Памяти не предав: Памяти не предав. И снова война. Время войны Сергеев Станислав

Строгов, не один год служивший в системе госбезопасности довоенного СССР, прекрасно понял меня, и никакой обиды в нем я не увидел – это был профессионал и, к счастью, на нашей стороне, хотя в основном благодаря Ольге, нашему новому хирургу.

– Хорошо. Это понятно. В руки попали исполнители, которых после операции по-любому бы ликвидировали. Кстати, видеозаписи допросов скиньте мне на ноутбук, чуть позже посмотрю.

Строгов кивнул, а Катерина ответила:

– Не проблема, сделаем.

– Дальше. Что произошло при нашем переходе? Что за стрельба? Неужели опять подстава?

На это ответил Строгов.

– Нет. Там после боев работали технари, собирали остатки разбитых нами танков, и какая-то группа экспертов. Вот их охрана услышала самолет и зафиксировала выброску группы, ну и попытались поиграть с нами.

– Результат?

– Двенадцать – ноль, в нашу пользу.

– Саша, ты уверен?

– Да. Мы там одного взяли, по-быстрому допросили. Ничего интересного. Точно не про нашу душу.

– Понятно. Дальше: что с установкой?

Тут слово взяла моя супруга, которая также, как я и Борисыч, умела обращаться с установкой перемещения во времени, и в данной ситуации выступала в роли ответчика:

– В результате экстренного выключения установки произошла расфокусировка волновой линзы. Предохранители, конечно, перегрелись, но сработали нормально. В общем, нужно все заново настраивать, и тут только ты справишься.

И тут, как бы невпопад, заявила:

– И это еще одна причина, по которой руководству нужно прекратить такие опасные выходы на ту сторону. Ты нужнее здесь. И это я говорю не как жена, а как офицер и боец нашего отряда.

Я быстро пробежался взглядом по лицам соратников, собравшихся в медицинском боксе, и понял, что это не просто заявление моей супруги, а давно подготовленный, обдуманный и утвержденный ультиматум. А Светлана продолжала давить:

– Сережа, ты уже не мальчик и не рядовой боец, чтоб бегать по лесам и горам с автоматом. По своему статусу ты уже соответствуешь командиру полка, а где ты видел таких командиров, чтоб носились на передовой и воевали в первых рядах?

Разглядывая свою жену, которая старательно подводила теоретическую базу, чтоб меня держать возле своей юбки, краем глаза наблюдал за соратниками. Некоторые, как Артемьева, делали вид, что все так и должно быть, некоторые, как Вяткин, Воропаев и Малой, опустили глаза – неприятно им, что перед ними командира строят. Строгов и Ковальчук одобрительно кивали, поддерживая жену.

– Света, да я все прекрасно понимаю. Но бывают ситуации, требующие моего обязательного присутствия.

– Да, бывают, но не так часто, как ты тут хочешь представить.

А вот тут я уже начал злиться, очень не люблю, когда начинают загонять в угол, даже самые близкие люди.

– Тебе не кажется, что я сам в состоянии определить, что, где и как должен делать? Вроде как не дите неразумное.

Светка уже поняла, что перегнула палку, поэтому тон разговора немного сменила.

– Сережа, ты не совсем правильно понял. Сейчас Оргулов это человек, которого люди связывают с надеждой на порядок и выживание. К твоему сведению, когда просочилась информация, что с тобой что-то случилось, вплоть до возможной гибели, нам с трудом удалось удержать людей от паники и заставить дальше выполнять свои обязанности.

Эта новость меня сильно остудила. Жена, мгновенно сориентировавшись в изменении моего настроения, сразу пошла в атаку, но уже не столь напористо и категорично.

– Ты пойми: тут все держится только на твоем авторитете. И если с тобой что-то случится, это будет началом конца… А тем более на себя посмотри? Сколько раз за последнее время тебя били, в тебя стреляли? Да на тебе живого места нет.

– Света, ты права. Обещаю, в будущем более осторожно относиться к своей деятельности.

«Ага, сейчас, как же, поверила она мне. Вечером, когда останемся наедине, еще раз попытается мозги мне прочистить», – подумал про себя, увидев легкую гримасу на ее лице.

– Так, проблему моей безопасности обсудили. Что тут еще нового? От Дегтярева есть известия?

– От Дегтярева нет, а вот с той стороны группа наблюдателей у нас пасется под боком не меньше недели.

– О как. Интересные делишки здесь творятся. Можно поподробнее?

Слово взял Малой.

– Товарищ майор, тут их по радио перехватили. Мы с ребятами и полазали в том районе, там, где аэропорт был, и нашли пару наблюдателей. А дальше – дело техники. В небольшом домике засели, на крышу антенны выставили, так и сидят.

– С чего взяли, что это народ из военной разведки?

За Малого ответила Артемьева, все это время отмалчивающаяся.

– Экипировка, явно неагрессивное отношение к нам, и во время сеансов связи отвечающий абонент находился в Одесской области.

– Они что, на открытых частотах выходили?

– Нет, все кодировано, но комплекс радиоэлектронной разведки, что оставил Дегтярев, позволил отследить сеанс связи.

– Они обнаружили, что вы их нашли?

Катя усмехнулась, пряча улыбку, а Малой деланно-равнодушно ответил:

– Да, приветик им оставили, немного еды, воды и термос с кофе.

– Да уж. Кто б меня так регулярно обнаруживал. Надеюсь, о порядке связи с ними договорились?

– Конечно. Частоты, ключи шифрования каналов и позывные оставили им в записке. На указанном канале они три раза щелкнули микрофоном, что можно однозначно расценивать как контакт.

– Прекрасно. Что там произошло с Васильевым и Шестаковым?

Взгляды всех присутствующих обратились к Светлане и Кате, которые, видимо, принимали самое активное участие в недавних событиях. Слово взяла Артемьева. Она спокойно, практически без эмоций, что для знающих ее людей было знаком сильного раздражения или даже сдерживаемой злости, начала излагать историю обезвреживания заезжей разведгруппы.

– По агентурным каналам прошла информация о появлении в окрестностях города некой группы, которая старается оставаться незамеченной. Состав, принадлежность и задачи были неизвестны. Мы сначала предполагали, что это военная разведка шуршит, но по данным Кукушек, которые пасли вояк достаточно долго, они сидели в окрестностях аэропорта и носа не высовывали…

– Что радиоперехват?

– Практически ничего. Пару раз связывались с кем-то на Украине, но точно ничего узнать не удалось: слишком короткие шифрованные передачи. Татар отработали: не их происки. В общем, решили им троянского коня подсунуть: одиночная машина с двумя нашими бойцами гоняла пару дней, пока Васильева это не достало, и он не поехал сам с Шестаковым. Вот они как раз и попали. Благодаря радиомаякам их нашли и взяли.

– Судя по вашим лицам, не все так весело было.

– Да. Одного нашего сильно зацепило, но Ольга говорит, что все будет нормально.

– Понятно. А гости?

– Девять человек. Взяли практически всех в разной степени целости. У большинства контузии от светошумовых гранат.

– Допрос проводили?

– Да, по горячим следам кое-что узнали.

– Херсонцы?

– Они. Та группа, которую Черненко ожидал.

– Кстати, как он там?

– Тяжелый, но вроде потихоньку выкарабкивается.

– Это все?

– Почти. Один из херсонцев обмолвился, что они как-то случайно выпасли еще интересных наблюдателей.

– Армейцев?

– Да как раз нет. По времени армейцы сидели у себя в аэропорту и носа не показывали. Так что тут у нас третья сила нарисовалась…

– Да уж. Что предприняли?

– Те же меры безопасности, когда херсонцев вылавливали, плюс патрули снабжаем камерами с тепловизорами. Пока только это.

– Хорошо. Пока оставляем все как есть. С херсонцами я сам чуть попозже побеседую. Теперь давайте думать, что будем делать дальше. Сейчас на повестке дня самое главное – восстановить окно под Севастополем и планомерно перебросить окруженные части из-под Борисполя в Крым, тем самым мы изменяем баланс сил на Юго-Западном фронте, полностью меняем весь ход событий в Крыму. Тем более немцы начали операцию по уничтожению окруженной группировки, и время уже пошло не на дни, а на часы. Второе. Считаю, что в наших интересах начать постройку еще двух порталов в защищенных местах: бункер в Симферополе, возле железнодорожного вокзала, и в Перевальном. И там и там есть обширные гаражи, что позволит построить установки приемлемых размеров для отправки бронетанковой и грузовой техники. Я больше склоняюсь к железнодорожному вокзалу: там есть тепловозы с мощными дизелями, которые можно использовать в качестве энергоустановки портала. Если проложить ветку поближе к бункеру, то можно обеспечить подвоз необходимого оборудования по железке, а увеличение грузопотока в ближайшее время я не исключаю.

Светлана не утерпела и задала вопрос:

– А в Перевальном зачем?

– В случае начала вооруженного конфликта, а это нас ожидает в ближайшие полгода, в Перевальном легче всего держать оборону.

Ковальчук согласно кивнул головой.

– Да, в принципе, мы тоже хотели предложить нечто подобное, вот только грузы туда далеко возить.

– Ну вот так и сделаем.

Но Ковальчук не угомонился и решил уточнить:

– Скажи, Командир, а почему бы не сделать портал на машине и не попробовать помотаться и найти точки с самыми лучшими условиями выхода?

– Тоже думал над этим. Только вот при настройке системы нужно жестко фиксировать волновую линзу и при работе установки идут вибрации, что может привести к сбою фокусировки и выбросу энергии в окружающее пространство. Пока только стационарные и жесткие укрепленные установки.

– Понятно. Нечто подобное я и ожидал. Кстати, а кто тогда будет заниматься новыми установками? Сам ты не потянешь. Придется Борисыча из Москвы отзывать.

– Да, тут ты прав. Тогда делаем так. Света, Катя, на вас подобрать замену Борисычу для оправки в Москву. Я займусь настройкой установки. Надо вытягивать наших из Севастополя, тут и у самих дел по горло.

Артемьева как бы между прочим сообщила:

– В качестве замены Борисычу можно послать двух человек. Кого-то из офицерского состава и Воропаева. Парень очень даже неплохо освоился с компьютерной техникой и чуть ли не живет с нашими компьютерщиками.

Дождавшись всеобщего внимания, она продолжила:

– Отправить профессионального компьютерщика было бы неплохо, но сами знаете, какие они языкатые. Точно начнут трепаться и выбалтывать вещи, за которые запросто могут устроить несчастный случай…

Тут подал голос Ковальчук.

– Ну почему же? Есть толковый парнишка, сержант Яковенко, фамилия у него такая. И повоевал, и язык за зубами держит, и в компьютерах очень хорошо разбирается. Наш человек, мы сейчас его частенько привлекаем для настройки наших систем слежения.

– Он на той стороне был?

– Да. Даже с немцами повоевать умудрился немного. Из гранатомета немецкую «троечку» сжег. В общем, надежный парень.

Я внимательно слушал старшего лейтенанта, потом перевел взгляд на Катерину, которая кивнула, подтверждая слова Ковальчука.

– Понятно. Сержанта срочно откомандировываете к нам, в техническую группу, я с ним побеседую, а потом буду принимать окончательное решение. Кстати, а почему ни Марины, ни Оли не вижу? Как там обстоят дела с ранеными, в особенности с Черненко?

Света, как школьница, подняла руку, помахав ладонью, привлекая мое внимание.

– У них операция. Одному из херсонцев стало плохо, слишком сильно его травматической пулей приложили. Началось внутреннее кровотечение, сейчас они с Гришиным срочно делают операцию…

– А Черненко?

– Тяжелый, но пришел в сознание.

– Понятно. Совещание закончено. Если что, я с каждым свяжусь в отдельности.

Когда люди начали выходить из медицинского бокса, я обратился к Ковальчуку:

– Юра, ты своего сержанта пришли побыстрее. У меня для него есть интересное задание.

– Не проблема, Командир. Сегодня же вечером с патрулем привезу.

– Вот и ладушки.

Через час, после плотного обеда, я уже не мог сидеть без дела, поэтому бегло пролистав видеофайлы с записями допросов пленных бойцов ОСНАЗа НКВД, которые пытались атаковать бункер из 41-го года.

По роду работы в службе безопасности банка не раз наблюдал за допросами всяких мошенников и не вполне честных людей, а частенько и сам проводил беседы, поэтому с интересом просматривал эту информацию. В принципе, все было практически как говорил Строгов, но была пара нюансов, которые меня немного напрягли и заставили поволноваться. Нет, дело не в капитане, его-то проверяли не раз и не два, да и вряд ли руководство НКВД могло так тонко просчитать, что Строгов станет одним из нас. Он всего лишь волкодав, боец, а вот поведение двоих пленных меня немного заинтересовало. Уж как-то несколько они выпадали из команды боевиков-профессионалов. Тут нечто иное, скорее всего оперативники, которых специально нам подсунули таким экзотическим способом. Скорее всего, оппоненты рассчитывали на то, что у нас нехватка людей и после определенной проверки зачислим их в отряд. Вряд ли они сами в курсе, но наверняка имеют жесткий приказ на подчинение в определенных условиях. Такие вот кроты. Знают ведь, гады, что мы в состоянии мозги им выпотрошить, вот и сработали народ втемную. Значит, от пленных надо избавляться в любом случае.

Глава 17

С сержантом Игорем Яковенко я познакомился на следующее утро, когда, наплевав на все рекомендации врачей, стал возиться с вышедшей из строя установкой перемещения во времени. Исходя из доклада жены, которая как раз и устроила экстренное выключение, система не сильно пострадала, но меня, как технаря и разработчика, не покидали смутные сомнения о, скажем так, не совсем полной достоверности информации. Поэтому, переодевшись в «подменку», потасканную и много раз стиранную камуфлированную форму, вооружившись тестером и скаткой с инструментами, пробрался через туннель к порталу и занялся проверкой.

Как говорила жена, фокусировка волновой линзы слетела конкретно, а вот силовая часть и система управления контурами не пострадали. Тут она немного покривила душой: силовые предохранители успели выключиться, но импульс был настолько сильным, что ясно было видно оплавившуюся изоляцию. Поэтому когда Вяткин, командующий отрядом охраны бункера, привел сержанта Яковенко, я его самым наглым образом нагрузил заново подключать пакетники и перекладывать часть проводов, которые не вызывали доверия. Пока шла работа, я приглядывался к парню и время от времени задавал вопросы.

Что ж, в данной ситуации Ковальчук не ошибся – парень заслуживает внимания. Худощавый, подтянутый, видимо, занимался спортом, он производил впечатление надежного и спокойного человека. Судя по рассказу, его родители жили в селе Донском, недалеко от Симферополя, отец был автомехаником, а мать домохозяйкой. Отслужив срочную службу, устроился на работу в небольшую компьютерную фирму, где ремонтировал компьютеры, прокладывал сети и системы видеонаблюдения – ну практически мой коллега. Несколько точных ответов подтвердили его квалификацию, что не могло не радовать. Когда началась война, родители покинули Крым, забрав младшего брата, и уехали к дальним родственникам в Днепропетровск. Больше он о них ничего не слышал. Когда татары начали уничтожать славянское население, Игорь, прихватив карабин СКС, который оставил ему отец, вступил в отряд самообороны. После того как гражданская война вылилась в масштабные сражения, вступил в полк внутренних войск, где и воевал до начала ядерных бомбардировок.

Естественно, все это я мотал на ус и в уме уже готовил список вопросов, через которые надо будет прогнать сержанта на детекторе лжи. А пока, изредка переговариваясь, каждый делал свою работу.

Часа через три, убедившись, что в принципе все нормально, и проверив работу нового подчиненного, я отправил Яковенко на камбуз обедать, предупредив о скором собрании техников в кают-компании. А сам направился в медицинский бокс – физический труд не прошел даром и состояние заметно ухудшилось. Но, не забыв про свои обязанности, зашел в палату, где лежал полковник Черненко.

Он выглядел неважно, очень неважно. Волевой и энергичный человек, которого я знал раньше, исчез – передо мной в постели лежал его призрак. Бледное лицо, покрытое щетиной, глубоко запавшие глаза и усталый, мутный взгляд. Недалеко от входа, на стульчике, сидя за столом, положив голову на скрещенные руки, спала невысокая женщина, которая находилась постоянно возле тяжелораненого супруга. Войдя в палату, я резко остановился и, стараясь не шуметь и не разбудить бедную женщину, осторожно подошел к полковнику. Видимо, ему было очень больно, и он глубоко дышал, стараясь не закричать, на лбу выступили капельки пота, но, увидев меня, сразу преобразился, и во взгляде появились какие-то искорки. Он слабым голосом, имитируя веселые нотки, проговорил:

– А, майор, навестил наконец-то старика.

Я тоже вполголоса ответил:

– Да какой вы старик, Михаил Григорьевич? Вам еще молодняк учить да в бой вести.

– В таком виде. Да нет, Сергей, отвоевался я уже.

– Не получится: у меня на вас большие планы. Так что не выдумывайте и поправляйтесь, скоро вас на чистый воздух переведем.

Черненко закашлялся, но оказалось, что это он так смеется.

– Да, уделал ты всех: машину времени построил и в сорок первый стал мотаться, торговлю наладил.

– Да какая торговля. Что плохо лежит, то и хватаем.

– Хватит прибедняться: то, что тебе майора Сталин присвоил да Красную Звезду дал, это же не за красивые глазки. Тут Васильев заходил, порасказывал, что вы там под Фастовом и под Киевом устроили, да про твои похождения под Могилевом. Молодец, Сережа. Все ты правильно сделал, да жаль мне так поздно сказал.

– И что бы было? Вы, Михаил Григорьевич, на людей посмотрите. Как волки стали, за кусок удавить друг друга готовы. Да вы сами бы попробовали все под себя подмять, и кто знает, во что бы это вылилось.

– Ты так про меня плохо думаешь?

– Нет. Но голод, болезни, особенно болезни детей, толкают людей на самые отчаянные поступки. А так я вам не дал возможности натворить глупостей.

Черненко промолчал. Видимо, какие-то планы на мой счет у него были, и он думал, что я в курсе про его проделки. Поэтому, чтобы разрядить обстановку, я перевел разговор на другую тему.

– Как вы отнесетесь к должности военного консультанта в РККА? Будете учить наших предков.

Он невесело улыбнулся.

– Хочешь меня удалить из бункера подальше?

– Не совсем. Вас, в вашем состоянии, обязательно нужно отправлять в чистый мир, иначе никак, да и на выздоровление уйдет не меньше полугода. А за это время тут такая мясорубка начнется, что вряд ли кто-то уцелеет, если не успеет перебраться в мир прошлого.

– Ты тоже так думаешь?

– Уверен. Вы сами видите, что уже началось: нездоровое шевеление вокруг нас, ваши херсонские друзья нарисовались да еще кто-то на заднем плане дрыгается. Ребята приезжих гостей, конечно, повязали, но не без крови. Надо быстро разруливать ситуацию, а то нарвемся на партизанскую войну на наших коммуникациях.

– От меня что-то требуется?

– Да. Скажите, вы знаете такого майора Кириченко?

– Из Херсона?

Я коротко согласно кивнул.

– Командир отряда, который долго крутился вокруг нас. Настроены весьма агрессивно. Поэтому придется Кириченко тащить сюда и предъявлять вас в качестве доказательства. Хотя если это второй Семенов, то ничего это не изменит.

– Можно, конечно, с ним поговорить, но я его не знаю. Скорее всего, это заряженный под определенную задачу исполнитель с периферии.

Черненко промолчал, а потом задал вопрос:

– Сережа, а что с Семеновым случилось?

– Да темная история. Придушили его по-тихому. Да и Ильяса с двумя подельниками за компанию.

– Убирали свидетелей?

– Нет, скорее месть. Убивали его несколько человек, при этом присутствовали и женщины. Я знаю кто: там стояли несколько видеокамер, и те люди никак не подходят на роли чистильщиков. Его приговорили и наказали…

– Ты все спустил на тормозах?

– Не совсем. Тем, кто в этом принимал участие, я прямым текстом сказал, что все знаю и полностью одобряю их действия. Хотя считаю их преждевременными.

– Сильно. Не можешь пресечь безобразие, возглавляешь его. Вполне разумно.

– Не совсем так, полковник. Просто я считаю, что у наших людей должно быть право судить и наказывать. У нас это право забрали вместе со свободой. Если б те же татары знали, что за каждое нападение, разбой, убийство они понесут заслуженную кару, от которой нельзя защититься продажной милицией, прокуратурой, купленными чиновниками, резни славян, произошедшей два года назад, не было бы. Безнаказанность порождает новые преступления…

Я замолчал, собираясь с мыслями.

– Михаил Григорьевич, сейчас рождается новое общество, у которого есть свой путь, уникальный путь. Если проводить аналогию, то можно сравнить с американскими переселенцами, которые, вооружившись револьвером Кольта и ружьем Генри, двигались вперед. На то, что из этого получилось, нельзя, конечно, смотреть без омерзения – общество потребителей, но это только из-за того, что в какой-то момент повернули не в ту сторону, и то в угоду банкирам, которые избрали США как центр своих усилий, перебравшись из Англии… Для нас же главное – понять: чтобы выжить, нужно измениться. И люди меняются, побывав на той стороне. Скорее всего, снова возникшая духовная связь с прошлым, которую у нас украли все эти продажные скоты, поборники демократических ценностей, пробуждает в людях нечто такое, что позволяет вершить поступки планетарного масштаба. Это не желание получить на халяву чистую жрачку и воздух, это тяга к чему-то действительно светлому и большому. Главное, люди начинают реально понимать, что они могут изменить свою жизнь, управлять своей судьбой, а ведь именно этого нас лишили, навязав в качестве конечной цели зеленые бумажки и жесткий ошейник. Сейчас мы вершим историю, не как боги, а как люди, которым свойственно ошибаться и заблуждаться. Куда ведет эта дорога, никто не знает, но в отличие от прошлой жизни, это путь для сильных духом людей, а не широкая прямая трасса, по которой настоятельно направляли на убой толпу обдолбанного быдла для получения сверхприбылей.

Лицо Черненко порозовело, а в глазах, несмотря на боль, засверкал огонь. Были бы у него силы, он, наверно, подскочил бы в кровати.

– Ого, майор, а ты под свою деятельность целую философскую платформу подвел.

– Надо же думать и о душе, и о том, что будет после того, как накормим людей и обеспечим им безопасность.

– Метишь на должность вождя или мессии?

– Боже упаси, еще этого не хватало. Вот чего-чего, а этого всегда терпеть не мог. Мне больше нравится должность серого кардинала.

– А вот и банковский безопасник заговорил. Сережа, ты определись, чего хочешь, а потом веди людей в бой. У тебя в руках великий инструмент коррекции истории, и как мне кажется, ты сам пока не можешь в это до конца поверить и решить, что со всем этим делать.

– Да уж, удивили вы меня, Михаил Григорьевич.

– Что попал в точку?

– Ну не то чтобы в десятку, но в черный круг зарядили весьма основательно.

Я замолчал на несколько секунд, собираясь с мыслями.

– Как-то в одной из книг прочитал, что все, кто спасал свою родину, никогда не начинали свой путь с громогласных заявлений об этом. Они просто делали свое дело, не думая о признании потомков и о памятнике из золота в полный рост. У меня все начиналось с того, что просто стояла проблема спасения моей семьи, потом еще и семьи погибшего друга. А затем все так закрутилось, что мне доверили свои судьбы множество людей, и уже не было другого выхода. Потом я заметил, какой странный эффект производит путешествие в прошлое: люди меняются, и не могу сказать, что в плохую сторону. Данных и наблюдений не так много, чтоб делать какие-то выводы, но вся моя интуиция и совесть говорит, что иду правильным путем.

– И что ты советуешь предкам?

– Ничего не советую. Смысл? Вы бы поверили советам финансового аналитика, спустившего свой капитал до копейки? Я им передаю информацию и пытаюсь наладить взаимовыгодное сотрудничество, но не более того. Ложиться под Сталина и его компанию не собираюсь. У нас свои проблемы, у них свои, но вот помочь, поучаствовать я и мои соратники не против, особенно если из этого можно будет добыть нужные для нашей жизни трофеи и надавать по голове извечным нашим врагам…

– Вот этого и ждал от тебя – правды. Если б начал рассказывать про то, как ты поведешь своих людей к счастью и подаришь им новый, чистый мир, как будешь бороться за Великую Россию или Великую Украину, то мне бы пришлось принять меры…

Его рука, лежащая под одеялом, чуть двинулась, и я увидел смотрящий мне в голову ствол пистолета.

Я посмотрел на ствол МП и грустно вздохнул.

– И что дальше?

– А ты как думаешь?

– Михаил Григорьевич, ну вроде боевой офицер, а ведете себя, как махровый еврей. Ну что за детский сад?

Он усмехнулся ну прямо как молодой лейтенант.

– Может, озвучишь, что ты для старика приготовил? Это последний маленький экзамен.

– Да. Вы точно идете на поправку. Пока не выздоровеете, будете в СССР сороковых годов инструктором.

– Ладно. Вижу, отделываешься общими фразами.

– Я сам пока все не решил. Надо провести кое-какие подготовительные мероприятия.

Я глянул на часы, висящие в палате и удивился, сколько потратил времени.

– Извините. Пора идти.

– Удачи. Заходи почаще.

Когда я встал и направился к выходу, он неожиданно меня окликнул:

– Сергей, а ты что совсем не испугался?

Тут я решил его немного пнуть на прощание.

– Нет. Про пистолет, который вам принесла жена, мы знаем. Когда вы были в очередной отключке, а ваша жена проспала чуть дольше от небольшой дозы снотворного, Катя Артемьева вытащила ударник…

Со стороны якобы спящей жены Черненко послышался шум, напоминающий возмущенное сопение. Полковник неожиданно здоровым и энергичным голосом сказал:

– Удачи, майор.

– И вам не хворать…

В кают-компании меня с нетерпением ждали молодые дарования, собранные для постановки задачи. То, что этим будет лично заниматься легендарный майор Оргулов, серьезный вояка и первооткрыватель туннеля в прошлое, их интриговало и заставляло чуть ли не пританцовывать от нетерпения.

Когда я вошел в помещение, народ уже успел перекусить и заправиться кофе. Бегло пробежавшись взглядом по четырем гражданским специалистам и двум бойцам Яковенко и Воропаеву, с недавних пор закрепленных за технической группой, присел за стол, подтянул к себе блюдо с немецкими трофейными галетами и кивнул Воропаеву.

– Игорь, налей кофе, пожалуйста, а то что-то в сон клонит.

Он, кивнув головой, сделал пару шагов, взял из шкафа чистую фарфоровую чашку и поставил ее к кофейному аппарату и нажал кнопку. Там что-то загудело, зашипело, и в чашку потекла тонкая, черная струя, распространяя по комнате, и так пропахшей съестным, аромат свежезаваренного кофе. Со стороны было интересно наблюдать, как солдат, судьбой которому было предначертано погибнуть в окрестностях Могилева 41-го года, одетый в камуфляж начала двадцать первого века, с эмблемой «НКВД СССР», отпечатанной на струйном принтере, заламинированной и пришитой на рукав, мастерски обращается с современными приборами. Причем все это делается настолько привычно и буднично, что вызвало у меня невольную улыбку. Это не осталось незамеченным, и Воропаев удивленно обернулся и спросил:

– Что-то не так, товарищ майор?

– Да нет. Просто как-то недавно у нас был разговор про футуршок, который может возникнуть у предков…

Игорь был понятливым и пытливым человеком, тем более благодаря своим качествам уже вошел в команду технарей-компьютерщиков, на лету словил тему и уже в ответ ухмыльнулся:

– Да как-то времени не было в шок впадать. Люди-то такие же. И в вашем и в нашем времени есть и сволочи, и хорошие люди. А все остальное просто вещи, к которым быстро можно привыкнуть.

Тут голос подал один из гражданских. Еще до перехода в Севастополь я с каждым из них общался и тщательно изучал личные дела, поэтому сразу определил спорщика. Это был знаменитый в своей среде Александр Александрович Кошелев, для простых людей Сан Саныч или просто Саныч. Как ни удивительно, этого человека я знал еще с довоенных времен. Он был дружен с Борисычем, и мы, когда у нас существовал общий бизнес, частенько пересекались по работе. Поэтому, прекрасно понимая, что за человек сидит передо мной и начинает демагогическую свару, с трудом подавил желание достать из кобуры «Глок-17» и отстрелить ему язык. Это был уникальный человек: насколько он вызывал у нормальных людей возмущение и антипатию безапелляционной манерой навязывать свое субъективное мнение, не выбирая при этом выражения, настолько он считался неплохим специалистом в технике. Это был именно тот случай, когда человека нужно было запереть в комнате, обеспечить ему доступ в Интернет и еду и полностью оградить от общения с окружающими. Еще тогда ходили байки, как он получил по голове от молодой мамаши в супермаркете, когда во всеуслышанье на кассе начал критиковать ее выбор молока для ребенка, обозвав ее глупой клушей из-за того, что она не выбрала торговую марку «Буренка», являющуюся самой «правильной» по мнению Саныча. Он спорил со всеми и по любому поводу. Мобильные аппараты «Нокиа» являлись отстоем, а самыми правильными были «Моторолла», о чем он заявлял везде, где только находил свободные уши. Он был грозой для менеджеров по продажам в компьютерных фирмах: это чудо умудрялось, делая покупку на несколько десятков долларов, настроить против себя всех, громогласно рассуждая о достоинствах материнских плат, жестких дисков разных производителей. То, что его не начинали бить после этого всего, было не его заслугой, а просто определенно высоким уровнем культуры и терпения продавцов. Известен случай, когда его просто вытолкали чуть ли не пинками из оптовой фирмы, после того как он назвал менеджеров фашистами за то, что у них на складе были только жесткие диски Seagate. Но при всем при этом он считался неплохим профессионалом и часто умудрялся поднимать материнские платы и ноутбуки, от которых отказывались сертифицированные сервисные центры. И что странно, пользуясь такой дурной славой, он смог пережить гражданскую и ядерную войну и выжить в бункере, несмотря на весь свой неуживчивый характер.

Страницы: «« ... 4567891011

Читать бесплатно другие книги:

Для Ночной Стражи настают нелёгкие времена. Капитан Ваймс женится и собирается в отставку. По Анк-Мо...
Новый мир... Как долго мы этого ждали! Это невероятное чувство, когда Ты там... Мы видели их только ...
Война не заканчивается разовой операцией, кто погиб – тот погиб, живым надо продолжать борьбу. Насел...
Судью Елену Кузнецову подставили и оклеветали! Против нее ополчились все столичные СМИ – кто-то весь...
Став студенткой элитного колледжа, Лорен пришла в ужас: странные происшествия, странные люди – больш...
Пересекая пустыню вместе с караваном, Хаджар оказывается втянут в поиски библиотеки города Магов, гд...