Глаз голема Страуд Джонатан
Крыса бежала по старому пергаменту. Пергамент громко шуршал под ее лапками.
Диск рассек пергамент пополам. Крыса пискнула и откатилась в сторону.
Движение горящих пальцев – и в них появилось еще два диска. Крыса торопливо метнулась прочь – но опоздала. Один из дисков вонзился в доски пола, зажав крысиный хвост острым се-ребряным краем. Крыса слабо задергалась, пытаясь освободиться.
Наемник подошел и занес дымящийся сапог.
Натаниэль титаническим усилием вырвал застрявшую лестницу и с размаху обрушил ее на спину наемника. Застигнутый врасплох, тот потерял равновесие и повалился набок, рассыпав дождь искр. Он приземлился на пол домика, подпалив рассыпанные вокруг рукописи.
Крыса отчаянно рванулась – и вытащила-таки свой хвост. Судорожно метнувшись, она очутилась рядом с Натаниэлем.
– Спасибо! – выдохнула она. – Заценил, как ловко я тебе его подставил?
Натаниэль не мог оторвать глаз от пылающей фигуры, которая ворочалась на полу, яростно пытаясь спихнуть с себя лестницу, и, казалось, совершенно не обращала внимания на охватившее ее пламя.
– Почему он до сих пор жив? – прошептал юноша. – Он ведь весь в огне! Он скоро совсем сгорит!
– Боюсь, что только одежда, – возразила крыса. – Тело у него совершенно неуязвимое. Зато теперь он у самого окна. Поберегись!
Она вскинула розовую лапку. Бородач обернулся и только тут заметил Натаниэля. Он взревел в ярости и вскинул руку. В пальцах сверкнуло что-то серебристое. Он занес руку…
И тут ему в лицо ударила вся мощь Урагана – Ураган вырвался из лапки крысы, сшиб его с ног и выбросил в окно вместе со сверкающим водопадом разбитого стекла и горящей бумаги, подхваченных с пола вместе с ним. Наемник выпал наружу, в ночную тьму, и покатился вниз по склону холма, как огромный огненный шар. Натаниэль видел, как он один раз подскочил на каком-то бугорке и неподвижно распластался внизу.
А крыса уже неслась по накренившемуся полу в сторону двери.
– Пошли! – крикнула она. – Думаешь, это его остановит? У нас в запасе пять минут, максимум десять.
Натаниэль вскарабкался следом, перешагивая через груды тлеющей бумаги, и выскочил в ночь, потревожив сперва одни, потом вторые узы. Трезвон поднялся до небес, в очередной раз перебудив обитателей Золотой улицы, погруженных в свои меланхоличные сны, однако крыса и юноша уже миновали разрушенную башню и мчались вниз по лестнице так, словно все демоны, которых когда-либо призывали сюда, гнались за ними по пятам.
На следующее утро, ближе к полудню, Натаниэль, успевший переодеться в новый костюм и купить себе парик, пересек чешскую границу, помахав перед носом у пограничников свежестырен-ным паспортом, и очутился в Пруссии, на территории, подконтрольной Британии. Там Натаниэль сел в фургон булочника и доехал до Хемница. В Хемнице он направился прямиком в британское консульство и объяснил ситуацию. Там позвонили куда надо, Натаниэль назвал все необходимые пароли, и его личность была установлена. Вскоре после обеда он уже сидел в самолете, отправлявшемся с местного аэродрома в Лондон.
Джинна Натаниэль отпустил еще на границе, поскольку непрерывное напряжение, требовавшееся для столь продолжительного вызова, начинало сказываться на молодом волшебнике. Он уже несколько дней почти не спал. В самолете было тепло и уютно, и, несмотря на то что Натаниэлю не терпелось поразмыслить как следует над словами наемника, усталость и монотонное гудение моторов вскоре сделали свое дело. Не успел самолет оторваться от земли, как Натаниэль уже задремал.
Стюардесса разбудила его уже в Бокс-Хилле:
– Сэр, мы уже прибыли. Вас ждет машина. Просили поторопиться.
Натаниэль вышел на трап и попал под мелкий холодный дождик. У посадочной полосы ждал черный лимузин. Натаниэль медленно спустился по трапу – он еще не совсем проснулся. Он почти ожидал увидеть в машине свою наставницу, но заднее сиденье было пустым. Когда Натаниэль распахнул дверцу, шофер взял под козырек.
– Вам привет от госпожи Уайтвелл, сэр, – сказал он. – Вам следует немедленно отправиться в Лондон. Сопротивление нанесло удар в самом сердце Вестминстера, и… Ну, результаты вы увидите сами. Нельзя терять ни минуты. У нас тут настоящая катастрофа.
Натаниэль молча забрался в машину. Дверца за ним захлопнулась.
КИТТИ
30
Винтовая лестница уходила в землю, закручиваясь по часовой стрелке вокруг основания колонны. Проход был узкий, потолок низкий. Даже Китти пришлось пригнуться, а Фред с Ником, которые сложились чуть ли не вдвое, и вовсе спускались боком, так что они походили на двух неуклюжих крабов. Здесь было жарко и слегка пованивало.
Мистер Пеннифезер возглавлял шествие. Фитиль в его фонаре был вывернут на всю катушку. Все остальные последовали его примеру – от яркого света они чувствовали себя увереннее. Теперь они были под землей, и не приходилось опасаться, что их кто-то заметит. Самая опасная часть вылазки осталась позади.
Китти шла следом за Ником, а Стенли шел за ней, почти вплотную. Но несмотря на то что у нее за спиной светил его фонарь, тени так и норовили сомкнуться вокруг – они непрестанно прыгали и метались на краю поля зрения.
В трещинах камней в стенах прохода обитало изрядное количество пауков. Судя по проклятиям мистера Пеннифезера, ему приходилось расчищать себе путь от накопившейся за сотню лет паутины.
Спуск занял не много времени. Китти насчитала тридцать три ступеньки, а потом она миновала решетчатую дверцу и очутилась в большом помещении, лишь отчасти освещенном светом фонарей. Девушка отступила в сторону, чтобы Стенли тоже мог выйти с лестницы, и стянула с себя маску. Мистер Пеннифезер только что сделал то же самое. Лицо у него было красное, седые волосы встрепаны и торчали во все стороны.
– Добро пожаловать в гробницу Глэдстоуна! – прошептал он пронзительным, хриплым шепотом.
Первым ощущением Китти была воображаемая тяжесть нависшей над нею земли. Свод гробницы был сложен из тщательно обтесанных каменных плит. За прошедшие годы камни слегка сдвинулись и в центре свода угрожающе выпирали, как будто стремясь задавить слабый свет. Воздух был затхлый, и чад фонарей густо клубился под потолком. Китти поймала себя на том, что дышит так судорожно, будто каждый вздох – последний.
Сама крипта была довольно узкой, метра четыре в самом широком месте. Длину определить было сложно, поскольку подземелье уходило в темноту, куда не досягал свет фонарей. Каменный пол был голым, если не считать плотного ковра белой плесени, которая местами достигала середины стен. Деловитые пауки, жившие на лестнице, спускаться за решетку, очевидно, не решались: паутины нигде видно не было.
В боковой стене склепа, прямо напротив входа, была вырублена длинная полка, на которой не было ничего, кроме трех стеклянных полушарий. Хотя стекло запылилось и заплесневело, Китти все же различила внутри каждого полушария засохший венок: старинные лилии, маки и веточки розмарина, покрытые мерзкими пятнами лишайника. Погребальные венки великого волшебника… Китти содрогнулась и перевела взгляд на то, на что было обращено внимание большинства ее товарищей: мраморный саркофаг, стоящий под самой полочкой.
Саркофаг был метра три в длину и более метра в высоту, лишенный каких-либо украшений или надписей, только в центре одной из сторон была прикреплена бронзовая табличка. Крышка саркофага, тоже мраморная, лежала немного косо, словно ее положили второпях, а поправлять не стали.
Мистер Пеннифезер и остальные сгрудились вокруг саркофага в большом возбуждении.
– Египетский стиль, – говорила Энн. – Типичная пышность, стремление подражать фараонам. Но при этом никаких иероглифов.
– А чего там написано? – спросил Стенли, вглядываясь в табличку. – Я чего-то не разберу.
Мистер Пеннифезер тоже прищурился.
– Это какой-то дьявольский язык. Хопкинс, может быть, и прочел бы, но нам даже и пытаться не стоит. Ну, а теперь, – он выпрямился и постучал тросточкой по крышке саркофага, – как бы нам это открыть?
Китти нахмурилась от отвращения и чего-то похожего на дурное предчувствие.
– А надо ли это открывать? Почему вы уверены, что вещи именно там?
Мистер Пеннифезер, видимо, нервничал, потому что ответ его был весьма резок.
– Ну, вряд ли их оставили бы прямо на полу, – не так ли, девочка? Старый гуль наверняка хотел иметь их при себе, даже в смерти. Остальная часть комнаты пуста.
Китти стояла на своем:
– А вы проверяли?
– А! Пустая трата времени! Энн, возьмите фонарь и проверьте дальний конец склепа. Убедитесь, что там нет никаких ниш. Фредерик, Николас, Стенли, – нам понадобится объединить все наши силы, чтобы это сдвинуть. Там, с вашей стороны, зацепиться не за что? Возможно, понадобится веревка…
Мужчины столпились вокруг саркофага, а Китти пошла следом за Энн. Немедленно обнаружилось, что мистер Пеннифезер был прав. Через несколько шагов фонарь Энн осветил дальнюю стену склепа, ровную поверхность из обтесанных каменных плит. Энн несколько раз провела фонарем вдоль стены, высматривая ниши или очертания потайной двери, но ничего такого там не обнаружилось. Энн обернулась к Китти, пожала плечами и вернулась на середину помещения.
Стенли достал свою веревку и осматривал свой конец крышки.
– Тут и не подцепишь, – говорил он, почесывая в затылке. – Все такое гладкое… И приподнять не приподнимешь – тяжелая слишком.
– Можно ее просто сдвинуть, – предложил Фред. – Я бы взялся.
– Не-е, тяжелая слишком. Это ж камень!
– Да нет, она должна легко пойти, – возразил Ник. – Трения особого не будет, мрамор довольно гладкий.
Мистер Пеннифезер вытер пот со лба.
– Ну, мальчики, придется попробовать. Единственная альтернатива – взорвать на крышке шар, а это может повредить вещи. Если вы, Фред, упретесь ногами в стену, это даст дополнительный выигрыш в силе. Ну, Ник…
Пока шли эти споры, Китти наклонилась, чтобы получше разглядеть бронзовую табличку. Табличка была густо исписана мелкими клиновидными знаками, которые явно складывались в какие-то слова или символы. Китти не впервые пожалела о собственном невежестве. Древних алфавитов в школе не проходят, а мистер Пеннифезер нипочем не разрешал своим помощникам изучать похищенные ими книги заклинаний. Китти мимоходом подумала, смог ли бы прочесть это отец Якоба, а если бы смог, много ли он бы там понял.
– Китти, уйди с дороги, а? Вот так, ха-арошая девочка!
Стенли ухватился за один угол крышки, Ник за другой, а Фред забрался за саркофаг и уперся ботинком в стенку чуть пониже полочки. Китти прикусила губу, возмущенная дурашливым тоном Стенли, и отошла в сторону, утирая лицо рукавом. На коже выступили капельки пота – в крипте было чрезвычайно душно.
– Ну, парни! Раз-два, взяли!
И парни, крякнув, принялись толкать крышку. Мистер Пеннифезер и Энн светили им фонарями. Свет озарял искаженные лица, оскаленные зубы, блестящие от пота лбы. Кряхтение похитителей на миг заглушил скрежет.
– Молодцы! Отдыхайте.
Ник, Фред и Стенли, задыхаясь, рухнули на пол. Мистер Пеннифезер обошел вокруг, звонко похлопал каждого по плечу.
– Она сдвинулась! Явно сдвинулась! Молодцы, ребята! Внутренности саркофага еще не видно, но мы обязательно до нее доберемся! Передохните, а потом возьмемся снова.
И они взялись снова. И снова. С каждым разом кряхтение становилось все громче, мышцы трещали от усилий; с каждым разом крышка сдвигалась все дальше и дальше, но упрямо застывала опять. Мистер Пеннифезер понукал их, приплясывал вокруг, точно демон, почти забыв о своей хромоте, с лицом, искаженным неровным светом.
– Давай! Вот так! Наша удача – здесь, в нескольких дюймах от вашего носа, главное – не жалеть сил! Давай же, Стенли, черт бы тебя взял! Еще чуть-чуть! Давайте, парни, напрягитесь!
Китти, подобрав брошенный фонарь, слонялась по пустынному склепу, шаркая кедами по толстому слою белой плесени, чтобы хоть как-то убить время. Она доходила до дальнего конца помещения, почти до самой стены, потом разворачивалась и брела обратно.
И тут она обнаружила нечто странное – какой-то пустячок выпадал из общей картины, и это могло иметь значение… Некоторое время она пыталась понять, в чем дело и что именно показалось ей странным, – это было тем труднее, что в этот момент парням удалось сдвинуть плиту особенно далеко, и они разразились торжествующими возгласами, которые мешали думать. Китти развернулась на пятках, подняла повыше фонарь и уставилась на дальнюю стену склепа.
Ну, стена как стена, ничего особенного.
Тогда что же?..
Плесень. На стене не было плесени.
Под ногами повсюду, куда ни глянь, все было бело от плесени – все плиты пола были затянуты ею. И обе боковые стены тоже. За прошедшие века плесень мало-помалу подбиралась к потолку. Быть может, в один прекрасный день ею зарастет весь склеп.
Но на дальней стене не было ни пятнышка. Камни были чисты, и их очертания оставались такими отчетливыми, как будто каменщики покинули это помещение только сегодня вечером.
Китти обернулась к остальным:
– Эй, ребята!..
– Вот, дело пошло! Еще разок – и мы управимся с нею, парни!
Мистер Пеннифезер только что не скакал козлом.
– В углу уже появилось отверстие! Еще немного – и мы станем первыми, кто увидит старика Глэдстоуна с тех пор, как его останки приволокли сюда!
Китти никто не услышал и внимания на нее не обратил.
Девушка снова обернулась к дальней стене. Никакой плесени… Непонятно. Может, эта стена сложена из какого-то другого камня?
Китти шагнула поближе, чтобы дотронуться до камней, зацепилась носком за выбоину в полу и потеряла равновесие. Она пошатнулась, вытянула руки, чтобы опереться о стену, – и упала прямо сквозь нее.
Мгновением позже она растянулась на каменном полу, разбив руки и колено. Фонарь вылетел у нее из руки и покатился по полу.
Китти зажмурилась от боли. Она содрала кожу на ладонях, и колено мучительно ныло. Но сильнее всего было удивление. Что случилось? Она была уверена, что упадет на стену, а вместо этого словно пролетела насквозь, как будто стены не было.
Позади нее раздался душераздирающий скрежет, потом жуткий грохот, несколько торжествующих возгласов и крик боли. Потом – голос мистера Пеннифезера:
– Молодцы, ребята! Мо-лод-цы! Стенли, не хнычь, не так уж сильно ты поранился. Идите-ка сюда, давайте взглянем на него!
Они все-таки сдвинули плиту. Надо пойти посмотреть. Китти медленно, с трудом поднялась на четвереньки и потянулась за фонарем. Потом встала на ноги — и тут фонарь озарил то небольшое помещение, в котором она очутилась.
Помимо ее воли и невзирая на весь ее боевой опыт, несмотря на то что она множество раз чудом избегала гибели, попадала в ловушки, встречалась с демонами, теряла друзей, увиденное настолько ее потрясло, что она вновь перепугалась и растерялась, как много лет назад, на железном мосту при встрече с чудовищем. Пульс стучал у нее в ушах, голова шла кругом. Китти услышала, как по комнате раскатился долгий, пронзительный вопль, вздрогнула, и только потом поняла, что этот вопль исходит из ее собственных уст. Ее торжествующие товарищи внезапно стихли. Голос Энн:
– Что случилось? Где Китти?
Китти стояла неподвижно, глядя прямо перед собой.
– Я здесь… – шепотом ответила она.
– Китти!
– Где ты?
– Чертова девчонка – неужели она ушла наверх? Николас, сходи посмотри.
– Китти!!!
– Да тут я, тут. В дальнем конце склепа. Вы что, не видите?
Говорить громче она не могла – горло сдавило.
– Я здесь. И я не одна…
Настоящий конец склепа был немногим дальше, чем иллюзорная стена, сквозь которую она упала, – быть может, метрах в трех от того места, где она стояла. Белая плесень, не обращая внимания на фальшивый барьер, проросла сквозь него: она покрывала и стены, и пол, и то, что лежало на полу, и тошнотворно светилась в холодных лучах фонаря. Но, невзирая на толстый слой плесени, предметы, аккуратно разложенные вдоль стены, были видны отчетливо, так что ошибки быть не могло. Их было шесть; они лежали бок о бок, головами к Китти, их заплесневелые башмаки упирались в дальнюю стену помещения, а костлявые руки покоились на груди. Благодаря спертому воздуху крипты их плоть разложилась не полностью; то, что осталось, ссохлось и плотно прилегало к костям, так что челюсти черепов открылись, оттянутые натянувшейся кожей, навеки придав их лицам выражение безграничного ужаса. Сама кожа почернела, точно ископаемое дерево. Глаза запали и провалились внутрь черепа. Одежда на всех шестерых была непривычная: старомодные костюмы и тяжелые башмаки на ногах. Грудная клетка одного из них проступала сквозь рубашку. А волосы остались точно такими, как были при жизни, и свисали с жутких голов, точно речные водоросли. Китти обратила внимание, что у одного из людей при жизни были роскошные каштановые кудри.
Ее товарищи все еще звали ее по имени. Китти удивлялась их тупости.
– Да здесь я, здесь!
Она внезапно нашла в себе силы преодолеть шок, в котором находилась, повернуться и крикнуть на все помещение. Ник и Энн были поблизости. Услышав ее голос, они резко обернулись, однако, судя по их глазам, Китти они так и не увидели: их взгляд был удивленным, и они искали девушку, но не видели ее. Китти досадливо вздохнула и шагнула в их сторону. Когда она это сделала, то ощутила странное щекочущее прикосновение.
Ник вскрикнул. Энн выронила фонарь.
– Идите, взгляните на это, – напряженно сказала Китти.
Они не ответили.
– Да какого черта, – возмутилась она, – что со мной не так?
Ее гнев привел Ника в себя.
– Т-ты посмотри на себя! – выдавил он. – Ты наполовину в стене!
Китти оглядела себя – и да, действительно, с этой стороны иллюзия сохранилась: ее живот, грудь и стоящая впереди нога торчали из камней так, как будто ее разрезало пополам. Там, где магия касалась тела, ощущалось легкое покалывание.
– И даже не мерцает! – прошептала Энн. – Никогда еще не видела такой сильной иллюзии!
– Сквозь нее можно пройти, – хмуро сказала Китти. – Там кое-что есть.
– Сокровища? – обрадовался Ник.
– Нет.
Все собрались у стены и, немного поколебавшись, один за другим прошли сквозь иллюзию. Камни даже не шелохнулись. С другой стороны барьер был совершенно не виден.
Все шестеро в потрясенном молчании уставились на освещенные фонарями трупы.
– Я за то, чтобы немедленно уйти отсюда, – сказала Китти.
– Вы только поглядите на эти волосы! – прошептал Стенли. – И ногти… Поглядите, какие они длинные!
– Лежат как сардинки на тарелке…
– Как вы думаете?..
– Задохнулись, наверное…
– Да нет, вон, видите, дыра на груди? Вряд ли она появилась сама собой…
– Бояться нам нечего. Трупы очень старые.
Мистер Пеннифезер говорил уверенным тоном, стараясь ободрить других – и, возможно, себя тоже.
– Взгляните, какая темная кожа. Они практически мумифицировались.
– Вы думаете, они лежат тут со времен Глэдстоуна? спросил Ник.
– Несомненно. Об этом говорит хотя бы стиль одежды. Конец девятнадцатого века.
– Но их шестеро… По одному на каждого из нас…
– Фред, заткнись.
– Но зачем они здесь?..
– Может, их в жертву принесли?..
– Послушайте, мистер Пеннифезер, нам действительно…
– Нет, но зачем было их прятать? Какой смысл?
– Может, они собирались ограбить гробницу, и их за это похоронили заживо?
– … Нам действительно лучше уйти.
– Да, это больше похоже на правду. Но, опять же, зачем было их прятать?
– И кто это сделал? И как насчет Морового Заклятия? Вот чего я не понимаю. Если они его пробудили…
– Мистер Пеннифезер! – крикнула Китти, топнув ногой. Ее крик прогремел по всему склепу, и дискуссия мгновенно прекратилась. Китти говорила с трудом – ей по-прежнему сдавливало горло. – Тут есть что-то, о чем мы не знаем. Какая-то ловушка. Надо немедленно уходить. Фиг с ними, с сокровищами.
– Но кости-то старые, — сказал Стенли, подражая решительному тону мистера Пеннифезера. – Успокойся, девочка.
– Не смей говорить со мной свысока, ты, мелкий прохвост!
– Я согласна с Китти, – заявила Энн.
– Дорогие мои… – Мистер Пеннифезер потрепал Китти по плечу, стараясь выглядеть беспечным и добродушным. – Я понимаю, это ужасно неприятное зрелище. Однако же нельзя придавать ему слишком большое значение. Как бы ни погибли эти несчастные, их положили здесь очень давно – возможно, еще в то время, когда гробница только строилась. Именно поэтому на иллюзорной стене, скрывающей их, нет плесени, не так ли? Потому что плесень наросла гораздо позднее. Когда эти люди встретили свою смерть, стены были чистыми и новыми. Подумайте сами, – он указал на трупы тросточкой. – Эти юноши лежали здесь еще до того, как гробница была запечатана, иначе, вломившись сюда, они привели бы в действие Моровое Заклятие. А Заклятие оставалось непотревоженным, потому что мы только что видели и расточили его.
Большую часть группы его слова успокоили – молодые люди закивали и вполголоса выразили свое согласие. Однако Китти покачала головой.
– Вот лежат шесть мертвых людей, взывающих к нам, – сказала она. – Мы были бы глупцами, если бы не обратили на них внимания.
– Ха! Так они ведь старые!
Судя по облегчению, звучавшему в голосе Фреда, до него только теперь дошло, что из этого вытекает.
– Просто старые кости!
Он насмешливо ткнул ближайший череп носком кеда. Череп отвалился от шеи, упал набок и немного покачался на полу, как опрокинутый кувшин.
– Китти, дорогая, тебе следует научиться быть менее эмоциональной, – сказал мистер Пеннифезер, доставая из кармана платок и промакивая лоб. – Мы ведь уже открыли саркофаг этого старого черта – и земля под нами покамест не разверзлась, не так ли? Идем, девочка, ты ведь этого еще не видела. На самом верху лежал шелковый саван – должно быть, он один стоил целого состояния. Пять минут, Китти! Нам нужно всего пять минут, чтобы поднять саван и вытащить кошелек и хрустальный шар. Мы не станем долго тревожить сон Глэдстоуна.
Китти ничего не сказала. Она повернулась и, вся белая, прошла сквозь преграду и направилась к саркофагу. Заговорить она не решалась. Ее гнев был направлен отчасти на себя – на свою собственную слабость и безрассудный страх, – отчасти же на предводителя. Его возражения казались ей слишком поверхностными – наверняка не все так просто… Однако Китти не привыкла открыто противостоять его воле. К тому же она знала, что большинство на его стороне.
У нее за спиной раздавалось постукивание тросточки мистера Пеннифезера. Он слегка задыхался.
– Надеюсь, дорогая Китти, что ты… ты окажешь мне честь… положить сам хрустальный шар… к себе в сумку. Видишь ли, я тебе доверяю – тебе я доверяю безоговорочно. Нам нужно быть сильными еще пять минут, а потом мы навеки оставим это проклятое место. Идите все сюда и приготовьте рюкзаки. Наша фортуна ждет нас!
Крышка саркофага косо лежала на том же месте, куда она упала, одним краем опираясь на гробницу. Один угол при падении откололся и лежал в плесени немного в стороне. Стоящий на полу фонарь весело горел, но во тьму разверстой гробницы свет не проникал. Мистер Пеннифезер встал в головах саркофага, прислонил к нему свою тросточку и оперся на камень. Он улыбнулся всей компании и принялся разминать пальцы.
– Фредерик, Николас, поднимите повыше ваши фонари. Я хочу точно знать, к чему я прикасаюсь.
Стенли нервно хихикнул.
Китти оглянулась на другой конец склепа. Теперь она различала сквозь тьму фальшивую стену и знала о таящейся за ней жуткой тайне. Девушка глубоко вздохнула. Зачем? Непонятно…
Она снова обернулась к саркофагу. Мистер Пеннифезер наклонился, взялся за что-то и потянул.
31
Шелковая ткань поднялась из саркофага почти беззвучно, с тончайшим сухим шелестом. От нее во все стороны полетело облако бурой пыли, точно споры из лопнувшего гриба-дождевика. Пыль немного покружила в скрестившихся лучах нескольких фонарей, потом медленно осела. Мистер Пеннифезер собрал ткань и осторожно опустил ее на край мраморного саркофага… И только после этого наклонился вперед и заглянул внутрь.
– Свет пониже! – шепнул он.
Ник опустил фонарь. Все вытянули шеи и тоже заглянули внутрь.
– Ах! – вздохнул мистер Пеннифезер, точно гурман, садящийся за стол, на котором стоит его обед, и знающий, что блаженство близко.
Ему откликнулся хор ахов, охов и восклицаний. Даже Китти на миг забыла о своих опасениях.
Каждый из них знал это лицо не хуже своего собственного. Оно было центром жизни Лондона, его можно было встретить в любом общественном месте. Они видели его тысячу раз: на статуях, на памятниках, на стенах. Этот профиль красовался на школьных учебниках, на казенных бланках, на плакатах, висящих на улицах, на праздничных транспарантах. Это лицо сурово и властно взирало на людей, прогуливающихся в скверах; оно же смотрело с фунтовых банкнот, затасканных по карманам. Куда бы они ни шли, чем бы ни занимались, во всех их повседневных надеждах и тревогах лицо Глэдстоуна сопровождало их непрерывно, наблюдая за их скромным житьем-бытьем.
И, очутившись здесь, у его могилы, они смотрели на это лицо с трепетом узнавания.
Оно, по всей видимости, было отлито из золота – посмертная маска, достойная основателя империи. Тело еще не успело остыть, а искусные мастера уже сняли гипсовую копию, изготовили форму и заполнили ее расплавленным металлом. На похоронах маска снова легла на лицо – нетленный образ, которому предстояло вечно глядеть во тьму, пока плоть под ним будет разлагаться. Это было лицо старика: крючковатый нос, тонкие губы, запавшие щеки, – на щеках виднелся намек на бачки, – испещренное тысячей мелких морщинок. Глаза, глубоко запавшие в глазницах, были оставлены пустыми – в маске сделали прорези. Две зияющих дыры смотрели в вечность. Людям, которые глазели на маску, разинув рот, показалось, будто они видят лицо какого-то императора древних времен, облеченного безграничной властью.
Из-под маски виднелась подушка седых волос.
Он лежал прямо, в позе, напоминающей позы трупов в потайном конце комнаты, сцепив руки на груди. От пальцев остались одни кости. На нем был черный костюм, застегнутый на все пуговицы, достаточно туго натянутый на ребрах, но во всех прочих местах жутко провисший. Тут и там трудолюбивые черви проточили ткань, и сквозь нее что-то белело. Туфли были небольшие, черные и узкие, и на потускневшей коже виднелась тонкая патина пыли.
Тело покоилось на алых атласных подушках, на высокой полке, занимающей примерно половину ширины саркофага. Китти все еще рассматривала золотую маску, а остальные уже переключились на более низкую полку, идущую параллельно первой.
– Поглядите, как светится! – выдохнула Энн. – Невероятно!
– Да тут все стоит брать! – сказал Стенли, глупо ухмыляясь. – Никогда еще не видел подобной ауры. Конечно, что-то тут более мощное, что-то менее, но сила есть во всем – даже в плаще.
Поверх колен, аккуратно сложенное, лежало черное с пурпуром одеяние, застегнутое маленькой золотой фибулой.
– Плащ Правителя! – прошептал мистер Пеннифезер. – Наш друг и благодетель хочет получить его. Что ж, пожалуйста. Взгляните на остальное!
Да, вот они все, сложенные горкой на нижней полке: потрясающие погребенные сокровища, за которыми они и явились. Несколько золотых предметов: маленькие статуэтки животных, узорчатые шкатулки, украшенные самоцветами мечи и кинжалы; нитка черных ониксовых бусин; маленький треугольный череп какого-то неведомого существа; пара запечатанных свитков. Ближе к голове лежало что-то маленькое и округлое, накрытое черной тканью, теперь посеревшей от пыли, видимо, тот самый магический хрустальный шар. У ног, между фляжкой с пробкой в форме собачьей головы и тусклой оловянной чашей, лежал в стеклянном сосуде атласный кошелек. А рядом – черная сумочка, застегнутая бронзовой пряжкой. Вплотную к телу покоился церемониальный меч, длиной чуть ли не с сам саркофаг, а рядом с ним – посох из почерневшего дерева, гладкий, без украшений, если не считать набалдашника в форме пентакля в круге.
Даже Китти, не обладающая дарованиями остальных, ощущала, какая сила исходит от этих предметов. Воздух вокруг них буквально вибрировал.
Мистер Пеннифезер внезапно выпрямился.
– Так, за дело! Откройте сумки и держите их наготове. Сейчас мы все это заберем.
Он взглянул на часы – и ахнул.
– Почти час ночи! Мы и так уже потратили слишком много времени. Энн, вы первая.
Он перегнулся через край саркофага и стал брать вещи обеими руками.
– Вот. Они египетские, если я не ошибаюсь… Вот кошелек… Осторожнее, вы! Рюкзак полон? Так, хорошо. Стенли, теперь твоя очередь…
Пока они опустошали саркофаг, Китти стояла в сторонке, расстегнув рюкзак и безвольно уронив руки. Тревога, которая охватила ее, когда она обнаружила тела, накатила снова. Девушка все посматривала то в сторону фальшивой стены, то назад, в сторону входа, и по спине у нее ползали мурашки, воображение рисовало страшные картины. Тревога сопровождалась еще и растущим разочарованием. Никогда еще ее идеалы — ее мечты о том, чтобы свергнуть волшебников и вернуть власть простолюдинам, – не были так далеки от реальных действий организации мистера Пеннифезера. И насколько нелепой была эта реальность! Неприкрытая алчность ее товарищей, их возбужденные возгласы, багровое, потное лицо мистера Пеннифезера, позвякиванье магических предметов, исчезающих в подставленных сумках, – все это внезапно показалось ей бесконечно отталкивающим. На самом деле Сопротивление – всего лишь банда воров и грабителей могил, и она, Китти – одна из них!
– Китти! Сюда!
Стенли и Ник наполнили свои рюкзаки и отошли в сторону. Была ее очередь. Китти подошла. Мистер Пеннифезер наклонился глубже прежнего, его голова и плечи исчезли внутри саркофага. Он ненадолго вынырнул, передал ей маленькую погребальную урну и горшочек, украшенный змеиной головой, и снова наклонился.
– Вот! – Его голос откликнулся странным эхом внутри саркофага. Возьмите плащ… И посох тоже. Это все для благодетеля мистера Хопкинса, который… уфф! … который нам так хорошо подсобил. Нет, отсюда не дотянусь… Стенли, не будете ли вы так любезны достать вон те вещи?
Китти взяла посох и запихала плащ на дно рюкзака. Она слегка вздрогнула, коснувшись холодной и немного сальной на ощупь ткани. Она видела, как Стенли повис на краю саркофага, перегнулся внутрь – ноги его мелькнули в воздухе. Мистер Пеннифезер, стоявший напротив, прислонился к стенке, вытирая лоб.
– Еще чуть-чуть осталось, – пропыхтел он. — А потом мы… Черт побери, мальчик! Неужели нельзя быть поосторожнее?
Стенли, вероятно от избытка энтузиазма, потерял равновесие и кувырнулся внутрь саркофага, уронив на пол свой фонарь. Раздался глухой удар.
– Дуралей! Если ты что-нибудь разобьешь…
Мистер Пеннифезер нагнулся и заглянул в саркофаг, но ничего не увидел – внутри было темно. Снизу доносился шорох – Стенли неуклюже ворочался внутри.
– Вставай, только осторожно! Смотри, не повреди хрустальный шар.
Китти подняла фонарь, валявшийся на каменном полу, вполголоса бранясь на бестолкового Стенли. Он всегда был олухом, но свалиться в саркофаг – это уже из ряда вон, даже для него. Она перебралась через расколотую крышку и подняла фонарь над саркофагом, но тут же отскочила назад – так внезапно и пугающе вынырнула оттуда голова Стенли. Кепка сползла ему на лицо, совершенно заслонив его.
– Оп-ля! – воскликнул Стенли мерзким визгливым голосом. – Экий я неуклюжий!
– Ты что, сдурел, так пугать? – вскипела Китти. – Мы тут не в игрушки играем!
– Поживей, Стенли! – сказал мистер Пеннифезер.
– Ах, извините! Виноват!
Но Стенли, похоже, вовсе не чувствовал себя виноватым. Он даже не поправил кепку и из саркофага вылезать не спешил.
Мистер Пеннифезер начинал сердиться.
– Вылезай, мальчик, – воскликнул он, – а не то я тебя палкой огрею!
– Вылезать? Сейчас, сейчас вылезу!
И с этими словами голова Стенли глупо задергалась из стороны в сторону, словно под музыку, которую слышал только он один. Потом, к ошеломлению Китти, голова исчезла из виду и секунду спустя с хихиканьем вынырнула снова. Похоже, эти действия доставляли Стенли ребяческое удовольствие: он повторил это движение, сопровождая его нечленораздельными возгласами и воплями.
– Вот вы меня видите! – выкрикивал он из-под кепки. – А вот – вы меня не видите!
– Мальчик сошел с ума! – произнес мистер Пеннифезер.
– Стенли, вылезай немедленно! – произнесла Китти совершенно другим тоном.
Читать бесплатно другие книги:
