К оружию! К оружию! Пратчетт Терри

– Я выше, чем кажусь.

«О боги, – устало подумал сержант Колон. – Если сложить их и разделить на два, то получатся два нормальных человека. Правда, нормальные люди не пойдут служить в Стражу. Тролль и гном. А ведь это еще не самое плохое…»

Ваймс побарабанил пальцами по столу.

– Только не Колон, – повторил он. – Он уже не молод. Большую часть времени проводит в штаб-квартире, занимаясь бумажной работой. Кроме того, у него полон рот…

– Судя по комплекции сержанта, у него всегда полон рот, – заметил патриций.

– Полон рот забот с новобранцами, я имею в виду, – многозначительно сказал Ваймс. – Вы же помните, сэр?

«…о том, как вы их мне навязали», – добавил он про себя.

Разумеется, их бы ни за что не приняли в Дневную Стражу. Даже подонки из Дворцовой Стражи прогнали бы их взашей. М-да уж… Их запихнули в Ночную Стражу (над которой и так потешается весь город) только потому, что ночью они никому не станут мозолить глаза. По крайней мере, так называемым «уважаемым людям».

Ваймс согласился на это только потому, что знал: скоро новобранцы станут не его проблемой.

Не то чтобы он не был толерантен к человекообразным существам, но Стража – это все-таки работа для настоящих мужчин.

– А как насчет капрала Шноббса? – осведомился патриций.

– Шнобби?

Оба мысленно представили себе капрала Шноббса.

– Пожалуй, нет.

– Нет.

– Тогда, конечно же… – патриций улыбнулся, помедлив с ответом, – капрал Моркоу. Прекрасный молодой человек. Как я понимаю, он уже прославил свое доброе имя.

– Это… да, – произнес Ваймс.

– Возможно, пришло время продвинуть его по службе? Я с удовольствием выслушаю твое мнение.

Ваймс мысленно представил себе капрала Моркоу…

– Вот это Пупсторонние ворота, – сказал капрал Моркоу. – Ворота к целому городу. Именно их мы охраняем.

– От кого? – поинтересовалась младший констебль Ангва, последняя из новобранцев.

– Ну, знаешь… От варварских орд, враждебных племен, разбойничьих шаек… и всякого такого.

– Что? Только мы одни? – изумилась Ангва.

– Одни? Ну конечно нет, – рассмеялся Моркоу. – Это было бы глупо, верно? Просто если заметишь что-нибудь из перечисленного, звони как можно громче в колокольчик.

– И что в этом случае произойдет?

– Сержант Колон, Шнобби и все остальные примчатся сюда со всех ног.

Младший констебль Ангва окинула взглядом туманный горизонт.

И улыбнулась.

Моркоу густо покраснел.

Констебль Ангва первой научилась отдавать честь. Хм… в служебном смысле слова, разумеется. Правда, с обмундированием возникла большая проблема, вернее две большие проблемы, которые вряд ли решатся, пока кто-нибудь не возьмет, хм… ну, скажем прямо – нагрудник, и не отнесет его старому оружейнику Ремитту, чтобы он выбил две выпуклости – здесь и здесь. Кроме того, ни один шлем в мире не в состоянии скрыть всю массу пепельно-светлых волос. Впрочем, подумалось Моркоу, констеблю Ангве ничего из этого особо и не нужно. Мужчины и так будут выстраиваться в очередь для того, чтобы она их арестовала.

– Что теперь будем делать? – спросила она.

– Пожалуй, проследуем в штаб-квартиру, – ответил Моркоу. – Сержант Колон зачитает ежевечерний доклад.

Она успела перенять даже это «следование», то есть особую походку, которой в совершенстве владеют патрульные офицеры во всех уголках мультивселенной – осторожное поднятие стопы, плавное передвижение ноги, и так шаг за шагом, улица за улицей. Такой шаг можно поддерживать часами. Конечно, младший констебль Детрит не сразу освоит эту непростую науку – пока ему нужно хотя бы научиться не вырубать себя всякий раз, когда он отдает честь.

– Сержант Колон? – спросила Агнва. – Это который толстый, да?

– Совершенно верно.

– А зачем ему дрессированная обезьяна?

– Хм… – удивился Моркоу. – Наверное, ты имеешь в виду капрала Шноббса?

– Так он человек? У него лицо как головоломка «соедини по точкам и раскрась».

– Это да. У бедняги богатейшая коллекция прыщей. Что он с ними только не делает! Мой тебе совет, если он стоит перед зеркалом, лучше обходи его стороной.

На улицах было немноголюдно. Стояла жуткая жара – даже по меркам Анк-Морпоркского лета. Каждая поверхность дышала теплом. Река угрюмо ползла по дну своего русла, как студент по улице в одиннадцать часов утра. Люди, не имевшие неотложных дел, прятались в подвалах и выходили из домов только по вечерам.

Моркоу, слегка покрытый честным трудовым потом, шествовал по раскаленным улицам с самым хозяйским видом, время от времени здороваясь с прохожими. Здесь все знали Моркоу. И немудрено – ведь ростом он был около двух метров и волосы имел пламенно-рыжие. Кроме того, он всегда ходил так, будто город принадлежит только ему.

– А кто был тот человек с гранитным лицом, которого я видела в штаб-квартире? – спросила Ангва, пока они следовали по Брод-авеню.

– Это тролль Детрит, – ответил Моркоу. – Раньше он был слегка преступником, а теперь ухаживает за Рубиной, и она настояла на том, чтобы он…

– Нет, я про настоящего человека, – перебила Ангва, осознав, как и многие другие до нее, что понимание метафор Моркоу дается нелегко. – С таким лицом, будто он… чем-то недоволен.

– А, капитан Ваймс! Никогда не видел его другим. Вообще-то к концу недели он выйдет на пенсию и женится.

– Выглядит он не очень счастливым, – заметила Ангва.

– Сложно сказать.

– Я думаю, ему не нравятся новобранцы.

Одной из черт, присущих констеблю Моркоу, являлась полнейшая неспособность лгать.

– Ну, он не очень любит троллей, – признался он. – Мы не могли вытянуть из него ни слова после того, как он узнал, что нам придется принять на службу тролля. А после тролля нам пришлось взять гнома, чтобы остальные гномы не возмутились. Вообще-то я тоже гном, но местные почему-то не верят.

– Да ладно! – удивилась Ангва, посмотрев на него снизу вверх.

– Мать меня усыновила.

– Ясно. Слушай… но ведь я-то не тролль и не гном… – сладким голосом заметила Ангва.

– Да, но ведь ты же ба…

Ангва резко остановилась.

– Так вот значит как! Хорошенькое дельце! На дворе век Летучей Мыши, между прочим! О боги, неужели он действительно такой?

– Ну, он немного старомоден в своих при-вычках.

– Ископаемое чудовище!

– Патриций сказал, что у нас должны быть представлены все меньшинства, – попытался оправдать капитана Моркоу.

– Меньшинства?!

– Прости. В любом случае он пробудет с нами всего несколько дней и…

Вдруг на другой стороне улицы раздался треск. Обернувшись, они успели заметить, как из таверны выскочил какой-то человек и опрометью бросился наутек. Вслед за ним, отстав всего на несколько шагов, помчался толстяк в фартуке.

– Держите его! Вор без лицензии!

– Эх, – вздохнул Моркоу.

Он перешел улицу, Ангва последовала за ним. Быстро выдохшийся толстяк остановился, затем поковылял обратно.

– Доброе утро, господин Фланнель, – поздоровался Моркоу. – Какие-то проблемы?

– Он украл у меня семь долларов и не предъявил лицензию Вора! – забушевал господин Фланнель. – Вы собираетесь с этим что-то делать или нет? За что я плачу налоги?!

– С минуты на минуту мы бросимся в погоню, – успокоил его Моркоу и достал блокнот. – Значит, семь долларов, говорите…

– Вообще-то четырнадцать.

Господин Фланнель оглядел Ангву с головы до ног. Мужчины редко упускали такую возможность.

– А почему на ней шлем? – спросил он.

– Она наш новый сотрудник, господин Фланнель.

Ангва улыбнулась господину Фланнелю, и тот отступил на шаг.

– Но ведь она… э-э…

– Мы должны двигаться в ногу со временем, господин Фланнель, – перебил Моркоу, убирая блокнот.

Господин Фланнель вспомнил о своих неприятностях.

– Но в настоящее время я лишился восемнадцати долларов, которые вряд ли теперь увижу, – резко сказал он.

– О, не стоит так отчаиваться, господин Фланнель, верьте в хорошее, – подбодрил его Моркоу. – Вперед, констебль Ангва. Давайте проследуем по следам преступника.

И они последовали по улице дальше, на глазах у изумленного Фланнеля.

– Не забудьте про мои двадцать пять долларов! – крикнул он.

– А ты не собираешься за ним бежать? – осведомилась Ангва, стараясь не отставать от широко шагавшего капрала.

– Не вижу смысла, – ответил Моркоу, сворачивая в переулок настолько узкий, что его почти невозможно было разглядеть с улицы. Но бравый капрал бесстрашно шагал в глубокой тени между двумя влажными, поросшими мхом стенами.

– Интересно, правда? – продолжил Моркоу. – Готов поспорить, немногие знают, что с Брод-авеню можно попасть на Зефирную улицу. Спроси у кого угодно, и тебе ответят, что нельзя пройти через Рубашечный переулок, потому что он заканчивается тупичком. Но на самом-то деле можно! Надо просто подняться вверх по улице Мормской, протиснуться между вот этими прутьями в Урчащую аллею – хорошая, кстати, решетка, из доброго железа – и вот мы уже в Некогда-переулке…

Дошагав до конца переулка, он остановился и стал прислушиваться.

– Чего мы ждем? – азартно прошептала Ангва.

Послышался топот бегущих ног. Моркоу прислонился к стене и высунул руку на Зефирную улицу. Раздался глухой удар. Рука Моркоу не сдвинулась ни на дюйм. Наверное, наткнуться на нее было все равно что врезаться в стальную балку.

Они вместе посмотрели на лежавшую без сознания фигуру. По булыжной мостовой раскатывались серебряные доллары.

– Ох, беда, беда, беда! – пробормотал Моркоу. – Опять бедолага Здесь-и-Сейчас. А ведь он обещал мне, что постарается завязать. Ну что ж…

Он схватил бездыханное тело за ногу, после чего спросил:

– Сколько всего денег?

– Кажется, три доллара, – ответила Ангва.

– Молодец. Хорошо считаешь.

– Да, но лавочник сказал…

– Идем. Пора возвращаться в штаб-квартиру. Идем, Здесь-и-Сейчас. Сегодня твой счастливый день.

– С чего это счастливый? – не поняла Ангва. – Мы же его только что поймали!

– Да, но поймали мы, а не Гильдия Воров. Они бы точно не стали с ним церемониться.

Голова Здесь-и-Сейчас запрыгала по булыжникам.

– Стащил три доллара и побежал прямиком домой, – вздохнул Моркоу. – В этом весь Здесь-и-Сейчас. Худший вор в мире.

– Но ты сказал, что Гильдия Воров…

– Со временем разберешься, как тут все работает, – ответил Моркоу. Голова Здесь-и-Сейчас стукнулась о бордюр. – В конце концов, – продолжил Моркоу, – и вправду работает. Вот что самое удивительное! Оно работает, хотя по идее – не должно.

Пока Здесь-и-Сейчас получал легкие контузии на пути к безопасной тюремной камере Стражи, в другом месте убивали клоуна.

Он вышагивал по переулку беззаботной иноходью человека, уверенного, что в этом году он полностью расплатился с Гильдией Воров, когда перед ним неожиданно предстала фигура в капюшоне.

– Бино?

– О, привет… ты же Эдвард, верно?

Фигура замерла.

– Я как раз возвращаюсь в Гильдию, – сказал Бино.

Фигура кивнула.

– С тобой все в порядке? – озабоченно спросил Бино.

– Мне очень ж-жаль, – произнесла фигура, – но это ради блага города. Ничего л-личного.

Фигура в капюшоне скользнула за спину клоуна. Бино ощутил хруст, и его внутренняя вселенная отключилась.

Затем он сел.

– Эй, – сказал он. – Мне же боль…

Но больно уже не было.

Эдвард д’Муэрто смотрел на него сверху вниз с выражением ужаса на лице.

– О… извини, я не хотел бить так сильно! Просто н-необходимо было убрать тебя с дороги.

– А зачем вообще меня нужно было бить?

Бино вдруг понял, что Эдвард смотрит мимо него, и уж точно разговаривает не с ним.

Он поглядел на землю с тем странным ощущением, которое испытывают только недавно умершие – когда с ужасом видишь свое тело и не понимаешь: почему я рядом с ним, а не внутри?

– ТУК-ТУК!

Бино поднял голову.

– Кто там?

– СМЕРТЬ.

– Смерть – косою верть.

В воздухе повеяло холодом. Бино ждал. Эдвард лихорадочно бил его по щекам… Вернее, по тому, что недавно было его щеками.

– ХМ, КАК-ТО МУДРЁНО… СЛУШАЙ, МОЖЕТ, НАЧНЕМ ДИАЛОГ ЗАНОВО? Я НЕ ОЧЕНЬ РАЗБИРАЮСЬ В КАЛАМБУРАХ.

– Жаль, – ответил Бино.

– Мне так ж-жаль! – простонал Эдвард. – Я хотел как лучше!

Бино смотрел, как убийца тащит его… то тело прочь.

– Он сказал, что ничего личного, – произнес он. – Рад, что именно так. Было бы обидно, если бы меня убили из-за чего-то личного.

– ПРОСТО МНЕ ПОСОВЕТОВАЛИ ПРОЯВЛЯТЬ В РАБОТЕ ЧУТЬ БОЛЬШЕ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ.

– Но зачем он это сделал? Я думал, мы прекрасно ладим. Знаешь как сложно на моей работе заводить друзей? На твоей, наверное, тоже, да?

– Я СТАРАЮСЬ РАЗБИВАТЬ ЛЮДЯМ СЕРДЦА, ТАК СКАЗАТЬ, ПОМЯГЧЕ.

– Только что шел, никого не трогал, и вдруг – раз! – уже мертв. Как же так?

– ДУМАЙ ОБ ЭТОМ, КАК… О ПЕРЕХОДЕ В ДРУГОЕ ИЗМЕРЕНИЕ.

Тень клоуна Бино повернулась к Смерти.

– О чем ты там говоришь?

– О ТОМ, ЧТО ТЫ УМЕР.

– Да. Я понял.

Бино уже расслабился и перестал слишком много думать о событиях в мире, который больше не имел к нему отношения. Смерть знал, что люди часто ведут себя подобным образом после первоначального замешательства. В конце концов, худшее уже произошло. А дальше… как повезет.

– НЕ СОБЛАГОВОЛИШЬ ЛИ ПОСЛЕДОВАТЬ СО МНОЙ?

– А там будут пирожные с заварным кремом? Красные носы? Жонглирование? Мешковатые штаны огромных размеров?

– НЕТ.

Почти всю свою короткую жизнь Бино провел в роли клоуна. Размалеванное лицо растянулось в мрачной улыбке.

– Меня это вполне устраивает.

Встреча Ваймса с патрицием закончилась так же, как заканчиваются все подобные встречи: когда гость уходит со смутным, но мучительным подозрением, что он только что чуть не расстался с жизнью.

Выйдя из дворца, Ваймс поплелся к своей будущей невесте. Он знал, где ее найти.

Надпись, нацарапанная на огромных двойных воротах дома на Морфической улице, гласила: «Здесь имеються Драгоны».

На медной табличке, прибитой возле ворот, было написано: «Санаторий Для Тяжело Больных Драконов «Солнечный Свет».

Рядом стоял маленький, полый и очень жалкий на вид дракончик из папье-маше, державший в лапах коробку для пожертвований с надписью: «Не Дайте Моему Пламени Угаснуть». Коробка была прикована к стене очень толстой тяжелой цепью.

Именно здесь госпожа Сибилла Овнец проводила почти все свое время.

Ваймсу давно было известно, что она самая богатая женщина в Анк-Морпорке. Но на самом деле госпожа Овнец оказалась богаче всех женщин, вместе взятых.

В городе поговаривали, что это будет очень странная свадьба. К людям, стоявшим выше его по социальной лестнице, Ваймс всегда относился с плохо скрываемой неприязнью. От благородных женщин у него болела голова, а от мужчин чесались кулаки. А ведь Сибилла Овнец была последней оставшейся в живых представительницей одного из старейших родов Анка. Но после того как их закружило вместе, подобно двум щепкам, упавшим в водоворот, обоим пришлось подчиниться неизбежному…

В детстве Сэм Ваймс думал, что очень богатые люди едят с золотых тарелок и живут в мраморных дворцах.

Теперь он открыл для себя кое-что новое: на самом деле только очень-очень богатые могут позволить себе быть бедными. Сибилла Овнец жила в той бедности – практически на грани нищеты, которая была доступна лишь невероятно богатым людям. Обычные зажиточные дамы копили деньги и покупали для себя шелковые платья с кружевами и жемчугом, но госпожа Овнец была так богата, что свободно разгуливала по дворцу в резиновых сапогах и твидовой юбке, доставшейся ей от матери. Она была так богата, что могла позволить себе питаться сухими крекерами и бутербродами с сыром. Она была так богата, что в особняке из тридцати четырех комнат занимала только три; остальные были заставлены очень дорогой и очень старой мебелью, покрытой пыльными простынями.

«Причина того, что богатые люди так богаты, – рассуждал Ваймс, – заключается в том, что им удается тратить меньше денег».

Возьмем, к примеру, обувь. Сам Ваймс зарабатывал тридцать восемь долларов в месяц плюс суточные. Пара действительно хороших сапог стоила пятьдесят долларов. Но позволить себе он мог только те, которые стоили десять долларов. Такие сапоги выдерживали сезон или два, но потом картон изнашивался, и они начинали чертовски сильно протекать. Тем не менее он покупал их и носил до тех пор, пока подошвы не истончались настолько, что даже туманной ночью он мог определить, в каком районе Анк-Морпорка находится – по одному только ощущению булыжников под ногами.

Дело в том, что хорошие сапоги служат долгие годы. Человек, который может позволить себе потратить пятьдесят долларов, даже через десять лет останется обладателем сухих сапог, в то время как бедняк за этот срок износит сто пар, и все равно его ноги будут оставаться мокрыми.

Такова была «сапожная» теория капитана Сэмюэля Ваймса, раскрывавшая причины социально-экономической несправедливости.

Представьте, Сибилла Овнец почти ничего никогда не покупала. В ее особняке было сколько угодно большой прочной мебели, приобретенной ее предками. И эта мебель почти не изнашивалась. У нее имелась целая батарея шкатулок, доверху наполненных драгоценностями, копившимися веками. Ваймс бывал в ее винном погребе, который был настолько огромен, что в нем легко бы заблудился целый полк спелеологов. Впрочем, прежде они напились бы до такой степени, что оказались бы не прочь потеряться там навсегда.

Короче говоря, госпожа Сибилла Овнец жила вполне безбедно, но при этом тратила, как подсчитал Ваймс, примерно вдвое меньше, чем он сам. Впрочем, изрядная часть средств уходила на драконов.

Здание Санатория Для Тяжело Больных Драконов «Солнечный Свет» имело очень-очень толстые стены и очень-очень легкую крышу, словом, обладало теми характерными архитектурными особенностями, которые можно встретить, к примеру, на фабрике фейерверков.

Дело в том, что хроническая болезнь – это естественное состояние болотного дракона. А естественное состояние нездорового дракона – быть размазанным по стенам, полу и потолку любого помещения, в котором он в тот момент оказался. Болотный дракон – это плохо управляемый, опасно нестабильный химический завод в одном шаге от взрыва. В одном очень коротком шаге.

Высказывалось предположение, что привычка люто взрываться от злости, возбуждения, страха или просто от скуки – эта черта, развившаяся в результате эволюции с целью защиты[3] от хищников. «Ешьте драконов, – как бы гласила она, – и у вас случится несварение желудка, которое точнее всего можно будет описать при помощи термина «радиус взрыва».

Поэтому Ваймс толкнул дверь предельно осторожно. И сразу же ощутил сильный запах драконов. Это был необычный запах даже по Анк-Морпоркским меркам – словно Ваймс оказался возле пруда, в который многие годы сливали алхимические отходы, а потом разом осушили.

Маленькие дракончики возбужденно засвистели на него и заухали из своих загонов по обе стороны дорожки. Несколько разгоряченных порывов пламени опалили волосы на его ногах.

Сибиллу Овнец он нашел в обществе двух молодых женщин в штанах – из тех, что помогали ей управляться с Санаторием. Женщины, которых обычно звали Сарами или Эммами, на взгляд Ваймса, выглядели совершенно одинаково. В настоящий момент они сообща боролись с чем-то похожим на разгневанный мешок. Госпожа Овнец подняла на него взгляд.

– А вот и Сэм, – пророкотала она. – Держи покрепче, там малыш.

Мешок сунули Ваймсу в руки. В тот же миг дно мешка изнутри пропорол коготь и стал бешено скрести по нагруднику капитана в отчаянной попытке выпустить ему кишки. Из горловины мешка высунулась остроухая голова. Два пылающих красных глаза сфокусировались на краткий миг, зубастая пасть ощерилась, и на Ваймса пыхнуло зловонным паром.

Госпожа Овнец торжествующе схватила дракона за нижнюю челюсть, а другую руку по локоть засунула ему в глотку.

– Попался! – Она повернулась к Ваймсу, который пока еще не мог отойти от потрясения. – Этот дьяволенок никак не хотел принимать известняковые таблетки. Глотай. Глотай! Вот так! Хороший мальчик… Можешь его отпустить.

Мешок шлепнулся к ногам Ваймса.

– Сложный случай Беспламенных Колик, – поведала госпожа Овнец. – Надеюсь, мы успели вовремя…

Дракон выбрался из мешка и огляделся в поисках чего-нибудь такого, что можно сжечь. Все осторожно попятились.

Затем дракон скосил глаза и икнул.

Известняковая таблетка вылетела из глотки и отскочила от стены.

– Ложись!

Они бросились к ближайшему укрытию, которым оказались поилка и насыпная куча отработанного шлака.

Дракон еще раз икнул и озадаченно склонил голову.

А потом он взорвался.

Когда дым рассеялся, Ваймс и женщины подняли головы и посмотрели на грустный маленький кратер.

Госпожа Овнец извлекла носовой платок из кармана кожаного комбинезона и высморкалась.

– Глупый маленький шельмец, – произнесла она. – Ну что ж… Как дела, Сэм? Ты встречался с Хэвлоком?

Ваймс кивнул. Наверное, до конца жизни, поду-мал он, ему не удастся привыкнуть к мысли, что у патриция Анк-Морпорка есть имя и что кто-то знаком с ним настолько близко, что может позволить себе это имя произносить.

– Я размышлял о завтрашнем ужине, – произнес он с отчаянием. – Знаешь, я действительно не думаю, что смогу…

– Не говори глупостей, – возразила госпожа Овнец. – Тебе понравится. Давно пора завязать знакомство с Нужными Людьми. Ты понимаешь это не хуже меня.

Ваймс уныло кивнул.

– Значит, будем ждать тебя в восемь, – сказала она. – И не смотри на меня так. Этот ужин поможет тебе чрезвычайно! Ты слишком хороший человек, чтобы ночами шататься по темным улицам. Пришло время принять этот мир.

Ваймс хотел сказать, что ему нравится шататься по темным мокрым улицам, но передумал. На самом деле не очень-то и нравится. Просто ничем другим он никогда не занимался. Он думал о значке примерно так же, как о своем носе. Нос невозможно ни любить, ни ненавидеть. Он просто есть, и всё. То же самое можно сказать о главном атрибуте стражника.

– Пока что беги, а завтра мы отлично повеселимся. У тебя есть носовой платок?

Ваймса посетила легкая паника.

– Что?

– Дай его мне. – Она поднесла платок к его рту. – А теперь плюй…

Ваймс послушно плюнул, и она стерла с его щеки грязь. Одна из взаимозаменяемых Эмм издала тихий смешок, на который госпожа Овнец не обратила ни малейшего внимания.

– Вот, – сказала она. – Так гораздо лучше. А теперь ступай и сохрани покой на улицах ради всех нас. Но если захочешь сделать что-то действительно полезное, можешь поискать Пухлика.

– Пухлика?

– Вчера ночью он сбежал из загончика.

– Что? Дракон?

Ваймс простонал и вытащил из кармана дешевую сигару. Болотные драконы нередко докучали горожанам.

Люди покупали их, когда они вырастали до шести дюймов в длину, в качестве симпатичных домашних зажигалок. Но затем, когда дракончики начинали портить мебель огнем и оставлять разъеденные кислотой дыры в коврах, полах и потолках подвалов под ними, их выгоняли на улицу на произвол судьбы.

Госпожу Овнец это ужасно возмущало.

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

От архимагов следует держаться подальше.Это не казалось мне сложным, ведь их осталось всего трое на ...
Тиха и скучна жизнь в провинции, да только и здесь порой случаются дела престранные. То приворожить ...
Молодость за шаверму – заманчиво, только бы кто предупредил, что в комплекте к юному телу идёт друго...
Аскольд – самый могущественный повелитель в измерении демонов. Властный и несокрушимый. Он терпеть н...
Все, что обещали умники из научно-исследовательского центра единого информационного поля Земли, сбыл...
«Проклясть собственного начальника, лишиться работы и крыши над головой накануне зимних праздников, ...