вырывался, пытаясь высвободить руки. Но извергиня лишь взмахнула ногой и опустила ее мне на спину, а сама тем временем продолжала лупцевать меня пудовыми кулачищами. Да еще с какой силищей!

– Корреш!

Гвидо бросился мне на помощь. Вергетта, несмотря на преклонный возраст, все равно была извергиней, и этим все сказано. Не успел Гвидо подняться на ноги, как она замахнулась своей тростью и больно стукнула его по щиколотке. Гвидо споткнулся и едва не потерял равновесие. Вергетта словно малого ребенка усадила его себе на колени и не отпускала, а тот продолжал трепыхаться в ее ручищах. Одновременно она подначивала свою товарку на более решительные действия в отношении остальных.

– &^%! – рявкнул Гвидо. – Немедленно отпусти!

– Что за выражение! – воскликнула Вергетта, шокированная крепким словечком. Но потом сама открыла клыкастую пасть и зарычала: – Никто не смеет при мне сыпать такими гнусностями!

От ее криков волосы Гвидо, словно под порывом ветра, упали ему на ухо.

Тем временем ценой приличного клока шерсти я сумел вырваться и отпрыгнул в сторону от моей истязательницы. Чарилор бросилась за мной. Тананда вскочила на ноги и навалилась на извергиню сзади.

– Ну-ка живо оставь в покое моего брата! – крикнула она.

Сестренка запрыгнула на спину негодяйке как раз в тот момент, когда та потянулась к моему горлу. Я ударом сумел развести руки Чарилор и сам схватил ее за шею, пытаясь перекрыть кислород. Когда за дело берутся вместе тролль и троллина, к тому же получившие классную подготовку по боевым искусствам в школе асассинов, поединок, как правило, бывает коротким.

Но не тут-то было. Чарилор использовала то крохотное пространство, что еще оставалось между ее челюстями, чтобы впиться зубищами в ладонь, которой я пытался зажать ей рот.

– Ой! – взвыл я от боли.

Стыдно признаться, но я тотчас ослабил хватку. Из руки капала кровь. Тананда схватила Чарилор мертвой хваткой в надежде, что тем самым обездвижит нашу неприятельницу.

Однако Чарилор только вошла в еще больший раж и принялась вслепую размахивать руками и ногами, сыпля ударами направо и налево. Какое-то время я ничего не видел, кроме размытого зеленого пятна. Затем этот водоворот увлек и меня. Комната вращалась с дикой скоростью. Помню только, что я брыкался, кого-то дубасил и даже кусал, но вскоре все снова стало на свои места. Тананда, тяжело дыша, болталась, переброшенная через спинку кресла, а Чарилор тем временем в буквальном смысле вытирала пол, причем в роли швабры выступал ваш покорный слуга.

Гвидо, чью физиономию теперь украшал разноцветный синяк, который наверняка составил бы честь его косметической палитре, лежал лицом вниз, перекинутый через колено Вергетты. Старушка тем временем от всей души лупила приспешника Дона Брюса аки дитя малое по мягкому месту, приговаривая при каждом шлепке:

– Никогда не распускай язык в обществе приличных дам!

И если до того мне не хватало решимости с позором выставить отсюда двух зарвавшихся особ, то теперь этой решимости у меня было более чем предостаточно. Как только они посмели унизить моего друга! Чарилор выпустила шерсть на моей груди, и я смог, пошатываясь, подняться на ноги. И тотчас же поспешил на помощь сестренке – снял ее со спинки кресла, на которой она болталась точно кухонная тряпка.

– Со мной все в порядке, – прохрипела Тананда.

Ее лицо было не менее живописным, чем у Гвидо. И я подумал, что если бы не моя густая шерстка, на мне бы наверняка не осталось ни одного живого места. Тананда несколько мгновений стояла, уцепившись за меня, а потом, пошатываясь, проковыляла в сторону.

– Ты только посмотри, что здесь творится!

Я обвел взглядом жуткий погром, после чего посмотрел на сестру и буркнул:

– Полный бардак, ничего не скажешь.

Вергетта оторвалась от порки Гвидо.

– Вы совершенно правы. Чарилор, так дело не пойдет, – проговорила она и поднялась с места – довольно шустро для такой престарелой особы. – Надо немедленно навести здесь порядок.

– Это точно, – согласилась молодая извергиня.

И с тем же усердием, с каким они только что учинили в нашем салоне разгром, вымогательницы взялись расставлять все по своим местам. Буквально одним взмахом руки старшая извергиня соединила осколки нашего несчастного зеркала, потом подняла с пола и повесила на крючок на стену. Чарилор собрала разбросанные бутылки и баночки, аккуратно расставила их по своим местам на полки и в коробки.

