А если это любовь Резник Юлия

Глава 1

Дарина обещала себе никогда этого не делать, но сервированный по всем правилам завтрак был практически не тронут. Кто-то лишь пригубил кофе, отчего на белоснежном фарфоровом боку чашки остался след от помады. А в остальном – и румяные блинчики, и брускетка с гусиным паштетом, увенчанная крупными ягодами красной смородины, и йогурт свежей закваски, и фрукты, и хрустящие круассаны остались совершенно нетронутыми. Как воришка, оглядевшись по сторонам, Дарина отодвинула с прохода тележку, поправила дурацкую шапочку на голове – обязательный атрибут униформы горничной, и первым делом затолкала в рот бутерброд. Ну, а что? На дворе двадцать первый век. Народ помешался на теме разумного потребления. Жалко выкидывать такое добро! Вкуснотища…

Последний раз Дарина ела вчера. Если Доширак можно назвать едой. На нормальные продукты денег не осталось, несмотря на то, что за лето ей удалось скопить достаточно круглую сумму. Но август выдался сложным. Сначала окончательно сдох ее сто раз реанимированный ноутбук, потом позвонила мать и убитым голосом сообщила, что ей не на что купить школьную форму для младших, а тут еще за учебу – вынь да положь. В общем, как-то все навалилось. Да так серьезно прижало, что Дарина впервые за время своей работы в отеле позарилась на чужие объедки.

Следом за брускеткой в ход пошли блинчики. За блинчиками – круассан. Еда хоть уже и остыла, была очень вкусной. Дарина жмурилась и тихонько постанывала от наслаждения. А чтобы не портить удовольствие от трапезы мыслями о том, как она ей досталась, Дарина представляла себя эдакой богачкой на отдыхе. Богачкой, которой принадлежит и этот завтрак, и дорогущие духи, небрежно брошенные на полочке у антикварного зеркала, и шикарный гардероб.

– Нет-нет, даже не думай, Никитина! – прошептала она, проводя пальцами по аккуратно развешенным на плечиках платьям. Но, видимо, в то утро в нее вселился бес, категорически не желающий прислушиваться к доводам разума. Еще раз воровато осмотревшись, Дарина схватила то, что первым попалось под руку, и, не раздумывая, на себя натянула.

– Не жмет? – раздался за спиной насмешливый голос.

– Ой! И-и-извините, п-пожалуйста. Я сейчас… сейчас все верну на место, – руки, как назло, путались в рукавах, и Дарина никак не могла скинуть с себя злосчастную тряпку.

– Да я не спешу, – шикарная, по-другому не скажешь, женщина, теперь-то Дарина могла ее рассмотреть, опустилась в кресло и, уставившись на неё, как на клоуна в цирке, скрестила руки на шикарной груди.

Ну, еще бы. Это и впрямь смешно. А еще унизительно. Боже-боже, как унизительно! Умолять эту избалованную богачку не сообщать о случившемся недоразумении начальству. Потому как, в обратном случае, ее просто уволят. И что тогда? Возвращаться домой? В глушь? Где ни перспектив нет, ни нормальной работы…

Ну почему она такая дура? Почему ей и в голову не пришло, что она не одна в этом номере? Только потому, что на электронной панели у двери мигал значок уборки? Почему она первым делом не заглянула в спальню, с которой ей полагалось начинать убирать?

– Тебе нравится Dolce & Gabbana?

– Не знаю, – старательно отводя глаза, Дарина тщательно распрямила пиджак и дрожащими от волнения руками вернула тот в шкаф. – Еще раз извините. Такое поведение непозволительно. Я знаю, но… Не могли бы вы не сообщать о случившемся менеджеру?

Пока Дарина пыталась как-то совладать с накатывающей на нее паникой, женщина встала и подошла к ней. Привлекая к себе внимание, она легонько коснулась локтя Дарины пальцами. Та испуганно вздрогнула. Обернулась и застыла, оказавшись с постоялицей, считай, нос к носу. Богачка ободряюще улыбнулась, подняла руку и, обхватив ее подбородок двумя пальцами, покрутила туда-сюда, будто Дарина была неживой куклой. Конечно, ей бы следовало возмутиться. Но она находилась совершенно не в том положении и потому смиренно терпела этот странный осмотр.

– Нет. Это не твое, – резюмировала дамочка после недолгого изучения Дарининого лица.

– Не мое? – пролепетала Дарина.

– Dolce & Gabbana. Они шьют слишком экстравагантные вещи. Такие подходят лишь женщинам определённой фактуры. Тебе же следует выбирать более традиционных дизайнеров.

Какой нелепый разговор. Ей жрать нечего. А уж о дизайнерах Дарина вообще не думала.

– Я учту ваши слова, если когда-нибудь передо мной встанет подобный выбор.

Откуда у нее взялись силы на такой дерзкий ответ, Дарина не знала. Может быть, сковавшее ее напряжение достигло уровня, за которым никакие последствия уже не страшны. Но, как бы то ни было, ее ответ пришелся женщине по душе. Она откинула голову и весело захохотала.

– Родик! Родик… Ну, где ты? Иди сюда!

О боже! Боже… Она еще и не одна? Мамочки…

Дарина попятилась, бессвязно лепеча, что уберется попозже, когда им с мужем будет удобнее. Но красотка лишь небрежно от нее отмахнулась:

– Да погоди ты! – а после переключилась на показавшегося в дверном проеме мужика. Оно и понятно. На него нельзя было не смотреть. Он был из той редкой породы мужчин, которые притягивали к себе внимание самим фактом своего существования. Мужчин, от которых за километр несло деньгами и властью. Дарина смущенно потупилась. Потому как незнакомец то ли не успел, то ли не посчитал нужным одеться. Наготу его тела прикрывало лишь намотанное на бедра полотенце, которое каким-то немыслимым образом выгодно подчеркивало и его изумительный загар, и кубики на прессе, и даже льдистый цвет равнодушных глаз.

– Я, кажется, просил не называть меня этим собачьим именем, Бэлла.

– Ну, прости! Ты же знаешь, какая у меня куриная память.

Хмыкнув, мужчина обвел ленивым взглядом роскошную фигуру красотки и тут же переключился на разоренный стараниями Дарины сервировочный стол.

– Когда ты успела это все умять? – вскинул бровь красавчик. Дарину окатило новой волной стыда. Хотя казалось, что хуже уже быть не может. Совершенно неожиданно ее прикрыла постоялица.

– Ай, ну тебя! Закажи, если хочешь, еще. А мне вот что ответь – эта девочка – старый добрый Chanel или все же Dior?

Какого черта? Они так развлекаются? А она… она почему это терпит?

– Это рынок, Бэлла. Китайский рынок. Давай, заканчивай фигней страдать. Я голодный, как волк.

– Бедненький. Все соки я из тебя выжала…

Не желая и дальше слушать о любовных похождениях этих двоих, униженная, втоптанная его словами буквально в землю, Дарина выскочила за дверь. И только потом вспомнила, что оставила в номере свою тележку.

– Эй, Дашка! Ты что, уже освободилась?

– Меня попросили убраться позже, – соврала Дарина вынырнувшей из соседнего с «её» номером коллеге.

– Вот уроды. Ну, скажи, на хрена заказывать уборку, чтобы потом ее переносить? Как будто нам больше нечего делать – бегать туда-сюда по этажам.

– И не говори. Слушай, Лен, у тебя сигареты не будет?

Вообще Дарина не курила, только чтобы перебить чувство голода или, вот как сейчас, когда мандраж. Перед экзаменом, там, или после отповеди начальства. От которого ей и сегодня могло здорово достаться. И это в лучшем случае. О том, что будет в худшем – Дарина старалась не думать.

– Ты ж не куришь!

– А сейчас хочется.

– Ну, пойдем. У меня как раз перерыв. Глядишь, Наталья не станет вопить, какие мы бездельницы.

Зона, отведённая для перекура, располагалась двумя этажами ниже. Очень удобно. Весь двор гостиницы как на ладони. Оставаясь незамеченным, персонал мог наблюдать за жизнью на улице. За тем, как к парадному входу отеля подъезжали дорогущие машины, из которых выходили красивые люди. И в такие моменты Дарине казалось, что ей будто приоткрывается совершенно другая сторона жизни. Жизни, которой все бы хотели жить, но везло лишь единицам.

На входе в курилку девушек догнал один из барменов лобби-бара. Дарина ему рассеянно кивнула и отвернулась, прокручивая в голове:

– Это рынок, Бэлла. Китайский рынок…

Кроме прочего. Имя-то какое! Бэлла… Наверное, таких женщин только так и может быть звать. Бэлла, Марго или Диана.

– Дашка! Эй, не спи.

Дарина слабо улыбнулась приятельнице, вынула из протянутой ей пачки сигаретку, но, так ту и не раскурив, застыла, вытянув вперед шею.

– Чего там?

– Да как всегда.

Не удовлетворившись таким ответом, Ленка тоже высунулась из ниши. Бэлла как раз садилась в авто с заботливо приоткрытой водителем дверью. И если постараться, можно было даже рассмотреть обитый кремовой кожей салон машины.

– Вот это тачка! Майбах, да? Ну, все у этой крали хорошо, аж завидно. Я ее вчера вечером с таким мужиком видела! Отвал башки. Я чуть не описалась. Вот скажи, Дашка, почему кому-то все – слава, деньги, любовь опять же, а кому-то – тряпка с веником? Мы-то ничем не хуже этой разодетой курицы. Любую из нас приведи к дорогому стилисту вроде тех, что этих телок обслуживает, и все! Можно смело на подиум выпускать. Или на сцену, – добавила Лена, подумав. – Я, между прочим, пою хорошо. Даже в конкурсе областном побеждала.

– Ага. Как же, – довольно неожиданно вмешивается в разговор Виталик.

– А что не так? Или ты хочешь сказать, что мы с Дашкой хуже этих разодетых сучек? – во двор как раз высыпала стайка девиц, и абстрактные «сучки» вдруг обрели вполне конкретные лица.

– Да я не к тому вообще, ты чего?

– А к чему? – воинственно подбоченилась Лена.

– К твоим словам о любви.

– А с ними что не так?

– Да все. Любовью здесь и не пахнет. Эти девки – обычные шлюхи. Эскорт. Ну, чего смотришь? Или ты в своем Зажопинске о таком не слышала?

– Вот эти? – комично приоткрыв рот, Ленка ткнула наполовину истлевшим окурком в сторону щебечущих девушек.

– А ты думала – кто? Алло, тетя, завтра открывается крупнейший экономический форум. Сюда на чес шлюхи всех мастей слетаются.

– Ты же шутишь, правда?

– Даже не думал. А эта твоя, из Майбаха, им вообще кто-то вроде мамки.

– А этот ее красавчик?

– А этот красавчик – ее клиент, кто ж еще? Они вчера на баре играли в кто кого перепьет.

– Остановите землю – я сойду. Вот это у людей развлечения. Нет, вот вы мне скажите! Зачем мужику с такой внешностью, да еще и при деньгах, прибегать к услугам обычной проститутки?

– Не обычной, а элитной. И не проститутки, а содержанки.

– А чем одно отличается от другого?

– Расценками. Чем же еще? Ну, и уровнем клиентов, конечно. А ты, что же, для себя интересуешься, или так?

– Чего?! Да пошел ты! – разошлась не на шутку Ленка. – Эй, Дашка, ты слышала, что этот урод сказал?

– Ага.

– Это ж надо было такое придумать! Где я, а где эти шлюхи, правда?

– Конечно.

– Даже представить страшно, как можно с кем-то за деньги. Да их, наверное, потом каждый раз тошнит. Или, думаешь, у шлюх отсутствует чувство брезгливости?

Дарина неопределенно повела плечами. Хотя ей и было что сказать по этому поводу. По поводу брезгливости, безотносительно шлюх. Просто она не была уверена, что Лена смогла бы ее понять. Вот, например, до этого дня Дарина, как и все нормальные люди, брезговала чужими объедками. А сегодня, вон, смела все подчистую. И не подавилась даже.

Господи, какой стыд. Дарина спешно распрощалась с приятельницей и, нерешительно потоптавшись у номера, приложила-таки к замку ключ-карту. Дверь открылась прежде, чем Дарина успела повернуть ручку. Являя великолепный образчик мужчины, на этот раз обрядившегося в костюм.

Дарина сделала шаг в сторону, отступая перед натиском исходящей от него бешеной энергии. Мужчина прошел мимо, не удостоив ее даже взглядом. Пролетел по коридору, как смерч, и скрылся за поворотом, ведущим к лифтам. Ну, и черт с ним!

Мышкой проскользнув в номер, Дарина осмотрелась. По факту с ее последнего появления ничего не изменилось. Только теперь посреди гостиной стояло уже два сервировочных столика. Один, понятно, полупустой. А другой – снова накрытый к завтраку. Похоже, мужчина все же ушел голодным, и теперь это изобилие мозолило ей глаза, напоминания о том, что она и так никогда не забудет. Согласитесь, вряд ли можно забыть, как бы ни сложилась жизнь дальше, что однажды эта самая жизнь так изощренно тебя нагнула, что ты был вынужден изменить сам себе.

Первым делом, чтобы окончательно не раскинусь, Дарина избавилась от любых напоминаний о недавнем пиршестве. Так стало гораздо лучше. Она удовлетворенно отряхнула руки и вернулась к своей тележке. Вот тогда-то она её и увидела… Визитку Бэллы.

«Позвони, когда надоест жить впроголодь».

Глава 2

Родион ненавидел подобные сборища. Отдав большую часть своей жизни работе в спецназе, он избегал любого скопления людей. А когда по каким-то причинам не мог этого сделать, тут же начинал шарить взглядом, выискивая пути отхода и эвакуации. Происходило это все, конечно, рефлекторно. И потому что потребность защищать была высечена у него на подкорке, буквально встроена в ДНК. Никак ей было не объяснить, этой потребности, что он теперь не элитный боец, а обычный бизнесмен, коих на чертовом форуме – сколько хочешь.

Больше выступления на ивентах вроде этого Мурадов ненавидел разве что опоздания. Но к нужному месту он подъехал на полчаса позже, чем запланировал. И это тоже бесило. Припарковаться смог лишь у соседней «свечки». Прямо под запрещающим знаком. А что делать, если организаторы мероприятия не позаботились о таких мелочах, как наличие парковочных мест?

– Родион! Родик… Ну, вы только посмотрите на него! – Бэлла налетела на Родиона непосредственным ураганом, повисла на шее и даже одарила жарким поцелуем в губы. Такой чести удостаивались немногие. Мурадов это оценил. А потому стойко стерпел все Бэллины нежности.

– Ну, привет. Ты здесь какими судьбами?

– Шутить изволишь?

– Даже не думал.

Бэлла осмотрелась по сторонам, поманила Родиона наманикюренным пальчиком, а когда тот наклонился, быстро-быстро затараторила ему в ухо:

– Да тут же богатых мужиков – вагон и маленькая тележка. Мои девочки на таких мероприятиях зарабатывают столько, сколько иной раз за квартал.

– Ты еще не завязала?

– Ай, ну тебя! Думаешь, об этих дурочках кто-то лучше меня позаботится? Все равно ведь, дурынды, полезут. Сам знаешь, как сейчас эту тему раздули медиа и Инстаграм! Девчонки толпами идут в эскорт в надежде на легкие деньги. Не понимая, на каких отбитых клиентов они рискуют нарваться, и что это вообще за жизнь.

Мурадов хмыкнул. Что-то ему подсказывало, что по сравнению с теми клиентами, которых в свое время приходилось обслуживать Бэлле, отечественные папики были сущими ангелами.

– Да что мы все о грустном? – спохватилась Бэлла. – Давай, что ли, пригласи меня в ресторан!

Родион откинул голову и рассмеялся. Ему нравилась эта женщина. Очень. Нравилась даже своей меркантильностью, вся прелесть которой как раз и заключалось в том, что она не пыталась ее как-то скрыть.

– Не могу, красавица. С радостью, но не могу. Правда. Я там спикером выступаю. Представляешь?

– Нет! Но ты мне все-все расскажешь за ужином. В шесть? Или в семь?

– Ну, к шести я надеялся слинять. Так что нормально.

– Тогда в Турандоте! В шесть. – Бэлла взмахнула рукой на прощание, широко улыбнулась и скользнула на заднее сиденье… Бентли. Ну, кто бы мог подумать, когда они в первый раз встретились, что эта девочка так поднимется? Если честно, впервые ее увидев, Родион не был даже уверен, что она выживет. Это случилось в Пакистане. Пожалуй, что лет пятнадцать назад. О том, как она там очутилась, Бэлла вспоминать не любила. Но Мурадов и без всяких душераздирающих признаний знал, какой была схема. Девочек вербовали для работы в Турции, паспорт забирали еще в аэропорту. А дальше их сгоняли, как скот, в грузовики, переправляли через границу в Пакистан и продавали в сексуальное рабство.

В борделе Бэлла провела восемь лет. И наверняка там бы ее жизнь и закончилась, если бы Тени не получили команду накрыть недавно вскрытый канал торговли людьми. Заварушка вышла знатная. И пострелять пришлось, и даже врукопашную драться. А может, ему так сильно запомнилась та операция, потому что для него она была первой.

Бэллу Родион обнаружил в темной комнате, единственным источником света в которой было небольшое зарешеченное окошко под потолком. Она лежала на загаженном матрасе, сжавшись в комок. И ни на что не реагировала. Грязная, изможденная, с синяками по всему телу. И выбитым зубом.

– Хэй! Хэй, леди! Ду ю спик инглиш? – прошептал он тогда, решив прибегнуть к языку международного общения. А в ответ получил поток такой отборной русской брани, что и по сей день ничего заковыристей ему слышать не доводилось. – Так ты из наших? Ну, что ж. Меньше проблем. И это… ты не бойся. Все уже позади. Сейчас здесь закончим, и домой тебя отправим, к маме.

В ответ на эти слова Бэлла рассмеялась. Зло так рассмеялась. Горько. У него, еще как следует необтесанного в бою, мороз по коже пошел. Это уж потом он заматерел и очерствел душой. Это было неизбежно. Ведь отвлекаясь на эмоции, он не смог бы делать свою работу хорошо.

– Может, ты бы представился для начала, мальчик?

Родион обернулся. Где-то совсем рядом раздавались автоматные очереди, в «ухе» о чем-то коротко и резко переговаривались другие бойцы, а запах гари, смутно улавливаемый еще пару минут назад, усиливался, кажется, с каждой секундой. Как вы понимаете, в тот момент ему было совершенно не до политеса. А ей на это было плевать.

– Младший лейтенант Мурадов. Спецназ.

– А имя-то у тебя есть, младший лейтенант? – она начала не на шутку его бесить.

– Родион Мурадов.

– Так вот, Родик, не осталось такого, что могло бы меня напугать. Я ясно выразилась?

Предельно. И действительно, пока они выбирались, Бэлла держалась молодцом. И даже пела. «Младший лейтенант – мальчик молодой…»

Он передал ее с рук на руки сотрудникам посольства. И на этом их история могла бы закончиться. Свою работу они сделали, а что там будет дальше – зависело уже от других. Но… Опять же. Первое задание. Он был еще слишком впечатлительным. Поэтому и отыскал Бэллу, наплевав на все инструкции. Сам не зная, зачем. Сначала в больничку носил ей лекарства, потом помог с жильем и работой. После стольких лет в плену у бедняжки не осталось ни родственников, ни друзей. А те, что были – растворялись в неизвестном направлении, стоило им только узнать, как она жила все эти годы. Бэлле, кроме него, рассчитывать было не на кого.

Как-то эта дурочка даже решила ему отплатить. Известно, чем. Ведь кроме своего тела в тот момент ей ему предложить было нечего. Ох, и разошелся же он тогда! Так орал, что стены тряслись. Бэлла прониклась. И хоть ничего непотребного она никогда ему больше не предлагала, Мурадов знал, что всегда может на неё рассчитывать. В какой-то момент у них установились даже партнерские отношения. Их контора прикрывала ее, в общем-то, нелегальный бизнес, а она сливала конторе ценную информацию, которая к ее девочкам стекалась в завидных для любой разведки количествах.

С годами они виделись все реже. Но это лишь укрепляло их странную дружбу.

Выступление Родиона на форуме прошло на ура. Он послушал еще парочку докладчиков из тех, что были интересны, а ближе к шести выдвинулся к ресторану. На телефоне было тридцать шесть пропущенных звонков от бывшей. И три угрожающих эсэмэски. Конечно, Мурадов мог не отвечать. Но впадая в ярость, Ирка себя вообще не контролировала. А у них сын…

– Два виски, один лед, – бросил он бармену, открыл мессенджер.

«Какого черта себе позволяют твои юристы?»

«Если ты не снимешь ограничение на выезд Льва, я заявлю права на долю в компании. Посмотрим, как это понравится твоим партнерам».

«Твою мать, Мурадов, я просто хочу вывезти нашего сына на море. Там вот-вот начнется бархатный сезон».

А еще клубы, вечеринки, мужики и попойки. Испытание Ибицей они уже проходили.

«Нет», – настрочил Родион.

Он мог еще много что добавить к этому короткому слову. Например, что летать в ближайшее время Левке запретили врачи. Или предложить Ирке поехать одной, пока сын поживет у него. Да только первое ей и так было известно. А второе… Она так сильно его ненавидела, что даже в ущерб себе никогда бы не согласилась на его предложение. Левка был единственным рычагом, с помощью которого его бывшая могла еще хоть как-то на него воздействовать. Во всем остальном Мурадов подстраховался. Например, никакой доли в его компании ей не полагалось и близко. До официальной регистрации отношений у них, к счастью, и не дошло. Но даже понимая, что ей ни черта не светит, Ирка почему-то продолжала угрожать Родиону дележкой.

– Так и знала, что найду тебя у бара. Все эти конференции – скука смертная! Как тут не запить?

Ага. Только он-то пьет совсем по другому поводу. Мурадов взглянул на экран смартфона, подмигивающий ему входящими пушами, и убрал тот в карман. Злость, которую он с таким усердием гасил, всколыхнулась и наполнила рот горечью.

– Привет. Ты выглядишь просто очаровательно.

Бэлла улыбнулась. С тех пор, как у нее начали водиться деньжата, первым делом она привела в порядок зубы. И теперь они у неё были на зависть белыми и ровными.

– Это я для тебя принарядилась!

Бэлла отошла на несколько шагов, развела руки и покружилась. Шикарная женщина. Женщина высокого класса. Из черного пепла своей души и непролитых слез Бэлла вылепила по-настоящему достойную женщину.

– Я польщен. Выпьем? Или сразу пойдем?

– Пойдем. Там меньше ушей. – Бэлла обвела внимательным взглядом лобби. – Я надеюсь, – добавила, нахмурившись.

Ужин выдался чертовски приятным. Как-то синхронно решив не касаться серьёзных тем, они отлично провели время. Родион так не выселился… А черт его знает, сколько. В последний раз, может, со своими братьями Тенями. Вот только из-за занятости встречаться в полном составе им выпадало все реже. Зато каждый знал, что нет такого дела, которое нельзя было бы отложить, если кому-то из товарищей вдруг понадобилась бы помощь.

Плотно поужинав и выпив вина, Мурадов с Бэллой перекочевали в бар. Он честно попытался вызвать такси, когда пришел черед расходиться. А потом плюнул на все и остался у Бэллы. Именно у неё. Не с ней. Это две большие разницы, как говорится.

Накушались они в тот вечер знатно. Срубило Родиона в один момент. А когда проснулся – голова так сильно трещала, что ему пришлось будить Бэллу и требовать у неё таблетку. После он еще на пару часов уснул, а окончательно проснувшись, первым делом поплелся в душ. Ужасно хотелось смыть с себя похмельный туман. И почистить зубы.

А потом эта дурацкая сцена с горничной!

– Эта девочка – старый добрый Chanel или все же Dior?

За каким чертом Бэлла пристала к девице, Мурадов понять не мог. Да и не было у него времени на эти глупости. Мазнул равнодушно взглядом – ну, хорошенькая, да. Только непонятно, какого хера позволяет так с собой обращаться.

– Это рынок, Бэлла. Китайский рынок. Давай заканчивай фигней страдать. Я голодный, как волк, – небрежно бросил Родион и вернулся в спальню, отказавшись принимать участие в устроенном Бэллой балагане. А та, уж конечно, пошла за ним. Застыла на пороге, сложив руки на шикарной груди. И задумчиво на него уставилась. Ну, что ж. Родион решил ей не мешать – пусть смотрит, раз хочется. Развязал узел на полотенце, отбросил его прочь. И неторопливо – каждое резкое движение отдавало тупой болью в голове, потянулся за пакетом, в котором принесли вещи из прачечной.

– А ты изменился. «Это рынок, Бэлла. Китайский рынок», – передразнила она его, и это почему-то задело. Не то чтобы Родион не знал, что стал другим, просто из ее уст это прозвучало совсем уж дерьмово.

Да, от того парня, каким он был, и следа не осталось. И уж конечно, он изменился не в лучшую сторону. Родион стал таким циничным, что иной раз самому от себя становилось тошно. Кто сказал, что циником быть легко? Когда ничему и никому не веришь? И ничего не ждешь…

– Зато ты не меняешься. Решила поймать девочку в свои сети?

– А что, думаешь, у нее есть перспектива?

– Чисто внешне? Может быть.

– Я сразу поняла – девочка в твоем вкусе.

Мурадов натянул рубашку. В его ли? Ну, может быть. Такая… спокойная классика.

– Характера – ноль. Неинтересно. Ты ее едва за ухом не чесала.

– А ты думаешь, легко сохранить характер, когда тебе нечего жрать? Когда ты только стал таким сытым, Родик? Что она с тобой сделала? – Бэлла подошла к Родиону вплотную. И пока он играл желваками, разозлившись, что она так беззастенчиво ткнула его носом в самое, пожалуй, больное, принялась вязать ему галстук. – Ладно-ладно. Не злись. Я не хотела лезть в душу. Правда. Просто девочка эта… представляешь, наш завтрак съела, думая, что мы уже поели.

– И ты решила поманить ее обещаниями о сытой жизни?

– А что, по-твоему, более унизительно – спать с мужиками, заметь, за большие деньги, или голодать? Терпеть унижения от таких, как мы, или, например, начальства…

– Так, все! Это уже философия, – отмахнулся от разговора Мурадов. – В любом случае, я пас. Девочка не для меня.

– А кто для тебя? Твоя краля?

– Ирка, что ли? Да брось. Там все закончилось. А вот ты, например… Ну, ведь совсем другое дело, а? Пила же наравне со мной, а ты посмотри – не забыла отправить мои вещи в химчистку. Золото, а не женщина. – Чтобы как-то смягчить холодность, Родион осторожно провел пальцами по щеке и заправил Бэлле за ухо выбившуюся из пучка прядку.

– Я для тебя слишком старая. Но каждая из моих девочек обучена вот таким вот нехитрым приемам. И поверь мне, эти мелочи скрашивают досуг гораздо ярче, чем самые изощренные ласки. Подумай об этом, красавчик.

Глава 3

– Фу! Господи… Какая вонь! У нас что, кто-то умер и разложился?! – Дарина спрятала нос в воротнике толстовки, но и это мало помогло.

– Наверное, опять вьетнамцы селедку жарят, – высунулась из комнаты Сашка. В общаге строительного универа проживало не так уж много девчонок, и всех их селили на одном этаже. Их… и почему-то вьетнамцев.

– Дык! Дык, твою бабушку…

Дыком звали одного из заморских парней, на счету которого числилось больше всего кулинарных экспериментов. Собственно, поэтому подозрение Сашки пало сразу же на него. Услышав, что его окликнули, Дык пулей выскочил из кухни и, виновато улыбнувшись, спрятался за порогом своей комнаты. Дверь которой захлопнулась аккурат перед носом разъяренной соседки.

– Еще раз, Дык! Еще один только раз ты примешься за старое, и я тебе эту селедку знаешь куда засуну?! – угрожающе прорычала Сашка, колотя для наведения большего ужаса по двери кулаком.

– Ай, ладно, Саш. Брось. Ему хоть кол на голове теши. – Дарина сладко зевнула, перехватила поудобнее ремешок на рюкзаке и поплелась к своей комнате. Но стоило ей открыть дверь, как Дарину окликнули:

– Эй! Никитина…

– Да? – чертыхаясь про себя, Дарина медленно повернулась к вахтерше. Она была готова к тому, что та опять заведет разговор об оплате. Тогда как у нее с этим сложно. Но ситуация оказалась еще более неприятной – рядом с Зоей Владимировной стоял одетый по всей форме участковый.

– Тут с тобой поговорить хотят. Из полиции.

Сердце оборвалось и ухнуло в пятки. Первой, что мелькнула в её голове, была мысль о том, что отец таки зашиб мать по пьянке.

– Старший лейтенант Могилев Иван Петрович.

– Дарина. Дарина Никитина. Ч-что-то случилось? С родителями?

– Мы можем пройти?

– К-конечно.

«Почему он не отвечает?» – думала Дарина, чувствуя, как паника захлестывает ее все сильней. Вот сколько раз она говорила матери – разводись! А та не слушала. А та каждый раз находила повод, чтобы простить отца. И защищала его, защищала…

– Вы одна в этой комнате живете? – поинтересовался Могилев, зачем-то открыв дверцу допотопного холодильника. «Ну-ну, сообщи, если что-то найдешь», – очевидно, на нервной почве у Дарины сдали нервы, и она фыркнула. Участковый мазнул по ней недовольным взглядом. Под которым Дарина вмиг присмирела.

– Нет. Вот с Сашкой.

– Александра Седельникова, – представилась Сашка по всей форме.

– И все?

– Ну, да, – растерялась Дарина. Она никак не могла понять, что происходит, а потому ее уже конкретно трясло.

– Здесь также зарегистрирована Алина Витальевна Сергеенко.

– Да. Зарегистрирована. Но она практически не показывается. А что? У нее что-то случилось?

– Совсем не показывается? Тогда где же она живет? – проигнорировал вопрос Дарины Могилев. Девушки переглянулись.

– Даже не знаем. Мы не были особо близки. Она, кажется, к парню съехала. Сразу, как мы заселились.

– Как парня зовут?

– Какого именно? – буркнула Сашка. – Те у нее менялись с завидной регулярностью.

– Саш! – одернула Дарина подругу.

– Значит, Алина Сергеевна вела разгульный образ жизни? Пила? Может быть, наркотиками баловалась?

– Может, и баловалась, откуда нам знать? Свечку мы не держали.

Осознав, что мента интересует их соседка по комнате, Дарина испытала такое невообразимое облегчение, что остальной разговор прошел, будто сквозь нее. Она тяжело опустилась на стул и отвернулась к окну, чтобы никто не увидел, как дрожат ее губы.

Участковый еще пытался расспросить их об Алькиных родных и успехах в учебе, но Дарина с Сашкой и тут ему ничем не смогли помочь. Так ничего от них толком и не добившись, Иван Петрович насупился и засобирался прочь.

– Постойте! А что случилось-то? Почему вы интересуетесь?

– Напали на вашу подружку. Да так отмутузили, что пришлось в больницу ее забирать.

– Как? – ахнула Дарина. – В больницу? А в какую?

– Вам зачем? Вы ж почти незнакомы, – подозрительно сощурился ментяра.

– И что? У неё здесь никого нет. Может, Альке что-то понадобится. Правда, Саш? – Дарина перевела растерянный взгляд с мента на закатившую глаза Сашку.

– Ну-ну, благодетельницы, – бросил участковый. – В первой она, – смилостивился все же, перед тем как закрыть дверь. В комнату проникла новая порция вони. Дарина поморщилась. Растерла глаза ладонями. После ночной смены и всех последних событий спать хотелось нещадно. Спасибо Дыку – хоть жрать теперь захочется нескоро. Её, вон, до сих пор тошнит.

– Тебе чая сделать? – поинтересовалась Сашка, доставая привезенное из родительского дома варенье.

– Ну, какой чай, Саш? Собирайся! – решительно хлопнула ладонями по столу. Тот у них был сразу и обеденным, и письменным – по ситуации. – Нужно к Алине съездить.

– И не подумаю. – Сашка демонстративно облизала ложку и отвернулась к буфету.

– Эй! Ты чего? А если бы с тобой что-то случилось?

– Она сама виновата, ясно? Нечего было… – Сашка осеклась, злобно бахнув чашкой о стол.

– Что? Раз начала, так договаривай. Чего ломаешься?

– В эскортницы она подалась, ясно? Я случайно наткнулась на ее страницу в Инстаграм. А там все понятно. Фотки Алькины. Расценки… Она особенно и не скрывает, чем занимается, представляешь? Как-то сталкивалась с ней на кафедре. Разодетая в пух и прах, на нас свысока, как на дерьмо, смотрит. Решила небось, что стала птицей высокого полета. А тут-то ей перышки и повыщипали! – Сашка зло улыбнулась. – Ну, чего смотришь? Челюсть с пола подними!

– Просто это как-то неожиданно, – словно оправдываясь, пролепетала Дарина. Но ведь и правда неожиданно! Как ни крути… В голове не укладывалось, что кто-то из ее пусть и дальнего окружения занимался чем-то таким. И как вообще вышло, что за один день ей пришлось аж два раза столкнуться с этой неприглядной стороной жизни? Вспомнив о визитке Бэллы в кармане, Дарина поерзала. Казалось, та жжет ее кожу даже через плотную ткань джинсов. Все же нужно было выбросить эту бумажку сразу. Она даже занесла руку над урной. Но в последний момент передумала и сунула ту в карман.

– Просто ты наивная, Никитина. А если так разобраться – ну откуда у нее еще могли взяться бабки?

– Не знаю. Слушай, а может, ты что-то неправильно поняла? – оживилась Дарина. И этим почему-то привела Сашку в еще большую ярость. Выскочив из-за стола, та рванула к своему старенькому диванчику. Но, не рассчитав с психу траекторию, ударилась мизинцем о ножку. Выматерилась, машинально растерла место удара. И подпрыгивая на одной ноге, не без труда отыскала в подушках свой телефон, чтобы продемонстрировать Дарине доказательства.

– Ну? Что скажешь? Это можно понять как-то двусмысленно? – зло сощуришись, поинтересовалась Сашка, сунув подруге под нос открытое приложение Инстаграм.

– Нет. Нет, пожалуй. Только…

– Что?

– Ну, допустим, она этим занималась. Теперь-то что? Пусть она в этой больнице и сдохнет? Одна?