Голос, зовущий в ночи Полякова Татьяна

– Да вроде нет, – подумав, ответила рыжая. – Она с нашим контингентом общалась постольку-поскольку. На ней было, так сказать, общее руководство, связь с администрацией, ну и, конечно, со спонсорами. Выжать из денежных мешков немного средств она умела. Катерина в этом смысле ей не чета. Как Ольги не стало, с финансированием у нас наметилась пятая точка. Пока еще барахтаемся, но фиаско неотвратимо близится.

– А как же Малышев? – спросила я.

– Евгений Сергеевич? – усмехнулась рыжая. – Евгения Сергеевича судьба наркоманов мало интересует. Я бы даже сказала, ему пофиг.

– Но он ведь основной спонсор?

– Ага… Но вряд ли надолго им останется. Я имею в виду теперь, когда нет Ольги…

– С Ольгой у них были особые отношения?

– Я свечку не держала, но, думаю, да. Достаточно увидеть их вместе, чтобы понять… Это, знаете ли, не скроешь. Взаимную симпатию, я имею в виду.

– Малышев женат? – вновь задала я вопрос.

– А как же. Только кому и когда это мешало? Он чуть ли не каждый день к нам наведывался. Особенно первое время, когда ее обхаживал. Потом, должно быть, другое место для встреч нашли.

– Ольга отношений с ним не скрывала? – подал голос Марич.

– На людях всегда обращалась к нему на «вы» и по имени-отчеству. Он, кстати, тоже. В общем, приличия соблюдали. Но, как я уже сказала, все было видно невооруженным глазом. Потому что такие вещи, как мне кажется, не скроешь. Взять хоть нашу Екатерину Юрьевну. Вот уж кто шифруется, а все равно дураку ясно, что она втюрилась в Малышева по самые уши.

– Серьезно? – заинтересовалась я.

– А то… Как его увидит, сразу становится красная как рак и начинает бумажки бестолково перекладывать. Отвечает невпопад и глаза от него отводит… влюбленная гимназистка, ей-богу. И смех, и горе на нее смотреть. А попробуй сказать, что она втюрилась, заголосит: глупости! Это я в том смысле, что иногда люди в своих чувствах даже себе боятся признаться.

– А Ольга на поведение Екатерины внимание обратила, как по-твоему?

– Ну, не заметить-то не могла.

– Но никак это не комментировала?

– Нет, конечно. Ольга со всеми соблюдала дистанцию. Не в том смысле: я – начальник, ты – подчиненный. Она сама по себе человек закрытый.

– Друзья у нее были?

– Здесь точно нет. А так… возможно. Ольга очень принципиальная, про таких говорят: если что, отца родного не пожалеет. Сами понимаете, дружить с подобными людьми нелегко.

– То есть близких отношений с той же Екатериной не было?

– Екатерине в подруги очень хотелось. Она за Ольгой точно тень ходила. Сначала я думала: подхалимка, потом – лесбиянка, мол, втюрилась в Ольгу… Но когда появился Малышев, стало ясно: с ориентацией у нее все в порядке. Но за Ольгой все равно бегала, как хвостик. А теперь за ее братом.

– Олег, как я понял, сегодня на работу не вышел?

– Он после убийства никак в себя не придет. Первый месяц вообще не появлялся. Сейчас, бывает, наведывается. Но, чувствуется, не до работы ему. Накроется наш Фонд скоро. Я ж говорю, на ладан дышим.

– Значит, все здесь держалось на Ольге? – вздохнула я, и рыжая пожала плечами.

– Олег, вообще-то, парень толковый, и будь он в другом состоянии, мы бы справились. Но ему, похоже, не до Фонда. Вообще ни до чего.

– Очень переживает гибель сестры?

– Не то слово. Ее, можно сказать, при нем убили. Если б он был здоров, раскидал бы этих уродов, как щенков. Парень он крепкий. А тут… по лестнице сам не поднимется.

– Ко всему прочему он был в наушниках и не услышал криков сестры, – напомнила я.

– Вот именно. Считает себя во всем виноватым.

– Это он так сказал?

– Он молчит. Это у них семейное: свои мысли и чувства при себе держать. Но… короче, догадаться нетрудно.

– С сестрой у них были близкие отношения?

– Конечно. Что бы он без нее делал? Теперь один-одинешенек. Правда, сейчас Екатерина за ним приглядывает. Но как долго это продлится…

– Ольга любила брата?

– Само собой. А после того, что с ним произошло… Она и Фонд-то создала из-за этой истории. Вы ведь знаете, что с ним случилось?

– На него напали наркоманы?

– Ага, человек пять. Неизвестно, что бы с ним было, если бы не сестра. Она за ним не только ухаживала. Работой загрузила… в общем, парень жил полноценной жизнью.

– А он как к сестре относился? – вмешался Владан.

– Хорошо. Как еще?

– По-разному бывает. Кому-то чужая забота как кость в горле.

– Нет, – покачала головой Маша. – Они любили друг друга. Она же ему вместо матери была. И вообще… на людях своих чувств не демонстрировала, характер не тот, но видно было: друг о друге заботятся. Она то рукой по его волосам проведет, то плечо погладит. Вроде между прочим, по привычке. И он, когда на нее смотрел, сразу светлел лицом. И ее заботой не тяготился. Конечно, стать инвалидом, да еще в таком возрасте, испытание не для слабонервных. Так вот, Олег – мужик крепкий, нюни не распускал, пытался жить, как нормальные люди, и сестра ему помогала. А сейчас его состояние понятно. И без того сестру потерять просто ужасно, единственного близкого человека, а тут еще и бытовые трудности. При ней он был от них избавлен. Парню нужно время, чтоб в себя прийти и жизнь как-то наладить. Пока Екатерина ему помогает. Я, кстати, тоже не против, мне не в тягость. Но Екатерина намекнула, чтоб я не совалась.

– У нее какие-то виды на него?

– На Олега? Да ладно. Она ж ему в мамаши годится. Опять же Малышев, куда денешь свою большую любовь?

– Тогда какой ей резон тебя отшивать? – усмехнулся Марич.

– Такой, что Екатерина во всем любит быть главной. Работы на себя взвалила и стонет… А чего стонать? Свою работу делай, остальное сделают те, кому это положено. Так нет…

– Не особо ты ее жалуешь, – заметил Владан.

– Вы спрашиваете, я отвечаю… Между прочим, из-за нее парня одного уволили. Хороший парень… С Екатериной поссорился, она тут же Ольге нашептала, и он оказался за дверью. Она ж у нас правая рука начальства. И конкуренции не терпела. А работник так себе, что сейчас и видно невооруженным глазом. Дорвалась до руководящей должности, теперь пожинает плоды. Жаль, что нам тоже приходится.

– А что за уволенный парень? – проявил интерес Марич.

– Ромка Исаев, за всю нашу технику отвечал. Ну и так, всем понемногу помогал. Безотказный. И парень отличный. Со всеми ладил, а Екатерина его невзлюбила, уж не знаю за что. Постоянно цеплялась. Он не выдержал и сказал ей, что думает по этому поводу.

– И был уволен?

– Ага. Она Ольге настучала. А та, не разобравшись, приняла ее сторону. Не повезло парню. Хотя теперь как посмотреть.

– Когда его уволили?

– Вообще-то считалось, он сам уволился. По собственному желанию… Примерно за месяц до убийства.

– А где найти этого Ромку?

– Где он теперь работает, не знаю. Он звонил несколько раз уже после убийства, но о работе мы не говорили. Телефон, похоже, сменил. А адрес могу дать.

– Заодно и список ваших подопечных, – кивнул Владан.

– Думаете, это может быть кто-то из них? – нахмурилась Маша.

– Ничего я пока не думаю, – ответил Владан. – А проверить надо.

– Может, вы и правы, – принялась размышлять рыжая. – Наркоманы такой народ… хоть и бывшие… никогда не знаешь…

Она повернулась к компьютеру, потом включила принтер и вскоре протянула Владану список на нескольких листах, предварительно вложив их в папку-файл. Владан список быстро просмотрел, после чего направился к двери.

– Помалкивать о том, что вы приходили? – адресуясь к его спине, спросила Маша.

– А ты сможешь?

– Постараюсь, – весело хихикнула она.

– Не истязай себя, тем более что об этом все равно к вечеру узнают.

– Это точно, – согласилась она.

Владан распахнул дверь, заговорщицки подмигнул девушке и, дождавшись, когда я выйду, сказал:

– Пока, рыжая.

Она вновь хихикнула, а он наконец-то дверь закрыл.

Через минуту мы покинули здание Фонда, при этом у меня создалось впечатление, что Марич не хочет встречаться с Екатериной.

– И что теперь? – спросила я и кивком указала на папку в его руках. – Будем опрашивать всех по списку?

– Я ж не спятил. Тут работы на пару недель. Да и смысла не вижу.

– Тогда зачем тебе список? – удивилась я.

– Пригодится. Вообще-то я собираюсь поручить всю неблагодарную работу кому-нибудь другому.

– Мне?

– Хорошего ты обо мне мнения… – хмыкнул Владан.

– Я, кстати, совершенно не против. Боюсь только, разговаривать со мной они не захотят.

– А вот это ты зря. Поболтать с красивой девушкой всегда приятно.

– Знаешь, Марич, твоя бывшая права: быть на ее месте довольно сложно.

– Да ну? И в чем причина такого пессимистичного заключения?

– Я тебя ревную.

– К рыжей? – удивился он.

– При чем здесь рыжая? Она что, тебе понравилась? – насторожилась я, а Владан рассмеялся.

– В общем, да. Но совсем в другом смысле. Она хорошая девчонка.

– Слава богу. Но все равно беспокойно. Просто ужас какой-то… Стоит тебе сказать что-то о девушках… – Я досадливо махнула рукой.

– А раньше ты меня не ревновала?

– Раньше почему-то меньше. Только не вздумай предложить разбежаться, – посуровела я.

– Я же не псих, – попенял он.

Уже некоторое время мы сидели в машине, но уезжать Владан не спешил.

– А ты меня не ревнуешь? – закинула я удочку.

– А есть к кому?

– Нет. Но все равно…

– Я в тебе абсолютно уверен, – сказал он вроде бы серьезно, но все равно казалось, что смеется. – И тебе, кстати, советую. На самом деле мне тебя за глаза, так что не терзай себя понапрасну.

Я фыркнула презрительно, а он меня поцеловал. Кстати, лучшее, что мог сделать в такой ситуации.

– Ты меня любишь? – спросила я, когда он чуть отстранился.

– Вроде да…

– Марич…

– Конечно, люблю. Даже больше, чем следует.

– Почему это?

– Потому что ты зануда.

Он вновь взял папку, достал бумаги и стал их быстро просматривать.

– О, – сказал где-то через минуту. – Этот нам подойдет.

– Знакомый? – спросила я.

– Типа того. Придется немного подождать, для него еще слишком рано.

Владан наконец завел машину и не спеша тронулся с места.

– Куда мы сейчас, к уволенному Исаеву?

– Думаю, есть смысл с ним поговорить, – кивнул Владан. – Интересно, что Екатерина Юрьевна о нем не упомянула.

– Он уволился за месяц до убийства. Был очень обижен и решил отомстить?