Луна Верховного. Том 2 Эльденберт Марина

– Думаю, мужчины не лучшие советчики, – заявляет от двери Хожу-бесшумно-Сиенна. – Я поеду с тобой и помогу выбрать платье.

Моя первая мысль – только не это! Сиенна как-то не вписывается в наш с Хавьером побег. Совсем не вписывается.

– То есть, те платья, которые мне приносили, выбирала не ты?

– Не я, – кивает Сиенна. – Этим занималась Анжелина и ее стилист. Но они больше тяготеют к классике, а ты у нас девушка с характером. Творческая душа.

Я приподняла брови:

– Творческая?

– Я видела, как ты одеваешься. Какие вещи выбираешь. У тебя есть вкус.

В другой раз я бы удивилась неожиданному комплименту, тем более от Сиенны. Кажется, она была искренней. Хотя с симпатией ко мне все было сложно, ей действительно понравилось мое чувство вкуса. Надо же! В другой раз, но не сейчас.

– Благодарю, но у тебя, наверное, есть дела.

– Сегодня у меня выходной.

Как все удачно складывается… Спойлер: нет!

Я повернулась к Микаэлю, но тот не спешил занимать жену семейно-стайными делами. Затащил бы в постель, честное слово, пока она выходная.

– Тогда скажу откровенно, – признаюсь я: – Общество Альваро мне нравится больше.

– Тем более поедем вместе, – хмыкнула первая волчица, хотя я бы сказала, мохнатая зараза. – Может, наконец-то, сумеем подружиться.

Мик обрадовался, он здесь единственный верил, что это вообще возможно, а вот я едва удержалась от того, чтобы закатить глаза к потолку.

– Не знаю, зачем тебе это? – поинтересовалась я, когда мы вместе с Сиенной покинули кабинет. – Знаешь же, что дружба между нами невозможна.

– Брось, – отмахнулась она. – Ты теперь член моей стаи. Я бы тоже самое сделала для любой другой волчицы из наших.

Сомневаюсь. Но переубеждать Сиенну не буду. Во-первых, это бесполезно. Во-вторых, она может что-то заподозрить. А менять план уже поздно. Придется убегать и от Сиенны. Бесы! Как сказала бы Чарли.

С Чарли мы давно не разговаривали. Нет, в отличие от Доминика подруга от меня не отказалась. Если честно, я боялась, что мой отказ бывшему альфе может повлиять на их отношения, и оказалась права. Потому что Чарли не поняла, почему я не согласилась, но еще больше она не приняла тот факт, что Доминик решил мне не помогать.

– Мы семья! – возмущенно заявила она, когда мы с ней созвонились, а потом добавила: – Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. В любом случае, мы всегда тебя примем.

– Что насчет твоего супруга?

– Перебесится!

Доминик, наверняка, считал, что перебеситься должна я. А теперь выходит, я допустила ошибку, когда отказалась с ним лететь…

Не допустила, Венера! Ты все сделала правильно. Ты дотянулась до Рамона, он жив и со дня на день приедет за тобой. Сюда или туда, куда тебя отвезет Хавьер. Доминик же был бы еще одним препятствием между тобой и истинным. И даже Чарли бы не помогла.

Я так долго себя убеждала, что, кажется, окончательно убедила, потому что стоило сесть в машину, меня отпустило. Чем сильнее я отдалялась от территории стаи Пересов, тем спокойнее становилась. Понимала, что все это временно. Наверное, скоро я снова начну паниковать, но сейчас я была полна решимости.

Решимости сбежать.

Центр столицы состоял из узких улочек, большинство из которых были исключительно для пешеходов. Но были и те, где машины плотно вставали в пробки, потому что обогнать другие авто не представлялось возможным. В итоге несколько кварталов мы ехали минут сорок, хотя их можно было за столько же пройти пешком. Можно было бы, не будь я на последнем месяце беременности. Живот мне не мешал, а вот утомляемость была сильнее обычного. Будто все силы уходили дочке. Может, так и было.

Сегодня мне нужны все силы, поэтому я терпеливо ехала несколько кварталов. А вот дальше пришлось идти на своих двоих: модная галерея бутиков расположилась по обе стороны от сквера Святой Катерины. Там, по словам Сиенны, можно было найти лучшие наряды, свадебные и не только. Бутики не выделялись из общего ансамбля, вместо броских вывесок, на каждом были черные таблички с золотой гравировкой, говорящей о том или ином бренде. Большинство из них были мне известны, в частности тот, в магазин которого меня привела первая волчица.

Навьелли, не свадебные платья, но бренд роскошный, класс люкс.

– Я думала мы идем в царство крема и глазури, – заметила я.

– Да брось, – хмыкнула Сиенна, когда мы поднялись по ступенькам. – Ты забраковала все белые наряды, вот я и решила, что дело в цвете.

– Белое платье – это так по-человечески.

– Согласна.

– Тем более я не поддерживаю эту свадьбу.

– Сможешь надеть его на какую-то вечеринку, – пожала она плечами.

Что тут скажешь? Идея действительно выбрать себе красивое платье мне понравилась. Но гораздо больше мне понравилась идея таким образом потянуть время.

Я была с Сиенной, так что переговорить с Хавьером не успела. Но он был со мной, сопровождал нас, и я верила, что у него есть план и на Сиенну. Должен  быть!

Поэтому я погрузилась в шопинг, тем более что здесь было на что посмотреть и что примерить. Анжелина присылала какие-то безразмерные платья, очевидно, для того, чтобы скрыть мое положение, но я не хотела скрывать беременность. Я хотела ее подчеркнуть. Чтобы мы с дочерью выглядели прекрасно и так же прекрасно себя чувствовали.

Спустя час примерок я нашла то, что искала: роскошное платье цвета бронзы, с пышными многослойными юбками из органзы и с вышитым бисером лифом. В таком платье я могла бы встретить Рамона. В таком бы платье я могла бы выйти за него.

– Королевское, – оценила Сиенна, когда я вышла показаться. – Но нужно будет перешить.

Нужно, если я хочу надеть его беременной. Хотя я бы предпочла не трогать платье, которое удивительно мне шло.

Но только я хотела сказать, чтобы все оставили как есть, как поймала взгляд Хавьера, он едва заметно кивнул мне на дверь, куда нырял персонал бутика.

– Хорошо, – сказала я Сиенне. Мы вообще умудрились болтать о моде и ни разу не поругались. – Договоришься?

Сама же направилась вроде как в примерочную, на деле осторожно последовала за Хавьером. Загвоздка была в том, что я осталась в еще неоплаченном платье, с расстегнутой спиной. Хорошо хоть в обуви, в удобных кедах, которые стали для меня повседневной одеждой на время беременности. Но если это мой шанс, то упускать его я не намерена.

В коридоре за дверью тоже никого не оказалось, а впереди замаячила еще одна – простая, за которой скрылся моей телохранитель и несостоявшийся жених.  Сердце заколотилось как бешеное, я только сейчас в полной мере осознала, что собираюсь сделать. Но отступать, передумывать не собиралась тоже. Тихо, крадучись, я пробежала это расстояние так быстро, как могла. Толкнула дверь и оказалась в глухом, узком переулке.

– Идем, – потянул меня за руку Хавьер. Сосредоточенный, серьезный. – Машина за углом.

– Я не заплатила. У нас проблем с законом не будет?

– У нас будут проблемы с Микаэлем, если не поторопимся.

Я вложила руку в его руку, но тут раздался едва уловимый, слышный разве что чуткому волчьему слуху хлопок, и Хавьер дернулся. Знакомо так дернулся, прежде чем схватится за решетку ступенек, заслоняя меня собой.

– Хавьер, – выдохнула я.

– Назад! – выпалил он, прежде чем рухнуть на лестницу, к моим ногам.

Я подняла голову, наблюдая, как к нам… ко мне приближаются незнакомые люди с оружием в руках. Один из них скривил губы в довольной улыбке.

– Волчица сама пришла к нам. Как удачно.

Подчиняясь инстинктам, я закрыла живот и шагнула назад, к двери. Это было совсем не по-геройски, потому что бегство означало бросить Хавьера. Раненого, истекающего кровью. Но все о чем я могла думать, точнее, о ком – это моя девочка, направленные на меня пистолеты и глаза убийц. Я много раз видела охотившихся вервольфов, и хотя те, кто в меня целились, были людьми, их взгляды были такими же. Предвкушающими и не знающими пощады. Не знаю, почему у меня возникла именно эта ассоциация, но с каждой секундой она крепла.

– На твоем месте я бы не двигался, – предупредил тот, который стоял ко мне ближе всех. – Пули отравлены.

Я вздрогнула, так и не успев нащупать ручку двери. Двигаюсь я быстро, но не быстрее пули. Пули, которая уже попала в Хавьера!

Я подняла взгляд и посмотрела в светлые глаза их главаря. Русый, коренастый, неопределенного возраста. Обычный. Они все обычные. В толпе я могла бы принять их за местных или туристов, которых летом в Вилемие очень много.

Яд. Пули. Замечание про волчицу. Кажется, я уже знала, кто передо мной.

Безликие.

Только глаза их выдают.

– Что вам нужно?

– Кто. Ты, волчица.

– Зачем?

– Мы не спрашиваем – зачем? Мы выполняем приказ.

– Чей?

Он не отвечает, лишь направляет оружие на Хавьера:

– Идем с нами, и тогда твой жених не умрет.

– Нет, – качаю я головой и вскрикиваю, когда Хавьер получает в спину новую пулю.

– Еще одна, и яд в его крови достигнет критической отметки. Пойдешь с нами по доброй воле, дойдешь до конца улицы и сядешь в машину, он будет жить.

Сколько раз меня шантажировал бывший муж, не сосчитать. Шантажировал, манипулировал, но оружием не угрожал.

– Где гарантии?

– В наших общих интересах, чтобы все прошло тихо и чтобы никто не пострадал.

– Зачем вы тогда в него стреляли?

– А речь не о нем, – поясняет мужчина. – О тебе и твоем ребенке.

Ребенок?!

Внутри меня все холодеет, и дышать нечем вовсе не от жаркого вилемейского полудня.

– Зачем вам мой ребенок? В прошлый раз вы хотели убить его?

– Приказ есть приказ.

У меня считаные мгновения на раздумья. Дочь или Хавьер. Хавьер или дочь?

Я не обольщаюсь насчет безликих. Наши предыдущие «встречи» показали, что если им нужна я, они ни перед чем не остановятся. Все равно меня достанут. Меня и дочь. Но сколько при этом польется крови? А главное – чьей?

Очевидно, я думаю слишком долго, потому что безликий снова направляет оружие на Хавьера.

– Подождите! – вскидываю я ладони вверх. Это выше моих сил: решать чужую судьбу. Даже если стреляю не я. Но я так не могу! – Я иду с вами.

Бесы, я нужна им живой. Моя дочь нужна. А значит, есть шанс…

Панику внутри я пресекаю: закручиваю ее как краник. И даже спускаюсь по лестнице, перешагнув через тело Хавьера.

Дверь распахивается и на площадке возникает Сиенна. Злая, как сотня бешеных волков. Но эта злость в секунду сменяется недоумением, а затем страхом. По телу волчицы проходит судорога, она судорожно сжимает ворот рубашки, будто ей разом становиться нечем дышать. На секунду кажется, что она сбежит. Прямо сейчас, но Сиенна не сбегает, смело, слишком смело для ее боязни безликих, спрашивает:

– Что здесь происходит?

По взгляду безликого вижу, что он готов отправить волчицу к Хавьеру. Потому что она помеха. Досадная помеха на пути к его цели, не позволяющая выполнить приказ. Ему нужны мы: я и дочка. Мы не должны пострадать, а вот остальные могут страдать сколько угодно. Исключительно по собственной глупости.

У меня нет особой любви к Сиенне, но сейчас я ей рада. Рада, как никому и никогда. Пусть у нее получится позвать на помощь! Мне хочется этого до безумия.

– Мы ее забираем, – говорит безликий. – Будь хорошей волчицей и не путайся под ногами.

– Кто сказал, что я хорошая? – Сиенна раздраженно раздувает ноздри.

– Главное, умной, – уточняет мужчина. – Она и ее ребенок тебе как кость поперек горла. Воспоминание о мертвом возлюбленном.

Волчица снова вздрагивает.

– Мы все знаем. О ней. О тебе. У нас везде уши и глаза. Поэтому будь умной волчицей. Уйди. Закрой дверь и сделай вид, что ничего не видела.

– Здесь камеры…

– Сломаны.

Сиенна открывает рот, хочет еще что-то сказать, но сразу же закрывает. Бросает на меня взгляд, полный ненависти, а затем кивает, расправляет плечи и действительно шагает за дверь.

Вроде все правильно. Никто не пострадал, но мне хочется броситься за ней и расцарапать лицо. Разочарование раздирает меня пополам с яростью. Стерва! Какая же она стерва! Она даже не попыталась. Конечно, ей выгодно, чтобы меня не было в стае, а безликие только что сделали всю грязную работу за нее.

Рамон ошибся на их счет. Ошибся на ее счет.

Безликий хватает меня за локоть и тянет за собой.

– Идем.

И я иду. Иду и прикидываю, как на него наброситься. Но в этой ипостаси наши силы неравны, а в волчицу не перекинуться: резкая трансформация может навредить моей дочери. Эти мерзавцы все предусмотрели. И даже машину впритык к переулку подогнали.

Безликий распахнул заднюю дверь и подтолкнул меня вперед. Я нырнула на заднее сиденье, а вот он вдруг дернулся и рухнул на мостовую. И его сопровождающие начали падать один за другим, как кегли в боулинге.

Что? Что?!

– Венера, вы в порядке? – поинтересовался водитель, темноволосый вервольф.

– А? – Это все, что я могла сказать, потому что вслед за падающими безликими улицу буквально наводнили вервольфы: вооруженные и даже сменившие ипостась.

– Я из стаи альфы Микаэля.

– Вы меня не похищаете?

– Мы вас спасаем.

– Но как вы узнали?

– Приказ первой волчицы.

Сиенны?

Я заморгала, а потом рванула прочь из машины.

– Хавьер! Там Хавьер. Он ранен.

Глава 12

– Венера, у тебя все хорошо?

До этого я блуждала в своих мыслях, но на звуки голоса Алиши вскинулась. Встряхнулась. Даже не от вопроса, подобный вопрос мне в последнее время с завидной регулярностью задавали все, кому не лень. Не болит ли у меня что? Не тошнит? Не мучают ли меня кошмары? Здесь же все было иначе: я почувствовала настоящее участие, будто Али спрашивала не для галочки, не про мое самочувствие, а про мои чувства. Как эта девушка почувствовала меня через через расстояния, остается загадкой!

– Нет, Алиша, – покачала я головой. – Сегодня я выхожу замуж за абсолютно чужого вервольфа и понятия не имею, жив ли мой истинный.

– А как же твои чувства?

– Кажется, я принимаю желаемое за действительное.

– Не соглашайся, Венера! Ты можешь приехать к нам с Хантером, мы примем тебя в стаю.

Хантера сегодня не было, но уверена, он встретит меня с распростертыми объятиями. Как и в том, что до Крайтона мне не добраться. На мою дочь объявили охоту, и если в прошлый раз безликие и их невидимый босс сделали ставку на нелюбовь ко мне Сиенны, то в следующий раз они такой ошибки не допустят. Рамон оказался прав: дом Микаэля – самое безопасное место на планете. А его родственники – те, кому можно доверить дочь. Даже Сиенне.

Я была уверена, первая волчица станет меня избегать, но они пришла ко мне на следующий день, первой спросила, как я себя чувствую.

– Думаю о Хавьере, – призналась я.

– Он жив. Сейчас в медицинском корпусе, в стационаре. Но говорят, что быстро идет на поправку.

– До свадьбы поправится?

– Не уверена, да это и не имеет значения. Микаэль выбрал тебе другого мужа.

– Неужели ему до сих пор непонятно, как я к этому отношусь? – поинтересовалась я устало. – Его даже попытка побега не убедила?

– Как ты вообще до такого додумалась? – прорычала Сиенна.

– Вы меня вынудили. Ваша семейка, желающая руководить моей жизнью.

– Дура! Безликие никого не щадят. И тебя бы не пощадили! Если бы я тогда ничего не заподозрила, не отправилась бы тебя искать…

– Ты могла уйти, – напомнила я и посмотрела ей прямо в глаза. – Тогда бы избавилась от меня. Как предлагал безликий. Ты же хотела этого, Сиенна. Я тебе не нравлюсь.

– Не нравишься, – она выдержала мой взгляд. – Вот, например, сейчас, когда допускаешь мысль, что я могла позволить безликим тебя забрать, предать собственную семью и стаю. Я не злодейка, как тебе, Венера, хочется считать.

Она развернулась и ушла, а я тогда, наверное, поверила, что в стае Мика меня действительно защитят. Что я здесь в безопасности. Нужно только играть по их правилам. Выйти замуж за того, за кого скажут. Жить дальше.

В какой-то момент я правда убедила себя жить дальше, перестать питать себя напрасными надеждами, перестать бороться, бояться, что из-за меня кто-то пострадает, как это произошло с Хавьером.

– Спасибо, но я не могу к вам приехать, – возвращаюсь я в реальность. В свою спальню и к разговору с Алишей. – Не хочу подвергать вас опасности.

– Ты недооцениваешь моего мужа.

– Скорее мы все недооцениваем врага моего истинного, – вздыхаю я. – Рамон охотился на него годы, но так и не приблизился к правде. И где он теперь?

– Враг или Рамон? – заморгала Али.

– Оба.

– Подожди, Венера! Ты что, сдаешься?

– Да, Али, – вытолкнуть это легче, чем признаться в этом себе, а я слишком долго обманывалась. – Я решила, что это наша последняя сессия. Если не получится достучаться до Рамона, то я пойду дальше. Буду строить отношения с новым супругом, растить дочь. Я должна заботиться о ней, а не превращать собственную жизнь в ожидание.

– Это несправедливо!

– Как есть, – пожимаю плечами. – Видимо, предки решили, что моя жизнь должна быть именно такой.

Алиша смотрит на меня с тоской.

– Как будущий психолог я понимаю, что это правильно, – говорит она. – Но скажу как твоя подруга: не всегда надо поступать правильно.

Я слабо улыбаюсь, мне нравится, что в Али как-то умудряются сочетаться наивность и мудрость.

– Сегодня я не буду пытаться услышать Рамона, – признаюсь я. – Сиенна как-то сказала, что их связь была односторонней. Я тогда не поверила ей.

– Они не были истинными.

– Это неважно. Если у нас с ним так же, то мне не нужно пытаться «поймать» ответ.

– Ты хочешь просто отправить сообщение? – догадывается Алиша. – Почему мы не попробовали это раньше?

Потому что мне надо было убедиться в том, что он жив. А теперь… Теперь я не уверена, что это сообщение вовсе дойдет до адресата.

Я сдаюсь, а мое послание вовсе короткое:

«Если ты не приедешь сегодня, я выйду замуж за другого, а ты будешь жалеть об этом всю жизнь. Потом будет поздно, Рамон Перес!»

Я вкладываю в это сообщение всю свою ярость, все свои чувства, и когда мы заканчиваем с Алишей, я ощущаю себя опустошенной. Возможно, поэтому я слишком быстро прощаюсь. Я хочу прилечь, поспать, дать отдых себе и дочери, но раздается стук в дверь. Уверенный, тяжелый.

Мое сердце замирает в надежде, что это Рамон. Глупо, конечно. Он же не возникнет здесь по волшебству. Но сердце все равно надеется, и я оказываюсь возле двери с удивительным для беременной волчицы проворством. Распахиваю ее, но вижу Микаэля.

– Уже? – интересуюсь, приподняв бровь и за этим жестом скрывая всю силу собственного разочарования. – Церемония же вечером.

– Нам надо поговорить. Пройдемся?

Обычно фраза «нам надо поговорить» не сулит ничего хорошего, но не в случае, когда ты и так застряла в глубокой мохнатой заднице. То есть когда-нибудь должен был возникнуть свет в конце этого тоннеля. Например, сейчас.

– Ты передумал насчет свадьбы?

– Не передумал.

Свет-свет, где же ты?

– Тогда о чем нам говорить? Если излить душу или рассказать, откуда дети берутся, то ты не по адресу.

Микаэль хмурится, а я замечаю почти рассосавшуюся гематому на его скуле. Кто его так приложил? Причем, судя по скорости регенерации, очень конкретно приложил. Если даже на альфе заживает долго. Сиенна? Ну а что, может у них такие сексуальные игры? Или они просто подрались? Сиенну-драчунью я могла легко представить, а вот дерущегося Мика – нет. Мне казалось, что он из тех, кто все дела решает словами. И это хорошо, что он мягче, добрее. Будь в нем немного больше властности, он был бы ходячим напоминанием о Рамоне. А так у них только упрямство – фамильная черта, и мне не настолько больно.

– Это важно, – Микаэль посмотрел на меня с мольбой во взгляде, и я присмотрелась к нему повнимательнее. Не только скулу разбитую заметила. Он весь был каким-то побитым: не физически – морально. Побитый, взвинченный, но сосредоточенный.

– Если важно, хорошо. Поговорим.

– Давай не здесь.

– Как скажешь, альфа, – пожимаю я плечами. Не знаю, зачем Микаэлю приспичило со мной поговорить, но он здесь главный, и, бес меня забери, ему удалось меня заинтриговать. Чуть-чуть.

Если можно найти более неготовую к свадьбе невесту, то это я. Микаэль все-таки оплатил выбранное мной платье цвета шоколада, и его мне сегодня доставили. Разложенное на постели, оно напоминало мне о моем неудачном побеге. О моей ошибке. И я не могла заставить себя его надеть. Поэтому пока предпочла ему мягкий спортивный костюм цвета слоновой кости и кроссовки. Удобно, практично, антипразднично. Но я готова была идти так на церемонию. Хотя бы потому, что это не мой праздник, и все, чего мне хочется – нормально родить.

Я жду, что мы направимся в кабинет Микаэля, но он приводит меня в крыло особняка, в котором я еще не была. Я вообще думала, что эта часть дома-дворца закрыта. Но здесь все чисто, значит, слуги убираются, хотя вся мебель запакована в целлофан. Мы оказываемся в комнате, которая когда-то была гостиной, будто близняшкой той, где любит проводить время Сиенна. С пустым камином, с кое-где почти наглухо задернутыми шторами: только солнечный свет отбрасывает яркие линии. Все такое заброшенное, покинутое, что цветы в вазе на журнальном столике смотрятся чужеродно. Большие, раскрытые нежно-голубые бутоны, массивные стебли и широкие, обнимающие их листья. Они словно выдраны из контекста и гораздо уместнее смотрелись бы в оживленном холле.

– Что это за комнаты? – спрашиваю я, и до меня вдруг доходит. Голос садится, когда я озвучиваю свою догадку: – Рамона?

Я почти представляю, как мой истинный мог провести здесь детство и юность. Почти.

– Нет, – спешит перечеркнуть мое предположение альфа. – В этом крыле жили мои родители, у них было пространство только для них двоих. Но после смерти отца мать переехала к нам поближе.

– Пыталась поступить так же, как с Рамоном? Хотела забыть?

– Да.

У прекрасного букета один недостаток: пахнет он тоже ярко, и я чешу нос, чтобы не чихнуть. Как вообще в дом вервольфов могли принести настолько отнимающую обоняние вещь? Слух она не отнимает, поэтому, когда я бормочу:

– Но это же бред, – Микаэль меня слышит.

– Что плохого в желании приглушить боль? – интересуется он.

– Возможно, то, что вместе с плохим ты забываешь все хорошее. Уверена, вы с Рамоном не всегда враждовали.

– Мы были не просто братьями, а друзьями, – признается альфа и стягивает полиэтилен с одного из диванов. – Присядешь?

– С удовольствием.

Ходить мне нравится, а вот долго стоять в моем положении – утомительно.

– Зачем мы здесь?

– Я знаю, что ты не отказалась от идеи, что Рамон жив…

– Отказалась.

Надо видеть лицо Микаэля. Знала бы, что это будет так забавно, захватила бы с собой смартфон и запечатлела бы его на камеру.

– Я не знаю, жив он или нет, но за мной возвращаться не стремится. Значит, нужно двигаться дальше.

– Ты тоже хочешь все забыть? Начать с чистого листа?

– Забыть? Нет! Я ничего не хочу забывать. Ни кто отец моей дочери, ни мою любовь к нему.

– Но ты можешь полюбить заново и жить счастливо, в спокойствии и безопасности.

– В безопасности? – я приподнимаю брови. – Когда за мной гоняются безликие?

– Они не будут делать это вечно.

– Пусть делают это, сколько хотят. Главное, чтобы своего не добились. В одном ты прав, я буду счастлива рядом с дочерью, – я с нежностью погладила живот. – Она мое чудо.

– Ты можешь быть счастлива с другим мужчиной.

– Как Сиенна? Могу. Но не хочу.

Не знаю, откуда во мне эта жесткость, но сейчас я смотрю в глаза альфы прямо.

– Как ты себя чувствуешь, Микаэль? Как часто задумываешься о том, любит ли она тебя по-настоящему?

А что, ему можно лезть в мою личную жизнь, а мне нельзя?

Вервольф бледнеет.

– Сиенна говорила тебе что-то?

– Она говорила, что счастлива. Слишком убедительно, я почти поверила.