Анграв-VI Прашкевич Геннадий

14

Я увидел сад.

Самый настоящий яблоневый сад.

Он был в цвету, весь как в розовой и в белой пене.

По саду, легко ступая по плоским камням, лукаво помаргивая бледными ресничками, хитро похихикивая, шел крепкий легонький старичок. Не знаю, сколько ему было лет, но держался старичок хорошо и щечки у него были на диво румяные. Двое мужчин, следовавшие за ним, явно представляли какую-то официальную организацию. С близкими людьми старичок держался бы иначе.

Ничего желчного во взгляде, старичок выглядел веселым и раскованным – пребывание на Земле явно пошло ему на пользу.

Это Уиллер?

Он жив?

Запись, наверное, сделана много лет назад, подумал я и взглянул на титры.

Да, довольно давняя запись.

Но при всем этом, в день съемки старичку Уиллеру стукнуло ни много ни мало сто шестьдесят три года! Почтенный возраст даже для Земли, а он прыгал себе по камешкам, хихикал над спутниками, и щечки у него пылали как фонари.

Возможно ли такое?

Я обратился к официальному комментарию.

Сидней Уиллер.

Специалист по приливным течениям.

Автор известных «Сеток Уиллера» (сто девять выпусков).

Долгое время жил и работал на планете Несс. Последнее постоянное место жительства – планета Земля.

Это тот Уиллер? – удивился я.

Тот, тот.

Ошибки быть не могло.

Все данные о любом конкретном человеке вносятся в Большой Компьютер. Ты можешь жить, где угодно, работать под какими угодно именами, но тебя в любой момент могут идентифицировать, если, разумеется, в этом возникнет разумная необходимость.

Никаких проблем.

Передо мной по яблоневому саду гулял именно Сидней Уиллер, и в день съемки ему действительно стукнуло сто шестьдесят три года. Судя по комментарию, он и сегодня мог быть жив. По крайней мере, в комментарии не было ничего, что могло бы подтвердить факт его смерти.

Он что, бессмертный?

Я включил звук.

Вопрос. Беспокоит вас Голос? Мы имеем в виду – здесь, на Земле?

Уиллер. Знать о нем не хочу! (Со старческой значительностью): Никогда не слушайте чужих голосов.

Вопрос. Это был чужой Голос?

Уиллер(задиристо). А вы меня не сбивайте. Мне надоело. Он меня прямо преследовал.

Вопрос. Голос?

Уиллер. А то! О нем ведь речь. Смотришь в окно, видишь дерево, а в голове: что это? Да дерево, скажешь себе. О чем тут спрашивать? Дерево, дерево! Всего только дерево. А как понять – дерево? А как хочешь, так и понимай. Я человек резкий. Живешь как придурок. Всегда одно и то же в голове – что это, да зачем это, да почему это? А откуда мне знать? Я не энциклопедия! (Грозит пальцем.) Я сразу понял, что со мной что-то не то. Я весь пожелтел из-за этого Голоса. Тогда и решил: плюну на все и пойду к Воронке.

Вопрос. Вы дошли до нее?

Уиллер. А как же! Я всегда был крепкий. (Хихикает.) Я и сейчас крепкий.

Вопрос. Что вы делали на Губе?

Уиллер(моргает белесыми ресничками, кажется, хитрит). А вы что, ничего такого не слышали?.. Об этом, по-моему, говорили… И вообще… Я подлечился на Земле… Вы это хотите узнать?..

Вопрос. Вы шли к Воронке с желанием самому задать ей какие-то вопросы?

Уиллер(со старческой убежденностью). Уж я бы ей задал, уж я бы ее переговорил! Я бы уж заставил ее заткнуться! А может, просто не стал бы ее слушать. Я бы сам начал тыкать пальцем вокруг: а это что, а это зачем, а зачем камни? и зачем плывут облака? и почему я хромаю? Я бы нашел, что у нее спросить. Эта Воронка сбежала бы у меня с Несс!

Вопрос. Вы считаете, что Воронка может менять свое положение в пространстве?

Уиллер(недовольно) Ну что я, чокнулся? Может, она просто как передатчик? А? Бубнит и бубнит на нашей волне?

Вопрос. О чем вас спрашивал Голос? Это были сложные вопросы?

Уиллер(беспокойно). Кому как… Мне, может, сложней и не надо… Бубнит себе и бубнит…

Коней записи.

Даже внимательно прослушав комментарий во второй раз, я так и не понял, побывал ли Уиллер в самой Воронке? Вертолетчики действительно зафиксировали падение человека в Воронку, и расшифровка компьютера подтвердила это. Но каким образом Уиллер мог выбраться из Воронки? Каким образом он мог подняться по каменным вертикальным стенам? Почему его не перетерло в пыль в самой Воронке? Почему, наконец, Уиллер ничего не помнит из того, что могло происходить с ним в Воронке? Он же прекрасно помнит, как решился пойти к Воронке, он помнит, что взобрался на Губу, но ничего почему-то не помнит о том, что могло с ним происходить в Воронке.

Мне это казалось странным.

Уиллер, например, прекрасно помнил возвращение в Деяниру. «Тоже вот так, как сейчас, по камушкам, по камушкам!» Он до сих пор возмущался высылкой на Землю: «Что я такого совершил? Подумаешь, у меня память отшибло»– Но при этом явно лукавил: «На Земле вовсе не плохо» – «А как вы себя сейчас чувствуете, Уиллер?» – «Я же говорю – на Земле неплохо. Вот только надоели врачи. Я от них все время бегаю. Заберусь от них в горы и живу там тихо гол, другой. Пока и там не отыщут».

«А те вопросы, которые вам задавал Голос? Какой из вопросов понравился вам меньше всего?»

Уиллер как-то даже гнусновато хихикнул, его живые мышиные глазки зажглись.

– Помните басню про человека, который все искал правду? – спросил он. – Этому человеку все казалось, что правда недалеко, что она где-то рядом. Вот только отойди за тот угол или заверни вон в тот переулочек, как обязательно наткнешься на правду.

Ну, не придурок? – хихикнул Уиллер. – Так и бродил по переулочкам, забирался все дальше и дальше, забирался в совсем уж плохие места, знаете, даже на Земле есть такие. Вот там правдолюбие и встретили однажды. Трое. Вышли навстречу, закатали рукава: ну, привет, дескать! это ты ищешь правду?

Вопрос.Как понимать вашу притчу?

Уиллер(лукаво). Вот я и спрашиваю, как понимать ваши вопросы?

Он оказался долгожителем, этот Сидней Уиллер.

Жизнь на Земле?

Без проблем. Правда, он предпочитает жить подальше от центров. Любит горы, одиночество. С давних пор увлекся садоводством. А память, связанная со случившимся на планете Несс, у него выборочна. Будто специально вырезаны какие-то куски.

Год смерти?

Год смерти Уиллера нигде не был указан.

Если инспектор Аллофс настаивает, сообщил мне диспетчер связи, мы можем передать на Землю еще один запрос.

Инспектор Аллофс настаивал.

В конце концов, решил я, Совет не разорится, а внести ясность в вопрос необходимо. Ведь я видел перед собой человека, который, судя по многим свидетельствам, побывал в Воронке и вернулся из нее.

Понятно, это было невозможно, и я хотел выяснить, на каком этапе во все это дело вмешалась какая-то путаница.

А еще я хотел знать, где, когда и при каких обстоятельствах окончательно оборвался жизненный путь старого лукавого специалиста по приливным течениям, оставившего на Несс неплохую намять по себе.

Запрос приняли.

Я вздохнул и включил вторую полученную с Земли запись.

15

На всех снимках художник Оргелл оказался человеком весьма заметным.

Во-первых, рост: полицейский Берт Д., снятый рядом с художником, был ниже наголову.

Во-вторых, Оргелл знал себе цену и держался соответственно.

И, наконец, он нисколько не походил на человека, которого можно легко выставить с планеты.

Однако же он был выставлен с планеты Несс и на Землю летел в сопровождении полицейского.

Так вместе они и прошлись перед камерой: Оргелл снисходительно, полицейский Берт Д. со смущенной улыбкой, потом дружно уселись в плетеные кресла, вынесенные для них на террасу какой-то живописной усадьбы.

Вопрос. Оргелл, чем вы занимались на Несс?

Оргелл. Писал Воронку.

Вопрос. Писали Воронку? Именно Воронку? Такая специализация возможна?

Оргелл(снисходительно). А почему нет?

Вопрос. Вас не интересовали другие темы? Пейзаж, например, или натюрморт, или, скажем, обнаженная натура.

Оргелл. Когда-то я занимался этим. Давно и, боюсь, не совсем удачно. Мне просто разонравилось писать то, что постоянно маячит перед глазами.

Вопрос. Как вас понять?

Оргелл. Очень просто. Меня интересует будущее. Я пишу будущее. Я пытаюсь передать ощущение от того, что нас может ожидать в будущем.

Наконец, я увидел несколько работ Оргелла.

На первый взгляд, все они были похожи. Может, потому, что их объединял один мотив – хребет Ю.

Чудовищная голая громада, еще более впечатляющая, чем наяву.

И свет.

Странный рассеянный свет, некое эфирное сияние, пронизывающее мрачную каменную толщу хребта.

Вопрос.Разве это Воронка?

Оргелл(снисходительно). В некотором смысле, да. Писать Воронку так, как мы обычно пишем дерево или небо, совсем ни к чему. Да у нас и не очень-то доберешься до Воронки, правда, Берти?

Полицейский удрученно кивнул.

Наверняка полицейский помнил больше, чем Оргелл.

Это его и удручало.

Оргелл. Если говорить всерьез, натура никогда меня не интересовала. Если я и даю очертания хребта Ю, то, скорее, по привычке. Я мог бы обойтись и без всяких очертаний. Фон может быть любым. В конце концов, хребет Ю выглядит таким, каким он выглядит, только для нас с вами, и только сегодня. А меня интересует вид хребта Ю во все времена. Он интересует меня во времени. Понимаете? Живущий. Изменяющийся. Аля меня вообще важнее всего и главнее всего именно это ощущение изменяющегося мира. Возможного мира, если такое утверждение имеет смысл.

Вопрос. Пожалуйста, разъясните подробнее.

Оргелл(чуть раздраженно). Любая вещь, даже самая бездарная, оставляет в человеке определенное ощущение. Это, как правило, ощущение прошлого. Вот вы смотрите на портрет женщины. На портрете женщина прекрасна. В то же время она стоит рядом с вами. Реально ей гораздо больше лет, чем на портрете, ее красота давно увяла. Вы любуетесь не самой женщиной, а ее портретом, то есть вы любуетесь уже ушедшим. Но в то же время вы вполне можете проводить взглядом другую женщину – юную, цветущую. Вот это я и называю ощущением настоящего, текущего. И лишь совершенно особое сознание, не обязательно художника, может уловить ощущение будущего, ощущение того, что еще не случилось. Скажем, я вполне могу написать женщину, которую еще не встретил, заметьте, реальную женщину! И вполне могу написать мир, который еще не случился…

Вопрос. Это возможно?

Оргелл. А почему нет? Течение времени прихотливо. В душной пустой оранжерее можно уловить аромат будущего, еще не проклюнувшегося цветка. Не случившееся всегда рядом с нами. Если ты его предугадываешь, нет проблем его написать?..

«Спасибо, Оргелл».

Я вздохнул: не очень богато.

Как и Уиллер, художник Оргелл прекрасно помнил все, что с ним происходило на Губе, и все, что с ним происходило позже. Но того, что с ним происходило в Воронке, он не помнил.

Больше, чем Оргелл, меня заинтересовал полицейский.

В отличие от художника Оргелла, полицейский Берт Д. помнил все, что ему пришлось увидеть и услышать. Он дежурил во внутренней полосе оцепления и сам непосредственно участвовал в операции. Жаль, беседовали с Бертом Д. наедине. Было бы любопытно увидеть реакцию Оргелла на слова полицейского.

Вопрос. Вы видели все сами?

Берт Д.Конечно сам. Я все видел сам.

Говорил он глуховато, но точно.

У него был цепкий взгляд.

Я будто сам увидел сумерки над Воронкой, размеренно перетирающей все, что в нее попадало. Слабое сияние чуть высвечивало поверхность Губы. Время от времени луч прожектора заставлял вспыхивать клубы пыли. Праздничные радужные отсветы ложились на отполированную поверхность Губы.

Первым ползущего между камней человека заметил именно Берт Д.

Ползущий между камней человек был крупный, прятаться ему было нелегко, иногда открытое пространство он преодолевал прыжком или короткой перебежкой.

Дав сигнал напарникам, Берт Д. легко нагнал неизвестного.

Они сцепились.

Но втроем полицейские, конечно, справились с Оргеллом и доставили его на таможню, как они в шутку называли свой пост, расположенный метрах в трехстах от Губы. Я художник, высокомерно заявил Оргелл в таможне. Я пишу будущее, вы не вправе мне препятствовать.

Но манера Оргелла выражать свои мысли не понравилась полицейским.

«У вас есть разрешение на посещение Воронки в ночное время? Ах, нет! Ну, тогда какие споры!»

«А разве мы все не должны внимательно вглядываться в то, что может пугать или отталкивать людей? – разразился бранью художник. – Разве это не является нашим долгом?»

«Удивительно, но вы правы, – сказал Оргеллу Берт Д. – Только мы, полицейские, выполняем свой долг не тайком, как вы, а открыто. Что, кстати, вы собирались делать на Губе? У вас есть с собой карандаши, краски? Ах, вы не нуждаетесь ни в карандашах, ни в красках, вы пишете просто по памяти, вам просто нужно увидеть объект! Отлично. И звучит убедительно. Только почему, черт вас возьми, вы идете к Воронке ночью и без разрешения? Ах, вы не нуждаетесь в разрешении? Извините, но это ошибка. Ошибка с вашей стороны. И не надо нам говорить, что в полиции служат одни ослы. Мы вполне приличные люди. Мы защищаем таких, как вы, от вас же самих».

На этот допрос (предварительный, разумеется) был закончен.

Утром в Деяниру отправлялся колесный патруль, до утра Оргелла оставили в служебной пристройке, где он сразу завалился спать. Беготня по каменным россыпям – дело утомительное, объяснил Берт Д.

А хватились Оргелла лишь под утро.

Койка оказалась пустой, окно высажено.

К чести полицейских, они практически не потеряли ни минуты. Берт Д. и два его напарника тут же вышли к Губе, а в воздух немедленно поднялись дежурные вертолеты.

Полицейские увидели Оргелла уже на Губе.

Оргелл бежал по выпуклой отшлифованной, как зеркало, поверхности скалы, скользя, оступаясь, но все же сохраняя равновесие. На оклики он не отвечал. Он просто бежал, будто намеревался обогнуть Воронку по большому кругу.

Было уже светло, очень душно.

Полицейские видели каждое движение сумасшедшего художника.

Но еще лучше сверху видели его вертолетчики. Они засняли каждый его шаг, и, разумеется, падение в Воронку.

Вопрос. Вы все это видели сами?

Берт Д. Да.

Вопрос. Поднявшись на Губу и установив, что Оргелла на ней уже действительно нет, вы вернулись в таможню?

Берт Д.Нет. По рации нам приказали покинуть Губу и занять под ней удобные наблюдательные позиции. Нам приказали внимательно следить за происходящим. Обычно ничего там не происходит, все остается таким же, каким и было, но приказ есть приказ. Я залег на плоском высоком камне метрах в сорока от Губы и видел всю ее поверхность и гладкий край, обрывающийся в Воронку. Очень хорошо видел. (Смущенно): У меня хорошее зрение.

Вопрос. Вы чего-то ждали?

Берт Д.(пожимает плечами): Нет, мы ничего не ждали. Я же знал, что этот сумасшедший ухнул в Воронку. Просто в таких случаях чувствуешь себя как-то неуютно.

Вопрос. Вы все трое находились рядом?

Берт Д.Нет. Нас было трое, но мы заняли три разные позиции, примерно метрах в двадцати друг от друга.

Вопрос. Вы родились и выросли на планете Несс и, конечно, знаете о существовании Голоса. Как вы думаете, Голос специально заманивает людей к Воронке?

Берт Д.Не мое это дело – думать о Голосе.

Вопрос. Разве полицейские не подвержены влиянию Голоса?

Берт Д.Риск всегда риск. Полицейские тоже люди. Но мы проходим специальное тестирование. Если тебя что-то беспокоит, в наряд ты никогда не попадешь. А то и вообще можешь загреметь из полиции. Куда-нибудь на Южный архипелаг.

Вопрос. Разве на островах Голос себя не проявляет?

Берт Д.Всякое говорят. (Неуверенно): Я не знаю. Я ничего такого не знаю. Обычно в полицию подбирают крепких ребят.

Вопрос. Крепких физически?

Берт Д.Нуда… И это… И психологически тоже…

Вопрос. Что произошло на Губе в восемь часов шестнадцать минут утра? Я правильно называю время?

Берт Д.Правильно. Я сам его отмечал. Я лежал на камне, они там теплые, и смотрел на Губу. Без всякой цели. Просто камни блестят, а все блестящее привлекает. Камни там даже серебрятся, если на них попадает свет. Будь там трещины, я бы видел каждую. Я задумался. Знаете, когда устаешь, тянет в задумчивость. Вот вся Губа была передо мной. Я еще подумал, какой у нее круглый край, там и зацепиться не за что. А потом что-то мелькнуло… Там, на Губе… Это был не камень… Знаете, камни иногда подбрасывает высоко над Воронкой, но это сразу видно, а тут было что-то не то… Вроде как рука высунулась… Человеческая рука… Будто кто-то карабкался из Воронки… Но там же не за что ухватиться, все округлено и сглажено. Да и не может никто вылезать из Воронки. Прошло уже несколько часов, как этот Оргелл ухнул вниз. Как в котел. Вертолетчики это точно видели, и мы видели. Оргелл никак не мог появиться из Воронки, это исключено. Но я увидел руку. А потом голову и голое плечо. А потом всего человека. Я даже подумал, что мне это чудится, или я ненароком спятил, но мои напарники слева и справа закричали. Я еще подумал: лишь бы они не начали стрелять. В такой ситуации всякое может случиться.

Вопрос. Вам уже приходилось попадать в такую ситуацию?

Берт Д.В такую? Что вы! Но я испугался больше за напарников. Всегда ведь не за себя боишься. А этот Оргелл, я его узнал, я ведь присутствовал при первом допросе, он посидел минуту на корточках и встал во весь рост. Вы видели, он здоровый парень. Он был совершенно голый и весь в синяках. (Вздохнув): Еще бы, не в синяках… И он осматривался, будто забыл, куда ему надо двигаться… Потом сделал шаг, другой, и направился прямо на меня. Не знаю, видел ли он меня, наверное, не видел, но направился он прямо на меня. Я даже махнул ему и крикнул: «Оргелл, остановись!»

Вопрос. Вы хотели получше рассмотреть его?

Берт Д.Зачем? Я и так узнал его. Мне не понравилось, как он попер на меня. Слишком уж уверенно. А крикнул я, пожалуй, зря. Оргелл и не подумал остановиться, зато ребята справа и слева решили, что он на меня нападает. Первым выстрелил Стурк, потом Лакоши. Я впервые видел такое вблизи. Крупнокалиберная пуля разорвала Оргеллу плечо, еще две попали в центр живота. Ему просто разворотило весь живот. А удары оказались такими сильными, что Оргелл упал. Я думал, его опрокинет навзничь, но он упал лицом вниз. Я очень ясно видел его голые ноги и кровь на спине, там, где вышли пули. Ужасно много крови. Когда ребята подбежали ко мне, я не стал пенять им. На таком, гляди, и сам сорвешься. Я сказал: «Спуститесь вниз и вызовите дежурного офицера. Я останусь при убитом.»

Вопрос. Оргелл был убит?

Берт Д.Обе раны в живот были смертельны. Я это видел. Я даже не стал подходить к Оргеллу. Присел на корточки и даже не смотрел в его сторону. Мне было непонятно, как он мог вылезти из Воронки, там стены голые и отвесные. И если мы его сейчас убили, то как он вообще выжил, когда упал в Воронку? В общем, я ничего не понимал. Ну ладно, голый. Но почему он не откликнулся на мой голос? Я ведь четко ему крикнул: «Оргелл, остановись!» В общем, я так и сидел на корточках, пока не вернулись мои напарники. С ними пришел дежурный офицер, зануда, мы всегда его не любили. Он остановился около меня, глянул, что мы там натворили, и сказал: «Плохо стреляете». Понятно, я воспринял это как упрек: не надо было убивать Оргелла. Ну да, мы были растеряны, нам было не по себе, ребята неправильно истолковали его действия, но убивать Оргелла, конечно, не следовало. Правда, оказалось, дежурный офицер имел в виду нечто другое. Он ткнул пальцем в сторону убитого, и мы увидели, что труп… шевелится. Сперва этот дважды убитый приподнял голову, потом подтянул ноги, потом медленно встал. Его покачивало от слабости, он с трудом стоял, но на его голом животе мы не увидели ни одной царапины. Даже синяки и те куда-то подевались. А вот под ногами Оргелла было много крови. Он наступил в эту лужицу, и, когда пошел к нам, на плоских камнях, на которые он наступал, остались черные отпечатки. Мы никогда не любили нашего дежурного офицера, вечно он ко всем придирался, но тут, надо сказать, он повел себя просто здорово. Мы готовы были схватиться за пистолеты, но офицер сделал нам знак. «Оргелл! – крикнул он воскресшему трупу. – Почему вы разгуливаете тут голый?»

Вопрос. Оргелл ответил?

Берт Д.Не сразу. Похоже, смысл вопроса не сразу дошел до Оргелла. Он даже переспросил непонимающе: «Голый?» И только потом раздраженно сказал: «Ну, голый. Так получилось. Дайте мне какую-нибудь одежду». Кто-то снял с себя куртку. Так мы и привели его в таможню.

16

«Спросите его, инспектор, почему выслан на Землю художник Оргелл? Да еще в сопровождении полицейского. Если ответ вас удивит…»

Ответ меня удивил.

Шел второй час ночи, и тревожный свет двух лун то пробивался сквозь плотный облачный слой, то терялся в нем. Вся душная ночь была заполнена этим призрачным светом и таинственными сполохами. Призрачным тревожным светом и столь же невероятными сполохами.

Я задернул портьеру и нажал на кнопку вызова.

Удивительно, но Лин не спал.

Он сидел за рабочим столом, разбирая груду странных длинных листочков. Оторвавшись от своего занятия, рассеянно улыбнулся.

– Вы не спите, Лин?

– Как видите… – Лин медленно всплывал из пучины раздумий. – Хотя, пожалуй, давно пора…