Шипучка для Сухого Зайцева Мария
Боль и сладость.
Как я люблю.
И как он любит.
Он еще какое-то время лежит на мне, шумно выдыхая, мягко целуя в висок, спускаясь к уху, облизывая мочку, дразня. Мне томно и сладко. Мне спокойно. Как всегда с ним.
Пока он не начинает говорить.
Не хочу, чтоб он говорил. Поэтому начинаю сама.
– Надолго в этот раз?
Он молчит, дышит, потом прикусывает напоследок шею, тоже оставляя след на видном месте, поднимается. Поправляет на ходу одежду, идет к столу, наливает воду себе и мне.
Он давно не пьет. Сигары – единственная слабость.
Ну, и еще я. По крайней мере, он так говорит.
– Посмотрим, как пойдет. Мне, вообще-то в Москву надо.
– А здесь тогда зачем?
Он режет меня взглядом, опять ставшим привычно жестким. И не отвечает. Пьет, ищет на столе гильотинку для сигар, потом спички… Короче говоря, совершает все привычно неторопливые действия, так успешно забивающие неловкие паузы.
И это меня опять заводит. Только не так, как ему понравится.
– И вообще, к чему был этот цирк с конями? Вернее, с одним конем? Неужели нельзя позвонить?
– А ты бы приехала?
Он садится в свое генеральное кресло, смотрит на меня пристально, окутывая себя сигарным дымом.
Я сажусь, еле сводя ноги, ищу белье, хмурюсь на разодранные форменные штаны, короче говоря, совершаю все привычные действия, так успешно забивающие неловкие паузы.
И это его заводит. И тоже совсем не так, как мне понравится.
– Ольк. Олька…
– Что? Штаны порвал, как мне домой ехать теперь?
– Никак. Ко мне поедем.
– Размечтался. От тебя потом не уедешь, из этого твоего бункера гребанного… Не выпустишь же. А у меня смена завтра.
– Почему завтра? Ты же сегодня была?
– Ну и что? Попросили подменить…
Он молчит, хмурится сквозь сигарный дым, и я торопливо добавляю, чуя неладное и зная его дебильную способность влезать туда, куда не просят:
– Только попробуй!
Он молчит. Курит.
– Олег! Мне прямо сейчас уйти? Ты же меня знаешь, я Васю твоего прямо с окна выкину, если помешает!
– Иди ко мне, Шипучка, я скучал по-скотски просто.
Он говорит это так просто, так спокойно…
И я иду.
Забыв про злость, про то, что мы с ним опять чуть не повздорили.
Иду. Сажусь на колени, прямо в белье, с растрепанными волосами, несвежим после смены лицом, усталая и одинокая женщина.
И чувствую себя опять, как двадцать лет назад, молодой, веселой, участливой.
Совсем девчонкой, однажды пожалевшей страшного, опасного мужчину. Пожалевшей и полюбившей.
Дура такая была…
– Ольк… Может, поженимся все же?
Глава 4
Случайный прохожий
- Я по улицам темным лечу, я бегу, знаю, нет мне прощенья.
- Знаю я, что за все заплачу, заплачу за свое преступленье.
- Только знания тут не спасут, понимание здесь не поможет.
- Там, куда меня черти несут, ждет в машине Случайный Прохожий.
- Он случайный, случайный во всем, но сейчас он любимый и близкий.
- Там, куда меня ветер несет, ждет давно он с бутылкою виски.
- Он подхватит меня на лету, ночь растает во мраке кромешном,
- Никуда я теперь не уйду, да и он не отпустит, конечно.
- Будет ночь фонарями пугать – мой Случайный Прохожий укроет.
- На любую беду наплевать, потому что он рядом, со мною.
- Руки сильные, пристальный взгляд – и я чувствую, что пропадаю,
- Что уже не вернуться назад, что назад нет дороги, я знаю.
- Вот машина. А вот и он сам. Пусть на улице мрачно, промозгло,
- Подниму я глаза к небесам и увижу огромные звезды.
Примерно двадцать лет назад…
Я иду по тротуару, не оборачиваясь, спиной чувствуя пристальный пугающий взгляд случайно встреченного мною сегодня вечером на кладбище мужика.
Мужчины. Взрослого, гораздо старше меня.
Он едет за мною, тихо-тихо, крадется на своей черной иномарке, а я даже и не знаю, как называется его зверь. У нас в последнее время, в последние примерно пять-семь лет, очень много таких появилось.
Черных, глянцевых машин с хищными, резкими силуэтами. И ездят на них тоже хищники. Жестокие, наглые, опасные. Этим хищникам плевать на закон, мораль и прочие глупости, о которых так сильно пеклась моя мама когда-то. Они делают, что хотят, берут, что понравится.
По какой-то причине сегодня ему понравилась я. Наверно. Или хочет поиграть. Хищники, бывает, играют со своими жертвами. Мягко гоняют, направляя лапами, из угла в угол, легонько прикусывают, чтобы распробовать. Получить удовольствие от ужаса, от безысходности слабого. Ненавижу их. Ненавижу.
За время работы в медицине, еще до скорой, санитаркой в терапии, я пару раз сталкивалась с такими. И прекрасно знаю, чего от них ожидать.
Я иду по тротуару, чувствую на себе черный жадный взгляд и понимаю, что дела мои плохи.
А, учитывая, что он изначально проявил типа уважение, то очень плохи.
Потому что я ответила не так, как надо. Как правильно. Плохо я ответила.
– Эй, Шипучка, – он вышел из машины, поигрывая ключами, пошел ко мне, неловко замершей возле ворот станции, – поехали прокатимся.
– Зачем это?
Я отступила назад, в панике прикидывая, смогу ли добежать обратно на работу, пока меня не сцапали. По всему выходило, что нет.
– Просто. Поговорим.
Он не улыбался. И смотрел. Ой, как смотрел! Внимательно, так, что у меня сердце падало в пятки.
– Мне не о чем говорить с вами. И некогда. И вообще…
С каждым словом я отодвигалась назад, в сторону тротуара, в сторону людной улицы, надеясь, что, если стартану сейчас, то он не успеет среагировать. А потом… Ну не будет же он меня на своих двоих догонять? Наверно, сначала в машину сядет. И пока вывернет, и пока выедет… Я уже затеряюсь среди толпы.
Но не затерялась. Не смогла. Или у хищника хороший нюх.
Мне совсем недалеко до дома, от станции СМП пешком до набережной лейтенанта Шмидта, где я живу одна в двухкомнатной квартире, единственными достоинствами которой являются высоченные потолки и вид на Неву.
Я иду, чувствуя, как потрясывает все внутри, и не могу придумать, куда бы вывернуть. Так, чтоб не привести зверя домой. И в то же время понимаю, что долго не побегаю. Если узнал, где работаю, значит, без особых проблем узнает, где живу. И явится прямо в квартиру. Единственными достоинствами которой… Ну вы поняли. Ветхая входная дверь, отсутствие света в парадной, пугливые соседи – это недостатки. Недостатки, которые сыграют ему на руку.
Никто не будет мне помогать, даже если закричу.
Даже если я сейчас закричу, никто не поможет.
Даже если он меня в машину затащит…
Но он только едет, тихо-тихо. И никто не сигналит. Все притормаживают, потом, улучив момент, объезжают. Неприкосновенный. Люди прекрасно знают, кто ездит в таких машинах, и не связываются.
В итоге меня от дикой дрожи начинает колотить, и становится сначала жарко, потом страшно… А потом яростно.
Я злюсь на себя, что вот так вот трушу, что иду, как зайчонок. Боюсь всего на свете!
Что сказала бы бабушка?
Моя бабушка, которая рассказывала, как отбивала пайку черного хлеба в блокадном Ленинграде, дралась с мужиками за нее! Которая убила человека, мародера, залезшего к ним в квартиру и попытавшегося напасть на них с братиком. Убила, вытащила на улицу и положила прямо возле парадной.
Она бы сейчас испугалась?
Она бы тряслась, как зайчонок, под пристальным жадным взглядом?
Я разворачиваюсь и быстро иду к черной машине.
Та останавливается, и водитель смотрит на меня в лобовое. Кажется, он удивлен.
Я сорвала тебе игру? Охоту? А, хищник? Ты не прав в определении.
Это я здесь хищник.
Я дергаю дверцу, открываю, сажусь в теплый салон.
И смотрю на своего преследователя.
– Смелая Шипучка, – улыбается он, и улыбка его красит. Я уже замечала это раньше, еще там, на кладбище. – Покатаемся?
– Мне на смену завтра. – Сухо говорю я.
– Ну тогда к тебе?
Он испытывает меня на прочность. Испугаюсь? Нет? Буду мяться? Откажусь? Заплачу? Соглашусь?
– Я живу на набережной.
Он кивает, в глазах на мгновение вспыхивает удивление, но тут же гаснет. Я для него становлюсь обычной. Как все. Он ждал чего-то другого. Интересно, сам может сформулировать, чего?
Пока мы едем, я не смотрю на него. Только перед собой, на дорогу. И успокаиваю дрожь в пальцах и губах.
Не надо, чтоб видел. Хищники чуют страх. И рвут на части сразу.
Он может разорвать меня. Прямо в машине. А что ему стоит? Что я смогу ему возразить? Я даже ударить не смогу, глупая добыча, вообразившая себя хитрой.
В машине приятно пахнет. Кожаный салон, дорогая отделка. Я усмиряю любопытство, хотя до этого ездила только в отечественных автомобилях, да и то нечасто.
Не хочу, чтоб думал, что мне интересно.
– Как тебя зовут, Шипучка?
– Ольга.
– Благородно. Меня – Олег.
– Литературно.
– Смеешься?
– Нет. «Песнь о Вещем Олеге», помните?
– Нет. Про что это?
Я разворачиваюсь и не могу скрыть любопытства, потому что впервые вижу человека, который не знает Пушкина. Шутит? Нет?
И понимаю, что нет. Не шутит.
– Это про Вещего Олега, был такой князь в Древней Руси. Ему кудесник предсказал, что он умрет от своего коня. И Олег приказал не подпускать к себе своего коня. Но предсказание все равно сбылось.
– Не верю гадалкам. Все будет так, как ты сам хочешь, – спокойно говорит он, – куда сворачивать?
Я показываю поворот к дому.
Мы останавливаемся во дворе.
Олег смотрит на меня, улыбается. А взгляд по-прежнему спокойно-тяжелый.
– Спасибо, что подвез, Олег, – с достоинством говорю я, киваю и выхожу из машины.
Он молчит, и теперь его молчание звучит немного удивленно.
А я иду к парадной, выпрямив спину и думая только о том, что вот сейчас хлопнет дверь машины, и он догонит, вот сейчас, сейчас, сейчас…
– Эй, Шипучка, до встречи! – его голос косит ноги похлеще любого действия, я еле удерживаюсь, чтоб не упасть, поворачиваюсь, вспоминая наставления бабушки о том, как надо держать спину, как надо поднимать подбородок, как надо смотреть…
И киваю. С достоинством.
Ноги перестают меня держать прямо за дверью парадной. Я хватаюсь за перила, стараюсь дышать, но получается не очень хорошо. Дерьмово получается, откровенно говоря.
Непонятно, откуда силы взялись красиво дойти, красиво зайти.
Боже, а я, наверно, выгляжу на редкость смешно…
Я поднимаюсь к себе на третий, открываю дверь, захожу, включаю свет и утыкаюсь взглядом в напуганную бледную девчонку, что смотрит на меня из старинного зеркала в массивной резной раме. Девчонка одета в старенькие разбитые сапоги, страшненькую куртку на рыбьем меху. У девчонки возбужденно блестящие глаза, тени от усталости под ними, вьющиеся в беспорядке волосы и искусанные губы.
Девчонка вообще не похожа на ту, что может заинтересовать такого человека. На такой машине. Такого страшного, опасного человека.
Странного хищника, отпустившего ее сегодня.
Отпустит ли в следующий раз?
А будет он, этот следующий раз?
А хочет она, эта девчонка, чтоб он был?
Следующий раз?
Глава 5
Сейчас
Я смотрю, как за Шипучкой закрывается дверь.
Все, как всегда. Ничего нового. После разговора про женитьбу она смеется, качает головой и переводит тему. Потом мы обычно занимаемся сексом. Как одержимые. Как всегда с ней. С самого нашего первого раза.
Когда я дожимаю ее до ответа, а это случается нечасто, то обычно слышу «нет».
Всегда слышу «нет». Все годы, что мы знакомы. Я ей делал предложение… Сука… Я даже не помню, сколько раз.
Наверно, каждый раз, как встречаемся.
И всегда «нет».
Правда, справедливости ради, стоит отметить, что «да» тоже было. Один раз.
Но потом я облажался, и больше такого не повторялось.
Она очень конкретная и памятливая баба, моя Шипучка. Так сразу и незаметно, одуванчик же, мать ее.
Вот всегда меня, после встреч с ней, пробивает на русский мат.
Давно живу в Мюнхене, даже в мыслях говорю по-немецки. И ругаюсь тоже, хотя их мат скучный. Как и английский, впрочем.
Но мне редко приходится материться. Даже про себя. Хватает взгляда, чтоб все всё поняли. А там, где не доходит взгляд, добивают слова. Короткие приказы. И вот для них лучшего языка, чем немецкий, не придумать. Нигде не умеют так жестко хлестать звуками.
Я смотрю на закрытую дверь, потом откидываюсь на спинку кровати, где мы с ней провели всю ночь, и ни разу глаз не сомкнули. Прихватываю ее подушку, прижимаюсь лицом. Как идиот. Хотя, почему как? Идиот. Опять облажался. Опять полез с этим гребанным замужеством. Но вот все мне кажется, что это какой-то рубеж, что-то основательное. Мне хочется видеть в ее паспорте штамп со своей фамилией, как тавро принадлежности. Хочется, чтоб она носила мою фамилию. Новую. Фрау Троскен… Красиво. Очень красиво.
Читать бесплатно другие книги:
