Когда темные боги шутят Лисина Александра
– Он работал со мной только в «коридоре».
– Счастливчик, – усмехнулся мастер Нииро. – Мне в свое время объяснили, что меня ждет, но я все равно едва не пропал. А ты не только вернулся без единой царапины, но еще и мертвеца оттуда вынес, хотя обычно гули защищают добычу до последнего вздоха.
Я машинально потер правую бровь, на которой остался свежий шрам, и пожал плечами.
– О гулях учитель в общих чертах рассказывал. Только не уточнял, что во Тьме они не просто водятся, но еще и выглядят там более материальными, чем обычные люди.
– Это касается не только гулей, – «успокоил» меня мастер Нииро. – Во Тьме обитает столько всякой дряни, что порой диву даешься, откуда она там берется.
– Вот именно, – встрепенулся я. – Насколько я понял, гули… и, наверное, не только они… живут там давно и очень этим довольны. Но тогда почему я не встречал их, когда входил во Тьму раньше? Почему их не было в том «коридоре»?
Нииро усмехнулся.
– Еще один хороший вопрос, Рэйш. Тьма настолько пластична, что способна при желании сжаться в одну точку или, наоборот, расшириться практически до бесконечности. Причем это касается и пространства, и времени. Иной маг, нырнув в нее на всего один вдох, выйдет оттуда глубоким стариком. А некоторые, напротив, не потеряют ни единого лишнего мига…
Я мысленно хмыкнул.
Ну да. Когда-то я, заметив седину на висках, тоже переживал на этот счет. А потом ничего, привык. Не дергаюсь больше при мысли, что Тьма при каждом визите пожирает меня заживо. И лишь сегодня она впервые не отняла у меня времени. Но, думаю, Фол уже понял, насколько я ему за это благодарен.
– Когда ты ступаешь на след, то инстинктивно стремишься найти кратчайший путь к искомому объекту, – продолжил маг. – Вся твоя воля направлена на это. Все силы и помыслы. В тот миг ты буквально живешь охотой, она – твоя единственная страсть…
И это верно: ощущение погони, захлестывающий с головой азарт, стремление во что бы то ни стало добраться до жертвы… с этим, наверное, не сравнится ничто. В такие моменты я буквально пьянею. И сосредотачиваюсь на одной-единственной цели, испытывая, вероятно, такие же чувства, что и преследующая дичь гончая.
– Мастер Смерти, вставший на след, в чем-то уподобляется безумцу, – снова усмехнулся мастер Нииро, словно прочитав мои мысли. – А Тьма любит сумасшедших. И охотно открывает им дорогу, причем так, что никто другой на нее уже не ступит. Может, в определенном смысле теоретики из университета не так уж не правы – не исключено, что Тьма действительно создает для ищейки тоннель, по которому он проходит из одной точки в другую максимально коротким путем. Снаружи бродят голодные гули и иные сущности, которые при любых других обстоятельствах непременно накинулись бы на одиночку, но пока маг внутри, они ему не страшны.
Я озадаченно потер подбородок.
– Получается, стены этого тоннеля – действительно наша защита?
– Пока ты находишься там, тебя даже не видят, – кивнул Нииро. – Тьма сжимается так плотно, что во время перехода ты неуязвим. В чем-то этот процесс сродни телепортации, потому что позволяет одним махом преодолеть большое расстояние. Только в отличие от телепорта работает исключительно за счет твоих жизненных сил, поэтому опасность умереть на переходе вполне реальна. Тем не менее только благодаря «коридору» смертность среди новичков намного ниже, чем можно было бы ожидать. Но как только они начинают прозревать и открывают для себя настоящую Тьму…
– Как я сегодня?
– На них сразу обращают внимание местные жители, – охотно подтвердил старик. – Тьма – как шкатулка с секретом, Рэйш. Сперва ты видишь только деревянную коробку, в которой нет ничего примечательного, потом начинаешь различать надписи, нащупываешь неровности, проверяешь замок… но в один прекрасный день он вдруг поддается твоим рукам, и у тебя появляется возможность заглянуть под крышку. И ты торопливо суешь туда свой длинный нос, даже не думая, что внутри может быть спрятана ловушка.
Я насторожился:
– Хотите сказать, это еще не все? Есть и другие области Тьмы, которые мне недоступны?
– Безусловно.
– И когда они откроются?
– Откуда мне знать? Может, и никогда.
Я кашлянул.
Ну да. С моим везением можно ожидать всякого. Особенно теперь.
– А как далеко получилось зайти у вас? – снова спросил я, сделав мысленную зарубку спросить об этом жреца. – Вы сумели открыть свою шкатулку?
Мастер Нииро с сожалением качнул головой.
– Только сдвинул крышку. На большее, к сожалению, не хватило времени. У меня остались силы лишь на один визит во Тьму. И дальше мне уже при всем желании не пройти. А вот у тебя может получиться… Но имей в виду, Рэйш: сегодня твое появление заметили. Наша магия оставляет на темной стороне очень яркий и узнаваемый след, по которому тебя легко отследить. Гули запомнили твой запах, поэтому впредь разумно выбирай место для входа. Надеюсь, ты снял перстень, пока там находился?
– Я был в перчатках.
– Хорошо. – Маг успокоенно прикрыл веки. – Тогда проследить за тобой будет сложнее… кстати, ты обратил внимание, как с ТОЙ СТОРОНЫ выглядят люди?
– Конечно. С трудом узнал Лардо и Готжа.
– Ты сейчас выглядишь для гулей точно так же. И искать они тебя будут не по внешнему виду и не по запаху, потому что оттуда он не ощущается, а именно по перстню – во Тьме он горит, как звезда. Запомни это. И никогда не показывай его без веской причины. Ни здесь, ни там. То, что ты ушел из дома купца переходом, очень хорошо – гули потеряли твой след. И когда ты в следующий раз окажешься во Тьме, уже не смогут тебя подстеречь. Неосторожные маги, кстати, так и попадаются. Поэтому заранее продумывай, куда будешь уходить. Помни, что тебя могли вычислить и уже поджидают на той стороне. И никогда не используй для входа одну и ту же точку – чем чаще ты меняешь местоположение, тем труднее тебя отследить. Ну и чем меньше обращаешься к магии, конечно. Кстати, сколько невербальных знаков ты освоил?
Я спокойно посмотрел на старика.
– Мне для работы достаточно.
– Какого они уровня?
– Большинство – простые, – не стал отрицать я. – Прах, Боль, Окаменение, Оглушение, Страх… есть парочка посложнее вроде Удара[31], Паутины[32] или Трясины[33]. Пробовал работать со стихийными знаками – предпочтение отдаю Огню, но во Тьме от него будет слишком много шума. Запоминающие[34] и следящие[35] знаки освоил в совершенстве. Однако с высшими знаком в основном в теории – учитель остерегался их использовать рядом с домом.
– Плохо! – внезапно отрезал мастер Нииро, снова открывая глаза и впиваясь в меня почти что злым взглядом. – Этор скверно тебя учил, раз не подготовил к настоящей работе во Тьме! Против некоторых тварей простые знаки не срабатывают! Уничтожить их магией бывает гораздо сложнее, чем хорошим клинком! Ты оружием хоть владеешь?
Я кивнул:
– Шпага, меч, простые ножи, метательные ножи…
– Да какая, к Фолу, шпага?! Я спрашиваю про другое оружие! – окончательно разозлился старик. – То, что можно использовать во Тьме! Этому-то Этор тебя хотя бы научил?!
– Все мои клинки зачарованы, – ровно отозвался я. – Арбалетом обзаводиться не стал – слишком дорогое удовольствие, но с его работой тоже знаком. У меня были хорошие учителя.
– Какие? – с ноткой презрения осведомился Нииро. – Те, что можно нанять за деньги?!
Я равнодушно пожал плечами.
– С деньгами у нас было негусто. Поэтому обучаться пришлось у наемников и убийц. У мастера Этора, к счастью, нашлись необходимые связи.
– Он что, платил за твое обучение? – недоверчиво прищурился маг.
– Это стоило ему недорого, – усмехнулся я, вспомнив, как учитель поднимал из болота притопленных зомби. Помнится, вокруг его хижины места свободного не было – за годы отшельничества он много кого там схоронил из числа охотников за чужим добром. Поднять замороженные трупы на поверхность особого труда не составило – магический лед сохранил тела в целости, так что в недостатке умений или плохой подвижности мертвяков обвинить было трудно. Оружие у них тоже осталось – учитель был скуп до крайности и не любил разбрасываться ресурсами. Так что наставники по воинскому делу у меня были отменные. Бесплатные, можно сказать. Если, конечно, забыть о том, сколько крови эти упыри из меня выпили, пока с разрешения мастера гоняли по всему болоту.
– Твое оружие во Тьме бесполезно, – по-своему расценив мой ответ, проскрипел Нииро. – Железо там быстро ржавеет, а зачарованные клинки привлекают много внимания, поэтому использовать можно лишь особые инструменты. У Этора в свое время была целая коллекция подходящих вещиц. В университете на нее, наверное, до сих пор облизываются… он тебе об этом не говорил?
Я внутренне подобрался.
– А должен был?
– Обычно учитель делится с преемником своими секретами, – внимательно посмотрел на меня старый маг. – Мастерством, книгами, оружием… дает, так сказать, на первое время, пока новичок не обзаведется собственным. Как такое оружие делают – не спрашивай: у каждого свои тайны. Но у простых кузнецов ты его не добудешь: почти все мы взяли его во Тьме. И там же храним до самой смерти. В реальной жизни оно бесполезно – слишком быстро сгорает, а вот на темной стороне без него делать нечего. Поэтому если хочешь выжить – добудь подходящий клинок. Особенно если тебе предстоит встреча с таким опасным противником…
– Вы знаете, кто убил купца? – встрепенулся я.
Мастер Нииро только улыбнулся.
– На моей памяти без голов свои жертвы оставляла только одна тварь. Хитрая, осторожная и намного более опасная, чем гули. Она появляется редко… лично я ее видел лишь однажды. Но Верль наверняка не забыл череду убийств, случившуюся чуть меньше полувека назад: двенадцать трупов за двенадцать дней, куча перепуганных родственников, с криками разбегающихся от безголовых призраков, море недоверия со стороны начальства, толпа стражников, бестолково гоняющихся за несуществующим преступником, и – ни единой зацепки, ведущей к убийце… тогда я еще только начинал работать в сыске. Для меня это было делом чести, оставшимся, к сожалению, нераскрытым. Но серия смертей прекратилась так же внезапно, как и началась, без всяких видимых причин, а я, издалека приметив эту тварь, так и не смог ее догнать. Она исчезла. Надолго. Уснула или сбежала. Но теперь опять объявилась и снова начала охоту за головами. Поэтому отправляйся к Готжу и скажи – пусть поднимает старые архивы: судя по всему, в Верль вернулся Палач…
В Управление я вернулся ближе к полудню – в белой от налипшего сверху снега шляпе, в мокром плаще, уже плотно позавтракавший, но все равно недовольный: вытрясти из Нииро самую важную информацию мне так и не удалось. Хотя по текущему делу я получил достаточно сведений, чтобы всерьез задуматься над будущим.
– Явился? – недобро посмотрел на меня Нодли Готж, когда я без стука ввалился в кабинет. Стол у Старого Моржа, как и всегда, был завален бумагами, испачканные чернилами пальцы при моем появлении сжались, будто уже ощущали сладкий хрустгорловых хрящей, а появившаяся на лице заместителя начальника Управления улыбка могла соперничать с оскалом упыря. – Нашел что-нибудь?
– Нет, – буркнул я, упав на ближайший стул. – Что у вас?
– У нас, – таким же недобрым тоном отозвался Готж, машинально пригладив встопорщившиеся усы, – обезглавленный труп, сильно поеденный какими-то тварями, и ты, добывший этот самый труп неизвестными следствию методами, а затем на полдня пропавший с места преступления. Еще что-нибудь услышать хочешь?
Я поморщился.
– Я искал след…
– Тогда где же убийца? – ласково посмотрел на меня Готж. – И почему призрак известного тебе торговца со скорбным видом висит теперь в нашем «холодильнике», постоянно указывая на собственное тело?
Я пожал плечами:
– Понятия не имею. И вообще, чего ты взъелся? Я же вас предупредил.
– Это меня ты предупредил. Задним числом. А вот Йен прочитал твою «писульку», не зная всех обстоятельств дела, и знаешь, что он мне по этому поводу высказал?
Кхм. Честно говоря, оставленная у дежурного записка была очень короткой – я так торопился, что сообщил лишь самое главное: «Труп под прилавком. Прикрой, пока не вернусь. Я во Тьме. Арт». Но представив себе лицо Йена после ее прочтения, я закашлялся и, подняв на Готжа веселый взгляд, осторожно уточнил:
– А разве Йен не болеет?
– Болеет, – мрачно подтвердил Нодли, откладывая в сторону перо. – Но какая-то сволочь уже успела доложить ему о деле, поэтому он примчался сюда ни свет ни заря и тут же затребовал материалы. Поскольку Гуна и Транта я отправил опрашивать клиентов убитого, а ребята Лардо с моего согласия потрошат его дом, то отчитываться перед Йеном пришлось мне. Но еще до того, как я добрался до сути, сюда ворвался Чет, которому передали твою записку из Управления городской стражи, и звонко доложил, что ты…
– Спрятал под прилавком чей-то труп, – со смешком закончил я, поднимаясь на ноги. – А тебя попросил прикрыть, потому что окончательно продал свою душу Тьме… все ясно. Йен в это, конечно, не поверил, но объясниться все равно придется. Я пошел. А ты пока поищи одно старое дело.
– Раскомандовался тут, – проворчал Готж, мельком покосившись на клочок бумаги, который я бросил перед его носом. – Давай уже, проваливай. Нечего мне мусорить в кабинете.
– Так ты поможешь или нет?
– Посмотрю, что можно сделать.
– И на том спасибо, – ухмыльнулся я и только тогда ретировался.
Йен встретил меня, сидя за столом, как Готж – зарывшись с головой в бумаги. И надо сказать, выглядел он неважно: бледное лицо с капельками пота на висках, болезненный румянец на заострившихся скулах, лихорадочно блестящие глаза… ему было настолько нехорошо, что, когда я вошел, Йен даже не кивнул. Только устало вздохнул и с укором спросил:
– Ты смерти моей хочешь?
Я удивился:
– В каком смысле?
– В прямом. Ты хоть представляешь, что начнется, когда все вокруг начнут думать, что ты кого-то убил, а Управление тебя покрывает?
– Я убил? Йен, ты о чем?
– О тебе, – с досадой отозвался начальник сыскного Управления, раздраженно смахнув пот со лба. – У нас же не город, а большая деревня! В одном углу испортят воздух, в другом тут же поморщатся… как думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем дежурный растреплет о записке остальной страже? И сколько из них распустят языки, даже не поняв, о чем идет речь? Да через пару дней весь Верль будет судачить об убийстве купца, к которому ты приложил руку! А бургомистр опять вызовет меня в ратушу и потребует объяснений, в очередной раз намекнув, что ты работаешь без должного оформления!
Я фыркнул.
– По закону лицензия магу Смерти требуется только на частную практику. А я числюсь внештатным сотрудником городского Управления, так что пусть твой бургомистр закроет рот, если не хочет, чтобы я заткнул его насильно.
– Господин Норриди? – вдруг пискнуло у меня за спиной, и в приоткрытую дверь, которую я не удосужился закрыть, заглянула испуганная физиономия мальчишки-писаря. – К вам посетитель!
– Закрой дверь и подожди в коридоре, – ледяным тоном отозвался Йен, воткнув в побледневшего пацана раздраженный взгляд. А когда Чет поспешно отпрянул, со страдальческим видом повернулся ко мне. – Ну что, доволен? Неужели так трудно хотя бы иногда держать язык за зубами?
Я развел руками, не став говорить, что за чужую глупость не в ответе, а Йен отвернулся и, в очередной раз смахнув выступивший на лбу пот, хмуро велел:
– Докладывай, что там у тебя.
Я взглянул на его изможденное лицо, но с советами лезть поостерегся и просто вкратце изложил, где и в каком виде нашел пресловутый труп. О гулях, естественно, распространяться не стал, о своих собственных трудностях тоже не упоминал, а вот разговор с Нииро касательно старых убийств изложил в подробностях, успев закончить к тому моменту, когда дверь кабинета снова распахнулась и на пороге возник мрачный, как грозовая туча, Готж.
– Я нашел досье. – Пинком захлопнув дверь, заместитель Йена плюхнулся на ближайший стул и бросил начальству пухлую папку с документами. – Ты был прав – сорок восемь лет назад в Верле прошла волна непонятных убийств, после которых не нашлось ни одного тела, зато имелось несколько безголовых призраков, куча заявлений от возмущенных родственников и даже строгий выговор сыскарям от начальства. Убийцу так и не нашли. Он исчез после последней смерти и до сих пор в округе не объявлялся. Тела так и не были найдены. А призраки рассеялись примерно через месяц после прекращения следствия.
У Йена на лбу образовалась глубокая морщинка.
– Сорок восемь лет? Арт, тебе это ничего не напоминает?
– Годом раньше неподалеку отсюда разбилась «Путешественница», – спокойно согласился я. – Нииро уверен, что эти два события связаны, и в свое время даже наводил справки в Триголе.
– Там тоже происходили подобные убийства?
– На протяжении примерно месяца после гибели судна, – буркнул Нодли, откидываясь на спинку стула. – В деле есть его заметки: почерк убийцы абсолютно идентичен, но тогда у сыскарей не нашлось ни единой зацепки. Я мельком просмотрел досье – здесь говорится, что Нииро даже отправлял запрос в Управление городской стражи в Триголе, однако в здании архива полугодом раньше произошел пожар, и все документы сгорели. А данные по Верлю я принес – читайте сами.
– Но почему именно «Путешественница»? – нахмурился Йен, пододвигая к себе папку. – С той шкатулкой связана еще какая-то тайна?
– Я был в храме, – отозвался я, мудро не упомянув, зачем туда возвращался. Отец Лотий, конечно, удивился, но на пару дополнительных вопросов ответил. – Жрецы готовы поклясться, что наши сегодняшние неприятности никак с ней не связаны. У Нииро, с учетом временного промежутка, я тоже об этом спросил: он полагает, что шкатулка причастна к убийствам лишь косвенно – оба раза перед приходом Палача ее открывали. И сила темного бога безвозбранно выплескивалась в мир, привлекая к себе внимание темных сущностей. Нииро проанализировал сводки по Триголю за несколько лет, прошедших с момента прибытия «Путешественницы»: в первый же год процент внезапных смертей, убийств и бытового насилия в городе и окрестностях увеличился втрое. В большинстве своем по самым обыденным причинам – пьянство, несчастные случаи, убийства на почве ревности, разборки между бандами… но были и нераскрытые дела вроде нашего. А также признаки повышенной активности нежити в районе болот и участившиеся пропажи людей. Нииро тогда указывал начальству на возможную связь, однако, поскольку дело забрало столичное УГС, этим никто заниматься не стал. К тому же о шкатулке старик тогда не знал, а поделиться какой-либо информацией алтирские[36] сыскари отказались. На второй год количество смертей резко пошло на убыль, а на третий показатели Управления постепенно вернулись к обычному для Триголя уровню. Поэтому от предположений постороннего мага Смерти попросту отмахнулись.
– Хочешь сказать, нас ждет нечто подобное? – насупился Йен.
– На Верль недавно обрушилось проклятие темного бога, – кивнул я. – И хоть нам удалось его нейтрализовать, след все равно остался. Нииро считает, что Палача сюда привлек именно он, и не сомневается, что это – далеко не все «радости», которые ожидают нас в ближайшем будущем.
– Веселенькая перспектива, – пробормотал Готж, беспокойно теребя длинный ус. – И что самое мерзкое, мы никак не можем это предотвратить.
– Насколько я понимаю, наш убийца нематериален? – посмотрел на меня воспаленными глазами Йен.
Я хмуро кивнул.
– Он приходит из Тьмы, утаскивает туда жертву и убивает, вышвыривая обратно только безголовый призрак. Да и то, вероятно, не всегда. Нииро удалось установить двенадцать подтвержденных случаев присутствия Палача по Верлю и девять по Триголю, а сколько их было на самом деле – один Фол знает. Духи ведь не всегда возвращаются в наш мир. Кому-то, может, и не захотелось восстанавливать справедливость или предупреждать живых об опасности. А кого-то Палач, может, сожрал целиком. Мы слишком мало о нем знаем, чтобы утверждать что-то с уверенностью.
– Ты его видел? – быстро спросил Готж, кинув на меня проницательный взгляд.
– Нет. Однако если верить Нииро, приходит Палач всегда около полуночи. Работает быстро в буквальном смысле слова: с одного удара. Крови после себя не оставляет, отрубленные головы забирает с собой. Появляется и исчезает незаметно, не потревожив охранных заклятий. Насчет заклятий стало известно после смерти одной пожилой и очень мнительной пары, которая много средств вложила в сторожевые амулеты. Тогда ни один из артефактов, включая очень мощные и дорогие, не сработал. Так что слуги обнаружили исчезновение хозяев только к утру, и то лишь потому, что умершая госпожа объявилась на кухне в виде обезглавленного призрака. Что Палач представляет собой по внешнему виду, тоже никто не знает – Нииро видел его мельком, поэтому подробностей не разглядел. Заметил лишь наличие четырех рук и необычную форму клинков, растущих на месте кистей. Поскольку в классификации темных сущностей мастер ничего подобного не встречал, то сделал предположение, что Палач был создан искусственно…
– Слуга, что ли?! – непроизвольно отшатнулся от меня Готж.
Я поморщился.
– Дух-служитель всегда развеивается после смерти создавшего его мага, а Палач уже давно тут охотится. К тому же далеко от хозяина ни один служитель отойти не может, а в ближайшие несколько десятилетий ни одного мага Смерти такого уровня поблизости не было – Нииро проверил эту версию в первую очередь. Так что никто не знает, с чем мы столкнулись. Я попробовал выйти на след во Тьме, но не преуспел – рядом с телом оказалось слишком много посторонних. Надо будет попробовать еще раз.
Готж с сомнением покачал головой, словно не веря, что у меня что-то получится, но все же смолчал. Хотя не хуже меня знал, что чем больше проходит времени с момента смерти, тем сложнее начинать охоту.
Я тоже умолк – больше мне сказать было нечего.
– Похоже, на этот раз убийцу придется ловить тебе, – наконец со вздохом сообщил очевидное Йен, устало потерев виски. – Даже Хог тебе в этом не помощник. Да и мы… честно говоря, не знаю, что тут можно сделать. В темных сущностях я совершенно не разбираюсь.
– Мы пока проверяем клиентов торговца, – сочувственно покосился на него Готж. – Возможно, всплывет что-то, что могло привлечь к нему внимание Палача.
– Маловероятно, – качнул головой я. – Если верить Нииро, жертв он выбирал хаотично, независимо от возраста, пола и социального статуса.
– Связь есть всегда, – возразил наш усач, поднимаясь с жалобно скрипнувшего стула. – Иначе Палач зачищал бы целые кварталы. А раз жертв выбирали… пусть даже единственной причиной было то, что эти люди первыми попались ему глаза… то надо понять, чем именно они привлекли его внимание. Я просмотрю старые дела, где фигурировали призраки. Пролистаю отчеты, протоколы допросов… может, что и найду.
– Давай, – с новым вздохом согласился Йен, возвращаясь к бумагам. – А мне еще посетителя принимать.
– Я тоже пошел, – понятливо кивнул я, поднимаясь следом за Готжем. Но уже на пороге все-таки обернулся и, взглянув на начальство через призму послушно откликнувшейся на призыв Тьмы, кашлянул. – Сходил бы ты к Хогу, а? Хоть он и гад, но маг из него что надо.
– Проваливай, – неприязненно буркнул Йен, не поднимая головы.
Я пожал плечами и, свято блюдя принцип «не просят – не лезь», вышел, мысленно пожелав упрямцу благополучно дожить до следующего утра.
Глава 6
– Госпожа Лора, я умер! – предупреждающе крикнул я, прежде чем захлопнуть дверь в комнату. Ответа дожидаться не стал – благонравная хозяйка никогда не одобряла моих шуток, зато хорошо знала, что, когда я так говорю, стучаться ко мне бесполезно.
Оставив на крючке у входа мокрый плащ и облепленную подтаявшими снежинками шляпу, я отодвинул от стены кровать и, нажав на неприметную панель, вытащил из обнаружившегося за ней углубления объемный, тихо звякнувший сверток.
Тайник был здесь, разумеется, до того, как госпожа Одди решила сдавать комнату постояльцам. Сама она не имела о нем ни малейшего понятия, однако от меня потайная ниша в стене не укрылась. Была ли она изобретением усопшего господина Одди или же он приобрел дом уже с секретом, я не знал. Но не воспользоваться представившейся возможностью было бы глупо, поэтому я занял именно эту комнату, с некоторым сожалением констатировав, что тайник пуст, а затем запихал в нишу свое барахло и наложил сверху несколько сторожевых заклинаний.
Развернув сверток, я придирчиво осмотрел спрятанное в нем «железо»: фамильная шпага пылилась тут больше девяти лет и, вероятно, будет валяться без дела до самой моей смерти. Арбалетные болты и усеянные магическими знаками наконечники для стрел – дело, конечно, хорошее, но что-то мне подсказывало, что воспользоваться ими во Тьме будет проблематично. Так что, по сути, выбирать приходилось между мечом и… еще одним мечом – единственным, что я нашел в хижине учителя, и единственным, который мне удалось взять в руки.
Это был тот самый клинок, которым я когда-то учился сражаться с зомби. По виду совершенно обычный полуторник. Ничем не примечательный, если, конечно, не считать магических знаков, усеивающих его от крестообразной рукояти до кончика лезвия.
Честно говоря, если бы у меня был выбор, я бы предпочел взять копье или алебарду – мертвяков им рубить гораздо сподручнее, но в Алтории закон запрещал носить в городах оружие, за исключением благородных, высокородных и представителей городской стражи. А я копье под плащом при всем желании не спрячу. Да и неудобно с ним таскаться по улицам, особенно если понятия не имеешь, когда оно может понадобиться.
Упаковав остальное барахло и убрав обратно в тайник, я присел на край постели и, достав из стареньких ножен меч, задумчиво провел пальцами по клинку.
Знаки на нем рисовал сам мастер Этор, так что меч в действительности был не так уж плох. Хуже то, что я не знал, с чем именно доведется столкнуться. Что такое Палач и каковы его возможности. Его скорость, реакции, цели, защита… абсолютно незнакомый враг. Наихудшее для меня словосочетание. Да и от гулей меч – довольно слабая защита, особенно если твари соберутся в стаю. Но что самое неприятное, я не чувствовал себя готовым к работе в новых условиях. Мне самым отвратительным образом не хватало данных.
Что за твари обитают на «теневой» стороне Верля? Насколько далеко тянутся занесенные снегом руины? И насколько эта проекция соответствует реальному городу? Как там ориентироваться, если они вдруг не совпадут? Составлять свою собственную карту, исследуя городок вдоль и поперек? Использовать только проверенные точки входа и выхода, на создание которых тоже понадобится время? Наконец, каким образом это сделать, если в каждом доме меня наверняка будут поджидать сущности всех видов и размеров, а использовать против них магию нежелательно?
В этой связи я задумался над тем, где добыть соответствующее оружие. Нииро дал понять, что своим не поделится. Мастер Этор мертв. Так что вопрос с оружием сложный. Но даже если его получится решить, то как и где хранить добытое? Организовывать тайник во Тьме, надеясь, что гули не почуют запах магии? Или же прятать по старинке – под половицей в каком-нибудь подвале? Мастер Нииро сказал, что в реальном мире оно долго не просуществует, так что вопрос был более чем актуальным. Но я пока не представлял, как его решить.
Единственное, что я понимал точно, – мне нужно было найти убежище, надежно защищенное от вторжения с ТОЙ стороны. Как-то не улыбалось всякий раз, когда потребуется уйти от погони, тревожить Фола по пустякам. Да и храм – вещь такая: когда-то пустят без проблем, а когда-то и отказать могут. Так что мне было необходимо обзавестись собственным логовом.
С этого-то я и решил начать.
Отложив в сторону меч, я по-новому взглянул на любезно предоставленную госпожой Одди комнату. Увиденным остался доволен: минимум мебели и максимум полезного пространства. Кое-что я за последние три года уже успел сделать – к примеру, нанес на стены сторожевые знаки, снабдил дверной и оконные проемы целым рядом полезных заклинаний, до поры до времени находящихся в неактивном состоянии. Но тогда я действовал вслепую, работая по стандартной схеме и по-настоящему не понимая, зачем это нужно. И лишь сейчас наконец стала понятной паранойя учителя и то, почему для защиты своей хлипкой хижины он использовал элементы исключительно невербальной магии.
Что же касается моего убежища, то оно должно было быть, во-первых, доступным, чтобы я смог туда вернуться из любой точки города. Во-вторых, надежным настолько, насколько это вообще возможно в моем положении. В третьих, поддержание защиты не должно отбирать у меня много сил, иначе в ней просто не будет смысла. И в-четвертых, о логове до поры до времени не должны пронюхать гули или иные твари, потому что это сведет на нет все мои усилия.
Небольшая комната, обстановку которой я знал как свои пять пальцев, подходила для этих целей идеально. Поэтому, привычно перейдя на второе зрение, я мысленно засучил рукава, а затем принялся за работу.
Но как только я начал рисовать знаки, Тьма снова преподнесла сюрприз – вместо того чтобы ждать, пока я ее призову, откликнулась сама. Поднялась откуда-то мягкой волной и заполнила все мое существо, не спрашивая моего согласия. Причем сделала это стремительно. Уверенно. И с такой легкостью, словно после посвящения какая-то ее часть сумела остаться в моем теле, а потом лишь ждала повода вырваться наружу.
Я даже вздрогнуть не успел, как она обволокла меня изнутри плотной пеленой знакомого, но уже терпимого холода. В глазах на мгновение потемнело, но зрение почти сразу восстановилось. Вот только видеть я стал совсем иначе и на несколько ударов сердца едва не решил, что снова провалился на темную сторону.
Всего за миг моя и без того полупустая комната стала выглядеть как заброшенный приют для бездомных. Внезапно состарившиеся стены покрылись плесенью. Одинокий шкаф в углу просел, изъеденные временем стулья скособочились и лишились кто ножки, кто спинки. Выбитое окно зияло осколками стекол. Потолок частично обвалился, показывая серое небо. А сквозь появившиеся дыры в стене я снова, как и утром, увидел заснеженный город с торчащими остовами печных труб, полуразрушенными крышами и следами некогда бушевавшего пожара на обнажившихся балках.
При этом в отличие от прошлого раза обычный Верль так никуда и не делся. На фоне почерневших зданий все так же прогуливались люди. Тут и там слышался неразборчивый гомон, шум колес от проезжающих мимо экипажей, негромкое тявканье с соседней улицы и взвизг придушенной кошки, тут же сменившийся звуками отчаянной драки. Какой-то мужчина, зябко передернув плечами, поднял воротник пальто и торопливо завернул за угол, ничуть не побледнев и не став похожим на призрака. А идущие ему навстречу две кумушки в коротких шубейках радостно заулыбались при виде друг друга и привычно остановились поболтать на углу соседнего дома…
Брр… раньше я думал, что отвратительнее гулей в ближайшее время ничего не увижу. Однако оказалось, что нет ничего хуже зрелища безмятежных, живущих своей обычной жизнью смертных, внезапно оказавшихся посреди мертвого города.
Я даже головой помотал, с трудом различая, что вокруг настоящее, а что – лишь шутка разыгравшегося воображения. И едва не уверился, что по прихоти Фола потерял над собой контроль. Однако потом зрение перестало двоиться, обе картинки постепенно слились, наложившись друг на друга в хаотичном порядке. Ощущение раздвоенности мира хоть и не исчезло до конца, стало менее ярким. Да и прильнувшая изнутри Тьма, как ни странно, не причинила вреда. Не сорвалась с пальцев убийственным заклинанием и не устремилась наружу смертоносной лавиной. Пропитав мое тело насквозь, как вода – мягкую губку, Тьма, словно разумное существо, остановилась на самой границе и там замерла, то и дело щекоча кожу легчайшими прикосновениями. Словно бы спрашивая: что дальше?
Осторожно подняв правую руку и осмотрев пляшущие на кончиках пальцев язычки Тьмы, я прислушался к себе и с удивлением осознал, что больше не испытываю ни малейшего дискомфорта. Тьма стала частью меня. Жила во мне, пронизывая каждую жилку и каждую клеточку тела. И это было настолько естественно, что я впервые усомнился в правоте учителя, утверждавшего, что Тьма – это коварный, вечно голодный зверь, которого каждый раз во время призыва нужно укрощать.
Я в свое время так в это уверовал, что до самого последнего дня воспринимал призыв как смертельную схватку. Готовился к ней, тренировал волю, стискивал зубы и упрямо ломился сквозь выстроенные самим же собой стены.
А на самом деле, выходит, сражаться ни с кем не требовалось? И было достаточно лишь нескольких пролитых на нужном алтаре капель крови, чтобы Тьма наконец стала послушной?
– Ну, Фол… вот удружил, – пробормотал я, кинув рассеянный взгляд за окно и обнаружив снующие по улице полупрозрачные силуэты: невидимые для абсолютного большинства гули жадно рыскали между торопящимися по своим делам людьми и старательно к чему-то принюхивались.
Солнечный свет их абсолютно не смущал. Обилие людей на оживленной улице – тем более. Они совершенно спокойно чувствовали себя посреди толпы и в отличие от смертных прекрасно знали, что их мир – не единственный.
Подойдя к окну, я некоторое время наблюдал за хаотичными перемещениями тварей, но вскоре обнаружил, что, несмотря на численность… я насчитал около двадцати гулей за десятую часть свечи… прямых столкновений с живыми они все-таки избегали. И причина такой осторожности очень быстро выяснилась: когда один из гулей не успел отскочить с дороги спешащего всадника, лошадь вдруг на полном ходу споткнулась и тревожно всхрапнула. Тварь, которую она едва не задела, недовольно оскалилась и прыснула в сторону, а всадник, витиевато выругавшись, огрел ни в чем не повинную скотину хлыстом. После чего умчался, не заметив, что «обиженный» им гуль целеустремленно порысил следом.
Чуть позже еще один гуль замер посреди улицы и, обнажив клыки, уставился на движущегося прямо на него неплохо одетого господина. Дородный мужчина выглядел рассеянным и, видимо, о чем-то глубоко задумался, поэтому подтаявшие лужи и взбитая экипажами грязь не заставили его выбрать место посуше. Однако когда между его животом и носом напрягшегося гуля осталось всего ничего места, мужик неожиданно остановился, беспокойно заозирался и, машинально потерев то место, в которое ему уже дышала разинутая пасть, без видимых причин свернул в сторону.
Совпадение?
С сомнением проследив за ускорившим шаг горожанином, я ощутил, как тревожно всколыхнулась окутавшая меня Тьма. И едва не отпрянул от окна, когда все тот же гуль развернулся всем телом и тяжелым немигающим взглядом уставился прямо мне в глаза.
Повинуясь внезапно проснувшемуся чутью, я быстро опустил голову, продолжая искоса следить за насторожившейся тварью.
Та сделала несколько неуверенных шагов по направлению к нашему крыльцу, принюхалась. Поморщилась, будто наш дом пах для нее чем-то неприятным… да так оно, собственно, и было; моими стараниями, конечно. Наконец скользнула под самое окно, на мгновение пропав из виду, и почти сразу вынырнула прямо у меня перед носом, вскарабкавшись по наружной стене с легкостью опытного скалолаза.
Я непроизвольно замер, когда перед лицом бесшумно распахнулась широкая пасть, усеянная острыми зубами. Раздувшиеся ноздри гуля дрогнули, когти, зацепившиеся за парапет, сжались, оставив на камне глубокие царапины. Я передернулся, невольно представив, какой скрип сейчас разнесся на темной стороне города, но с места не сошел. Даже напротив, подвинулся к окну так, чтобы гуль не смог проскользнуть внутрь, не задев меня хотя бы краем. А затем оперся обеими руками на подоконник, перекрывая доступ в свое недоделанное логово.
Видеть меня нормально тварь, как оказалось, не могла – ее напряженный взгляд блуждал по сторонам, будто то, что привлекло ее внимание несколько мгновений назад, бесследно исчезло. Она нетерпеливо покачивалась на широко расставленных лапах, пробовала подняться чуть выше. Затем спустилась чуть ниже подоконника, ненадолго отодвинулась и извернула короткую шею под совершенно немыслимым углом, будто это могло помочь сфокусироваться.
Я терпеливо ждал, не показывая виду, что заметил ее выкрутасы. Просто ленивый зевака у окна, которого заинтересовало противоположное здание… хорошо, что запах с темной стороны до меня не доносился. Иначе не уверен, что смог бы остаться спокойным. А вот Тьма сжалась в тугую пружину и, повинуясь интуитивному приказу, уползла куда-то вглубь, затаившись, как готовая к прыжку болотная гадюка.
Несколько мгновений гуль висел у меня перед глазами, беспокойно шевеля ноздрями и портя когтями несчастный карниз. Но потом все же сморщился, беззвучно чихнул и так же стремительно убрался, заставив меня облегченно выдохнуть.
Убедившись, что тварь вернулась на улицу и никому из ее сородичей нет до меня дела, я медленно отступил в глубь комнаты, на всякий случай задвинув шторы, и перешел на темную сторону. Задумчиво посмотрел на свои руки, на которых, будто почувствовав, что угроза миновала, снова появились крохотные язычки черного пламени. Очертил вокруг себя защитный круг, пользуясь жгутами Тьмы как обычным пером. А когда обнаружил, что впервые в жизни могу работать с ней без всяких посредников и постоянно истощающихся артефактов, растянул губы в недоброй усмешке.
Когда я закончил, в комнате царила непроглядная темень. Воздух был тяжелым, влажным, как в подземельях королевской тюрьмы, а на полу лежал тонкий слой черного инея, на котором тут и там проступали красноватые прожилки.
Смотреть на них простым зрением я не мог – в глазах все плыло и двоилось, из-за чего казалось, что вокруг застыло целое море крови. В этой же «крови» были перепачканы пол, стены, потолок. Багровые потеки виднелись на моих руках и рубахе. Я постарался как можно плотнее закрыть потяжелевшие веки, но и под ними расплывались кроваво-красные пятна.
Конечно, не стоило надеяться, что покровительство Фола избавит меня от побочных эффектов. Судя по тому, что чувствовал я себя преотвратно, да еще и счет времени потерял, Тьма не стала менее жадной, если не сказать наоборот, потому что последняя пара свечей полностью выпала из моей памяти. Но если раньше Тьма сожрала бы меня подчистую, то сейчас я всего лишь остался без сил… простых, человеческих… тогда как мой магический резерв почти не пострадал.
С трудом поднявшись с коленей, на которых пришлось просидеть незнамо сколько времени, я ожидаемо пошатнулся, вынырнул в реальный мир и, дождавшись, когда в онемевших ногах восстановится кровоток, побрел в ванную комнату, остро сожалея, что маги Смерти не приспособлены к целительству. Был бы я Хогом – щас бы пошептал, поводил руками, и все. А так – сколько еще буду отходить после такого эксперимента…
Неожиданно из-под плотно сомкнутых век медленно скатилось две горячие капли, и я замер, впервые за много лет по-настоящему встревожившись. Торопливо стер с лица невесть откуда взявшуюся гадость. С трудом, но все-таки распахнул глаза, поморщившись от стрельнувшей в затылке боли. Каким-то чудом рассмотрел на пальцах темное и с невыразимым облегчением подумал: «Кровь».
После чего торопливо сунул голову в заранее приготовленный таз с холодной водой и на несколько ударов сердца позволил себе расслабиться.
Как всегда, это помогло, и сыто мурлыкнувшая Тьма, удовлетворившись матово-красным облаком, расплывшимся вокруг моего лица, медленно уползла вглубь, осев холодным комком где-то в районе солнечного сплетения. Правда, после ее ухода проснулся дикий голод, но я надеялся, что госпожа Одди не расстроится, если я похозяйничаю на кухне – она все равно готовит больше, чем может съесть за один раз.
– Фол, тебе жертвую, – буркнул я, покосившись на окрашенную кровью воду. Просто так буркнул. Не пропадать же добру? Но бог услышал: в ванной коротко сверкнуло, где-то на грани разума довольно усмехнулась Тьма, а когда я приоткрыл веки, вода в тазу оказалась кристально чистой. И в голове заодно посветлело. Даже дышать стало легче, что ли?
– Еще б пожевать чего организовали, было бы вообще отлично, – вполголоса пробормотал я, но ответа, естественно, не дождался. После чего разочарованно вздохнул и, кое-как вытерев мокрую шевелюру, отправился смотреть, что у меня получилось.
А получилось нечто любопытное. Я едва не споткнулся на пороге, когда перешел на второе зрение и увидел, во что превратилась моя комната: клетка… прямоугольная, в точности повторяющая контуры помещения клетка из тесно переплетающихся матово-черных жгутов, образующих сложный узор из магических знаков. Причем выглядели жгуты настолько реальными, что я не удержался – провел по ближайшему рукой. И задумчиво хмыкнул, ощутив пустоту и легкий холодок под пальцами.
Что ж, этого и следовало ожидать: Тьма не любила проявляться в этом мире. Зато на темной стороне построенная из нее клетка будет прочнее стали. И в отличие от обычного заклинания не привлечет к себе внимания.
Конечно, встроенные в ее структуру знаки были самыми простыми: Оглушение, Ослепление, Страх, Паутина, Невидимость… но если раньше я рисовал каждый из них отдельно, искусственно вплетая в канву из нитей силы, то сейчас они стали единым целым, перетекая один в другой настолько плавно и органично, что в созданной конструкции не осталось слабых мест. Она была совершенной. Законченной. И… почему-то очень знакомой.
Присмотревшись к узору внимательнее, я вспомнил, где видел нечто подобное, и тихо присвистнул: теперь понятно, почему у меня не получалось отыскать брешь в защите учителя. Более того, я даже не видел ее толком – всякий раз при попытке приблизиться словно на стену натыкался.
Кажется, мастер Этор тоже умел работать с Тьмой напрямую, но почему-то не стал делиться со мной этим знанием. Теперь, к сожалению, не у кого спросить, зачем он так поступил. Хотя, возможно, он считал, что слепцу не понять красоту радуги, поэтому не стал тратить время, надеясь, что когда-нибудь я прозрею самостоятельно.
Я уже привычно призвал Тьму, машинально отметив, что с каждым разом она отзывается все быстрее и охотнее. Впервые в жизни открылся ей добровольно, позволив заполнить себя почти целиком. С облегчением убедился, что за пределы тела она не выходит, и только после этого перешел на темную сторону.
Первым делом, конечно, осмотрел созданную клетку – отсюда она выглядела еще лучше, чем в реальности. То, что в обычном мире казалось призрачным и невесомым, здесь обрело материальную основу. Черные жгуты превратились в мощные стальные прутья, от которых веяло приятным холодком. Пустоты между ними заполнились такой же черной полупрозрачной субстанцией, по крепости не уступающей прутьям. А внутри ее вился сложный узор из повторяющихся знаков, которые плавно переходили с решетки на «пустоты» и соединяли их в единое целое.
Насколько эта защита окажется эффективной против местных обитателей, сказать было сложно. Но, присмотревшись, я убедился, что бродящие снаружи гули не обращали на изменившуюся комнату никакого внимания. Их не привлекли ни знаки, ни металл, ни необычное строение клетки. Казалось, никто даже не увидел, что на месте полуразрушенного помещения появилось что-то новое. Правда, парочка особо беспокойных тварей, находившихся ближе всех к дому и, возможно, почуявших запах человека, поспешила-таки залезть в окно первого этажа и промчаться по лестнице, царапая когтями постаревшие ступеньки. Но вот дальше… возле моей двери гули неожиданно замедлились и вроде бы даже растерялись. Пометавшись какое-то время перед стеной, они озадаченно поурчали, понюхали воздух, потрогали лапами наружную часть моей защиты…
Вот тут я, признаться, несколько напрягся.
Затем они пробежали дальше по коридору, не поленившись заглянуть в соседнюю комнату, где по вечерам любила отдыхать госпожа Одди. Покрутились там какое-то время и, разочарованно взвыв, промчались в обратную сторону. Не увидев ни меня, ни знаков, которые я уже приготовился активировать.
Когда они выскочили на улицу, я довольно кивнул. А потом на пробу прошелся по комнате, пиная сапогами невесть откуда взявшийся мусор. Прикинул, что смогу сделать с остатками шкафа и как буду использовать освободившееся пространство. Проверил заодно тайник, оказавшийся исправным даже на темной стороне. Убедился, что чувствую себя здесь так же комфортно, как и среди живых, и решил, что мастер Нииро был прав: Тьма для каждого из нас действительно разная. Более того, та ее часть, что поселилась у меня внутри, разительно отличалась от той, что обитала снаружи. Она стала своеобразным мостиком, по которому я мог свободно приходить на темную сторону и возвращаться в любое понравившееся время. Избавила меня от неудобств и опасностей, связанных с «коридором». Открыла, можно сказать, глаза. К тому же оказалось, что с ней можно договориться и даже кое в чем управлять.
Осталось только научиться правильно это делать.
Глава 7
В этот день я возвращался во Тьму еще несколько раз. Поначалу – чтобы забрать меч и посмотреть, как ведут себя в клетке нанесенные на лезвие знаки (тут, хвала Фолу, все оказалось в порядке). Затем – чтобы проверить, насколько хватит моей выносливости. И наконец чтобы засечь точное время пребывания во Тьме, для чего сначала пришлось вернуться в реальность и зажечь мерную свечу.
Тогда же обнаружилось, что усталость моего физического тела почти не проявляется на темной стороне. Стоило мне туда уйти, как ноги переставали наливаться свинцом, голова необъяснимым образом светлела, шум в ушах моментально проходил, и я снова становился бодр и полон сил, будто ничего не произошло. Более того, за весь срок моего пребывания во Тьме воск мерной свечи так и не расплавился до отмеченной риски. А дрожащий на конце фитиля огненный язычок замирал, как примороженный, и не шевелился до тех пор, пока я не возвращался в обычный мир.
Это явление было мне знакомо – мастер Этор не раз создавал во Тьме пространственно-временные карманы, где время текло иначе, чем в реальности, и загонял меня туда вместе с вооруженными мертвецами. Так, утверждал он, мы экономили его личное время. Однако если учителю приходилось прилагать для этого определенные усилия, то сейчас время останавливалось самопроизвольно. Причем не только для меня, но и для второй свечи, которую я эксперимента ради перетащил на темную сторону.
Обнаружив, что здесь огонь остается таким же неподвижным, как и снаружи, а его пламя практически не жжется, я вспомнил слова Нииро о невезучих магах, выходивших из Тьмы глубокими стариками, и попытался нащупать живчик на собственной шее. Ничего не нашел, чему, естественно, удивился. После этого проверил пульс. Приложил руку к левой стороне груди, прислушался и… спустя некоторое количество времени с удивительным спокойствием констатировал, что мое сердце тоже не бьется. Что было особенно странным, поскольку чувствовал я себя при этом даже лучше, чем обычно, и не потерял ни способности двигаться, ни скорости, ни реакции.
Любопытно, да?
Нет, с одной стороны, это неплохо – стать раньше времени старой развалиной мне не грозило, да и другие последствия длительного пребывания во Тьме будут обходить меня стороной. А с другой… я задумался, а сколько же на самом деле лет было мастеру Этору, владевшему этой техникой в совершенстве, и какую цену возьмет Фол за очередной свой подарок.
Впрочем, ответ на второй вопрос я получил довольно быстро – как только вернулся в мир живых и понял, что едва держусь на ногах. Не потому, что сделал что-то неправильно или позволил Тьме больше обычного, а потому, что внезапно вернувшаяся усталость, о которой я едва не забыл, навалилась на плечи с удвоенной силой. Руки задрожали, словно после тяжелой работы, на теле выступил холодный пот, а внезапно очнувшееся сердце заколотилось с такой скоростью, будто хотело отомстить за мгновения вынужденной остановки. Даже зверский голод притупился, сменившись гораздо более насущной потребностью – выспаться.
Увы. Стоило мне добрести до кровати и, с облегчением на нее рухнув, закрыть слипающиеся глаза… всего-то на мгновение, как показалось… как в дверь кто-то яростно забарабанил и злым голосом потребовал:
– Арт! Открой немедленно!
Я заворчал.
Ну что за люди? Даже помереть спокойно не дадут.
– Даже не надейся отмолчаться, Рэйш! – пригрозили снаружи, будто неурочный визитер прочитал мои мысли. – Я знаю, ты дома! Госпожа Одди сдала тебя с потрохами!
Я со стоном накрыл голову подушкой.
Йен… чтоб его… никого другого милая старушка, уже успевшая изучить мой скверный характер, не посмела бы пустить на порог. Вылечился, никак? Или слишком сильно припекло, раз он приперся сюда самолично? Наплевать. Не буду вставать: я только лег.
– Арт, поднимайся сейчас же! – рявкнул из-за двери Йен, окончательно потеряв терпение. – У нас очередное убийство! Вернее, два! И ты нужен мне НЕМЕДЛЕННО!
Да чтоб его еще на три дня лихорадка свалила…
Я тяжело вздохнул и сел, собираясь с мыслями. И лишь спустя какое-то время сообразил, что именно услышал: убийства?! Фолова отрыжка! На сколько же меня вырубило, ведь Палач имел привычку приходить после полуночи, а городскому сыску уже успели предъявить целых два трупа… то есть призрака. Или в Верле развлекается другой маньяк, увлеченно сносящий незнакомым людям головы?!
Ругнувшись, я подхватился с постели и, не обратив внимания на доносящийся из коридора грохот, поспешил к окну. Отдернув шторы, ругнулся еще раз при виде ночного неба и луны, выглядящей особенно зловеще на фоне руин, обласканных метелью. Запоздало сообразил, что перешел на второе зрение совершенно машинально, заодно углядел парочку гулей, вяло ковыряющихся в куче мусора возле одного из домов. После чего осмотрел пустынную улицу, насколько позволяла конструкция окна, подумал и… решил ничего не менять. Только после этого оделся, подхватил ножны с мечом и, распахнув содрогающуюся от ударов дверь, мрачно уставился на злого, как слуга темного бога, начальника городского сыска:
– Чего разорался? Хочешь всю улицу на ноги поднять?
Йен от неожиданности заткнулся, воззрившись на меня с таким выражением, какое было у Лардо после посещения дома купца. Госпожа Одди, мнущаяся за его спиной, негромко ойкнула и отпрянула, когда качнувшаяся в ее руке свеча на мгновение осветила мое лицо. Почти сразу покрытое застывшим воском блюдечко выскользнуло из слабых старушечьих пальцев, с жалобным звоном разбившись о деревянный пол, и в коридоре снова стало темно, как во владениях Фола. Для всех, разумеется, кроме меня.
– Идем, чего застыл, – буркнул я, когда в доме воцарилась неловкая тишина. – Госпожа Одди, господин начальник городского сыска очень сожалеет о причиненном вам беспокойстве и уже покидает ваш гостеприимный дом. Идите спать, пожалуйста.
Не дожидаясь ответа, я развернулся к лестнице, проигнорировав испуганную хозяйку. Йен, пробормотав что-то извиняющее, поспешил следом за мной. А когда мы спустились на первый этаж и услышали истовую молитву в исполнении внезапно охрипшей госпожи Одди, укоризненно вздохнул:
– Нельзя было как-то… помягче?
Я пнул обиженно скрипнувшую входную дверь и вышел на заметенное снегом крыльцо, возле которого нас дожидался неприметный кэб и отчаянно шмыгающий носом возница, завернувшийся в теплый тулуп так, что оттуда даже глаз было не видать.
– Я и так проявил чудеса сдержанности. Цени.
Это правда: я не успел выспаться, был голоден и, как следствие, зол. Поэтому пусть скажет спасибо, что сразу не послал. Если бы не труп…