– Нет-нет, не туда, – плакала Тананда, бегая за ней следом. – Эти стояли вон там. Нет-нет, косметику надо вот на ту полку. Пожалуйста. И прошу вас, не перепутайте краску для чешуи с лаком для ногтей! Иначе потом после вас ничего не найдешь!

Впрочем, Чарилор не обращала на ее мольбы ни малейшего внимания, и это при том, что Тананда что было сил лупила ее кулаками по спине. Я подошел к сестренке и обнял за плечи. Она вся тряслась от злости и бессилия.

– Неудивительно, что Венизер не захотел больше пускать эту сладкую парочку в свою лавку, – сказала она с отчаянием.

– Не бери в голову, сестренка, – прошептал я. – Успокойся. Держи себя в руках. Мы почти у цели.

Еле-еле сдержав закипавший в ней гнев, Тананда принялась наблюдать, как наши гостьи постепенно ликвидируют следы погрома, создавая вокруг себя образцовый порядок, какого у нас отродясь не бывало.

– Вот! – произнесла Вергетта, стряхивая с рук невидимую пыль. – Приятно посмотреть. Остается уладить последний вопрос – как нам поступить с недостающей четвертинкой золотого, которую вы задолжали нам за эту неделю.

Наступил тот самый момент. Я весь напрягся. Тананда робко шагнула вперед, униженно заламывая руки.

– Я же вам говорила, у нас таких денег нет. Вы забрали всю нашу выручку до последнего гроша! Нам даже не на что купить себе пропитание!

– Ну-ну, крошка, все не так уж и плохо, – произнесла Вергетта, поднимая пальцем подбородок моей сестренки. – Завтра поешь. А как насчет клиенток, что еще придут к вам после обеда?

Тананда показала ей журнал записи.

– На сегодня у нас больше никто не записан. Откуда нам было знать, что вы к нам пожалуете. И вообще, откровенно говоря, вы распугаете всех наших клиенток.

– Неужели? – спросила Вергетта, изумленно выгибая бровь. – И как же вы тогда намерены вернуть нам должок?

– Может, какой-нибудь услугой? – спросила Тананда с надеждой в голосе. Один лишь я заметил в ее глазах хитрый огонек. – Если вы позволите нам приложить к вам руку… я имею в виду наши самые лучшие косметические процедуры, все, какие у нас есть – эпиляцию, стрижку, маникюр, – вот увидите, вы получите даже больше, чем на эту четверть золотого. Намного, намного больше.

Две извергини посовещались между собой.

– Конечно, это немного экстравагантно, но, с другой стороны, почему бы нет? – задумалась старшая. – Раз в жизни можно рискнуть.

– Это верно, – поддакнула ей Чарилор. – Вон вы как всех других прихорашиваете. Я согласна. – И она уселась в ближайшее к ней, только что отремонтированное ее же стараниями кресло и откинулась на спинку. – Только, пожалуйста, поосторожней. А то я боюсь щекотки.

Я приблизился к ней, растопырив пальцы, и принялся делать извергине массаж головы. Оставалось только надеяться, что ни одна из них не заметит, как дрожат мои руки.

Это заняло чуть больше времени, чем мы первоначально планировали, поскольку никто из нас не мог быстро найти свой инструмент – извергини все переставили на полках, как им вздумается. Тананда, пока наводила маникюр на когти наших необычных клиенток, пока работала пилочкой и покрывала каждый коготь лаком, все время трещала без умолку.

– Золотой цвет чудесно подойдет к вашим глазам, – заверила она их. – Все мои клиентки из числа извергов просто обожают желтый цвет, но этот модный оттенок мы специально бережем для особо дорогих гостей.

Как и все прочие наши клиентки, сидевшие – кто скрючась, кто развалясь – в этом кресле в течение последней пары недель, Вергетта и Чарилор, затаив дыхание, следили в зеркало за тем, как с их внешностью буквально у них на глазах происходят удивительные метаморфозы.

– А теперь, – объявила Тананда, засовывая им между пальцами комочки ваты, чтобы не испортить верхний слой лака, – наш ведущий косметолог мистер Гвидо добавит заключительные штрихи.

У нас с ним на минуту перехватило дыхание. Впрочем, внешне Гвидо оставался довольно спокоен – он знал, что ему предстоит сделать.

– Прекрасно, леди, – начал он и нанес на кисть капельку пигмента. – Только предупредите меня, если вам будет щекотно.

Еще ни разу за все предыдущие дни в качестве косметолога-визажиста Гвидо не ощущал себя таким профессионалом. Его пассы были движениями истинного виртуоза своего дела – уверенной рукой мастера Гвидо накладывал тончайшие оттенки сурика, охры, а затем золота на кончики зеленых ушей извергинь, раскрашивал им щеки и лоб. Их веки теперь украшали лазоревые завитки, точно такие же красовались и на скулах. Оранжево-красный оттенок, который на редкость удачно сочетался с зеленью чешуи, теперь оттенял их губы. Глядя на себя в зеркало, обе дамочки так и ахали от восторга. Затем Гвидо взял свою флуоресцентную палитру и принялся то там, то здесь наносить заключительные штрихи. Например, он украсил темя каждой из извергинь замысловатым орнаментом в стиле барокко. Когда же Гвидо наконец отложил свои кисти, Вергетта встала и заключила его в объятия.

– Котик, вы просто гений. Надеюсь, это не какая-то копия, а оригинальное искусство?

– Я никогда и никому не сделаю ничего и близко похожего, – пообещал наш браток-визажист и, сам того не желая, неожиданно расплылся в довольной ухмылке.

– Ну что ж, – сказала Чарилор Тананде. – Вы не ошиблись. Это действительно стоит больше, чем тот четвертак золотого, который вы нам задолжали. Отличная работа.

– Еще бы! – откликнулась моя сестренка, стараясь не расхохотаться. – Спасибо вам. А теперь, как нам кажется, вы можете немного расслабиться и отдохнуть. Надеюсь, сегодня вы почувствуете себя другими людьми, совсем не такими, какими были до посещения нашего салона… после того как мы вас обработали… э-э-э… я хочу сказать, после того как вы побывали в ловких и умелых руках двух братков и сестренки.

Вергетта легонько ущипнула ее за щеку.

– А ты мила, киска. Увидимся с вами через неделю.

И обе извергини, счастливые и довольные, вышли на улицу. Мы не сводили с них глаз до тех пор, пока они не отошли на приличное расстояние.

– Сколько времени пройдет, прежде чем краски вступят в реакцию? – спросила Таннада.

– Минут пятнадцать, – ответил Гвидо.

– В таком случае нам надо поскорее уносить отсюда ноги, – предложил я. – Кстати, когда придут ребята Мургатройда, чтобы убрать оборудование?

Тананда прищурясь посмотрела на солнце.

– Примерно через час. Я, между прочим, внесла залог за возможный ущерб имуществу.

– Думаю, назад нам его все равно не получить, – беззаботно отозвался я. – Эй, Гвидо, ты готов?

– Одну минутку, – буркнул бывший браток-визажист. Он аккуратно положил набор красок на пол и со злостью топнул по ним ножищей. После чего вытер ногу о землю и счастливо улыбнулся нам. – Наконец-то, целую неделю не мог дождаться момента, когда я это сделаю!

– Ты заслужил это право, – успокоил его я. – Дон Брюс останется доволен, когда ему доложат, что отныне все снова будет по-старому.

– При условии, что он не узнает, чего мне это стоило. – С этими словами Гвидо осторожно потрогал глаз. – В том числе и то, что я позволил себя отколошматить, лишь бы эти нахалки клюнули на приманку.

– Обещаю тебе, от нас он ничего не узнает, – заверил я приятеля. – Нам тоже нет смысла об этом распространяться. Сам понимаешь, может отразиться и на нашей репутации.

– Минут через пять эти две красотки вернутся сюда и будут метать громы и молнии, – напомнила нам Тананда, вытаскивая на свет божий И-Скакун, который до того был спрятан под ковриком на полу. – Надо в срочном порядке на время покинуть это измерение. К тому же я хотела бы положить себе на глаз лед, а может, и немного пудры, чтобы не было видно следов потасовки.

– Ничего не делай, – сказал я сестрице и, взяв за руку, вывел на солнечный свет. – Ты у меня красавица в любом виде.

– Уже дважды эти нахальные цирюльники ухитрились недоплатить нам, – пожаловалась Чарилор, пока они с Вергеттой шествовали вдоль улицы к своему следующему месту назначения.

– Успокойся, – с легкой укоризной произнесла Вергетта и помахала рукой. – Ты лучше вспомни, пытались ли они в этот раз отделаться от нас? Нет. Вместо этого они придумали способ компенсировать недостающую сумму. А это значит, что они нас боятся. Вот увидишь, они и дальше будут как шелковые.

– Посмотрим, – проворчала Чарилор. – Не хотелось бы, чтобы все наши труды по наведению порядка пошли, что называется, псу под хвост.

– Точно, – согласилась Вергетта и даже несколько раз сердито стукнула тростью о землю. – Терпеть не могу, когда начинают прибедняться. Но зато какой у нас с тобой сегодня шикарный вид. Ты согласна?

– Рэке… – произнес обогнавший извергинь девол, с любопытством глянув в их сторону.

Вергетта царственно кивнула головой.

– Что он хотел этим сказать? – поинтересовалась Чарилор.

– Кто его знает. Наверное, это последнее модное словечко, обозначающее «потрясная чувиха».

Мимо них прошли две девушки-джинны с украшенными вышивкой соломенными сумками. Эти две громко хихикнули. Чарилор со злостью обернулась на них. Юные джинны тотчас поспешили прочь. Однако вскоре за спинами у извергинь раздался мужской голос:

– Рэкети?.. – произнес он, как будто сомневался в прочитанном.

Вергетта обернулась и увидела гнома. Заметив, что она на него смотрит, гном тотчас испуганно вытаращил глаза и в мгновение ока исчез.

– Лэкетилша, – раздался детский голос едва ли не у самой земли. – Мама, а что означает слово лекетилша?

– Тише, – цыкнула на дочку матрона-деволица и поспешила увести малышку подальше от свирепых извергинь.

– Рэкетирша!

– Рэкетирша!

– Рэкетирша!

Теперь вокруг них звучал целый хор голосов.

– Где? – осведомилась Вергетта. – Где? И кто это говорит?

– А прямо здесь, – ответил мужской голос, явно выдававший обитателя Пента. Когда обе извергини обернулись к нему, тот рассмеялся им прямо в лицо. – Так написано у вас на затылках. Да-да, у обеих…

– Эй, ты, поосторожнее!

Чарилор двинула на обидчика, готовая расцарапать ему лицо своими наманикюренными когтями.

– Точно, – раздался в толпе чей-то печальный голос. Он принадлежал аптекарю Венизеру. Травник стоял в дверях своего заведения, и глаза его светились вполне оправданным злорадством. – Эти две ужасные особы на протяжении долгого времени отбирали у бедных и несчастных торговцев вроде меня кровные денежки.

– Эй, признавайся, твоих рук дело? – со злостью крикнула ему Вергетта.

Аптекарь лишь ухмыльнулся в ответ. Толпа же продолжала скандировать.

– Рэ-ке-тир-ши! Рэ-ке-тир-ши!

– Они и меня ограбили! – воскликнула Меликронда, появляясь в дверях своей лавочки вместе с обоими сыновьями. – Можно сказать, вырвали изо рта кусок хлеба!

Постепенно выражение на лицах посетителей базара изменилось – теперь вместо праздного любопытства на них читалось ничем не прикрытое злорадство. Вместо того, чтобы испугаться, когда Чарилор и Вергетта набросились было на одну из своих жертв, люди, наоборот, двинулись на нахалок, прихватив с собой в качестве оружия первое, что попалось под руку.

– Кажется, пора уносить отсюда ноги, – сказала Вергетта и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пустилась бегом вдоль улицы.

Толпа бросилась за ней следом.

– А как же наш план? – растерялась Чарилор и едва не разревелась от досады, когда рядом с ее ухом просвистел брошенный кем-то камень. – Нам ведь все еще нужны деньги?

Вергетта, едва успев увернуться от нескольких пролетевших мимо булыжников, нащупала в кармане магический жезл, предназначенный для перемещения в другие измерения.

– К черту план! Забудь о нем! Пора спасать собственную шкуру! Это дело рук подлых косметологов! Они пометили нас. Можно сказать, заклеймили. Теперь все знают, кто мы такие!

– Гр-р-р! – злобно прорычала Чарилор. – Я так и знала! В их предложении таился подвох!

Вергетта тем временем изменила полярность магического устройства и, схватив подругу за руку, нажала нужные кнопки. Что было прыти обе рэкетирши метнулись в проход между двумя соседними лавчонками, где тотчас исчезли. Лишь голос одной из них, по всей видимости, принадлежащий Чарилор, еще какое-то время эхом разносился по всему базару:

– Они у меня еще пожалеют! Как только все успокоится, я доберусь до них и раздеру всех троих в мелкие клочья, а потом набью куски в их банки и бутылки!

Однако раздирать в клочья было некого – в косметическом салоне никого не осталось, как, впрочем, не осталось и самого салона. Не прошло и пяти-шести часов, как на место прибыла команда из крепких многоногих существ под руководством какого-то девола и вынесла из палатки все, что там имелось, в том числе и валявшуюся на полу косметическую палитру. Вскоре здесь ничего уже не напоминало о двух братках и сестренке – разве что вывеска, которая сиротливо болталась на крюке у дверей.

Мимо проходило матрона-бесовка.

– Мастер Гвидо! – позвала она с нескрываемой грустью, заглянув в пустую палатку.