Дикарь Демина Карина
– Не сомневаюсь, – Император потрепал пса.
И улыбнулся.
Подумалось, что воздаяние куда как ближе, чем думают многие. Верховный покачал головой. Обычай, конечно, требовал уважения. Но и людей понять можно.
– Но я не о том с тобой желал поговорить. Ешь, – это прозвучало приказом, и Верховный поспешно проглотил недожеванный кусок, чтобы принять шарик из чечевицы, щедро политый ароматным жиром. – Мне больно смотреть на твою худобу. Ты слишком небрежно относишься к вместилищу своей души.
Жрец отвел взгляд.
– Список мне предоставили. И тех, кто прислал служить моей жене истинную свою кровь, и тех, кто решил, будто может отделаться рабыней, которую приняли в род для того, чтобы честь оказать, – щека Императора дернулась. – Пусть это не заботит тебя.
Жир обволакивал небо.
Он был сладким. И теплым. И заставлял вспоминать о временах, когда Верховный был просто жрецом, которому далеко не всегда перепадала роскошь трапезы, не говоря уже о трапезе сытной.
– Я же желал побеседовать об ином. Что ты думаешь о магах?
Вопрос был, мягко говоря, неожиданным.
– Презренные создания, полагающие себя равными богам, – сказал Верховный.
– Все так же не любишь.
Верховный склонил голову, признавая правоту Господина.
– Никто их не любит. Но они нужны, – Император бросил кусок собакам, которые устроили возню. – Год от года их сила растет. И быть может, они вовсе не прокляты?
Верховный промолчал.
– Будь существование их противно воле Богов, неужели стали бы терпеть они и магов, и город их? Неужели не поразили бы презренных?
– Порой боги дают людям право выбирать свой путь.
– Именно, мой друг. Именно. И когда-то наши предки выбрали, но не может случиться того, что путь этот ошибочен?
Император замолчал, позволяя обдумать слова свои.
А беспокойство внутри усилилось.
– Они не сумели спасти Милинтику, мой господин. Хотя давали слово.
– Не совсем верно, – Император покачал головой. – Они обещали избавить её от боли, и избавили. А что до спасения, то я виноват.
– В чем?
– В том, что слишком долго медлил. Сомневался. Сумей я переступить через былые обиды и позвать их раньше, душа моя была бы жива.
Руки его сжались.
– Её отравил не яд, но проклятье. Древнее. Сильное. Вошедшее в кровь и плоть. Сроднившееся с нею. Так они и сказали.
Нехороший разговор.
Опасный.
– А не может ли случиться такому, что они сами…
– Может, мой друг. В этом и беда. Они признались, что проклятье это было создано кем-то из Иштцу. И продано. Как проданы многие иные товары.
Верховный выругался.
– Да, мне это тоже странно. Обладая такой силой, такими возможностями, ныне маги уподобились обыкновенным торговцам, что ищут лишь золото. Золота у нас хватает.
Не в этом ли беда?
Но он промолчал. Впрочем, молчание это не обмануло великого Имератора. Он прикрыл глаза, наблюдая за Верховным сквозь полуопущенные ресницы.
– Маги… маги, маги, маги… их было так мало, но и малости хватило, чтобы остановить войска моего прапрадеда. Он ведь так и остался под стенами Проклятого города. К слову, мне обещали вернуть его останки.
– А они есть?
– Есть. Они не стали бы лгать в подобной… мелочи, – Император криво усмехнулся. – Мой прадед был казнен, а его тело – заключено в саркофаг из стекла, запечатано заклятьем, что останавливает тление. Мне сказали, что выглядит он так же, как и в тот миг, когда смерть настигла его.
Стало не по себе.
– И с чего такая любезность?
– Это не любезность. Ты знаешь, что тепанеки вновь волнуются? И средь акольтуа ходят недобрые речи?
– Когда было иначе?
– Никогда, – согласился Император. – Восстание вспыхнет, и кровь разумных оросит землю, дабы вернуть в неё взятую жизнь. Так было от сотворения Нового мира. Так продолжится до падения его. Вот только не отпускает меня мысль, что падение куда ближе, нежели мы думаем.
– На солнце нет знаков грядущей беды.
– Знаю. Знаков нет. Ни во внутренностях белой овцы, ни в путях птиц, ни даже в крови жертвенных рабов. Но я, друг мой, чувствую приближение конца.
Император сел.
И встал.
Верховный поспешно поднялся и застыл, с трудом согнув такую непослушную спину.
– Мне твердят, что империя, как и прежде, велика. Что войска мои бессчетны, а воины храбры. Что благословение богов с нами, но… за два десятка лет мы потеряли пять городов на западе. Пять!
Верховный молчал.
– И не акольтуа отняли их, но варвары, объявившие себя свободными. Эти города также захотели свободы и ушли. А чтобы никто не остановил их, они обратились к магам. И вот уже горы поднялись, закрыв путь к мятежникам, а в узких ущельях поселились големы.
– Дай знак, и твои войска сомнут любых големов.
– Сомнут. Безусловно. Но что будет ценой такой победы? Магические твари сильны, неутомимы, почти неуязвимы. И мне донесли, что две дюжины их появились в царстве Таххида. А они, как ты знаешь, давно уж поглядывают на восточные наши границы.
На те самые копи, которые и полнят торговые жилы империи чистым золотом.
– Как и северные соседи. Мне донесли, что баронства желают объединиться.
– Вряд ли это возможно, – Верховный позволил себе не согласиться. – Варвары слишком самолюбивы. И жадны. Никто из них не позволит соседу возвыситься хотя бы на волос.
– А вдруг? Вдруг появится кто-то, кто сумеет сплотить их?
– Тогда боги найдут способ справиться с этим кем-то.
– Стоит ли надеяться лишь на милость богов?
– На что нам надеяться, кроме этой милости? – Верховный облизал разом пересохшие губы.
Он понял, что решение давно уже принято.
И оно Верховному не понравится. Что прекрасно известно Императору. Страх сдавил горло, перекрывая дыхание. Нет. Надо успокоиться.
– На собственные силы, – Император остановился за спиной. – Посмотри на меня.
Верховный распрямился и с трудом – спина болела все сильнее – обернулся.
– Я не хочу стать последним из детей Белой цапли. Молчи. Слова ничего не значат. Я только и слышал, что о славе и своем могуществе. Я верил в это могущество. И продолжаю верить, хотя правда в том, что вся наша империя давно уже подобна дряхлеющему льву. Но в наших с тобой силой вдохнуть в неё жизнь.
– Связавшись с магами? – не удержался Верховный. – Поверив им? Что они обещали?
– Големов. И погонщиков для големов. Много големов. Много погонщиков. Так много, что никто-то больше, ни на севере, ни на востоке, ни на западе не усомнится в нашей силе. И склонят головы мятежники. Забудутся опасные речи.
Он говорил быстро и яростно, будто спорил, хотя Верховный ни словом, ни жестом, ни даже взглядом не позволил себе высказаться против.
– А потом, возможно, мы, уподобившись нашим предкам в величии их, шагнем дальше, расширим границы империи…
– Что они просят взамен? Золото?
– Отнюдь, друг мой. Золота в городе магов хватает. Им нужно иное.
– Что?!
Император ответил не сразу, и в промедлении его почудилось, будто бы и сам он, уже все решивший, все же сомневается в своем решении.
– Сила смерти, – произнес он тихо. – Та сила, что уходит в мир. Каждый день на алтарях умирают люди. Мы отдаем сердца Солнцу, как заповедано предками. Мы поим кровью землю. Мы съедаем тела, ибо таков обычай.
– Не самый лучший из обычаев, – сказал Верховный шепотом.
– Вот видишь, далеко не все обычаи так уж и хороши. Но речь не о том. Маги просят лишь позволить установить на жертвенных пирамидах уловители. Я видел их. Это просто драгоценные камни в шкатулках. Они будут собирать жизненную силу жертв, питая камни. А маги после станут использовать эту силу.
Верховный даже не нашелся, что сказать.
– Я читал священные книги. Мы вместе читали их. И нигде-то ни словом не сказано, что эта сила, сила уходящих жизней, нужна. Боги требуют жертв? Никто не покушается на их право. Более того, маги согласны помогать.
– С жертвоприношениями?
– С жертвами. Ты ведь сам знаешь, добывать рабов становится все сложнее. А у магов есть возможности.
– Почему бы им самим не пользоваться этими возможностями?
– Честно говоря, я не понял. Да и они не слишком желают говорить на сей счет. Полагаю, дело именно в том, кто и как приносит жертву. Но меня уверили, будто высвобождаемая энергия просто рассеивается. А стало быть, она никому-то не нужна!
– С их слов.
– Ты им не веришь?
– Трудно верить ядовитой змее.
На шее дрожала кровяная жила.
– Я знаю. Но и от змей бывает польза. Сколько болезней способен излечить яд её.
– Их нельзя пускать в храмы.
– Никто и не собирается. Они и сами не полезут.
В это Верховный не поверил. Маги и вправду подобны змеям, которые так и норовят заползти в любую, мало-мальски пригодную для жизни щель. Правда, милостью богов от змей всяко польза имеется. От магов же вред один.
– Тебе надо лишь выбрать учеников, которым объяснят, как обращаться со шкатулками.
Подвергнуть юные умы искушению? Вера и без того ослабла. Все чаще слышен недовольный ропот. И даже здесь, в храме благословенного города, находятся те, кто позволяет себе усомниться в мудрости предков.
И в силе Богов.
– Для начала можно попробовать, скажем, здесь. Дабы ты лично мог убедиться в том, что вмешательство это не вызовет гнева Богов и не навредит храму.
Верховный стиснул зубы.
Император же усмехнулся.
– Я знаю тебя, друг мой. Другому кому я бы просто повелел, но ты… ты болезненно честен. И не солжешь даже тогда, когда ложь будет полезна тебе. И поэтому я говорю с тобой. И поэтому объясняю, ибо мне важно, чтобы ты понял, сколь необходимы они нам. А мы им. Из этого может получиться что-то да интересное.
Император опустился на ложе.
– Тебе принесут шкатулку. Поставь её на расстоянии не более двух десятков шагов от алтаря. Лучше поближе, но тут уж сам решай. Пошли её нам после утренней молитвы.
– Да будет так.
– Будет, – сказал Император, потрепав по загривку собаку. – Несомненно. И еще. Ты нужен нам. А потому помимо шкатулки с каменьями тебе поднесут особую мазь. Она избавит твои суставы от болей.
– Я не нуждаюсь в их подачках.
– Это дар. Негоже отвергать дары. Если пожелаешь, испытай её на ком-нибудь. И увидишь, что змеи – до крайности полезные создания.
Глава 4
Ульграх-младший устроился в низком кресле, обитом красным бархатом. Он закинул ногу за ногу, взял в руки бокал, сквозь который теперь разглядывал Мастера. И под взглядом этим тому было до крайности неудобно. Собственный кабинет, создаваемый с немалою любовью, показался вдруг чрезмерно помпезным.
Оглушающе огромным.
Пустым.
– Я бы хотел, – Ульграх первым начал разговор, что было в корне неправильно. – Учиться у вас, Мастер.
– У… меня? – услышанное не столько поразило, сколько испугало.
Что ему на самом деле надо?
Учиться?
Мастер в это не поверил. Чтобы Ульграх и пошел к «новоделу»? Такого не было отродясь. И не будет. А значит, есть у этого наглеца план.
Или не у него?
– Понимаю, что это кажется не совсем правильным. Противоречащим традициям. Поверьте, поначалу и отец не проявил должного понимания, когда я сказал ему о том, чего хочу. Но после признал за мной право выбирать свой путь.
Ульграх наклонил бокал, позволив темному вину – отнюдь не лучшему, но вполне пристойному – добраться до самого края.
– Я лишь третий сын. Мои братья давно взяли себе жен. Жены одарили их наследниками. А потому род наш можно считать крепким.
– Рад слышать это, – сказал Мастер без особой радости.
– Несомненно. Однако, что касается меня, то я лишний. Семейное дело отойдет старшему брату. Никсар станет ему верным помощником. Он отличный мастер. Выдающийся.
Ульграх притворно вздохнул.
– Я никогда не стану ни хорошим управленцем, ни отличным артефактором. Просто не лежит душа.
– А к големам лежит?
– Тоже не особо. К тем, которые обыкновенны. А вот в работе с живой плотью вам нет равных. К несчастью.
– Почему?
– Вы ступили на тонкий лед, мастер. Так говорил мой наставник. Он был родом из севера и рассказывал странные вещи о воде. Позже мы получили лед в лаборатории. Он и вправду хрупкий. Кое-кто в Совете считает, что ваша деятельность противозаконна.
– Я блюду закон, – проворчал Мастер, чувствуя, как холодеют руки. – Я не работаю со свободными людьми.
– Но работаете с людьми. И не только. В целом вы, полагаю, используете разумных существ. И это нарушает Кодекс Ахара. Если помните, то в первой его редакции магам запрещалось каким-либо образом изменять разумных.
– Разве? Разумных? Или свободных? Я тоже читал Кодекс.
Ульграх лизнул вино.
Именно лизнул. Тонкий бледный язык его коснулся темной жижи, чтобы убраться в рот.
– Не сам. Или вы знаете язык Древних? Сомневаюсь. Никто его не знает в той мере, чтобы сказать с уверенностью, будто понимает все написанное. У вас, вероятно, имеется принятый Советом Список. А он являет собой перевод. И не просто перевод, но адаптированный, измененный под наши нужды. Если же обратиться к первым толкованиям, то в половине случаев данный пункт указывает именно на «разумных». И это логично.
Ульграх отставил бокал.
– В Совете давно уже назревает недовольство. Маги превратились в тех, кто не ищет истины, не пытается раскрыть секреты мироздания, не улучшает мир, как сие было заповедано, но лишь производит товары. Наши мастерские клепают артефакты и големов, а взамен получают золото. Но… – мальчишка погладил подлокотник. – События последних лет заставляют думать, что дальше так продолжаться не может. Вряд ли вы заметили, но силы стало меньше. Источник уходит.
Мастер заставил себя сидеть, хотя от слов этих сердце в груди бешено заколотилось.
Источник?
Неиссякаемый, вечный источник силы, уходит?
– Процесс небыстрый, скорее уж речь идет в целом о тенденции. Отец сказал, что за прошедшие две сотни лет Источник утратил четверть своей исходной силы. А чем дальше, тем сильнее будет убывание.
– И как это… связано.
Услышанное не умещалось в голове.
Никак.
Их ведь учили, что Источник существовал столько, сколько и сам мир.
– Прямо. Речь идет о глобальных флуктуациях энергии. Отец полагает, что причина обмеления – слишком интенсивное использование силы Источника. Но в то же время он уверен, что наш Источник – не единственный.
Мастер потер шею, которая вновь зачесалась. Сильно так. Напоминая о былых почти забывшихся временах, когда он и не думал, что однажды станет Мастером.
Не выдержав зуда, Мастер сунул руку под воротник и поскреб раскаленную кожу.
– Вы ведь слышали о башне Звездочета?
Ульграх вежливо отвернулся.
– Слышал, – коротко ответил Мастер. – Правда, полагал её вымыслом.
– Отнюдь. Она существовала. Последний осколок искусства Древних. Удивительный в своей сложности механизм, повторить который не вышло, хотя многие пытались. Даже не повторить, но понять, чем эта башня являлась. Что представляла собой.
Вот только вряд ли у них получилось. Иначе не было бы разговора. Иначе не стал бы нужен один, пусть и не совсем уж неизвестный, Мастер великому клану Ульграхов. А он нужен.
Осталось понять, для чего.
– Так уж вышло, что Башня погибла. А содержимое её нашло новых хозяев.
Не тех ли, чьими усилиями погибла башня?
– Отец сказал, что в Башне надеялись отыскать сокровища, но обнаружили лишь пластины из белого металла. Что эти пластины заполняли все пространство башни.
Мастер снова поскреб шею.
Знают?
Не могут не знать. Ульграх смотрит этак, с хорошо скрытой насмешкой. Мол, неужели и вправду ты, ничтожный, полагал, будто здесь можно что-то да утаить?
– Пластины эти были покрыты линиями и символами. Некоторые из символов соответствовали языку Древних, другие были совершенно неизвестны. Пластины поделили. Думаю, многие пытались раскрыть их тайну.
– Но удалось вашему отцу?
– Брату. Среднему. Он очень талантливый артефактор. Такие рождаются раз в столетие, – это Ульграх произнес серьезно. – И он не столько расшифровал надписи, сколько понял, что означают линии. Силовые потоки. Их направление. Интенсивность. Башня оказалась огромным измерительным инструментом, а на пластинах хранилась история мира. Та часть, которая досталась нам, её хватило, чтобы составить карту. И сличить с современной.
– И найти новый Источник?
– Предположительно. Или, скорее, понять, в какой части мира стоит вести поиски.
Ульграх замолчал, позволяя обдумать услышанное.
– Зачем вам я? – тихо спросил Мастер. – Ваш клан силен.
– Но не всесилен. Скорее напротив. Врагов у нас едва ли не больше, чем друзей. Да и с теми, кто спешит назвать себя другом, весьма сложно. Куда сложнее, чем с врагами. Город прогнил. Маги слишком давно живут здесь. Они обвыклись с мыслью о своей исключительности, о силе и могуществе. В пределах города. Они заняты уничтожением подобных себе, грызней за власть и богатство.
Ульрих резко поднялся.
– Некогда маги желали познать все тайны мира. Организовывали экспедиции. Искали города Древних. Раскапывали их. Пытались добыть книги. Расшифровать их, что непросто… но у вас вышло, верно?
– С чего вы взяли?
– Давно уже в городе не появлялось ничего нового и интересного, – Ульграх поставил бокал с почти нетронутым содержимым на столик. – А тут вдруг Мастер, уж извините, еще недавно не проявлявший особых талантов, вдруг создает нечто принципиально новое. Необычное. И главное, жизнеспособное. Ваши химероиды удивительны. Вы и сами это знаете.
Зуд сделался невыносим, и почесывания больше не приносили даже минутного облегчения.
– Конечно, вы можете настаивать и дальше, что дело в долгой кропотливой работе, в опытах, в труде и вашем, несомненно, выдающемся таланте, – а это уже прозвучало откровенной насмешкой. – Однако будьте готовы, что вам не поверят.
– Как вы?
– Как мой отец. И мои братья. И многие, кто теперь готов запретить ваши работы, сославшись на Кодекс. Не потому, что Кодекс этот ценят, но из страха, что в ваших руках появится принципиально новое оружие, которому будет нечего противопоставить.
– Я не собираюсь воевать!
– Вы – возможно. Вам оно ни к чему. Но поверят ли в это другие? Там, – Ульграх мотнул головой, – давным-давно все поделено, уравновешено и каждый, кому довелось набросить на плечи плащ Советника, держится за свои крупицы власти. Им тошно от мысли, что на эту власть кто-то да посягнет. Даже теоретически. Поэтому будьте уверены. Сперва вам предъявят обвинения в нарушении Кодекса. Будут судить. И приговор заранее известен. Ваши создания будут уничтожены. Как и сама башня.
– Это… это ведь глупо!
– А кто сказал, что они умны? Сила – это просто сила, – Ульграх пожал плечами. – Да, существует вероятность, что кого-то заинтересуют ваши наработки. И этот кто-то предложит вам защиту.
– Вы?
– Нет. Мой род силен, но не настолько, чтобы вмешиваться в войну.
– Тогда зачем это все?!
Мастер заставил себя вытащить треклятую руку.
– Зачем… сложный вопрос. Мне тошно в городе. И перспектив никаких. Нет и не будет. Скорее уж, когда отлив станет ощутим, напряжение возрастет. И война меж кланами все-таки начнется. Но до этого времени есть пара десятков лет. Хватит, чтобы отыскать другой Источник. И обосноваться рядом с ним.
– Обосноваться? – тихо-тихо спросил Мастер, стараясь отрешиться от зудящей шеи. – Вы это серьезно?
– Вполне. Подумайте сами. Здесь вас ждет смерть, меня – тоскливое прозябание. И тоже смерть, но много позже. А вот если получится отыскать тот, другой Источник. Отыскать раньше, чем другие поймут, что проблема существует, – теперь Ульграх вновь вскочил в необычайном возбуждении. – Смотрите. Мы сможем не только освоить его. И занять наиболее выигрышные позиции. Мы… создадим свой город. Новый. Такой, где возродится магия в исходном её виде!
– Вы полагаете?
– Знаю. Или думаете, что никому, кроме вас, не попадались книги Древних?
– Это… не совсем книга. Пара страниц. Я отыскал их на черном рынке. Случайно. Совершенно случайно.
– И я рад этому! Но поверьте, книги Древних попадаются не так уж и редко. Но если когда-то маги сами искали их, то теперь в большинстве своем боятся подобных находок. А уж чтобы пытаться расшифровать… повторить… нет, я чувствую в вас родственную душу. Человека, которому душно в нынешних рамках! Того, кто стремится к большему.
Стало приятно.
И несколько неудобно. Впрочем, неловкость весьма скоро исчезла. И Мастер позволил себе кивнуть. Он такой. Он всегда знал, что дело не в силе, данной свыше, что главное – умение и острота разума.
И везение, само собой.
Ему повезло. Но и он оказался достоин своего шанса. И не потому ли судьба дает еще один? Вот только стоит ли верить Ульграхам?
– И что потребуется от меня? – поинтересовался Мастер осторожно.
В конце концов, отказаться он всегда успеет.
Или нет?
– Во-первых, как и говорил, вы возьмете меня в ученики. Под клятву, как это принято! Поверьте, Мастер, я и вправду ищу себе наставника. Человека, способного научить новому! И я верю, что у вас выйдет.
Мастеру бы еще его веры.
Но он снова вежливо кивнул. Клятва? Клятва – это хорошо. Клятва не позволит причинить вред наставнику. Клятва обяжет слушать.
Подчиняться.
– Во-вторых, мой род готов поддержать меня. В разумных пределах. Финансово. Артефактами. В том числе защитными или атакующими. Наемниками.
– Големы?
– Мы рассчитываем, что и вы примете участие. А вы известны, без сомнений, как лучший специалист по големам.
Лесть? Но до чего же правильная. Он и вправду лучший.