Запах смерти Бекетт Саймон
– Утверждает, что нет, но я ему не верю. Мы выяснили, что он лишился лицензии на работы с асбестом полгода назад. Какая-то бюрократическая волокита из-за того, что Джессоп не заполнил вовремя анкеты, что меня вовсе не удивляет. Для удаления асбеста придется нанимать другую фирму, а это может обернуться для него потерей контракта. По меньшей мере это означает новые задержки, чего он себе позволить не может. Джессоп и так понизил цену до минимума, чтобы выиграть тендер. Даже заложил свой дом для покупки нового оборудования. Это разорит его.
– Там и без того хватало задержек, – заметил я.
– Это его проблемы. Меня больше волнует то, как это скажется на следствии. И что еще он может выкинуть.
– Например?
Уорд покачала головой:
– Ладно, ничего. Надо двигать дальше.
Она с усилием поднялась, поморщилась и потерла поясницу.
– Вы-то сами как? – спросил я, тоже вставая.
– Вы об этом? – Уорд положила руку на живот. – Так себе. Спина болит, мочевой пузырь ведет себя, как ему заблагорассудится, а еще у меня заноза в виде эксперта, который все делает не так, как ему велят. Если не считать этого, все просто зашибись.
– Ну работа как работа.
– Да. – Напряженность между нами ослабла, но не исчезла окончательно. – Я серьезно: мы не можем позволить себе никаких новых проколов. Давайте сосредоточимся на деле и не будем отвлекаться, ладно?
Я не считал, что слишком отвлекаюсь, однако возражать не стал.
– Могу я хотя бы узнать, что будет с Лолой и ее сыном? – рискнул я спросить перед тем, как выйти из фургона.
– Мы этим займемся. – Судя по тону Уорд, разговор на этом завершился, но вдруг она добавила: – У Леннокс и ее сына нет собаки?
– Я не видел.
Я вспомнил: на брезенте, в котором перетаскивали Кристину Горски, обнаружили собачью шерсть.
– Ладно. – Уорд отвернулась и вышла из фургона.
Внутри Сент-Джуд все оставалось по-прежнему, словно мы и не уходили. Отрезанная от внешнего мира больница, казалось, существовала в каком-то собственном, замкнутом мире. Ее интерьеры не один год не знали ни солнечного света, ни свежего воздуха, так что темнота будто въелась в камни. Похоже, гнетущая атмосфера начала действовать даже на лабрадора: пес чаще скулил и оглядывался в поисках поддержки на хозяйку, прежде чем обнюхать очередной темный угол. Даже пожеванный теннисный мячик утратил для него свою привлекательность.
Зато мы ускорили темп продвижения. К середине дня мы закончили осмотр верхнего этажа и спустились на второй. Ложных тревог здесь стало меньше – возможно, потому, что попасть сюда с чердака птицам и грызунам было сложнее. Место Джессопа в группе занял полицейский, вооруженный электроинструментом и эндоскопом на случай обнаружения новых перегородок.
Правда, пока их больше не обнаруживалось.
Мы добрались до больничной часовни, когда Уэлану позвонили.
– Что-то нашли в подвале, – сообщил он, выключив рацию. – Собака там не нужна. Вы продолжайте, а мы с доктором Хантером спустимся посмотреть, что там.
– Разве им не нужна собака, чтобы проверить? – удивился я, когда мы двигались по лестнице в подвал. Голоса наши отдавались от стен гулким эхом.
– Не сейчас. Они это что-то видят, только достать не могут.
– Что?
– Они полагают, это рука.
Больничные подвалы – особенный мир. На самом деле именно здесь расположено сердце больницы – невидимые стороннему глазу котельные и насосные, поддерживающие жизнь здания. Даже при том, что Сент-Джуд уже много лет как умерла, этот потаенный мир остался нетронутым. Подобно окаменелым органам давно вымершего животного, механизмы, обеспечивавшие его теплом и дыханием, сохранились в целости и сохранности. Я находился тут впервые и мгновенно ощутил разницу. По мере того как мы спускались все ниже, запах сырости и плесени становился сильнее. Если верхние этажи казались мне жуткими, здесь все обстояло еще более ужасно. Верхние этажи служили больнице, так сказать, парадным лицом; их косметически подновляли и подправляли в попытках скрыть почтенный возраст здания. Тут же, вдали от пациентов, этого делать даже не пытались. Если где истинный возраст Сент-Джуд и проявлялся предельно наглядно, так именно в подвале.
Длинных, извилистых коридоров не было. Лестница заканчивалась на пересечении нескольких узких проходов с кирпичными стенами, по стенам которых змеились угловатыми кишками трубопроводы. Какие бы холод и сырость ни царили на верхних этажах, там, по крайней мере, была хоть какая-то вентиляция. Окруженный со всех сторон землей, лишенный отопления и вентиляции подвал пропитался влагой насквозь. Вода капала с потолков, слезами стекала по стенам и скапливалась в лужах на полу.
– Мило, правда? – буркнул Уэлан.
Разбрызгивая обувью воду, мы шли вдоль цепочки прожекторов, постоянно пригибаясь, чтобы не врезаться в пересекающий коридор трубопровод. Когда-то давно подвал, наверное, полнился шумами котлов, насосов и вентиляторов, живым пульсом больницы. Теперь единственным источником шума были мы сами.
Через несколько минут мы с Уэланом добрались до шахты служебного лифта, металлические двери которого были раздвинуты, открыв взгляду загаженную кабину. Чуть дальше в стене темнело прямоугольное отверстие, перегороженное крест-накрест желтой полицейской лентой с табличкой: «Опасно. Не заходить».
– Это здесь нашли асбест? – спросил я. Уорд говорила, что он находился в служебном туннеле, соединявшем главное здание с моргом.
– Не бойтесь, он в дальнем конце. Часть потолка обвалилась, когда сносили морг. Проход завален обломками, так что в морг больше не пройти. Во всяком случае, в тот.
Я не совсем понял, что Уэлан хотел этим сказать, но тут он подошел к двустворчатой стальной двери рядом со входом в туннель. Над ней висела табличка, такая же древняя, как сама больница. Единственное слово на ней выцвело, но я все-таки сумел разобрать: «Морг».
– У них что, было два морга? – удивился я.
Уэлан кивнул:
– Этот первый. А туннель ведет в новый, построенный в шестидесятых. Просто табличку со старого не потрудились снять – все равно ее никто не видел. Типа, с глаз долой – из сердца вон.
Похоже, это могло служить девизом Сент-Джуд. Уэлан толкнул дверь, и нашему взгляду открылась картина, которая могла бы стать иллюстрацией к учебнику истории. В свете полицейских прожекторов морг напоминал грязную музейную экспозицию, не менявшуюся полвека, если не дольше. Посередине стояли в ряд три смотровых стола с покрытой пылью фарфоровой поверхностью. Над каждым из них свисал с потолка массивный конический плафон, к нему тянулись допотопные витые провода. Ржавые трубы и краны темнели над раковинами с растрескавшейся эмалью; у дальней стены тяжелые дверцы холодильной камеры для хранения тел были распахнуты настежь, открывая ряды пустых полок.
Весь морг словно застыл в прошлом. Больница просто заперла двери и забыла о его существовании, оставив эту капсулу времени пылиться и ржаветь. Бросив взгляд на стол, на котором съежилось несколько высохших дохлых пауков, я повернулся посмотреть на находку.
Поисковая группа собралась в маленьком кабинете в дальнем конце помещения. В своих белых комбинезонах они напоминали привидения. В кабинете стоял небольшой металлический стол, а за ним сломанный стул. Все столпились у массивного ржавого несгораемого шкафа. В одном из людей я узнал Джексона, руководителя поисковой операции.
– На полу за шкафом, – сообщил он. – Вся эта штуковина весит тонну и привинчена к стене. Нам хотелось бы, чтобы вы посмотрели, прежде чем мы попытаемся сдвинуть ее.
– Давайте-ка глянем, – произнес Уэлан, опустился на колени и посветил фонариком в узкую щель между несгораемым шкафом и стеной. – Да, верно, рука. Доктор Хантер, не желаете взглянуть?
Он встал и отошел в сторону, уступая мне место. Я помедлил: чего-то в помещении не хватало. Поняв, чего именно, я наклонился, заглядывая за шкаф.
Поначалу я не увидел ничего, кроме нескольких труб. Потом луч моего фонаря уткнулся во что-то светлое.
Покрытая толстым слоем пыли, рука лежала ладонью вниз, скрючив пальцы. Тонкое запястье и остальная часть руки по локоть скрывались под шкафом.
– Следов крови нет, кожа естественного цвета, – сообщил я, прижимаясь щекой к стене в попытках заглянуть дальше. – И разложения тоже не вижу.
– Значит, она здесь совсем недавно, – заключил кто-то из группы.
– Меньше недели она никак не могла тут лежать, – возразил Уэлан. – После того как нагрянули мы, сюда никто не сумел бы пробраться. Но тут ведь холодно. Это не могло замедлить разложение?
– Не до такой степени. – Я сунул нос в щель и принюхался. Маска, конечно, мешала, но я не ощутил вообще никакой вони.
– Наверное, она забальзамирована? – предположил другой полицейский. – Может, это образец или нечто подобное и они просто забыли ее здесь?
– Какого черта вообще оставлять руку? – раздраженно воскликнул Уэлан. – И это означало бы, что она провалялась тут много лет.
– Думаю, так оно и есть, – кивнул я.
Мысль о бальзамировании тоже пришла мне в голову, но я не уловил ни запаха бальзамирующего раствора, ни формальдегида. Я встал, обошел шкаф и попытался посмотреть с другой стороны. Отсюда было видно еще меньше; я разглядел только, что рука заканчивалась чуть ниже локтя чистым, ровным срезом без единой шероховатости или порванной кожи.
– Вы не заметили, здесь были мухи? – спросил я.
Никто ничего такого не видел. Свежеотрезанная рука не могла не привлечь к себе мух, даже в подвале. В отличие от замурованной камеры, тут не было ни перегородки, ни решетки, способных помешать им, и тем не менее ни одного назойливого насекомого я в старом морге не видел.
Просунув руку в щель между шкафом и стеной, я осторожно дотронулся до обрубка.
– Может, нам пригласить доктора Парек? – неуверенно предложил Уэлан.
– В этом нет необходимости. – Я взял обрубок за запястье и с силой потянул.
– Какого… – начал Уэлан.
Но рука, подняв облачко пыли, уже выскользнула из-за шкафа. Я еще раз осмотрел гладкий срез и постучал им по стенке несгораемого шкафа. Звук получился звонкий: бам-м!
– Гипс, – объявил я, подняв руку так, чтобы ее было видно всем. – Вряд ли это медицинское пособие. Похоже скорее на кусок старого манекена из магазина.
Уэлан взял у меня гипсовую руку и покрутил перед глазами: мои слова убедили его не до конца.
– Тяжелый случай окоченения, сэр! – хохотнул один из полицейских.
Уэлан бросил на него злобный взгляд и легонько постучал гипсовой рукой по его груди:
– В следующий раз, когда вы заставите нас спускаться сюда из-за ерунды, я засуну вам эту штуку сами знаете куда.
Он повернулся и, не дожидаясь меня, вышел из старого морга.
Глава 20
Следующий день начался весьма многообещающе. Я хорошо выспался – в отсутствие новых звонков от Мирза.
Спать я ложился в лучшем расположении духа после того, как неожиданно позвонила Рэйчел. Из-за непогоды их судно сделало незапланированную остановку на одном из островов. Мобильная сеть на нем отсутствовала, поэтому она звонила из телефона-автомата. При звуках ее голоса мое настроение поднялось, хотя связь прерывалась и сигнал проходил с небольшой задержкой.
– Как там у вас? – спросил я.
– Вчера мы окольцевали стаю афалин, а ночь провели на якоре у необитаемого острова. А сегодня у нас была жуткая гроза, поэтому весь вечер сидели в таверне.
– Ужас какой.
– Просто кошмар. А ты как?
– Как всегда.
– Как всегда, – передразнила она. – Интернета у нас тут нет, но Димитри купил позавчерашнюю «Таймс». Там написано, в той старой больнице нашли еще два трупа. Ты ведь на этом деле работаешь, правда?
– Уже заканчиваем. – Мне не хотелось говорить о Сент-Джуд. Димитри… – Долго вы еще будете болтаться без связи?
– По меньшей мере три недели, пока не вернемся на большую землю. Но нам предстоят остановки на одном или двух крупных островах, так что время от времени связь все-таки будет. Честное слово, нам с тобой надо будет сюда как-нибудь выбраться. Даже не могу описать, какое здесь синее море!
Мне нравилось слушать голос Рэйчел. Правда, очень скоро – слишком скоро! – я услышал мужской голос, который звал ее куда-то.
– Да, иду! – отозвалась она. – Мне пора. Позвоню через день или два. Ты только поосторожнее, Дэвид!
– Из нас двоих это ты болтаешься посередине Эгейского моря. Я торчу в тихом Лондоне.
– Ну все-таки… Пусть на сей раз рискует кто-нибудь другой. Пожалуйста.
Я понимал, что Рэйчел продолжает думать о том, что случилось в начале этого года, когда убили ее сестру, да и сама она и ее родные чудом остались в живых. Травмы такого рода не проходят сами собой, вне зависимости от того, какое синее море вокруг.
– Я окружен полицией. Единственное, что мне грозит, – простудиться на сквозняке, – произнес я.
Воцарилось молчание. Я буквально видел, как складываются буквой V морщинки у нее на лбу.
– Да, но…
Все тот же голос позвал ее снова. Слов я не разобрал, но голос был определенно мужской: зычный и с явным акцентом.
– Если это Димитри, скажи ему, пусть подождет.
Рэйчел рассмеялась:
– Нет, это Ален.
– Не только Димитри, но еще и Ален?
– Да, у нас многонациональная команда, – со смехом ответила она. – И некоторым из них не терпится добраться до телефона-автомата, так что мне пора. Скоро позвоню.
Взволнованный разговором с Рэйчел, я выпил стакан бурбона, которого лишился накануне вечером. Наверное, это и стало причиной того, что я и сам почти поверил, будто следствие по делу в Сент-Джуд близко к завершению. Детальные поиски не выявили новых жертв, да и осмотреть осталось лишь часть подвала. Разумеется, обилие закоулков и трубопроводов наверняка затруднят работу собаке, но пары дней наверняка должно хватить. В общем, ложась спать, я рассчитывал на то, что мы больше ничего не найдем и старая больница уже открыла последний из своих секретов.
Словно в подтверждение моих надежд, утро следующего дня выдалось солнечным. Конечно, солнце было прохладным, осенним, а не жарким летним, и все равно это стало желанной переменой после бесконечных серых туч и дождя. Направив машину к Сент-Джуд, я пребывал в приподнятом настроении. Притормозив у полицейского кордона у въезда в больницу, я обратил внимание на то, что автобусная остановка на противоположной стороне улицы пуста. Это показалось мне добрым знаком, и, когда я остановил машину перед зданием больницы, даже виду мрачных стен и заколоченных окон не удалось испортить мне настроения.
Правда, длилось это недолго.
Уэлан уже ждал меня у дверей.
– Переодеваться не надо. Вас хочет видеть старший детектив.
– Что-нибудь случилось?
– Пусть лучше она сама скажет.
Он до сих пор не простил меня за то, что купился на руку от манекена.
Тень от здания накрыла почти всю стоянку, когда я подошел к тому же трейлеру, в котором мы с Уорд разговаривали накануне. Утреннее совещание закончилось, и полицейские в форме, а также люди в штатском, явно не служившие в полиции, выходили из него на улицу. Я подождал у двери. Уорд появилась последней – в плаще и с сумкой на плече. Увидев меня, она махнула рукой, приглашая следовать за ней.
– Хорошо, что вы вовремя. Можете ехать со мной.
– Куда?
Не сбавляя шага, Уорд направлялась к полицейским автомобилям.
– Разве Джек не сообщил вам? Мы собираемся арестовать Гэри Леннокса.
Подробности Уорд поведала мне уже в машине. После нашего разговора она дала своей команде распоряжение порыться в прошлом сына Лолы.
– Вы были правы насчет Леннокса, – сказала она, когда автомобиль тронулся с места. – Он работал санитаром в Сент-Джуд с восемнадцати лет. Его уволили за год до закрытия больницы, но планировку помещений он знает как свои пять пальцев. До больницы сдавал экзамен по строительной специальности. По теоретическим дисциплинам Леннокс экзамен завалил, а по практическим у него были неплохие баллы. Во всяком случае, у Леннокса хватило бы умения на то, чтобы выложить перегородку из пенобетона и заштукатурить ее.
Я вспомнил, как Лола с гордостью говорила, что ее сын может справиться с любой задачей по дому. Вероятно, даже лучше, чем она это представляла.
– За что его уволили?
– Подробностей у нас пока, по сути, нет, но это как-то связано с пропажей лекарств из больничной аптеки. Болеутоляющих, транквилизаторов, стероидов – всего того, на что есть устойчивый спрос. Уголовного дела против Леннокса не возбуждали, но он достаточно запачкался, чтобы его уволили. Это укладывается в версию, согласно которой убийства связаны с наркотиками. Наверное, он приторговывал крадеными наркотиками и после закрытия больницы обустроил сбыт на знакомой территории. Пока это лишь предположения, но с какой стороны на него ни посмотри, все вызывает подозрения.
– Как вы собираетесь допрашивать его, если он не в состоянии говорить?
– Придется провести медицинское обследование – может, это даст что-нибудь. Если нам удастся найти достаточно улик для выдвижения обвинений, мы посмотрим, совпадают ли отпечатки его пальцев с теми, что остались на банках с краской и штукатурке. И если совпадут, без разницы будет, может Леннокс говорить или нет. Мы сумеем связать его с двумя убийствами, а строительные навыки потенциально связывают Леннокса с брезентом, в который завернули Кристину Горски. А если его ДНК совпадет с волосами, которые на этом брезенте нашли, мы обвиним его и в этом убийстве. – Она бросила на меня вопросительный взгляд. – Что-то не так? Вы не слишком радуетесь этому.
Я пытался разобраться в своих чувствах. Даже при том, что я привлек внимание Уорд к Гэри Ленноксу, сам я не верил в то, что он имеет ко всему этому отношение. И хотя я хотел, конечно, чтобы ответственный за зверства в заброшенной больнице понес наказание, меня мало радовала перспектива принести в жизнь Лолы и ее сына новые неприятности.
– Не ожидал, что все закрутился так быстро, – признался я.
– Я тоже, но действовать готова. И я не сообщила вам самого важного. Мы получили результат по отпечаткам, которые Мирз снял с мужского трупа. Его зовут Даррен Кроссли. Тридцать шесть лет, с восемнадцати замечен в пристрастии к травке, в остальном досье чистое. Но он тоже работал санитаром с Сент-Джуд – до самого закрытия. Наверняка был знаком с Гэри Ленноксом.
Господи… Я молчал, пытаясь осмыслить новость. Рассказывая Уорд про семью Леннокс, я опасался, что зря отнимаю у нее время…
– Ну, скажите хоть что-нибудь, – не выдержала она. – Я не ожидала, что вы будете кричать от радости, но энтузиазм могли бы проявить.
– А что с женщиной, которую замуровали вместе с ним?
– Пока ничего. Отпечатки пробиваются по базе, но похоже, что ничего криминального за ней не числилось. Мы ждем результатов анализа ДНК и зубов, однако теперь, когда идентифицировали Кроссли, можно поискать среди его друзей и знакомых. Выясним, не знал ли он ее при жизни.
– Когда Кроссли пропал?
– В полицию обратились тринадцать месяцев назад.
– Лола говорила, что удар с ее сыном приключился восемнадцать месяцев назад. Это на пять месяцев раньше исчезновения Кроссли.
– Заявление подали тринадцать месяцев назад, – повторила Уорд. – Семьи у Кроссли не было, и он не работал с момента закрытия Сент-Джуд, так что мы не можем точно знать, как давно он пропал. Мы и этот-то срок знаем лишь потому, что его домовладельцу надоело ждать арендную плату. Вероятно, Кроссли пропал около пятнадцати месяцев назад, что примерно совпадает с датой, когда Кристину Горски в последний раз видели живой. Да и насчет даты, когда Леннокса парализовало, у нас нет ничего, кроме слов его матери.
– Думаете, она прикрывает сына?
Уорд пожала плечами:
– Мы обратились в суд за разрешением ознакомиться с его медицинской картой, вот тогда и посмотрим. Но с учетом обстоятельств ждать сейчас не можем. Известно, что ради детей матери могут и солгать, а у нее у самой карьера не безупречная. Мы проверили то, что говорила ее соседка насчет смерти пациента. Лола Леннокс работала в старой Королевской больнице в Южном Лондоне. Сейчас она закрыта, но двадцать два года назад там умер от передозировки инсулина четырнадцатилетний подросток – умер в ее дежурство.
– Значит, это правда?
– По результатам внутреннего расследования, проведенного больницей, смерть признали несчастным случаем, однако Лолу уволили, и медсестрой она больше не работала. Похоже, это у них семейная традиция – быть уволенными из больниц.
Уорд замолчала. Машина уже сворачивала на улицу, где жила Лола. Внутри меня все сжалось при мысли, что должно было произойти.
– Вы так и не сказали, что мне-то здесь делать?
– А разве не вы заварили эту кашу? – усмехнулась Уорд. – Да не переживайте, это вам не в наказание. Мать Леннокса вас знает, вот я и подумала, что неплохо иметь рядом знакомое лицо.
– Не уверен, что это способно что-либо изменить.
– Все равно это лучше, чем полный дом незнакомцев. И потом, вам она, кажется, доверяет.
Не после такого, подумал я.
Машина затормозила перед домом. Там уже стояли полицейские автомобили и карета «Скорой». Гэри Леннокс, возможно, и попадал в разряд подозреваемых, но болезни его никто не отменял. Поэтому вместе с полицейскими его должны были проверять сотрудники социальных служб и врачи «Скорой», и увозить его предстояло не в тюрьму, а в больницу. Выходя из машины, я ощущал на плечах груз ответственности. Я хотел помочь Лоле и ее сыну…
Полицейские, хлопая дверцами, выбирались на тротуар. В окнах соседних домов – тех, что стояли незаколоченными, – появились лица, несколько человек даже пришли поглазеть на неожиданный спектакль.
Уэлан шагнул к двери и постучал. Я не сводил взгляда со штор на окне. Любое шевеление их означало бы, что Лола дома. Они не шевелились.
Уэлан выждал несколько секунд и снова постучал, на сей раз громче.
– Ее нет дома, – произнесла та самая соседка, с которой я беседовал в свой первый приезд сюда.
Она стояла у себя в дверях, закутавшись в халат, с сигаретой в руке. Похоже, она только-только вылезла из постели, и лишенное макияжа лицо ее было хмурым.
– Вы не знаете, где она? – спросил Уэлан.
– Откуда мне знать?
– А как давно она ушла?
– Час назад. – Женщина затянулась сигаретой и ехидно посмотрела на меня. – Пришли с подкреплением, да?
Уэлан повернулся к Уорд:
– Как вы считаете, мэм? Может, нам…
– Сэр!
Один из полицейских смотрел куда-то вдоль улицы. По тротуару к нам приближалась та, которую мы искали. Она шла, прихрамывая, низко опустив голову, и тащила в каждой руке по пакету из супермаркета. Ходьба давалась ей с трудом, и она не замечала нас, пока не оказалась совсем близко. При виде полицейских на крыльце ее дома Лола Леннокс остановилась. Взгляд на мгновение задержался на мне. Потом, сжав губы, она перехватила свои пакеты и потащилась в нашу сторону – так же неспешно, как прежде.
Уорд шагнула ей навстречу:
– Лола Леннокс? Я старший инспектор полиции Шэрон Уорд. Мы здесь по поводу Гэри.
Не обращая на нее внимания, Лола прошла мимо нее.
– Вы меня слышите, миссис Леннокс? Я сказала, мы хотели бы поговорить с вами о…
– Слышу. Идите к черту.
– Миссис Леннокс, у нас есть ордер на арест вашего сына.
– Можете им подтереться.
Перехватив пакеты в одну руку – я заметил, что они были значительно легче, чем в прошлый раз, – Лола поднялась на крыльцо и принялась возиться с ключами. Уорд сделала еще одну попытку, изо всех сил стараясь не сорваться:
– Нам не хотелось бы причинять вам неудобств, но в интересах вас и вашего сына сотрудничать со следствием.
С таким же успехом она могла бы обращаться к камню. Не выпуская из рук пакетов, раскрасневшаяся от усилия Лола продолжала возиться с ключами. Уэлан сделал попытку помочь ей:
– Эй, давайте я…
– Уберите свои руки! – огрызнулась Лола, поворачиваясь к нему.
– Ладно, мы все успокоимся немного, – произнесла Уорд. Уэлан сошел с крыльца. Она подозвала меня. – Полагаю, с доктором Хантером вы знакомы…
– Пусть этот вонючий ублюдок держится от меня подальше.
Вот вам и «знакомое лицо». Я глубоко вздохнул:
– Мне очень жаль, Лола. Я не хотел…
– Пошел к черту!
Лоле удалось-таки вставить ключ в скважину, но тяжелые пакеты мешали ей повернуть его. Теперь уже много людей глазели на улице на происходящее.
– Как вам не стыдно! – крикнула женщина с противоположной стороны улицы. – Это же старый человек, оставьте его в покое!
На лице Уорд отобразилась нерешительность. Меньше всего ей хотелось обвинений в неоправданно жестких действиях, тем более в отношении пожилой матери и ее больного сына. Но чем дольше все это затягивалось, тем сильнее она рисковала потерей авторитета.
Наконец дверь с громким щелчком отворилась. Лола попыталась просочиться внутрь, продолжая загораживать полицейским дорогу своими пакетами.
– Вы не имеете права! – воскликнула она, стараясь закрыть дверь за собой. – Это мой дом, вам сюда нельзя!
Однако против полиции Лола не устояла. Отказавшись от попытки удержать их на улице, она устремилась в дом, оставив дверь широко открытой. Я не спешил входить, пропуская вперед полицейских и социальных работников.
Первым в дверь шагнул Уэлан и отшатнулся, когда в ноздри ему ударила вонь больничной палаты.
– Боже, – пробормотал он.
Лола стояла перед кроватью, словно пытаясь прикрыть сына от незваного вторжения.
– Не желаю видеть вас здесь! – кричала она. – Пошли вон!
Врач с успокаивающей улыбкой шагнула к кровати:
– Все в порядке, мы только хотим посмотреть на вашего сына.
– Подите прочь от него!
Лола замахнулась на нее упаковкой памперсов, но Уэлан опередил ее и отобрал упаковку. Взгляд Гэри Леннокса метался с одного человека на другого. Врач улыбнулась ему:
– Все хорошо, Гэри. Как вы себя чувствуете? Моя фамилия Калинда, я врач «Скорой помощи». Мне хотелось бы взять у вас несколько анализов…
– Нет! – взвыла Лола, стараясь прорваться к сыну между Уэланом и полицейским в форме. – Не смейте, я вам не разрешаю!
Я сделал еще одну попытку:
– Лола, почему бы вам не пойти со мно…
– К черту! – рявкнула она, зло прищурившись. – Иуда, это все твоих рук дело!
– Вы только осложняете ситуацию! – бросил Уэлан через плечо.
Он был прав, поэтому я отошел в сторону, уступая место одному из социальных работников. Тем временем на улице произошло какое-то замешательство. Из-за двери слышались голоса, и я увидел, как полицейский пытается помешать кому-то войти в дом.
Это был Адам Одуйя.
– Я пришел повидаться с Лолой и Гэри Леннокс. – Активист почти не повышал голоса, но этого ему и не требовалось. – Позвольте мне поговорить с ними.
– Ну класс, – выдохнула Уорд. – Джек, убери его отсюда.
Оставив полисмена справляться с Лолой в одиночку, Уэлан шагнул к двери.
– Это дело вас не касается. Вам надо уйти.
– Меня касается все, что происходит в общине, – возразил Одуйя. – Почему вы преследуете пожилую женщину в ее собственном доме?
– Мы не преследуем никого. Это полицейская операция, мы здесь вместе с социальными службами и…
– Вы не называете это преследованием? Вламываясь в дом к пожилой женщине и ее сыну против их воли?
– Вас вежливо попросили выйти. Я не собираюсь повторять…
– Миссис Леннокс! – Одуйя повысил-таки голос, чтобы его слышали в доме. – Лола Леннокс! Я адвокат, я могу вам помочь!
– Выведите его отсюда! – рявкнул Уэлан констеблю. Однако крики привлекли внимание Лолы.
– Кто это? – спросила она, повернувшись к двери, пока полисмен пытался вытолкать Одуйю из дома.
– Меня зовут Адам Одуйя, – отозвался активист уже с порога. – И если полиция находится здесь против вашего желания, я могу помочь вам. Просто скажите им, что я представляю вас и вы хотите поговорить со мной.
Лола повернулась к Уэлану:
– Вы его слышали.
Читать бесплатно другие книги:
