Исчезающие в темноте Тимошенко Наталья

– Понимаешь, у Леры есть навязчивая идея. Она ненавидит своих родителей и хочет отомстить, уничтожить, как она сама говорит. Ксения считает, что это желание – словно ниточка, которая помогает ей выжить. Представь, каково ей было сначала в интернате, а затем в больнице. Она была совсем одна, никому не нужная. Ни родных, ни даже друзей. Да и сейчас ей непросто. У нее никого, кроме нас, нет, она не умеет жить в этом мире, не знает людей, не знает законов. И эта ненависть к родителям помогает ей не свихнуться окончательно и ничего с собой не сделать. Это как цель. Но если рано или поздно она их найдет, я не поручусь за их безопасность. Поэтому все сведения о ее семье Ксения держит под замком, даже я не знаю, кто ее родители. Так безопаснее. И для них, и для Леры.

Рита согласно кивнула, задумавшись о том, что он сказал. Она плохо знала Леру, чтобы понять, на что та способна, но хорошо помнила ее голос, пропитанный ненавистью, когда она рассказывала ей о родителях. И если даже Марк и Ксения, которые знают ее гораздо лучше, предпочитают держать эти сведения от нее подальше, то Рите вообще не стоит об этом даже заговаривать.

– А кто оплачивал ее содержание в клинике? Я ведь так понимаю, клиника была дорогой?

– Ты себе не представляешь, насколько, – снова улыбнулся Марк. – Но, если честно, я без понятия, кто платил за Леру. – Он вдруг замолчал, о чем-то задумавшись. – А ведь это на самом деле интересный вопрос…

Больше о Лере они не говорили. Рита, боясь опять ляпнуть что-нибудь не то, перевела разговор на обыденные темы, и оставшийся путь пролетел незаметно, хотя до поворота с указателем «Соснянка» они доехали лишь через два часа после того, как покинули предыдущую деревню. Дорога, даже пустая, оставляла желать лучшего, и Рита не рисковала ехать по ней слишком быстро. Путь пролегал через многочисленные деревни, где приходилось снижать скорость еще больше.

Соснянка оказалась довольно маленькой и пустой деревней, несмотря на время, приближающееся к вечеру. На центральной улице лежал старый, сильно потрепанный временем и погодными условиями асфальт, остальные же улицы, пересекавшие ее то тут, то там, были и вовсе грунтовыми. По обе стороны каждой из них располагались одноэтажные деревянные домики, окруженные небольшими дворами и огородами. Рита и Марк не заметили ни одного строения из кирпича. Оставалось только догадываться, каким образом в такой маленькой деревне оказался ФАП. Разве что соседние поселения, относящиеся к нему же, были еще меньше. По опыту посещений предыдущих деревень они уже знали, что достаточно ехать по главной улице, как непременно наткнешься на нужное здание. Оно могло быть как отдельным, так и объединенным с еще каким-нибудь важным деревенским объектом. В Соснянке оно оказалось отдельным, но таким же деревянным и одноэтажным, как и остальные дома. Узнать ФАП они смогли только по соответствующей вывеске. На улице еще не стемнело, поэтому свет в окнах не горел, даже если кто-то и находился внутри.

Рита припарковала машину у самого входа, чтобы Марку было недалеко идти. Даже она с самого утра чувствовала в воздухе приближение грозы, а Лера еще накануне предупредила ее о том, как страдает в такие периоды Марк. Правда, она то и дело поглядывала на него, но не видела никаких признаков того, что нога у него болит сильнее, чем обычно. Впрочем, откуда ей знать, как она болит обычно и как ловко он это скрывает?

Им снова не повезло: дверь оказалась заперта, а на двери висела лаконичная записка: «Уехала на вызова».

– Эта хоть записку оставила, – хмыкнул Марк, подергав ручку. В прошлой деревне фельдшер себя подобным не утруждал.

– Будем ждать? – спросила Рита.

– А какие у нас варианты? Снова переться завтра в такую даль лично у меня желания нет.

У Риты подобного желания тоже не было, поэтому они вернулись в машину, решив никуда не уезжать, чтобы не пропустить появление фельдшера. Часы показывали почти шесть вечера, но обоим казалось, что местный эскулап должен заскочить на ФАП хотя бы на минутку, прежде чем окончательно уйти домой.

Постепенно деревня заполнилась людьми: они шли по улице и по одному, и группами, видимо, возвращаясь с работы. Некоторые бросали на чужую машину заинтересованные взгляды, но затем спешили по своим делам дальше: многих дома ждали семьи, а еще предстояло зайти в магазин и приготовить ужин.

Фельдшер появилась возле ФАПа лишь в девять вечера, когда улицы снова опустели, а во многих домах уже зажегся свет. Им оказалась полная женщина лет пятидесяти в застиранном цветастом сарафане и с неаккуратным хвостиком из жидких волос на голове. В руках она вела велосипед, к багажнику которого была прикреплена большая коричневая сумка. Едва увидев женщину, Рита и Марк одновременно решили, что к ней придется применять план «В».

Еще до того, как поехать в первую деревню, они предположили, что просто так сведениями о больных людях, если такие и будут, с ними никто делиться не станет, а потому придумали несколько вариантов в зависимости от того, кто окажется фельдшером.

В первой деревне их встретила молоденькая девочка, только-только окончившая колледж и непонятно каким ветром занесенная на ФАП. Глядя на нее, Рита вдруг подумала, что вариант со «скорой» не так уж и плох. Однако какая юная особа не попадет под обаяние очаровательного блондина с карими глазами и невероятной улыбкой, пусть даже он сильно хромает и вообще приехал с другой девушкой? О том, что на вверенной ей территории подобных пациентов нет, Рита и Марк узнали спустя максимум минут десять. Восемь из которых Марк потратил на флирт и улыбки.

Нечто подобное произошло и во второй деревне, только фельдшер там была чуть старше, и пациент нашелся. Правда, не тот, что им нужен.

В третьем месте, которое они посетили сегодня утром, фельдшер оказался более колоритным. Это был мужчина уже предпенсионного возраста, проработавший там половину жизни, и эту же половину пивший огненную воду вместе с деревенскими мужиками. Едва только увидев двух городских «проверяющих», он был готов всячески им услужить, только бы они закрыли глаза на его опоздание, жуткий перегар, вплывший вместе с ним в кабинет, и месяцами незаполненные журналы. А уж когда Марк, обращаясь к Рите, спросил, будет ли она сверять списание спирта с нормативами, фельдшер хотел показать им не только диспансерные карты, но и лично познакомить с каждым из нужных пациентов. Правда, ни одного нужного у него на участке не оказалось.

В Соснянке же фельдшер, едва увидев трость в руках молодого мужчины, вышедшего из автомобиля, сделала такое сочувственное лицо, что Марк сразу понял: план «В» можно еще и доработать, чтобы наверняка.

– Добрый день, – он вежливо улыбнулся, сдобрив улыбку еще и толикой смущения и чуть сильнее оперевшись на трость. – Мы из социальной службы. Меня зовут Марк Гедеонович, и моя коллега Маргарита Александровна.

Рита бросила на него заинтересованный взгляд. Ее ни капли не удивило, что он верно угадал ее отчество. Если он на самом деле общался с ее родителями, а в этом у нее с каждым днем оставалось все меньше сомнений, то прекрасно знает имя ее отца, а вот его собственное отчество заставило ее удивиться. Однако ей пришлось быстро стереть с лица это выражение, чтобы фельдшер ни о чем не догадалась.

– Проходите, проходите, – засуетилась та. – Простите, что заставила вас ждать, в соседней деревне две семьи слегло. Поели шашлыков, что называется. Меня Еленой Николаевной звать.

– Ничего страшного, сами виноваты, что не позвонили заранее.

Елена Николаевна покачала головой, снова сочувствующе посмотрев на трость Марка, как будто ему пришлось весь день простоять под дверью, а не сидеть в уютной машине с музыкой, кондиционером и бутылкой воды. Она быстро отперла дверь и пропустила своих гостей в полутемное помещение, где пахло лекарствами, кварцевой лампой и чуть-чуть – затхлостью. Миновав узкий коридор, они оказались в небольшом кабинете, в котором стояли только стол, три стула и стеллаж с папками и документами.

Марк, продолжая роль, с видимым облегчением опустился на один из стульев. Елена Николаевна и Рита заняли два оставшихся.

– Чем я могу вам помочь? – спросила фельдшер, и в ее голосе действительно слышалась готовность оказать необходимую помощь.

– Дело в том, что недалеко от Санкт-Петербурга открывается новый санаторий для людей с хромосомными заболеваниями, – начала Рита заранее приготовленную легенду. – С ними занимаются, развлекают их, подлечивают немного разные хроники, если требуется. Да и семьям иногда необходим перерыв, сами понимаете.

Елена Николаевна энергично закивала головой.

– По нашим документам на вашей территории числится человек с синдромом Дауна, – подхватил Марк, вытащив из сумки обычную картонную папку, в которую они еще позавчера распечатали какие-то документы из Интернета, чтобы производить большее впечатление.

– Есть, есть такой, – снова закивала Елена Николаевна. – Павлик Симонов. Только он взрослый уже, восемнадцать весной исполнилось.

– Ничего страшного, – заверил ее Марк. – В санатории два отделения: детское и взрослое. Нам бы посмотреть его карту, если можно, чтобы убедиться, что он нам подходит. В путевках есть некоторые ограничения. Иначе мы бы просто позвонили вам.

Елена Николаевна подскочила с места, словно ей самой было восемнадцать, подошла к шкафу и принялась рыться в нем, приговаривая, как повезло бедному Павлику, который никуда дальше соседних деревень и районной больницы не выезжал. Марк уже сомневался в том, что и Павлик тот, кто им нужен. Если он и есть его призрак, то должен быть мертв. И уж фельдшер-то об этом знала бы. Однако стоило проверить все до конца.

Елена Николаевна наконец положила на стол увесистую медицинскую карту, и Марк первым делом попытался прочитать домашний адрес Павлика. Следовало навестить его и узнать, не может ли он каким-то образом выходить из своего тела. Марк читал о таком, хотя сам никогда не сталкивался, но это могло бы быть достаточным объяснением. К сожалению, блокнот лежал к нему вверх ногами, и почерк на нем был слишком неразборчивым.

– Только… – Елена Николаевна вдруг замялась, как будто вспомнила что-то, и неуверенно посмотрела сначала на Марка, а затем на Риту.

Марк тут же напрягся, как собака, почуявшая дичь. Что-то внутри него говорило, что они на правильном пути.

– Павлик пропал около месяца назад. Ко мне и участковый приходил, и люди из деревни его искали. Насколько я знаю, пока не нашли. Павлик и раньше мог уйти из дома, а потом его соседи из окрестных деревень привозили, но чтобы так надолго – никогда еще не было. Он очень фильмы про путешествия любил, все мечтал до Северного полюса добраться.

Марк посмотрел на Риту, и взгляд у него был очень выразительным.

– Так что если ваша путевка не горит, то может, как вернется…

– Не горит, – заверил фельдшера Марк.

Рита тем временем взяла карту, медленно пролистала ее, делая вид, что вчитывается в диагнозы, а затем спокойно переписала адрес себе на листок, посчитав, что это не будет выглядеть подозрительным.

– Не подскажете, как найти его родителей? – спросила она, с сомнением глядя на листок. – Хотим поговорить с ними, а у вас в деревне даже улица не везде написана, где уж там номер дома.