Чувство штиля. Продуктивность и спокойствие в эпоху вечных дедлайнов Вандеркам Лора
— У меня на самом деле есть время на себя — я просто должна ясно понимать свои приоритеты. Иногда полезно сделать шаг назад и убедиться — ты контролируешь то, что делаешь. А когда ты тратишь время на то, на что хочешь, — это доставляет удовольствие. Я была приятно удивлена, насколько восхитительным и, если можно так сказать, «управляемым» это может быть — иметь тройню. У меня нет поддержки в отношении моего будущего с тройняшками — я не знаю, что будет дальше, поэтому надеюсь, что мой блог даст эту поддержку кому-то другому, кто только-только подходит к тем этапам, которые уже преодолела я.
«Реалистичный идеальный день»
В моем опросе восприятия времени я обнаружила еще кое-что интересное. Люди, которые полностью согласны с утверждением «Вчера я чувствовал(а), что был(а) доволен(на) тем, на что ушло мое время», на 21 % чаще среднего говорили, что они добились прогресса в достижении своих личных или профессиональных целей за предыдущие 24 часа.
Как только вы узнаете, куда уходит ваше время, вам станет легче понять, в какую сторону вы хотели бы его направить, чтобы создать жизнь, о которой всегда мечтали.
Я знаю, что не все, кто читает это, будут пытаться следить за своим временем. И не каждый, кто начал следить, будет продолжать делать это в течение недели, не говоря уже о большем. Ведь это кажется утомительным. Существует много книг о диетах, единственная причина хороших продаж которых — слоган на обложке: «Вам не придется считать калории!» Кроме того, многие успешные люди не следят за своим личным временем. Некоторых интересует исключительно рабочее расписание. Действительно, директора, проходящие программу SAM, делали записи только на работе, а личные дела вносили в дневник только в том случае, если они происходили внутри школ. В общем, человек, который отслеживает каждую минуту, — это редкость.
Так что, да, «возделывать» свой «сад» можно, не отслеживая все 168 часов в неделю до конца своих дней. Хотя процесс познания того, куда уходит время, сам по себе увлекателен. Именно представление о том, на что вы бы хотели тратить свое время, а затем ежедневная оценка и настройка своего графика позволяют проводить время лучше.
Кортни Уэстлейк, писательница из Спрингфилда, утверждает, что представляет себе, как будет выглядеть ее «реалистичный идеальный день». Не просто «идеальный день». Не стоит искать единую для всех формулу идеального распорядка дня. Хотя такой поиск и может быть забавным упражнением, но это скорее вопрос, ответ на который можно искать довольно долго. «Реалистичный идеальный день» должен работать в рамках вашей собственной жизни.
В свой «реалистичный идеальный день» Кортни включила время для чтения — в одиночестве и с детьми. Она также представляет, что в этот день будет работать над важным проектом, а еще примет горячую ванну. А еще проведет время вместе с мужем, отложив в сторону телефон.
— Конечно, не каждый день будет выглядеть так, — объясняет она. — Но что я могу сделать, чтобы таких дней было как можно больше?
Это умный вопрос, и нет причин останавливаться только на «реалистичном идеальном дне». Как насчет целой «реалистичной идеальной недели»? Что вы будете делать со своим временем?
Даже если вы не думаете о каждой минуте, размышлять о больших вещах, которые вы хотели бы включить в предстоящую неделю, — это вполне разумно. В конце концов, неделя — это цикл нашей жизни. Понедельник и воскресенье проходят по-разному, но и то и другое происходит одинаково часто. Одно не более типично, чем другое. Я считаю, что лучше всего проводить еженедельный сеанс планирования в пятницу днем. Если вы работаете по классическому расписанию 5/2, то скорее всего после обеда в пятницу вы не будете делать ничего существенного. Трудно начинать что-то новое, когда приближаются выходные. Но вы можете подумать о планах на следующую неделю. Это может превратить то время, которое обычно тратится впустую, в самое продуктивное время недели.
Я начала практиковать такое планирование несколько лет назад. Сегодня оно помогает мне сосредоточиться на том, что для меня важно. Теперь я планирую следующую неделю, составляя список приоритетов, которые сортирую по трем категориям:
«Карьера»
«Отношения»
«Личное»
Затем я задаюсь вопросом: чего бы мне больше всего хотелось достичь в каждой области моей жизни в течение следующей недели? Список может быть коротким, всего по два-три пункта в каждой категории.
В графе «Работа» у меня может быть «составление речи для выступления» или «организация встречи для предстоящей поездки».
Категория «Отношения» может включать «ужин с мужем» или «пробежку с подругой».
«Прием у дантиста» или «посещение выставки» — такие записи я делаю в графе «Личное». Затем я смотрю на календарь следующей недели и стараюсь учесть все свои желания.
Если выполнение желания требует нескольких шагов, я могу разделить его на несколько дней — это еще один способ «поухаживать за садом». Каждый день думайте о том, что для вас важнее всего сделать. Если бы вы знали, что электричество в вашем офисе или доме отключится в 11:00, что бы вы делали до того, как это произойдет?
Определение приоритетов помогает мне быть уверенной в том, что важные мне вещи будут сделаны. Но больше всего меня поражает то, сколько времени освобождает планирование. Даже большие дела не занимают много времени, если их идентифицировать и разбить на маленькие. В идеале я нагружаю себя «маленькими шагами к большой цели» в начале недели. Это потрясающее удовольствие — достичь самых важных целей уже к концу понедельника. Тогда оставшиеся четыре рабочих дня будут казаться off the clock, а неделя не будет похожа на безумную гонку, в которой я к вечеру пятницы пытаюсь достичь непонятно чего.
Вы также можете «ухаживать» за своим «садом», оглядываясь на прошедший день. Перед сном потратьте несколько минут, чтобы сделать записи в дневнике. Ответьте себе на несколько вопросов:
Что мне сегодня больше всего понравилось?
Чему бы я хотел(а) уделять больше времени?
Чему бы я хотел(а) уделять меньше времени?
Как я могу это сделать?
Иногда, когда люди задают эти вопросы, они решают внести в свою жизнь серьезные изменения.
Недавно мне написала одна женщина, которая работала инженером и поняла, что на самом деле не так уж и любит свою работу, чтобы оправдать те два часа, которые ежедневно тратит на дорогу. Раз в неделю она работала из дома, и ее менеджер с трудом это терпел. Поэтому она нашла другую работу, с более гибким графиком, и прошла собеседование. Когда она поделилась этой новостью с менеджером, то он сразу предложил ей остаться и работать из дома четыре дня в неделю. Вот так освободилось ее время.
Принятие ответственности
Похвально, когда человек смотрит на свое расписание и решает, что его многое в нем не устраивает. Но неважно, как много работы нас ждет, уход за метафорическим «садом» всегда возвращается к одному факту: это наша собственность, а значит, и наша ответственность.
Это верно и для реальных садов — и это подтвердит любой, кто видел, что происходило с Центральным парком[20] в последние три десятилетия. В конце 1970-х годов это общественное пространство находилось в упадочном состоянии. Сломанные скамейки, свалки вместо лугов. Граффити и мусор в парке наводили на мысль, что за ним совсем не следят. Это, как и следовало ожидать, провоцировало рост насильственных преступлений в парке. При этом недостатка в персонале не было. Более 300 сотрудников Департамента парков[21] заботились о 340 гектарах Центрального парка{8}. Проблема заключалась в системе подочетности — она была слабой. Один из сотрудников, косящих траву, мог заметить проблему дренажа или плохого обзора видеокамер, но у него не было эффективного способа сообщить о проблеме.
Ситуация изменилась, когда в 1980-х годах управление парком перешло к государственно-частному партнерству Central Park Conservancy, создавшему новую систему управления и контроля. Центральный парк теперь разделен на 49 зон, каждая из которых управляется конкретным садовником — он и контролирует работу сотрудников и волонтеров. Садовники полностью отвечают за состояние своих участков. Если есть проблема, то это их проблема. Они ее решают. Результат работы такой системы — красивый и безопасный городской оазис, в котором люди хотят проводить время даже после захода солнца.
Так происходит и с нашей жизнью. Стать «главным садовником» в своей жизни — значит решить, что вы несете ответственность за то, как проводите время. Это значит верить, что большая часть времени — это ваш выбор.
Такое мышление может изменить что угодно, если достижение цели требует мудрости и дисциплины. Обычно возникает соблазн возложить ответственность на кого-то другого или на что-то. «Я не могу сделать X, потому что Y». Да, Y может быть весомой причиной. Например, если вы сидите в тюремной камере без каких-либо письменных принадлежностей, то будет трудно использовать ваше время в качестве основы для написания дневника. Любые потрясения, подобно сильному морозу в марте 2017 года, который не дал моим деревьям зацвести, могут внести коррективы даже в самую упорядоченную жизнь. Мы не можем контролировать болезни, увольнения, несчастные случаи. Жизнь порою бывает ужасно несправедливой. Если думать о нашем времени как о саде, то некоторые из нас, не имея личных заслуг, родились на плодородных участках Пенсильвании, а другие, не по своей вине, от рождения получили пыльную или усеянную корнями землю. У людей разные ресурсы. На кружках и футболках пишут: «У вас столько же часов в сутках, сколько у Бейонсе»[22]. На что смекалистые могут возразить: «Но ведь у нее есть деньги и связи — она может использовать свое время так, как другие не могут».
Есть еще кое-что, более прозаичное: разным людям нужно разное количество сна. Как я выяснила при помощи дневника времени, мое тело требует примерно 7,4 часа сна в день. Если я буду спать меньше этой нормы слишком много дней подряд, то рано или поздно прилягу вздремнуть при первой же возможности. Продолжительность моего сна может варьироваться, но в среднем в течение нескольких месяцев я не могу избежать ежедневной потребности в 7,4 часа. Совершенно нормально спать от 6,5 до 8,5 часа в день. Но по сравнению с тем, кому достаточно поспать 6,5 часа, тот, кому нужно 8,5 часа, получает на два часа меньше активного времени в день. В течение трех лет тот, кому нужно 6,5 часа сна в день, может получить дополнительный год рабочего времени, в отличие от того, кому нужно спать по 8,5 часа в день. При этом он не потеряет ни секунды личного времени.
Но все же это не аргумент против нашей ответственности перед своим временем. Легко поверить в собственные оправдания, особенно если они действительно хороши. Однако в мире с семью миллиардами людей всегда есть кто-то, кто делает X. Мы дожны оценить сюжет своей жизни, который определяет каждые наши 24 часа, и выяснить, как можно по максимуму использовать то, что нам дано.
Это касается и тех, кто находится в напряженных обстоятельствах, и тех, кто имеет невероятные ресурсы. Я не думаю, что процесс разборок со временем происходит автоматически. Опра Уинфри в своей известной передаче брала интервью у Джоан Роулинг в то время, когда она писала седьмую книгу о Гарри Поттере. И когда ведущая спросила писательницу о ее расписании, Роулинг приоткрыла занавес{9}:
— В день, когда я заканчивала «Дары смерти», пришел мойщик окон, дети были дома, собаки лаяли и работать не получалось. Вдруг в моей голове словно зажглась лампочка: «Я могу решить эту проблему при помощи денег. Теперь могу».
Поэтому Роулинг сбежала в гостиницу, чтобы закончить очередную книгу. Это разумно, но вы только подумайте: ей потребовалось шесть бестселлеров и миллиард долларов, чтобы понять, что драгоценные часы ее жизни нужно тратить на то, что только она может сделать. Так что никто из нас не рождается с руководством под названием «Как нужно жить».
Но вот что есть у всех нас: 24 часа в сутки, 168 часов в неделю. Какими бы ни были ограничения — наши собственные или те, которые возникают из-за заботы о других, — ухаживая за «садами», мы день за днем приближаемся к той жизни, которой хотим жить.
Внимательность дает время. Время предоставляет выбор. Умело сделанный выбор ведет к свободе, каким бы ни был твой «земельный участок». Легко погрязнуть в заблуждениях о нехватке времени, но если вы выбираете изменить «я слишком занят» на «у меня есть время для всего, что важно для меня» — это позволит вам увидеть собственные возможности. Со временем такие возможности могут заставить «расцвести» любой «сад».
Корнти Уэстлейк обнаружила это, когда все-таки разработала план своего «реалистичного идеального дня». Ее второй ребенок, девочка по имени Бренна, родилась с редким кожным заболеванием, ихтиозом арлекина, при котором тело производит избыток кожи. Кожа выполняет важные функции, которые большинство из нас принимает как должное, так что с этим недугом довольно непросто бороться. Бренна не может потеть, поэтому температуру ее тела нужно постоянно регулировать. Девочка очень восприимчива к инфекциям. Ее кожа сильно стягивается вокруг суставов, ограничивая движения. Когда Бренна была еще внутри матери, кожа на ее маленьких пальчиках стала такой толстой, что она долго не могла разжать их после того, как появилась на свет. У девочки мало волос, и ее кожа настолько красная, что заставляет людей оборачиваться. Каждый день ей нужно подолгу принимать ванну, чтобы избавиться от лишней кожи, и покрываться с головы до ног лечебными мазями — чтобы лишняя кожа трескалась и отмирала. По ночам Бренна просыпается от зуда. Кортни и ее муж по очереди успокаивают дочку и снова укладывают спать.
Состояние Бренны требует регулярных медицинских осмотров. Кортни рассказывает, что у девочки восемь разных врачей: ЛОР счищает кожу, которая нарастает толстым слоем в ушах и ограничивает слух, дерматолог следит непосредственно за кожей, офтальмолог помогает избегать проблем с глазами, гастроэнтеролог заботится о питании девочки (Бренна в течение первых нескольких лет жизни нуждалась в трубке для кормления), ревматолог борется с ее ювенильным артритом, а педиатр следит за общим состоянием.
Сказать, что уход за ребенком с особенностями развития требует времени, — это ничего не сказать. Даже в выходной день, когда все хотят расслабиться или наоборот — отправиться на поиски приключений, семья должна знать, в какое время Бренна сможет принять ванну и нанести специальный лосьон. Дорога до врача занимает 20–30 минут. Также нужно учитывать время ожидания и время самого приема. Кортни, как основной опекун Бренны, занимается большей частью ухода за девочкой. Какое-то время, когда Бренна была ребенком, Кортни казалось, что это поглощает все ее время. Она чувствовала, как к ней подкрадывается осознание, что она — жертва.
Но в какой-то момент Кортни сделала выбор. У нее было два варианта: продолжать горевать о том, чего не может быть, или принять свой «сад» таким, какой он есть, и сделать из него лучшее, что возможно.
Она выбрала последнее. Когда Бренне исполнилось три года, Кортни обратилась ко мне с поразительной новостью: оказалось, что у нее тоже было больше времени, чем она думала. Она начала вести блог о Бренне вскоре после рождения девочки, отчасти для того, чтобы держать в курсе дела тех, кто ее поддерживал. Со временем блог привел к заключению контракта на написание книги. В это время Кортни вела для меня дневник времени, в котором писала: «Я провожу так много времени со своим ребенком! Слишком много… Вы когда-нибудь слышали что-то подобное?!»
И хотя дневник Кортни показывал, что огромное количество времени занимает уход за ее маленькими детьми, она все же выкроила несколько часов, чтобы поработать над своей книгой «A Different Beautiful», — она наняла няню и работала, пока Бренна спала. В «реалистичный идеальный день» Кортни входило чтение в ванне, и она умудрялась читать в ванне пять раз в течение недели. Кортни навещала родственников мужа. Помогала ухаживать за ребенком, который появился у подруги. Сходила на пикник с мужем и посмотрела с ним фильм. Поприсутствовала на торжественном ужине и успела в бассейн со своим старшим ребенком. Затем в понедельник вечером случилось спонтанное приключение, которое затянулось на целый час. Кортни записала в дневнике времени:
«Поехали на заправку, но увидели радугу и погнались за ней».
Несколько слов в дневнике моментально погружают в радостное и теплое воспоминание: дети на заднем сиденье автомобиля прижимаются лицами к стеклу, смеются и кричат «Сюда, мама!», в то время как машина рассекает по мокрым от дождя улицам.
За любым «садом» можно ухаживать, и со временем на «участке» может появиться еще больше свободного пространства. Когда я списалась с Кортни в начале 2017 года, Бренна уже ходила на курсы дошкольной подготовки пять дней в неделю, пока ее мама занималась писательской карьерой. С осени Бренна должна была пойти в детский сад, и Кортни с ее навыками продуктивности, отточенными годами, призналась:
— Я уже начала думать о том, как буду структурировать свое время, чтобы не растрачивать его впустую.
У нее были большие планы. Жизнь казалась многообещающей. Она ухаживала за своим «садом», и он расцветал, как весной расцветает Пенсильвания. За 2016 год Кортни прочитала 58 книг. Она рассказывала мне:
— Люди спрашивают меня: как ты нашла на это время? Я отвечаю, что я выбрала посвятить время чтению. Я могу выбирать такую деятельность, которая наполняет меня изнутри, а не истощает. У меня есть время делать то, что я хочу.
Глава 2. Живите так, чтобы было что вспомнить
Часто, когда мы задаемся вопросом:
«Как время пролетело так быстро?», на самом деле мы имеем в виду что-то вроде: «Я не помню, куда ушло время».
Алан Бердик. Куда летит время
Путешествие во времени кажется чем-то из области научной фантастики. Однако человеческий мозг позволяет совершать такие путешествия — мы можем сидеть на диване, в то время как наше сознание находится где-то очень далеко и часто — в прошлом. Поразительным образом различные предметы корректируют направление этого путешествия. Я беру с полки книгу, и оттуда выпадает чек, датированный августом 2002 года. Внезапно воспоминания возвращают меня в ночной поезд, мчащийся из Бангкока в таиландский порт. Поезд грохочет подо мной, когда я в темноте пробираюсь через спальные купе.
Это невероятно живое воспоминание, но его живость озадачивает. Я не думала о том случае годами. Где же хранилось это воспоминание, чтобы так легко воспроизвестись в настоящем?
— Память таинственна, — говорит Лиз Каррин, клинический психолог, которая исследует истории из прошлого своих клиентов.
У большинства людей воспоминания начинают накапливаться примерно с трех лет. Некоторые ничего не помнят до более позднего возраста, что часто является побочным эффектом детской травмы. Раненый мозг зарывает воспоминания глубоко, чтобы защитить себя, и кладет защитные слои до тех пор, пока «почва» не станет гладкой. Но, в конечном счете, все зарытое в подсознании пробивается на поверхность, если начинать рассказывать детали. Как и в случае с чеком, это не займет много времени.
— Помочь вспомнить необходимое может и песня, — говорит Каррин. — Но самое мощное пробуждение памяти вызывает запах. Почувствовав аромат жимолости, я вспоминаю дешевые духи, на которые я наткнулась, когда была подростком. Тот пьянящий запах… Это было пьянящее время.
Для большинства из нас такие ментальные путешествия чаще всего происходят случайно. Но Каррин, зная силу памяти, с осторожностью активизирует ее, чтобы углубить собственное восприятие прошлого. У нее две дочери, Элис и Сара. Они уже взрослые и живут своей, самостоятельной жизнью.
— Я часто балую себя воспоминаниями, представляя память как сундук с сокровищами, — признается Каррин. — Открыв сундук, я вижу, что он переполнен прекрасными драгоценными камнями всех цветов и форм. Я запускаю в сундук руку и беру один камень. Держу его в руках, переворачиваю, наслаждаюсь ощущением и красо-той.
Одно особое воспоминание, к которому Каррин часто возвращается, — день, когда она взяла Элис и Сару, еще совсем маленьких, в соседский бассейн. Тот день был теплым и солнечным. Каррин вспоминает детали: как Элис и Сара надевали купальники, а она предусмотрительно мазала дочек солнцезащитным кремом, как девочки складывали игрушки для бассейна, а затем загружали все это богатство в машину. Каррин всегда посмеивается над той ситуацией: по ее словам, до бассейна всего полтора квартала езды, а подготовка была такой масштабной, словно планировалась поездка через всю страну.
Они искупались и вернулись домой. Потом была чаша с фруктами, мокрые вещи, которые нужно было закинуть в стиральную машину, какая-то сказка и недолгий сон.
— В этом всем нет ничего примечательного, — отмечает Каррин. — Тем не менее это одно из моих самых ценных воспоминаний.
Оно осталось в ее памяти, хотя то лето сменилось осенью и произошло много других событий. Дни идут. Года проходят. Но Каррин утверждает:
— Я могу вернуться к «сундуку с сокровищами» в любое время, когда захочу. Полируя такие воспоминания, я поддерживаю в себе тесную связь с моими дочками.
Это прекрасный образ. Мне одинаково нравится вызывать подобные чувства: и когда я думаю о «драгоценностях» прошлого, и когда я помещаю что-то в «сундук» в настоящем.
Первое, что я помню, скорее всего происходило со мной, когда мне было три года. В этом туманном воспоминании я — маленький ребенок, получающий в подарок чайный сервиз. Похоже, я была поражена этими крошечными фарфоровыми чашечками, если именно этот образ из всех других возможных сохранился в моей памяти.
В другом воспоминании я пою сольную партию на рождественской службе в церкви. Мне пять лет. На моих плечах лежит хоровая мантия, а на голове красуется большой красный бант. Я стою перед входом в церковь, смотрю на скамьи по обеим сторонам от меня, напевая третий куплет «Away In a Manger’s»[23].
Яркость таких моментов дарит нам радость, а их воспроизведение добавляет веса нашей памяти. Возможно, эти образы не случайно закрепились в моей голове. Воспоминания складываются в истории, а истории делают нас теми, кто мы есть.
Но эти истории интересны не только психологам, ищущим ключи к нашим проблемам. Существование воспоминаний, оказывается, причастно к тому, как мы ощущаем время: скудно оно или насыщенно, ощущаемо или как будто ускользает от нас. Часто мы относимся к памяти как к картотеке, а не как к сундуку с сокровищами. Мы предполагаем, что все сохраняется автоматически, по мере того как оно происходит. Но также знаем, что какие-то воспоминания из нашего архива исчезают с течением времени.
Люди, которые имеют целостное представление об этих вещах, знают, что память — это нечто большее. То, что поступает в качестве сырья, можно заботливо обработать. Прошлое любого человека определяется не только тем, что произошло, но и тем, как он в настоящий момент взаимодействует с произошедшим. Это данность, с которой можно подружиться. Богатство этой дружбы, во многом похожей на любовные отношения, произрастает из усилий, направленных на создание в будущем большего количества «сырья» — тех моментов, которые когда-нибудь заполнят сундук с сокровищами. А затем — на почитание прошлого, той истины, которой многие люди сопротивляются в любви и во времени.
Мы всегда испытываем искушение злоупотребить настоящим. Здесь большую роль играет временная дисциплина — именно она ведет к временной свободе. Профессор психологии Нью-Йоркского университета Лила Давачи в своем выступлении на конференции TED Women в 2016 году сказала{10}:
— Мы говорим, что хотим больше времени, но на самом деле мы хотим больше воспоминаний.
Создание воспоминаний находится под нашим контролем, когда наша жизнь ориентирована на то, чтобы запомниться приключениями. Конечно, легче не выбирать путь приключений — как в физическом, так и в эмоциональном плане. Легче, потому что с ними потом не нужно разбираться. Чтобы делать с памятью нечто большее, чем может сделать распихивание старых чеков по книгам или случайная встреча с ароматом жимолости, требуются усилия, но эта работа растягивает время. Ухаживание за памятью позволяет глубже ощущать себя. Будущее — захватывающее приключение. Прошлое — огромное богатство. Такое мышление лежит в основе мироощущения, которое подсказывает вам: у вас есть все время мира.
Как мозг запоминает?
Чем больше у вас воспоминаний, тем больше прошедшего времени может казаться неочевидным. Что понять эту связь, нужно знать, как мозг обрабатывает и архивирует происходящее. У нас есть краткосрочное, активное взаимодействие с окружающим миром. Мы можем повторить только что услышанный номер телефона, но многое из того, что проходит через нашу жизнь, либо лежит в архиве, похожем на гигантские стопки справочных бумаг в библиотеке, либо помещено в мусорную корзину памяти.
Вот, например, помните ли вы точно такой же день, как сегодня, только двухлетней давности? Может быть, в то время вы только пришли на работу, на которой трудитесь сейчас, или у вас был какой-то заметный успех или неудача.
Скорее всего, ничего не выделяло тот день из других. Ежедневная рутина была довольно комфортной. В такой обычный день вы встаете, готовите завтрак для себя и, возможно, кого-то еще, идете на работу, отвечаете на электронные письма, посещаете собрания, возвращаетесь домой, готовите ужин, смотрите телевизор и ложитесь спать — но все это вам удобно по какой-то причине. Вы не задумываетесь о рутине.
Мышление и каталогизация событий потребляют энергию. Но если не о чем думать, то нет смысла что-либо каталогизировать. Это решает мозг — не без оснований, — что жизнь была бы невозможна, если бы мы помнили все 15–17 часов бодрствования каждого дня. Некоторые аспекты жизни утилитарны. Вашему мозгу не нужно помнить, как вы одевались сегодня утром. Мудрые люди структурируют свою жизнь, чтобы ограничить пространство мозга, отведенное для утилитарных вещей. Гардероб священника, состоящий всего из 11 комплектов одежды, помогает ему сохранять когнитивную способность к принятию трудных решений.
Это действительно имеет смысл. Но когда дело доходит до времени и памяти, вот чем это может обернуться. Если вы ездите на работу по одному и тому же маршруту 235 раз в год и делаете это в течение примерно 4,25 года, то эти 1000 поездок мозг может записать в памяти как одну.
Вот так просто 1000 часов становятся одним часом. А вспомните, как проходит утро вашего обычного вторника. Вы сидите на рабочем совещании и часто поглядываете на часы. Каждый раз кажется, что собрание тянется вечность. Но это происходит с вами почти бесконечно — поэтому часы сжимаются в ретроспективе. Привычна прокрутка соцсетей перед сном занимает ваши часы, но это часы, которые вам не запомнятся.
Когда однообразия в жизни накапливается достаточно много, целые годы исчезают в провалах памяти. Если 1000 часов превращаются в один час, то промежуток жизни в 800 000 часов будет похож на 800, а это меньше пяти недель. Как пишет философ и психолог Уильям Джеймс[24]:
«Пустота, однообразие и привычность заставляют время съеживаться».
В таком случае время измеряется только в изменении роста детей. «Не могу поверить, ты уже такой большой!» — что-то подобное обычно с удивлением говорит взрослый ребенку, которого последний раз видел три года назад. Этот ребенок не заполнял когнитивное пространство взрослого в течение 26 280 часов.
Некоторых вещей не избежать, и все же по сравнению с рутинным существованием взрослого человека, другие периоды жизни кажутся более продолжительными. Поспрашивайте знакомых, и вы обнаружите: почти все считают, что время движется быстрее сейчас, когда мы старше, чем в прошлом, когда мы были моложе. На самом деле оно движется в том же темпе, поэтому единственное, чем можно объяснить это кажущееся ускорение, — наше восприятие времени изменилось.
Уильям Джеймс продвигает эту идею:
— Когда мы молоды, жизнь противоположна тысяче идентичных поездок на работу. Все вокруг в новинку. Мы не просто видим многое впервые. Мы познаем жизнь, мы рискуем, поэтому мы не можем воспринимать все как взрослые. Это создает эмоциональную напряженность, которая углубляет время.
В этом что-то есть. Я вижу, как по-разному мы с детьми взаимодействуем со временем и окружающим миром. Несколько лет назад одним снежным январским днем я пошла вместе с сыном на задний двор, чтобы приглядеть за ним. Сэму было шесть лет. Мы брели по нетронутому снегу, который доходил мне до колен, а Сэму — до пояса. Сын следовал за мной, пока мы не подошли к небольшому дереву. Сэм тут же перестал пробираться через сугробы, взобрался на дерево и медленно пополз вдоль ветки, которая находилась на высоте двух метров. Он довольно долго шепотом разговаривал сам с собой. Я напрягла слух. В конце концов до меня дошло — сын набирается смелости для того, чтобы спрыгнуть с дерева в снег. В тех мгновениях были и страх, и храбрость, и, наконец, пик возбуждения, когда Сэм бросился в белую пыль. Смешайте эту интенсивность чувств с новым, почти неузнаваемым пейзажем — мозг моего сына создавал воспоминания, подобно тому как мои ботинки оставляли следы на снегу заднего двора. Мой мозг, сконцентрированный на более прозаичных вопросах жизни, был больше похож на хорошо расчищенную, протоптанную дорогу. Мне бы и в голову не пришло спрыгнуть с дерева, даже если бы я не боялась, что поранюсь.
Чем сегодня отличается от других дней?
Воспоминания, которые выделяются в памяти зрелого человека, обычно отличаются новизной или интенсивностью. Это значимые воспоминания. Я до мельчайших подробностей могу вспомнить первые несколько свиданий с моим мужем. Даже помню конкретные даты. Отлично помню рождение детей, особенно четвертого — из-за его раннего появления на свет мы в бешеном темпе добирались до роддома. Боль замедляет восприятие времени, и я помню каждую мучительную остановку на светофорах между домом и больничной парковкой. Теперь всегда, когда я останавливаюсь на светофоре, мысли возвращают меня к той ночи.
Такие переживания запоминаются по своей природе. Как объяснила Давачи в своем выступлении:
— Если вы думаете о каждом отдельном событии, которое происходит с вами, как о единице памяти, в среде с большим разнообразием и изменениями вы создаете гораздо больше единиц памяти, чем в среде, которая не сильно подвержена изменениям. Именно эти единицы — их количество — определяют нашу оценку прошедшего времени. Чем больше единиц, тем больше воспоминаний — так расширяется время.
В повседневной жизни вы можете насчитать полдюжины интересных событий за последние две недели. Отправьтесь на отдых в какое-нибудь экзотическое место — и у вас будет полдюжины новых впечатлений еще до завтрака. Ваш мозг понятия не имеет, что ему понадобится в будущем, поэтому он отмечает все новое. Это может сделать один день равносильным двум неделям. В день, который вместит полдюжины эмоционально напряженных ситуаций, будет работать этот феномен.
В моей жизни такое случалось. Неделя, во время которой я услышала выступление Лилы Давачи о времени и памяти, отличалась новизной и интенсивностью. Так что она зафиксировалась в моей голове с точностью до дня.
Тогда мы вместе с детьми провели выходные 21–24 октября 2016 года в Disney World и Universal Studios в Орландо. Мы допоздна гуляли в парках: проезжали на аттракционе «Гарри Поттер и Запретное Путешествие»[25] через дементоров[26] и драконов; во флоридской ночи мчались по гоночным дорогам Test Track[27] в Эпкоте[28]. Аттракционы в парках развлечений разработаны с целью дарить новые и интенсивные ощущения. И в тот раз они не разочаровали.
Я прилетела домой 24 октября, а на следующий день, 25 октября, улетела в Сан-Франциско. Там, ранним утром 26 октября, я устроила себе пробежку вдоль набережной Эмбаркадеро и любовалась заливом. Затем была репетиция моего выступления на TED и встреча с коллегами. Я снова и снова повторяла свою речь в гостиничном номере. На следующее утро, 27 октября, я сделала прическу и позволила визажисту наклеить мне накладные ресницы. Помню, как стояла за кулисами и репетировала те «властные» позы, которые Эми Кадди, выступавшая на TED, рекомендовала в качестве придающих уверенность. Я вышла на сцену. В течение 12 минут я говорила под направленными на меня софитами. Зрители смеялись, когда они должны были смеяться, и кивали, когда им это было нужно. И хотя 12 минут — это то количество времени, которое требуется мне, чтобы утром сделать детям шоколадные блины, в будущем при упоминании о 2016 годе я скорее вспомню эти 12 минут на сцене, чем те, что ежедневно трачу на приготовление завтраков.
Мне посчастливилось выступить на первой сессии конференции, так что я могла расслабиться. И время не ускорилось. Я слушала речи других спикеров, которые за свои 12–18 минут дарили людям в зале незабываемые впечатления. Многие выступления были «интенсивными» — от речи о сексуальном насилии до рассказа про убийство семьи одного из спикеров. В пятницу днем, сидя в баре отеля и предвкушая свой ночной перелет, я не могла поверить, что прибыла в Орландо всего 168 часов назад. На тот момент это была одна из самых длинных недель в моей жизни.
Не каждая неделя может быть такой. Да мне и не хочется, чтобы все недели были такими. В тот раз я практически не видела своего младшего ребенка — в Орландо со мной поехали только старшие дети. А еще я очень мало писала. Если отбросить в сторону материальную сторону моего писательства, я получаю истинное удовольствие от возни со словами, даже если ни одна моя «парковка» в кресле кабинета не выделяется из остальных.
Нет ничего плохого в рутине. Существует такая рутина, которая приносит людям удовольствие и комфорт, а хорошо выполняемая рутина в долгосрочной перспективе приносит успех. Отчасти именно контраст между повседневной жизнью и временем, проведенным на эмоциональном подъеме в путешествии, делает отпуск незабываемым. При отсутствии повседневных, рутинных дел сама по себе новизна становится утомительной.
Я не утверждаю, что нужно избавляться от рутины или что нужно придумать 1000 различных способов изменить 1000 одинаковых сценариев утра. Речь идет про другой баланс между привычным и новым, который люди могли бы естественно создавать. Я верю, что даже самые обычные дни можно сделать особенными, запоминающимися, если каждый день настраивать себя на приключения. Верю, что сознательный выбор — создавать такие воспоминания — растягивает время.
В еврейской традиции перед началом пасхальной трапезы самый млодой из сидящих за столом должен спросить: «Чем эта ночь отличается от всех других ночей?» В контексте праздника ответ должен быть следующим: в эту ночь люди празднуют главное событие в своей истории. Но знаете что? Этот вопрос замечателен и в контексте светской жизни. Можно задавать его себе в любые 24 часа. Чем сегодняшний день отличается от всех остальных? Почему мой мозг должен беспокоиться о существовании этого дня, когда под его опекой целый музей воспоминаний?
Рискну предположить, что у 90 % людей — а может, и больше — нет ответа на этот вопрос. День имеет свойство забываться. И он забывается. Когда забытых дней оказывается больше, чем запомнившихся, становится стыдно. Не все дни могут быть Пасхой или любым другим праздником. Но это не значит, что не может быть ничего, что выделяет конкретный день из всех других. Не может быть, чтобы в каждой горсти, которую вы достаете из «сундука с сокровищами», мерцал только один камень.
Дори Кларк, гуру персонального брендинга и автор книги «Stand Outand Entrepreneurial You», провела большую часть последних нескольких лет, счастливо строя свой бизнес. Но в конце 2015 года, по ее словам, она находилась в тревожном состоянии:
— Люди спрашивали меня: «Чем ты любишь заниматься, кроме работы?» И у меня не было никакого ответа. Я занималась только работой. Я поняла, что это меня расстраивает.
В первую очередь это расстраивало Кларк с философской точки зрения: ведь жизнь — это больше, чем работа. Но оказалось, что выбор карьеры в качестве приоритета также невыгоден в отношении финансов.
— Я живу в Нью-Йорке. Если все, что я делаю, работает, то я могу делать это откуда угодно. Да хоть из лачуги посреди пустыни, — рассуждает Кларк. — Зачем тогда платить за проживание в одном из самых дорогих городов мира, если я этим не пользуюсь?
Поэтому в 2016 году Кларк решила, что хотя бы раз в неделю у нее будет какое-нибудь запоминающееся приключение в Нью-Йорке:
— Таким образом, в конце года я почувствую, что воспользовалась возможностями города, в котором живу.
Она атаковала свою цель — Нью-Йорк — с удовольствием.
— Меня мотивирует количественная оценка чего бы то ни было, поэтому я начала записывать все, что делаю, в заметках телефона.
Вскоре в список Кларк вошли экскурсия по хасидскому Бруклину и посещение Оружейной палаты. Исторический музей-заповедник Нижний Ист-Сайд и рынок Гансевурт. Она побывала на комедийном шоу Upright Citizens Brigade и поприсутствовала на съемках с Самантой Би[29]. Кларк даже увидела выступление Джерри Сайнфелда[30], случайно оказавшегося в стендап-клубе, в который она пошла однажды вечером, чтобы развлечься. Она сходила на бродвейское шоу и поела в ресторане Sardi’s. Проехала на велосипеде по Вестсайдскому шоссе. Кларк заглянула в Russian Tea Room, The Rainbow Room, на кинофестиваль Трайбека[31] и прошлась по списку лучших пиццерий города. Она побывала в торговом центре в Квинсе, в котором есть огромный фуд-корт с более чем 30 ларьками аутентичной азиатской кухни. Все это подогревало процесс охоты за приключениями. Только в Нью-Йорке Кларк накопила 52 воспоминания — к январю 2017 года в ее записях было задокументировано гораздо больше.
Эксперимент Кларк изменил ее в лучшую сторону. Во-первых, она стала более внимательной к выбору досуга. Несмотря на то, что приключения в Нью-Йорке могут случаться сами по себе, еженедельная цель Кларк означала: «Я прилагаю усилия, чтобы найти приключения». Она подписалась на Time Out NewYork[32], чтобы получать информацию о различных мероприятиях. В прошлом она читала о них в журналах и иногда делала закладки с мыслями вроде: «Было бы здорово когда-нибудь сходить сюда». Но для занятого человека «когда-нибудь» — это синоним «никогда». Благодаря ведению дневника неуверенное «когда-нибудь» превратилось в определенные дни, отмеченные в календаре.
Новая цель Кларк также помогла ей научиться выбирать между желаниями. Например, между фильмом и музейной выставкой:
— Раньше у меня не было веской причины выбирать. Но теперь я понимаю, что могу смотреть кино где угодно и когда угодно. А вот в любой момент сходить на выставку, у продолжительности которой есть временные рамки, я не могу. И поэтому выставка должна стать моим приоритетом.
Заставив себя выйти из квартиры и отправиться в новые районы города, Кларк поняла:
— Теперь сам Нью-Йорк превратился в ландшафт, богатый воспоминаниями и ассоциациями, хотя раньше он не был таким для меня.
Теперь даже прогулка от метро к дому пробуждает в голове Кларк воспоминания. Субботний вечер, в который она встретилась с Джерри Сайнфелдом, безусловно, отвечает на вопрос, чем тот день отличается от всех других.
В таком городе, как Нью-Йорк, некоторые воспоминания обходятся дорого. Полагаю, именно поэтому люди обычно выбирают Netflix[33] вместо Бруклинского музея. Но многие приключения можно получить бесплатно. Хорошо помню то раннее утро в Нью-Йорке, когда я поехала в центр города, чтобы увидеть старый рыбный рынок Фултона. Никогда не забуду те горы льда, костры, на которых торговцы сжигали свои опустевшие ящики, и кровавое месиво рыбьих голов, поблескивающих в тенях торговых рядов.
Ваша интересная жизнь
Даже в повседневной жизни можно ответить на вопрос «Чем сегодняшний день отличается от всех остальных?». Результаты моего опроса показали, что люди, которые «вчера сделали что-то запоминающееся или необычное», на 14 % чаще среднего соглашались с тем, что им на все хватает времени.
В рамках своего исследования я проанализировала дневники 30 человек с самыми высокими показателями восприятия времени и обнаружила, что их жизнь была крайне интересной даже в самый обычный понедельник 27 марта 2017 года.
Одна женщина купила билеты в кино онлайн в 18:00 вечера, а к 19:00 уже была в театре на «Красавице и чудовище» со своей семьей. Один мужчина, прихватив с собой друга, отправился на мероприятие для социальных предпринимателей. Еще одна женщина записала в дневник ужин с ее 10-летним сыном в 19:00, после которого она отправилась на массаж в местный спа-салон. Был и дневник с уроком сальсы в 21:00. А одна девушка из Лос-Анджелеса вместе с своим двоюродным братом устроила костюмированную вечеринку для детей. Один из респондентов пригласил няню в 20:00 и сразу же отправился на концерт любимой музыкальной группы. Помните, все это происходило в понедельник вечером.
Даже люди без таких явных приключений проводили свои вечерние часы за чем-то более интересным, чем просмотр телевизора: например, поехали с семьей в парк, чтобы воспользоваться более длинным световым днем в конце марта.
Так что же нам запоминается? Что создает эмоциональную напряженность? Моменты времени могут стать моментами радости. Вот, например, как можно этого добиться:
Если вам нравится постоянно куда-то выбираться на ланч и у вас есть любимый ресторан или кафе, попробуйте ходить туда два-три раза в неделю, а в остальные дни искать новые места.
В какой-нибудь обычный вторник припаркуйтесь на новой стоянке и прогуляйтесь утром по новому району. А вечером загляните в магазин, который заинтриговал вас, когда вы проходили мимо него по дороге на работу.
Найдите коллегу, с которым вы никогда не общались, а только здоровались в лифте по утрам, — и поговорите с ним по душам.
Попробуйте высказаться на собрании, на котором вы обычно просто молча наблюдаете за происходящим.
Как-нибудь вечером напишите статью для местной газеты, вместо того чтобы смотреть телевизор. Насладитесь чувством гордости и приятным ощущением «выполненной задачи», когда увидите статью напечатанной.
В летнюю ночь загляните в местный бассейн и поплавайте под лунным светом.
Расстелите плед для пикника на траве во дворе и позавтракайте на природе.
В среду уйдите с работы пораньше,чтобы встретить своего супруга и выпить с ним в баре, как раньше. А потом вместе прогуляйтесь до дома.
Пригласите друзей присоединиться к вам во время прогулки в парке — ну, в том самом, с великолепными соснами, в том парке, рядом с которым вы живете в течение последних четырех лет и еще ни разу не гуляли в нем.
Три «Я»
Это достаточно просто — сделать день непривычным, а значит, запоминающимся. Но почему мы этого не делаем? Или, по крайней мере, почему тех, кого это волнует, меньше, чем тех, кто хотел бы наслаждаться своими воспоминаниями? Вот ответ: на самом деле у каждого человека существует несколько «я».
Предвосхищающее «я» — интересуется, планирует и беспокоится о будущем
Переживающее «я» — находится в моменте «сейчас»
Вспоминающее «я» — мысленно возвращается в прошлое
Создание большего количества воспоминаний — и, следовательно, создание большего количества времени — требует доминирования предвосхищающего и вспоминающего «я» над переживающим. И здесь нужна серьезная самодисциплина.
Конечно, стоит делать маленькую скидку — когда дело доходит до приятных приключений, предвосхищающее и вспоминающее «я» часто выравниваются. Давачи подтверждает, что и то и другое «я» задействуют одни и те же системы мозга. Чтобы предвидеть или запомнить событие, мозг строит повествование из знакомых образов для чего-то, что не происходит в настоящем времени. Не имеет значения, действительно ли события произошли в прошлом, или они только рисуются на ментальной картине будущего. Давачи отмечает: «Мозг не уважает время».
Предвосхищающее «я» — это планировщик, который забрасывает якоря в будущее. Когда я представляю себе, как выглядит эта часть меня, то вижу, как она смотрит документальный фильм о Галапагосских островах, затем изучает свой график отпуска и выясняет, когда может там оказаться. Предвосхищающее «я» слышит от друга об удивительной выставке в местном художественном музее и обнаруживает, что вечер пятницы отлично подходит для того, чтобы сходить туда. Как только предвосхищающее «я» определяет свои намерения, оно обдумывает планы, размышляя, какими будут предстоящие переживания. Если «якоря» достаточно сильны, предвосхищающее «я» тянет переживающее «я» в будущее, когда ему это нужно.
Унылые и скучные мартовские поездки обязательно перекроет теплое солнце на пляже отеля, забронированного на июль. Ожидание — это отдельная часть счастья, связанного с приключениями. Зная, что вы забронировали столик в любимом ресторане в субботу вечером, вы заранее испытываете некоторую часть удовольствия, которое будет сопровождать вас в момент предстоящей трапезы. Однако, в отличие от времени нахождения в ресторане, ожидаемое удовольствие может длиться неделями.
Вспоминающее «я» — помощник предвкушения. Она (или он — в зависимости от вашего пола) является хранителем нашей личности. Вспоминающее «я» улыбается, глядя на фотографию своих детей, стоящую на столе. Тогда они были совсем еще маленькими, и вся семья провела прекрасный весенний день в ботаническом саду. Яркие цвета, счастье и пухлые пальчики младенца, крепко обнимающие шею молодой матери. Увековеченный в фотографии, такой день может закрепиться в потоке прошлого.
Мы можем предвкушать в течение многих лет. Мы можем помнить десятилетиями. Проблема в том, что настоящее — момент, в котором находится переживающее «я», — благодаря своей мимолетной природе оказывает ни с чем не сравнимое влияние на наши действия. Вспоминающее «я» любит фотографию детей в саду, но ему легко говорить об этой любви. Мы можем рассуждать, как хорошо было в прошлом и как хорошо будет в будущем, но в настоящий момент нам сложно утверждать что-то подобное. Прежде чем отвезти детей в ботанический сад, переживающему «я» сначала пришлось иметь дело с истерикой одного ребенка — он «не хочет никуда идти». А еще с подгузником, слетевшим с другого на выходе из дома. И с третьим ребенком, кричавшим во весь голос и оттого потерявшим соску где-то в машине. Все это страшно выматывает.
Предвосхищающее «я» подумывает, что было бы интересно пойти в художественный музей в пятницу вечером — бесплатный вход, бар и хорошая музыка… После посещения выставки вспоминающее «я» с любовью прокручивало бы в памяти увиденные шедевры и, возможно, мысли о новом друге, с которым познакомились в очереди. Но переживающее «я» устает после работы. Переживающее «я» — это тот, кому в данном случае придется бросить вызов холоду, дождю и вечерним пятничным пробкам.
Переживающее «я» возмущается из-за такого разделения труда и закатывает истерику. Оно игнорирует ожидания и воспоминания о себе и оправдывает свое предательство утверждениями, которые, безусловно, верны: «Я устала. Музей никуда не денется до следующей пятницы. Так что я просто посмотрю телевизор». Немедленное, при этом не требующее особых усилий удовольствие побеждает другие, ради которых нужно совершить чуть больше телодвижений.
Философ Роберт Грудин в книге «Время и искусство жизни»[34] пишет{11}:
«Мы балуем настоящее, как маленькое дитя. Мы потакаем его прихоти, и вечером, который мог быть полон приключений, прокручиваем на Facebook переписку с людьми, которые нам никогда не нравились в школе. Такое время ничего собой не представляет. И настоящее исчезает, как будто его не существует».
Избалованное дитя внутри нас
Нет простого ответа для решения этой проблемы относительно прошлого, настоящего, будущего. Люди не умеют думать о своем будущем. Это одна из причин, по которой многие из нас часто финансово не готовы к выходу на пенсию. Но я думаю, что знание о существовании трех «я» помогает справиться с проблемой. Когда я ловлю себя на том, что слишком часто прислушиваюсь к своим оправданиям, то делаю паузу и пытаюсь вспомнить — это всего лишь один и тот же актер в моноспектакле, который на самом деле должен быть пьесой с тремя актерами. Затем я повторяю мантру, состоящую из двух частей:
Запланируйте что-нибудь
Сделайте это в любом случае
Если мое предвосхищающее «я» хотело что-то сделать, мое вспоминающее «я» будет радоваться, если это осуществится. А мое переживающее «я» в самом деле может наслаждаться этим процессом. Да, я устала сейчас, но я всегда буду уставать. Мы черпаем энергию из того, что для нас значимо.
Конечно, все проходит. Независимо от того, сделаю я что-нибудь сегодня или нет, в конечном счете, окажусь в следующих сутках. Эти 24 часа могут быть наполнены «ничем» — в данном случае это означает нечто бессмысленное — или чем-то более захватывающим. Что касается последнего, даже если мое предвосхищающее «я» робкое, я все равно переступлю через эту робость и сделаю что-то новое. Если это не убьет меня — а большинство вещей не убьет, — у меня появится хорошая история. Я могу оказать на себя давление.
Что я и делаю. Недавно я жаловалась на то, что мой день расписан по минутам. Это был конец декабря, и прогноз погоды предвещал сильный снегопад. Мой предполагаемый маршрут на тот день:
рождественский завтрак с детьми и Сантой в Лонгвуд Гарденс;
выступление Сэма на ринге;
поездка с Сэмом на поезде в Нью-Йорк — чтобы встретиться с остальными детьми и мужем;
посещение Американского музея естественной истории;
непродолжительное присутствие на праздничной вечеринке, на которую мой муж предложил заглянуть;
поездка в центр города, чтобы принять участие в хоровом концерте.
Дальше я планировала сесть на поезд до Трентона, взять машину и вернуться домой — ближе к полуночи.
Тяжелый был день. И это не считая того, что нужно было кому-то передать детей в центе Манхэттена, и того, что мой ребенок разбросал всю свою еду по квартире коллеги моего мужа. Дорога домой заставила меня вцепиться в руль — туман был настолько густым, что я не могла разглядеть, какой съезд на Пенсильванскую магистраль с шоссе идет на восток, а какой — на запад. Меня спасло только то, что я уже была знакома с этой дорогой.
Но на следующее утро, проснувшись и выпив чашечку кофе, в своих воспоминаниях я видела лишь своих детей, сидящих на коленях у Санты, алые цветы в заснеженной оранжерее, рефери, поднявшего вверх ручку моего маленького борца, объявляя победителя боя, и волшебный поток голосов, поющих о душевной теплоте, чуде и рождении. Как говорит Дори Кларк:
— Мы делаем выбор независимо от того, как мы проводим время. Вы хотите выбирать сознательно или бессознательно?
Сознательное веселье требует принятия определенных мер. Это кажется странным — почему веселье должно подразумевать работу? Так мы и останавливаемся на полпути. И выбираем веселье, на которое у нас «хватает сил», — читаем посты в Instagram о том, как устроить дома вечеринку, вместо того, чтобы на самом деле ее устроить. «И хотя минуты, проведенные в скуке или тревоге, тянутся очень медленно, они складываются в годы, которые наша память не записывает», — пишет Грудин.
Именно развлечения, ради которых мы прикладываем какие-то усилия, делают сегодняшний день не похожим на остальные и заполняют пространство «сегодня» в памяти. Мы не спрашиваем: «Куда ушло время?» — когда действительно помним, куда оно ушло.
Как ухаживать за воспоминаниями
На постоянном планировании своих удовольствий история с растяжением времени не заканчивается. Чтобы по-настоящему подружиться с памятью, с ней необходимо обращаться как с живым существом. В каком-то смысле она и есть живое существо. Вещи не просто происходят, ум записывает их точно так, как они произошли. Эти воспоминания доступны для нас, словно номера в телефонной книге. Наш мозг выбирает, какие вещи помнить более ярко, чем другие. Он строит истории из различных событий или, по крайней мере, своих впечатлений от них, которые становятся для нас все более правдивыми с каждым разом, когда мы рассказываем одну и ту же историю. Впечатления одного человека могут отличаться от впечатлений других людей, которые видели то же самое. Попросите супругов описать их свадьбу — они оба были там, но помнят разные вещи. Они рассказывают об одном и том же дне по-разному.
Некоторые воспоминания глубоко врезаются в память независимо от нашего желания. Вот почему я помню светофор по дороге в больницу. Однако в большинстве случаев мы можем помочь себе. Активно документируйте свои приключения способами, которые позволят вам вытащить их из картотеки памяти в любой момент.
Сегодня не нужно поощрять фотографирование — фотографируют почти все. Но что нам действительно нужно, так это организовывать фотоматериал — выбирать лучшие снимки и помещать их в альбомы. Открывая фотоальбом, мы приостанавливаемся, окунаемся в прошлое и обдумываем воспоминания. Это не то же самое, что иметь большую папку с файлами на iPhone, которые с большой вероятностью пропадут, если забыть его в автобусе. Есть много причин, чтобы вести дневник, и закрепление событий в активной памяти является одним из них. Мой дневник времени подробно рассказывает, как я провела прошедшие дни. Скрапбукинг[35] развивает искусство хранения памяти.
Закрепление воспоминаний может носить социальный характер. За обеденным столом попросите людей рассказать истории о том, как прошел их вчерашний день. Сознательно помещайте воспоминания в свои чувства — даже кусочек гостиничного мыла может ассоциироваться с поездкой, если вы ежедневно чувствовали его запах во время отпуска.
Этот навык поможет вам в будущем. Наша главная проблема в том, что мы не обязательно работали с предыдущим опытом. Но, как пишет Грудин: «Опыт, который мы попросту забыли, лишь за редким исключением не проявится в нашей памяти, если мы упорно и терпеливо пытаемся его вернуть. Только когда мы забываем, что у нас есть забытое, между нами и прошлым закрывается дверь».
Существует исследование, которое поддерживает это поэтическое представление о том, что воспоминания можно сделать острее{12}. Это по большей части работает в отношении негативных воспоминаний.
Давачи и ее коллеги провели исследование этого аспекта памяти, разделив свой эксперимент на два этапа. На первом этапе людям показывали нейтральные изображения животных и различных инструментов. На втором этапе показывали похожие изображения и слегка били током в запястье, когда появлялся один из видов изображений — только животные или только инструменты. Неудивительно, что на втором этапе эксперимента у испытуемых сохранялись более четкие воспоминания о любых образах, которые сопровождались электрическим разрядом. Люди, которых били током при появлении изображения инструментов, помнят инструменты лучше, чем животных, и наоборот. Любопытно, что испытуемые лучше смогли описать образы с первого этапа эксперимента — то есть те, которые они видели прежде, чем на них воздействовал ток. Шок научил их мозг, что важна одна определенная категория изображений, и поэтому мозг искал в прошлом примеры таких изображений и выделял их в памяти.
Большинство из нас не хотят шокировать себя, чтобы обострять воспоминания. Но ведь все это означает, что мы можем в настоящем делать что-то, чтобы углубить получаемый опыт.
Мне нравится образ ухаживания за памятью. Возможно, именно оно подвергает нас воздействию определенных песен, зрелищ, запахов. Прустовское ароматное печенье мадлен вызывало в воображении нечто большее, чем может обычное печенье[36].
«Когда мы стремимся воспроизвести какой-то период из нашего глубокого прошлого, полезно искать в нем физические предметы, которые запомнились нам почти интуитивно, — при повторном их ощущении может воссоздаться весь эмоциональный контекст произошедшего», — пишет Грудин.
Я рекомендую специально выделять время для размышлений о прошлом. В долгой поездке на машине включите песни того времени, которое хотите вспомнить. Музыка воскресит подростковый восторг и максимализм. И вот — вам вдруг снова 17, вы в своей машине, поворачиваетесь к такому же открытому для всего нового человеку, сидящему рядом с вами. Вы приближаетесь друг к другу, чтобы случился поцелуй, о котором вы все еще можете вспомнить 25 лет спустя…
В дни, отведенные для прошлого, я копаюсь в воспоминаниях, как археолог. Сколько еще чеков и подобной мелочи спрятано вокруг? Я останавливаюсь, чтобы посмотреть на белое пальто, висящее в шкафу. Сейчас оно ужасно грязное, но я не могу заставить себя выбросить его. Потому что, когда я касаюсь его мягких рукавов, мне на мгновение снова становится 24 года, и я в этом белом пальто иду по мокрой улице Лондона. Я приехала в этот город на выходные с человеком, который четыре месяца назад попросил меня выйти за него замуж. Я была влюблена и опьянена мыслью о том, что кто-то может увезти меня в Лондон на выходные. И я была в этом пальто.
Когда начинаешь вспоминать что-то подобное — в первые мгновения все это кажется настоящим блаженством, хотя в той поездке мне было так же тяжело справиться с джетлагом, как и всегда. Со сменой часовых поясов столкнулось переживающее «я», и чем больше я думаю об этом, тем больше вспоминаю другие испытания, которые мне пришлось «пережить».
«Хитроу Экспресс» не работал, поэтому нам пришлось ловить такси в огромной пробке в центре города. В отеле нам великодушно позволили зарегистрироваться рано, чтобы — как мы позже узнали — взять с нас плату за дополнительную ночь в отеле. Мой кавалер, который был старше и более опытен в плане путешествий, заметил: в развивающихся странах таксисты обычно обманывают пассажиров доллара на два; в модном лондонском отеле вам спокойно добавят в счет лишние 200 фунтов.
И все же, несмотря на все эти неприятности, в моей памяти белое пальто возрождает воспоминания о прогулке по осеннему Гайд-парку и пристальный взгляд глаза в глаза поверх пивных кружек в лондонском пабе.
Возвращение домой и боль
Уборка на столе или в шкафу зачастую помогает «раскопать реликвии». Но мы можем сделать нечто большее, чтобы вернуться в определенные моменты нашей жизни.
В мае 2017 года я отпраздновала двадцать лет выпуска из Академии наук Индианы, вернувшись туда, чтобы выступить с речью. Когда я получала диплом, старшеклассники, сидящие в аудитории, еще не родились. Но когда я прилетела в Индианаполис, проехала по шоссе через индианские кукурузные поля, припарковалась на знакомой улице в городе Манси и открыла дверь машины — я почувствовала себя так, как будто никогда не уезжала оттуда.
Я вдохнула знакомый запах: деревья, Белая река. Вспомнила, как пришла сюда в 1995 году, когда мне было 16 лет. Тогда мне не терпелось побыть одной. Я хотела выучить все, что было в моих силах. Мне казалось, что если преуспеть в учебе, то мне дадут больше возможностей — и они вытащат меня из этих кукурузных полей, к которым я прилетела теперь, в 2017 году.
Государственный университет Болл и «деревня» из магазинов поблизости быстро заставили меня вспомнить карту местности, которая все еще существовала где-то в архивах моей памяти. Каждое здание вытаскивало новый виток воспоминаний. Старая кофейня все еще была там. У нее сменился хозяин и название, но выглядела она почти так же. Сохранился и мой любимый книжный магазин «Белый кролик». Я совершенно уверена, что большая часть книг осталась стоять на тех же полках, на которых я видела их в последний раз. Проходя мимо старого общежития, я зацепилась взглядом за окно комнаты, в которой жила на первом курсе. Каждое утро я смотрела через это окно на столовую, кабинеты, парковку, мусорный бак.
Я попыталась вспомнить, каково это — быть 16-летней девушкой. Что она думала, чего ждала от будущего? Была бы она довольна моей жизнью? Мне хотелось бы думать, что да. Хотя она с ее амбициозностью и и мечтала увидеть собственные увесистые романы на полках всех книжных магазинов страны, как романы Николаса Спаркса, которые в «Белом кролике».
В разгар того майского дня я позволила себе остановиться на нескольких воспоминаниях, которые заставили меня улыбнуться. А потом почувствовала, как память начала затягивать меня в более трудные моменты юношества. Это всегда нелегко. Греческое слово «ностальгия» складывается из двух корней, обозначающих «возвращение домой» и «боль». Эта сладкая боль — сложная эмоция, но точно привлекательная. Вот почему мы так любим слушать песни из прошлого.
Прогуливаясь по университетскому кампусу, я размышляла о том, что мысленное пребывание в прошлом требует всепрощающего мышления. Во времена, когда я охотилась за интересными книжными новинками в «Белом кролике», эмоциональные переживания не оставляли меня — как не прекращается течение реки под мостом. Они заполняли мое время. Та девушка, переживавшая все это, — часть меня. Кем бы я ни была сейчас, я стала таким человеком из-за того, что с ней происходило. И чем больше я узнаю эту девушку, тем глубже становятся прожитые часы моей жизни. Теперь они не прячутся друг за другом, как части телескопа, — потому что я их признаю.
В ту субботу я выступала в шапочке и мантии выпускника 1997 года и видела перед собой сияющие молодые лица. Они были теми, кем когда-то была я. На тот момент у них было больше времени, чем воспоминаний. Скоро у меня будет больше воспоминаний, чем времени. А может быть, уже так и есть. Я сказала выпускникам:
— Делайте свою жизнь незабываемой. Делайте что-то запоминающееся каждый день, потому что это единственный способ удержать время. Если мы проживаем наши часы на полную, то знаем, как провели каждый свой день. Тогда, оглядываясь назад, мы уважаем память о прошлом и с уверенностью можем сказать, кто мы есть на самом деле.
Глава 3. Не заполняйте свое время полностью
Час… Да ведь невозможно измерить длину пустого часа! Он растягивался в бесконечность, как нескончаемая дорога в кошмарном сне, он зиял перед ней, как скользкий край пропасти. Она нервно начала гадать — чем бы заполнить этот час.
Эдит Уортон. Сумеречный сон
Не помню, как в моих руках оказалась книга Кена Бланшара и Спенсера Джонсона «Одноминутный менеджер»[37]. Должно быть, когда она вышла, кто-то прислал мне копию, и в очередном припадке прокрастинации я вытащила именно ее из гигантской стопки моих книг.
Думаю, большинство людей, прочитавших этот бестселлер, делают вывод: менеджеры должны замечать сотрудников, которые делают что-то хорошо. Похвалив их за что-то, можно словно по волшебству получить в несколько раз больше.
Читать бесплатно другие книги:
