Глаз голема Страуд Джонатан
– Это верно. Видимо, нам обоим следует успокоиться.
Он скрестил руки на груди и несколько секунд мрачно созерцал мой пузырь.[13]
Я, в свою очередь, мрачно наблюдал за ним. Лицо его выглядело все таким же бледным и изможденным – по крайней мере, та часть лица, которая была мне видна, потому что минимум половина его была завешена настоящей гривой. Могу поклясться, он не знался с ножницами с тех самых пор, как я видел его в последний раз; жуткие патлы ниспадали ему на плечи черной сальной Ниагарой.
Что же касается остального, мальчишка, несомненно, сделался малость покрепче, но не столько вырос, сколько вытянулся, точно сорняк, и притом весьма нескладно. Как будто какой-то великан ухватил его за голову и за ноги, рванул разок, а потом плюнул и бросил: торс узкий, как веретено, руки-ноги длинные и словно растут не оттуда, а стопы и кисти больше подошли бы горилле.
Его костюм только подчеркивал нескладность фигуры: щегольской пиджак, такой тесный, как будто его нарисовали прямо на голом теле, дурацкое длиннющее черное пальто, ботинки с кинжально-острыми носами, а из нагрудного кармана торчит носовой платок с кружевами, размером с небольшой тент. Сразу было видно, что самому мальчишке кажется, будто выглядит он сногсшибательно.
Тут было над чем поязвить, но я решил оставить это на будущее. Я быстро оглядел комнату – это оказалось какое-то специальное помещение для вызывания духов, вероятно, в правительственном здании. Пол был выстелен чем-то вроде искусственного дерева, абсолютно гладким, без сучков и щелей, явно идеально подходящим для создания пентаклей. В углу стоял шкаф со стеклянными дверцами, где хранились мелки, линейки, циркули, свечи и бумага. В соседнем шкафу стояли баночки и бутылочки с несколькими десятками благовоний. И больше в комнате не было ничего. Стены были выкрашены в белый цвет. Квадратное окно в одной из стен смотрело в темное ночное небо. Комнату освещала унылая гроздь голых лампочек, свисающих с потолка. Единственная дверь была железной и запиралась изнутри на засов.
Мальчишка наконец закончил размышлять, снова поправил манжеты и нахмурил лоб. Лицо его слегка скривилось – то ли он старался выглядеть повнушительнее, то ли страдал несварением желудка, что именно – сказать трудно.
– Бартимеус, – торжественно сказал он, – слушай внимательно. Поверь мне, я глубоко сожалею о том, что пришлось снова тебя вызвать, но выбора у меня не было. Здешние обстоятельства изменились, и возобновление знакомства пойдет на пользу нам обоим.
Он сделал паузу – похоже, решил, что я захочу вставить конструктивное замечание. Фигушки. Пузырь остался непрозрачным и неподвижным.
– В целом, – продолжал он, – ситуация проста. Правительство, частью которого я ныне являюсь[14], планирует этой зимой высадить в американских колониях большое войско. Война, по всей вероятности, дорого обойдется обеим сторонам, но, поскольку колонии упрямо отказываются повиноваться воле Лондона, избежать кровопролития, увы, не удастся. Мятежники хорошо организованы, и у них имеются свои волшебники, некоторые из них даже весьма могущественны. Чтобы одолеть их, мы высылаем большой отряд магов-воинов в сопровождении джиннов и меньших демонов.
Тут я подал голос. Посреди пузыря раскрылся рот.
– Проиграете вы эту войну! Ты в Америке бывал? А я там жил двести лет – с перерывами, правда. Там такая глушь – конца-краю не видать. Мятежники отступят, втянут вас в бесконечную партизанскую войну и рано или поздно обескровят.
– Нет, мы не проиграем, но выиграть будет трудно, в этом ты прав. Немало людей и джиннов погибнет там.
– Людей-то уж точно.
– И джиннов всегда гибнет не меньше. Разве не так? Ты в свое время побывал во многих битвах. Ты знаешь, как это бывает. Так что я действительно оказываю тебе услугу. Старший архивариус прошерстил летописи и составил список всех демонов, которые могут пригодиться в американской кампании. Твое имя там тоже есть.
Большая кампания? Списки демонов? Ой, что-то не верится! Но я не стал возражать вслух, надеясь вытянуть из него побольше сведений. Пузырь дернулся движением, отдаленно напоминающим пожатие плеч.
– Ну и ладно, – сказал пузырь. – Америка мне всегда нравилась. Она уж всяко лучше, чем этот лондонский свинарник, который ты зовешь своей родиной. Никакого тебе мерзкого столпотворения – только небо да травы, да горы на горизонте…
И чтобы подчеркнуть, как мне нравится Америка, изнутри пузыря проступила морда счастливого бизона.
Мальчишка улыбнулся – той самой знакомой улыбочкой, которую я так ненавидел два года тому назад.
– А-а! Видно, ты давненько не бывал в Америке, верно?
Бизон взглянул на него косо.
– А что?
– Да ничего, только теперь там тоже всюду города, особенно вдоль Восточного побережья. Один или два даже не уступают размерами Лондону. В том-то и загвоздка. Дальше на запад действительно простирается глушь, о которой ты говоришь, но глушь нас не интересует. Сражаться тебе придется в городах.
Бизон с напускным безразличием разглядывал свое копыто.
– А мне-то какая разница?
– В самом деле? Может, ты все же предпочтешь остаться здесь и работать на меня? Я могу устроить так, чтобы тебя вычеркнули из списков тех, кто подлежит призыву. А на меня работать придется не так долго, всего несколько недель. Всего лишь караульная служба.
– Стоять в карауле? – возмутился я. – Беса себе вызови.
– А у американцев, между прочим, африты имеются.
Это зашло уже слишком далеко.
– Знаешь что, – сказал я, – я и сам о себе могу позаботиться. Битву при Аль-Арише и осаду Праги я пережил и без твоей опеки. Посмотрим правде в глаза: у тебя большие проблемы, иначе бы ты ни за что не решился нризвать меня снова. Особенно учитывая то, что мне известно, – верно, Ham?
На миг мне показалось, что мальчишка вот-вот взорвется, однако же он вовремя взял себя в руки. Только устало выдохнул воздух.
– Ладно, – сказал он. – Признаю: я вызвал тебя не только затем, чтобы оказать тебе услугу.
Бизон закатил глаза:
– Поразительно!
– У меня тут проблемы, – продолжал мальчишка. – Мне нужно срочно добиться результатов. Если этого не произойдет, – он крепко стиснул зубы, – я… меня, возможно, просто уничтожат. Поверь мне, я охотно вызвал бы де… джинна с лучшими манерами, чем у тебя, но мне просто некогда разыскивать такого.
– Ну, вот это больше похоже на правду, – ответил я. – А вся эта история про Америку – полная лажа, верно? Ты просто пытался заранее заручиться моей благодарностью. Ну, не повезло тебе. Я не купился. Я знаю твое истинное имя и намерен им воспользоваться. Если у тебя есть хоть капелька мозгов, ты меня отпустишь, и немедленно. Наш разговор окончен.
И чтобы это подчеркнуть, бизон задрал морду к небу и принялся надменно вращаться в пузыре.
Парень запрыгал от возбуждения.
– Бартимеус, послушай!..
– Нет и нет! Сколько ни умоляй, этот бизон тебя слушать не станет.
– Я и не собирался тебя умолять!
Его гнев наконец вырвался наружу. Ух ты, как мы дуемся!
– Слушай меня! – рявкнул он. – Если мне никто не поможет, мне конец. Тебя это, наверно, не волнует…
Бизон оглянулся через плечо и сделал удивленные глаза.
– Ну надо же, какое могущество! Ты читаешь мои мысли!
– … Так, может быть, взволнует другое. Американская кампания – это не выдумка. Да, никакого списка не существует, это правда, но если ты мне не поможешь и я погибну, перед смертью я позабочусь о том, чтобы твое имя было рекомендовано для призыва в войска. А тогда уж ты сможешь твердить мое истинное имя хоть до посинения – никакого толку тебе с этого не будет. Мне от этого не будет ни холодно, ни жарко. Так что выбор у тебя один, – заключил он, снова скрещивая руки на груди. – Либо немного постоять на карауле, либо отправляться на войну. Решать тебе.
– В самом деле? – переспросил я. Парень тяжело дышал, его патлы снова завесили ему пол-лица.
– Да. Предашь меня – пеняй на себя.
Бизон развернулся и уставился на него тяжелым пристальным взглядом. По правде говоря, немного постоять на карауле, разумеется, несравнимо лучше, чем отправляться на войну: битвы, увы, отличаются непредсказуемостью. И как ни злил меня этот юнец, я всегда находил его все-таки чуточку приятнее большинства хозяев. Остался ли он таким и поныне – сказать пока трудно. Времени прошло немного, возможно, он еще не совсем испорчен. Я расстегнул переднюю стенку пузыря и высунулся наружу, упершись копытом в подбородок.
– Ну, похоже, ты снова выиграл, – негромко сказал я. – Похоже, выбора у меня нет.
Парень пожал плечами:
– Ну да, особого выбора у тебя нет.
– В таком случае, – продолжал я, – ты обязан, как минимум, ввести меня в курс дела. Я вижу, ты изрядно продвинулся по службе. И кем же ты стал?
– Я работаю на департамент внутренних дел.
– Внутренних дел? Это где Андервуд работал, что ли?
Бизон вскинул брови:
– Ага, значит, кто-то все же пошел по стопам своего бывшего наставника…
Мальчишка закусил губу.
– Неправда. Это не имеет никакого отношения к моему бывшему наставнику.
– Возможно, кто-то все еще чувствует себя виноватым в его смерти…[15]
Парень покраснел.
– Чушь! Это чистое совпадение. Моя новая наставница порекомендовала мне поступить на службу именно туда.
– Ах да, конечно! Милейшая госпожа Уайтвелл. Восхитительное создание.[16]
Я пристально разглядывал его, все более вдохновляясь своей новой задачей.
– А костюмы тебе тоже она подбирает? Что это за портки в обтяжечку – никак, с циркача снял? Да сквозь них можно прочитать этикетку на твоих трусах! А эти твои манжеты…
– Это очень дорогая рубашка! – ощетинился парень. – Миланского шелка. А широкие манжеты сейчас в моде.
– Больше всего они смахивают на кружевные вантузы. Странно, что тебя не сносит сквозняком. На твоем месте я бы их обрезал и пошил себе из них второй костюм. Вышло бы не хуже твоего нынешнего наряда. А то еще можно было бы пошить чудный чепчик…
Заметно было, что эти выпады в адрес его костюма задевали его куда сильнее, чем упоминание об Андервуде. Все-таки его приоритеты сильно изменились за эти два года. Он пытался как-то взять себя в руки, то и дело поправлял манжеты и приглаживал волосы.
– Посмотри на себя! – продолжал я. – Как много новых мелких привычек! Держу пари, ты подражаешь этим своим ненаглядным волшебникам.
Он поспешно отдернул руку от волос.
– Ничего подобного!
– Ты, небось, и в носу ковыряешь точь-в-точь как госпожа Уайтвелл – ты ведь так стараешься во всем походить на нее!
Неприятно, конечно, снова возвращаться в этот мир, но все же славно было видеть, как мальчишку снова корежит от ярости! Я дал ему немного попрыгать от злости в своем пентакле.
– Ты ведь не забыл, – весело сказал я наконец, – что, когда вызываешь меня, приятные беседы прилагаются? В нагрузку, так сказать.
Парень застонал, закрыв лицо руками.
– Может, я бы лучше умер?
Мне слегка полегчало. По крайней мере, основные принципы наших взаимоотношений остались прежними.
– Ладно, – сказал я. – Давай рассказывай об этой караульной службе. Ты говоришь, там все просто?
Парень встряхнулся:
– Да.
– И тем не менее твоя работа и сама твоя жизнь зависят от этого?
– Именно так.
– Но ничего мало-мальски опасного или сложного там нет?
– Нет. Ну… – он сделал паузу. – Почти нет. Бизон сердито стукнул копытом.
– Давай выкладывай все начистоту!
Мальчишка вздохнул.
– В Лондоне завелась какая-то нечисть, весьма опасная. Это не марид, не африт и не джинн. Никаких магических следов оно после себя не оставило. Сегодня ночью оно снесло пол-Пиккадилли. Разрушены в том числе «Магические принадлежности Пинна».
– Да ну? А что стало с Симпкином?
– С фолиотом? Погиб он.
– Ц-ц-ц! Жалость какая![17] Мальчишка пожал плечами:
– Я отчасти несу ответственность за безопасность в столице, и теперь всю вину норовят свалить на меня. Премьер-министр в ярости, а наставница отказывается меня защищать.
– А ты что, удивлен? Я же тебя предупреждал насчет Уайтвелл.
Парень сделался мрачным.
– Она еще пожалеет о своем вероломстве, Бартимеус! Как бы то ни было, мы тратим время зря. Мне нужно, чтобы ты стоял на страже и выслеживал агрессора. Я прикажу и другим волшебникам, чтобы выслали своих джиннов. Что ты на это скажешь?
– Давай заканчивать побыстрее, – ответил я. – Что ты мне поручаешь и каковы твои условия?
Он гневно уставился на меня из-за своих роскошных патлов.
– Я предлагаю контракт, подобный тому, что был в прошлый раз. Ты соглашаешься служить мне, не разглашая моего истинного имени. Если ты будешь усердно выполнять мои приказания и сведешь к минимуму оскорбительные замечания, длительность твоей службы будет относительно краткой.
– Я хочу знать точный срок. Чтобы не зависеть от твоих капризов.
– Хорошо. Полтора месяца. Для тебя это один миг.
– А мои точные обязанности?
– Общая многоцелевая защита твоего хозяина (то есть меня). Охрана определенных мест в Лондоне. Преследование и определение неведомого злодея, наделенного значительной мощью. Вопросы есть?
– Охрана – это ладно. А вот пункт насчет защиты чересчур растяжимый. Почему бы нам его не вычеркнуть?
– Потому что тогда я не смогу положиться на то, что ты будешь заботиться о моей безопасности. Ни один волшебник не пренебрежет этим.[18] Иначе ты пырнешь меня ножом в спину при первом же случае. Ну так что, ты согласен?
– Согласен.
– Тогда приготовься принять свое поручение!
Он вскинул руки и выпятил подбородок. Смотрелось это не настолько впечатляюще, как ему хотелось бы, поскольку волосы все время лезли ему в глаза. Выглядел он в точности как четырнадцатилетний щенок, каким и был.
– Погоди. Давай помогу. А то уже поздно, тебе баиньки пора.
На носу у бизона вновь очутились очки, которые не так давно носила прекрасная дева.
– Как насчет вот этого… – и я завел унылым, официальным тоном: — «Обязуюсь вновь служить тебе в течение полутора месяцев, не более или не менее. Под страхом наказания, обещаю в течение этого времени не разглашать твоего имени…»
– Моего истинного имени!
– Ну ладно – «твоего истинного имени никому из людей, что мне встретятся». Пойдет?
– Нет, Бартимеус, этого недостаточно. Не то чтобы я тебе не доверяю, просто для полноты картины. Предлагаю такой вариант: «в течение этого времени не разглашать его ни человеку, ни бесу, ни джинну, ни другому разумному духу, ни в этом мире, ни в ином, ни на одном из планов; не произносить ни единого слога этого имени таким образом, чтобы кто-то мог подслушать хотя бы эхо, не шептать его ни в бутылке, ни в пещере, ни в ином тайном месте, где следы имени могут быть обнаружены с помощью магических средств; не записывать его ни на одном из известных языков и не переводить имя на другие языки таким образом, чтобы его значение могло быть разгадано».
Ну что ж, это честно. Я угрюмо повторил слова клятвы. Целых полтора месяца! Ну что ж, по крайней мере, он упустил из виду хотя бы одну зацепку, которую я оставил: как только названный срок истечет, я смогу называть его имя, сколько мне будет угодно. А уж я молчать не стану, если у меня появится хоть малейший шанс проболтаться!
– Хорошо, – сказал я. – Договорились. Расскажи-ка поподробнее об этом вашем неведомом злодее.
Часть 2
КИТТИ
11
На следующее утро после Дня Основателя погода заметно испортилась. Небо над Лондоном заволокли унылые серые облака, и заморосил мелкий дождь. Все пешеходы, кроме тех, кто торопился по делам, немедленно исчезли с улиц, и члены Сопротивления, которые в другое время шатались бы по улицам, выискивая новые объекты для своих акций, собрались у себя на базе.
Местом встреч им служил небольшой, но процветающий магазинчик в глубине Саутуорка. Магазинчик торговал красками, кистями и прочими подобными товарами и пользовался популярностью у простолюдинов, наделенных художественной жилкой. В нескольких сотнях метров к северу, за рядом заброшенных складов, катила свои воды широкая Темза, а дальше начинался центр Лондона, где кишели волшебники. Однако сам Саутуорк был сравнительно бедным районом, заселенным мелкими ремесленниками и торговцами, и волшебники здесь показывались редко.
Что вполне устраивало обитателей магазинчика.
Китти стояла за стеклянным прилавком, сортируя стопки бумаги по формату и весу. Сбоку от нее на прилавке красовалась куча пергаментных свитков, перевязанных веревкой, маленькая подставочка с мастихинами и шесть больших стеклянных банок, ощетинившихся кистями из конского волоса. С другой стороны – пожалуй, чересчур близко, – красовалась задница Стенли. Он сидел на прилавке, скрестив ноги по-турецки, с головой уйдя в утреннюю газету.
– Слышь, во всем обвиняют нас, – сказал он.
– В чем? – спросила Китти, хотя и так прекрасно знала, в чем именно.
– В том безобразии, что случилось в городе.
Стенли сложил газету пополам и аккуратно опустил ее на колени.
– Цитирую: «Комментируя возмутительное преступление, совершенное на Пиккадилли, представитель департамента внутренних дел, м-р Джон Мэндрейк, призвал всех законопослушных граждан удвоить бдительность. Изменники, ответственные за бойню, все еще на свободе и бродят но Лондону. Подозрение пало на ту самую группу, что ранее совершила серию нападений в Вестминстере, Челси и на Шафтсбери-авеню». Шафтсбери-авеню… Ведь это же про нас, Фред!
Фред в ответ буркнул что-то неразборчивое. Он сидел в плетеном кресле между двух мольбертов, откинувшись назад, так, что кресло балансировало на двух ножках, упираясь спинкой в стену. Он уже почти час сидел так, глядя в никуда.
– «Предполагается, – читал дальше Стенли, – что так называемое „Сопротивление“ состоит из недовольных юнцов, чрезвычайно опасных, фанатичных и питающих болезненную тягу к насилию…» Эй, Фред, уж не твоя ли мамаша это писала? Похоже, они тебя знают как облупленного! «… Ни в коем случае не приближаться к ним… Пожалуйста, сообщите в ночную полицию… трам-пам-пам… мистер Мэндрейк организует особые ночные патрули… комендантский час после девяти вечера ради общественной безопасности…» – ну, в общем, все как обычно. Он бросил газету на прилавок.
– По-моему, это свинство. О нашем последнем деле почти не упомянули. Весь шум оттянула на себя эта история на Пиккадилли. Совершенно никакого толку. Надо предпринять еще что-нибудь.
Он взглянул на Китти, которая деловито отсчитывала листы бумаги.
– А ты как считаешь, босс? Надо бы использовать часть того добра, что лежит у нас в кладовке: в «Ковент-Гарден» наведаться или еще куда-нибудь. Расшевелить их как следует, чтоб забегали.
Китти подняла глаза, мрачно взглянула на Стенли исподлобья.
– А к чему, собственно? За нас уже потрудился кто-то другой.
– Кто-то потрудился, да… Интересно, кто это был?
Стенли приподнял кепку и точным движением почесал в затылке.
– Лично я бы обвинил во всем чехов.
И он краешком глаза взглянул на Китти.
Снова он ее дразнит, проверяет на прочность ее авторитет, выискивает слабые места… Китти зевнула. Кишка у него тонка!
– Может быть, – сказала она. – А может, венгры или американцы… или другой кто-нибудь, их же сотни. Конкурентов у нас хватает. Кто бы это ни был, они устроили погром в общественном месте, а это не наш метод, как тебе прекрасно известно.
Стенли застонал:
– Ну ты что, все еще дуешься из-за того пожара у ковровщика? 3-зануда. Если бы не это, про нас бы вообще ни слова не сказали.
– Люди пострадали, Стенли. Простые люди.
– Не люди, а прихвостни магов! Прибежали спасать хозяйские ковры!
– Помолчал бы ты лучше!..
Китти осеклась на полуслове: дверь отворилась. Отряхивая капли с зонтика, вошла женщина средних лет, темноволосая, с лицом, на котором уже появились первые морщины.
– Привет, Энн, – сказала Китти.
– Всем привет!
Новоприбывшая огляделась и почувствовала напряжение, царящее в магазинчике.
– Что, это плохая погода так действует? Экие вы все невеселые! Случилось что-нибудь?
– Да нет, ничего. Все в порядке. – Китти попыталась беззаботно улыбнуться. Спорить дальше не имело смысла, все равно это ни к чему не приведет. – Ну что, как ты вчера поработала?
– О, добыча богатая! – сказала Энн.
Она повесила свой зонтик на мольберт и подошла к прилавку, взъерошив мимоходом волосы Фреда. Сложена она была довольно нескладно и ходила слегка вперевалочку, но глаза у нее были быстрые и блестящие, как у сороки.
– Все волшебники выползли на набережную, полюбоваться морским парадом. И при этом почти никто из них не следил за своими карманами, даже удивительно.
Энн подняла руку и сделала хватающее движение.
– Помимо всего прочего, раздобыла пару камушков с мощными аурами. Шеф наверняка заинтересуется. Он может показать их мистеру Хопкинсу.
– Они у тебя с собой? – оживился Стенли. Энн показала ему язык.
– Нет, я по дороге зашла в конюшни и заныкала их в кладовке. Неужели ты думаешь, что я притащила бы их сюда? Сходи-ка лучше, завари мне чайку, глупый мальчишка.
Стенли спрыгнул со стойки и скрылся в подсобке магазина.
– Но я подозреваю, что на ближайшее время это будет последний товар, который нам удалось раздобыть, – продолжала Энн. – Кто бы ни устроил этот бардак на Пиккадилли, шуму вышло очень много. Как будто в осиное гнездо булыжником кинули. Вы видели, что сегодня ночью в небе творилось? Демоны так и кишат.
– Кишат, – подтвердил Фред.
– Опять этот Мэндрейк, – сказала Китти. – В газете написано.
Энн мрачно кивнула:
– Ох, и въедливый же он! Молодой да ранний…
– Погоди!
Китти кивнула на дверь. С улицы вошел худощавый мужчина с бородой. Он долго копался в карандашах и блокнотах. Китти с Энн деловито расставляли товар на полках, и даже Фред встал и чем-то занялся. Наконец мужчина купил все, что хотел, и вышел.
Китти взглянула на Энн – та покачала головой:
– С ним все в порядке.
– Когда Шеф возвращается? – спросил Фред, бросив на пол ящик, который тащил.
– Надеюсь, что скоро, – ответила Энн. – Они с Хопкинсом затеяли что-то серьезное.
– Это хорошо. А то варимся тут в собственном соку.
Вернулся Стенли, принес поднос, уставленный чашками. Вместе с ним вошел крепко сбитый молодой человек с волосами цвета пакли и с рукой на перевязи. Он улыбнулся Энн, похлопал по спине Китти и взял с подноса чашку с чаем.
Энн увидела перевязь и нахмурилась.
– Где? – лаконично спросила она.
– Подрался.
Молодой человек отхлебнул чаю.
– Вчера вечером, за пабом «Черная собака». Группа простолюдинов, занимающих так называемую «активную гражданскую позицию». Попытался заинтересовать их настоящей борьбой. Они все перетрусили и отказались наотрез. Я малость разозлился и сказал им все, что я о них думаю. Дерьмо! – он скривился. – Ладно, фигня.
– Идиот ты, Ник, – сказала Китти. – Так ты никого вовлечь не сумеешь.
Ник набычился:
– Ты бы слышала, что они несли! Они боятся до колик!
– Трусы! – булькнул Стенли, прихлебывая чай.
– Чего же они боятся? – спросила Энн.
– Да всего на свете: и демонов, и волшебников, и шпионов, и шаров, и магии – любой, – и полиции, и репрессий… Безнадежно!
– Ну, это неудивительно, – заметила Китти. – Они же не обладают нашими преимуществами!
Ник покачал головой:
– А откуда это известно? Они ведь даже не решаются проверить! Я слегка намекнул на то, чем мы занимаемся, – про магазин ковров упомянул, к примеру, – а они все сразу приутихли, уставились в свои кружки с пивом и на вопросы не отвечают. Самоотверженности им не хватает!
И он сердито брякнул чашкой о прилавок.
– Поскорей бы Шеф вернулся, – сказал Фред. – Он бы нам сказал, что делать.
Китти снова дала волю гневу:
– Разумеется, никто не захочет, чтобы его вовлекали в такие дела, как история с магазином! Грязная, опасная работа, и вдобавок от нее куда больше вреда простолюдинам, чем волшебникам. В том-то все и дело, Ник: надо им показать, что мы не просто взрывы устраиваем. Показать, что мы ведем их к…
– Ой, посмотрите вы на нее! – фыркнул Стенли. – Китти размякла!
– Слушай, ты, мелкий гад…
Энн дважды стукнула своей чашкой о стеклянный прилавок, так сильно, что чашка треснула. Взгляд ее был обращен в сторону входной двери. Молодежь, не торопясь и не оглядываясь в ту сторону, куда смотрела она, рассредоточилась по магазину. Китти встала за прилавок, Ник вернулся в подсобку, Фред снова подхватил ящик.
Входная дверь магазинчика открылась, и внутрь проскользнул худощавый молодой человек в плаще-дождевике, застегнутом на все пуговицы. Молодой человек сбросил капюшон плаща, открыв копну темных волос. И, застенчиво улыбаясь, подошел к прилавку, где Китти изучала пробитые чеки.
– Здравствуйте, – сказала Китти. – Чем могу служить?
– Доброе утро, мисс, – молодой человек почесал нос. – Я работаю на министерство госбезопасности. Нельзя ли задать вам пару вопросов?
Китти положила чеки в ящик и устремила на молодого человека внимательный, открытый взгляд:
– Валяйте!
Тот улыбнулся шире.
– Спасибо. Вы, наверное, уже читали о недавних неприятных инцидентах. Знаете, взрыв и другие теракты…
Газета лежала на прилавке рядом с Китти.
Читать бесплатно другие книги:
