Укрощение зверя Головачев Василий

Илья дернулся назад… и проснулся в холодном поту, подхватился на кровати с колотившимся о ребра сердцем.

Рассвело. В окно спальни упал первый луч встающего солнца. Пели птицы. Свежий утренний ветерок шевелил занавеску.

Илья мысленным усилием унял сердцебиение, помял лицо ладонью, лег на спину, глядя в потолок. Сон встревожил. Из дальних далей сквозь зыбкое марево памяти на него смотрели глаза Владиславы, вопрошая, куда он подевался. Но ответить ей было нечем. Хотя стоило поднять трубку телефона и позвонить…

Волевым усилием Илья подавил и это желание. Владислава осталась в Москве. Он же теперь жил в Подмосковье, отдельно от жены, хотя до сих пор было не совсем понятно, как это случилось. Ревность взыграла ни с того ни с сего? Или была-таки причина?..

Он бросил взгляд на часы: половина шестого, рано еще, некуда торопиться, – попробовал уснуть, но разбуженная память повела по знакомым тропинкам, увлекла в прошлое, и отстроиться от воспоминаний оказалось непросто. Лишь через час он наконец осилил сам себя и встал. Сделал зарядку, включающую в себя дыхательные практики живы и тренировку «трансцендентного» зрения: он научился подключаться к зрительным системам насекомых, птиц и зверей и мог теперь смотреть на мир их глазами.

Для эксперимента Илья подключился к поющему на дереве под окном луговому чекану, и с минуту в глазах мелькали искаженные смазанные картины дома, деревьев, каких-то туманных фигур, – в зеленоватом отблеске, с неожиданно четкими вспышечными деталями: птица «автоматически» выискивала пищу (в поле зрения неожиданно на мгновение останавливались летающие насекомые) и отмечала несущие опасность движения окружающей среды. Ничего особенного не обнаружив, Илья вышел из поля зрения чекана, и тот, замолчав на пару секунд, снова завел свою скрипучую песенку: хи… чек-чек… йе… чек-чек… чиерр…

Уже больше года Пашин после ухода от жены снимал комнату в подмосковных Дубровицах, устроившись в охрану банка «Русь». Сначала он работал рядовым охранником, потом начальником смены, в настоящее же время уже руководил всей охраной и разрабатывал системы мероприятий по пресечению бенчмаркинга.

До прихода в банк Илья не имел ни малейшего понятия, что такое бенчмаркинг. Лишь позже выяснилось, что это обыкновенная конкурентная разведка, основанная на сборе закрытой информации о рынке и работе конкурентов в данной области. Пришла пора и банку «Русь» заняться этой проблемой, поскольку и им занялись мощные финансовые системы, работающие на олигархов и государственные структуры с их полностью коррумпированной властной вертикалью. А действовали конкуренты очень изобретательно. К примеру, банк «Юфул» заявлял о несуществующей вакансии, предлагал зарплату выше, чем в других банках, и просил рекрутера рассказать о том, чем он занимался на прежнем месте и чего достиг. Естественно, кое-какие тайны работы других банков переходили к работодателям, хотя принимать новых сотрудников тот же банк «Юфул» и не собирался.

Столкнувшись с этой проблемой, глава банка «Русь» Кирилл Иванович Фоменко попросил заняться ею Пашина, и Илья вынужден был изучать непривычный для него сектор деятельности, понимая, что отказываться не имеет права. Да и расписываться в собственном бессилии он не любил.

Уходя от жены, Илья оставил ей все, в том числе и машину. Поэтому в Дубровицы и из Дубровиц в Подольск, где находился офис банка, он ездил на общественном транспорте либо изредка брал такси.

Почему фантазия забросила его в этот старинный русский поселок, Пашин и сам толком не понял. Встретил приятеля Мишу Зуева, который жил в Дубровицах, тот предложил заехать к нему в гости, так Илья и оказался в Подмосковье, сохранившем постройки старинной помещичьей усадьбы: церковь Знамения Пресвятой Богородицы тысяча семьсот четвертого года, дворец, три флигеля и липовый парк.

Современные Дубровицы расположены у слияния рек Десны и Пахры, в шести километрах от Подольска. Первое же упоминание о селе известно еще с тысяча шестьсот двадцать седьмого года, когда в писцовых книгах появилось сообщение: «В Молоцком стану за боярином Иваном Морозовым старинная вотчина село Дубровицы на реке Пахре». При Морозовых в селе и были построены деревянная церковь Ильи Пророка и усадебный дом. Впоследствии деревянная церковь была разобрана и перенесена, а на ее месте в конце семнадцатого века началось строительство каменного храма.

Усадьба Морозовых на протяжении двух веков переходила из рук в руки князей Голицыных, Потемкиных и фаворитов царей и цариц, пока в тысяча девятьсот девятнадцатом году не стала музеем дворянского быта, просуществовавшим всего восемь лет. Затем экспонаты музея были вывезены в Москву, Серпухов и Царицыно, а в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году здание усадебного дома сгорело и было восстановлено лишь в семидесятом.

Поскольку с тысяча девятьсот шестьдесят первого года в Дубровицах начал работать Всесоюзный научно-исследовательский институт животноводства, то на него и возложили уход за усадьбой. Но церковь была возвращена прихожанам только в девяностом году двадцатого века. С августа две тысячи третьего года на территории усадьбы начались восстановительные работы, которые продолжались и в тот момент, когда в Дубровицы приехал Пашин.

В принципе усадьба и являлась главной достопримечательностью поселка, выросшего на береговых склонах Пахры и Десны. Сам поселок был невелик, но и в нем уже появились современные дома и коттеджи, принадлежащие подольской знати. Миша Зуев, приятель Ильи, бывший путешественник-экстремал, к «знати» не принадлежал, Дубровицы просто были его родиной. Здесь жили его прадеды и деды, и от них сохранился столетний деревянный двухэтажный дом, не слишком красивый и шикарный, но добротный и уютный. Правда, Илья прожил у приятеля всего полгода. Потом устроился на работу в банк в Подольске и снял квартиру в тех же Дубровицах, чтобы ни от кого не зависеть.

Холодный душ взбодрил. И Илья занялся завтраком.

Когда лишних денег не водилось (да и бывают ли они, «лишние» деньги?), он в летние месяцы собирал зелень: крапиву, щавель, чеснок, укроп, – добавлял вареное яйцо, майонез и делал изумительно вкусные салаты. А потом так пристрастился к ним, что и в нынешние «сытные» времена питался в основном тем, что мог собрать или купить на местном рынке. К примеру, в четверг он сварил себе отличный свекольник с кефиром и ел два дня. А в субботу изготовил салат из одуванчиков, ингредиентами которого стали кедровые орешки, листья одуванчика и салата, петрушка, вареное яйцо, майонез и цедра лимона. Соль, как говорится в таких случаях, – по вкусу.

Нынешний завтрак (понедельник, девятнадцатое июня, по прогнозу – жара под тридцать, грозовые ливни) прошел под знаком «легкого недонасыщения». Илья съел творожную закуску: творог, сметана, мелко порезанный зеленый лук, укроп, петрушка и ягоды земляники, – запил лимонным чаем и отправился на работу.

Дом, в котором он снимал квартиру, стоял недалеко от нового здания Института животноводства, за которым начиналась территория конного двора с красивыми каменными арчатыми стенами. Миновав двор, Пашин влился в худенький поток сельчан, спешащих к автобусам, полюбовался резным каменным фасадом церкви Знамения со скульптурами апостолов у основания столпа храма и сел в автобус, за четверть часа довезший его до центра Подольска. Выходя из автобуса, он почувствовал спиной чей-то прицельный взгляд, оглянулся, но увидел лишь спину человека в монашеской рясе, скрывшегося в толпе горожан.

Сердце потревожил укол совести: вспомнилось расставание с Антоном Громовым и Валерией три года назад, после известных событий на озере Ильмень. Поначалу они перезванивались, потом перестали. Где-то Гром сейчас? Почему не напоминает о себе?

Сам-то давно их вспомнил? – с укоризной проговорил внутренний голос. Был же в Москве неоднократно, почему не заехал?

Надо будет позвонить, виновато отозвался Илья.

Не просто позвонить – найти, навестить, узнать, как дела, и, может быть, помочь.

Почему ты думаешь, что Гром нуждается в помощи?

Интуиция.

Илья кивнул. Интуиция действительно подсказывала ему, что у Антона не все благополучно в жизни. Его надо было отыскать.

Внимание привлекло движение на дороге. Машины скопились у светофора, заполнив все четыре ряда. А между ними медленно пробирался мотоцикл с двумя седоками в шлемах. Вели они себя необычно: нервно вертели головами и зачем-то осматривали каждую машину. Затем тот, что сидел впереди, вынул из-под себя бейсбольную биту.

Удар по боковому стеклу бежевой «КИА Соренто». Стеклянные брызги! Сидевший сзади мотоциклист нырнул в разбитое окно, выдернул из машины кейс. Водитель дал газ…

Это были барсеточники, избравшие для достижения цели самый простой метод: разбить стекло автомашины, схватить с сиденья сумочку или дипломат и скрыться на мотоцикле. Наверное, они бы так и ушли с кейсом, так как ни ограбленный водитель, ни его коллеги в других автомашинах не успели бы даже выскочить. Однако, на беду «шумахеров», им пришлось податься вправо, чтобы объехать автобус и миновать перекресток, где стоял Пашин.

Тело сработало само собой, без подсказки сознания. Илья сделал шаг вперед и точным движением толкнул руль мотоцикла. Мотоцикл – отличной динамики ровер «Судзуки» – занесло, водитель не справился с управлением, слишком резко вывернув руль, и «Судзуки» упал на бок. Оба «шумахера» с воплями покатились по асфальту.

К счастью, это произошло в тот момент, когда один поток автомобилей остановился, а поперечный еще только трогался с места по указке светофора.

Мотоцикл врезался в бампер «Газели». Автомобили разом замерли.

Неудачливые грабители, вскочив на ноги, попытались оседлать своего «коня», но не успели. Выскочивший из «КИА» владелец кейса и спешащий к месту аварии постовой патрульной службы подскочили к мотоциклистам и скрутили обоих.

– Вот гады, что делают! – раздался негодующий женский голос. – Средь бела дня на бедных мальчиков набрасываются!

Илья оглянулся на возмущенную «несправедливостью» женщину средних лет, пышнотелую, в золоте, с сигаретой в руке, встретил взгляд одного из мужчин, оказавшегося свидетелем нападения грабителей на автомобилиста.

– Шкворень им в диафрагму! – проворчал мужчина. – Подонки в коже! Сколько уже таких случаев было. А эта дура их защищает!

– Кто дура?! – взвизгнула дама.

– Она не разобралась, – мягко сказал Илья.

– Зачем же крик поднимать? – Мужчина нехорошо посмотрел на женщину. – В свидетели пойдете, гражданка?

– Что ты… а? – не поняла пышнотелая. Потом сообразила, что ее оппонент может оказаться штатским сотрудником милиции, и быстро пошла прочь.

– И все ушло в свисток, – ворчливо добавил мужчина.

Илья засмеялся, кинул взгляд на сцену с задержанием и продолжил путь.

В девять часов утра он был уже в банке. Из своего маленького кабинетика позвонил управляющему.

– Зайди, Илья Константинович, – ответил ему Фоменко. – Есть разговор.

Пашин проверил состояние систем охраны банка, перекинулся парой слов с дежурным по смене, заглянул в компьютер и направился к председателю правления.

Кириллу Ивановичу Фоменко исполнилось тридцать семь лет, то есть на семь лет меньше, чем Илье. Где он работал раньше, Пашин не знал, да и не интересовался. Было известно лишь, что Фоменко закончил московский иняз и какое-то время участвовал в организации Российского движения против нелегальной иммиграции. И только потом стал одним из основателей национального банка «Русь».

Выглядел Кирилл Иванович по-спортивному подтянутым, жилистым, энергичным, а на вопрос Пашина: каким видом спорта он занимается? – ответил как-то с улыбкой:

– Я автогонщик.

Впрочем, он наверняка не был чужд физкультуре и поддерживал себя в хорошей физической форме. Именно поэтому он отказывался от личного телохранителя, несмотря на разгул в стране терроризма.

– Доброе утро, – встал он из-за стола, протягивая Пашину руку; на управляющем был белый костюм без галстука и черная рубашка, на лацкане пиджака красовался серебристый значок в форме молнии. – Присаживайся, Илья Константинович. Как дела?

– Нормально, – ответил Илья, мимолетно вспомнив свой подутренний сон. Разгадать, что сей сон означает, пока не удалось.

Они сели. Фоменко нажал клавишу селектора.

– Маша, принеси нам кофе.

– Мне минералки, Кирилл Иванович.

– И боржоми. – Фоменко подвинул на краешек стола красную папочку. – Почитай на досуге, Илья Константинович.

– Что это?

– Кое-какие документы, факты и аргументы… – Он замолчал, улыбнулся. – В рифму заговорил. Ты знаешь, чем я занимался до нынешней службы?

– Нелегальная иммиграция.

– Верно. А кроме этого, еще и деятельностью разного рода религиозных сект на территории России. Здесь – данные мониторинга по количеству и роду деятельности и по воздействию сект на российский народ. Кроме того, еще и программа ликвидации сект.

– Интересно, – подвинул к себе папку Илья.

Зазвонил телефон. Фоменко снял трубку.

– Слушаю… да, на месте… сегодня же… говори…

Илья раскрыл папку, полистал с любопытством. О сектах на территории России он не только знал не понаслышке, но и сам участвовал три года назад в ликвидации одной, исповедующей сатанинский культ Морока, извратившей священные символы русского ведизма, в том числе – удивительной силы и жизни символ фаллоса. В папке же лежали документы, раскрывающие суть деятельности чуть ли не двух сотен сект, мракобесных и сатанинских в том числе, и лишь сейчас Пашин вдруг осознал масштабы сети Морока, опутавшей сектантской паутиной весь мир.

Внимание привлекла секта под названием «Мрак».

Сердце сбилось с темпа.

Вспомнились бои с хха – служителями Храма Морока на берегах озера Ильмень. Как давно это было… и как недавно – всего три года назад! А он ведь практически ни разу не вспомнил об этом! Почему? Отчего? Кто закрыл заслонку памяти, перекрыл канал воспоминаний? Непонятно… Морок, затмение… Он бы и не вспомнил, если бы не эта папка с документами. Может быть, секта «Мрак» как-то связана с культом Морока?

Илья долистал папку, остановился на программе ликвидации сектантства.

«Депортировать все нелегальные секты с территории России. Процедуру депортации осуществлять за счет самих сект, как правило поддерживаемых финансово из-за рубежа.

Максимально ужесточить местное и федеральное законодательство, принять специальный федеральный закон по борьбе с особо опасными сектами, использующими в своей практике психотронную технику и специальные психолингвистические практики.

Создать в каждом регионе страны органы наблюдения за деятельностью сект…»

– Заинтересовался? – отвлек Пашина от чтения вопрос управляющего, закончившего разговор по телефону.

– Да, – кивнул Илья, откладывая папку. – В свое время я сталкивался с сектантской деятельностью, это и в самом деле очень опасная хрень.

– Согласен, – белозубо засмеялся Фоменко. – Эта «хрень» действительно весьма опасная зараза. Организаторы сект играют на самых низменных чувствах людей – эгоизме, зависти, лени, желании иметь все и не работать, – вбивая в головы послушников басни о том, что они, как некогда библейский Иисус, готовы взять их грехи на себя. А людям нравится, с них сняли ответственность за любой поступок, и теперь всем разрешено грешить, лгать, воровать, обманывать, подличать. Мессия все равно простит, только покайся.

Илья слушал, удивляясь горячности управляющего банком, которому вовсе не обязательно было заниматься подобными вещами. Но Фоменко неожиданно открылся с другой стороны, и Илья невольно подумал: уж не связан ли Кирилл Иванович с Витязями Родовой защитной службы?

Фоменко остро посмотрел на собеседника.

– Думаешь, у нас ничего не получится?

Илья закрыл папку, подумал.

– Радикальными методами с этой бедой не справиться. Нужен институт воспитания…

– Ты не дочитал. О воспитании в этом документе тоже есть свои положения. Слышал что-нибудь о деятельности родноверческого Союза славянских общин?

Илья кивнул.

– Читал… и кое-кого знал в свое время.

– Деятелями Союза уже разработана программа патриотического воспитания молодежи и создана сеть школ. Одна из них известна уже лет десять.

– Школа Щетинина…

– Значит, и ты слышал, что уже само по себе хорошо. Но кроме школ Щетинина работают еще и семинары Холошни, и школа Родноверия, Коляда, круг Бора и другие. Однако проблема глубже и опасней, вот почему необходимы наравне с воспитательными радикальные меры. И очень нужно, чтобы настоящие заступники нашего Рода принимали в таких делах активное участие.

Илья поймал умный, с хитринкой взгляд управляющего, подумал: уж не знает ли он, что я посвящен в Витязи? И не для того ли завел разговор о сектах? Что, если он послан Георгием, чтобы напомнить о правах и обязанностях заступников и Витязей?

– Извини, Илья Константинович, что гружу тебя с утра чужими заботами, – погасил свой оценивающий взгляд Фоменко; слово «чужими» он выделил интонацией. – Но мне необходимо знать твое мнение.

– Я обязательно прочитаю, – пообещал Пашин.

– Ну и славно. Во времени не ограничиваю, когда прочитаешь, тогда и поговорим. А пока у меня к тебе просьба. – Кирилл Иванович вдруг смутился. – Мои коллеги почему-то решили, что мне позарез необходима личная охрана. Если бы это предложил кто-то другой, я бы просто посмеялся, но все они – опытные и мудрые люди, поэтому…

– Понял, – кивнул Илья. – Не проблема.

– Приставь ко мне на какое-то время кого-нибудь из наших парней, кому ты доверяешь.

– Телохранитель – профессия иного плана, нежели охрана объекта. Первое время я сам вас посопровождаю, пока не найду подходящую кандидатуру, а потом посмотрим.

– Договорились, – с облегчением сказал Фоменко; впечатление было такое, будто он боялся, что Пашин откажется. – Командуй парадом. Что я должен делать в первую очередь?

– Пока ничего, – улыбнулся Илья. – Просто предупреждайте меня заранее, куда собираетесь ехать и с кем встречаться, остальное по ходу дела. И дай бог, чтобы никакого «дела» не случилось.

– Да кому я нужен? – развел руками Фоменко. – Ни крутых коттеджей, ни крутых машин, ни счета за бугром… И тем не менее спасибо за согласие.

– Не за что. – Пашин встал, взял папочку. – Жду распоряжений.

До конца дня он занимался своими рутинными делами, изучал тактику агентов бренчмаркинга, переписывался с коллегами по электронной почте и прикидывал варианты охраны «клиента», которым неожиданно стал для него управляющий. В семь часов вечера Фоменко сообщил ему, что едет домой.

– Я готов, – ответил Илья.

В начале восьмого они покинули офис банка, занимавший почти весь первый этаж трехэтажного здания в центре Подольска, на улице Царицынской (в здании, кроме банка «Русь», арендовали помещения еще несколько крупных контор), и Пашин сел за руль фоменковской «Ауди-6» пятилетней давности.

– Я сам поведу, – заикнулся было управляющий.

Но Илья остался непреклонным:

– Вот теперь вам придется выполнять все мои требования, Кирилл Иванович. Садитесь сзади и предоставьте мне действовать по своему плану.

– Хорошо. – Фоменко устроился сзади. – Хотя и непривычно чувствовать себя пассажиром, а уж тем более VIP-персоной.

– Ну, для подобных ощущений нужен джип с охраной.

Фоменко засмеялся.

– Ты прав. Хотя на джип я не претендую.

Отъехали от здания банка, и тотчас же Илья заметил двинувшуюся за ними серую «Нексию». Заговорила интуиция. Сам собой включился режим «сторожевой паутины». Илья стал замечать мельчайшие детали обстановки и предугадывать появление любых препятствий и задержек на пути следования.

Он попробовал прибавить газу.

«Нексия» слегка отстала, но тут же умело сократила разрыв. К тому же следом за ней держалась, как приклеенная, еще одна легковушка – седан «Хендэ Соната», и Илья окончательно убедился в том, что за ними увязался «хвост».

– Кирилл Иваныч, у вас есть друзья или приятели, имеющие серую «Нексию»?

Фоменко почесал за ухом.

– Вроде бы нет.

– А серебристую «Хендэ Сонату»?

– Тоже нет. А в чем дело?

– Нас преследуют именно эти тачки, причем, по-моему, без номеров.

Фоменко оглянулся.

– Не оглядывайтесь, – предупредил Илья. – Держитесь покрепче, попробуем ехать в режиме стрит-рейсинга.

«Ауди» резко увеличила скорость, обогнала крайний левый ряд потока по встречной полосе и проскочила светофор на желтый свет. Машину подбросило на вспучившемся асфальте, мелькнули оранжевые робы сидящих на бордюре дорожных рабочих.

– В России две беды, – проворчал Фоменко, – и одна из них вечно ремонтирует другую.

Илья на шутку не ответил.

«Нексия» и «Хендэ» отстали. Но Илья продолжал выжимать из мотора и из дорожной ситуации максимум преимуществ, зная, что преследователи также постараются сделать все, чтобы не отстать. За время работы в банке он успел неплохо изучить город и знал, где может попасть в пробку, а где нет. Поэтому не просто крутил баранку, а с таким расчетом, чтобы его маневры максимально затруднили преследователям путь и, с другой стороны, не сбили саму «Ауди» с дороги домой.

Фоменко жил на окраине Подольска, в районе водной станции на Пахре, всего в десяти километрах от центра города. «Ауди» пролетела это расстояние, с учетом зигзагов и поворотов, за шесть минут.

– Я думал, что никто не гоняет быстрее меня, – сказал управляющий с восхищением, – но ты меня превзошел! Никогда не участвовал в гонках?

– Приходилось… неофициально.

– Понятно. – Фоменко оглянулся. – Отстали? Может быть, ты ошибся?

Илья загнал машину во двор пятиэтажки, где жил управляющий.

– Быстро выходите!

Фоменко посерьезнел, выбрался из кабины.

– А ты?

– Я подожду здесь немного и присоединюсь. Есть кто дома?

– Жена с дочкой отдыхают в Крыму, у родственников, теща на даче, так что я один. Лето…

– Это хорошо. Будьте готовы вызвать милицию.

– Что, так серьезно?

– Боюсь, более чем.

– А можно, я позвоню друзьям?

– Зачем?

– У них собственная служба безопасности…

– Не служба защиты Рода случайно? – вспомнил Илья Витязя Георгия.

– Я не знаю, как она называется на самом деле, ребята охраняют разные объекты славянских общин…

– Звоните!

Фоменко кивнул, помедлил немного, скрылся в подъезде.

Илья расслабился на несколько мгновений, пребывая в состоянии «сторожевой паутины». Мелькнула мысль, что он напрасно поднял тревогу, затеял гонки по Подольску, и преследователи ему только померещились. Однако через полминуты во двор влетела серая «Нексия», и все встало на свои места. Преследователи существовали реально.

Илья дождался, пока «Нексия» остановится в двух десятках метров от «Ауди», рванул дверцу и взял темп.

Такой прыти от него никто не ждал.

В кабине «Нексии» сидели трое: смуглолицый водитель с сигаретой в зубах, в майке на загорелом торсе, и два амбала с одинаковыми квадратными физиономиями, один – славянской внешности, стриженный «под ноль», второй – узбек или казах, оба в черных футболках. От них несло пивом и опасностью, исходившей от обоих невидимым, но ощутимым облаком: оба были вооружены.

Во двор медленно въехала серебристая «Соната».

Счет пошел на доли секунды.

Илья рванул дверцу машины со стороны заднего седока, нащупал у него под мышкой кобуру и в два движения – футболку вверх, ладонь на рукоять – выдернул пистолет («макаров-2М», весьма неплохая машинка). Только после этого парень лапнул свое оружие, но получил удар пистолетом в нос и отвалился к другой дверце, потеряв сознание. Илья спихнул его дальше, влез в машину, сунул дуло пистолета в могучую шею начавшего разворачиваться амбала на переднем сиденье.

– Замри!

Оглянувшийся водитель протянул было руку к бардачку, но Илья ткнул его пальцем левой руки в шею, и тот отшатнулся, ойкнув и теряя сигарету изо рта, напомнив известную басню о вороне с куском сыра и лисице.

– Сидите тихо! Будете шебуршиться – сдам всех в милицию инвалидами! Подними руку с пистолетом вверх! Медленно! Возьми пистолет двумя пальцами. Так. Протяни мне, медленно!

Амбал на переднем сиденье повиновался, понимая, что шансов выстрелить первым у него нет.

Илья взял пистолет левой рукой («волк-2», классный шмалер!), направил дуло в бок водителя.

– А теперь быстро отвечайте на вопросы, причем истинную правду, как на исповеди. Кто вас послал следить за Фоменко?

Водитель и его спутник переглянулись.

Илья уловил этот мгновенный обмен взглядами – не лохи сидят, хотя и не профессионалы спецслужб, – выстрелил из «макарова» таким образом, чтобы пуля прошла между седоками и застряла в двигателе.

Оба вздрогнули в испуге: выстрел в кабине с закрытыми дверями и стеклами прозвучал оглушающе, хотя вряд ли был слышен снаружи, нейтрализуемый внешними городскими шумами.

– Ну?!

– Бек… – просипел водитель.

– Кто это?

– Бугор…

– Имя, фамилия!

– Садык… Сейтаков…

– База?

– Что?

– Судя по всему, вы не местные, птицы залетные, где базируетесь?

– В Москве… рынки пасем…

– Зачем вам Фоменко?

– Бек приказал… мы исполняем…

– Приказал что? Следить? Напугать? Замочить? Быстро говори!

– Замочить…

– За что?

– Мы не знаем… он встречался с кем-то… из органов…

– С кем?

– Не знаю… – Водитель отвел глаза.

Бандит рядом с Ильей начал приходить в себя, черноволосый, смуглый, с усиками, и Пашин безжалостно послал его в нокаут еще раз.

– Считаю до трех! Раз… два…

– Я его совсем не знаю, падлой буду! – заторопился водитель. – Видел два раза… это какой-то фитилистый мент, Бек назвал его Фатых…

Илья боковым зрением отметил движение серебристой «Сонаты», заторопился.

– Возвращайтесь на базу, господа мокрушники, и передайте своему боссу, что, если он хочет жить, пусть оставит банкира в покое. Иначе я лично заеду к нему на хазу и устрою пожар! И пусть не надеется на «крышу»! Мы этого тихаря из органов – Фатыха найдем. Я доходчиво объясняюсь?

– Ты же один… – не выдержал стриженый амбал, обнаруживая недюжинные аналитические способности.

– Это вы видите одного, – усмехнулся Илья. – А если внимательно присмотритесь к пейзажу, то увидите как минимум три ствола, любующихся вашими рожами. Ну так как, договорились или мне для вящей убедительности надо кого-то списать в расход?

Илья передернул затвор «волка».

Это подействовало.

– Мы обрываемся…

– Отлично! Эй, коллега, достань-ка пушку из бардачка, – обратился Илья к амбалу. – А то она покоя не дает твоему напарнику. Медленно, рукоять вперед.

Стриженый передал пистолет – еще один «макаров», но старый, образца семидесятых годов прошлого века.

Илья разрядил его, бросил под водительское сиденье.

– А эти пушки я заберу с собой. Звони коллегам в подъехавшей «Сонате».

– Кому? – сыграл удивление водитель.

Илья ткнул пистолетом ему в ухо.

– Не клей казака! Звони! Скажи им, пусть уезжают.

Водитель достал мобильник, набрал номер:

– Муся, сваливаем отсюдова… Да не бузи, тут все схвачено, локш потянули…. Встретимся на шиве, у моста… Не, нас тихарь пасет, фишку рубишь?!

Серебристая «Соната» тронулась с места, выехала со двора.

– Дай трубу, – сказал Илья. Взял мобильник, нажал несколько кнопок: – Второй, я Первый, проследи за серебристой тачкой… задерживать не надо… я уже выпуливаюсь. Конец связи.

Илья стер набранный номер из памяти телефона, кинул трубку водителю.

– Свободны! Пока. Еще раз увижу ваши рожи или замечу слежку – спущу всех своих собак! Уяснили?

Оба бандита дружно кивнули. Действия, манера держаться и переговоры Пашина произвели на них впечатление.

Илья вылез из «Нексии», сунул пистолеты под мышки, под рубашку, показывая, что готов пустить их в ход в любую секунду.

«Нексия» с трудом развернулась во дворе и уехала.