Кругом одни соблазны Серова Марина
Сегодня обязательно нужно встретиться с адвокатом – Еленой Петровной Абрамовой. И желательно увидеть отца и мать погибшей девочки. Но это попозже, а сейчас, как у меня это уже вошло в привычку, посоветоваться с косточками.
– Помогите мне, мои хорошие, подскажите, что предпринять в первую очередь?
Я бросила кости. Они плюхнулись на подушку в комбинации: 34+10+18.
Мне не нужно смотреть, что сие обозначает. Толкования помню наизусть: «Против вас действует тайный противник, но, если вы будете осторожны, он сам разоблачит себя в самый неожиданный момент». Да, похоже, осторожность мне не повредит.
Я протянула руку к телефону, решив прослушать автоответчик – вчерашнюю запись. Но оказалось, что та запись не последняя, и с пленки зазвучал уже знакомый голос:
«Я тебя предупреждал, не лезь. Мы не отдадим его, не отомстив за наших девочек. А будешь совать свой длинный нос, сыщица хренова, обижайся потом на себя!» – и отбой.
– Ну, хамло! Это мой-то безупречный носик длинным обозвать! Встретимся – я объясню тебе, как ты ошибался, гад паршивый.
Интересно, кто же это звонит, кому так не хочется, чтобы я вмешивалась в это дело? Либо эти люди действительно уверены в Лешином преступлении и хотят расправы над ним, либо чего-то боятся. Тогда чего?
Я взяла в руки ту жуткую фотографию, чтобы рассмотреть ее в нормальных условиях. Впрочем, мне это далось нелегко, хотя немало трупов видела я в своей жизни. Каким же бесчеловечным нужно быть, чтобы сотворить такое с ребенком. Да за такое и вправду нужно жестоко наказывать.
Я бросила взгляд на Лешу, лежавшего рядом с девочкой с каким-то умиротворенным лицом. Поза его была нормальной, если не считать того, что правая рука уложена, как на демонстрационной модели, и хорошо видна кисть в крови, сжимающая нож.
Очень отчетливо виден циферблат часов, указывающих время. Часы стояли на полочке, висящей над диваном. Я машинально отметила: четырнадцать двадцать.
Что-то на фотографии настораживало меня, но что именно, я пока не могла уловить. Ладно, будет время подумать, а пока нужно одеться – и вперед под дождь.
Уже из своей машины я связалась по сотовому телефону с Еленой Петровной и получила ее согласие на встречу у нее дома. Я ехала по хлюпающему Тарасову, проклиная на все лады эту чертову погоду. Будь она неладна.
А тут еще оказалось, что дом Елены Петровны в новом микрорайоне, где дороги проложить забыли. Рыжие лужи. И неизвестно, что кроется под этой мутной водой: ямы, кирпичи или же битые бутылки.
Наконец, попетляв между «озерами», я нашла эту девятиэтажку. Елена Петровна жила на восьмом этаже. Я было разлетелась к лифту. Ага! Конечно. Размечталась. Как и следовало ожидать, лифт не работал. На нем висела табличка, гласившая: «Лифт отключен за неуплату». Я поплелась вверх по лестнице.
Слегка запыхавшись, через минут пять звонила в сто шестьдесят первую квартиру. Из-за двери раздался заспанный голос:
– Кто?
– Это Татьяна Иванова. Я звонила вам сейчас по телефону.
– Опять началось…
– Что началось? – не поняла я.
Дверь открыла женщина средних лет в наспех запахнутом халатике.
– Вы ошиблись адресом.
– Ну нет, такого не может быть. Ведь это Техническая, шестнадцать «а»?
– Да.
– Все правильно. Мне нужна Абрамова Елена Петровна.
– Она здесь не живет.
Я растерялась:
– Как не живет? Я же только что с ней разговаривала по телефону, она дала этот адрес.
– Этот, да не тот. Что только думают наши градоначальники, когда улицы называют. Две у нас таких улицы, милочка, понимаете, две. – Мне показалось, что ей даже некоторое удовольствие доставило нарулить меня совсем в другую сторону. – Домов номер шестнадцать «а» тоже два.
Она, поджав губы и вытянув шею, кивнула, добавив, наверное, про себя: «Скушала?»
Я, видимо, выглядела такой несчастной, что она смилостивилась и пояснила:
– Вам нужно, похоже, в тот дом. Это надо проехать мимо кондитерской фабрики, потом через мост, а там и увидишь его – синий такой.
– Спасибо.
Я пошла назад, проклиная бестолковое начальство. День не залаживается с утра, и я уж напугалась, что все и дальше пойдет точно так же кувырком. Посему опять связалась с адвокатом. Она уже собиралась уходить.
Я, объяснив, что случилось со мной, попросила ее подождать меня возле подъезда.
– Вы Таня Иванова? – худенькая женщина в белом плаще наклонилась к боковому стеклу.
Я кивнула и распахнула перед ней дверцу машины. Она кинула на заднее сиденье зонтик и села рядом со мной.
– Вы хотели поговорить со мной о Харламове?
– Да. Меня его жена просила помочь вам доказать его невиновность.
– Это так трудно доказать, милая Таня. Я уже пыталась. Все так сложилось… совершенно неблагоприятно для Алексея.
– Елена Петровна, давайте я вас кофе угощу и поговорим в спокойной обстановке.
– Тогда мне нужно позвонить, предупредить, что задержусь.
Я указала на сотовый телефон:
– Он в вашем распоряжении.
А сама сосредоточилась на дороге, старательно объезжая ухабы и ямы, заполненные водой.
Мы остановились у кафе «Наедине», располагавшемся на углу улицы Горького и Горной. В столь ранний час посетителей там не было, что было вполне удобно для нас. Мы сели за столик в углу и заказали кофе по-турецки. Помолчали, пока не ушел официант, принесший нам отличный кофе. Отхлебнув из чашки, я попросила:
– Пожалуйста, расскажите мне все подробнее. Я постараюсь добыть доказательства его невиновности. Это поможет вам построить защиту наилучшим образом.
– У вас просто розовые мечты спасти товарища, Татьяна Александровна. Но далеко не все так просто, как вы думаете. Запутанно очень. Звонок в милицию поступил от отца. Он пришел с работы, но не мог попасть домой, так как забыл утром ключ. Игорь Игоревич попросил соседа дать ему запасной, который оставляют на всякий случай. С соседом вместе они открыли дверь и увидели жуткую сцену. Они позвонили в милицию, в «Скорую».
Врачи и милиция приехали почти вместе. Да какая уж там «Скорая», если над Танюшей как мясник поработал.
В общем, Харламова подняли, а он, даже когда увидел милицию, отреагировать не мог, не ожидал так влипнуть, как выразился следователь. Он был просто невменяем. Милиция, конечно, тут же «браслеты» ему нацепила.
Самое неприятное в том, что это не первое подобное убийство, а шестое за последние три года. Почерк очень похож. Сначала удар в левый висок, потом насилие, а потом упражнения с ножом.
Правда, одно выбивается из правил того самого изверга: он опоил девочку наркотическим веществом, как показала экспертиза. Это, конечно же, зацепка, которая может опровергнуть версию о действиях маньяка. У того наркотик не был в чести.
Сам обвиняемый утверждает, что приходил кто-то. А кто конкретно, он вспомнить не может. Однако не было ни одного свидетеля, который мог бы подтвердить. Да и сам Харламов дня через два лишь об этом заявил. Все указывает на то, что он просто-напросто изворачивается. Только и всего.
– Это вполне может оказаться временной амнезией. Немудрено. Ведь, по утверждениям его подруги, Алексей никогда в жизни не употреблял наркотики. А доза, как вы сами сказали, была приличная. Кто знает, может, у него вообще индивидуальная непереносимость к этим препаратам?
Елена Петровна пожала плечами:
– Может быть, и так. Но никто из соседей не видел никого, кто приходил бы в этот промежуток времени к Ковалевым. И, главное, дальше все как по писаному. Нож уже проверен, и оказалось, что во всех убийствах как орудие он подходил по параметрам. Следы свежей крови, по группе совпадающей с Танюшиной. На ручке отпечатки пальцев Харламова, а также замытые следы засохшей крови, совпадающей с кровью Жуковой Веры, убитой и найденной возле памятника водителям в лесу три месяца назад… Вот такая расстановка, – она вздохнула. – Все против него. Родители погибших требуют возмездия, и понять их можно. Есть, правда, еще одна зацепка: Харламов утверждает, что он левша. Однако экспертиза установила, что у него обе руки рабочие, в смысле равнозначные. То бишь левша переученный. Так он, во всяком случае, утверждает. Но… Ведь он не абсолютный, как говорится, не «махровый» левша. Экспертиза подтвердила то, что Харламов вполне мог ударить ножом и с правой руки. Во всяком случае использовать это в суде будет чрезвычайно проблематично…
Я поняла наконец-то, что мучило меня при изучении фотографии. В школе Леша писал то левой, то правой рукой. В начальных классах с ним много помучились. А потом учителя просто перестали обращать на это внимание.
И часы он на правой носил, как и положено левше. А результат экспертизы и подтасовать можно, в конце концов.
Елена Петровна вынула из сумки пачку сигарет, вытащила одну себе, а пачку пододвинула мне. Я тоже закурила.
Да, похоже, действительно дело дохлое. Может, вернуть деньги и отказаться? Одно дело защищать своего друга, а другое дело – детоубийцу. Все факты как бы в пользу этого говорили. Но…
Леша так поступить не мог. Я это знаю. Абсолютно точно.
– Елена Петровна, я вас довезу сейчас до милиции. Давайте договоримся, если у вас появится что-то новое, вы сообщите мне и я вам – взаимно. Может, мне что-то удастся узнать.
Она согласно закивала головой.
Доставив Елену Петровну к месту назначения, я отправилась к родителям погибшей девочки.
На звонки долго никто не открывал. Я собралась уже уходить, но открылась дверь напротив. Из нее выглянул пожилой лысоватый мужчина с очень добродушным лицом.
– Вы к Ковалевым? – он кивнул на дверь, в которую я звонила.
– Да, мне они нужны.
– Из милиции, что ли, опять?
– Не совсем. Но по поводу убийства их дочери.
– Тогда зайдите ко мне, если вы не против. Валентина Николаевна на работе, а Игорь в таком состоянии, что видеть никого не хочет. Может и не открыть, даже если он и дома.
Я с удовольствием согласилась на его предложение. Старикашка попался словоохотливый: сразу заболтал меня.
– Я Эдуард Иосифович, это мы с Игорем труп-то обнаружили. Ой, не приведи господи такое еще раз увидеть. Хоть этого изверга на месте преступления взяли, больше никому зла не сделает, если вышку дадут.
Всю эту тираду он произнес скороговоркой, с любопытством оглядывая меня. Я прошла в распахнутую дверь и оказалась в большой прихожей.
– Проходите, проходите.
Сам бог мне его послал – первого очевидца. Я разулась, прошла в комнату и огляделась. Комната была уютно обставлена старинной мебелью. На стене висел портрет женщины лет пятидесяти в траурной рамке.
– Это ваша жена? – спросила я, потому что не заметила присутствия в доме женщины.
Он ответил спокойно, без трагизма:
– Да, умерла год назад от рака. Отмучилась, слава богу. Она хоть пожила, царство ей небесное. Только последние деньки сама жизни не рада была. А вот девчонка у соседей ничего и увидеть не успела. – Похоже, ему хотелось быстрее поделиться своими впечатлениями.
Для меня это было еще лучше – не говорить лишних слов соболезнования. Только захочет ли он что-то мне рассказывать, если узнает, чью сторону я представляю. Посему я солгала:
– Эдуард Иосифович, я по заданию редакции газеты «Криминальный Тарасов» собираю материал о серийном убийце, о его задержании, которое произошло благодаря вам, – слегка подстимулировала его тщеславие.
Он довольно улыбнулся, но тут же сделал серьезное лицо. Я поняла, что выбрала правильный путь к его сердцу. Было ясно, что он относится к вездесущим пенсионерам, все обо всех в подъезде знающим и любящим, чтобы все помнили об их незаменимости.
– Давайте я чайку сварганю, и мы поговорим с вами не торопясь, я и обскажу, как что было.
Хотя сегодня с утра я явно уже перебрала кофе, на чай придется согласиться. Совместное чаепитие окончательно его раскрепостит. Будем пить чай, если это поможет отработать свой хлеб.
Он появился с кухни уже в белом фартуке и с подносом в руках. Ловко поставил поднос на столик и сделал приглашающий жест. На подносе стояли две фарфоровые чашки, наполненные душистым чаем, вазочка с конфетами и даже тарелочка с бутербродами. Не забыл он и про салфетки.
– Вот это да! – сказала я.
Эдуард Иосифович довольно улыбнулся:
– Я тридцать лет официантом проработал. Привык на все внимание обращать. Так что спрашивайте.
– Лучше без вопросов. Вы просто расскажите по порядку, как все было.
– Хорошо. Я, значит, сидел дома, смотрел телевизор. Сериал как раз только начался по ТВ-6, «Дикая Роза». А тут и звонок в дверь. Я посмотрел в глазок – Игорь. Открыл ему, конечно. А у меня их ключи остаются всегда, на всякий случай. Вот он и попросил эти ключи. Сказал, что Валюша работает, а Танечка опять куда-то усвистала…
Танечка девочка хорошая была – милая, вежливая, только с отцом что-то последнее время не ладила. Уж он прямо не знал, как ему с ней и говорить: все Танечка, Танечка. А она в его присутствии как ежик становилась.
Ну вот, я ему ключи-то дал, а он говорит: «Иосифович, что-то я сегодня устал. Давай зайдем ко мне. Ты заваришь своего фирменного чайку, почаевничаем», – мы же всегда запросто с ними.
А мне что – «Розу» и у него погляжу, на цветном. Семерых по лавкам у меня нет, а поговорить иногда с кем-то хочется. Ну мы и открыли дверь… Ключ я сразу себе в карман положил, чтоб не забыть… Он меня в комнату первого пропустил, а я, как увидел – мне прямо плохо стало с сердцем. Бедный Игорь только зашел – прямо весь белый стал. К Танюше кинулся, на колени встал, начал ее трясти и уговаривать подняться.
Только не суждено ей уж было никогда встать. Игорь позвонил в милицию и в «Скорую» на всякий случай. Потом начал трясти этого парня.
Тот мычит, глаза бешеные, страх. Я подошел к Игорю, говорю, что до приезда милиции ничего нельзя трогать. Поднимаю его. Он как вроде меня и не слышит. Все руки в крови… всего не передашь даже.
Смотрю, вынул из кармана платок, а с ним вместе и ключи от квартиры. Они на пол упали, он даже не заметил. Я их поднял и на тумбочку положил. Ему, конечно, ничего не сказал. До того ли ему в тот момент было!
Видать, сам бог его отвел от того, чтоб в эту бойню одному зайти, а то бы дел понаделал…
Эдуард Иосифович вздохнул и вытер платком повлажневшие глаза.
– А вы милиции про ключи рассказывали?
– Про те, что из кармана упали, что ли? Зачем? Со всеми бывает, что в собственном кармане найти не можешь. Я их просто на тумбочку положил. Хотел Игорю сказать, да случай не выпал. Он так убивается, бедный, что никого видеть не может.
– А она у них одна была?
– Да, они поженились – уже поздно было детьми обзаводиться. Танечка ведь ему не родная была, а воспитывал он ее с одиннадцати месяцев, все-таки душой прикипел. А она вообще не знала, что не родной он, как хвост, за ним маленькая носилась.
– Ну ладно, Эдуард Иосифович, я вам очень благодарна. Думаю, что с вашей информацией у меня прекрасная статья получится. Можно к вам еще обратиться, если что-то понадобится?
– О чем речь, Танечка, конечно!
– Спасибо за чай. Он у вас и правда отменный. Смотрите, приворожусь и буду то и дело к вам на чай заезжать.
Он засветился от удовольствия.
– Всегда рады будем. Да, а Валюши сегодня не будет, она на сутки ушла. Приезжайте завтра. Она тоже врач, в стационаре второй городской больницы – психиатр.
– А Игорь Игоревич где работает?
– Тоже в какой-то больнице. Он – хирург.
– Спасибо вам большое. Что бы я без вас делала, прямо и не знаю.
Милый старичок. Приятный в общении. Если бы на пути частного детектива почаще такие встречались, как бы они этим работягам жизнь облегчили. Я распрощалась с гостеприимным хозяином, пообещав прислать или привезти ему статью. Жаль, что пришлось солгать.
Ну что же, теперь домой, анализировать добытые сведения. Подытожить, так сказать, услышанное и как следует обмозговать. Может, к методу Шерлока Холмса прибегнуть? Или Ниро Вульфа.
На улице дождь прекратился, природа ликовала. Я взглянула на дом. Эдуард Иосифович стоял у окна, провожая меня взглядом. Я помахала рукой и села за руль…
Глава 3
Машину я оставила на платной стоянке возле дома и пошла к подъезду, у которого на скамейке смиренно сидел Вадим с роскошным букетом роз.
Я не ожидала его увидеть. И не слишком этого хотела, так как решила не отвлекаться на всякую романтическую чушь, пока не разгадаю кровавый ребус. Но он стоял передо мной и улыбался.
Приходится быть любезной. Человек помог мне – нельзя платить черной неблагодарностью. И я изобразила лицом медовую улыбку:
– Вадик, как я рада тебя видеть. Ты давно ждешь?
– Часа два уже. У меня сегодня выходной, я жутко одинок, и мне захотелось увидеть тебя. Может, это слишком самоуверенно с моей стороны, но я подумал, что с таким букетом ты меня не прогонишь.
– Психолог, – я рассмеялась и тут же осеклась. Где-то внутри что-то дрогнуло. Казалось: мгновенье – и что-то мне станет понятным в этом проклятом деле. Но ощущение это промелькнуло и исчезло.
Я вздохнула:
– Ну заходи, коли пришел. Куда от тебя денешься.
– Танюш, я пока ждал тебя, чтобы под дождем не стоять, в подъезд заходил и заглянул в твой почтовый ящик.
– Случайно, конечно, – съехидничала я.
– Не совсем, просто к ящикам подошел молодой человек, такой… ну, какой-то он слегка бомжеватый, что ли… Ну, не знаю, как сказать. Короче, он в твой ящик письмо бросил. Но ты так не волнуйся, я его без ключей все равно достать не мог.
– Вот и хорошо. Вадим, я терпеть не могу, когда контролируют меня, мои действия или мою переписку. Если не хочешь разом покончить с нашим знакомством, нос в мои дела не суй. А то и букет не поможет, – добавила я уже помягче, увидев, что он собрался обидеться.
Резковато, конечно, но я вправду этого не люблю.
Открыла ящик и действительно увидела письмо.
Обратного адреса на конверте не было, но письмо адресовано мне.
Что это? Очередные угрозы? Я не стала читать письмо в подъезде, а пошла к лифту, где уже стоял Вадим.
– Вадим, ты уж прости меня, непоседу, но я могу пригласить тебя самое большее на час – мне нужно работать, – прямо сказала я ему.
– И на том спасибо, гостеприимная ты моя. Может, хоть кофе горячего нальешь, а то я, как тот сиротка, «посинел и весь дрожал…».
Я пригласила его в собственную обитель, напоила и накормила. Пусть не обессудит сей отрок, но после угощения я культурно выпроводила его. Хорошего помаленьку. Мне делом надо заниматься. Увы и ах, но иного не дано.
В письме говорилось о записной книжке, которую якобы должны были мне передать, а было оно из СИЗО, от Леши. У меня даже сердце защемило, когда я прочитала: «Здравствуй, милая Таня…»
Наталья мне об этой записной книжке ничего не сказала. Может, просто-напросто забыла, ведь она была в таком состоянии! Нужно позвонить. Я набрала ее номер, но трубку никто не брал. Ладно, попозже…
Я опять взяла в руки фотографию и удобно устроилась в кресле. Интуиция подсказывала: здесь я что-то упустила. Что?
После ухода Вадима прошло уже полчаса, а я все продолжала изучать снимок. Вспомнила, как в детстве любила находить десять отличий в двух картинках, исследуя их сантиметр за сантиметром.
Теперь я надеялась отыскать на фотографии нечто такое, что могло бы помочь мне. Сама не знаю, почему я так надеялась. Это как наваждение. Я выкурила штук пять сигарет, а разгадка никак не хотела находиться. Но это заставило меня насторожиться. И хотя экспертизой установлено, что Леша смог бы убить и правой рукой, особенно для того, чтоб, к примеру, обеспечить себе алиби, я-то его знала лучше. И знала, что хлеб, к примеру, он резал левой рукой, а писал то левой, то правой.
Еще не вечер. Плевать на скоропалительный результат экспертизы. Тем более что милиция очень заинтересована спихнуть на него все преступления, которые остались нераскрытыми. Так что забудем об этом результате, словно его и не было.
Ай-яй-яй, не спеши, Таня. Это я знаю, что Леша – левша, что хлеб он никогда не стал бы резать правой рукой, но это ничегошеньки не доказывает. Был бы стопроцентным левшой. А он… Нет, это не алиби.
Я продолжала тупо рассматривать фотографию.
И тут меня осенило. Даже руки от волнения повлажнели.
Вот что самое главное: время преступления… Какой сериал начался, когда Игорь пришел к Эдуарду Иосифовичу? Не помню – их сейчас столько идет! Нужно программу посмотреть. Он ведь говорил, а я мимо ушей пропустила. Супердетектив, елки-палки. Похоже, пора на пенсию.
Куда я только вчера «Телеком» засунуть умудрилась? Оказалось, что эту газету, как примерная хозяйка, я под диваном забыла. Люблю телевизор лежа смотреть, грешна.
Развернула газету, нашла канал ТВ-6.
Ага, «Дикая Роза», значит, или, как шутят дети во дворе – «Дикая рожа». Об этом сериале и говорил Эдуард Иосифович. Начало в пятнадцать двадцать. Значит, так: в пятнадцать двадцать, плюс-минус пять – десять минут, вернулся с работы Игорь Игоревич. А вот стрелки часов на полочке, как ни странно, показывают четырнадцать двадцать. То есть фотография сделана приблизительно за час-полтора до приезда милиции.
Тогда кто снимал? Не хозяин ли того самого противного приглушенного голоса?
Дела. Надо созвониться с адвокатом, и немедленно.
Я набрала номер. После второго гудка на том конце трубку сняли. Я услышала голос Елены Петровны:
– Слушаю вас.
– Елена Петровна, это опять Иванова Татьяна вас беспокоит. Просветите меня по некоторым вопросам, они у меня только сейчас возникли.
– Попробую. Какие вопросы возникли, Танечка?
– Меня один очень важный вопрос интересует: если девочка была изнасилована, как и другие убитые, значит, должны были взять на анализ образец спермы подозреваемого? Ведь так?
Елена Петровна вздохнула:
– В том и дело, что тут все в ажуре. К великому моему сожалению. Я случайно упустила это из виду, когда мы с вами встречались…
Да. Надо сказать, что дело дрянь. Прямо ни в какие ворота. Но я и с этим попытаюсь разобраться: в конце концов, факты можно подтасовать. Поэтому я не оставила надежды хоть адвоката (для начала) перетянуть на свою сторону. Тем более ей по рангу положено доверять подзащитному.
Но надо заметить, что она, упустив из виду столь важную деталь, несколько потеряла в моих глазах. Тоже мне профессионал! Увы и ах! Выбирать мне не дано. Пока. Но со временем, когда я хоть немного во всем этом разберусь, и об этом позабочусь. Найду Леше такого адвоката, что судья будет рыдать от сочувствия к нему.
– Елена Петровна, сейчас я сообщу вам кое-что, что даст повод усомниться в виновности Харламова.
– Очень интересно, Танечка.
– На другой день после убийства жена, точнее сожительница Харламова, получила в письме фотографию, фиксирующую место преступления. На полочке стоят часы, указывающие время четырнадцать двадцать, а отец убитой и милиция были на месте преступления в пятнадцать двадцать или пятнадцать тридцать. Вы понимаете, о чем я? Существует некто, побывавший на месте преступления раньше милиции.
– Таня, спасибо, вы гений. Теперь у меня есть еще один козырь, которым надеюсь воспользоваться. И очень рассчитываю, что это даст результат. Осталось еще других убедить, а для этого нужно искать, кто подставил Харламова и с какой целью…
«Чем мне заняться, я и сама неплохо знаю, командир. Лучше бы свою работу как следует выполняла», – пронеслось у меня в голове. Но вслух я вежливо сказала:
– Именно этим я и хочу заняться завтра. А вы, когда увидите своего подзащитного, поддержите его морально. Передайте от меня, что я помогу ему.
– Хорошо. Вы мне звоните. Я буду настаивать на повторном следственном эксперименте. Только сразу говорю, нам с вами тяжко придется. В милиции уже премию делят за поимку «особо опасного преступника». В него мертвой хваткой вцепились. Еще бы, три года – и никакого просвета, а тут – на тебе. Как в кино, оперативно и на месте преступления.
– Я все понимаю. Но это ваш хлеб, защищать. А я эту защиту буду организовывать. До свидания. Мы еще созвонимся.
– До свидания.
Я положила трубку. Значит, Лешу подставили, причем по всем правилам. С какой стати? Были ли у него враги? Зачем сделана фотография? Ведь, по сути дела, тот, кто послал фотографию, либо большой лопух и сильно просчитался, либо излишне самоуверен. Думает, что перехитрил всех одним махом. Только самого себя никогда не перехитришь. Да и Таня Иванова, отбросим излишнюю скромность, не лыком шита.
И с часами чушь собачья. Тоже не совсем понятно: случайная ошибка преступника или очередные козни?
Думай, Таня, думай.
Может, за помощью к косточкам обратиться? Уж они-то не обманут. Я пошла за косточками, одновременно обдумывая все, что знаю о тех, кто первым оказался на месте убийства. Все, что рассказал Эдуард Иосифович, крайне интересно. Особенно история с ключами, которые случайно выпали из кармана Игоря. Да, нужно побыстрее познакомиться с безутешным родителем.
Взяв со стола кости, вернулась к дивану, устроилась поудобнее. Сконцентрировав внимание, задала вопрос, который мучил меня с тех самых пор, как только я узнала про ключи:
«Что представляет собой отец девочки?» Бросила косточки: 21+33+2.
Да, ответ весьма и весьма любопытный: «Интересующая вас особа – человек, главным образом, показной нравственности».
Итак, кости утверждают, что Игорь Игоревич – человек не слишком-то хороший. Лицемер, если перевести их высказывание на человеческий язык. Бяка, короче. А может, он и есть преступник?
Да, сложное дельце мне досталось: ничего не понятно. Как оказался в нужной квартире Леша, да еще накачанный наркотиками, рядом с трупом (одним из ряда в целой серии убийств) и с какого боку тут отец девчушки? Вопросов тьма, и на все надо найти ответы…
Ночь пролетела, как один миг. Казалось, я только что закрыла глаза, обдумывая и просчитывая ситуации. А тут уже и утро. Проснувшись часов в семь, что в других ситуациях для меня совсем не характерно, я продолжала «вентилировать» все свои возникшие вопросы.
Поднявшись с кровати, я пошла в ванную комнату и открыла кран с холодной водой. Он зашипел, плюнул и затих. Отлично, ночью отключили воду, а запасов в доме и стакана не наберется.
Да, у нас все для человека, все во имя человека. Выход? Ладно, нечем умыться, воспользуемся лосьоном. Кое-как управившись с макияжем, я отправилась на кухню. Сначала зашла, потом подумала, что можно здесь делать без воды? Вот уж правда – «без воды и ни туды, и ни сюды».
Ладно, перекусим где-нибудь в кафешке. Взяв сумку, шагнула к двери.
Минут через десять я сидела в ближайшем от дома кафе и жевала гамбургер. Потом попросила чашку кофе, потом еще одну и, наконец, почувствовала насыщение. Расплатившись, отправилась к стоянке, где ночевала моя «девятка». Подошла к машине и сразу увидела, что она «охромела» на одно колесо. Наверное, вчера, по новостройкам мотаясь, проколола.
Так, все начинается с утра, но сегодня с утра все у меня вверх тормашками летит. Придется добираться на родном общественном транспорте.
Совсем забыла созвониться с Наташей, нужно поправить положение. Но здесь такой шум, что говорить невозможно. Я решила пройти в соседний скверик, сесть там на скамейку и позвонить со всеми удобствами.
И уплюхалась, даже ручку удобненько так возложила. А двинув ей, поняла, что я к этой чертовой скамейке приклеилась. Она оказалась окрашенной. Шарман. Вся моя одежда разом пришла в непригодность. Лихо. И кто только додумался выкрасить и не повесить табличку. Чертова голова, собачьи уши. Будь ты неладен, гад. Или гадюка – все едино. Все хороши, кто за этот сквер отвечает.
Ну, блин горелый, я не удивлюсь, если вечером мне еще и кирпич на голову свалится. Как день начался, так и закончится. Это я давно приметила.
Я тяжело вздохнула. Делать нечего, придется идти домой, менять гардероб.
Открыв дверь ключом, я сразу поблагодарила ту самую чертову голову, собачьи уши и все прочее: я услышала шум воды. Она хлестала так, будто стремилась смести все на своем пути. Кружку из рук запросто бы выбила. А я еще, как назло, тазик в ванной оставила. Он заполнился водой и намертво прижался ко дну ванны, закрыв нижнее сливное отверстие. Верхнее же со своей задачей, ввиду бешеного напора, не справилось. Вода вытекала через края.
Читать бесплатно другие книги:
