Скандал в Институте благородных девиц Ефиминюк Марина
— Мне показалось, или они обсуждают женитьбу? — немедленно переключилась на другую тему сестрица.
— Они оба вообще очень странные.
По дороге в пансион Ленар завез нас с сестрой в небольшое уютное местечко на ужин. После пресной институтской еды, где из изысков подавали только нарезанные фрукты, и то раз в месяц, вкус блюд казался слишком насыщенным. Да и обстановка, царившая за столом, оставляла желать лучшего. Мы ели в гробовом молчании, без удовольствия. Кристоф попытался склеить светскую беседу, но в итоге ограничился парой анекдотов про воскресшего клиента.
— Бабуля Вермонт умирала четыре раза, — не купившись на шутку, припомнила Иветта, как мы безрезультатно провожали на тот свет старую ведьму. — В последний раз папа предлагал сразу заколачивать гроб, чтобы не передумала отправляться на Эсхоль.
Полагаю, что Кристоф проклял момент, когда решил угостить поссорившихся сестричек чем-то поприличнее свиных сосисок с уличного лотка. Должна сказать, что запах от чана, где плавали сосиски, шел восхитительный — как пробрался в окошко кареты, так слюнки потекли.
— И чем все закончилось? — полюбопытствовал он.
— Чем обычно заканчиваются похороны? — резко отозвалась я. — Замуровали в склеп, и если даже она очнулась, то родственники уже разбежались.
Не хватало, чтобы Иветта припомнила, что потом дух бабули три месяца летал в поместье Вермонтов и скандалил из-за белого цвета савана. Она завещала похоронить в красном, чтобы доставить деду удовольствие.
— Как профессиональный законник, могу с уверенностью заявить, что у обычных людей они, как правило, заканчиваются вскрытием завещания и судом… Кхм…
Поддержал, называется, беседу! Светский лев, чтоб его разобрало проклятьем… Ой! Святые угодники, не надо его ничем разбирать! Даже насморком. Нам еще Иви везти в пансион на другой конец Аскорда!
— Хорошо! — Я отложила вилку и обратила взор на сестру. — Что ты собираешься изучать в замшелом институте? Иностранные языки с акцентом западных провинций? Изящную словесность?
— Нет, одного Бевиса Броза в нашей семье достаточно, — скривилась Иветта. — Я пойду на законоведческое отделение.
Я многозначительно покосилась на Кристофа, намекая, что уважительный кивок определенно был лишним.
— Семейное право — скучнейший предмет, — объявила я, — особенно если с преподавателем не повезет.
— Я бы с этим поспорил… — попытался защищаться законник, хотя сам прекрасно понимал, что преподавательским талантом святые угодники его обделили.
— Ничего, — с вызовом изогнула рыжую бровь Иви, — выучу! А потом осужу у дядьки поместье Вермонт.
— Отсужу, — поправил Ленар.
— Ага! — с азартом согласилась она. — Все у всех отсужу, никому ничего не оставлю!
В предместья мы добрались уже в темноте. Дэниар предупредил директрису, что мы возвращаем беглянку, и едва экипаж остановился напротив высоких кованых ворот, как привратник распахнул створки. Сразу припомнилось, что у нас в институте дядьку Дрю было невозможно дозваться. Сколько раз кареты разворачивались и возвращались в Осно, чтобы утром взять штурмом неприступную крепость с благородными девицами.
Миновав темную аллею, мы остановились напротив парадной лестницы с колоннами, озаренной ярким фонарем. Не было никаких сомнений, что магический камень под стеклянным колпаком менялся ежедневно. Здесь, в отличие от провинциальной дыры, никто не ждал, пока он перегорит, засыпав лампу едким пеплом. И потом еще неделю не упрашивали разнорабочего вложить новый камень, чтобы ночью никто не свернул шею на лестнице. Помню, когда я впервые оказалась в пансионе, меня подкупил именно педантичный порядок в мелочах.
С той же педантичностью, но уже не восхищавшей, а злившей, сидя на краешке кожаного дивана, в течение получаса директриса чихвостила Иветту за неуступчивый нрав и отвратительные манеры.
— Ваша сестра совершенно неуправляема, — некрасиво поджимая губы, объявила она. — Безответственна, непослушна. По ночам она читает любовные романы! Понимаете? Не классическую прозу, а Бевиса Броза! «Белоснежку и семь рыцарей»!
— Ты читала «мужиконедельку»?! — охнула я, повернувшись к сестре, низко опустившей голову.
— Ну, не только же ее писать… — Убоявшись ментальной оплеухи, Иветта совершенно скукожилась на кожаном диване и спрятала ноги в истоптанных ботинках. Однако мама нас учила, что пользоваться колдовством на людях, даже если это самое колдовство слабенькое, считалось дурным тоном. Если отвешивать подзатыльники с помощью магии, то уж за закрытой дверью. Впрочем, самой матушке это никак не мешало отправлять за нами карающие розги. Бывало, прилетит плетка в спальню и давай жалить.
Мама являлась сильным магом, унять заколдованную ею вещь было почти невозможно, приходилось ждать, пока сжалится гувернантка и потушит колдовство. Я говорила, что гувернантка нам досталась исключительно раздражительная и мстительная? В общем, в детстве мы боялись розог, матушку и активно недолюбливали гувернантку. Однажды я спрятала все плетки и даже своровала из конюшни хлысты…
— Вещи вашей сестры уже собраны в дорожный сундук, — вернула меня в реальность директриса.
— Простите? — чуть не поперхнулась я на вдохе. — Что значит, дорожный сундук? Вы выгоняете Иветту из пансиона?
Видимо, поэтому нам не предложили даже водички, хотя после выслушанных гадостей у меня пересохло во рту. Не от стыда, а от яростно сдерживаемого желания ответить.
— Не выгоняем, а отчисляем, — огладила она юбку на коленях. — Точнее, уже отчислили.
— По какой причине? — мягким голосом вымолвила я.
— А чем, по-вашему, я занималась половину часа? Объясняла причины, по каким ваша сестра больше не может находиться в пансионе. Она подает плохой пример девушкам.
Поджав губы, я покосилась на сестру. В разноцветных больших глазах Иветты светилась незамутненная радость оттого, что ее погнали метлой из стройных рядов благороднейших девиц.
— Госпожа директор, — я послала любезную улыбку, — в своей длинной и пространной тираде… Да-да, я специалист по изящной словесности и знаю слово «пространный»… Так вот, вы не уточнили одну немаловажную деталь. Когда пансион вернет на мой счет перечисленные за следующий семестр деньги?
— После всех треволнений, что мы испытали из-за вашей сестры… — немедленно начала она.
— Хорошо. Однако как специалист по изящной словесности я знаю громкое слово «мошенничество», — перебивая грабительницу, я поднялась и кивнула Иветте, чтобы та не задерживалась в кабинете, где настольную лампу, возможно, приобрели на мой гонорар. — Если вы не возражаете, то я позову нашего законника. Господин Ленар — старший партнер в «Рейсон, сыновья и Ко». Вы что-нибудь слышали о них?
— Кхм, — только и смогла выдавить немного позеленевшая директриса.
— Вижу, что слышали, — кивнула я и светским тоном добавила: — Он как раз дожидается в приемной…
— Госпожа Вермонт! Мы всегда можем договориться! — немедленно заулыбалась директриса, вскочив с дивана следом за нами. В знак расположения она даже прикоснулась к моему локтю, но руку немедленно отдернула, видимо, осознав, что тело оппонента неприкосновенно.
— Договориться? — состроила я задумчивый вид. — Думаю, я соглашусь.
— Отлично! Мы же цивилизованные люди.
— Я имею в виду, что согласна на дополнительную компенсацию, — подсказала я с улыбкой. — Когда будете перечислять деньги за полугодие, не забудьте добавить десять процентов за моральный ущерб. Знаете, мы платим за ваш пансион, как за крыло дракона, а потом вылавливаем детей из стражьих участков.
Улыбка директрисы померкла.
— А еще они меня в чулан закрывали, и там было очень темно! — мстительно заявила Иветта и добавила: — Я тоже хочу моральную компенсацию! Ночник!
Мы с директрисой синхронно повернулись к тяжелому письменному столу, на котором красовалась очень милая лампа на длинной ножке и с красивым изогнутым плафоном…
— Госпожа Вермонт, у меня нет слов, как это неблагородно! — растерявшись от неожиданной пакости, пробормотала она. — Вы же наследницы древнейшей профессии!
— Простите? — вкрадчиво уточнила я, чувствуя, как меняюсь в лице.
— Магия! — воскликнула она и выдала неуместный смешок: — Святые угодники! Я имела в виду, что вы обе наследницы одной из известнейших в нашем королевстве магических фамилий… Кхм… Законник в приемной?
— И, скорее всего, слышал наш разговор.
— Ох, вот как? — Директриса кашлянула. — Говорите, Иветте понравилась настольная лампа?
Когда с чеком в ридикюле и с настольной лампой под мышкой я выходила из кабинета, Ленар, изучавший позавчерашний газетный лист, поднялся с дивана. Вопросительный взгляд сначала остановился на медной ножке от лампы в моих руках, а потом на плафоне, который тащила довольная, как сытый котенок, Иветта. Директриса, увязавшаяся нас провожать, видимо, из страха, что разбойницы Вермонт утащат еще какой-нибудь крайне важный предмет мебели, например стул из приемной, нервно улыбнулась:
— Счастливо добраться до западных провинций, дамы.
Секунду спустя она закрылась в кабинете и провернула ключ в замке.
— Она отказалась со мной знакомиться?
— Она боится законников, — пожала я плечами.
— Удивительное дело, — иронично хмыкнул он. — Настольные лампы отжимают благородные девицы, а за что-то боятся законников.
В задумчивом молчании мы ехали по озаренным фонарным светом улицам Аскорда. Я подумывала о том, чтобы снять комнату в недорогом постоялом дворе, где жила, пока шли судебные слушания, но неожиданно возница привез нас на узкую тихую улочку с домами из красного кирпича и высокими крылечками. Район был престижный, почти центр города. Гостиницы здесь стоили дорого и были мне не по карману.
— Где это мы? — заволновалась я. Иветта, дремавшая в обнимку с лампой, пробудилась и с любопытством поглядела в окно.
— На постоялом дворе, — спокойно объявил Ленар. — Две свободные спальни, горячая вода в любое время суток и ужин. Моя повариха отлично готовит.
Если он думал, что из ложной скромности я откажусь от бесплатного постоя и домашней еды, то сильно заблуждался. Я кивнула сестре, чтобы та не таращилась, а поскорее выбиралась из кареты, пока глупый хозяин особняка не передумал и не отправил нас в какой-нибудь постоялый двор. Откровенно сказать, на его месте я бы насторожилась еще в ту минуту, когда мы с Иветтой вынесли из директорского кабинета светильник. Но, видимо, у Ленара в хозяйстве было предостаточно ламп, может, даже имелись лишние…
Дом законника оказался таким, как я его и представляла: строгим, почти пустым и с гуляющим эхом. Чувствовалось, что жилье приобрели недавно и исключительно ради статуса.
— Ты здесь бываешь? — усмехнулась я, разглядывая холл, где стояли только вешалка с зонтами да закрытый обувной шкаф.
— В основном ночую, — подтвердил мою догадку Ленар.
Потом началась суета. Принесли дорожный сундук Иветты, куда в пансионе абы как упаковали вещи. Экономка и повариха в одном лице, добрая полнотелая женщина, накрывала на стол. Ужинали мы вяло, младшая сестра, не привыкшая к ночным бдениям, клевала носом прямо над тарелкой. В итоге, подперев щеку кулаком, задремала и проснулась, когда выронила вилку. Девочка была тут же отправлена спать, а когда я поднялась, то обнаружила, что она бухнулась поперек кровати прямо в одежде и башмаках. Стянув с Иви пыльную обувь, я потушила магический камень и, прикрыв за собой дверь, тихонечко вышла из комнаты.
В узком коридоре, привалившись спиной к стене, стоял Кристоф.
— Составишь мне компанию? — тихо спросил он.
— Все равно спать еще рано, — согласилась я, и мы оба сделали вид, что время не перевалило за полночь.
Кабинет хозяина находился тут же, на втором этаже. В отличие от гостевой спальни, он выглядел обжитым. На столе лежали бумаги, письменный набор с ополовиненной чернильницей. Свет горел приглушенный, только чтобы немного развеять темноту.
— Что-нибудь выпьешь? — спросил Кристоф, звеня хрустальным графином и стаканами.
— Виски, — отозвалась я, а когда за спиной воцарилась странная тишина, оглянулась: — Что за выражение на лице? Выпивать меня учил призрак деда Вермонта, а тот при жизни ничего кроме виски не пил.
— Сколько тебе было лет?
— Обычно в этом возрасте девочки пробуют безалкогольный пунш и хмелеют, — хмыкнула я.
Веселые были деньки. Отец пришел в ярость и попытался дедушкин дух заключить в амулет, а потом мстительно утопить в ручье. Топиться дух отказывался, так что папа проводил какой-то зубодробительный ритуал на кладбище Эсхоль. Чуть было склеп не разнес, но предка, обучавшего девочку неподобающим благородным девицам вещам, все-таки упокоил.
— Какое любопытное семейство, — с явным неодобрением пробормотал Ленар и протянул мне стакан с тонюсенькой полоской виски. — Как тебе дом?
— Красивый, — согласилась я, — и очень пустой.
— А кабинет?
— Удобный, — кивнула я. — Наверное, в нем хорошо работается, и улица тихая. Никто не галдит, не шумит. Еще мне нравится кожаный диван.
Вообще, конечно, про диван я упомянула зря, в голове немедленно закрутились сцены из книг с участием этого предмета мебели.
— Как поживает твоя подруга? — спросил Ленар, подходя чуточку ближе.
— Готовится к экзаменам.
— А лицо у поэта зажило? Забыл его имя.
— Тео собирается жениться на Диаре Арно…
В следующий момент Кристоф подался вперед и прижался губами к моему приоткрытому рту. На секунду он замер, словно ожидая, что благородная девица вмажет ему по лицу заклятьем глажки и тогда придется красоваться с женской пятерней на физиономии. Наивный, мало что столичный законник! Мы целовались упоительно и со вкусом. Я чувствовала жадные губы, жаркое тело, стонала от уверенных, смелых ласк. Мы налетели на стол, свалили бумаги, разбили стаканы с виски.
Когда стало ясно, что на столе заниматься страстными глупостями не очень-то удобно, Ленар подхватил меня на руки и толкнул ногой внутреннюю дверь. (Именно так, как я описывала в романах.)
— У тебя кабинет смежный со спальней? — пробормотала я между поцелуями, пока мы добирались до высокой огромной кровати. — Очень предусмотрительно.
— Это был комплимент? — сыронизировал он.
— Констатация факта, — прошептала я, впиваясь в его губы поцелуем.
После любви, усталые и разморенные, мы тихо лежали в темноте. Кристоф пальцем рисовал на моей голой спине узоры. За окном светало, день начинался с грязноватых сумерек. На первом этаже гулкого дома забили напольные часы.
— Почему молчишь? — тихо спросил Ленар.
— Мне ужасно стыдно, — призналась я.
В следующее мгновение Кристоф стремительно развернулся, и я оказалась придавленной к кровати.
— Я сделал что-то… — с тревогой заглядывая мне в лицо, прошептал он.
— Да нет, дурашка, — фыркнула я, мягко погладив его по подбородку с пробившейся щетиной. — Я поняла, что неправильно описывала эротику! Это же какой стыд! У Бевиса Броза три четверти описаний — это самое дело, а оно неправильно подано. Не зря говорят, что личный опыт — основа хорошего романа… Что ты делаешь?
Я охнула, когда губы Ленара прижались к вмиг затвердевшему соску.
— Помогаю вам накопить личный опыт, госпожа Бевис Броз, — промурлыкал он.
Когда я заснула, так и не поняла. Кажется, только-только мы говорили о каких-то незначительных и одновременно ужасно важных вещах, как вдруг открыла глаза и осознала, что комнату заливал солнечный свет. Я лежала одна в огромной кровати, по привычке вытянувшись в струнку на самом краешке, словно снова оказалась на узкой общежитской койке, а Кристофа не было. Без зазрения совести воспользовавшись ванной комнатой хозяина, я привела себя в порядок и заглянула к Иветте. Спальня пустовала.
Сестра нашлась в столовой в компании Дэниара. Они завтракали.
— Доброе утро, — сверкнула счастливой улыбкой Иви. — Как спалось?
— Неплохо, — медленно кивнула я и уточнила: — А где господин Ленар?
— Он уехал по делам и попросил проводить вас в воздушный порт. У нас дракон в двенадцать дня, так что не торопитесь. Время с запасом.
— Превосходно, — чувствуя страшное разочарование, постаралась изобразить я бодрую улыбку и уселась за стол, хотя аппетит пропал напрочь.
Когда, попрощавшись с экономкой, собравшей нам в дорогу корзину еды, мы усаживались в карету, сестра прижала к груди директорскую лампу и заявила:
— Господин Ленар очень хороший. И дом у него отличный. — Она помолчала и добавила: — Пустой только и комнат маловато. Всего две спальни, хозяйская и гостевая. Вообще, негде лечь двум благородным девицам. Скажи?
Чувствуя себя ужасно сконфуженной, я лишь сдавленно кашлянула.
— Зато когда он отсудит поместье Вермонтов, то комнат будет сколько душе угодно. Главное, повыгонять всех духов, а то они плохо влияют на здоровые отношения молодоженов.
— Каких еще молодоженов? — не поняла я.
— Разве он не надумал жениться на Бевисе Брозе? — пожала Иветта плечами, словно знала куда как больше нас с Кристофом.
— Не собирался, — сухо опровергла я.
— Святые угодники, Софи, ты такая взрослая и такая дурочка, — хмыкнула нахалка.
В воздушном порту господин Ленар, якобы возжелавший жениться на Бевисе Брозе, не появился. Дэниар помог сдать в багаж дорожный сундук и довел нас до вагончика, где мы тепло попрощались.
Иветта пробралась на место рядом с окном. Немедленно села, пристегнулась и раскрыла любовный роман Шарли Пьетро. Половина вагончика пустовала. Западное направление популярным не было: ни моря, ни озер, леса да Драконья горная гряда, каменной щеткой торчавшая из земли.
До отлета оставалось всего несколько минут, в окошко я следила, как разнорабочие загружают в отсек под вагончиком дорожные сундуки. Переместила взгляд на здание воздушного порта, и сердце пропустило удар. Хорошо, что я уже сидела, иначе бы упала от радости, ведь к трапу торопился Ленар с папкой в руках. Не глядя по сторонам, он заскочил в вагончик, исчезнув из поля зрения.
— Ты чего? — Иветта оторвалась от чтения, когда я не усидела на месте и от волнения встала в проходе. Никогда не замечала за собой подобной сентиментальной порывистости, но тут будто пружина распрямилась и вытолкнула меня из кресла. Кристоф ворвался в салон, цепким взглядом осмотрел пассажиров и бросил, обращаясь к Иветте:
— Госпожа Вермонт, закройте глаза.
— Зачем? — вылупилась та.
В следующий момент он схватил меня за затылок и прижался губами к приоткрытому рту. Поцелуй длился всего несколько секунд, но, кажется, он был жарче, чем те, что он дарил мне ночью.
— Какое счастье, что я успел до взлета.
— Ты только что испортил мое реноме! — пробормотала я, глянув через плечо на салон, и народ с нарочито скучающим видом принялся отворачиваться к окнам.
— На то и был расчет, — прошептал он мне на ухо и с улыбкой поцеловал в кончик носа. — Удачи на экзамене.
Потом прискакала проводница и попросила возмутителя спокойствия выйти, хотя лично мне показалось, что зрители пребывали в восторге от картины, словно сошедшей со страниц любовных романов. Ленара вытолкали взашей. Правда, напоследок он успел пихнуть мне в руки ту самую серую папку, а потом улыбался широко и белозубо, дожидаясь, пока дракон поднимется в воздух.
— Иветта, — процедила я, не глядя на сестру. — Никаких комментариев!
— Да я вообще молчала, — со смешком отозвалась мелкая поганка.
Когда воздушный порт исчез из поля зрения, а огромный, величественный гигант набрал высоту, я осторожно распутала завязки на папке и не поверила своим глазам. Внутри лежало судебное решение о том, что поместье Вермонт отобрали незаконно и теперь оно возвращалось нам с Иветтой.
Сверху было приколото коротенькое послание, написанное четким почерком Кристофа:
Госпожа богатая наследница, как твой поверенный, советую перед нашей свадьбой заключить брачный договор.
— Какая чудовищная самонадеянность, — насмешливо фыркнула я, закрывая папку.
В голове с немыслимой скоростью складывалась новая история о том, как столичный законник пытался вывести на чистую воду изворотливую выпускницу Института благородных девиц, писавшую эротические романы под мужским псевдонимом. Новая книга называлась «Поймай меня, если сможешь». Самая правдивая история о самом скандальном писателе королевства.
ЭПИЛОГ
Кто-то стучал в окно, настойчиво и звонко.
Тук-тук!
Я пошевелилась, с трудом отодрала голову от подушки. Рита и Иветта, не страдавшие приступами бессонницы, сладко сопели на кроватях. Младшая сестра вообще спала, наполовину свесившись на пол.
Тук-тук!
Учитывая, что комната в общежитии, из которой мне надо было выехать уже сегодня к вечеру, находилась на третьем этаже, то стук несколько озадачивал. Я поднялась и выглянула на улицу. Цепляясь когтистыми лапками за деревянный подоконник, в предрассветных сумерках желтыми глазищами на меня таращился синий дракончик.
— Крысеныш?!
Озадаченная неожиданным появлением дракона, отправленного в столицу еще три месяца назад, я забралась на стол и принялась открывать окно. Соседки моментально проснулись. Впрочем, старые рамы так грохотали, что, подозреваю, в начале четвертого утра проснулась половина этажа. Тем более что почти все выпускницы съехали из общежития и по коридору гуляло эхо.
— Кто это? — недоуменно уточнила сонная Иветта, разглядывая худое, костлявое создание с перепончатыми крыльями. Похоже, дракончик сбежал от новой хозяйки и последние три месяца добирался из Аскорда в западную провинцию. Говорила же, что его надо увозить в мешке, чтобы не запомнил окрестности.
— Крысеныш, — представила я.
— Сусличек! — вскочила на кровати фея и едва не нырнула рыбкой через собранный дорожный сундук, ею же оставленный накануне вечером аккурат посреди комнаты.
— Так он суслик или крысеныш? — добивалась Иветта, не узнавая в синей хохлатке ручного дракона.
— Он дракон! — Рита протянула руку и, когда крысеныш зашипел, добавила: — Одичавший свободолюбивый дракон Суслик.
Тут хохлатый приятель открыл пасть, и из зубов выпал какой-то предмет. Вещица звонко прокатилась по полу, ударилась о босую ногу Иветты и остановилась.
— Что это? — с недоумением вымолвила она, демонстрируя нам золотой перстенек.
— Колечко, — вытянула я губы, начиная осознавать, что нам с Ритой необычайно повезло уезжать из замка уже сегодня.
Мы обе собирались в столицу. Со следующего понедельника фея приступала к службе в центральной книжной лавке Аскорда, а мне следовало пошустрее писать новый роман Бевиса Броза. Кристоф и так пришел в бешенство, когда узнал, что я отложила свадьбу до окончания работы над книгой. Хорошо, что между нами было шесть часов лета, а он оказался загруженным делами, иначе бы приехал лично и устроил скандал. Руганью в письменном виде я совершенно не взволновалась.
— Мне кажется, или это обручальное колечко Диары? — вкрадчивым голосом уточнила Ри. — Ну, то самое, которым она на финальном испытании хвасталась?
— Надеюсь, у Ди все пальцы на месте, — вздохнула я.
Читать бесплатно другие книги:
