Детские игры Марсонс Анжела
– Странно потому, что мне редко приходится встречать клиентов, особенно в этом возрасте, у которых не было бы хотя бы одного перелома или других серьезных повреждений. Сам я сломал руку еще в детстве, когда неправильно держал в руках крикетную биту.
– А я сломал большой палец на ноге, неудачно ударив по мячу, когда мне было шесть лет, – подал голос Брайант.
– Вот именно, – с готовностью подхватил Китс. – Большой палец на руке я сломал, упав с дерева.
– А челюсть мне сломали на регбийном поле, – похвастался сержант.
– Перелом бедра после падения с крыши двухэтажного здания, когда я пыталась задержать убийцу, – внесла свою лепту инспектор.
Оба мужчины повернулись к ней.
– Что ж, вполне к месту, – согласился с ней Брайант.
– Именно об этом я и хотел сказать, инспектор. У всех нас троих есть какие-то переломы.
– А может быть, она никогда в жизни не играла в крикет, футбол или регби и не преследовала по крышам убийц? – предположила детектив.
– А я и не говорю, что это какая-то неопровержимая улика – просто удивительно… Итак, – продолжил Китс, – здоровье жертвы в отличном состоянии, и причиной смерти явился удар ножом в область грудной клетки. Лезвие попало в самое сердце. Орудие убийства – хорошо заточенный нож с лезвием в семь-девять дюймов[15]. Удар был нанесен уверенно и решительно, без всяких колебаний и очень точно. Смерть наступила практически мгновенно.
Значит, целью убийцы не было причинение как можно больших страданий.
– А что по поводу колючей проволоки? – спросила Ким.
– Она была обмотана вокруг кистей всего за несколько мгновений до смерти. Это судя по крови из ран на кистях, – объяснил эксперт.
– Ну что ж, Китс, как и всегда, вы были…
– Ваше нетерпение сравнимо только с вашей грубостью, инспектор, – заметил патологоанатом, поворачиваясь к подносу. – Пора бы вам уже знать, что я люблю оставлять напоследок что-нибудь повкусней. Этакий завершающий аккорд, если хотите.
– То есть что-то, что может нам помочь?
– Брайант, ты не подойдешь с другой стороны? – Китс не обратил никакого внимания на слова детектива.
Напарник Ким сделал, как его попросили, и теперь мужчины стояли друг напротив друга, а между ними лежало тело Белинды. Китс опустил простыню до уровня груди и придержал ее правой рукой, чтобы она не съехала дальше.
– Аккуратно потяни ее на себя, – велел он сержанту.
Брайант выполнил его просьбу, и Стоун увидела, как Белинда повернулась на бок.
– А теперь приподними ее волосы на затылке, – распорядился судмедэксперт.
Ким чуть не задохнулась.
На коже убитой была вырезана буква «Х».
Глава 9
Пока защита и обвинение готовились к процессу, Пенн изучал зал.
Он внимательно рассмотрел светлое дерево и кремовую краску, превращавшие помещение из зала судебных заседаний в современную переговорную. Потом его взгляд остановился на мистере Капуре, который сидел, словно кол проглотил, на галерее для публики среди ерзающих и перешептывающихся зевак, которые даже не представляли, что он – единственный из них, чья жизнь изменилась раз и навсегда.
Мужчина смотрел невидящими глазами прямо перед собой, и Пенну было интересно, о чем он сейчас думает: о первых словах Девлина, о его первых шагах или о его первом школьном дне? А может быть, он вспоминает о его спортивных успехах или о празднике в честь его восемнадцатилетия? Сержант надеялся, что он думает о чем-то хорошем, а не о том, как его сын лежал на полу их бензоколонки, весь покрытый кровью.
Миссис Капур не смогла заставить себя прийти на суд, так же как не смогла войти на бензоколонку после смерти сына. По правде говоря, мистер Капур решил было закрыть семейное дело, но, имея на руках двух дочерей-подростков, которых надо было кормить и одевать, он был ограничен в своем выборе. В дело вступил его старший брат, и вдвоем они поддерживали заведение на плаву.
Пенн никак не мог забыть свою первую встречу с мистером Капуром. Мужчина принял известие о смерти сына абсолютно молча. И не потому, что он не чувствовал боль потери. Пенн заметил, как внезапно опустел его взгляд. Слушая истерику миссис Капур, которую переполняло горе, он заметил также решимость в глазах мистера Капура, заставлявшую последнего держать себя в руках.
Тогда он обнял свою дрожащую от горя жену и превратился в утес, к которому она могла прильнуть.
В течение всего расследования мужчина спокойно и с достоинством интересовался, как идут поиски убийцы его сына. Он не кричал, не истерил и никого не обвинял – именно поэтому Пенну так хотелось найти этого сукиного сына.
– Кажется, он весь в себе, правда? – прошептала Линн, сидевшая рядом.
Пенн согласно кивнул и продолжил рассматривать публику. Дуг, сидевший с другой стороны от Линн, смотрел прямо перед собой.
Взгляд Пенна остановился еще на одной фигуре, воплощении одиночества в толпе, которая тоже смотрела прямо перед собой. Ирина Нориева, жена Григория.
И сейчас сержант вновь попытался прочитать выражение на ее лице, как пытался уже дважды. Первый раз, когда она подтверждала алиби своего мужа, а второй раз – когда призналась, что солгала в первый.
И это ее признание позволило довести расследование до конца.
Теперь Пенн смотрел на нее не отрываясь, пытаясь понять, что же конкретно изменилось в ней с их последней встречи.
Во время его второго визита ее немытые волосы висели патлами, накрывая плечи наподобие полотенца. Лицо было бледным и измученным. И все это было понятно, если принять во внимание, что она признавалась в том, что ее муж – убийца.
А сейчас ему в голову пришло определение, которое он редко употреблял. Она выглядела «воспрянувшей». Модная стрижка, гладкая и здоровая кожа.
Как будто почувствовав его взгляд, Ирина повернулась и холодно оглядела его. Ее взгляд задержался на нем всего на мгновение; в нем не появилось ни узнавания, ни других эмоций – она продолжила изучать публику.
Пенн не смог бы объяснить, почему он вдруг задрожал, когда секретарь суда объявил о начале судебного заседания и попросил всех встать.
Глава 10
– Так что ты думаешь по поводу «Х» на затылке Белинды и почему это мы опять возвращаемся в Уомбурн? – спросил Брайант.
– Я все еще думаю насчет этого «Х», а назад мы едем потому, что я хочу еще раз осмотреть эти дома в отсутствие властолюбивой сестры. Да и Митч сейчас направляется туда же.
– Думаю, что он не поблагодарит тебя за то, что ты посылаешь его на эту помойку, – заметил Брайант. – Ты читала меморандум о том парне, что вел расследование в Йорке?
Ким отрицательно покачала головой.
– Один из криминалистов умер, провалившись в подпол одного из складов, когда обследовал место покушения на убийство. Остались жена и двое детей.
– А какое это отношение имеет к Митчу? – поинтересовалась Ким.
– Босса этого парня обвиняют в том, что он неправильно оценил риски при обследовании территории. Ты же знаешь, как это бывает. Теперь Митч будет вести себя сверхосторожно, и осмотр займет массу времени. Правильно говорят: «Не зная броду, не суйся в воду». Хотя по своему опыту могу сказать, что тонут как раз те, кто брод отлично знает. Так что нам всем придется помучиться, и все потому, что парочка городских полицейских наступила в дерьмо…
– Брайант, мне кажется, что цифры говорят не совсем…
– Я просто хочу сказать, что сегодня Митч будет сверхосторожным.
– Плохо, – ответила детектив, не уверенная, что у них есть выбор. Убили женщину, и они должны искать улики.
Ким все еще не могла забыть вид жертвы, прикрученной к качелям колючей проволокой. Ее мучило несоответствие невинного детского аттракциона острым колючкам, вгрызающимся в тело жертвы.
Буква на затылке была вырезана уже после смерти жертвы – по крайней мере, так считал Китс. Так что ни боли, ни страданий это убитой не причинило. По опыту Ким, подобные символы предназначались не для жертвы. Убийца использовал их или для того, чтобы избавиться от какой-то навязчивой идеи, или в качестве послания всем окружающим. Для того чтобы о чем-то заявить. И такие знаки были очень личными.
– Ничего себе, – сказал сержант, сворачивая на тихую улочку.
Митч, в комбинезоне и бахилах, стоял прислонившись к капоту своего фургона.
– Ты что, шутишь? – спросил он, когда Ким выбралась из машины.
Было ясно, что коллега уже успел заглянуть в прихожую, но дальше не продвинулся.
– Надо, Митч, надо, – ответила инспектор, проходя по садовой дорожке. – Хотя я бы тоже хотела, чтобы она перед смертью прибралась в доме…
– Послушай, – прервал ее криминалист, – это не просто неприбранный дом. Это помойка в худшем понимании этого слова. Моим ребятам просто опасно входить в него. Мне необходимо оценить риски…
– Черт побери, Митч! Я видела, как ты работал и на высоте, и под землей, и в разных замкнутых пространствах. Ты входил в помещения, которые воняли, как размороженный холодильник в морге у Китса. Так что ноги в руки и проделай проход для своих ребят среди всей этой ерунды.
– Ерунды?
– Вот именно. Рада, что ты наконец со мной согласился.
Криминалист покачал головой и тяжело вздохнул.
– И что бы ты хотела, чтобы мы здесь нашли? Особенно принимая во внимание, что это место находится в нескольких милях от места преступления?
– Начните с пола, – подал голос Брайант.
– Митч, я вовсе не собираюсь учить тебя, как надо работать, но этой женщине было чуть за шестьдесят, и какой-то урод жестоко убил ее в детском парке. Нам надо найти этого сукина сына, вот и все.
Митч приподнял бровь.
– А еще ты знаешь, что я никогда не попрошу тебя сделать что-то, чего не смогу сделать сама.
Криминалист застонал, закатил глаза и позвал своих сотрудников.
– Будешь мне должна.
– Обязательно, Митч, – ответила детектив, наблюдая, как его люди выстраиваются вслед за ним.
– Мы тоже идем, командир? – поинтересовался Брайант.
– Ни за что на свете, – Ким развернулась и пошла назад. – Нас ждут гораздо более интересные места.
Глава 11
Сегодня Стейси была рада остаться в офисе в одиночестве, хотя шум в голове, не дававший ей покоя, никуда не делся.
С одной стороны, она была рада, что у них появилось новое крупное дело – да простит ее Бог за такие мысли. Рутина, которой она занималась последние несколько недель, оставляла ей слишком много времени для размышлений. Для сомнений и для всяких критических мыслишек. Ей был задан вопрос, и Стейси не знала, как на него ответить. Готова ли она полностью изменить свою жизнь, расстаться с безопасностью хорошо знакомых отношений, выйти из зоны комфорта? Честно говоря, она этого не знала.
Констебль постаралась отодвинуть эти мысли в сторону и сосредоточиться на телефоне Белинды Эванс. При этом она предпочла не обращать внимания на сигнал своего собственного телефона, известивший ее о том, что поступило новое сообщение. Она просто еще не успела достать аппарат из рюкзака. Ей не хотелось, чтобы он все время лежал перед ней на столе и напоминал о том, что от нее ждут ответа. Ей было легче забыть о нем, если он не мелькал у нее перед глазами. А как раз сейчас забыть было необходимо.
То, что у нее был номер Белинды и название ее провайдера, значительно облегчило ей жизнь. Сьюзи из «Водафона» уже подтвердила, что последний звонок был сделан накануне в одиннадцать часов вечера. Стейси полагала, что телефон уничтожили, а это само по себе говорило бы о том, что это важная улика, каким-то образом связанная с убийцей. Иначе его никто не стал бы забирать.
Подружка Сьюзи из «Водафона» все еще трудилась над биллингом, снимая информацию с ячеек, а Стейси между тем решила заняться звонками.
Она разложила перед собой четыре листа бумаги – распечатку файла, пересланного Сьюзи по электронной почте; список всех номеров, на которые или с которых звонили за последние двадцать восемь дней.
Просматривая эти данные, Стейси вновь услышала сигнал своего телефона.
И покачала головой своему рюкзаку, как будто он мог понять ее.
А потом вернулась к своим спискам.
Глава 12
– Командир, может быть, объяснишь, что ты надеешься здесь отыскать? – спросил Брайант, когда они вошли на вторую половину дома, принадлежавшего Белинде Эванс. – Мы же знаем, что бо€льшую часть своего времени она проводила на соседней половине, так что все улики должны быть там.
– Но разве даже после смерти Белинда Эванс показалась тебе грязной и неухоженной? – Инспектор повернулась к нему.
Сержант покачал головой.
– А тебе могла прийти в голову та помойка, которую она развела в соседнем помещении?
– Нет…
– А глядя на ее машину, ты мог подумать о чем-то таком?
– Лучше б ты просто ответила на мой вопрос, вместо того чтобы задавать двадцать своих, – проворчал сержант.
– Понимаешь, Брайант, что-то здесь не бьется. С одной стороны, ей был необходим хаос, устроенный на соседней половине – пока я не могу объяснить, почему, – а с другой стороны, она была человеком, любящим порядок и аккуратность.
– И все-таки ты не…
– Минутку, – ответила Ким, идя по пустой прихожей в гостиную и заглядывая по дороге в ящики и под подушки. – Где ты хранил свои вещи, будучи ребенком?
– Везде. Одежду – на кровати, кроссовки разбрасывал по комнате, учебники складывал горой на прикроватной тумбочке… то есть действительно везде.
– А важные вещи? Те, что в любой момент должны были быть под рукой, или те, в месте нахождения которых ты должен был быть уверен? Любовные записочки, любимая модель машинки от «Корги», фотографии полуголых…
– В верхнем ящике прикроватной тумбочки, – ответил сержант, поняв наконец ее логику. – Ты думаешь, что Белинда использовала этот дом в качестве такого ящика? И держала здесь важные вещи – подальше от хаоса соседнего дома?
Ким кивнула и выдвинула нижний ящик комода.
– Ага, – сказала она, доставая оттуда пачку бумаг.
– И что конкретно мы ищем? – спросил Брайант.
– Понятия не имею, – ответила инспектор, протягивая ему пачку. – Но ты пока просмотри вот это, а я обойду дом.
Она поверхностно осмотрела кухню и двинулась дальше. На кухне не увидела никаких признаков того, что женщина любила готовить. И в этом Стоун была с ней солидарна.
Этот дом в принципе мало что говорил ей о жертве. Обычно она могла почувствовать человека, просто осмотрев его жилище. А сейчас в ее распоряжении было целых два дома – и ни один из них ничего не говорил о женщине, привязанной проволокой к качелям.
Как правило, Ким многое могла узнать о жизни и интересах владельца жилплощади. Она обращала внимание на книги, журналы, на мебель и украшения, на всякую ерунду, разбросанную по дому. Но сейчас перед ней была только Белинда Эванс – ученая шестидесяти одного года, бывший профессор детской психологии. А что насчет Белинды-женщины? Что она любила, чего боялась, о чем мечтала? Ким нужна была информация, которая превратила бы эту схему личности в уникальную индивидуальность. Как она росла вместе со старшей сестрой Вероникой и какая тайна скрывается за всем этим?
Однако инспектор не рассчитывала найти портреты в рамках и альбомы с сентиментальными фотографиями. Женщина никогда не была замужем, так что не стоило ожидать изображений детей и внуков на каминной полке. И в то же время что-то не давало Ким покоя. В ее доме, например, была только одна фотография – она и Мики в возрасте шести лет, – но, хотя дом в целом был скудно украшен, везде присутствовали следы ее пребывания. Собачьи миски, мотоциклетные запчасти, журналы, книги по психологии серийных убийц, засохший цветок на окне. В конце концов, масляное пятно на ковре, которое никак не хотело выводиться.
А здесь все пусто, что для явно непростой женщины было абсолютно неприемлемо.
Ким прошла мимо спальни, в которой не нашлось ни одного предмета мебели, и направилась в спальню в задней части дома. В этой стояли двуспальная кровать, прикроватная тумбочка с лампой, туалетный столик, шкаф и зеркало в полный рост.
Детектив направилась прямо к прикроватной тумбочке. Два верхних ящика оказались пустыми, а в нижнем лежал экземпляр «Пятидесяти оттенков серого»[16] и очки.
Ким почувствовала, что улыбается. Наконец-то свет в конце туннеля…
Она прошла к первому из двух шкафов и обнаружила в нем комплект выглаженной одежды, похожей на ту, что была на жертве накануне вечером. Здесь же висели несколько пар широких брюк. На полке лежало нижнее белье и колготки телесного цвета. Ким быстро перевела взгляд с одежды на предмет, находившийся в правой части шкафа. Вытащила дорожную сумку и поставила ее на кровать как раз в тот момент, когда в комнату вошел Брайант.
– Ну, что там с бумагами?
– Несколько недавних счетов, пара писем от адвокатов относительно окончательного приобретения дома и какие-то банковские выписки… – Сержант покачал головой. – А что у тебя?
Ким расстегнула молнию и стала выкладывать содержимое сумки на постель. Две юбки, пара брюк. Две рубашки, пакет с белым кружевным неглиже, еще не распечатанный. Пара туфель, нижнее белье, небольшая пилюльница, наполненная лекарствами, и нечто совсем маленькое в боковом кармане.
– И куда же собиралась наша Белинда Эванс? – поинтересовался Брайант.
Ким достала из бокового кармана три презерватива.
– Мне кажется, гораздо важнее не куда она собиралась, а с кем.
Глава 13
Пенн отодвинул остатки сэндвича.
– Ты что, не будешь больше? – спросил Дуг, приканчивая вторую упаковку чипсов со вкусом сыра и лука.
Пенн покачал головой, а Линн снисходительно улыбнулась:
– Дуг, клянусь, ты просто бездонная бочка какая-то.
– Просто не люблю, когда еда пропадает зря, – ответил полицейский, протягивая руку к остаткам сэндвича.
Пенну было все равно. Простой сэндвич с майонезом на сером хлебе. Если б он готовил что-то подобное дома, для брата, то не пожалел бы майонеза и добавил бы крупной соли, а потом намазал этой массой два толстых куска белого хлеба. Но даже эту вкуснятину он сейчас съесть не смог бы.
Пенн ненавидел судебные слушания. Хотя и понимал необходимость свидетельских показаний для успешного завершения дела. И вносил во все это свою лепту. Как офицер, арестовавший преступника, он первый занял место на трибуне для свидетелей и зачитал свои показания. После чего последовало несколько вопросов со стороны защиты, к которым Пенн пытался заранее приготовиться и которые оказались вполне безобидными.
– Этот барристер[17] был так мил с тобой, пока ты стоял там, что я уже решила, что он вот-вот предложит сделать тебе массаж ног, – заметила Линн, вытирая рот салфеткой.
Ну да, и это беспокоило Пенна больше всего. Из собственного опыта он знал, что обычно защита выбирает в качестве своей жертвы либо полицейских, либо свидетелей. Если полицейских, то вопросы обычно касаются всех тонкостей соблюдения необходимых процедур. В этом случае защита цитирует страницами текст статьи о доказательствах по уголовному делу из закона о полиции от 1984 года и анализирует каждый шаг полиции, выданные ордера на обыск, саму процедуру ареста, проведение допросов и все остальное, начиная от жестокого обращения с подозреваемым и кончая тем, кормили ли его по расписанию.
Пенн знал, что в данном случае все требования закона были соблюдены, но тем не менее ждал, что барристер может упереться.
А теперь, если цель защиты – не полицейские, то что она знает о свидетелях?
– Ага, этот парень чуть по головке тебя не гладил, – согласился с Линн Дуг.
– Послушай, не сглазь, – та толкнула Дуга под ребро. – Наша очередь следующая, и мне вовсе не хочется, чтобы меня мучили.
– Дорогая, я готов мучить тебя всю жизнь… – Полицейский подмигнул ей.
– Дуг… – В голосе Пенна слышалось предостережение.
– А ты возьми и попробуй, приятель, – ответила Линн стальным голосом.
Пенн знал, что Линн вовсе не нуждается в его защите. Половина команды до смерти боялась ее, но иногда Дуг позволял себе переступить черту…
Тот закатил глаза, всем своим видом показывая, что Пенн воспринял все слишком серьезно, и достал телефон.
– Эта необходимость ошиваться здесь здорово выводит из себя, правда? – обратилась Линн к Пенну.
Сержант кивнул. Он уже дал свои свидетельские показания и теперь вынужден был бесцельно сидеть на этом гребаном заседании, пока ребята расследуют убийство.
– Хотя я рада тебя видеть, – теперь Линн подтолкнула уже Пенна.
– Взаимно, – согласился он, осматриваясь. Люди уже поглядывали на часы, чувствуя, что перерыв на ланч подходит к концу.
– Пойду покурю, – сказал Дуг, отодвигая свой стул.
– Приятель, у тебя осталось меньше…
– Да ладно тебе, – отшутился Дуг. – В крайнем случае скажешь, чтобы начинали без меня, – добавил он, похлопав Пенна по плечу.
– Советую тебе досчитать до десяти, – вмешалась Линн.
– Этого не хватит.
– И не думай, что я не обратила внимания на то, как равнодушно ты отнесся к моим словам о том, как здорово вновь увидеть Пенна.
– Конечно здорово, – Дуг посмотрел на часы.
– Тогда, если ты закончил ездить мне по ушам, забыв о том, что я знаю тебя как облупленного, давайте на этом прекратим.
Если б дело происходило не в суде, Пенн рассмеялся бы, увидев всепонимающее выражение на ее лице.
Когда он сегодня утром собирался идти в суд, какая-то его часть радовалась возможности вновь встретиться со старыми коллегами, поболтать с людьми, которых он так хорошо знал и с которыми дружил вот уже много лет. Он просто успел забыть о том, как часто в прошлом ему приходилось подтирать сопли офицеру полиции, который был старше его лет на пятнадцать.
А еще он понял одну важную вещь. Его прошлой команде не хватало сбалансированности. Она была больше и состояла из сержантов и констеблей, собранных с бора по сосенке, поэтому, несмотря на их профессионализм, когда дело доходило до распределения обязанностей, никто не был готов взять на себя инициативу. А он уже начал понимать, что именно делает команду сильной и жизнеспособной. Ключевым словом была «взаимозаменяемость». В этом случае, если один выпадал из обоймы, то команда продолжала работать. А в его старой команде не было и речи о командной игре, и никто не ощущал своего места в ней.
В новой же команде все роли были четко распределены, потому что сама команда была меньше по численности. Босс и Брайант старались ковать железо, пока горячо, и у них не было времени даже на то, чтобы нормально передохнуть. Стейси занималась поисками информации и расследованием онлайн. А он действовал в зависимости от создавшейся ситуации. Иногда раскапывал вместе со Стейси необходимую информацию, иногда опрашивал свидетелей или проводил подомовой обход, иногда проверял алиби или поступал в соответствии со своим шестым чувством.
– А как поживает Джаспер? – прервал его размышления вопрос Линн.
– Совсем неплохо, – Пенн улыбнулся. – Все еще вспоминает, как обогнал тебя на карте.
Откинув голову, Линн рассмеялась.
Впервые она встретилась с его братом на картодроме, где Тревис решил устроить для всей команды день отдыха после одного особо кошмарного дела, связанного с убийством ребенка. Он захватил с собой брата. И вот в финальном заезде встретились его брат и Линн, которая только что закончила курсы экстремального вождения.
Пенн знал, что она поддалась Джасперу, и был ей за это благодарен. Встретившись с ней глазами, он вдруг понял, как скучал по ней. И именно с Линн ему больше всего хотелось встретиться.
– Ну… в общем… спасибо тебе за то, что позволила ему взять…
– Ничего я не позволяла. Этот ребенок обыграл меня в честной борьбе.
Пенн не успел ответить – он увидел, что к ним направляется Филип Мэйнард, и выражение его лица под париком королевской прокурорской службы не предвещает ничего хорошего.
– Один из свидетелей исчез, – поспешно сообщил он.
– Наш или их? – поинтересовался Пенн.
– Их, – ответил прокурор, хотя это и не имело принципиального значения. Любой исчезнувший свидетель мог полностью нарушить течение суда и изменить его решение, выведя, таким образом, преступника из-под заслуженного наказания.
– И кто именно? – задал вопрос Пенн. Последний раз, когда он проверял, все было в порядке и все были на своих местах.
Раздался звук гонга, приглашавший всех в зал.
– Декстер Макканн. Он вышел минут двадцать назад, и с тех пор его никто не видел.
Сосед Григория, который настаивал на том, что в момент убийства Девлина Капура Григорий находился дома. Этот свидетель ничем не угрожал обвинению, и то алиби, которое он предоставил Григорию Нориеву, не выдерживало даже поверхностной проверки, но чувство тревоги так и не покинуло Пенна.
Напротив, оно только усилилось.
Глава 14
– Командир, готов поспорить на свое авто, что расстояние между этими лобелиями тщательно вымеряли при посадке, – заметил Брайант, когда они шли по асфальтовой дорожке к дому мистера Блэнкинсопа. По обеим сторонам тропинки шли бордюры шириной ровно в один фут из кустов лобелии с фиолетовыми, и только фиолетовыми цветами.
– Даже если б ты предложил поспорить на что-то стоящее, я бы не стала, – ответила Ким, рассматривая абсолютно симметричные кашпо с цветами по обеим сторонам входной двери.
Вертикально повешенные шторы затеняли как верхние, так и нижние окна. Это позволяло сохранять приватность и в то же время не мешало жильцам изучать улицу. Идеальная конфигурация для не в меру любопытного соседа.
– Мистер Блэнкинсоп? – уточнила Ким, когда дверь им открыл мужчина сильно за пятьдесят.
В ноздри ей ударил запах лимонов, и она никак не могла решить, исходил ли он от открывшего дверь или им тянуло из дома.
На мужчине были отглаженные со стрелками джинсы, а его тенниска с короткими рукавами была безупречно белой. На груди висели очки на шнурке.
Мужчина кивнул.
– Вы позволите нам войти?
Он снова кивнул, но проход не освободил. Вместо этого посмотрел куда-то вниз.
– Конечно, но прежде вам придется снять обувь.
Ким посмотрела сначала на Брайанта, а потом на хозяина дома.
– Я уверена, что наша обувь не такая уж грязная, мистер…
– Я прошу вас, – настойчиво повторил мужчина.
Никогда за все годы ее службы Ким еще не просили снять обувь перед тем, как войти в помещение.
– Не беспокойтесь, сэр. Мы просто думали, что вы можете помочь нам с тем, что произошло на вашей улице, но, наверное, будет лучше, если мы пройдем в следующий дом.
– Хорошо, хорошо, – сказал хозяин, открывая дверь. Очевидно, желание стать соучастником победило в нем необходимость сохранить чистоту ковров. – Если не возражаете, поговорим на кухне, – предложил он, указывая куда-то вдоль холла.
Попытка минимизировать урон. Им не позволено проходить в гостиную в уличной обуви.
Инспектор прошла мимо мужчины, направляясь туда, где, судя по всему, находился эпицентр пикантного аромата.
Кухня оказалась на удивление современной, светлой и полной воздуха. Пол был выложен плитняком. Перед окном с видом на сад, выходившим на патио, стоял легкий пластиковый стол. Небольшой прудик с рыбками украшали разноцветные цветы.
– Итак, мистер Блэнкинсоп, что вы можете рассказать нам о Белинде Эванс?
– Знаете, я не слишком хорошо ее знал. То есть я хочу сказать, что мы с ней здоровались, обменивались рождественскими открытками и все такое, но…
– Понятно, – прервала его детектив. Это было гораздо больше, чем она позволяла себе со своими соседями, за исключением Чарли, лучшего друга Барни. – А что вы можете сказать о ее образе жизни? Ничего не замечали?
– Если вам это интересно, то она была немного странной. Не замужем, без детей, без партнера – и вдруг покупает соседний дом бог его знает, чего…
Значит, он никогда не был у нее в доме, а если судить по стерильной атмосфере его собственного жилища, то визит туда вполне мог бы стать последним событием в его жизни.
– Вы не замечали никаких незнакомых или подозрительных людей, посещавших ее или ошивавшихся возле ее дома?
– Она часто выходила, особенно по вечерам, – Блэнкинсоп покачал головой. – Иногда возвращалась только рано утром, а иногда отсутствовала по несколько дней.
– Вы не знаете, где она проводила время? – спросила Ким, вспомнив дорожную сумку.
И опять сосед отрицательно покачал головой.
– А с кем? Может быть, с сестрой? – задал вопрос Брайант.
– Нет, я так не думаю, – сосед нахмурился. – Все это очень странно. Их вообще трудно было отличить друг от друга. Одинаковые прически, одежда, машины… Как будто они хотели выглядеть близнецами.
За исключением того, что, судя по всему, они не переносили друг друга.
Читать бесплатно другие книги:
