Запах смерти Бекетт Саймон
– Да, мэм, вы были правы насчет того, что это женщина.
И ведь так оно и было, хотя вряд ли Уорд могла знать наверняка.
– Как вы считаете, сколько этому эмбриону?
– Судя по размеру и развитию, месяцев шесть или семь, – ответил я.
Конрад игнорировал наш разговор. Зияющее отверстие на месте брюшины его, похоже, вообще не интересовало.
– Беременность весьма кстати, – пробормотал он. – Если она фертильного возраста, это заметно сужает возрастные рамки. Она одета, белье не тронуто, значит, признаки сексуального насилия отсутствуют. Однако стопроцентной гарантии этого, разумеется, нет.
– Кстати, одета она довольно легко. Ни пальто, ни плаща – только футболка и юбка, – добавила Уорд. – Даже колготок нет, из чего можно заключить, что она погибла в летнее время.
Уэлан покачал головой.
– Если только ее не убили в теплом помещении, а потом принесли сюда. Вот моя жена – она даже зимой в помещении свитера не носит. Просто откручивает обогреватели на полную мощность, а о счетах приходится беспокоиться мне.
Уорд его не слушала.
– Что с… животом? Могли это сделать крысы?
– Спросите меня после вскрытия, – ответил Конрад. Он помолчал, размышляя, потом усмехнулся. – Крысы обычно разгрызают уже существующие раны – поэтому, вполне возможно, она была заколота. Но давайте не будем делать преждевременных выводов, ладно? Начнем с того, что я не вижу на одежде существенных следов крови – что, в свою очередь, свидетельствует о том, что, если рана и имела место, кровоточила она не сильно.
Он был прав. По виду раны мы могли бы предположить о чудовищной травме, которую ей нанесли, но я знал, какие фокусы выкидывает природа.
– Ее сюда притащили, – произнес я.
Все повернулись в мою сторону. Я не собирался делать никаких громких заявлений, но маленький скелетик в утробе матери просто потряс меня.
– Ее тело прежде находилось в каком-то другом месте, – продолжил я. – Сюда его перенесли уже после того, как оно мумифицировалось.
Конрад ворчливо фыркнул, но кивнул.
– Да, вы правы.
– Вы уверены? – спросила Уорд.
– Кости эмбриона лежат в полном беспорядке. Они совершенно перемешаны, даже крысы не могли бы перемешать их так. Значит, это произошло в результате каких-то рывков и сотрясений, в то время как в матке не осталось жидкостей, способных смягчить их.
– Тело завернуто в пластик, – подал голос Уэлан. – Может, это тогда…
– Не исключено. Тело не мумифицировалось бы, если бы все это время находилось в брезенте. Внутри накапливалась бы влага, и оно разложилось бы в обычном порядке. И пластик был бы перепачкан продуктами разложения, как и одежда.
– То есть она сначала мумифицировалась, а в брезент ее завернули уже потом? – уточнила Уорд.
– Думаю, так. Потом еще это. – Я ткнул пальцем в резиновой перчатке в несколько темных, размером с рисовое зернышко крапинок в складках одежды. – Это яйца мясной мухи. Их должно быть гораздо больше. Если бы ее тело лежало здесь длительное время, они усеяли бы все вокруг.
– Какие тут мухи? – нахмурилась Уорд. – Здесь же темным-темно. Как они могут что-нибудь разглядеть?
– Им и не надо. Достаточно запаха. – Почему-то считается, что в темноте мухи не активны, но на самом деле требуется нечто посерьезнее отсутствия света, чтобы избавиться от этих назойливых насекомых. – И если не долетели бы мухи, то уж личинки и в темноте доползли бы.
– Гадость какая, – поморщился Уэлан.
Уорд бросила на него недовольный взгляд.
– И все-таки откуда мухи, если тело мумифицировалось? Разве мумифицированное тело представляет для них интерес?
– Не представляло бы, если бы не начало разлагаться. По потекам на одежде видно, что, прежде чем тело начало высыхать и мумифицироваться, разложение все-таки имело место. Этого более чем достаточно. Мясные мухи чувствуют запах разлагающейся плоти за милю и спешат на него, чтобы отложить яйца в глаза, ноздри и прочие отверстия. И хотя отсутствие кровавых пятен на одежде свидетельствует о том, что серьезных ран она не получила, для того чтобы привлечь мух, хватило бы и маленькой ссадины. На чердаке им потребовалось бы больше времени, но они начали откладывать яйца задолго до того, как до нее добрались крысы. Из отложенных яиц вылупились прожорливые личинки, они стали разъедать изначальную рану – и этот цикл пожирания и воспроизводства повторялся, пока тело не мумифицировалось. А тогда мухи ее бросили.
Уорд хмурилась:
– То есть вы хотите сказать, ее убили в другом месте, а сюда перенесли гораздо позднее?
– Не обязательно. – Я оглянулся на Конрада, на случай, если он захочет ответить. Но патологоанатом снова рассматривал останки. – Где бы это тело ни находилось прежде, условия там не могли не напоминать те, что здесь. Там наверняка было сухо, с хорошими сквозняками и достаточно жарко, чтобы мумификация началась почти сразу. Не слишком частое сочетание.
– Вы полагаете, труп все время находился тут и его только перетащили из одной части чердака в другую? – догадалась Уорд.
– Исходя из того, что я вижу, думаю, подобное возможно.
– Какая-то ерунда получается, – недовольно усмехнулся Уэлан. – Какой в этом смысл? Если кто-то беспокоился, что тело могут обнаружить, почему его не перетащили куда-нибудь в другое место? И зачем было ждать, пока оно мумифицируется?
– Не знаю, – вздохнул я. – Но до сих пор считаю, что вам нужно обыскать весь чердак в поисках кладок мясной мухи.
– Хорошо. – Уорд смотрела на патологоанатома. Тот, не обращая внимания на наш разговор, внимательно изучал сложенные руки трупа. – Вы что-нибудь нашли, профессор?
– У нее кончики пальцев сильно изуродованы. Что-то обглодано грызунами, но, по-моему, дело не только в этом.
– Можно посмотреть? – попросил я.
Конрад подвинулся. С учетом состояния трупа я не мог бы определить, какие повреждения имели место посмертно, а какие нет. Часть пальцев была обглодана острыми зубами, а ногти начали выпадать на ранней стадии разложения. Но то, что осталось от подушечек, было стертым, а ногти – сломанными. Одного вообще не хватало.
– Это не крысы, – произнес я. – Похоже, что часть этих повреждений случилась, пока она еще была жива.
– Ее пытали?
– Вы задаете вопросы, на которые у нас нет ответа, – огрызнулся Конрад. Хрустнув коленями, он поднялся. – Ладно, все, что хотел, я увидел. Можете перекладывать ее на носилки и отправлять в морг. Думаю, мы…
Он осекся: над его головой промелькнула с резким шелестом темная тень. Летучая мышь исчезла в темноте, словно ее и не было, однако успела напугать профессора. Он отшатнулся, взмахнул руками, нога сорвалась с настила и с хрустом погрузилась в полуистлевший утеплитель. Уэлан успел поймать его за запястье, и на мгновение мне показалось, что он удержит профессора.
А потом, под треск ломающихся досок и штукатурки, Конрад и целый кусок чердачного перекрытия провалились вниз.
Глава 3
– Назад! Все назад! – крикнула Уорд и закашлялась: воздух заволокло пылью и блестящими хлопьями стекловаты. Кашляли все вокруг меня, поскольку тонкие медицинские маски были бессильны против такого облака. Пыль набилась и в глаза, но я все же попробовал заглянуть в зияющий провал. Один из прожекторов опрокинулся, и луч его светил в сторону зиявшего в чердачном полу отверстия.
– Это и вас касается, – добавила Уорд. Осторожно ступая по настилу, она тоже подошла к краю. В провале не было видно ничего, кроме свисавших вниз лохмотьев утеплителя и зловеще заостренных обломков деревянных досок. – Профессор! Вы в порядке?
Ответа не последовало. Как у любого солидного дома Викторианской эпохи, высоты этажа хватало на то, чтобы переломать себе кости даже без упавших вслед за профессором деревяшек и железяк.
– Да не стойте же вы как идиоты, черт побери! – крикнула Уорд стоявшему ближе всех к выходу полицейскому. – Спуститесь и посмотрите, как он!
– Вероятно, балки прогнили, – сказал Уэлан, дождавшись, пока полицейский выполнит приказ.
– Мэм, вам не…
Она кивнула и неохотно отступила от провала.
– Хорошо. Выходим все! Медленно, спокойно, по одному, не торопясь! Ну же, шевелитесь!
Кашляя, мы двинулись по извивающейся полосе настила к выходу. Алюминиевые щиты прогибались и скрипели под нашими ногами, и я с облегчением перевел дух, добравшись до стремянки. После раскаленной духоты чердака спуск на прохладный этаж казался чуть ли не прыжком в холодную воду. Уорд с Уэланом пришли последними.
– Вызвать «Скорую», живо! – скомандовала Уорд, растолкав столпившихся у стремянки полицейских в комбинезонах. Потом оглянулась в поисках полисменов, посланных на помощь патологоанатому. – Где Греггс и Пейтел?
В дальнем конце длинного больничного коридора возникло какое-то то движение, и оттуда к Уорд почти бегом бросилась девушка-полисмен с фонариком; вид она имела весьма расстроенный.
– Здесь, мэм!
Кто-то протянул Уорд бутылку воды, но она лишь отмахнулась.
– Как он?
Девушка покачала головой, виновато моргая.
– Э… Не знаю…
– Как не знаете? Ох, чтоб… Ну, с дороги, живо!
Она бесцеремонно оттолкнула девушку, но та снова подала голос:
– Его там нет, мэм.
– Тогда где он, черт его побери?
– Мы… мы не можем его найти.
– Как это? Не мог же он просто так взять и исчезнуть!
В глубине другого, темного коридора мелькнул луч фонарика, и Уорд повернулась в ту сторону. Луч, подпрыгивая, приближался, а за ним из темноты вынырнула фигура полисмена – второго посланного Уорд на поиски.
– Там от этого коридора ответвляются другие, несколько! – задыхаясь, выпалил он. – Мы посмотрели в палате, которая, думали, находится под местом, откуда он упал, и в двух соседних – и его нет ни там, ни там.
– Но он же не мог уйти – после такого-то падения!
– Вероятно, мог, но… – Полисмен замялся, будто не решаясь продолжить. – Я смотрел: в потолке никаких дырок.
– Значит, вы, черт вас подери, смотрели не там! Дайте мне это! – Уорд выхватила у него из руки фонарь и повернулась к Уэлану: – Джек, мне нужно, чтобы этот этаж обыскали. Все до единой комнаты. И куда запропастились «Скорая»?
– Едет, мэм.
Уэлан начал сыпать распоряжениями, а я двинулся за всеми, но он вдруг заявил:
– К вам это не относится, доктор. При всем моем к вам уважении, мы одного эксперта уже потеряли. Пока не убедимся в том, что пол больше не провалится, вы останетесь здесь.
По его глазам я понял, что спорить бесполезно. Раздосадованный, я остался стоять у стремянки, а остальные, шаря перед собой лучами фонариков, разошлись по разным направлениям. Один за другим исчезали они в коридорах и палатах. Когда их голоса и топот немного утихли, я задрал голову и посмотрел на чердачный люк. Уэлан велел мне оставаться на месте, но не мог же я просто стоять столбом, не делая ничего?
Я вскарабкался по стремянке и высунулся по грудь в чердачное пространство. В воздухе до сих пор висело плотное облако пыли, и от этого лучи прожекторов казались живыми существами. Снизу доносились голоса полицейских – судя по тому, что я слышал, профессора они пока не нашли, и я подумал, что отыскать его будет сложно. От люка до места, сквозь которое провалился вниз Конрад, было футов тридцать или сорок, и планировка помещений третьего этажа ничем не напоминала огромное открытое пространство чердака. Судя по всему, плана палат, кабинетов и коридоров у полиции не было и определить, куда именно упал патологоанатом, они не могли.
Но даже так, вслепую, им полагалось бы найти уже профессора. Я неловко топтался на перекладине стремянки, снизу продолжали перекликаться полицейские. Ну же, почему так медленно? С момента обрушения потолка прошло уже минут пять. Если у Конрада открытая рана, он может истечь кровью прежде, чем до него наконец доберутся.
– Профессор Конрад! – окликнул я.
Эхо моего голоса прокатилось по закоулкам чердака и стихло. Я собрался уже спускаться вниз и присоединиться к поискам, что бы там ни говорил Уэлан, когда мне показалось, будто слышу слабый звук. Я замер. Звук не повторился. Но он никак не напоминал голоса полицейских.
Он напоминал стон.
– Профессор, вы меня слышите?
Снова ничего. Я смотрел на островок света в том месте, где лежал труп. В этом году мне пришлось уже наблюдать, как умирает человек. Меня до сих пор мучили кошмары, и мысль, что подобное может повториться, была невыносимой.
Да ну их всех к черту!
Я одолел последние несколько ступенек и осторожно ступил ногой на алюминиевый настил. Балки под ним скрипнули, но не затрещали. Потолок провалился, когда Конрад попал ногой между балок. Значит, если я постараюсь избежать этого, со мной ничего не случится.
Так я, во всяком случае, надеялся.
Чердак казался зловещим, даже когда в нем толпились люди. Теперь, когда я находился здесь один, это ощущение усилилось. Прожектора светили вдоль временного настила, и от этого окружающая их темнота сгустилась еще сильнее. Я шел по прогибающемуся настилу, опасаясь летучих мышей – мне очень не хотелось оказаться застигнутым врасплох подобно профессору, – но пока не видел ни одной. Наверное, шум и суматоха в здании спугнули их.
Завернутое в брезент тело лежало там, где его оставили. Обрушение его не потревожило, что не могло не радовать. Я обошел тело по мосткам, испытывая легкие угрызения совести: вроде невежливо бросать его одного. Однако сейчас больше внимания к себе требовал живой человек.
Осторожно ступая, я шагнул к зияющему провалу. Ближним к нему плитам настила я не доверял, поэтому ухватился одной рукой за стропильную балку и только после этого вытянул шею, чтобы заглянуть вниз. Оттуда в свете опрокинувшегося прожектора медленно поднимались завитки пыли, но дна свет не достигал.
– Профессор Конрад!
Я достал из-под комбинезона мобильник и включил фонарь. Тени неохотно расступились, открыв хаотичную груду досок, штукатурки и утеплителя. Я опустил руку с телефоном ниже: луч фонарика скользнул по чему-то голубому. Я подвинул луч обратно и пошарил немного. Не сразу, но я все-таки догадался, что именно вижу внизу.
Пластиковую бахилу, высовывавшуюся из-под куска утеплителя.
– Какого черта вы здесь делаете?
От неожиданности я едва не выронил телефон. Крепко цепляясь за стропильную балку, я оглянулся на Уэлана.
– Вам же ясно сказали: стойте на месте! Вон отсюда, ну!
– Я вижу Конрада.
Он поколебался:
– Дайте я посмотрю.
Я отодвинулся.
– Вы хотя бы определили, в какую комнату он мог упасть? – спросил я.
– Нет. Там не план, а лабиринт настоящий. Туда нужно пройти сначала по одному коридору, потом по другому – в обратную сторону, и палаты отделены дополнительными перегородками.
Я подумал, что это не так трудно, как Уэлан описывает, однако с учетом его настроения решил, что говорить ему этого не следует. Уцепившись за ту же балку, Уэлан перегнулся через край провала и посветил вниз мощным полицейским фонарем.
– Вы меня слышите, профессор? – крикнул он.
Ответа не последовало.
– Вы его видите? – спросил я.
– Что-то вижу… Похоже на его ногу. Возможно, нам…
Шаги по настилу предупредили нас о приближении Уорд.
– Господи, Джек, что ты, черт возьми, делаешь?
Мы оглянулись на нее. Впервые я обратил внимание на то, как неловко она движется в мешковатом комбинезоне.
– Прошу прощения, мэм…
– Это я виноват, – произнес я. – Мне показалось, будто я слышу стон.
– Что, прямо вот отсюда? – нахмурилась Уорд.
– Мы его видим! – заявил Уэлан.
– Черт побери. – Она стояла, переводя дух, и смотрела на женские останки. – Он в сознании? Ну скажите мне, что он еще дышит!
– Мы пока не знаем. Он завален обломками потолка, не шевелится.
– Дайте посмотреть.
– Мэм, это небезопасно, – возразил Уэлан. – Вам вообще не следовало подниматься.
Не знаю, что удивило меня больше: то, что он вообще сказал это своей начальнице, или то, что Уорд не оторвала ему за это голову.
– Сама знаю, – огрызнулась она и, держась за стропила, чтобы не потерять равновесия, подобралась к нам. – Пожарники со всем необходимым оборудованием уже выехали, и «Скорая» тоже, а мы до сих пор не можем найти его! Господи, чушь какая-то!
– Я мог бы спуститься вниз, – предложил я.
– Нет! – Уорд покачала головой. – Я же сказала: пожарные скоро будут, и у них с собой все необходимое.
– Не факт, что Конрад доживет до их приезда.
– Думаете, я этого не понимаю?
Уэлан прокашлялся.
– Мне больно говорить это, мэм, но, наверное, доктор Хантер прав. Мы не знаем, в каком состоянии профессор, а пожарным придется забираться сюда, на самую верхотуру, со всем своим барахлом. По крайней мере, мне следовало бы спуститься к нему на разведку – хотя бы увидеть, как обстоят дела.
Пару секунд Уорд молчала, уперев руки в бока, а потом сказала:
– Валяй.
Уэлан выкрикнул команды, и на чердак быстро подняли складную лестницу. Уорд запустила на чердак не всех полицейских – только пятерых, из опасения вызвать новое обрушение. Ей ужасно не хотелось оставлять меня наверху, но я переубедил ее: ведь у меня единственного имелось медицинское образование, и оно могло пригодиться до прибытия «Скорой».
За всей этой суетой как-то забылось, из-за чего мы все сюда попали. Тело мертвой женщины и ее нерожденного ребенка переместили подальше от провала, чтобы наша возня поблизости не нанесла им ущерба. По моей просьбе полицейские принесли еще кусок полиэтилена, и пока Уэлан с помощью еще одного полисмена устанавливал стремянку в провал, я накрыл им мумифицированное тело. Пластик мог защитить его от дальнейшего загрязнения пылью и волокнами стекловаты. Впрочем, я отдавал себе отчет в том, что это не единственная причина, по которой мне хотелось укрыть его. Мертвая женщина пролежала здесь бог знает сколько времени.
Мне казалось неправильным оставить ее без внимания хотя бы теперь.
К моей досаде, Уорд заставила меня отойти подальше, пока Уэлан опускал стремянку, стараясь при этом не потревожить обломков, засыпавших патологоанатома. Прожектора переставили так, чтобы они были направлены вниз. Теперь они освещали груду досок и утеплителя, под которой лежал Конрад, но все остальное скрывалось в темноте.
Вместо того чтобы опереть верх стремянки на ненадежную кромку провала, Уэлан прислонил ее к стропилам и привязал к балке куском нейлонового шнура. Потом подергал, проверяя крепление, и поставил ногу на ступеньку.
– Осторожнее, Джек! – предостерегла его Уорд.
– Это все равно что окна мыть! – откликнулся он и принялся спускаться.
Алюминиевая стремянка шаталась и ритмично поскрипывала, но через несколько секунд застыла: Уэлан добрался до дня. С места, где я стоял, его не было видно, но слышал я его хорошо.
– Так, спустился. Попробую убрать с него весь этот мусор…
Уэлан крякнул, затем снизу послышался стук. Новое облачко пыли поднялось из провала: инспектор освобождал профессора из-под обломков.
– Вот так-то лучше. – Судя по голосу, он запыхался. – Профессор здорово приложился. Пульс прощупывается, однако вид у него неважнецкий. Одна нога, вероятно, сломана, и… черт, здесь полно кровищи.
– Откуда? – крикнул я. – Артериальная?
– Не знаю. Не пойму, откуда она сочится. Может, из ноги, но она подвернута, и я боюсь его трогать. Слышите, мэм, если мы не справимся с этим быстро, то можем потерять его.
Я повернулся к Уорд:
– Позвольте мне? Я бы…
Она отмахнулась от меня.
– Нам нужно попасть туда, Джек. Ты видишь дверь или выход?
– Подождите… Все это похоже на небольшую палату. Несколько коек и еще какой-то мусор, но двери нет.
– Но должна же она быть где-то!
– Тут перегородку кирпичную выложили, и…
Что-то лязгнуло.
– Джек? Джек! Ты в порядке?
Прошло несколько секунд, прежде чем Уэлан отозвался:
– Да, я просто… уронил фонарик.
Уорд облегченно вздохнула.
– Чтоб тебя, Джек, что за шуточки!
– Извините, мэм. Это все койки. – В его голосе звучало напряжение. – На них люди.
Глава 4
Уорд ужасно не хотелось отпускать меня вниз к Уэлану.
– Я не желаю больше рисковать никем, пока не пойму, с чем мы столкнулись.
– Мы знаем, с чем столкнулся Конрад. Он умрет от потери крови, если мы ее не остановим.
– «Скорая» и пожарные будут здесь через пять минут…
– А у него, наверное, и этого времени нет. Я могу, по крайней мере, попытаться остановить кровотечение до их приезда!
– Джек знает приемы оказания первой…
– А я дипломированный врач! И если вы боитесь, что я затопчу улики на месте преступления…
– Это не так, и вы это сами знаете!
– Тогда разрешите мне спуститься!
Уорд вскинула голову:
– Господи! Ладно, только, бога ради, будьте осторожны!
Я не стал ждать, пока она передумает. Осторожно поставив ногу на перекладину, я перенес на нее вес и начал спускаться. Стремянка скрипела и качалась, но я даже не замечал этого. Уэлан придерживал ее снизу, пока я не оказался на полу.
– Осторожно!
Лучи прожекторов били сверху, однако освещали только маленький пятачок пола вокруг нас. Все остальное скрывалось во мраке. Уэлан пригнулся над грудой обломков, светя фонарем на Конрада. Инспектор успел освободить его от досок и штукатурки – хорошо еще, что не кирпичей, – и профессор лежал словно в гнезде из кусков утеплителя. Лицо, белое от штукатурной пыли, было безжизненным, и на нем темными пятнами поблескивала кровь. Он не приходил в сознание, и его дыхание мне не понравилось. Нижняя часть тела находилась в луже крови, в которой плавали хлопья утеплителя. Кровь сочилась из ноги, на которой он лежал, и осмотреть рану можно было, только повернув его. Теперь я понимал, почему Уэлан не хотел трогать Конрада. После такого падения профессор запросто мог повредить позвоночник, а по прерывистому дыханию я заподозрил, что по меньшей мере одно ребро проткнуло ему легкое. Помочь с этим я ему не сумел бы, но мог по меньшей мере постараться сохранить Конраду жизнь до прибытия полноценной помощи.
– Держите его крепко, если он вдруг начнет дергаться, – сказал я Уэлану и осторожно, стараясь не потревожить туловища, подсунул руку под травмированную ногу.
Трогая ногу в том месте, откуда, как мне казалось, текла кровь, я надеялся, что не нащупаю там торчащего обломка кости. Если бы причиной кровотечения было что-нибудь вроде этого, я мало чем смог бы ему помочь – особенно если кость порвала бы одну из артерий. В таком случае Конрад мог бы умереть еще до приезда «Скорой».
Однако никаких острых осколков кости, которых я так боялся, не обнаружилось. Вместо них сквозь тонкую резину перчаток я нащупал рваную дырку в комбинезоне и штанах – на бедре, теплую от сочившейся из-под нее крови. Вероятно, падая, профессор зацепился за гвоздь или острый обломок доски. Плохо, конечно, но все-таки не артерия.
– Приготовьтесь! – сказал я Уэлану. – Сейчас буду зажимать.
Перчатки у меня были уже далеко не стерильными, однако с телом убитой на чердаке не контактировали. И из всех рисков, угрожавших сейчас профессору, инфекция была едва ли не меньшим. Я с силой сжал Конраду ногу. Он негромко застонал и сделал попытку пошевелиться.
– Держите крепко! – скомандовал я, и Уэлан плотно прижал раненого к полу всем весом своего тела.
– Что происходит? – донесся до нас голос Уорд. – Он в порядке?
– А «Скорая» далеко еще? – отозвался я.
– Въезжает на территорию. Будет через две или три минуты.
Значит, не очень быстро. Продолжая пережимать артерию, я уселся поудобнее и сосредоточился на своей задаче. Только потом, удостоверившись, что кровотечение ослабло, смог оглядеться по сторонам.
Впрочем, темнота позволяла рассмотреть немногое. Уэлан говорил, что помещение похоже на маленькую палату, но за исключением маленького светлого островка я не видел практически ничего. Когда глаза немного свыклись с особенностями освещения, я различил в полумраке перед собой неровную, неоштукатуренную кладку из кирпича или блоков. Повернув голову, заметил угловатую раму больничной койки. На ней угадывалась лежавшая человеческая фигура. Мне показалось, за ней виднеется еще одна койка, но это вполне могло быть игрой воображения.
Что бы там ни таила в себе еще эта комната, с этим можно было и подождать.
Стараясь не обращать внимания на боль в уставшей руке, я продолжал пережимать артерию на ноге у Конрада и хотел только одного: чтобы бригада «Скорой» прибыла быстрее.
Небо на востоке начинало уже светлеть, когда я притормозил у ворот Бэллэрд-Корт. Затем я ждал, пока отворятся автоматические ворота, и жужжание электромотора добавляло басовую партию к рассветному птичьему щебету.
Загнав машину на подземную парковку, я выключил двигатель. Двери лифта исполнили незатейливый мотивчик и раздвинулись. За ними стоял мой сосед. С явным неодобрением он скользнул взглядом по моей мятой, пыльной одежде, но тем не менее вежливо кивнул мне и проследовал к своему автомобилю.
– И вам доброе утро, – сказал я пустой лифтовой кабине.
Оставляя на мраморном полу пыльные следы, я шагнул к двери. Отпирал я ее, стараясь производить как можно меньше шума, но стоило мне войти, как запах жареного бекона дал мне понять, что старался я зря. Рэйчел стояла у кухонного стола и нарезала грибы рядом с плевавшейся маслом сковородкой. Рэйчел была одета, прелестна и выглядела на порядок свежее меня.
– Привет! – воскликнула она, сняла сковородку с огня и обняла меня, подставив щеку для поцелуя. – Ты как раз вовремя.
Я вдохнул аромат ее влажных после душа волос.
– Тебе вовсе не обязательно было вставать так рано.
– А вот и нет. Я хотела приготовить завтрак. Я ведь знаю: если не приготовлю, то ты уж точно не удосужишься. Ты вообще ел хоть что-нибудь со времени вчерашнего ленча?
Я вспомнил до ужаса крепкий чай, который принес мне констебль.
– Что-нибудь – да.
Рэйчел скептически повела бровью:
– Ты успеешь принять душ.
Я улыбнулся невысказанному намеку: после нескольких часов истекания потом в душном комбинезоне душ мне не помешал бы. Впрочем, улыбка моя мгновенно померкла, стоило мне войти в спальню и увидеть стоявший у двери упакованный чемодан. Самолет Рэйчел вылетал ближе к полудню, но ей приходилось брать в расчет возможные пробки на дороге в аэропорт. При мысли об этом внутри у меня как-то сразу сделалось пусто.
Не на такую последнюю ночь я рассчитывал.
«Скорая» приехала довольно быстро, но эти несколько минут показались мне бесконечными. Я с облегчением перепоручил свои обязанности молодой женщине, которая продолжала пережимать артерию, пока ее коллега доставал жгут и бинты. Я отошел в сторону, чтобы не мешать им, стараясь не вытирать окровавленные руки о комбинезон. Теперь у меня появилась наконец возможность получше осмотреть место, в которое я попал.
Бригада «Скорой» была с собственными фонариками, и их дополнительный свет позволил разглядеть три стоявшие в темной части помещения койки. Ближняя пустовала, на двух других лежали неподвижные фигуры.
Читать бесплатно другие книги:
